Текст книги "От весны до весны (СИ)"

Автор книги: Михаил Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

   – Сережка, я тебя сама отвезу домой,– решила развеселившаяся Ира.

   Она повернулась у нему лицом и положила обе ладошки ему на плечи.

   – Ну вот еще,– не согласился Меньшов.– Ты пьяна! Я к тебе не сяду и самой не разрешу ехать. Ты трезвая гоняешь, как сумасшедшая, а в таком виде...

   – А-а-а, испугался, испугался,– рассмеялась девушка.

   Затем, оглянувшись на свою машину, она изменилась в лице и удивленно сказала:

   – А это что за наглость? Какого они черта делают в моей машине?

   Сергей посмотрел на знакомою голубую иномарку и увидел в ее салоне какие-то неясные тени.

   – Угонщики, наверное,– предположил он почему-то радостным тоном.– Пойдем попросим, может они нас до дома довезут.

   – Щас,– сказала Ирина и полезла в сумочку.– Щас,.. мы с ними разберемся.

   И не успели они сойти с крыльца, как все четыре двери машины открылись и оттуда вылезло несколько мужчин.

   – А-а-а, папулечка,– опять заулыбалась Ира, узнав среди них отца.– А мы с Сережей мой день рождения праздновали. Было так весело!

   Сан Саныч поморщился, услышав пьяную болтовню дочери. Потом что-то тихо сказал своим парням.

   – Садись в машину,– велел он дочери.

   – Я хочу Сережу проводить,– заупрямилась она.

   – Перебьется.

   Сташкевич кивнул головой, и один из подошедших к парочке парней сильно без замаха ударил Меньшова по лицу.

   Сергей упал.

   Ирина вскрикнула и попыталась броситься к нему, но двое других подхватили ее и довольно ловко засунули на заднее сидение автомобиля.

   – Кончить бы тебя, братец, за твою наглость,– проговорил Сан Саныч в адрес Меньшова.– Да я такими делами не занимаюсь. Подняли тебя, человеком сделали, а ты вот как отплатил. Негодяй! Я Семену скажу, чтоб все твое творчество под нож, в пепел! Все

   изъять– и в пепел!

   А вы, дуры, что разных мужиков найти не можете?– зло продолжил он в адрес дочери.– Обе под одного мужика ложитесь. Да было бы под кого! Сегодня же домой улетишь, позорить здесь меня будете. Мне Андрей все факты предоставил!– прокричал он в ответ на невнятную реплику Ирины.– И той, «напарнице» своей, мой «привет» передашь. Без пособия оставлю!

   – Сержант! Сержант, мать твою!– крикнул Сташкевич в сторону.

   Откуда-то из-за украшавших фасад Управления елочек появились две мелкие, по сравнению с охранниками Сан Саныча, фигуры в милицейской форме.

   – Оформите его по всем правилам на всю катушку,– скомандовал им Сан Саныч.– Андрей, поехали! Они знают, что им надо делать.

   Сергей уже пришел в себя после сильного удара, и пытался подняться, как здоровяк снова нанес ему удар и прошипел:

   – Это тебе за Вику!

   «Тот самый охранник!»– успел узнать его Меньшов, перед тем, как снова отключиться.

   Очнулся он в машине, где под писк и какие-то непонятные сообщения рации, двое сопровождающих его милиционеров обсуждали достоинства и недостатки какой-то неведомой Марины, работающей на хлебокомбинате.

   В РОВД они передали Сергея дежурному, которому сообщили, что этот бедолага задержан за драку с уважаемыми людьми и с ним будет разбираться кто-то, специально вызванный для этого из горотдела.

   Меньшов не успел просидеть в РОВД и получаса, когда его вызвали и отвели в кабинет. Там какой-то чернявый тип представился ему дознавателем Хабаровым и сразу же стал задавать вопросы.

   Сергей сначала сообщил свои анкетные данные, а потом с удивлением узнал, что вечером текущего дня на площади Революции, находясь в нетрезвом состоянии, он совершил дерзкое хулиганское нападение на трех молодых людей, сидевших в автомобиле. Вот их заявление, вот протокол патруля, который его задержал. При этом он грязно ругался матом и угрожал молодым людям убийством. Мало того, нападение произошло в то время, когда гражданин Меньшов должен был быть на рабочем месте, а он за пятнадцать минут до конца смены, уже пьяный, почему-то шатался по улице.

   Ни в одном протоколе имя Сташкевича и его дочери не фигурировало. Меньшов понял, что это неспроста. И поэтому на вопрос, что он может ответить по существу дела, сказал, что все происходило не совсем так. Да он признает, что был нетрезв в 19.45, но его уже сменили, и он не считает, что находился пьяным на рабочем месте.

   Что же касается хулиганства, то это вовсе не он напал на мирно отдыхавших парней, а на него, на Меньшова, напали какие-то бандиты. Мафиози, наверное, потому что среди них он узнал одного типа. Его, вроде, зовут Андрей, и этот парень, как ему кажется, торгует кокаином.

   Хабаров с неподдельным интересом и с улыбкой выслушал версию Меньшова, а затем стал перечислять ему статьи УК и сроки, которые можно по ним получить, предлагая выбирать по вкусу.

   Но тут их милую беседу прервал телефонный звонок. Дознаватель снял трубку и стал довольно подробно пересказывать невидимому собеседнику суть своей беседы с Меньшовым. Когда дело дошло до заявления Сергея о наркомафии, его оборвали и он, сменив улыбку на серьезное выражение лица, строго спросил у Сергея, что он знает про кокаин.

   Меньшов, медленно подбирая слова повторил, что подозревает этого самого Андрея в том, что он снабжал кокаином его знакомую американку по имени Виктория Хелборт. А больше он ничего не ведает.

   Дознаватель передал его слова, затем молча выслушал указания и, не задавая Сергею больше вопросов, стал что-то писать.

   Снова зазвонил телефон. Хабаров снял трубку и выслушал новые указания. Потом, положив трубку на рычаги, он, улыбаясь сообщил, что гражданину Меньшову, похоже, крайне повезло. Что «там» передумали,– в этот момент он сделал значительное лицо,– и уголовное дело против него решили не возбуждать, но для профилактики порекомендовали сдать его сейчас в вытрезвитель. Да и на работу его будет сообщено, что он употребляет спиртное в рабочее время. Так что там тоже сделают соответствующие выводы. И вообще, Сергею Владимировичу лучше вести себя тихо-тихо, а иначе вторая его встреча с органами МВД может закончиться не так счастливо.

   Эпизод двенадцатый

   FINITA LA COMEDIA

   I

   В глубине будки заурчал мотор насоса. И хотя Сергей вроде надежно поставил ведро под трубу, но струя воды оттуда ударила по нему настолько сильно, что чуть не опрокинула его. Когда одно ведро наполнилось, он подставил второе. Затем он подхватил их и, аккуратно ступая по наледи, образовавшейся от пролившейся воды, пошел к своему садовому участку.

   Узенькая дорожка вилась по небольшому перелеску, где, несмотря на регулярные мартовские оттепели, снег еще даже не думал таять. По обеим сторонам тропинки возвышались сугробы, и по этой причине Сергею приходилось высоко подымать ведра над снежной кромкой. Когда же руки окончательно устали, он попытался передвигаться боком. Но это тоже было неудобно, поскольку вода из ведер при этом коварно плескалась на ноги. Но, к счастью, тропинка кончилась и Меньшов вышел на садовую улицу, по которой не так давно проезжали автомобили, и где уже был твердый наст. Здесь стало возможным нести ведра на вытянутых руках. Сергей полной грудью вдохнул еще морозный, но уже пахнущий грядущей весной воздух и зашагал быстрее.

   В эту пору в саду обитало не так уж много народу. На ближайших улицах, как установил Меньшов, относительно постоянно жили в трех домах, да еще в некоторые наезжали хозяева по выходным да по праздникам. Кто-то хотел порыбачить в близлежащем Рыбном озере, кто-то мечтал попариться в садовой баньке, а кто-то просто желал проведать хозяйство: все ли на месте, не приходили ли незваные гости.

   Меньшов переселился из городской квартиры на садовый участок еще до новогодних праздников и жил здесь почти безвылазно третий месяц. Из Управления его уволили за однократное грубое нарушение трудовой дисциплины– пьянство на рабочем месте. Устроиться в хорошую организацию на приличное место он с такой записью в трудовой книжке, естественно, не мог. В мелких коммерческих фирмах ничего лучше, чем погрузка-выгрузка Сергею не предлагали– по их понятиям он был бесперспективен по возрасту. Да и обыкновенно уже на второй день владельцы фирмочек узнавали, что взяли на работу не того человека, и, выплатив однодневный заработок, с облегчением отказывались от его услуг. Сережа становился обузой семье. Кроме того, неведомые заботливые люди сообщили Алене и про его аморальный облик. Осознав, что кроме упреков и слез жены ничего больше в городе его не удерживает, Сергей собрал все необходимое и переехал в сад.

   Так было спокойней и ему, и семье.

   Жил он тихо, редко покидая домик. И если бы не необходимость в деньгах, он бы совсем не выходил из своего убежища. Но проклятый организм ежедневно требовал пищи, и раза два в неделю Сергей выбирался в город, где то на вокзале, то у бюро по трудоустройству находил себе работу с расчетом в тот же день. Отработав, закупив продукты, он возвращался в свой маленький домик, где снова проводил несколько дней в затворничестве, не особенно задумываясь над тем, чем же оно закончится.

   Меньшову до перекрестка со своей улицей оставалось пройти не больше десяти метров, когда из-за поворота послышался нарастающий шум мотора. И через несколько секунд на перекресток перед ним выскочил новенький черный джип. Сергей отступил на обочину, а шикарная машина промчалась мимо, обдав его ошметками вылетевшего из под колес снега.

   Меньшов лениво выругался по адресу водителя и продолжил свой путь. Завернув к себе, он с удивлением увидел, что на обычно пустынной улице, возле забора, стоит невысокая девчушка и притоптывает ногами то ли от холода, то ли от нетерпения.

   «Однако, как людно становится в саду,»– успел подумать Меньшов.

   Но тут Сергею пришлось удивляться еще больше. Поскольку, завидев его, девчонка улыбнулась ему, как родному, и с некоторой робостью в голосе сказала:

   – Здравствуйте, Сергей Владимирович.

   Сергей сухо кивнул головой и, так и не вспомнив, кто бы это мог быть, собрался было пройти мимо. Но боковым зрением он вдруг уловил, что дитя последовало за ним. Он замедлил шаг и услышал:

   – А я вас жду, Сергей Владимирович.

   Меньшов посмотрел на нее непонимающе.

   – Чем могу быть полезен?– спросил он, когда девочка поравнялась с ним.

   – Я хотела бы взять у вас автограф.

   – У меня? С чего бы это, собственно?

   – Ну вы же известный писатель,– медленно выдавила из себя девочка.

   Меньшов даже приостановился. Поставил ведра, встряхнул руками, снова подхватил ведра и, улыбнувшись, зашагал дальше.

   Девчонка семенила рядом.

   – Было такое дело,– согласился Сережа.– Накорябал я кое что в прошлой жизни.

   А ты кто, собственно? Как тебя звать?

   – Меня Кирой зовут. Я местная, ну, то есть, у нас здесь дача. Вот на той улице.

   И она показала на улицу, параллельную той, на которой был участок Меньшова.

   – Я вас летом на озере видела,– продолжила пояснения девчушка,– вы с сыновьями купались. И тогда я узнала, что у вас тоже здесь сад. А в прошлое воскресенье я сюда с родителями приезжала и вас увидела и решила, что если вы будете здесь, то я у вас автограф попрошу. Гляжу, а у вас печь топится, а потом увидела, что вы за водой пошли. Вот я вас и жду.

   – Ну ясно. А автограф-то тебе зачем?

   Девочка замялась и тихо произнесла:

   – Мне ваши произведения нравятся.

   Меньшов изобразил на своем лице изумление.

   – Вот уж не думал, что буду считаться детским писателем,– произнес он задумчиво, а затем насмешливо спросил:

   – И что же вы соизволили прочесть?

   – Да, много...

   И она перечислила почти все его романтические произведения.

   – Про любовь, в основном? Тебе сколько лет, не рано ли тебе такое читать?

   – Не рано. Мне тринадцать. Скоро,– призналась Кира и, вроде как в оправдание, добавила.– У нас все девочки в классе вас читают. Многим нравится. И когда я сказала, что вас знаю, мне девчонки не поверили, они думают, что вы в Москве живете. А Маргарита, тоже говорит, что это– фантазии у меня.

   Меньшову впервые за последнее время стало весело. Он дошел уже до своей калитки и поэтому остановился, поставив ведра на землю.

   – А Маргарита– это кто?

   – Маргарита Ильинишна? Учительница по литературе. Она молодая– только что после института, поэтому мы ее так зовем, по имени.

   – Что, и она, Маргарита, про меня знает?

   – Да. Она у Осяниной как-то вашу книгу на уроке забрала, а вернула через неделю, когда прочла.

   – Не, ну теперь ты точно можешь говорить всем, что со мной знакома. Железно!– рассмеялся Сергей.– Автограф я, конечно, дам, только у меня с собой ручки нет и книги для надписи. Надо за ручкой в дом зайти.

   – У меня есть,– обрадовалась собеседница.– И книга есть, и ручка тоже.

   Девочка расстегнула пальто и откуда-то из подмышки извлекла глянцевый томик и шариковую ручку. Сергей взял теплую от девичьего тела книжку в руки и с интересом посмотрел на нее. Это было именно то издание, которое Сташкевич грозился уничтожить.

   – Ну вот, оказывается существует, а ты, старый хрен, говорил, что ее никто никогда не прочтет,– произнес он тихо.

   – Что?– переспросила девочка.

   – Да так, одного типа вспомнил. Как ты говоришь, твоя фамилия?– спросил он, открывая книгу.

   – Моя? Семейко.

   – Кирюша Семейко. Прелестно!

   И Сергей размашисто написал на собственном фотопортрете:

   «Кире Семейко! Милому созданию, моему маленькому читателюс наилучшими пожеланиями от автора. Надеюсь, что прочитанное пойдет тебе на пользу.»

   Поставив дату, Меньшов расписался.

   – Ой, спасибо, Сергей Владимирович,– радостно затороториладевчонка.

   – Все? Больше ничего не нужно?

   – Все, все! Большое спасибо!

   И тут же без остановки она доложила:

   – А к вам женщина недавно приехала.

   – Какая?

   – В дубленке и меховой шапке. Лица я не разглядела– далеко. Она в дом вошла. У нее какая-то сумка большая была.

   – Жена, наверное.

   – Наверное. Ну я пойду. До свидания. Большое спасибо.

   – До свидания, Кира, заходи, если что. А Маргарите привет передавай,– улыбнулся Сергей, открывая калитку.

   Давно у него не было такого хорошего настроения. И то, что в домике ждет его жена, его не портило. Наоборот, он даже придумал, что ей скажет.

   II

   Сразу входить в домик Меньшов не стал. Он сначала занес ведра с водой в баню, потом смахнул веником подтаявший грязный снег с крыльца, и лишь затем вошел на веранду, где навел порядок в кладовке для инструмента, хотя особой нужды в этом не было. Наконец, набравшись решимости, Сергей открыл обитую войлоком дверь в жилую комнату.

   На маленьком столике стоял переносной телевизор и энергичным женским голосом предлагал пользоваться прокладками «О Би» в критические дни.

   Не видавший последние три месяца никаких телепрограмм, Меньшов с интересом прослушал рекламу, и только потом взгляд его скользнул в другой угол комнаты. На диване– главном предмете мебели в помещении– лежала знакомая ему дорожная сумка. Молния ее была расстегнута и было видно, что в ней лежат яблоки и какие-то консервные банки. Рядом с ней небрежно была брошена женская дубленка. И если продукты вопросов не вызывали, то белое, расшитое золотом, произведение искусства, а именно так можно было охарактеризовать лежащую шубу, крайне удивило нашего отшельника. Что-то он не припоминал такой роскоши в гардеробе супруги. В прошлую зиму они купили жене турецкую дубленку, но то было стандартное коричневое изделие весьма среднего качества, а этот же предмет верхней одежды ну никак не соответствовал финансовым возможностям

   семьи Меньшовых.

   Но, надо заметить, что все эти сомнения промелькнули в его мозгу очень быстро, поскольку он, наконец, поднял глаза выше: на женщину, стоявшую к нему спиной. Первое, что Сергей увидел,– длинные рыжие волосы. Это была Ирина!

   К такому повороту Меньшов не был готов. Он молча наблюдал за гостьей, которая стоя к нему спиной, гляделась в зеркало, вставленное в старый шифоньер, и старательно что-то делала со своей прической.

   Ира первой нарушила молчанье. Капризным тоном, как будто не было трехмесячного перерыва в общении, как будто они расстались только вчера, она произнесла:

   – Ну почему у тебя зеркало в самом темном углу? И свет зажгла, а все равно ничего не вижу.

   Сергей не нашелся, что ответить, и только молча пожал плечами. Потом догадавшись, что надо сделать, подошел к шифоньеру и приоткрыл створку с зеркалом так, чтобы на него стал падать свет от лампы. При этом он подошел близко к гостье и, неожиданно для себя, ощутил тонкий аромат ее духов.

   – Так лучше?– спросил Меньшов.

   – Да, спасибо.

   И в этот момент взгляды их встретились в зеркале. Ирина улыбнулась и сказала зеркалу:

   – Ну, здравствуй, милый.

   – Здравствуй, Ирочка.

   Сергей чуть было не обрадовался, но все же сумел не проявить своих эмоций. Отвернувшись, он потрогал сумку и посмотрел на девушку вопросительно.

   – Сумку мне Алена дала. И телевизор тоже. А продукты– мои. У меня пакет от них порвался, вот она и дала сумку.

   И, поскольку это ее сообщение вызвало на лице Меньшова еще большее удивление, Ира продолжила:

   – Я с утра заехала к ней. Мы познакомились, поговорили о тебе и пришли к выводу, что хватит тебе скрываться от ... от нас всех. Алена Юрьевна собрала кое-что для тебя. Она– очень милая женщина.

   Имя отчество жены Ирина произнесла так, как произносят имя старшего заслуженного товарища. И в этом было что-то чисто женское, как будто таким способом она хотела подчеркнуть возраст Алены и свою молодость.

   – Телевизор вот прислала. Она считает, что сразу, сегодня, ты, наверное, не захочешь вернуться к нормальной жизни. Но что делается в мире, тебе все равно нужно знать. Кое-что она из продуктов прислала... Вот... Ей просто на работу надо было, поэтому она не смогла приехать вместе со мной.

   Выслушав сообщение девушки, Сергей сказал:

   – Очень мило, что вы нашли общий язык.

   – Да, Алена Юрьевна– на редкость интеллигентная женщина.

   Сергей уже полностью обрел уверенность в себе, и в тоне, которым он говорил следующую фразу, уже звучали ироничные нотки.

   – Тогда у меня такой вопрос: если ты так без труда нашла меня, то не следует ли мне теперь ожидать прихода и друзей твоего папы?

   – Сереженька.

   Девушка оторвалась, наконец, от тусклого зеркала и повернулась к нему.

   – Никто к тебе не придет. Я все сделала, все будет нормально.

   Отец уже не имеет к тебе претензий.

   Сергей сел на диван и, глядя ей в глаза, спросил:

   – Что ты сделала? Не понял.

   Ирина села рядом с ним. Близко-близко. Опять пахнуло дорогой парфюмерией, рыжие волосы коснулись щеки Сергея. Ему вдруг очень захотелось овладеть ею. По всему телу разлилась сладкая волна истомы от такой возможности, но Меньшов сдержался.

   – Папочка теперь на крючке у меня,– жарко зашептала девушка ему на ухо.– Сейчас он делает все так, как я хочу. А я хочу что-бы тебе не мешали. И тебе не будут больше мешать: ни жить, ни писать. Работать можешь, где хочешь. Хочешь– на старое место устраивайся, хочешь– в каком-нибудь издательстве, чтобы на ерунду не отвлекаться. Чего хочешь, Сереженька?

   Она провела рукой по его голове.

   – Сколько седины у тебя появилось, ай-я-яй. Лет через несколько будешь ты у меня с серебряной головой.

   Она коснулась его виска губами.

   – И чем ты его так достала?– поинтересовался Меньшов.

   – Вот этим,– похлопала Ирина себя по животу.

   И, видя непонимающий взгляд Сергея, рассмеялась и пояснила:

   – Я беременна. Примерно через полгода я подарю ему внука.

   Если папочка будет себя хорошо вести, конечно.

   О, если бы ты знал, как он хочет внуков. Я была его последней надеждой. Вика рожать не под каким видом не желала, а сейчас– и подавно. Валерка тоже по части наследников не в счет...

   – Какой Валерка?

   – Мой старший брат.

   – Брат?

   – Ну да. У меня же еще и брат есть, старший. Ему сейчас тридцать пять. Только он того...

   И Ира многозначительно замолчала.

   – Больной?

   – Хуже– голубой. Отец, когда об этом узнал выгнал его из дому и не признает. Человек старого закала– не представляет себе, как его сын может отдаваться другим мужчинам. Я недавно встречала Валерку в Москве, он там на каких-то артистических тусовках ошивается, модный стилист и визажист, кстати.

   – Это не по моей части, но, надо признать, с вашей семьей скучать не приходится,– меланхолично заметил Меньшов.

   – Да уж,– согласилась с ним девушка. – И вот, когда я сказала отцу, что возможность его общения с внуком всецело зависит от его отношения к тебе, он сразу сказал: «Да черт с ним!»– То есть с тобой– «Пусть делает, что хочет». Но я ему сказала, что это не ответ, что он должен полностью вернуть тебе все, что ты потерял.

   И ему пришлось согласиться.

   – Не думал, что твой батюшка– такой мягкий человек.

   – И правильно думал. Человек он и в самом деле суровый, но у меня оказался в запасе еще один аргумент.

   – Какой?– автоматически спросил Сергей, и тут его внезапно озарило.

   – Когда, ты говоришь, срок?

   – Примерно через шесть месяцев,– с улыбкой сообщила Ира.

   – Не хочешь ли ты сказать, что ...?

   – Возможно. А может, и нет,– загадочно ответила девушка.– Я не воспользовалась тогда противозачаточными средствами, а ты был неудержим.

   Она улыбалась.

   Тебя это не радует?– спросила Ирина.

   Меньшов сначала помолчал, пожевав губы, затем решил быть правдивым и ответил, наконец:

   – Не так уж, чтоб очень, если честно признаться.

   – Что так? Считаешь, что это невозможно или, что я не достойна такой чести– родить от тебя ребенка.

   В голосе ее послышалось напряжение.

   – Почему же,– спокойно и медленно отвечал Сергей,– ты славная и хорошая. Ты в какой-то мере приучила меня к себе. Я не однократно вспоминал здесь про тебя. И знаешь, если бы я был одинокий бездетный гражданин, я был бы бескрайне счастлив от мысли, что ты мне можешь подарить такое чудо– ребенка... Ты мне нравишься... Но ...

   – Что, «но»? Договаривай!

   – Все не так! Все как-то не так!– воскликнул Меньшов и сбивчиво стал объяснять.– Я теперь понимаю мусульман, которые женятся на всех своих любимых женщинах и могут воспитывать всех своих детей. А с тобой все не так! Мне не нравится то, что воспитанием этого ребенка будет заниматься чужой человек, даже если это французский аристократ. Не говоря уж о том, что это было бы не этично по отношению к твоему мужу. Ему нужен свой наследник, а не мой!

   – Тебе бы надо было быть этичным три месяца назад,– тонко подметила Ирина.– И если уж совсем откровенно, то и сам Анри не очень-то похож на своего отца, а мать его, как говорят в их обществе, была склонна в молодости к различным авантюрам.

   – Это их, французские, проблемы. Я же лично, совсем не возгоржусь от осознания того, что мой ребенок может носить незаслуженный титул. Лично мне на все эти аристократические символы и традиции наплевать, меня это не греет. И, представь себе, какую травму получит мальчишка, если узнает, что он не имеет никакого отношения к дворянскому роду, а папулечка его какой-то хмырь из холодной и дикой России... Да лучше бы ты была одинокая несчастная девушка. Тогда бы я хоть мог признать ребенка своим и как-то помогать тебе. А так...

   – Ну с тобой все ясно,– уверенно улыбаясь, ответила Ира.– Когда муж меня прогонит, а папа не пустит домой, я, как поняла, смогу положиться на тебя. А вообще-то, ты успокойся. Отец ребенка– Анри. Я, отнюдь, не отказывала ему в физической близости.

   Ирина произнесла этот приговор так, что Сергей не смог решить для себя, правда это или нет. Но от дальнейшего обсуждения скользкой темы он решил воздержаться.

   Они немного помолчали.

   – Ну что ты решил с возвращением в город?– спросила девушка.

   – Так сразу я не могу. Надо все обдумать. И насчет работы тоже не ясно.

   – Подумай, конечно. А чтобы тебе не скучно было, я тебе оставлю игрушку.

   И Ирина откинула полу лежащей на диване дубленки. Под ней оказался пластиковый чемоданчик, похожий на «дипломат». Сергей взял его, положил на колени и открыл.

   – Это же «ноутбук»?! Он же стоит кучу денег!?– Меньшов посмотрел на гостью. – Я не могу принять от тебя такой дорогой подарок.

   – Так я и знала! Я знала, что ты такой гордый и бедный, поэтому заранее приготовилась,– сообщила Ира.

   Она достала из сумки какую-то бумажку и сказала:

   – Подпиши.

   – Что это?

   – Договор об аренде. Я тебе сдаю в аренду на три года компьютер. Плата символическая: один рубль в год. Ты же обязуешься беречь его и, по истечении срока, возвратить.

   – А это чья подпись?– спросил Меньшов, вчитываясь в документ.

   – Натариуса.

   – Раньше моей?– удивился он.

   – Один экземпляр оставь себе.

   – Проверить бы технику надо...– заметил Сергей.

   Он подошел к столу, положил на него компьютер, включил в сеть. И, когда на экране появилась знакомая синяя заставка «Нортона», пододвинул стул и сел, забыв обо всем.

   – Откуда тут мои файлы?– изумился он через некоторое время.

   – Что только для тебя не сделаешь,– вздохнув, ответила Ирина.

   Она подошла к нему сзади и положила руки на плечи. Затем склонилась и поцеловала в щеку.

   – Совсем тут одичал: небритый, потом пахнешь. За что я тебя

   только люблю?

   – Я сегодня баню топить начал. Воды вот натаскал,– ответил

   Сергей, не оборачиваясь.

   Заметив белый шрам у нее на запястье, он спросил машинально:

   – Давно у тебя этот шрам? По-моему, его раньше не было.

   – Был, был,– успокоила увлеченного компьютером Сергея Ирина.

   Меньшов согласно кивнул головой и забыл о белой полоске на руке девушки, не догадываясь, что именно этому тоненькому шраму он обязан тем, что испугавшийся за здоровье дочери, Сташкевич дал отбой его уголовному делу.

   – Что ты там стучишь?– спросила Ира.

   – Новый роман.

   – Что, так просто? Сел и сразу выдумываешь, и пишешь?

   – Нет. Я обдумываю его давно. Уже три месяца. С утра до вечера. Чем мне тут еще можно было заниматься? А сейчас я его просто записываю...

   – О чем он будет?

   – О тебе.

   – Как интересно! Дашь почитать?

   Меньшов молча кивнул головой.

   Ирина провела рукой по его волосам.

   – Так ты баню натопил?

   – Через полчаса будет готова,– сообщил Сергей.

   – Мне что ли с тобой пойти, попариться?– задумчиво произнесла Ира.

   Сергей от неожиданности перестал стучать по клавишам, повернулся к девушке и смог только неуверенно вымолвить:

   – А тебе разве это не вредно, в твоем положении?

   – Нет!– уверенно ответила Ирина и уселась к нему на колени.-

   С тобой мне ничего не вредно...

   На черном экране компьютера отчетливо светились зеленые буквы:

   "Владимир Казаков по ниве автолюбительства шел древним и испытанным путем– от худшего к лучшему. Сколько советских поклонников двигателя внутреннего сгорания использовали эту изрядно затоптанную тропу, потихоньку набирая скорость и лошадиные силы.

   Так и Володя, получив после смерти отца старенький мо тоцикл «Урал», и откатавшись на нем сезон, решил, что крыша над головой все-таки лучше, чем свежий ветер в лицо. Подна копив деньжат и продав трехколесное наследство, Казаков при обрел себе «ушастый» «Запорожец».

   После этого он с помощью добавочных капиталовложений по следовательно владел другим, более новым, «Запорожцем», за тем «Москвичом-412» и, наконец, дорос до пятой модели «Жигу лей».

   Это было начало нового произведения. Жизнь продолжалась. Во всех смыслах.

   КОНЕЦ

   9 ноября 1996г.

   М.А. Антонов «От весны до весны»