Текст книги "Николай Эрнестович Бауман"

Автор книги: Михаил Новоселов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

IX. АГЕНТ «ИСКРЫ»

Николай Эрнестович приехал в Москву в конце 1901 года, когда московская организация социал-демократов переживала очень трудный период: полиции удалось выследить и арестовать (в ночь на 3 (14) марта 1901 года) руководителей организации – М. И. Ульянову, М. Т. Елизарова и др.

«Оставшиеся на свободе члены организации и новоприбывшие руководящие работники – И. И. Степанов-Скворцов, В. Л. Шанцер (Марат) – все лето (1901 год. – M. H.) занимались восстановлением комитета. Они подготовили к изданию ряд листков и брошюр («Что такое демонстрация?», «Добровольные помощники охранки»). Однако вскоре последовал новый провал. И. И. Степанов-Скворцов, В. Л. Шанцер, Никифоров и другие были арестованы»{ «Из истории московской организации ВКП(б) (1894–1904 гг.)». М., 1947, стр. 78.}.

Этим обстоятельством воспользовались оппортунисты, враждебные искровскому движению. Создалось трудное для революционного, марксистского рабочего движения положение, так как «вследствие частых арестов и отъезда многих деятельных революционных марксистов в Московский комитет проникла группа «экономистов»… Враги ленинской «Искры» – «экономисты» и эсеры – пытались превратить Москву в свой опорный пункт»{«Из истории московской организации ВКП(б) (1894–1904 гг.)». М., 1917, стр. 78.}.

Надо было иметь громадную энергию, настойчивость, волю к победе, чтобы разоблачить в глазах рабочих масс врагов ленинской «Искры», отстоять московскую организацию социал-демократов от покушения «экономистов». Нехватало на первых порах связей, – частые провалы заставляли неделями и даже месяцами выжидать, работать медленнее, с крайней осторожностью.

И все же Бауману удалось через три-четыре месяца после своего приезда в Москву создать целый ряд кружков на фабриках и заводах Лефортова, Замоскворечья, Сокольников. Кружки по условиям конспирации были небольшие – в 3–5 человек. С большим трудом, но все же удалось наладить в Измайловской больнице маленькую типографию. Здесь Бауман сумел выпустить четыре листовки общим тиражом в 1 200 экземпляров, Любопытное свидетельство – оценку работы Николая Эрнестовича (декабрь 1901 года) – приводит одна искровская корреспондентка, посетившая по поручению «Искры» целый ряд городов:

«Из всех мест, где я была, по-моему, лучше всего, разумнее всего и основательнее всего дело ведется и поставлено у «Грача». Гораздо более правильное понимание общих организационных задач… так что можно рассчитывать на будущее… Одним словом, все идет к тому, что «мы» здесь будем господами положения»{ К. Осипов.Николай Эрнестович Бауман. М., 1946, стр. 28–29.}.

И действительно, Бауман с полным правом, основываясь на первых результатах своей работы, мог сказать о будущем поражении «экономистов», о переходе московских организаций к ленинской «Искре»: «не завтра – послезавтра я буду хозяином…»

Работать приходилось в крайне трудных условиях. Нехватало средств для налаживания хотя бы небольшой типографии, на разъезды по рабочим подмосковным городам. Бауман в своих отчетах редакции «Искры» нередко называл деньги, средства «самым узким местом».

Ведя огромную организационную работу, Бауман стремился сэкономить буквально каждый рубль из партийной кассы. Он старался как можно меньше расходовать на себя лично. Бауман аккуратно посылал Ленину подробные отчеты о своей работе и необходимых расходах. Так, в письме Ленину от 30 мая 1901 года он пишет о своих расходах за месяц: «…почтовые и канцелярские—1 р. 80 к.; …железная дорога – 6 р. 50 к.; Богдану (Бабушкину. – М. Н.)—30 р.; ему же на привоз «чая» от Паулины – 20 р …На мое содержание ушло из кассы 31 р. 64 к.». В течение целого месяца Бауман израсходовал лично на себя очень небольшую сумму, но считал своим долгом отчитаться перед редакцией «Искры» с изумительной точностью и аккуратностью.

Обратив основное внимание на оживление деятельности подпольных организаций, на укрепление связей фабрично-заводских рабочих с ленинской «Искрой», Бауман не мог оставить в тени и работу с интеллигенцией. Среди московской учащейся молодежи, работников умственного труда были люди и сочувствующие революционному движению и активно поддерживавшие его. Это обстоятельство заставило ленинского агента «Искры» завязать тесные связи с лучшими представителями революционной интеллигенции того времени. Московские высшие учебные заведения уже с 1870–1880 годов скрывали в своих стенах революционные студенческие кружки. Широко известна роль студентов Московского университета – руководителей и организаторов ряда демонстраций и протестов всего московского студенчества. Поэтому «московская организация «Искры» организовала в Московском университете и других высших учебных заведениях студенческие социал-демократические группы, которые вели борьбу как против либерально-буржуазного крыла московского студенчества, так и против активизировавшихся в 1902–1903 г.г. эсеров»{«Из истории московской организации ВКП(б) (1894–1904 гг.)». М., 1947, стр. 90.}.

Члены студенческих социал-демократических организаций оказывали большую помощь агентам «Искры» в распространении искровских изданий, в подыскании подходящих для подпольных типографий помещений, в агитации среди трудового населения самых отдаленных районов города Москвы (например, работа «петровцев», как тогда называли студентов Петровской сельскохозяйственной академии, в Бутырском районе, пропаганда искровских изданий «межевиками» – студентами Межевого института – в районах Подмосковья, где они проводили студенческие практики, и т. п.){В 1905 году в Техническом училище создана была боевая дружина; студенты в подпольном помещении, в котельной, практиковались в стрельбе в цель. В Межевом институте в октябре 1905 года, во время похорон Баумана, группа студентов, вооруженных берданками, хотела встретить похоронную процессию траурным салютом, но им предложили просто присоединиться к шествию, так как выстрелы могли дать повод для нападения черносотенцев.}.

Установив связи с рабочими и студенческими группами, Бауман организовал несколько подпольных явочных квартир. Один из подпольных явочных адресов – Измайловская больница. Через знакомого доктора Бауман организовал здесь явку. Второй адрес – Русское страховое (от огня) общество. Явившись по этому адресу, нужно было спросить М. И. Стеллецкую и передать ей заранее заготовленную записку с просьбой о «рекомендации к Францу Францевичу». Никаких личных переговоров с самой Стеллецкой при этой явке вести не следовало.

Так конспиративно, меняя адреса и явки, нередко изменяя свою наружность умелым гримом, вел боевую работу с зубатовщиной деятельный агент «Искры» Николай Бауман.

В этой борьбе у Баумана с зубатовщиной оказалось в руках могучее оружие – ленинская «Искра». «Я наблюдал, я следил буквально с замиранием сердца, – вспоминал впоследствии в разговоре с делегатами II съезда РСДРП Николай Эрнестович, – как падала, разрушалась уничтожалась зубатовщина, срывалась эта мерзкая, липкая паутина после каждого полученного на московских фабриках и заводах номера «Искры».

Действительно, «Искра» систематически, из номера в номер, вела убийственный огонь по зубатовским организациям. Особенное значение имела статья «Новые «друзья» русского пролетариата», в которой «Искра» вскрыла с предельной глубиной весь подлый, шпионский путь Зубатова, его холопскую преданность царизму, его провокационные методы допросов и «увещеваний» арестованных рабочих. Прочитав эту статью, рабочие убеждались, что ни о каком «мирном союзе» предпринимателей и рабочих под крылышком охранника и провокатора Зубатова и говорить нечего. «Полицейский социализм» – вот меткая кличка зубатовских организаций, данная им искровцами Москвы в годы работы в московском подполье Баумана.

«Грач» неуловимо для зубатовских агентов проносил искровскую литературу на рабочие подпольные собрания в различных районах Москвы.

Но Бауман не ограничивал свою деятельность чертой города. Установив тесные связи с рабочими Москвы (Лефортова, Замоскворечья, Сокольников, Пресни), неутомимый агент «Искры» обратил свое внимание на подмосковные районы: Николай Эрнестович не раз выезжал в окрестные города для укрепления связи ленинской «Искры» с рабочими подпольными организациями. Основное внимание московская организация в копне 1901 года – начале 1902 года уделяет «Северному союзу РСДРП» – областному объединению социал-демократических организаций Владимирской, Ярославской, Костромской и Тверской губерний с центром в Иваново-Вознесенске. Громадную роль в укреплении ленинских позиций среди московских рабочих, в распространении ленинской «Искры» сыграл в этот период Иван Васильевич Бабушкин – верный ученик и соратник великого Ленина. Бабушкин создал в Орехово-Зуеве настоящий боевой штаб «Искры». Орехово-зуевские рабочие, руководимые и объединяемые Бабушкиным, первыми в России заявили в социал-демократической печати о том, что они признают ленинскую «Искру» единственным органом, полно и глубоко выражающим классовые интересы рабочих. Занятия Ленина в подпольных петербургских кружках дали богатые всходы, – его верные ученики стали выдающимися организаторами-пропагандистами. Бауман не раз встречался и беседовал с «первым русским рабкором», как Н. К. Крупская называла Бабушкина.

Бабушкин и Бауман с полным правом могут быть названы верными учениками великого Ленина, твердыми и убежденными до конца своей жизни борцами за партию Ленина – Сталина.

Обоим агентам «Искры» – Бауману и Бабушкину – работать было нелегко, так как «распространение «Искры» в нелегальных условиях было сопряжено с большими трудностями. Бабушкин и Бауман, как наиболее деятельные агенты «Искры», постоянно подвергались опасности ареста. В этих труднейших условиях их усилия были направлены на то, чтобы установить связи с большим количеством пунктов и вступить в наиболее тесные сношения с рабочими»{«Из переписки редакции «Искры» с И. В. Бабушкиным и Н. Э. Бауманом». «Пролетарская революция», 1939, № 1, стр. 225.}.

Бабушкин провел огромную работу по распространению «Искры» среди рабочих окрестных текстильных районов. Он поддерживал постоянную переписку с секретарем редакции «Искры» – Крупской.

«Искра», – писал Бабушкин, – читается нарасхват, и, сколько доставлено, вся находится в ходу. Благодаря ей чувствуется большой подъем у рабочих. Особенно много толков по поводу статьи по крестьянскому вопросу в номере 3 (речь идет о широко проникшей в рабочие и крестьянские массы статье Ленина «Рабочая партия и крестьянство». – М. Н.), так что требуют доставить этот номер. А на частном собрании рабочие выразили желание, чтобы «Искра» напечатала еще несколько статей по этому вопросу».

Бабушкин организует среди рабочих коллективное чтение и обсуждение помещаемых в «Искре» статей. Вместе с тем он неустанно заботится о посылке в «Искру» свежей информации об условиях труда и быта рабочих в подмосковных, главным образом текстильных районах.

Ленин очень высоко оценивал работу этого агента «Искры»:

«Пока Иван Васильевич остается на воле, «Искра» не терпит недостатка в чисто-рабочих корреспонденциях. Просмотрите первые 20 номеров «Искры», все эти корреспонденции из Шуи, Иваново-Вознесенска, Орехово-Зуева и др. мест центра России: почти все они проходили через руки Ивана Васильевича, старавшегося установить самую тесную связь между «Искрой» и рабочими. Иван Васильевич был самым усердным корреспондентом «Искры» и горячим её сторонником»{ В. И. Ленин.Соч., изд. 4, т. 16, стр. 332.}.

Ленин не раз отмечал также исключительную добросовестность, настойчивость Баумана, его преданность искровскому делу.

Бауману приходилось в очень трудных условиях разоблачать среди рабочих зубатовцев и их приспешников. Агенту «Искры» пришлось затратить немало усилий, проявить немало изобретательности и ловкости для укрепления связей рабочих комитетов с ленинской «Искрой». Бауман не раз выезжал в Иваново-Вознесенск, Шую, Серпухов, Орехово-Зуево и другие города Подмосковья для бесед с рабочими об основных принципах ленинской «Искры», о непримиримой борьбе группы Ленина с «рабоче-дельцами», «экономистами» и прочими изменниками рабочего движения. При этом Бауман регулярно сообщал редакции «Искры» о своей борьбе с «экономистами», о встречающихся на этом нелегком пути удачах и неудачах{Материалы (в частности, письма, написанные рукой Н. К. Крупской) хранятся в архиве Института Маркса – Энгельса – Ленина (ИМЭЛ). Частично переписка редакции «Искры» с ее московскими агентами опубликована в «Ленинском сборнике» VIII и в журнале «Пролетарская революция», 1939, № 1, стр. 222–228. Редакция этого журнала отмечает, что «наибольший интерес из неопубликованных писем представляет переписка с двумя выдающимися партийными деятелями того времени, агентами «Искры», И. В. Бабушкиным и Н. Э. Бауманом» (стр. 222).}.

Выполняя указания своего великого учителя, Бауман принимает все меры к возможно большему получению Московским комитетом партии ленинских материалов: в первую очередь «Искры», затем проектов листовок, составляемых в редакции «Искры» Лениным.

В апреле – мае 1901 года Бауман переправил Ленину несколько писем от рабочих подмосковного района. Рабочие сообщали редакции, что они всецело поддерживают ленинские установки, и посылали несколько корреспонденции из своей повседневной фабрично-заводской жизни.

Борьба с зубатовщиной, борьба с отзвуками «экономизма», кое-где еще наблюдавшимися в партийных комитетах Подмосковья, наконец подготовка к первомайскому дню – таковы очередные задачи партийной работы. Бауман пишет редакции «Искры» о большом, все растущем интересе рабочих к газете, прося увеличить количество экземпляров «Искры», посылаемых для московского района.

По поручению Ленина Крупская отвечает Бауману:

«Можете ли Вы устроить у себя большой склад, тогда к Вам аккуратно будет приходить литература с Кавказа (там налажен новый, скорый путь, есть своя типография, где будут печататься «Искра» и брошюры), народ очень надежный. Надо будет брать все привозимое. Пишите поконкретнее о своих связях»{«Пролетарская революция». 1939, № 1, стр 224.}.

Ленин придавал очень большое значение установлению прочных связей между отдельными районными организациями «Искры», в особенности между теми, где перепечатывалась присылаемая из за границы «Искра». Бауман успешно выполняет все указания Ленина, и количество транспортируемой искровской литературы в Московском комитете растет из месяца в месяц.

«За последнее время я получил № 1—30 (то-есть 30 экземпляров первого номера «Искры». – M. H.), № 3—420, № 4—500, № 5—376, № 6—170, «Заря» – 15, «Женщина-работница»—100, «Красного знамени» – 35, по требованию товарищей – 12, «Манифеста» – 10, «8-часовой рабочий день»—10. Послана литература в Москву, Богдану (И. В. Бабушкину. – M. H.), Саратов, Самару, Казань, Астрахань, будет в Нижнем, Вятке, Малмыже, Елабуге, Твери и по мелочам в другие города и провинции». «Цифровые данные в месячном отчете»{«Пролетарская революция». 1939, № 1, стр. 225.}.

В конце лета 1901 года Бауман побывал в ряде городов, всюду организуя комитеты на платформе ленинской «Искры».

Яркое свидетельство об этом периоде работы имеется в воспоминаниях М. Багаева{ М. Багаев.Моя жизнь. Иваново, 1949, стр. 141–142.}:

«Я получил явку и пароль к Бауману и заграничные адреса для корреспонденции в «Искру»… Чтобы увидеться с Н. Э. Бауманом, следовало явиться в Екатерининскую больницу к фельдшерице А. Н. Лосевой. Обменявшись с ней условленными паролями, я попросил ее… «вызвать «Грача» для свидания с «Медведем» (кличка М. Багаева по «Северному рабочему союзу». – M. H).. Свидание с «Грачом» (Н. Э. Бауманом) состоялось позднее вечером.

Сначала Н. Э. Бауман мне не понравился своим внешним щегольским видом. Я привык видеть революционеров небрежно одетыми, не заботящимися о своей внешности. Между тем я встретил молодого человека, гладко причесанного, с закрученными усиками и одетого с иголочки. Но, как только мы вступили в разговор, первое впечатление быстро рассеялось.

Бауман оказался товарищем, прекрасно осведомленным по всем партийным вопросам… У нас сразу установились доверчивые товарищеские отношения…

Бауман посоветовал мне связаться с присланным «Искрой» в Орехово-Зуево бывшим петербургским рабочим Иваном Васильевичем Бабушкиным и дал мне адрес и пароль к нему».

В ноябре 1901 года Бауман писал Крупской, что в октябре он проектировал организовать комитет из членов одной местной группы, у которой были значительные связи с рабочими. Но в это время в Москву приехал «союзник» – представитель заграничного центра «экономистов» («Союза русских социал-демократов за границей») и стал убеждать членов группы признать не «Искру», а «Рабочее дело». И уже совсем было налаженное Николаем Эрнестовичем дело объединения этой группы на платформе ленинской «Искры» резко затормозилось, так как приехавший «союзник» требовал прекращения сношений с «Искрой». «…Группе, которая согласилась работать со мной, – писал Бауман в редакцию «Искры», – грозили бойкотом, раз она будет иметь сношения с «Искрой». «Союзник»… грозил, что, соединяясь с «Искрой», москвичи будут оторваны от всех комитетов, так как все комитеты признают только «Рабочее дело»{«Из переписки редакции «Искры» с И В. Бабушкиным и H Э Бауманом». «Пролетарская революция», 1939. № 1, стр. 227.}.

Неудача не подорвала у Николая Эрнестовича веру в силу ленинской «Искры». Он отлично сознавал, каким могучим оружием является в его руках каждый новый номер, каждый лишний экземпляр ленинского боевого органа. Поэтому Бауман посылает в редакцию новые материалы – рабочие корреспонденции, добавляя:

«Поместите, что возможно, в «Искре», так как рабочие будут очень рады этому. Они очень любят «Искру». Это мне поможет бороться с комитетами и «Рабочим делом».

Николай Эрнестович после каждого объезда регулярно сообщает Ленину и Крупской о настроениях рабочих, об их отношении к помещаемым в «Искре» статьям. Так, в начале октября 1901 года Бауман писал:

«Если у меня будет в достаточном количестве товара (искровская литература, в особенности последние номера «Искры». – М. Н.), то я могу удобно доставлять (без значительных проволочек) в Нижний, Казань, Самару, Саратов, Астрахань, Вятскую губернию, Тамбов, Центральный район, Ярославль, Кострому, Воронеж, Тверь, Орел. Со всеми этими пунктами установлены способы доставки… Постепенно я надеюсь поставить на должную высоту корреспондентскую часть в упомянутых городах, включая сюда еще Тулу, Калугу и другие города этого района»{«Из переписки редакции «Искры» с И. В. Бабушкиным и Н. Э. Бауманом». «Пролетарская революция», 1939, № 1, стр. 226.}.

Одним из самых важнейших районов распространения «Искры» Ленин считал Закавказье: «…в этот период «Искра» поддерживала самые тесные сношения с закавказскими искровскими организациями, руководимыми И. В. Сталиным. Благодаря неутомимой деятельности товарища Сталина искровские организации Закавказья стали прочной опорой В. И. Ленина в борьбе с врагами «Искры». Через Закавказье (Батум, Баку) шли важнейшие пути транспортировки «Искры» в Россию. В Баку под руководством товарища Сталина была организована искровская типография, в которой перепечатывалась «Искра». В. И. Ленин считал поэтому исключительно важным установление самых прочных связей Москвы с городами Закавказья»{«Из истории московской организации ВКП(б) (1894–1904 гг.)». М., 1947, стр. 83.}.

Конец 1901 года был посвящен Бауманом огромной работе по укреплению связей московской организации с редакцией «Искры», с «Северным союзом РСДРП» и с закавказскими искровскими организациями. Крупская ведет с этим деятельным агентом «Искры», твердым и последовательным искровцем-ленинцем, систематическую переписку зимой 1901–1902 годов. Так, «в январе 1902 года Н. К. Крупская опять напоминает московским искровцам о необходимости держать тесную связь с искровскими организациями Закавказья в целях получения из Баку и Батума «Искры» и искровской литературы. Одновременно Н. К. Крупская в своем письме в бакинскую организацию «Искры» просит как можно быстрее пересылать «Искру» в Москву»{«Из истории московской организации ВКП(б) (1894–1904 гг.)». М., 1947, стр. 84.}. Во время своих поездок в ближайшие к Москве рабочие центры Бауман убедился в преданности московских и подмосковных рабочих идеям Ленина. Николай Эрнестович считал подмосковные районы одной из главных крепостей ленинской «Искры».

Но в начале 1902 года Бауман обращал большое внимание и на киевскую организацию «Искры», пытаясь провести в Киеве большое совещание социал-демократов, работающих в юго-западном районе России. Необходимо было претворить в жизнь идею Ленина о создании общерусской организации «Искры». Ленин послал свой проект такой организации в целый ряд социал-демократических комитетов, стоявших уже на платформе «Искры». Однако не все эти комитеты способны были понять все великое значение ленинской идеи. В это время (конец 1901 года) южно-русская организация «Искры» переживала период колебаний: отдельные члены этой группы поддерживали мысль о создании некоей самостоятельной «южно-русской организации» и сообщили редакции «Искры», «чтобы Фекла (конспиративное название «Искры». – M. H.) ни во что не мешалась и чтобы устроить нечто вроде южной организации»{«Ленинский сборник» VIII, стр. 203.}.

Конечно, эта попытка «самоопределения» являлась в тех условиях вредным для дела кустарничеством. Поэтому редакция «Искры» ответила киевской группе «Искры» весьма определенно и категорически:

«Вы знаете, что цель Феклы не только издавать газету, но при помощи этой газеты создать общерусскую организацию, которая имела бы в виду не интересы того или иного района, а интересы всей русской партии, эта организация должна связывать и объединять работающие на месте организации, служить связующим звеном. Она должна таким путем создать возможность планомерного и единодушного образа действий. Отсюда ясно, что мы относимся крайне отрицательно ко всяким попыткам создавать местные органы или особые порайонные организации»{«Ленинский сборник» VIII, стр. 203–204.}.

В этих условиях было крайне важно провести на месте, в Киеве, решение о создании не узко местной, а общероссийской организации «Искры». За выполнение этой важной и сложной задачи взялся Бауман. По его инициативе в Киеве был намечен съезд искровских организаций. Однако съезд не состоялся, так как в январе – феврале 1902 года произошли массовые аресты.

Поездка Баумана в Киев не ускользнула от внимания охранки.

Бауман почти с первых же шагов в этом городе убедился, что за ним неотступно следуют сыщики. Действительно, как это видно из донесений чиновника для поручений московского охранного отделения, специально командированного в Киев для наблюдения за Бауманом, каждый шаг Николая Эрнестовича отмечался и записывался.

Получив сведения о надвигающейся опасности, о широко раскинутой сети шпионских наблюдений, Бауман отправился в Воронеж, имея ряд адресов-явок к служащим губернской земской управы и аптеки. Но и в этом городе приехавшие с ним в одном поезде из Киева филеры продолжали «негласное наблюдение». Тогда Бауман решил вернуться в Москву, но не прямым, а кружным путем, и с этой целью сел в поезд, отходивший на Задонск. В первые часы своего путешествия Николай Эрнестович не заметил ничего подозрительного. Но в сумерках через вагон, в котором он сидел, прошел невзрачный, с бегающими, прищуренными глазами человечек. Опытный взгляд Баумана сразу различил в этом торопливо шагавшем пассажире очередного филера охранки. Попытка перейти в другой вагон не удалась: на площадке своего вагона Бауман увидел такого же суетливого, как бы старавшегося скрыться от глаз всех людей, шпика. Тогда Николай Эрнестович принял смелое решение: он вернулся в вагон, вышел на другую площадку и на довольно значительном ходу поезда спрыгнул под откос. Бауману помогла спортивная привычка, физическая закалка еще с детских лет – он отделался лишь сильным ушибом ноги.

Быстро темнело. Впереди мелькнули красные огоньки в хвосте поезда и скрылись. Вокруг перелески, покрытые снегом поля, незнакомая местность. С большим трудом, опираясь на палку, Бауман, ковыляя и останавливаясь, побрел к ближайшему селению. Он сознавал, что его городской костюм вызовет излишнее любопытство и привлечет к себе внимание первого же встречного. Поэтому Николай Эрнестович подумал прежде всего о том, чтобы найти поблизости кого-нибудь из сочувствующих революционному движению. Узнав от случайно встретившегося старика-крестьянина о том, что в селе Хлебном, находящемся в семи верстах, живет врач, Бауман решил обратиться именно к нему. Он рассчитывал найти у своего коллеги по профессии помощь и хотя бы временный приют. Нога сильно опухла, каждый шаг причинял мучительную боль. Много часов провел в пути Николай Эрнестович. С огромным трудом добрался, наконец, непреклонный искровец до села Хлебного. Пробираясь задворками и переулками, чтобы меньше обращать на себя внимания, пришел Николай Эрнестович к дому, где жил врач П. А. Вележев. Бауман сообщил врачу, что он, его коллега по профессии, находится сейчас в незнакомой ему местности и просит помощи. Вележев внимательно выслушал гостя, но вместо того, чтобы оказать помощь… сообщил о нем местной полиции. В «Искре» (№ 20, 1 мая 1902 года) так были изложены обстоятельства этого чудовищного предательства:

«Явившись к Вележеву, он (Бауман. – M. H.) рассказал, в каком затруднительном положении он находится, навел справки о железной дороге и просил накормить. Великодушный врач ответил, что обед у него будет только через три часа, и вообще выразил удивление, что к нему обращаются с подобными просьбами. Через некоторое время он удалился под предлогом приема больных. Вслед за этим явилась прислуга и потребовала от имени барина, чтобы Бауман немедленно удалился. Вележев донес полиции. Как только Бауман вышел из села, его арестовали и отвезли в г. Задонск».

Впоследствии (1 февраля 1903 года) в № 33 «Искры» Бауман подтвердил сообщение газеты:

«Факт предательства Вележева вполне правильно изложен в № 20 «Искры». К этому могу добавить только следующее: перед началом разговора с Вележевым я спросил его, одни ли мы в квартире. Вележев ответил утвердительно, что в квартире, кроме нас, никого нет и что я могу говорить вполне откровенно. В течение нашего разговора Вележев выходил два или три раза под предлогом посешения амбулатории.

Вскоре по уходе Вележева в последний раз явилась женская прислуга и потребовала от имени барина, чтобы я немедленно удалился. Уходя, я заметил в одной из комнат находящегося в засаде дворника, который старательно прятался от моих взоров. Не прошло и восьми минут, как я вышел из квартиры Вележева, у околицы села меня арестовали. Донести мог только Вележев».

Бауман при аресте назвался мещанином Петровым и объяснил свое пребывание в Воронежской губернии поездками по торговым делам. Как только задонским и воронежским властям стало известно об аресте в селе Хлебном «неизвестного, назвавшегося Петровым, в городском платье, без каких-либо вещей… с сильно ушибленной ногой», немедленно филеры поспешили в Задонск и установили, что арестован «неизвестный, ускользнувший от наблюдения» по дороге в Задонск.

Бауман на допросах держался так же стойко к твердо, как и на следствии в Петропавловской крепости; жандармы, конечно, не получили от него никаких сообщений или признаний.

Установив, что арестованный – так долго разыскиваемый агент «Искры», местная полиция не знала, как поступить с таким важным преступником. На основании циркуляра департамента полиции о розыске Баумана, задонский исправник решил отправить арестованного искровца «в распоряжение вятского губернатора»… по этану. Между департаментом полиции и местными властями, а также и вятским губернатором происходит усиленный обмен телеграммами и запросами. Задонский исправник отправил Баумана этапным порядком в Вятку по маршруту Елец – Самара – Вятка, о чем начальник воронежского губернского жандармского управления немедленно донес департаменту полиции: «…16 февраля Бауман… отправлен из г. Задонска этапным порядком в г. Елец для дальнейшего препровождения его в Вятскую губернию…» Но департамент полиции ответил воронежскому губернатору срочной телеграммой-приказом: «Придавая личности Баумана первостепенное значение и опасаясь побега, прошу ваше превосходительство безотлагательно телеграфировать на соответствующий этапный пункт о приостановлении следования Баумана в Вятскую губернию и об отправлении его под надежным конвоем, с обеспечением полной невозможности побега, в распоряжение начальника Киевского губернского жандармского управления». Такая же шифрованная срочная телеграмма полетела из Петербурга начальнику Самарского жандармского управления: «При отправлении Киев Баумана снарядите надежный конвой, обеспечив полную невозможность побега».

Между тем Николай Эрнестович уже прошел несколько переходов по этапу, направляясь из Задонска в Елец. Впоследствии, в беседах с товарищами-искровцами во время заключения в Лукьяновской тюрьме, Бауман с самым тяжелым чувством вспоминал эти незабываемые этапные переходы.

В сравнении с этапными мытарствами даже одиночка Петропавловской крепости, по словам Баумана, была мягким наказанием: «Я насмотрелся и натерпелся на этом проклятом этапе всего: и голода, и холода, и всевозможных оскорблений, и унижений… конвойные обращались с нами буквально как с гуртом скота… а ведь по этапу гнали не только здоровых мужчин, но и больных, и женщин, и детей…» В суровые морозы, плохо одетый, среди уголовных арестантов, шел Николай Эрнестович. В эти годы правительство, желая сломить стойкость и неукротимую волю политических заключенных, отменило все льготы и предписало отправлять их «наравне с прочими, не делая никаких послаблений». Конвойные офицеры и солдаты считали не только своим правом, но как бы даже обязанностью издеваться над пересылаемыми по этапу людьми. За малейшую «провинность» били прикладами…

Эта «дорога в ад», как называл этапный путь Николай Эрнестович, была прервана внезапным изменением «пути следования арестованного первостепенной важности»: Баумана под двойным караулом отправили поездом в Киев.

В начале 1902 года начальнику киевского губернского жандармского управления генерал-майору Новицкому удалось арестовать ряд агентов «Искры», работавших в юго-западном районе России. Его агентура выследила одного из представителей организации «Искры» на юге России – В. Крохмаля{В. Крохмаль вскоре, на II съезде РСДРП, оказался в лагере меньшевиков.}. Некоторые явки в результате расшифровки писем на имя Крохмаля попали в руки жандармов.