Текст книги "От весны до весны (СИ)"

Автор книги: Михаил Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

   Вот если б он немного сдвинулся вправо, то, возможно, и показалась бы из-за этого желтого дома крашенная им в прошлом году железным суриком крыша. Но сдвинуться вправо оказалось невозможно, мало того, плечом Сергей ощутил неожиданное прикосновение. Он обернулся и увидел, что в бинокль смотрит уже блондинка, а рыжая девица сидит совсем рядом, чуть выше него. Она обхватила голые коленки белыми руками и, мечтательно глядя в даль, чему-то улыбалась. Похоже, своим локтем она и коснулась его плеча.

   «Вот ведь! Это я так случайно сдвинулся или девочка так не осторожна? Что ей, трубы не хватает?»– подумал, отворачиваясь от нее, Меньшов.

   Но тут, словно дуновение ветерка принесло еще одно прикосновение теплой руки девушки. Касание было приятным. Осознание этого факта немного раздражило Сергея.

   «Нет, это становится уже неприличным!»– решил он и отодвинулся влево.

   Он пытался обдумать свою обличительную речь к Сташкевичу, но мысли постоянно сворачивали на сидящих рядом девиц. Близость их заводила Сергея. Они, вроде, и мешали, и в тоже время, если бы они ушли, то на душе стало бы совсем гнусно.

   А тут девушки о чем-то заговорили, причем, на иностранном языке. На французском, должно быть, определил Меньшов. За восемь лет изучения в школе и в институте английского языка Сережа только и научился, что делать технические переводы со словарем, и он, естественно, ничего из их разговора не понял. Надо ли пояснять, что такое поведение молодых особ не вызвало у Меньшова дополнительных к ним симпатий. Ишь, аристократки, какие! А когда через некоторое время отодвинувшийся было Сергей, снова ощутил правым плечом нежное тепло от прикосновения локтя девушки, то он не выдержал и, повернувшись к ней, язвительно спросил:

   – Я не мешаю вам, милое дитя, любоваться открывающимися с этого места видами?

   Рыжеволосая медленно повернула голову к нему– Сергей увидел ее голубые глаза.

   – Нет, отчего же?– безмятежно ответила она.

   – Значит, это просто мне показалось, что вы толкаете меня своей рукой? Вам места на трубах не хватает?

   Меньшов спросил и спрыгнул с пирамиды на землю. Блондинка прыснула и закрыла покрывшееся пятнами лицо биноклем.

   – Конечно, это не так,– также спокойно продолжила голубоглазая.

   Она тоже спустилась вниз и, встав рядом с Меньшовым, сказала:

   – Да успокойтесь вы, Сергей Владимирович, а то на нас смотрят.

   И кивнула головой в сторону шезлонгов.

   Меньшов инстинктивно посмотрел туда и с удивлением заметил, что все три шезлонга уже заняты. В одном сидел тучный коротконогий мужчина лет пятидесяти во всем белом, включая шляпу, и с газетой в руках. Во втором – какой-то длинный малый со стаканом в руке. А в третьем расположилась та самая брюнетка, что попалась Сергею на дорожке в баню. Только теперь она была не в купальнике, а в белоснежном сарафане. У ног ее сидел на траве какой-то раздетый по пояс бледнотелый и худой бородач с бутылкой колы и стаканом.

   Наполнив стакан, бородатый протянул его брюнетке. Впрочем, никто из этих людей в их сторону не смотрел. Сергея это успокоило, но тут до него дошло, что эта рыжая незнакомка откуда-то знает, как его зовут. Он было собрался задать ей пару вопросов, но именно в этот момент на поляну вышел одетый во все белое Александр Александрович с какими-то мужчинами.

   – Вот и папа,– сказала девица, произнеся ударение в слове «папа» на последнем слоге.– Пойдемте.

   И неожиданно для Сергея она взяла его за руку и потянула за собой на поляну.

   «Чего это она? И почему они все его „папой“ называют? Кличка, что ли такая?»– подумал Меньшов, собираясь с мыслями и с духом для беседы со Сташкевичем.

   Сан Саныч заметил сердитое и решительное выражение лица Сергея и громко произнес:

   – Позвольте, друзья мои, представить вам нового моего знакомого и, как я надеюсь, будущего нашего общего друга и, возможно, соратника– Сергея Владимировича Меньшова. Писателя, так сказать.

   Тут он посмотрел на одного из своих спутников.

   – А это мои друзья,– продолжил он, обращаясь к Сергею и выходя на середину поляны.

   Он представил Меньшову сначала пожилых мужчин, потом молодых и лишь потом перешел к девушкам.

   – А это наши девочки: Светланочка – дочь Бориса Петровича,– Сан Саныч показал на блондинку,– и мои дочурки, принцессы мои иностранные – Виктория,– он положил руку на плечо брюнетки,– и младшенькая Ирина.

   Так, оказалось, звали рыжеволосую.

   Затевать скандал после такой речи хозяина Сергею показалось неудобным. Он молча склонил голову в знак приветствия всех присутствующих.

   Сан Саныч добавил:

   – Прошу любить и жаловать моего гостя.

   – А землю-то он копал?– спросил один из пожилых, усмехаясь в усы.

   – Стоек оказался. Если по выражению его лица судить, так он мне такую отповедь приготовил. Не правда ли, Сережа? Ты уж меня прости за шутку. У меня дырки в земле техника роет, это просто испытание такое было. А то знаешь, всякие подхалимные карьеристы попадаются – дерьмо готовы есть, лишь бы выслужиться. А ты не из них, нет. Рад за тебя.

   Александр Александрович похлопал Меньшова по плечу и добавил:

   – Не сердись. Вел ты себя нормально, как мужик. Считай, что первое испытание ты прошел успешно.

   – А что и еще будут тесты на вшивость?– недовольным тоном спросил Сергей.– Я, вроде, ни в шпионы, ни в подпольщики не просился, работы в вашей фирме или организации не домогался, зачем же меня испытывать?

   – За что я тебя, Меньшов, уважаю, так это за острый ум,– ответил Сташкевич.– Приятно беседовать с умным человеком, но...

   Тут он посмотрел на часы.

   – Время, господа. Пора к столу. А с тобой, Сережа, мы после обеда поговорим. Девочки, проводите молодого человека к столу,– скомандовал Сан Саныч.

   Послушные Светлана с Ириной дружно подхватили Меньшова под руки и так повели его к дому. Наш герой, попав в такой непривычный плен, не очень-то и сопротивлялся и дал увлечь себя в столовую.

   Там к ним присоединилось еще несколько человек. Таким образом, в торжественном обеде принимало участие человек пятнадцать.

   За столом Сергей тоже сидел между Светочкой и Ирочкой, а напротив разместилась загадочная и прекрасная Виктория. И на сколько его соседки справа и слева были словоохотливы и внимательны к нему, настолько бледная брюнетка была молчалива и безучастна.

   Сергей, неоднократно попадавший в течение последнего часа из огня да в полымя, был растерян и недоумевал. Он уже не знал, чего ему ждать от такого странного хозяина. Если бы ему вдруг объявили, что за этим богато накрытым столом его кормят исключительно для того, чтобы потом с достаточно набитым животом отдать на растерзание каким-нибудь домашним хищникам, вроде льва или леопарда, он бы ничуть не удивился. Свою некоторую растерянность и скованность ему пришлось замаскировать за показным равнодушием к происходящему. Он пил все, что наливали в его бокал, и ел все, что накладывали ему в тарелку. Поскольку некоторая обида на Сан Саныча у Меньшова еще не прошла, в общий разговор, который вел хозяин, Сергей не вступал, а только отвечал на вопросы, если вдруг у него что-то спрашивали. Ответы давал он односложные, как всякий впервые попавший в незнакомую компанию человек, но говорил при этом громко, давая понять, что чувствует себя уверенно.

   Соседки по столу ему нравились, девушки были видные. Был бы он холостым, наверняка уделил бы кому-то из них свое внимание. Особенно ему нравилась старшая сестра Вика, но именно она была к нему полностью равнодушна. Светлана была хохотушка и охотно смеялась над всем, что ей казалось смешным. Удивившая же его смелостью в саду Ирина, сейчас как будто чего-то смущалась. Если бы не ее голубые внимательные глаза, на которые он натыкался взглядом всякий раз, когда поворачивал голову в ее сторону, то можно было бы подумать, что все, что произошло на куче столбов происходило не между ними.

   IV

   После торжественного обеда молодежь прошла в бильярдную, где Ирина на правах хозяйки предлагала всем кофе и сухое вино, а деловые партнеры Сан Саныча поднялись вместе с ним на второй этаж в его кабинет.

   Сергей, равнодушный к бильярду, уселся в глубокое кресло и впал в задумчивость. Его крайне волновал один вопрос: почему он здесь, как так случилось, что этот, в общем-то, малознакомый Александр Александрович вдруг пригласил его на свое семейное торжество? С чего ему оказана такая честь? Судя по разговору за столом, все эти соратники Сташкевича были либо бизнесменами, либо руководителями каких-то организаций. А с какой стати пригласили его– простого инженера– было непонятно. Не связано же это с его литературными упражнениями.

   Ответ на этот вопрос он получил уже через несколько минут. Со второго этажа из кабинета в бильярдную спустился высокий блондин, которого звали вроде как Станиславом, и сказал Меньшову, что его приглашают в кабинет.

   Сташкевич сидел за письменным столом, его гости расположились в креслах, расставленных вдоль стены, так что вошедший Сергей неожиданно оказался как бы в центре круга.

   – А вот еще один талантливый представитель современной молодежи,– сказал Сан Саныч, увидев Меньшова.– Правда, он не финансист, подобно Стасику, но тоже очень любопытный ... – Он не сразу подобрал слово,– человек.

   – И по какой же он части?– спросил один из гостей.

   – По твоей, Семен Семенович. Надо бы ему помочь.

   – Так это и есть тот самый писатель, за которого ты Александр Александрович говорил?– спросил маленький толстяк.

   – Он, он, -подтвердил Сташкевич.

   Затем спросил у Меньшова:

   – Ты как, Сергей, хотел бы издаться нормальным тиражом?

   Тот сразу не понял о чем речь, но когда до него дошло, поинтересовался:

   – А откуда же я деньги возьму на нормальный тираж?

   Из дальнейшего разговора выяснилось, что напрягать семейный бюджет для переиздания своих творений Меньшову не придется. Оказывается, Семен Семенович является начальником в одном из местных издательств и выпуск нового тиража для него не такая уж большая проблема.

   Новый сюрприз судьбы оказался для Сергея таким же неожиданным, как и все предыдущие. Почувствовав неведомый подвох, Меньшов, вместо проявления чувств благодарности, спросил:

   – Что-то, Сан Саныч, я не пойму. К чему такая благотворительность. Почему вы вдруг так озаботились моей судьбой.

   – Ну что ты, Сережа, какая благотворительность. Если раньше государство выпускало книгу молодого талантливого писателя, разве это была подачка? Если сейчас рыночная экономика, так что же издавать только Дюма и детективы? Должны быть и новые имена, ведь жизнь не стоит на месте. Да и почему ты решил, что издавать тебя в убыток? Я думаю, Семен еще и с прибылью останется. А то, что мы тебе помогаем, может, нам где-то зачтется как доброе дело. Ну а если ты вдруг станешь знаменитым или даже классиком, то, возможно, и про нас сирых в своих мемуарах упомянешь,– перевел все в шутку Сташкевич.

   Обсудив еще несколько нюансов и ничего не поняв, Меньшов вышел из кабинета и спустился вниз. В бильярдной он сообщил бородачу, который до этого в саду сидел у ног Виктории, что его ждут у Сан Саныча, а сам выпил горячего кофе и крепко задумался.

   Новых впечатлений за сегодняшний день было у него выше крыши. Присевшая в соседнее кресло Ирина задала ему несколько вопросов. Сергей что-то ответил, не очень вдаваясь, впрочем, в подробности. И как только стало приличным уйти, Меньшов, ссылаясь на то, что ему надо на работу, стал прощаться. Было уже около шести, и до начала смены оставалось не так уж много времени. Сташкевич, спустившийся вниз, выразил сожаление, что Сергей не остается на шашлыки, и предложил:

   – У вас, Сережа, ведь нет машины? Тогда может вас доставить мой шофер.

   – Папа, я отвезу Сергея Владимировича!– быстро заявила рыжеволосая Ирина.

   Потом, видимо для того, чтобы пояснить эту свою торопливость, добавила:

   – Я Светлану собралась до дома подвезти, заодно и Сергея Владимировича подброшу. Вам же в центр?

   – Да, – согласился Сережа.

   – Ну, давай, француженка,– усмехнулся Сташкевич.

   Света с недоуменным видом посмотрела на подругу– она, похоже, не собиралась так рано ехать к себе.

   Эпизод третий

   ПРИЗНАНИЕ

   Очутившись в автомобиле в компании двух симпатичных девушек, Сергей как будто сбросил какое-то бремя и стал более естественным. Да и выпитое вино начало сказываться. Он охотно болтал с подругами и за время пути успел рассказать им какую-то смешную историю, пару анекдотов и даже отпустил один комплимент на двоих, заявив, что, попав в такой очаровательный коллектив, искренне жалеет, что он уже такой старый, подержанный и к тому же обременен семьей, неизлечимыми болезнями и долгами.

   Барышни расхохотались и принялись наперебой убеждать его, что тридцать шесть– совсем не много для мужчины, что не такой уж он и подержанный – у него еще ни живота и ни лысины нет. И вообще, он находится в полном расцвете сил, как Карлсон.

   – А вот жена и дети есть точно,– возразил Сергей.

   Ему было приятно, что девушки так хорошо к нему относятся, но в тоже время несколько удивило, что Ирина знает сколько ему лет.

   – Что же. Этого у вас не отнять. А про какие неизлечимые болезни вы говорите?– спросила заботливая Сташкевич.

   – У меня страшная болезнь – природная скромность,– сообщил Меньшов.– Не люблю ни у кого ничего просить, а когда что-то предлагают, да еще бесплатно, всегда подозреваю, что здесь что-то не так. Вот ваш отец, Ирочка, свел меня с Семеном Семеновичем, но я боюсь, что послезавтра, на трезвую голову, я ему не позвоню и не пойду к нему в издательство.

   – Почему?

   – Трудно объяснить, сомнения какие-то неясные, комплексы...

   Не люблю я быть кому-то и чем-то обязанным. Вот поэтому я и говорю, что смертельно болен скромностью. При социализме с такой болезнью можно было еще как-то существовать, а при рыночной экономике– увы! Такие скромные, как я, обречены на вымирание. Сейчас хорошо молодым, длинноногим, не обремененным излишними знаниями. Кусай, рви долю у слабого – свобода! А я так не могу...

   Немного помолчали и вскоре подъехали к дому Светланы. Жила она в самом центре города: на улице Кирова, в доме, где на первом этаже располагается гастроном. Девушка сразу из машины не вышла, а закурила сигаретку. Ее примеру последовала и Ирина.

   Сергей посмотрел на серый дом и заявил:

   – А я все думал, кто же в этом доме живет. Здесь, наверное, не очень-то удобно жить?

   – Почему?– искренне удивилась Света.

   – Да ваш же дом – единственный жилой на весь квартал. Словно в лесу живете, хоть и центр. Там у вас театр, здесь фабрика, а в эту сторону одни конторы и магазины. После семи часов вечера, когда кончается торговля, улица пустеет, и если бы не автобусная остановка, можно было бы пройти всю улицу от Вечного огня до реки и не встретить ни одного человека.

   – Ну, уж, неправда.

   – Как неправда?– продолжал свою мысль Меньшов.– Я летом иногда хожу на работу в вечернюю смену пешком. И, проходя по вашей улице, встречал на своем пути максимум пять– шесть человек. Днем– да! Народу много. А вечером, как только начинает темнеть, никого на улице нет. Раньше здесь два кинотеатра работали, два кафе, ресторан был. А сейчас кинотеатр снесли, ресторан закрыли, в театр никто не ходит– все телевизор смотрят. Да и в кафе, наверное, простые граждане не заглядывают– «крутых» боятся.

   – Да нет же!– раскипятилась Света и стала горячо объяснять, почему Меньшов не прав.

   – Сдаюсь, сдаюсь,– поднял Сергей руки и улыбнулся.– Я верю вам, Светочка, жить в этом доме замечательно! И я вам даже завидую.

   – Вот, то-то же!– воскликнула девушка.

   И тут же без перехода она спросила:

   – Сережа, а что вы делаете завтра?

   Меньшов искренне удивился и признался:

   – Отдыхаю после трудов праведных.

   – Мы вот тут посовещались и решили пригласить вас завтра отдохнуть на пляж.

   – Очень мило,– только и нашелся ответить Меньшов, удивляясь напору молодежи и судорожно думая, когда это девочки успели посовещаться и что же им ответить. Соглашаться или нет. С одной стороны, жены с детьми дома не было, а с другой, он, честно говоря, не чувствовал себя своим в той компании, куда его приглашали.

   – А кто еще будет?– поинтересовался наш сомневающийся герой.

   – Мы с Иришей, Женя– моя сестра, ну и все. Сегодня было так скучно, официально. Мы так и не смогли с вами про ваши книги поговорить,– польстила Света.– А завтра мы с вами проведем нечто вроде маленькой читательской конференции в непринужденной обстановке. Идет?

   То, что не будет никого лишнего, Меньшова устраивало.

   – Хм,– отвечал он.– Голышом я еще встреч с читателями не проводил. А, кстати, Виктория будет?

   Сташкевич младшая ответила:

   – У нее семь пятниц на неделе. Может, захочет. Может,– нет.

   – Ну хорошо, если погода позволит, можно и на пляж.

   Обговорив некоторые детали, стали прощаться. Светлана поцеловала подругу в щеку, а Меньшову послала воздушный поцелуй. Дождавшись, когда она зайдет в подъезд, Ирина пристально посмотрела на своего спутника и, каким-то охрипшим от волнения голосом, спросила:

   – Что будем делать?

   – У меня до смены чуть меньше часа,– ответил Сергей, посмотрев на часы.– Домой ехать уже смысла нет, да и незачем. На работу– рано. Вообще-то, если тебе некогда, я отсюда и пешком дойду до площади.

   Сергей даже взялся за ручку двери и надавил на нее.

   – А, это по пустынной улице Кирова? Где нет прохожих.– Ирина справилась с волнением и говорила уже спокойно.– Нет, так дело не пойдет, я взялась вас довезти и довезу. Пересаживайтесь вперед и закройте дверь!

   Она повернула ключ: взревел мотор, и машина резко взяла с места.

   – Ого, какие космические скорости и перегрузки,– только и успел произнести Меньшов, откинувшись на спинку кресла.

   – Ты боишься скорости?– спросила Ира.

   – Нет,– Сергей отрицательно помотал головой. – Мне просто не хотелось бы, чтоб сменщик ждал меня понапрасну.

   Буквально через три-четыре минуты также резко, как стартовала, девушка энергично затормозила у здания Управления железной дороги.

   – Вы сейчас уйдете?– тихо спросила девушка.

   «Похоже, все это не спроста,» – подумал Меньшов и пожал плечами.– «Как, однако, она очаровательна в своей нерешительности. То на вы меня зовет, то на ты попробует. Сколько ей лет, интересно?»

   – Давайте разговаривать,– предложила Ирина, увидев, что спутник не спешит покинуть автомобиль.

   – Давай,– согласился Сергей.

   Минуту помолчали, не зная, с чего начать.

   – А почему отец называет вас с сестрой иностранками?– наконец сообразил спросить Меньшов, не дожидаясь того момента, когда от затянувшегося молчания появится чувство неловкости.

   – Это потому, что я живу сейчас во Франции, а Вика– в Штатах.

   – Отдыхаете там?

   – Нет, на постоянке.

   У Сергея только что челюсть не отпала.

   – И что вы там делаете?

   – Живем. Я учусь в Сорбонне, слушаю там курс искусствоведения. В следующем году заканчиваю. А Вика обитает в Нью-Йорке, работает там в каком-то турагенстве, которое организует поездки «новым русским» в Голливуд и в Майями. Хочешь в Америку?– улыбаясь спросила Ирина.

   Поскольку Сергей только усмехнулся на подобное шутливое предложение, девушка продолжила рассказ:

   – Вика, кстати, замужем. Ее муж – богатый бизнесмен, причем, не наш эмигрант, а настоящий американец Джон Хэлборт. Именно такой, как их показывают в кино: высокий, тщательно выбритый, подтянутый, спортивный англосакс с длинной нижней челюстью.

   – Так она с мужем сюда приехала? Что-то я не видел стандартных американских бизнесменов на торжестве.

   – Что ему здесь делать? Бизнес он с Россией не ведет. Он там, в Штатах, недвижимостью занимается. А Вика довольно часто бывает в Москве и иногда заезжает к отцу... Мы в последнее время редко с ней видимся. Я вот на неделю приехала, поэтому папа и устроил новоселье сейчас, хотя в доме живет уже три месяца.

   Девушка снова потянулась за сигаретой. Увидев внимательный взгляд спутника, она спросила.

   – Тебе надо?

   – Нет, я не курю.

   – Да? Интересно... А вам дым не мешает?

   Сергей недоуменно пожал плечами.

   – Дым? Нет! Я уже привык к тому, что все вокруг смолят...Даже миловидные девушки. В конце концов, это – их право. Свободные девушки в свободной стране, сидя в своем автомобиле, имеют право делать все, что хотят. Да и, честно говоря, я бы и не осмелился сделать тебе замечание по поводу курения.

   – Ты меня так боишься или уважаешь?

   – Нет, просто я не несу за тебя никакой ответственности. Я же чужой для тебя человек. Мужчина, с которым тебя ничего не связывает: я ни муж, ни жених, ни любовник... Буквально несколько часов назад я и не подозревал о твоем существовании, а ты о моем.И было бы совсем нелепо, если бы я сейчас стал требовать от тебя – взрослой девушки,– чтобы ты не курила. Кстати, а ты сама замужем? За каким-нибудь французом?

   – Пока – нет.

   – Ну, у тебя все впереди, был бы я холостым и молодым французом, обязательно бы женился на такой девушке,– пошутил Сергей.

   Ирина поглядела на него как-то странно и, смяв так и не зажженную сигарету, улыбнулась.

   – Вы не такой уж старый.

   – Но точно не холост, и совсем не француз.

   «Где мои двадцать лет!»– подумал Меньшов.– "Если глаза мои и опыт меня не обманывают, я ей, похоже, не безразличен. Все ее выдает: и голос, и интонации, и взгляды. Ах, если бы не мои дурацкие принципы! Если бы не моя природная лень. Ну что мне стоит

   протянуть руку, притянуть ее за плечи к себе и поцеловать... Но не могу! Чего-то боюсь. Хорошо Казакову, он своей при всяком возможном случае изменяет, а я почему-то не могу. Раньше мог руки распускать, а как женился, вроде, как подменили, тормоз поставили. Ведь и она сама не против, и мне это ничем не грозит, тем более, что дальше поцелуев здесь в автомобиле, в центре города, не пойдешь, но не могу!"

   – Это и хорошо, что не француз, а то, что женат, с кем не бывает,– ответила девушка.

   Она, как показалось Сергею, призывно и испытывающе на него поглядела. Но, поскольку Меньшов ничего не ответил и не предпринял, продолжила:

   – Я тоже, может, скоро выйду замуж. Отец хочет, чтобы я там одного барона на себе женила.

   – Барона? Настоящего?

   – Во Франции ненастоящих дворян, в отличие от теперешней России, не бывает. Род его не очень древний – титул его предок заслужил во времена Империи. Так что он из буржуазных дворян, вроде Ротшильдов. Правда, он не так богат, как они, но поместье с замком, полным портретов предков, имеет. Кстати, по возрасту он чуть старше тебя– ему сорок.

   – За такого старого?

   – Ну уж не такой он и старый. В теннис режется – будь здоров. Охотиться ездит каждый год то в джунгли Индокитая, то в африканскую саванну. На лошадях скачет, меня учил ездить верхом. В остальное время фирмой заведует импортно-экспортной. Партнер отца.

   У них какие-то общие дела. А папа,– Ирина опять произнесла это слово по-французски, с ударением на последнем слоге,– его титул очень нравится. Как всякому плебею. Сам не может стать дворянином, так хочет, чтобы я стала баронессой.

   И гражданство французское тогда автоматически получить можно...

   – Маркиза де Помпадур, значит?– тихо спросил улыбающийся Сергей.

   – Баронесса де Вилье,– поправила девушка.

   – А что, Света тоже во Франции живет? Я слышал, как вы с ней беседовали по-французски. Правда, я из вашего разговора ничего не понял, поскольку сам лишь «спикаю инглиш» со словарем.

   Ира заливисто рассмеялась и сквозь смех ответила:

   – Нет, Светка– здешняя. Отец ее тоже начальник, но до моего он не дорос. Мы с ней вместе в школе учились, в специализированной с французским уклоном. Она как-то раз приезжала в Париж по путевке, а на постоянке – нет.

   – Она замужем?

   – Тоже нет.

   – И живет одна?

   – Почему ты так решил?

   – Ну, она поехала домой не с папочкой своим, а с тобой.

   – Угадал. Она тебе нравится?

   – Она славная, конечно, но я никогда не признавал блондинок с карими глазами. Это– нонсенс, на мой взгляд. У блондинок глаза могут быть серыми, голубыми, зелеными, но карими– никогда. Ей или надо перекрасить волосы под цвет глаз, или глаза под цвет волос.

   – Ого, какое требование!

   – Нет, это скорее пожелание. Хотя, я думаю, что и в нынешнем облике Света– это мечта моего друга Казакова.

   – Мечта?

   – Ну да, мечта– одинокая, нестрашная девушка, живущая в отдельной квартире,– пояснил Меньшов.

   – У него что, проблемы с жильем?

   – Нет, квартира однокомнатная у него есть.

   – А что тогда?

   – С ним сожительница живет десятый год, а он, словно молодой, любит пошалить на стороне. Все надеется на перемену в судьбе.

   – Какой, однако, у тебя друг!

   – Все мы не без недостатков... Я вот что думаю, может, мне пригласить его завтра на пляж? Чтоб мне одному страшно не было в таком цветнике из симпатичных девушек?

   – Ну,.. пригласи.

   – Я все хочу спросить,– сменил тему Сергей после того, как они немного помолчали,– почему вдруг твой отец пригласил меня на новоселье? Ты к этому имеешь какое-то отношение?

   Ирина посмотрела на Меньшова и неожиданно, и в тоже время ожидаемо, согласно кивнула головой.

   – И какое?

   – Он сделал мне подарок...

   – Вот как? Подарком мне еще бывать не приходилось.

   Меньшов даже немного обиделся, почувствовав себя вещью. Он закусил губы и подумал, что ему, пожалуй, пора на выход.

   – Сергей Владимирович, не обижайтесь, я не так выразилась,– взмолилась девушка.

   При этом она схватила своими руками руки Меньшова и в порыве чувств так близко приблизилась своим лицом к его лицу, что наиболее непокорные завитки ее волос коснулись его щеки, а запах ее духов стал дурманяще силен. Сергей едва сдержался, чтобы не поцеловать это свежее, молодое и потому прекрасное лицо.

   – Не подарок. Совсем нет! Он просто знает... Знает, что я не равнодушна к... вашему творчеству. У меня есть обе ваши книги...

   – Что-то я не слышал, чтобы мои книги продавались во Франции– искренне удивился Меньшов.– Ты же сама говорила, что живешь там и только что приехала?

   – Я еще зимой их купила. Приезжала на Новый Год, пошла прогуляться по центру, а там на проспекте Ленина, где раньше был цветочный магазин, какие-то парни с рук торговали книгами. Я смотрю– твоя книга. Сначала я не поверила, даже. А потом вижу: все сходится.

   – Что сходится? Я знаю этих парней. Они постоянно там торчат, так у них книг– сотни, как же тебя угораздило именно мои купить?– продолжал допрос Сергей.

   – На этой была твоя фотография. А также фамилия и инициалы.

   – Ну и что. На всех обложках написано имя автора и что-то нарисовано. А моя книга не самая красочная, да и личико на фотографии не самое привлекательное. Вот на женских романах такие красавцы нарисованы... Любо поглядеть!

   Меньшов понимал, что девушка что-то не договаривает.

   – Я увидела и узнала...

   – Кого?

   Сергей понимал все меньше и меньше.

   – Ты не помнишь меня?

   Меньшов готов был поклясться, что сегодня увидел девушку впервые. Он внимательно еще раз посмотрел на нее и молча покачал головой.

   – А я вот сразу тебя узнала. Это было давно, в 90-м году. Ты тогда водил своего старшего сына во Дворец пионеров на какие-то физкультурные занятия...

   Сергей покопался в памяти и вспомнил, что, действительно, в тот год жена записала старшего Вовку в конструкторский кружок. Для общего, так сказать, развития. Причем, в нагрузку младшему Меньшову, действительно, приходилось посещать еще и занятия по физкультуре. Но и это Сергею ничего не подсказало, и он продолжал вопросительно смотреть на собеседницу.

   – Параллельно с занятиями твоего сына у меня были занятия ритмической гимнастики. Я школу в тот год заканчивала и ходила в секцию аэробики...

   Тут Меньшов вспомнил:

   – Слушай, что-то припоминаю. На ближней половине спортзала малыши гоняли, а на дальней от нас, родителей, действительно, какие-то девицы под музыку ручками дергали, ножками топали. И ты была среди них?

   – Да.

   – Не помню. Вас там человек пятнадцать плясало. Все одинаковые: молоденькие, стройненькие. Помню только, что когда вы в конце занятий для разнообразия играли в баскетбол, то так визжали, словно вас за энти места щекотали. А чтобы кого-то конкретно из девчонок?..– Меньшов наморщил лоб.– Одна только запомнилась, с белыми длинными волосами такая. Она все так жеманно выделывала– маленькая кокетка!

   – Это Верка Степанова была. Меня, значит, не помнишь?

   Сергей покачал головой.

   Девушка отвернулась от него, положила руки на руль и, глядя в лобовое стекло, стала неторопливо, подбирая слова, рассказывать:

   – Сначала все было нормально: сидят во время нашей тренировки какие-то родители на трибуне и ладно. В основном это были мамаши и бабушки. А потом чуть попозже, месяца через два, появился ты. Ты всегда садился на самый край трибун и сразу погружался в газету. Иногда ты отрывался от нее и смотрел на своего сына или на нас. И вот однажды наши взгляды встретились... Я заходила в зал, а ты сидел возле самой двери...

   Мне всегда нравились зрелые мужчины. Не все, конечно, а те, которые нормально выглядят. Я влюблялась то во французских актеров, вроде, Жана Маре или Жерара Филиппа, то в известных певцов, ну не буду говорить в кого. А вот парни-ровесники мне не нравились никогда. Гогочут вечно над всем, как жеребцы, пристают с глупостями, а сами ни ухаживать, ни двух слов связать не могут. И руки у них вечно потные, и мысли только об одном. Если папочка у кого начальник, то за внешним лоском и воспитанием еще больше

   грязных помыслов. Поэтому-то мне Анри, мой французский жених, и не кажется таким уж плохим. Наоборот...

   Ну, в общем, ты сидел у дверей, а я заходила... И тогда наши глаза встретились... У тебя такой взгляд оказался... Проникновенный, внимательный, умудренный, как будто ты что-то знаешь про меня и про все, все, все. Я после этого покой потеряла. Не сразу, конечно, а потом. Стала вдруг чувствовать какое-то беспокойство. И не могла понять почему. А затем, когда мы в конце занятий в волейбол играли, я все и поняла. Мячик кто-то сильно ударил и он к тебе на трибуну отлетел. Ты сидишь рядом и назад его к нам не бросаешь – задумался о чем-то. Я подошла к тебе, ты достал из-под лавки мяч, протянул мне и опять посмотрел...

   Тебе никогда не говорили, что у тебя взгляд особенный? С тех пор стоило тебе взглянуть на нас, когда мы занимались, как у меня все переставало получаться. Мне одновременно хотелось, чтобы ты и смотрел на меня и, в тоже время, не смотрел. Когда тебя не было – сына приводила на занятия твоя жена,– то настроение у меня совсем падало. Я несколько раз даже думала бросить секцию, но подходило время, и я собирала вещи в сумку, думая, что увижу тебя...