Текст книги "Русь Inc (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

5 сентября 1236 года. Москва

Юрий Всеволодович стоял у окна и задумчиво наблюдал за утренними упражнениями, которые выполнялись на импровизированном плацу внутри крепости. Со слов окружения Георгия – эта сценка их радовала каждый день. В дождь, в снег… неважно.

А мир, который еще вчера был простым и понятным, рушился, осыпаясь градом осколков. Прошел всего лишь год с того момента, как этот странный грек занял Москву. Какой‑то жалкий год! Но Великий князь уже не узнавал свое старое владение. Изменения, произошедшие за этот скромный промежуток времени, просто поражали, хотя далеко не все были видны сразу.

Многое было высокородному аборигену не понятно, чуждо, странно, а то и откровенно чудно, дескать, баловство. Однако кое‑что он смог оценить. Прежде всего – это купцы. Когда он вошел в Московский детинец, оказалось, что он буквально забит купцами и их охранением. Из Новгорода, Киева, Смоленска, Рязани и так далее. Были даже венецианцы, греки и прочие. То есть, к немалому войску Георгия, в случае попытки взять детинец, могли легко присоединиться больше пяти сотен неплохо вооруженных бойцов купеческого охранения. Очень не кисло. Но откуда они здесь взялись в таком количестве? Юрий Всеволодович не понимал, как, впрочем, и многие правители округи.

Дело в том, что Георгий Максимович, еще осенью 1235 года установил крайне благоприятные условия для торговли на своей территории.

Во – первых, он убрал всякие таможенные сборы, как на границах княжества, так и внутри. Ввози – вывози что хочешь. Что для XIII века было очень и очень необычно. Как правило, каждый правитель, пусть даже самый мелкий и никчемный, старался содрать с купцов хоть что‑нибудь за провоз, проезд, прополз и так далее. Георгий же решил поступать по схеме free‑to‑play, которая позволяла при внешней бесплатности зарабатывать куда больше, чем при прямых продажах, то есть, поборах. А главное – все оставались довольными.

Во – вторых, Георгий устанавливал новую систему налогообложения, продуманную еще в XXI веке. Заодно вводя и новый судебник, который стал буквально с конца 1235 года тиражироваться банальным переписыванием. Благо, что копий требовалось немного. Георгий Максимович устанавливал единственный налог на территории княжества для торговых операций. Один процент от суммы сделки. Сущая мелочь, которая для XIII века воспринималась как настоящая революция. Само собой, в сочетании с поистине драконовскими мерами для неплательщиков.

Все правители, до которых доходили новости о странном решение Московском князе, только руками разводили. Мало того – называли Георгия блаженным, в лучшем случае, просто не понимая, зачем он так поступает. Даже купцы недоумевали, но не роптали и не пытались ничего оспаривать – им это было выгодно. Тем более что наш герой не интересовался ни у кого из них, где и как они заработали свои деньги, если те не были замечены в преступлениях против князя и его людей.

Зачем так поступил Георгий Максимович?

Все очень просто.

Москва в первой трети XIII века была, по сути, маленьким, неприметным городком, стоящим на торговом пути регионального значения. Основные торговые потоки шли в стороне от Боровицкого холма. И Георгия это положение совершенно не устраивало. Но он‑то знал, что если гора не идет к Магомеду, то он просто предложил ей недостаточно выгодные условия.

Новости о его потугах еще в конце 1235 года достигли многих ушей, вместе с осенней миграцией купцов. А уже весной в Москву потянулись первые любопытствующие. К осени же этот поток стал стремительно нарастать, так как вернулись первые ходоки, подтверждая информацию.

Зачем Георгию были нужны купцы в товарных количествах в Москве? На то была масса причин.

Во – первых, это приводило к стремительной территориальной концентрации капиталов. В свою очередь это позволяло превратить столицу маленького княжества в центре Руси в финансовый центр. Ну и, в качестве приятного бонуса, открывало возможности для создания банка, биржи и прочих более совершенных и интересных финансовых инструментов. А там и до акционерных обществ путь недальний.

Во – вторых, это информация. Купцы везде ходят, все видят. Если с ними дружить при такой концентрации Москва фактически превратится в сухопутную Венецию, по степени информированности.

В – третьих, это бурное развитие инфраструктуры. Привлеченные благоприятными условиями, купцы, безусловно, решат закрепиться в Москве. Начнут ставить свои подворья, лавки, а то и целые усадьбы. То есть, станут вкладывать в развитие города деньги. Много денег. Ну и, как несложно догадаться, подобные потуги состоятельных персон не останутся без внимания простых людей, сформировав мощный иммиграционный поток.

В – четвертых, все это открывало перед Георгием огромные торговые возможности в области сбыта собственных товаров и покупки иностранных. Пусть не сиюминутно, но все‑таки. Особенно если удастся закрепить за Москвой статус постоянно действующей ярмарки. Круглый год. С большим количеством товаров.

Ну и так далее.

Само собой, ничего подобного Георгий Максимович Великому князю Владимирскому не рассказывал. Но тому и своего ума хватило, заметить и оценить переливы происходящих событий. Не все, конечно. Впрочем, ему хватило. Сам ведь он никогда ничем подобным не занимался, ограничиваясь обычными интригами: с родичами да боярами. Ну и военными походами. А тут такое… неизведанное… непонятное.

Из‑за чего он чувствовал себя не в своей тарелке.

Глава 4

21 ноября 1236 года. Рим

– Так вы говорите, он настоящий Комнин? – Несколько отрешенно переспросил Григорий IX.

– В этом можно быть абсолютно уверенным, – вкрадчивым голосом произнес епископ, вернувшийся из поездки в Москву под предлогом изучения Даров Георгия Победоносца. – Внешность подходящая.

– Очень интересно… очень… А что Трапезунд?

– По слухам нервничают. Сильно нервничают. Ведь формально Георгий – брат отца Императора и имеет определенные права на престол.

– Призрачные.

– Георгий своим характером пошел в деда.

– И что с того?

– Его дед был человеком, редкой предприимчивости и находчивости. По степени наглости и напора Георгий, пожалуй, даже своего предка переплюнул.

– Вы смогли узнать, зачем он забрался в эту глушь?

– Нет. Это необъяснимо.

– А соглашаться с его объяснениями…

– Да, вы правы, но Дары Георгия Победоносца выглядят чрезвычайно натуральными.

– Серьезно?! – Удивился Григорий.

– Более чем. Ничего подобного я никогда не видел и даже не представляю, как это возможно сделать. Я специально брал с собой толковых ремесленников. Они только разводят руками.

– И откуда такие доспехи взялись? Неужели Всевышний сам вручил их Георгию?

– Нет. По легенде, которая описана в одной из древних книг, некто, хм… понятно кто, искушал Георгия Победоносца, явив ему клад с этими доспехами из рук мастеров допотопной Атлантиды. Но святой оттолкнул дар с нечестивыми изображениями и стал молиться Господу о ниспослании победы в трудной битве. Когда же он завершил молитву и осенил себя крестным знамением, на доспехи сошел нестерпимый свет, смывший все языческие изображения и оставивший на поверхности металла изображения креста, как бы, проступающее из глубины.

– Кхм… – поперхнулся Папа Римский. – Что?!

– Именно так в книге, что находилась в ковчеге, и написано. Изображение креста, действительно, кажется нерукотворным, его невозможно нащупать прикосновением руки. Там все выглядит нерукотворным. И доспехи, и оружие, и книги.

– Это не может быть искушением?

– Ничего порочащего христианство заметить не удалось. Кроме того, это во многом объясняет воинскую удачу Георгия. Святой явно ему благоволит, ибо Комнин выполняет какое‑то тайное поручение.

– Вы говорите невероятные вещи, – покачал головой Григорий, – близкие к ересям.

– Я просто пересказываю то, что узнал, – произнес и смиренно поклонился епископ. – Увы, человеческие глаза так несовершенны, но… Может быть, дальнейшие действия Георгия прольют свет на то, что было явлено нам: искушение или откровение?

– Может быть, может быть…. А что патриарх?

– С одной стороны, Никея заинтересована в дружбе и сотрудничестве с этим новым, непонятным Комнином. С другой стороны Георгий не проявляет особого духовного рвения. Как он сам говорит, Всевышнему нужна только одна молитва – делом. Все остальное удел болтунов. А патриарх ему ничего не может предложить, дабы склонить на свою сторону.

– Но ведь он же православный.

– Верно. Но церковь посещает неохотно, явно тяготясь.

– Фридрих?

– О да…. Они во многом похожи характерами. В какие‑то моменты мне даже казалось, что передо мной стоит отпрыск этого деятельного Гогеншатуфена. Боюсь, что если они смогут найти общий язык….

– Пока это ни к чему не приведет, – оборвал его Папа Римский. – Георгий еще слишком слаб, чтобы хоть как‑то влиять на политику.

– Вы правы, – тактично отметил епископ. – Но это пока. За минувший год он чрезвычайно укрепился. При мне была битва с литвинами. Для всех тех краев они являются проблемой. Он же разбил их армию, не потеряв ни одного воина. Полторы тысячи человек не смогли ничего ему сделать. Хотя имели численное преимущество. При этом он не вводил в бой свои основные войска.

– Он наращивает армию? Зачем?

– Да. Не знаю. Кроме того, он самым стремительным образом укрепляет крепость, пока деревянную. Однако уже идут работы по расчетам кирпичной.

– Кирпичная? Хм… – Загадочно улыбнулся Папа Римский.

– Да. Ради нее он тратит немало усилий по организации выделки красного глиняного кирпича в изрядном количестве. Сейчас он идет на сооружение донжона. Очень мощного и внушительного. Когда я уезжал тот был далек от завершения, но уже производил впечатление. Георгий не жадничает. Он строит чрезвычайно могущественную твердыню.

– А зачем?

– Сам он твердит о том, что для защиты от каких‑то степняков. Это вполне возможно, тем более что его слова подтвердились относительно половцев и булгар. Но лично я думаю, что он играет партию с большим количеством ходов. Даже его деревянная крепость, строительство которой он уже практически закончил, разительно отличатся от всего, что возводят в округе. Признаться, наши мастера, побывавшие вместе со мной в Москве, также не смогли ничего аналогичного припомнить. Но оценили крайне высоко. Не очень высокие, но чрезвычайно прочные стены, способные, пожалуй, выдержать даже непродолжительный обстрел из требушетов. И каждые сто метров их пересекают мощные, большие, сильно выступающие вперед башни. Для деревянных крепостей подобное не характерно, особенно в тех краях.

– Хорошо, хорошо, – перебил его Папа Римский. – Зачем все это? Вы поняли?

– Нет, но я предполагаю. Если вы желаете…

– Я желаю. Говорите.

– Мне кажется, что Георгий собирается переждать нашествие за стенами своей крепости. А после разорения соседей степняками, захватить их. Тем самым значительно расширив свое государство. Всю Русь, конечно, он не объединит, но…

– Так, вы считаете, что он хочет объединить Русь?

– Да, – с почтением кивнул епископ. – От вас ничего не скрыть.

– И представители Никеи считают также?

– Мне сложно сказать, но, полагаю, что мои нехитрые выводы повторить им под силу. Тем более что Киевский митрополит благоволит Георгию. Для патриарха объединение Руси выгодно. Это должно значительно его усилить.

– Так вот оно что…. Ну да, ну да. Очень на то похоже.

– Именно так, – согласился епископ. – Прекрасное воспитание. Наглость. Деньги. Все, кто общался с Георгием, говорит о том, что его вырастили при Императорском дворе. То есть, к этому делу приложил свою руку либо Фридрих, либо сам Феодор. Возможно, даже втайне от своего зятя.

– Фридрих? – Усмехнулся Папа. – Зачем ему усиливать схизматиков?

– Чтобы ослабить нас. Тем более что Георгий может претендовать и на Французский трон. Если, конечно, у него достаточно сильная армия или тот, кто ей обладает. Фридриху он выгоден. При условии, что он сможет развернуться в этих глухих краях и показать себя.

– Возможно…

– В пользу воспитания при дворе Фридриха говорят и традиции, которые он с собой принес на Русь. В Святой земле больше в ходу французские традиции, Георгий же, больше склонен к тем, что имеют место в Священной Римской Империи.

– Кроме того, в Святой Земле его не знают… – добавил Григорий тихо.

– Не знают? – Удивился епископ.

– Никто даже не слышал. Впрочем, он мог там называться иным именем. Грамоты у него достоверные. – Папа Римский тяжело вздохнул, потер переносицу и задумчиво посмотрел в окно. – Ступайте.

Ситуация была однозначно интересной и многогранной.

На первый взгляд вопрос касался какого‑то мелкого феодала на краю света. Но это только на первый взгляд. Ситуация и после захвата крестоносцами Константинополя оставалась неоднозначной, а укрепление позиций Святого Престола оказалось не столь значительным, как того хотелось бы. А Георгий уже показал свою хватку, характер и удачу. Беспокойный человек. Григорий был абсолютно убежден в том, что тот не станет сидеть тихо в уголке. Напротив.

Ужасно хотелось на него взглянуть самому. Но, видно, не судьба.

Другой вопрос, что такое прохладное отношение к делам церкви, явно унаследованное от воспитания при дворе Фридриха, открывало интересные перспективы для Святого Престола. Он прагматик? Тем лучше.

Григорий теперь был полностью убежден – Георгий пришел в те края создавать свою державу. Кто бы, что ни говорил. Все выглядело слишком очевидно. Тем более этот обручение с дочерью Великого князя Владимирского. Взяв ее в жены он, без сомнения, силой оружия заставит признать свои права на этот престол. Чего стоит воинство Черниговского князя он уже продемонстрировал. Так что, подомнет он его очень быстро. Да и Рязань вряд ли устоит. По прикидкам Георгия потребуется всего несколько лет для захвата трех самых крупных княжеств на востоке Руси. Что, в свою очередь, создавало подавляющий центр силы в тех краях, который, рано или поздно подомнет по себя всех мелких и хилых соседей.

Оставалось только понять – кто сможет взять под руку самого Георгия. Рим или Никея? По мнению Папы, шансы были равны, потому как этот Комнин одинаково негативно относился к обоим центрам духовной силы. Но участие его отца, Максима, в штурме Константинополя вместе с крестоносцами, давала определенные шансы. Как и воспитание Георгия при, пусть и вздорном, но католическом дворе.

Глава 5

30 декабря 1236 года. Москва

Георгий подошел к двери, ведущей в штабной кабинет и на секунду замер.

Часовой подобрался.

Часовой… до прибытия в это время экспедиции, никто в здешних краях ни о чем подобном и не слышал. А сейчас в Московском Кремле или как его местные называли – детинце, нормально, по – взрослому налажена патрульно – постовая служба. Круглосуточно. И не только здесь. Все более – менее важные объекты оказались прикрыты постами, патрулями и секретами.

Князь ободряюще кивнул бойцу и, решительно раскрыв дверь, вошел энергичным шагом в маленький тамбур перед кабинетом, выделенным под штаб. Чтобы не подслушивали.

Штаб был, разумеется, далек от эталонов. Однако тут был и большая, хорошо детализованная карта княжества с окрестными землями, с украшением из разнообразных тактических значков. И небольшая картотека. И архив. И прочее, прочее, прочее. Ядром всей этой прелести, конечно, являлся ноутбук, позволявший прекрасно систематизировать и анализировать информацию. Их Георгий с экспедицией притащил изрядное количество, плюс запчасти для ремонта. Само собой, одинаковых моделей, которые он брал из одной партии. Казалось бы, компьютер. Что в нем такого? Однако современный человек даже не задумывается, насколько этот обыденный, в общем‑то, прибор упрощает и ускоряет ему жизнь.

Но сейчас ноутбука на виду не было, как и любых иных анахроничных приспособлений. Потому что князь созвал Большой совет. Уже второй, Большой совет, на который привлекали местных. Все‑таки, за минувшие полтора года в Москве волей – неволей удалось обрасти связями с 'территориальными активистами'. Теми же старостами да выборными.

– Доброго дня всем, – произнес Георгий, быстрыми шагами проходя к своему месту. – Не будем раскачиваться. Валентин. Начнем с крепости. Она пока что имеет ключевое значение.

– Работы по реконструкции крепости идут с опережением графика. Очень сильно помогает настрой москвичей. Особенно после разгрома литвинов, который поднял тебя в их глазах до небес.

– Давай уже конкретику.

– Все основные башни завершены. Первый ярус грунтом почти заполнен. Пролеты куртины также достроены. По крайней мере, их несущая часть. Решение об использовании бруса, вместо цельного бревна, очень сильно ускорило и упростило работы.

– И радикально снизило выпуск пиломатериалов на продажу, – хмуро отметил Сергей, один из молодых стариков, отвечавших за работу пилорамы. – Мы едва – едва покрываем минимальные потребности заказчиков.

– Пока крепость нам важнее, – отметил Георгий.

– Так вот, – продолжил Валентин. – Использование крупного бруса значительно повысило прочность куртины из‑за большей степени подгонки всей конструкции. Она меньше играет. Плюс, появилась возможность активно применять крепежные нагели, затрудняющие смещения бревен. Лучше бы, конечно, стягивать болтами. Но где их столько взять? Да и стена не на столетия ставится, а на одно, максимум два десятилетия. Как там пойдут дела с кирпичной крепостью пока не ясно.

– Но скобы ты у меня, все‑таки брал изрядно, – усмехнулся Вячеслав, отвечавший за металлургию, коксохимию и прочие подобные вопросы.

– Что есть, то есть. Чтобы уменьшить игру, как внешнего тына куртины, так и башен, пришлось их серьезно утягивать скобами. Они затрудняют соскакивание бревен с нагелей и решительно повышают общую жесткость конструкции. Полагаю, что пороки такое сооружение бить будут долго и мучительно. Но особенно полагаться на подобные стены не стоит. Древесина все‑таки. Конструкция очень легкая, да и расшатывается только в путь.

– Когда будут завершены в целом работы по первичной крепости?

– Летом. В течение месяца завершим коробки боевых площадок на куртинах. Ну и так, по мелочи разные работы. Потом останутся только работы по донжону и надвратной башне. Если, конечно, Вячеслав, выполнит заказ на кованную подъемную решетку вовремя, – скосился архитектор на своего коллегу, сидящего бок о бок с ним.

– Не переживай, – усмехнулся металлург. – Сделаем.

– Я надеюсь, – скептически хмыкнул Валентин.

– Как это понимать? – Удивленно уточнил Георгий, заметив странное недопонимание между своими соратниками.

– Он считает, – начал Вячеслав, – что я должен все бросить и начать заниматься его решеткой. Я внес ее в план работ, который согласовал со временем монтажа. Куда спешить?

– А с первого раза удастся? – Повел бровью Георгий.

– А чего там не удаваться‑то? – Усмехнулся Вячеслав. – Мы же решили клепаную решетку делать. Она делается буквально на коленке. Если где что треснет – оперативно заменим. Хотя, что там может треснуть? Мы же максимально низкоуглеродистую пудлинговую сталь станем использовать. Почти железо. Толстые, основательные балки. Такие от ударов только гнуться будут да плющиться.

– Точно успеете? – Спокойно переспросил Георгий, немного прищурив взгляд.

– Точно. Обещаю. Я понимаю переживания Вали и важность решетки, но план есть план. Ты же сам говорил, что спонтанное его изменение ни к чему хорошему не приведет. А решетку, если мы ее сейчас сделаем, ставить банально некуда. Надвратная башня еще не готов к ее монтажу.

– Хорошо, – кивнул Георгий, скосившись на Валентина. И тот, хоть и вздохнул, но продолжил…

Совет шел в течение практически всего дня, прерываясь на обед, за которым молчали и думали. И если сам Георгий был в целом в курсе происходящих событий, то остальным участникам требовалось хоть изредка выныривать из своих омутов. Иначе роль и место своего порядка в строю просто не реально осознать. Хуже всего приходилось местным, которые никак не могли к темпам и режиму. Для них пришельцы с ума посходили, ужав в одни сутки то, на что обычно потребовалось бы пару недель. Но и они потихоньку привыкали. Втягивались.

Глава 6

3 января 1237 года. Москва

– На нас напали! – Взревел нечеловеческим голосом вбежавший в кремль гонец.

– Кто? – Поинтересовался Иван, появившийся, словно из‑под земли.

– Степняки! – Тяжело дыша, ответил гонец, который ко всему прочему был пусть легко, но ранен. После чего, главный местный особист опросил парня в деталях. Где, сколько, когда, кого и как. Ну и отпустил в крохотный Госпиталь, развернутый на территории Кремля. И подлечат, и под надзором.

– Ты знаешь его? – Тихо спросил Георгий.

– Да. Он с киевским купцом приходил. Один из его доверенных лиц.

– Пайцзы уже искали?

– В госпитале осмотрят, чтобы внимание не привлекать. Но я бы все равно поостерегся, даже если все нормально. Вполне может быть ловушкой, в которой купцы всего лишь приманка.

– Или ловушка, или проверка, – согласно кивнул Георгий. – Уже темнеет. Готовь беспилотник. Отреагировать нужно, но я не хочу рисковать. Хотя нет – готовь два. Пусть один сделает несколько кругов по расходящейся спирали, а другой осмотрит место боя.

– Понял, – хмуро произнес Иван и отправился исполнять. Ему не нравилась особая любовь Георгия к беспилотникам, но сейчас ситуация выглядела опасной, поэтому спорить он не стал. Хоть и хотелось.

Ситуация усугубилась уже через четверть часа, так как из госпиталя принесли деревянную пайцзу, найденную у раненого гонца. Откуда у него взялся этот кусочек дерева тот объяснить не смог. Поначалу. А потом стал упорно твердить, что нашел. Особенно, когда Иван при нем сначала озвучил, а потом перевел надпись на дощечке, едва не доведя гонца до обморока.

Через два часа после заката вернулся беспилотник, принеся безрадостные вести – засада. Поэтому, особист вновь отправился к задержанному провокатору и, сделав небольшой укол, привезенного из будущего препарата, решил побеседовать. Очень уж непростая ситуация складывалась….

– Что там? – Поинтересовался Георгий у Ивана, найдя его после завершения подготовки обоих кавалерийских отрядов к немедленному выступлению.

– Этот клоун знает очень мало. Его наняли, опираясь на желание заполучить имущество купца, которое пообещали отдать ему в случае успеха предприятия.

– Все как обычно, – покачал головой князь.

– Именно. Если свести вместе данные, полученные беспилотником и излияние души провокатора, то получается следующая картина. Полсотни бойцов конвоируют самым малым ходом захваченный караван киевского купца. Они – приманка. Много лошадей побило, так что они еле тащатся. Эти кадры людей впрягли и откровенно издеваются. Ведь караван был взят не наскоком, а через снотворное зелье, что этот сучок народу в еду подмешал. Кроме того, такой способ движения – способ затереть признак присутствия большого отряда. Пять конных сотен идут недалеко перед ними. Шум битвы услышат.

– Что собой представляют эти сотни?

– Типичные степные воины. Все верховые. Используют низкорослых лошадок – доходяг, которые даже разогнаться по – человечески не могут. Самые типичные одичалые породы, близкие родичи лошадей Пржевальского. Но как сорняк иное расти и не может, ибо сами же степняки селекцией не занимаются, культивировали только дары матушки – природы. По вооружению все примерно на уровне ополченцев. Стеганые халаты, шапки да копья. У части бойцов заметил мечи и сабли.

– Из Рязани? – Повел бровью Георгий. – По нашим расчетам они должны в следующем году напасть.

– Да, все так. Именно поэтому я считаю, что мы должны выступить. Против нашей латной сотни – эти степняки не противники. Просто сомнем. Степняки – не арабская легкая конница. От удара тяжелой кавалерии ей не уйти.

– А не посечем ли лошадок?

– По весне новгородцы обещали две сотни доставить из Фландрии. Бородами клялись. Они как раз по осени ушли за товаром.

– Это будет славно. Хотя собой надежды нет. Сам понимаешь – лошадки не простые. Во всей Европе наберется едва ли несколько тысяч рыцарей. Подобных лошадок массово не разводят, ибо некому их продавать.

– Так напиши своим родственникам! В конце концов, король Франции – не последний человек на Западе. Ты ведь не просишь подарить тебе коней, а хочешь купить. Если предложишь ему небольшой процент за содействие, то я уверен, он не откажется. Ведь ты не чужой, а родич. Плюс – французская казна традиционно пустая. А Тибо IV король Наварры и граф Шампани? А Гуго I граф де Сен – Поль, де Блуа и де Шатодён? Эти три парня могут очень много на просторах Франции, Аквитании и севера, как Италии, так и Испании.

– Ладно, – недовольно произнес Георгий. – Попробую.

– Не хочешь?

– Не хочу. Или ты думаешь, Святой Престол, Патриарх и все хоть сколь‑либо заинтересованные личности не роют носом? Им ведь всем безумно интересно узнать, кто я и откуда. Поэтому эти ребята максимально тщательно проверяют мою легенду. Насколько это, конечно, возможно.

– Именно по этой причине ты должен обратиться к своим родичам. Тут так принято. Установить связи, начав переписываться, договариваться. В наши замечательные времена монархи могут мотаться по всему свету и поддерживать активные международные связи. Посмотри на того же Фридриха II Гогенштауфена. Еще тот ходок по дальним странам. Он из той же Италии практически не вылезает, хотя должен сидеть в коренных землях Священной Римской Империи.

– И что я им напишу? Продайте лошадок? Ведь в эти годы так не принято.

– Ну что за вздор? Бери пример все с того же Фридриха. Ты же читал все его послания.

– Воззвать христианских правителей против нового нашествия, которого не знал цивилизованный мир со времен Аттилы? Ну, или просто помочь устоять, подогнав лошадок?

– Вот видишь – можешь же когда хочешь, – усмехнулся Иван. – Где‑то в этом духе и писать. Я уверен, что они окажут содействие.

– Ладно. Попробуем. Но сам понимаешь – пока письма дойдут, пока их рассмотрят. Лошади прибудут едва ли через два – три года.

– Ну и нормально.

– Может быть, может быть….

Разговоры разговорами, но уже через час конный отряд под предводительством Георгия ступил на лед Москвы – реки, начав преследование. Латная конная сотня была все так же разделена на два отряда. Первый – как и при битве с Миндовгом восседал на могучих лошадях породы дестриэ, каждый весом в тонну. Особое рыцарское седло с глубокой ясельной посадкой. И поздние готические латы, как на самом всаднике, так и на коне. Что превращало их в поистине несокрушимую силу для тех лет. Второй же отряд в целом повторял первую полусотню, только сидел на значительно менее мощных лошадях. Самых тяжелых, что удалось найти у местных жителей, но даже они едва дотягивали до семисот килограмм. Это, все же, позволило‑таки их упаковать в аналогичные доспехи, но ударной мощи поубавило. Хотя, конечно, для кочевников с их лошадками, массой в триста – четыреста килограмм и эти ребята выглядели танками.

На рассвете следующего дня

Степной отряд еще спал, мерно храпев, когда вдруг над рекой раздался мощный, раскатистый звук боевого рога. Георгию совсем не хотелось врубаться в спящий обоз. А вот спровоцировать его охранение на бегство или хоть какое‑то действие – очень даже.

Получилось.

Спросонья вид выстроившейся для атаки рыцарской сотни впечатлял. Тем более что Георгий не жадничал и старательно украшал своих бойцов. Время было такое. Произвести впечатление на противника требовалось не меньше, чем его разбить. Поэтому, к превосходным готическим доспехам прибавлялись крылья знаменитых крылатых гусар Польши, в поздней их версии. А также плюмажи на шлемах, эффектные сюрко с гербом Георгия и маленькие флажки на концах длиннющих копий, таких, что употреблялись только теми самыми крылатыми гусарами. Да и огромное знамя, развевающееся на ветру, тоже внушало уважение.

А потом, под звуки горна, игравшего сигнал 'Атака' из далекого будущего, латная волна стала надвигаться на обоз. Как несложно предположить, полсотни степняков, развлекавшихся последние два дня издевательством над пленными, прекрасно оценили свои шансы на противостояние ТАКОМУ противнику. Посему они бросились в сторону леса, росшего по обоим берегам реки. Свою задачу они выполнили и привлекли внимание основного ударного отряда. А умирать просто так очень не хотелось. Все эти 'кадры' были половцами и прекрасно понимали, что их ждет при лобовом ударе русской дружины, которая в те годы все еще сохраняла общую европейскую традицию таранных ударов кавалерии.

Эта атака пришлась в пустоту. Но Георгий не переживал. Он прекрасно знал, что с минуты на минуту из‑за поворота реки должны показаться основные силы противника.

– Кто за старшего?! – Зычно рявкнул князь, обращаясь к испуганным пленникам.

– Я. – Тихо произнес забитый мужчина, с заплывшим глазом и буквально иссиня – красным лицом, что стало одной сплошной гематомой.

– Купец?

– Купца убили. Я начальник его охраны.

– Отлично, – кивнул ему Георгий. – Стягивайте обозы в круг. И становитесь за них. А то эти мерзопакостные скоты еще посекут. И быстрее! Времени нет. Скоро атакуют.

После чего князь вернулся к своим непосредственным обязанностям командира и стал приводить в порядок смешавшийся при атаке отряд. И вовремя. Не прошло и пяти минут с первых звуков горна, как из‑за поворота вынырнули пять сотен степной кавалерии. И дальше все стало развиваться очень быстро.

Вот горнист заиграл сигнал 'Тревога', ускорив и без того сноровистое построение кавалеристов в линию. Георгий решил, что достаточно будет и одной, так как в противном случае получится слишком узкий фронт.

Вот следуя команде князя, сотня пошла вперед. Стремя в стремя. За минувшее лето их выдрессировали. Тем более под копытами лошадей был ровный лед, и никаких маневров совершать не требовалось.

Вот повинуясь команде Георгия, горнист заиграл 'Атаку' и кони перешли на рысь, разгоняясь и превращаясь в живое воплощение тарана.

Вот, замолчали звуки горна, и вся линия перешла на галоп и опустила копья, уперев их предварительно в крюки на кирасах. До противника осталось метров двадцать. И видимо степнякам только в этот момент пришло осознание, что именно на них надвигается. Ибо их лица перекосило ужасом.

А потом последовал УДАР!

Мощный и всесокрушающий. Словно кувалда кузнеца попала в детородный орган зазевавшегося неудачника.

Глубина построения кочевников была значительно выше, нежели у латников Георгия. Но оно было очень разреженным. Поэтому тяжелая кавалерия прошла сквозь него, как нож через раскаленное масло. Слегка замедлившись.

Первый ряд погиб полностью. Копья жалкие человеческие тела, лишенные внятных доспехов, пробили насквозь, буквально нанизав, как кусочки шашлыка. Из‑за чего, прежде чем сломаться, смогли достать и противников второй линии. Хоть и не всех.