Текст книги "Огненная кровь"

Автор книги: Михаил Горожанин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Но сын… Сын был привязан к отцу, чей авторитет в его глазах она старательно поднимала уже столько лет…

Ольга снова вздохнула и повернулась к духовке, закинув кухонное полотенце на плечо. Присев перед дверцей, она осторожно открыла ее, чтобы убедиться в готовности тефтелей.

Голубые язычки газового пламени вспыхнули желтым, и что-то полупрозрачное, пышущее жаром, бросилось ей в лицо.

Она не отшатнулась и не упала. Только вздрогнула.

Внезапно все вокруг стало мутным. Словно зрение разом ухудшилось. Ольга подняла руки и избавилась от чего-то постороннего, что ей мешало, закрывало обзор. Но теперь все вокруг стало таким контрастным, что яркость цветов поначалу не позволила ничего разглядеть. Но все прошло почти мгновенно. И сразу запахло пищей. Ольга почувствовала страшный голод. Она принюхалась. Аромат пищи шел из комнаты. Ольга повернула голову и посмотрела на мужа. Он пах едой. Он. Тот, кто обделял ее вниманием, кто не видел в ней женщину, кто мешал ей быть свободной. Кто был обузой. Обузой… И теперь – пищей.

Она сняла с плеча полотенце и намотала его на кулак. Наросты, появившиеся на пальцах, разорвав нежную кожу, могли повредить Илью, лишить витальности раньше времени. А она хотела насладиться им еще разок по полной. Пусть исполнит супружеский долг по-другому.

Она подошла почти вплотную, потому что он, как всегда, не замечал ее.

Когда ее босые ноги попали в его поле зрения, Илья раздраженно сморщился.

– Слушай, ну я ведь…

Он поднял глаза и закричал.

– Молчи, пища, – произнесла Ольга, наклоняясь к мужу и обнимая его за шею. Илья слабо уперся руками ей в плечи в жалкой попытке оттолкнуть, набрал в легкие воздуха для нового крика, когда ее окровавленные пустые глазницы оказались в считанных сантиметрах от его лица, но смог выдавить только:

– Олечка! Что с то…

Его жена повела головой, словно осмотрев его, или обнюхав, потом неожиданно и резко ударила Илью в висок кулаком, замотанным в полотенце. Мужчина молча повалился на пол. Дернулся пару раз и притих. Наверное, она все же не рассчитала.

Ольга снова принюхалась. Пища уже начала терять витальность, но была еще вполне годной. Она размотала кулак, ударом костяных наростов раздробила бездыханному мужу голову, и, присев на колени, принялась длинным гибким языком лакать мозг. После чего принялась за мясо.

Через полчаса, оставив обглоданный скелет на полу в луже крови, пропитавшей ковер, и совершенно не насытившись, Ольга или то, что раньше было ею, повернулась к спальне сына. Сделав несколько шагов, она вдруг вспомнила, что отдала его на выходные свекрови. С досадой топнув ногой так, что прочный ламинат и фанерная подложка под ним проломились, разодрав кожу на пятке и оставив окровавленную дыру в полу, существо с телом Ольги подошло к окну, не замечая щепок и заноз, усеявших ступню. Весь низ лица, футболка, руки – были залиты кровью.

Пустые окровавленные глазницы обвели дворик.

Дворик был полон мамаш, гуляющих с детьми.

Пища. Это хорошо.

Она отвернулась от окна и принялась переодеваться. Человеческая сущность, стремительно угасавшая в ней, помнила, что лучше подойти к пище в чистой одежде. Чтобы не спугнуть раньше времени.

Во дворе у помятой «девятки» стоял и не сводил взгляда с ее окна молодой темноволосый парень в коричневой футболке, рваных джинсах и с кольцом в ухе. Оглядевшись вокруг, он убедился, что наговор отвернул от него все взгляды. Потом энергично растер руки и пошел прямо к ее подъезду. Он давно уже преследовал Переселенца, прорвавшегося через уничтоженный Анклавом Исток под Ревдой, и уже сменившего тело пять раз. Но теперь он засек эту опасную тварь. Осталось выполнить работу, которая уже много лет не была для него долгом перед людьми и делалась по привычке. В этом он отличался от собратьев, упоенно занимавшихся бесплодными поисками уже целые столетия, и считавших борьбу с монстрами, пришедшими ОТТУДА, святой обязанностью.

Надо встретиться с остальными. Надо положить конец этому бесполезному занятию. Уже ясно, что их поиски бессмысленны. И нужно предоставить людей самим себе.

И в этот момент словно горячая волна прошла по его телу, заставив споткнуться и опереться на дверь подъезда. В глазах на секунду потемнело, то, что заменяло ему сердце, на мгновение замерло в груди. Он глубоко вздохнул, радостно улыбаясь. Потом поднял голову и огляделся, словно видел этот мир впервые.

Он ошибался, только что это стало ясно, знак был вполне понятен. Наконец-то многовековые поиски обрели смысл. Теперь у него и у всех его собратьев появилась реальная цель, появился тот, ради кого стоило жить и ждать.

Парень расправил плечи и решительно дернул ручку двери.

*****

Тверь.

Тот же вечер.

Диктор на экранах местного телеканала был как всегда корректен и спокоен:

– Сегодня в нашем городе произошло незапланированное срабатывание пиротехники во время съемок фильма о Второй Мировой войне. Взрыв прогремел рядом со старыми жилыми домами на улице Гончаровой. Это место, застройка которого началась в 1920 году было выбрано кинематографистами из-за своей антуражности. «По предварительным данным, жертв и пострадавших нет. Выбиты стекла в доме напротив», – сообщил нам работник правоохранительных органов региона. По его словам, причиной взрыва, скорее всего, стала ошибка пиротехников, неверно рассчитавших применяемые в фильме спецэффекты. На место происшествия выехали представители администраций Тверской области и Твери, сотрудники Управления МЧС по Тверской области. Сейчас в соседних домах идет поквартирный обход, чтобы окончательно убедиться, что от взрыва никто не пострадал. Возможно, потребуется ремонт одного из домов старой, еще сталинской постройки. Взрыв разворотил угол дома, где находился полуподвал. Разрушена кирпичная кладка фундамента. Представитель управляющей компании ЖКХ, курирующей поврежденное здание, Светлана Семенова, уже объявила о судебном иске кинокомпании. Мы будем держать вас в курсе событий. РЕН ТВ ПИЛОТ Тверь. Не переключайтесь!

* * *

– Все свободны. – Косинский выключил проектор, скрыв карту Москвы и области, разделенную на цветные сектора и испещренную красными отметками. Повернувшись, он заметил задержавшегося карката.

– Семен, вы что-то хотели? Я скоро еду в аэропорт с шестой секцией, у нас сегодня встреча знатного гостя из Мюнхена. Тамошние Слепцы отлично поработали, красный маркер, представляете?

– Серьезная цель. Да, Сергей Иванович. Это по поводу моего последнего отчета, но если вы спешите…

– По поводу портала в Твери?

– Да. Зайти после смены?

– Нет. Вы руководитель группы, я вас слушаю.

– Я хочу передать вам мои соображения на эту тему. – Подтянутый молодой человек протянул Коссинскому папку-скоросшиватель с отпечатанным текстом. – Я просмотрел анализ активности противника по регионам. Так вот в секторе тверского портала в течение двух недель зафиксировано шесть случаев нападения на невинных. Четыре – в самом городе. Инсектоиды трижды, теневик и два раза переселенцы. И это только подтвержденные случаи.

Коссинский взял папку, пробежал глазами текст.

– И вы связываете эту активность с ликвидацией портала?

– Напрямую.

– Хорошо, я изучу материалы, как только вернусь.

– Спасибо. Сергей Иванович, еще одно. Я могу быть с вами откровенным?

– Конечно, я же ваш хаммар. Присаживайтесь, Семен, у меня есть несколько минут.

Молодой человек сел на предложенный стул, и несколько секунд молчал, собираясь с мыслями. Коссинский внимательно смотрел на него.

– Сергей Иванович, я в замешательстве. У меня возникли серьезные подозрения, что организация совершает страшную ошибку, уничтожая порталы. Я абсолютно убежден, что твари, нападающие на людей, попадают к нам через взорванный портал.

– Это невозможно. Портал и является проходом в наш мир.

– Это только теория, подтвержденная статистикой по одному сектору. Если собрать статистику по другим секторам…

– Я тебя понял, Семен. Я сам займусь этим. И если твоя теория верна, Владыки узнают об этом.

– Спасибо, Сергей Иванович. – Молодой человек задержался у выхода, обернулся. – Мы все рады, что вы перешли в оперативный отдел из вербовочного. Ребята знают, что вы боевой офицер, воевали в нескольких горячих точках. Нам будет приятно работать вместе с вами.

– Спасибо, Семен, – проникновенно ответил Косинский, растроганный неожиданной откровенностью подчиненного. – Мне тоже будет приятно быть рядом с вами. Все, Семен, мне пора. Спасибо вам.

Коссинский дождался, когда каркат выйдет, некоторое время смотрел на закрытую дверь, потом раскрыл папку и еще раз задумчиво пробежал взглядом по строкам отчета, по цифрам, трудолюбиво собранным и сведенным в единую картину. Нужно будет внимательно изучить данные. Уж слишком они совпадал с его собственными мыслями.

* * *

Тот же вечер.

Северо-запад Москвы.

– Во! Во, мужики! Наши клиенты! – радостно завопил Саня, подпрыгнув на сиденье и расплескав пиво.

Макс расхохотался.

– Не, Сань! Это мы их клиенты! – Потом похлопал Толика по плечу. – Толян, тормози. Мне уже невтерпеж.

Толик глянул в зеркало, включил поворотник и крутанул руль вправо. Но тут же дернул влево, и в полный голос, словно его могли услышать снаружи, обматерил промчавшуюся мимо черную «Хонду» и ее водилу.

– Совсем охерели! Фары, мля, кто будет включать?! Ночь на дворе! Урроды…

Съехав на обочину, Толик дал задний ход и лихо тормознул напротив двух худеньких фигурок, неподвижно стоявших на обочине. Макс опустил стекло и причмокнул. Кайф. Прям в его вкусе. Обе тощенькие, груди маленькие. Лолитки, ляпота! Блондинка и брюнетка, выряженные ярко и привлекательно. Симпатичные. Только полусонные какие-то с виду, выражение лиц такое, словно мозгами они не здесь.

– Слышь, пацаны. – Макс обернулся к Толику и Сане. – Да они, походу, под кайфом.

Толик усмехнулся и пригнулся, рассматривая в окно девушек.

– Ну, тогда поимеем нахаляву. Намарафеченным бабки не нужны. – Он заржал.

Проститутки подошли к джипу. Брюнетка просунулась в окно и натянуто улыбнулась:

– Привет, мальчики. Работаем.

– Сколько? – пьяно выкрикнул Саня с заднего сиденья. Брюнетка пожала плечами.

– По таксе. – Она усмехнулась, но как-то неуверенно. Глаза были сонно-мутные. – Пятьсот устно, две – раз.

– Идет. – Макс посмотрел на Толика. – Эта моя. Бери блондинку, а Саня вторым заходом.

– Э! Э! – завопил обделенный Саня. – А чё это я вторым заходом-то?

– А то, – строго посмотрел на него Макс. – Бухой потому что. Возиться долго будешь. А Толян у нас – водила, его уважить нужно! Ты пока допивай, а мне невтерпеж уже.

– Слышь, подруга! Залазьте!

– Не… – помотала головой брюнетка. – Мы в машинах больше не работаем. Хватит. Слишком много наших девочек уже увезли, потом не найдешь. А вкалывать круглосуточно и бесплатно у кого-то в подвале мне не в кайф. – Она мотнула головой в сторону деревьев, группой росших недалеко от трассы. – Нам там наши парни тахту приволокли. Мы на ней работаем. И удобно и никто не отвлекает, даром, что шоссе рядом…

– Не отвлекает… – проворчал Макс. – Знаю я таких. Не отвлекает – значит быстрей закончу, пока отдохну… Только ты учти, со мной халява не прокатит! Платить буду за час, а не за раз!

– Ничего… – процедила девушка. – Я выносливая.

– Ну, лады тогда. – Макс полез из машины. Обернулся и сказал: – Толян, давай со мной, а ты, Санек, жди нас здесь!

– Ну уж нет! – Саня подвинулся на сидении и распахнул дверцу, едва не вывалившись при этом. – Я хочу посмотреть! Мне еще возбудиться надо!

– Сколько посмотреть? – со вздохом спросил Макс проститутку.

– Немного. – Она вяло улыбнулась. – Сама люблю, когда смотрят, так что сегодня вам скидка.

Парни вышли из машины, и Толик пискнул сигнализацией, закрывая двери.

Макс, приобняв черненькую, двинулся к деревьям.

Толик взял блондинку за руку и повел следом.

– Ты это… – услышал Саня, задержавшийся отлить. – Только поактивней, ага? Не как сейчас. А то ты вялая какая-то…

– Не переживай. – Блондинка взялась пятерней за его ягодицу и сжала. – Тебе понравится.

Саня плелся сзади, в слабом свете удалявшихся дорожных фонарей пытаясь рассмотреть проституток и определиться, какая ему больше будет по душе. При этом он старательно пытался протрезветь: хлопал себя по щекам, мотал головой и глубоко дышал. Но алкоголь не выветривался, это было ясно. Потому что, хоть Саня несколько раз крепко зажмуривался, а потом распахивал глаза, все равно над головами обеих девушек ему мерещились тонкие полупрозрачные жгуты, уходившие куда-то вверх и теряющиеся на фоне уже почти ночного неба. Он остановился, обернулся к трассе. Несколько секунд смотрел на довольно редкий, несмотря на девять часов вечера, поток машин. Пятница… Все еще ломятся на дачи. Вечер сегодня действительно теплый. Даже жаркий.

Он отвернулся и снова посмотрел на проституток, которых обнимали друзья. Не помогло. Глюки никуда не делись. Саня вздохнул и ударил себя по щеке. Надо срочно трезветь, а то он захочет, но не сможет. Еще за импотента примут…

Они подошли к группе деревьев, у подножия которых рос густой кустарник, и действительно увидели среди них тахту, притащенную кем-то трудолюбивым и поставленную так, что низкая поросль кустов надежно укрывала «рабочее место» от посторонних глаз. Тут было почти темно, лунный свет пробивался сквозь ветви, тени которых разрезали полянку на светлые куски.

– Мля! – Толян сморщился. – Чем тут так воняет?

– Так трасса рядом, – сказала блондинка. – И заправка недалеко.

Макс тут же повалил свою избранницу на тахту и принялся стаскивать с нее одежду. Блондинка тоже сняла водолазку, обнажив щуплые плечи, белевшие в полумраке, и довольно аккуратненькую грудь, опустилась на корточки перед Толиком и стянула с него джинсы.

Прислонившись к дереву, Саня жадно смотрел на размеренные движения блондинистой головы и на резкие, беспощадные удары всем телом, которые истосковавшийся за несколько дней вынужденного воздержания Макс наносил постанывающей от такого напора брюнетке. Тахта катастрофически скрипела. Саня смотрел и, к своему стыду и разочарованию, не чувствовал ни малейших признаков возбуждения. Мысль о том, что своего он скорее всего не получит, расстроила его.

Наконец Макс захрипел, замер и отвалился в сторону. Минутой позже догнался и Толик. На лицах друзей было выражение полного удовлетворения. Саня шагнул было вперед, чтобы попытаться все же получить свое, но не успел.

Тени от ветвей сдвинулись.

Откуда-то сверху, раскачиваясь, упали две темных плети с утолщениями на концах, которые с громким «чпок!» присосались ко лбам Толика и Макса.

Парни даже не закричали. Только задергались оба, один – лежа навзничь на тахте, смешно раскачивая внушительным мужским достоинством, другой – с подогнувшимися ногами повиснув головой на гибкой плети, как на крюке, и скосив глаза ко лбу.

Саня моментально протрезвел, обмочив от увиденного штаны. Задрав голову, расширившимися от страха глазами смотрел, как с дерева, словно возникнув из пустоты, спускается нечто, напоминающее огромного палочника [9]9
  Па́лочники – отряд насекомых, В основном имеют сходство с палочками или листьями, отчего и произошло их название. Тело может быть снабжено шишками, спинными хребтами или лиственными расширениями и выступами. При этом больший эффект достигается за счёт долгой неподвижности и принимаемой насекомым позы.


[Закрыть]. С бесформенной головой, из которой торчали длинные «антенны», с многочисленными тонкими лапами, похожими на ветки, и двумя «канатами», торчащими из брюха и заканчивающимися в головах его друзей.

Саня заорал и кинулся прочь к трассе. Проститутки дернулись было за ним, но существо, которое поработило их, не успело среагировать, наслаждаясь содержимым мозгов Толика и Макса, насыщенных эндорфином после оргазма. Поэтому обе девушки двигались очень медленно, рывками, как зомби. Саня, обернувшийся на бегу, споткнулся и кубарем покатился по земле. Поднявшись на четвереньки, он помотал головой, сфокусировал взгляд и в свете луны увидел их дерганую походку. И вид этих полуголых фигур, приближающихся к нему, поверг его в ужас. Не понимая, что делает, он подбежал к джипу и принялся в панике дергать дверцы. Потом, вспомнив, что Толик закрыл машину, он обернулся, прижавшись к горячему металлу, и увидел, что проституткам осталось пройти всего шагов двадцать. Причем движения их стали более естественными. И быстрыми.

Саня выскочил на трассу, едва не попав под взревевшую машину, и принялся махать руками. Но водители с визгом шин объезжали ненормального парня с выпученными глазами и мокрым пятном между ног, пытавшегося их остановить. Ополоумевший Саня побежал по дороге в сторону Москвы, уже не оглядываясь и не обращая внимания на слепившие его, сигналившие машины.

Подчиняясь воле твари, девушки вернулись к тахте и с трудом оттащили трупы неудачливых любовников за дерево, спихнув их в неглубокую канаву. Разбрызгивая темные капли из дырок во лбах, Толик и Макс скатились на раздувшиеся от жары трупы таких же, как они, любителей продажной любви.

Существо быстро поднялось на деревья, теряя цвет, становясь невидимым среди ветвей.

На трассе около джипа притормозила «девятка». Вышедшие из нее парни в спортивных костюмах выждали момент, когда на трассе образуется перерыв в потоке, быстро проделали несколько манипуляций с дверьми, разделились и сели в джип. Через несколько минут обе машины уехали.

Еще через полчаса обе девушки, приведя себя в порядок, стояли на обочине.

Их хозяин был голоден.

Неожиданно оказавшись в другом мире, полуразумная тварь попробовала местную пищу и теперь никак не могла насытиться. Не могла нарадоваться количеству еды.

* * *

Москва

Аэропорт Внуково

Томас Вольф прежде никогда не бывал в России. В отличие от своего деда, побывавшего в ней и оставшегося в безымянной общей могиле где-то под Сталинградом. Разумеется, Томас Вольф, как и большинство его ровесников, не питал ненависти к русским. Так, легкая неприязнь к славянам, как таковым. Поэтому, одним из последних войдя в здание российского аэропорта Внуково, он не спеша приблизился к пункту таможенного досмотра, держась подчеркнуто официально и с большим достоинством, присущим каждому истинному немцу. Высокий, немного грузный, с безупречной прической и ухоженным лицом, одетым в прекрасно сшитый темно-синий костюм, он выглядел вполне солидно.

Пока один таможенник проверял его паспорт, второй обратился к нему на безупречном немецком:

– Цель вашего визита в Россию?

– Достопримечательности, – не задумываясь, ответил Вольф. И порадовался про себя, что даже не покривил душой: место, которое он собирался посетить, иначе не назовешь.

Между тем молодой таможенник, изучавший его паспорт, нахмурился и что-то сказал напарнику. Тот покачал головой и повернулся к Вольфу.

– Извините, господин Вольф, не могли бы вы пройти со мной? Возникло небольшое затруднение.

– А в чем, собственно, дело? – не теряя достоинства, поинтересовался немец.

– О, не беспокойтесь. Всего лишь небольшая формальность, – улыбнулся таможенник, – это займет несколько минут. Пожалуйста, захватите ваш багаж.

Вольф поднял с ленты транспортера свой дипломат.

– Куда прикажете?

– Это все? – удивился таможенник.

– Я неприхотлив, – пожал плечами Вольф, выругавшись про себя. Как бестактны эти русские! Какое дело этому сопляку до количества его багажа? – Вожу с собой только самое необходимое. Надеюсь, то, что я слышал про возрожденный гостиничный сервис в России, соответствует действительности.

– О! В этом вы можете не сомневаться, – снова улыбнулся молодой человек. – Наше гостеприимство поднялось на новые профессиональные высоты. Прошу вас следовать за этими господами. – Таможенник жестом указал на двух рослых и крепких полицейских в беретах. – Я присоединюсь к вам через несколько минут. Комната полиции недалеко.

Вольф оглянулся на других пассажиров своего рейса, но никого из них уже не было. Только удаляющиеся спины и чемоданы на колесах. Потом он настороженно посмотрел на громил в форме.

Небольшая формальность? Немец не потрудился изучить российское законодательство в части правил въезда в страну, но был уверен, что с паспортом все в порядке. Может, и вправду, все законно? Да и ссориться с местной полицией в самом начале первого визита в страну Вольфу не хотелось, хотя все это весьма походило на сюжет из дешевого детективного сериала. Все же он не позволил себе поддаться панике. Жестом предложил полицейским пройти вперед. Секундную задержку – когда таможенник передал ему паспорт – использовал для того, чтобы, убирая документ в пиджак, зачерпнуть щепотку мельчайшего порошка со дна внутреннего кармана.

Идя по коридорам между полицейскими, Вольф складывал в уме пространную фразу о своем иностранном подданстве и российском произволе, а губы его уже автоматически шептали, готовя превентивный удар. Сосредоточившись на этих двух вещах, немец не заметил, как быстро переглянулись конвоиры, подойдя вплотную к двери с надписью «досмотр личных вещей» и резко толкнув ее.

Увидев ожидающих его людей, Вольф моментально подбросил порошок в воздух и, сунув лицо в белесое облачко, вдохнул, чтобы выкрикнуть последние слова заклинания.

Сильнейший пинок поддых согнул его, заставил давиться болью в попытках глотнуть воздуха, выбитого из легких. Немец попытался выпрямить руку, но безжалостный удар дубинкой по локтю заставил ее повиснуть плетью. Его повалили на пол, моментально скрутили руки за спиной, чем-то стянули друг к другу даже пальцы. Рот залепили пластырем. Затем сильные руки вздернули его в воздух, и Вольф ощутил под собой стул.

Все произошло очень быстро. Судорожно втягивая живительный воздух носом, Вольф пытался сквозь боль разглядеть людей, которые, в свою очередь, пристально рассматривали его.

За столом с массивной металлической столешницей, расслабленно откинувшись на спинку стула, восседал – иначе и не назовешь – седой полицейский в форме. Еще двое небрежно присели на оба края стола. Слева, привалившись спиной к бетонной стене, на полу сидел совсем молодой парень, одетый в некое подобие черного камзола и рубашку с кружевными отворотами. Образ дополняла черная помада на губах, подведенные черным глаза и невообразимая прическа. Томас Вольф знал, что такой стиль называется «готика». Его младшая дочь, Кэтлин, была готом. Одевалась во все черное, чернила глаза и губы. Носила на себе кучу металлических побрякушек. Вольф посмеивался про себя обилию псевдоамулетов, которые, по словам дочери, были «магическими». Пару из них, те, что дочь не снимала ни в душе, ни ложась спать, он заговорил охраняющими чарами. Амулеты прекрасно работали, отводя от нее уличную шпану и взрослых извращенцев. Но от пьяного идиота за рулем BMW, несущегося со скоростью сто тридцать километров в час, не успели спасти никакие чары…

Парень-гот не был увешан украшениями. Не было даже ожидаемого пирсинга. Но все равно выглядел он совершенно неуместно в комнате, набитой полицией. Однако был совершенно спокоен и разглядывал Вольфа с явным любопытством. Гот наклонил голову, и Томас увидел на его шее мощный металлический ошейник с равномерно расположенными по кругу выпуклостями, до того скрытый воротником рубашки. Причем это явно не было украшением. Немец судорожно сглотнул и перевел взгляд на полицейского, сидящего за столом и казавшегося тут главным. На его погонах Вольф разглядел по три крупные звездочки. Много это или мало, немец определить не мог, так как чинами русской полиции не интересовался вовсе. Определить же звание по обращению к седому остальных, находящихся в комнате, он не мог, так как никто ни к кому не обращался.

В данный момент Вольф чувствовал больше возмущение, нежели страх. Ничего совсем уж необычного, за исключением подростка-гота у стены, он пока не увидел. Кто их знает, этих русских, может, его с кем-то спутали. Бывает же.

Седой полицейский за столом что-то сказал по-русски. Практически одновременно с ним заговорил гот, сидящий на полу.

– Здравствуйте, господин Вольф. Моя фамилия Косинский, и я тут главный.

Вольф вытаращился на парня. Фраза была сказана на чистейшем немецком. Седой опять заговорил, и гот, снова отстав лишь на мгновение, начал переводить. Немец с удивлением отметил, что он даже не дожидается окончания слов и фраз!

– Разумеется, господин Вольф, моя фамилия вам ни к чему, как и мне ваша. Но я считаю себя вежливым человеком, а потому привык представляться тем, с кем говорю впервые.

Немец с безразличным видом пожал плечами.

– Вы сказали, что целью вашего визита в Россию являются достопримечательности. Какие именно?

Он что, идиот, подумал Вольф. Задает вопрос человеку с заклеенным ртом. И как, интересно, я буду ему отвечать?

– Именно так и будете, – вдруг с усмешкой произнес гот, пристально глядя немцу в глаза. Вольф вздрогнул. Неужели…

– Ах, Томас, вы так догадливы! – улыбнулся гот. – Однако полковник задал вам вопрос.

Проклятье!

Хочу посетить исторический центр Москвы, быстро подумал Вольф. Парень моментально перевел на русский. Немец мысленно застонал. Это конец. Этот читающий мысли ублюдок разоблачит его в два счета!

Гот сказал что-то на русском. Все улыбнулись.

– В этом нет необходимости, – сказал Косинский, или как его там, устами гота. А тот, посмотрев в глаза немцу, мстительно добавил вслед за полицейским полковником: – Проблема, ваша проблема, Томас Вольф, заключается в том, что мы знаем, зачем вы приехали в Россию. Ты… – седой полковник ткнул в Вольфа пальцем. – Ты – не такой, как большинство, правда? Ты старый, хитрый и опытный. Ты едешь, зная, куда тебе нужно. А нужно тебе к порталу, впитать в себя поганую силу. Так куда ты ехал, Томас? Что тебе известно о местонахождении портала?

Гот замолчал. Лоб Вольфа покрылся испариной. Не думать! Думать о белой хромой обезьяне! Белая хромая обезьяна!

Парень рассмеялся и сказал что-то остальным. Громилы за спиной немца захохотали. Сидевшие у стола снова слегка улыбнулись.

Гот снова раскрыл рот.

– Это тебе не поможет, колдун! – Вольф вздрогнул. – Я думаю, ты уже догадываешься, что твоя деятельность и жизнь – окончены. Но я предложу тебе выбор. Ты умрешь сегодня. Так или иначе. Но смерть может быть долгой и мучительной, очень мучительной… Либо быстрой и безболезненной.

«Что вы хотите за это?» – подумал Вольф. Гот озвучил перевод.

– Скажи нам, где ты собирался осматривать «достопримечательности». Где ты надеялся найти портал?

Косинский пристально смотрел на покрасневшего немца.

– Он не знает, – с ноткой удивления сказал Псина через некоторое время, вытягивая длинные ноги на полу.

– Как это? – раздраженно рявкнул полковник, переведя взгляд на переводившего разговор гота, отзывающегося на это нелицеприятное имя.

Псина пожал плечами.

– Ну, есть обрывочные сведения… Похоже, он и сам собирался заняться поисками. У него в голове какой-то сумбур. Я уловил картинку кирпичного подвала. Рухлядь какая-то вдоль стен. Портрет усатого мужика на стене… И кусок улицы в окне. Передаю.

Полковник закрыл глаза.

– Мужик на стене… Дубина! Чему вас только в школах учат? Портрет Сталина усатым мужиком обозвал. Так… – Он побарабанил по металлической столешнице. – На вывеске написано «Улица Гончаровой». Не может быть… Такое совпадение… – Он неожиданно рассмеялся. – Как вовремя, Томас! Мы как раз уничтожили этот портал пару недель назад. – Полковник помолчал. – Может он блокировать свой мозг и давать неверную информацию?

– Ну… – протянул Псина. – Я же не знаю всех его возможностей… – Тут он злобно стрельнул глазами в сторону стола. – Мне же не говорят…

– Тише, ты, мразь! – ровным голосом проговорил Косинский. – Скажи спасибо, что еще голову на плечах носишь. Где гарантия, что ты мне не лжешь?

– Нахрен мне теперь такая голова при такой-то шее… – пробурчал Псина, поддевая пальцем ошейник. – А гарантии ваши у вас в камере сидят. Уж сколько раз обещали отпустить.

– Ни разу, – глядя готу в глаза, твердо сказал полковник. – Чтобы ты знал, Псина, я никогда не забываю и не нарушаю своих обещаний. С твоей семьей хорошо обращаются. И они не виноваты в том, что в родне появился ублюдок. Я не расист. Их проверили, они чисты. Это вынужденная мера, потому что твои способности настолько нужны, что ради них мы пошли на беспрецедентный шаг – заложников. Как только ты сослужишь достаточно, они все будут отпущены. Ты знаешь, что я говорю правду. Неприкосновенность невинных – один из столпов организации, которой ты вынужденно помогаешь. Они испытывают временные неудобства только лишь потому, что ты оказался так полезен.

– Знаю, – проворчал гот. Это была правда. Знал он и о том, сколько раз у Косинского возникало желание нажать неприметную кнопку на циферблате своих часов. Кнопку, запускающую механизм взрывателей, встроенных в его ошейник. Знал и то, что однажды это будет обязательно сделано. Смерти не избежать. То, что он был готом, давно примирило его с неизбежным. Но главным было все же, чтобы мать с сестренками остались живы. А для этого он должен использовать свой талант телепата снова и снова.

Косинский неторопливо поднялся, брезгливо посмотрев на немецкого колдуна, растерявшего всю свою спесь.

– Взять его, – приказал он бойцам секции. – Доставить на базу. Устроим еще одну показательную казнь для неофитов.

Томас Вольф понял по интонации, что был отдан окончательный приказ, решающий его судьбу. Организм мгновенно впрыснул в кровь адреналин, и у немца моментально прояснилось в голове. Скривившись от напряжения, он ворвался в голову гота по телепатической нити, все еще соединяющей их, и отдал мысленный приказ.

Когда Псина внезапно затараторил по-немецки и замахал руками, Косинский мгновенно понял, что произошло. Нажимать на кнопку, активировавшую его поводок, уже не имело смысла. Когда оба охранника Вольфа неожиданно прыгнули вперед, двумя ударами свалив офицеров, сидящих на столе, полковник выхватил пистолет и дважды выстрелил прямо в перекошенные лица, в помертвевшие глаза своих, а сейчас уже чужих, каркатов. Бойцы рухнули на пол у стола. В гулкой тишине, последовавшей за выстрелами, негромким перестуком отозвалась граната, выкатившаяся из руки убитого конвоира прямо под стул Вольфа. Граната была без чеки. Косинский внезапно обострившимся зрением увидел все сразу. Кривую улыбку немца, торжествующую и грустную одновременно. Раскрытый в зародившемся крике рот Псины и его сумасшедшие глаза, глядящие на рубчатое металлическое яйцо.

В следующий момент полковник оказался за опрокинутым металлическим столом, а комнату потряс страшный грохот. Тяжелый стол отшвырнуло к стене, придавив Косинского. Оглушенный, он лежал некоторое время неподвижно. Потом с трудом отодвинул стол и встал на четвереньки, едва не закричав от боли, пронзившей тело. Помотал головой, пытаясь избавиться от звенящей тишины в ушах. Держась за погнутую, всю в глубоких вмятинах столешницу, он медленно поднялся и окинул взглядом комнату. Стены, пол, потолок, все было изъедено осколками. Бойня. Изрешеченные тела разбросало вдоль стен, забрызганных кровью. От немецкого колдуна остались только бесформенные куски кровоточащего мяса. Псина заодно лишился головы. Косинский понял, что от взрыва детонировал заряд ошейника, обезглавив гота.