Текст книги "Моя война (Документальная повесть)"

Автор книги: Михаил Бочкарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Плавбаза «Ветер»

С началом войны личный состав дивизиона «морских охотников» базировался в Кувшинской салме и размещался на небольшой плавбазе «Маяк» и в береговой казарме в стесненных условиях, а экипажи катеров, находящихся в готовности к выходу в море, оставались на катерах, отапливаемых паром с плавбазы. Отсутствие необходимых бытовых условий негативно сказывалось на здоровье личного состава.

В марте 1942 года командиром дивизиона истребителей подводных лодок (так тогда именовался дивизион «морских охотников») был назначен капитан 1 ранга А. М. Спиридонов (он заменил капитан-лейтенанта В. Вальчука). Новый энергичный и опытный комдив добился передачи дивизиону плавбазы «Ветер», на которой до этого размещался штаб бригады сторожевых кораблей.

Плавбаза «Ветер» – это бывший торгово-пассажирский теплоход «Кооперация», построенный в 1929 году на судостроительной верфи в Ленинграде. До войны теплоход совершал регулярные рейсы на линии Ленинград-Гавр-Лондон. В финскую кампанию «Кооперация» была мобилизована и включена в состав Северного флота в качестве сторожевого корабля. Ей дали имя «Ветер». Из вооружения на нем были установлены старые малоподвижные системы «Лендер» (за неимением лучших и поновее) и несколько крупнокалиберных пулеметов.

После передачи в дивизион «морских охотников» «Ветер» стал плавбазой и оставался ею до конца войны. На этом довольно крупном теплоходе водоизмещением около 5.000 тонн, с удобными каютами, музыкальным и курительным салонами, большой и красивой кают-компанией все располагало к полноценному отдыху после изнурительных и тяжелых походов в море.

Часть личного состава «морских охотников» решено было разместить в грузовом трюме плавбазы, для переоборудования которого создали специальную бригаду. Всеми работами руководил помощник командира плавбазы старший лейтенант Дмитрий Миргородский. Этой бригаде охотно помогали все свободные от вахт и выходов в море. Несмотря на нехватку материалов и инструмента, переоборудование трюма в удобные жилые кубрики с двухъярусными койками шло успешно и было завершено до наступления осенних холодов. Удачно была решена проблема отопления кубриков. Под руководством дивизионного механика инженер-капитана 3 ранга А. Рихтера судовую рефрижераторную систему переоборудовали в отопительную. Моряки работали с большим энтузиазмом, инициативой и выдумкой. А когда состоялось новоселье, то это был настоящий праздник. Теперь у моряков было свое теплое и уютное жилье.

В ту пору, когда мне посчастливилось жить на плавбазе, ее командиром был капитан-лейтенант Савва Осипович Сычев – пятидесятилетний моряк, в прошлом капитан дальнего плавания, избороздивший все моря и океаны. Это был рослый и крупный мужчина, обладавший крепким здоровьем, добродушным и покладистым характером. Большая голова с пышной полуседой шевелюрой и вечно загорелым лицом придавали его массивной фигуре величественный вид. Он был замечательным хозяином своего корабля, по-отечески заботился о «мухобоях» – так он любовно окрестил катерников, создавал им максимум удобств. Весь личный состав «морских охотников» с любовью и почтением относился к нему, называя его «морским волком» или «нашим Саввой».

Как ни маскировались стоянки «Ветра» на рейдах и в бухтах, не удалось избежать нападений вражеских самолетов. Первый раз это случилось 15 августа 1941 года, когда СКР «Ветер» стоял на Мурманском рейде.

В тот день город, порт и суда на рейде подверглись ожесточенным массированным атакам немецкой авиации. На «Ветер» налетели сразу восемь бомбардировщиков, они сбросили шестнадцать бомб, одна из которых попала во второй трюм по левому борту, куда хлынула вода. Вслед за первой атакой последовала вторая. От разорвавшейся вблизи бомбы разошлись швы в районе четвертого трюма, через которые тоже стала поступать вода. Аварийная партия завела пластырь на пробоины, но полностью остановить поступление забортной воды в трюмы не удалось. Комендоры и пулеметчики корабля своевременно открыли огонь по атакующим самолетам, но добиться успеха не смогли. После заделки пробоины, откачки воды из трюма «Ветер» был поставлен в док, где были устранены полученные повреждения.

Еще одна схватка с воздушным противником произошла 6 октября 1943 года, когда плавбаза «Ветер» стояла у причала в Кувшинской салме. В полдень, когда личный состав находился на обеде, внезапно из-за сопок на высоте около двух тысяч метров вынырнули три самолета «Фокке-Вульф-190». Две бомбы упали у борта плавбазы и взорвались, не причинив вреда, а третья попала в плавбазу «Маяк», стоявшую рядом, но она осталась на плаву. Налет вражеских самолетов был настолько внезапным, что ни береговые, ни корабельные средства не успели сделать ни единого выстрела. Через два часа атака самолетов противника повторилась. Одна из сброшенных бомб угодила в плавбазу «Маяк», которая вскоре затонула у причала. (Впоследствии она была поднята и отремонтирована). Стоявшие у ее борта МО-124 и ТКА-11 получили настолько сильные повреждения, что восстановить их не удалось.

На этот раз налет самолетов отражали все зенитные средства в Кувшинской салме: береговая зенитная батарея, орудия плавбазы и «морских охотников». Дружным огнем всех зенитных средств был сбит один самолет. Во избежание новых атак вражеской авиации в тот же день плавбаза «Ветер» и «морские охотники» перешли сначала в Тюва-губу, а вскоре перебрались в Пала-губу. Плавбаза ошвартовалась у крутого обрывистого берега, где простояла до конца войны.

С образованием на флоте бригады «больших охотников» (они пришли из США по ленд-лизу), в которую вошел и дивизион «морских охотников», на плавбазе «Ветер» разместился штаб бригады, командиром которой был назначен командир нашего дивизиона капитан 1 ранга М. С. Клевенский. Он очень много сделал для обустройства и улучшения бытовых условий катерников. По его инициативе и при непосредственном руководстве в одном из трюмов плавбазы был сооружен просторный и хорошо оборудованный клуб, что позволило значительно улучшить и разнообразить отдых и досуг личного состава. Комбриг, заметив, что фок– и грот-мачты плавбазы значительно выше крутого берега, к которому она была ошвартована, сделал вывод, что это демаскирует ее стоянку и может послужить ориентиром для вражеской авиации. По его приказанию обе мачты были укорочены наполовину.

Вскоре после войны «Ветер» был возвращен гражданскому пароходству. Ему вернули прежнее имя «Кооперация». Долгое время она плавала на Балтике, а потом ее передали в состав Черноморского морского пароходства с припиской к Одесскому порту. Последняя моя встреча с «Кооперацией» была неожиданной и состоялась летом 1960 года во время противолодочного учения в районе Феодосии, которым я руководил.

К району учения приближался гражданский транспорт с укороченными мачтами, напоминавший мне плавбазу «Ветер». Сблизившись с транспортом на малом противолодочном корабле, я понял, что не ошибся: это был теплоход «Кооперация». С помощью мегафона я переговорил с капитаном, поинтересовался состоянием теплохода и степенью активности его плаваний, а на прощание вместе с пожеланием счастливого плавания приказал дать из пушки холостой выстрел.

Арктическое плавание

В первые месяцы войны действия противника на северных внутренних морских коммуникациях не отличались особой активностью и носили эпизодический характер, поскольку немецкое командование рассчитывало на молниеносное завершение войны. В последующем враг стал энергично использовать против нашего судоходства и авиацию, и подводные лодки, и надводные корабли.

В 1941 году вражеские самолеты вели отдельные разведывательные полеты в районе Новой Земли. Девять немецких эсминцев и крейсер в августе-сентябре безнаказанно выставили 456 якорных и 40 донных мин.

В навигацию 1942 года активность противника еще более возросла. Подводные лодки начали действовать на подходах к новоземельским проливам с запада и востока. 25 августа в Карском море появился тяжелый крейсер «Адмирал Шеер», который потопил ледокольный пароход «А. Сибиряков», а двумя днями позже дважды обстрелял порт Диксон.

Надо признать, что до войны Северный флот, как и все Вооруженные Силы страны, готовился к наступательным действиям и не уделял должного внимания защите своих тыловых морских путей сообщения. Не было создано ни одного опорного пункта в западном секторе Арктики. Новоземельская военно-морская база была сформирована лишь в августе 1942 года, а Карская военно-морская база со штабом на острове Диксон – только в марте-июне 1944 года. Обе базы были включены в состав Беломорской флотилии.

Силы флота в Арктике были малочисленны и состояли в основном из сторожевых кораблей и тральщиков типа РТ (рыболовецкие траулеры). С приходом на флот американских тральщиков и «больших охотников», вооруженных современными гидроакустическими станциями, появилась возможность усилить арктические базы этими кораблями.

Ставя задачи соединениям на 1944 год, командующий флотом адмирал А. Головко приказал нашему соединению к 5 мая подготовить десять тральщиков типа AM, шесть тральщиков типа ТАМ, пять больших и четыре малых «охотников» к перебазированию на Беломорскую флотилию для использования их в летнюю кампанию в составе Новоземельской и Карской военно-морских баз. Несколько позднее нашему дивизиону было приказано подготовить к перебазированию еще четыре «морских охотника». Отправка «морских охотников» в арктические районы, к плаванию в которых они не были приспособлены, явилась вынужденной мерой из-за очень возросшей активности вражеских подводных лодок в западном секторе Северного морского пути.

В первую четверку катеров были включены «морские охотники» 2-го отряда дивизиона: МО-427, МО-428, МО-429 и МО-430. На этих катерах заменили двигатели, выработавшие положенный моторесурс, тщательно проверили и отремонтировали все системы и механизмы. На обоих бортах катеров для защиты обшивки от ударов плавающих льдин закрепили вдоль ватерлинии деревянные брусья. Как потом оказалось, пользы от этих брусьев было меньше, чем ожидалось, зато они заметно снижали скорость и маневренность катеров. На катера погрузили по две бочки с бензином, которые не раз выручали при длительных плаваниях в конвоях. До полного комплекта пополнили запасные части и инструменты. Взяли и запасные бронзовые винты. Нештатные водолазы прошли обучение с практическим погружением под воду на небольшие глубины. Во время специального выхода в море проверили исправность и надежность двигателей, гидроакустических станций и радиоаппаратуры, всех систем и механизмов, вооружения и техники. Командиры катеров и их помощники детально изучили по лоции и навигационным картам новые районы плавания, где раньше из дивизиона никто не бывал.

Первая четверка катеров под командованием командира отряда капитан-лейтенанта Николая Федулаева вышла из базы 15 июля, конвоируя в Архангельск американский транспорт «Эмпайр Праузе». У мыса Светлый Нос МО-428 и МО-429 отделились и пошли в Иоканьгу, оттуда после дозаправки направились к проливу Югорский Шар, конвоируя танкер «Фрунзе». МО-427 и МО-430 охраняли «американца» до горла Белого моря, после чего в Поное ожидали его возвращения из Архангельска и довели его до Иоканьги.

Вторая четверка катеров МО-425, МО-426, МО-433 и МО-434 после такой же тщательной подготовки, как и первая, под командованием командира отряда капитан-лейтенанта Георгия Маккавеева вышла из Кольского залива в арктическое плавание 24 августа. После дозаправки в Иоканьге топливом, продовольствием и пресной водой они в составе конвоя ИЮ-6 (транспорт «Свияга» – до Нарьян-Мара и транспорт «Вытегра» – до Амдермы) ушли к Новой Земле. На переходе с катера МО-426 обнаружили перископ подводной лодки, и почти одновременно гидроакустик старшина 2 статьи Александр Чирков доложил об установлении контакта с ней. Командир катера старший лейтенант Валентин Голубев сыграл боевую тревогу, увеличил ход и атаковал подводную лодку глубинными бомбами, но безуспешно.

За время арктического плавания «морские охотники» участвовали в сопровождении 32 новоземельских конвоев (64 транспорта) и 18 конвоев (54 транспорта) на линии Диксон-Архангельск. И почти в каждом из походов североморцы либо обнаруживали перископы подводных лодок, либо получали контакты с ними гидроакустикой. Чаще всего эти обнаружения оказывались ложными, но создавали напряженную обстановку. Неоднократные выходы катеров в атаку на обнаруженные подводные цели были безрезультатными.

В конце августа – начале сентября «морские охотники» совместно с другими противолодочными кораблями провели поиск подводных лодок на подходах к новоземельским проливам с запада и востока. Катера МО-427 старшего лейтенанта Владимира Коммунарова и МО-430 старшего лейтенанта Александра Случинского, выйдя из Хабарове, обследовали губу Белушья и, следуя вдоль западного побережья Новой Земли на север, дошли до бухты Большая Кармакульская, которая находится за 73-й параллелью Северной широты. Это был своеобразный рекорд плавания в полярных широтах для катеров типа МО-4.

Боевые походы «морских охотников» проходили в сложных погодных условиях. Командир отряда катеров капитан-лейтенант Маккавеев после возвращения в базу рассказал о драматической ситуации, в которую попали МО-425 и МО-426 при конвоировании транспортов «Свияга», «Онега» и «Лахта».

Конвой вышел из пролива Югорский Шар 9 октября и взял курс в Белое море. На переходе их настиг жестокий шторм силой до 10 баллов. Трое суток катерники боролись со стихией. На головном катере МО-425 появилась течь в корпусе, вода стала поступать в моторные отсеки и в форпик. Волной сорвало оба якоря. Аварийная партия под руководством помощника командира катера старшего лейтенанта Владимира Полякова приступила к борьбе за живучесть. Высокое мастерство и мужество проявили мотористы во главе со старшиной 2 статьи Иваном Парко, которые обеспечили безаварийную работу двигателей. Маккавеев, не раз попадавший в штормовую погоду, на этот раз усомнился в благополучном исходе, как он выразился: «Мой моральный дух дал утечку». Он подготовил прощальную радиограмму, передал ее командиру отделения радистов старшине 2 статьи Александру Савельеву с приказанием о ее отправке только по его команде.

На катере МО-426 обстановка тоже была напряженной, но менее драматичной. Корпус катера выдержал удары штормовых волн, и бороться с поступлением воды не пришлось. Дважды выходили из строя моторы, но мотористы старшина 2 статьи Николай Данилов и старший краснофлотец Федор Антоненко быстро устраняли повреждения. Катерники выстояли.

Не меньшую опасность для катеров представляли туманы, которые часто приходили на смену штормам. Командир катера МО-429 старший лейтенант Борис Лях рассказал, как, следуя в составе конвоя в Хабарово, они попали в такой плотный туман, что с ходового мостика не было видно впередсмотрящего, который стоял на носу катера. Появилась реальная опасность столкновения и потери охраняемых транспортов. Связываться по радио разрешалось только при обнаружении подводных лодок. Выход из положения нашел командир отделения гидроакустиков старшина 1 статьи Иван Игнатов, который установил контакт с одним из транспортов, и благодаря его докладам о пеленге и дальности до транспорта катер надежно удержал свое место в ордере.

Много неприятностей доставляли катерникам плавающие льды, которые течением выносило из Карского моря через новоземельские проливы. Нередки были случаи поломки винтов. Не избежал этого и МО-427, которым командовал старший лейтенант Владимир Коммунаров. Пригодилась базовая подготовка внештатных водолазов – моториста краснофлотца Ефима Матвеева и строевого краснофлотца Евтихия Канева, которые спустились под корму, сняли два поврежденных винта и поставили на их место запасные.

Экипажи «морских охотников» в суровых условиях арктического плавания проявили высокую физическую и морально-психологическую выносливость. Морякам было трудно. Средняя температура воздуха в районе Новой Земли в июле-августе составляла всего плюс пять градусов. Верхнюю одежду, довольно тяжелую и неудобную, моряки почти никогда не снимали. Просушиться и помыться было негде. Только иногда катерам удавалось постоять у борта какого-либо транспорта и подсоединиться к его отопительной системе, чтобы прогреть свои помещения. В таких случаях появлялась возможность организовать помывку личного состава в судовой бане. А в море катерники поочередно отогревались в моторных отсеках у горячих двигателей.

Были немалые трудности и с приготовлением пищи. Катерный камбуз предназначался в основном лишь для ее подогрева. По штату на катерах не полагался кок, и его обязанности выполняли краснофлотцы, имеющие склонность к поварскому делу. Зачастую продуктов не хватало. Выручала рыба, в основном треска, которую подбирали сачками после атак подводных лодок глубинными бомбами.

В штормовую погоду горячая пища не готовилась вообще, обходились едой всухомятку. И все-таки не было на катерах случая, чтобы кто-то роптал на такие бытовые условия.

Преодолев неимоверные трудности и лишения в суровых условиях арктического плавания, «морские охотники» и их экипажи успешно справились с поставленными перед ними задачами. Шесть катеров возвратились из арктического плавания 19 сентября, а два – только 17 октября, и все – с многочисленными повреждениями корпусов, гребных винтов и механизмов. Сразу же начались авральные ремонтные работы по восстановлению боеготовности катеров, которых ждало нелегкое испытание в ходе Петсамо-Киркинесской наступательной операции.

Участие в Петсамо-Киркинесской операции

Особенно отличились «морские охотники» в период проведения Петсамо-Киркинесской наступательной операции войсками Карельского фронта и силами Северного флота в октябре 1944 года.

Незадолго до операции, когда мы усиленно готовились к ней, на одном из совещаний командир дивизиона капитан 3 ранга С. Зюзин неожиданно для всех, особенно для меня, объявил, что я назначаюсь начальником походного штаба дивизиона. В то время должности начальника штаба на дивизионе не существовало, и эти обязанности выполнял сам Зюзин. К этому все привыкли.

Тогда я был уже дивизионным артиллеристом, и работы по подготовке матчасти артиллерии и орудийных расчетов к действиям при высадке десанта у меня было предостаточно. А тут такая большая, почти незнакомая и очень ответственная, дополнительная обязанность, которая вскоре стала для меня главной. Нахлынули заботы по подготовке катеров, перестановке личного состава, пополнению всеми видами запасов, составлению планов переходов, предварительному распределению десанта по катерам и уйма прочих штабных дел. В итоге мы были уверены в подготовленности катеров и их экипажей к предстоящим действиям.

1 апреля 1944 года за боевые заслуги наш дивизион был преобразован в гвардейский. Помню, с каким восторгом личный состав дивизиона встретил сообщение об этом радостном событии. На митинге мы поклялись оправдать это высокое звание и доверие, биться с врагом беспощадно до полного его изгнания из Советского Заполярья. Так во время войны я стал дважды гвардейцем: первый раз за бои на суше, а потом за боевые дела на море.

И вот наступила решающая пора боевых действий на завершающем этапе войны на Севере. Перед началом операции Военный совет флота обратился с воззванием ко всему личному составу, в котором призывал разгромить и уничтожить фашистских захватчиков в Советском Заполярье и освободить древний русский город Печенгу. Это обращение было зачитано на всех катерах дивизиона. Оно еще больше подняло боевой дух личного состава, его готовность к решительной схватке с врагом.

По плану операции на ее первом этапе предусматривалась высадка десанта в составе 63-й бригады морской пехоты под командованием полковника А. М. Крылова на южное побережье залива Маативуоно (Малая Волоковая), во фланг и тыл немецкой группировки войск. Десант высаживался тремя отрядами. В первый десантный отряд вошли восемь «морских охотников» и три торпедных катера под командованием Зюзина с задачей захвата плацдарма высадки. Основные силы десанта планировалось высадить вторым десантным отрядом из одиннадцати «больших охотников» под командованием командира дивизиона капитана 3 ранга И. Н. Грицука и третьим десантным отрядом из восьми торпедных катеров под командованием командира дивизиона капитана 2 ранга В. Н. Алексеева.

Перед посадкой десантников на катерах прошли партийные и комсомольские собрания, на которых выступающие призывали к победе над врагом и клялись до конца выполнить свой воинской долг. Так, комендор с МО-116 краснофлотец Николай Гуслев сказал: «Здесь некоторые товарищи говорили: не пощадим, да, не пощадим своей жизни. Свою жизнь надо щадить, а врага надо бить беспощадно». Когда закончилась посадка десантников на катера, с ними провели беседы о предстоящем переходе и порядке высадки.

Командиром высадки был назначен командир ОВРа главной базы флота контр-адмирал П. П. Михайлов, а управление непосредственной высадкой всех трех десантных отрядов было возложено на командира бригады сторожевых кораблей капитана 1 ранга М. С. Клевенского, находящегося на специально оборудованном торпедном катере.

Первый десантный отряд высаживал десанты двумя группами катеров в двух пунктах. Первая группа в составе шести «морских охотников» и двух торпедных катеров под командованием Зюзина высаживала первый бросок десанта, в который были включены две роты разведчиков и рота автоматчиков общей численностью 471 человек. Когда эта группа находилась на полпути до пункта высадки, противник начал освещать прожекторами и осветительными снарядами свое побережье и водную поверхность залива. Катера развернулись строем фронта и устремились к берегу. Почти одновременно они приткнулись форштевнями к береговой черте, выбросили трапы, по которым десантники сбежали на берег. Высадка первого броска прошла четко и организованно и продолжалась всего 20 минут.

Затем «морские охотники» оказывали помощь «большим охотникам» в переброске десантников на берег. Вторая группа катеров в составе МО-429, МО-430 и ТКА-211 под командованием командира звена старшего лейтенанта Бориса Ляха высаживала разведотряд СОР капитана И. Барченко-Емельянова и разведотряд штаба флота лейтенанта В. Леонова общей численностью 190 человек.

Когда катера подошли к месту высадки в небольшую бухточку Пунайнен-Лахти, расположенную недалеко от входа в залив Петсамовуоно, они были обнаружены и обстреляны противником, но катерникам потребовалось всего 12 минут, чтобы высадить десантников. Этот десант имел задачу совершить по труднодоступной тундре тридцатикилометровый переход, выйти к мысу Крестовый и захватить расположенные там вражеские береговые батареи. После высадки десанта катера прикрывали дымзавесами второй и третий десантные отряды с основными силами и тылами 63-й бригады морской пехоты.

Дерзким и героическим было кульминационное событие – прорыв катеров с десантом в сильно укрепленный порт Линнахамари и захват его в ночь с 12 на 13 октября. К этому времени войска 14-й армии Карельского фронта продолжали преследовать отступающего противника, овладели аэродромом и поселком Лоустари и перерезали дорогу Петсамо-Киркинесс. 12-я бригада морской пехоты, тесня противника, наступала на линии Пооровааро, расположенного напротив Петсамо, на восточном берегу залива Петсамовуоно. 63-я бригада морской пехоты вышла на рубеж государственной границы 1940 года и с боями продвигалась по направлению к порту Линнахамари.

Видя, что Петсамо не удержать, немцы начали вывозить боеприпасы и различное имущество из Линнахамари и готовить к подрыву сооружения порта и военного городка. Но поскольку 63-я бригада не успевала к этому времени подойти к порту, командующий Северным флотом адмирал А. Г. Головко, оценив обстановку, принял смелое по замыслу и трудное по исполнению решение о высадке десанта непосредственно в порт Линнахамари и внезапном его захвате.

Утром 12 октября капитан 3 ранга Зюзин возвратился с командного пункта командующего флотом и сообщил об этой задаче. Адмирал Головко возложил командование всеми силами прорыва на Зюзина. Он находился в возбужденном состоянии от необычности задачи, полученной непосредственно от командующего флотом, и от той ответственности, которая легла на его плечи. Но Зюзин был из той породы людей, которые всегда готовы к выполнению любой задачи, какой бы сложной и трудной она ни казалась. Со свойственной ему энергией он взялся за дело.

Вместе с ним мы отобрали шесть «морских охотников» МО-423, МО-424, МО-428, МО-429, МО-430 и МО-433, которые имели меньше повреждений, полученных в предыдущем десанте, и находились в лучшем техническом состоянии. Совместно с командирами выделенных для участия в прорыве торпедных катеров и офицерами походного штаба командующего флотом мы выработали предложения по тактике действий при выполнении поставленной задачи. У всех были карты залива Петсамовуоно, на которые мы с помощью офицеров разведотдела штаба флота нанесли обстановку в заливе и в бухте Девкина Заводь.

Укрепления противника выглядели внушительно. На входных мысах Ристиниеми и Нумерониеми стояли четырехорудийные береговые батареи с мощными прожекторами. Далее от входа в залив до мыса Девкин и мыса Крестовый по обоим берегам располагались до 15 огневых точек, простреливающих залив кинжальным огнем. Весь западный берег бухты Девкина Заводь и порта Линнахамари был опоясан многочисленными дотами и дзотами с установленными в них противокатерными пушками, минометами и пулеметами, прикрытыми минными и проволочными заграждениями. На восточном берегу бухты грозную силу представлял мощный опорный пункт на мысе Крестовый, где были установлены четырехорудийная батарея калибра 150 миллиметров и четырехорудийная 88-мм зенитная и противокатерная батарея.

К утру 12 октября отряд капитана Барченко-Емельянова и лейтенанта Леонова скрытно приблизился к опорному пункту на мысе Крестовый и внезапной атакой после короткого боя захватил зенитную батарею. Завладеть с ходу 150-мм батареей не удалось из-за исключительно упорного сопротивления противника. В течение дня блокированному с суши гарнизону опорного пункта немцы на катерах подбросили подкрепление. Наша авиация нанесла по нему десять бомбоштурмовых ударов, но, несмотря на потери в живой силе, немцам удалось отбить атаки наших разведчиков. Так что эта батарея оставалась боеспособной и представляла наибольшую опасность для катеров. Но у нас была уверенность, что разведчики не дадут противнику возможности открыть огонь.

Когда Зюзин посмотрел на карту, обильно украшенную знаками вражеских укреплений, которые придется преодолевать, он произнес: «Да, орешек» – и непроизвольно почесал затылок. Потом досконально проверил наши предложения по прорыву и распределению сил, внес небольшие изменения и отнес их на просмотр в штаб флота и утверждение командующим плана прорыва. Для выполнения поставленной задачи в десант были выделены два отряда морской пехоты: отряд в 350 человек из 349-го отдельного пулеметного батальона морской пехоты под командованием майора И. А. Тимофеева и отряд в 250 человек из 125-го полка морской пехоты под командованием старшего лейтенанта Б. Ф. Петербургского, имеющих большой опыт десантных действий. Общее руководство действиями десанта на берегу возлагалось на Тимофеева.

По замыслу десант высаживался тремя группами катеров. Первую группу в составе двух торпедных катеров типа Д-3 (ТКА-114 и ТКА-116) возглавил командир отряда Герой Советского Союза капитан-лейтенант Александр Шабалин. На нее возлагалась задача высадки первого броска десанта для захвата пятого и шестого причалов порта.

В связи с тем, что не исключалось наличие противокатерных бонов в заливе и у причалов порта, для их подрыва на эти катера были взяты торпеды. На Шабалина возлагалась задача после высадки своего десанта обеспечить целеуказанием подход катеров второй и третьей группы к пунктам высадки. Вторую группу в составе пяти торпедных катеров типа «Хиггинс» (ТКА-204, 206, 207, 208, 213) возглавил командир дивизиона капитан 2 ранга С. Г. Коршунович. Третьей группой из шести «морских охотников» и ТКА-211 типа «Хиггинс» руководил капитан 3 ранга С. Д. Зюзин.

Одновременно с планированием уточнялись и согласовывались с командирами катеров все детали возможных действий, а катера пополнялись боеприпасами, топливом и продовольствием. За час до посадки десантников на катера их командиры встретились с командирами десантируемых подразделений и уточнили место, время и порядок посадки и размещения десантников на катерах.

Командующий флотом адмирал Головко лично напутствовал катерников и десантников перед выходом на задание, напомнив, насколько ответственны и важны успешные действия десанта для окончательного изгнания немецких захватчиков из Советского Заполярья. Он не скрывал, что высаживаемый в самое логово врага десант встретит много трудностей и опасностей. Но выразил уверенность, что бесстрашные североморцы, испытанные в боях, выполнят приказ Родины с честью и достоинством.

С наступлением темноты началась посадка десантников на катера в трех пунктах. Она прошла быстро и организованно в установленные сроки. Я намеревался быть вместе с командиром дивизиона на головном катере МО-423, как это было при высадке 63-й бригады морской пехоты. Но в самый последний момент комдив определил мое место на МО-428 старшего лейтенанта Ивана Штанько. Очевидно, Зюзин посчитал неправильным сосредоточение на одном катере всего походного штаба дивизиона. Вместе с комдивом пошли дивизионные специалисты – штурман старший лейтенант Георгий Федченко и связист старший лейтенант Виктор Пинчук. На головных катерах каждой группы находились военные лоцманы, хорошо знающие вход в залив в Петсамовуоно и в порт Линнахамари.

Закончив погрузку, все три группы катеров вышли в море с разрывом в несколько минут с расчетом высадить десант до полуночи. В целях уменьшения слышимости работающих моторов катера шли с подводным выхлопом. У входа в залив действовали наши штурмовики и бомбили батареи на входных мысах с целью отвлечения внимания немцев от наблюдения за морем.

Несмотря на принятые меры скрытности и маскировки, первая группа катеров Шабалина при подходе к заливу была обнаружена с мыса Ристиниеми, освещена прожекторами и обстреляна артиллерией. Искусно маневрируя и уклоняясь от разрывов снарядов, катера увеличили ход и продолжали движение в глубь залива, прижимаясь к его высокому западному берегу. Оба катера ворвались в Девкину Заводь, с ходу в 23 часа подошли к причалам, на которые мигом высадились десантники: 27 человек с ТКА-114 и 25 человек с ТКА-116. Невзирая на шквал огня, который обрушили гитлеровцы, они быстро захватили причалы, прочно зацепились за берег и начали расширять плацдарм высадки. ТКА-114 поддерживал десантников пулеметным огнем, оставаясь у причала, а ТКА-116 с Шабалиным на борту отошел к мысу Девкин для встречи катеров второй группы и направления их к пунктам высадки.