355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Бочкарев » Моя война (Документальная повесть) » Текст книги (страница 6)
Моя война (Документальная повесть)
  • Текст добавлен: 10 мая 2018, 18:30

Текст книги "Моя война (Документальная повесть)"


Автор книги: Михаил Бочкарев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Тяжелая утрата

Еще более трагически закончился поход катеров МО-111 и МО-123 в Мотовском заливе 21 июля 1943 года.

В тот день «морской охотник»-111 возвратился в базу после выполнения очередного боевого задания. Моряки приводили катер в порядок после похода, а часть экипажа занималась хозяйственными делами на плавбазе «Ветер» и в береговых складах. Стоял пасмурный день, небо почти полностью покрылось низкой облачностью. Штормило, но в бухте, закрытой сопками, было тихо.

Внезапно с мостика плавбазы прозвучала команда о немедленном выходе катера на новое боевое задание. Со всех сторон побежали краснофлотцы и старшины. На ходу надевая реглан, прибежал командир катера старший лейтенант Виктор Рябухин.

Заревели моторы. А с мостика плавбазы торопил с выходом начальник штаба дивизиона капитан 3 ранга С. Зюзин.

Никто, кроме командира, не знал, куда и зачем мы идем. Полностью собрать команду катера не удалось, вышли без командиров отделений рулевых и комендоров.

При выходе из Кольского залива командир сказал, что идем в Мотовский залив, и я проложил туда курс. На Кильдинском плесе к нам присоединился МО-123 под командованием лейтенанта Михаила Данилова, который до этого вместе с другими катерами производил там поиск подводных лодок. Дул сильный северо-западный ветер, поднявший крутую встречную волну, вся палуба окатывалась водой, заливало и ходовой мостик. Волнение моря достигло пяти баллов, командир был вынужден убавить ход, но катер продолжало заливать и бросать, как щепку.

При подходе к Мотовскому заливу объявили боевую тревогу, боевые расчеты заняли свои места на боевых постах. Рулевой краснофлотец Евгений Лаптев убежал к носовому орудию, где он был расписан по боевой тревоге. На руль встал помощник командира катера старший лейтенант Александр Раков.

Наконец с нескрываемой досадой командир рассказал, чем вызван внезапный выход в море двух катеров. Недалеко от губы Эйна, на южном берегу полуострова Рыбачий, группа краснофлотцев местного гарнизона собирала выброшенные на берег бревна, необходимые для хозяйственных нужд. Собранные бревна они сколачивали в плот, чтобы шлюпкой отбуксировать в Эйну. Ветром плот с двумя бойцами оторвало от берега и начало быстро относить в море. Двое других красноармейцев на шлюпке догнали плот и сняли с него своих товарищей, но за это время их еще дальше отнесло, от берега. Четверка бойцов старалась выгрести к берегу, но преодолеть сильный встречный ветер и огромную волну не смогла. Гребцы выбились из сил, их понесло к южному берегу Мотовского залива, занятому противником. Для их спасения и были посланы два «морских охотника». Так обыкновенная небрежность, недопустимая в боевой обстановке, поставила в трудное положение и виновников, и их спасателей.

Катера подошли к середине Мотовского залива, приблизились к вражескому берегу, но шлюпки нигде не было видно. Сумела ли она выбраться к своему берегу или попала к врагу? На радиозапрос о месте шлюпки берег ответил молчанием. Командир катера решил пойти в губу Эйна, чтобы уточнить там обстановку и свои дальнейшие действия. Снова запросили берег о местонахождении шлюпки, но ответа не последовало. Несомненно, противник уже давно наблюдал за действиями катеров, но настораживало длительное отсутствие какой-либо реакции с его стороны: молчат береговые батареи, не появляются самолеты. У многих на катерах появилась надежда, что поход закончится благополучно.

Тем временем ветер не стихал. Моряки на верхней палубе промокли насквозь, но продолжали внимательно вести наблюдение за воздухом и горизонтом. И вскоре нашему спокойствию пришел конец. Зоркий сигнальщик Филипп Бойко обнаружил в разрыве облаков восемь самолетов «Фокке-Вульф-190», которые летели над южным берегом Мотовского залива. Через несколько минут они повернули в нашу сторону и, снижаясь, устремились в атаку на катера. Начался жестокий бой, продолжавшийся пятьдесят пять минут.

Самолеты с ходу, на небольшой высоте сбросили бомбы и обстреляли катера из пушек и пулеметов. Оба катера дружно открыли огонь, но при большой качке он не был эффективным. Старший лейтенант Раков, стоявший на руле, не ожидал приказаний командира, искусно уклонялся от сброшенных бомб и огненных трасс снарядов и пуль. Первая атака немцев была безуспешной, но вслед за ней последовали вторая, третья… Во время одной из атак бомба попала в моторное отделение катера МО-123 и взорвалась, катер разломился и мгновенно затонул. Из всей команды чудом спасся только комендор краснофлотец Иван Павленко.

Теперь все самолеты набросились на МО-111, который отчаянно отбивался огнем и маневром. Одна из бомб взорвалась возле борта, катер подбросило на волну, но он остался невредимым. В ходовой мостик, в рубку и корпус попало несколько снарядов и множество пуль. Получили ранение старший лейтенант Раков и сигнальщик краснофлотец Бойко, но они остались на посту. В штурманской рубке загорелся стол с навигационными картами, которые пришлось выбросить в море, а возникший в рубке пожар вместе со мной потушил командир отделения радистов старшина 1 статьи Николай Сизов. Тяжело ранило в грудь пулеметчика старшину 1 статьи Николая Кочевенко, но он не покинул поста, пока очередная пуля не сразила его насмерть.

На какое-то время вся артиллерия катера замолкла. Пулеметчик Кочевенко был убит, в правом пулемете боцмана мичмана Виктора Метелева перекосило пулеметную ленту, пушку краснофлотца Дмитрия Чугунова заклинило, на кормовом орудии произошла осечка. А в это время очередной налет, снова разрывы бомб и снарядов. Но тут, словно по команде, заговорили оба орудия и оба пулемета. В носовую пушку попал снаряд и взорвался, от осколков погиб краснофлотец Евгений Лаптев, были ранены краснофлотцы Лебедев и Кузнецов. Чугунов был тяжело ранен в руку и обе ноги. Но никто из раненых не вышел из строя. Чугунов продолжал руководить орудийным расчетом, Лебедев, прижав разбитую кисть правой руки, заряжал пушку левой, раненный в голову Кузнецов наводил пушку на цель. У кормового орудия были ранены краснофлотцы Алексей Иванов и Виктор Васильев. От зажигательного снаряда на корме загорелся ящик со снарядами, который тут же выбросил за борт краснофлотец Николай Яценко.

В моторных отсеках шла упорная борьба за живучесть двигателей, чтобы обеспечить катеру нужный ход и маневр. Мотористы понимали, что потеря хода равносильна гибели катера, и старались изо всех сил. Снаряд, пробив палубу, разорвался в моторном отсеке и тяжело ранил старшину группы мотористов мичмана Василия Серманова, его заменил командир отделения мотористов старшина 2 статьи Василий Боровиков, раненный в голову. Был ранен и моторист краснофлотец Ефим Матвеев. Мотористы действовали уверенно и самоотверженно, быстро устраняли полученные повреждения и обеспечили бесперебойную работу всех двигателей и механизмов.

Уклоняясь от бомб и снарядов, катер упорно держал курс на губу Эйна, где под защитой береговых зенитных батарей было наше спасение. И, наконец, это удалось сделать.

Сразу, как только ошвартовались у причала, начали эвакуировать раненых в расположенный неподалеку береговой госпиталь. За ранеными прислали санитарные конные повозки. Расставание было тягостным, некоторые из моряков не хотели покидать катер, пришлось прибегнуть к силе приказа.

Отправив раненых, с остатками экипажа мы стали приводить катер в порядок и устранять многочисленные повреждения в корпусе, механизмах, оружии.

Наступили сумерки, заморосил дождь, видимость понизилась. Такая погода благоприятствовала возвращению в базу. Но на катере осталось только два штатных моториста, да и те были легко ранены. Выход из положения был самый неожиданный: на катере оказались два юнги-моториста Ваня Ушаков и Гриша Ракитин, которых не без ведома мичмана Серманова «не успели» оставить на плавбазе перед выходом в море. Надо сказать, что на дивизионе действовало строгое правило: не брать юнг на опасные боевые задания. Как же мы обрадовались такой «оплошности»! Юнги в этом походе получили настоящее боевое крещение, оказали мотористам неоценимую помощь в обслуживании двигателей и устранении повреждений, заменяя выбывших из строя моряков. К счастью, пули и осколки миновали их.

Командир катера доложил на береговой командный пункт об обстановке, состоянии катера, боевых постов и экипажа и не без труда получил разрешение на самостоятельный переход в базу. К моторам встали юнги и блестяще справились с первой самостоятельной боевой вахтой. На руль снова встал старший лейтенант Раков. Из оставшихся в строю комендоров сколотили один орудийный расчет.

Море успокоилось. Катер прошел у места гибели МО-123, но на поверхности моря мы никого не обнаружили.

Мы благополучно дошли до Полярного. Только тогда сигнальщик краснофлотец Николай Лухманов сознался, что он тоже ранен, и его немедленно отправили в лазарет.

На причале, несмотря на позднее время, нас встретил командир ОВРа главной базы флота контр-адмирал В. И. Платонов. Он осмотрел катер, побеседовал с личным составом, а потом подробно заслушал командира о том, что произошло. В конце беседы контр-адмирал подчеркнул, что в этом неравном, смертельном поединке с вражескими самолетами весь личный состав МО-111 проявил смелость, мужество, хладнокровие и выдержку, показал мастерское владение оружием и техникой, с честью выстоял в упорной борьбе.

Только ничего адмирал не сказал о том, что решение о посылке катеров в светлое время в район активных действий вражеской авиации без собственного воздушного прикрытия было опрометчивым и ошибочным, что не было сделано должных выводов из факта гибели МО-121.

Потом мы узнали, что лодка с четырьмя бойцами по ветру выгребла в губу Вичаны, откуда и шлюпка, и краснофлотцы были доставлены в свою часть. От этого стало еще горше на душе и обидно за погибших товарищей.

Десанты в сентябре 1943 года

Командованию Северного оборонительного района стало известно, что вместо разгромленного опорного пункта «Пикшуев» немцы создали новый на высоте 215, получивший наименование «Райтер-Альм». Для уточнения состава гарнизона и его оснащения была подготовлена разведгруппа из 254-й бригады морской пехоты, которую возглавил лейтенант Мандриков.

В полночь 5 сентября катера МО-132 старшего лейтенанта Бориса Ляха и МО-122 старшего лейтенанта Леонида Новоспасского скрытно высадили разведчиков в районе мыса Пикшуев. Всю ночь они двигались вдоль побережья Мотовского залива, но так и не встретили ни ночные дозоры, ни сторожевое охранение противника. Впоследствии выяснилось, что немцы в этом районе отодвинули линию обороны на 8 километров от береговой черты, а удобные места для высадки десанта и возможные пути его продвижения заминировали. Так и не выполнив задания по захвату пленных, разведчики вернулись к месту посадки на катера.

Отсутствие уточненных данных о новом опорном пункте противника не изменило намерений нашего командования по его уничтожению. Для решения этой задачи в спешном порядке сколотили десант, в который вошли: рота автоматчиков, взвод разведки из 254-й бригады морской пехоты и разведотряд штаба СОР. Возглавил десант командир батальона капитан Кащенко, который ранее не командовал десантным отрядом. 11 сентября этот отряд сосредоточился в губе Эйна, куда пришли «морские охотники» под командованием командира отряда катеров капитан-лейтенанта Сергея Демидова.

В ночь на 12 сентября катера быстро и скрытно высадили десантников в назначенном месте. В начале движения десантники нарвались на минное поле, и от взрыва нескольких мин погибли 9 человек, а 15 получили ранения различной тяжести. Капитан Кащенко посчитал, что внезапность, на которой строился весь замысел действий десанта, потеряна, и, забрав убитых и раненых, возвратился к месту посадки на катера, где и занял оборону. И лишь разведчики штаба СОР под командованием старшего лейтенанта Барченко-Емельянова сумели добраться до опорного пункта «Райтер-Альм» и детально его разведать.

На рассвете разведчики присоединились к отряду капитана Кащенко, который намеревался, скрытно переждав за камнями светлое время суток, с наступлением темноты продолжить выполнение поставленной задачи. Но незадолго до ожидаемой темноты немцы все же обнаружили десантный отряд, несмотря на строгое соблюдение мер скрытности и маскировки, и открыли по нему артиллерийский и минометный огонь. По данным корпоста, высаженного вместе с десантом, наши береговые батареи с полуострова Рыбачий сумели подавить огневые точки противника. В этой обстановке было принято решение о снятии десанта с вражеского побережья.

Снимали десантников с берега те же «морские охотники», которые его высаживали. Первыми подошли МО-113 и МО-132, а через час к ним присоединились МО-114, МО-122 и МО-131. Когда десантники были посажены на катера, которые направились в губу Эйна, командир отряда капитан-лейтенант Демидов, который шел на МО-131 старшего лейтенанта Федулаева, решил осмотреть побережье в районе пунктов высадки и посадки. Как оказалось, это было сделано не напрасно: вскоре на берегу была обнаружена группа разведчиков, которую приняли на катер.

После выгрузки десантников в губе Эйна и проверки их наличия выяснилось, что на вражеском берегу остался кор-пост из трех человек. Через сутки, в ночь на 14 сентября, на их поиск были посланы МО-111 старшего лейтенанта Виктора Рябухина и МО-114 лейтенанта Валентина Голубева. Они быстро обнаружили корректировщиков по передаваемым ими условным световым сигналам и сняли их с берега.

Неудачные действия десанта, возглавляемого капитаном Кащенко, не изменили ранее принятого решения о нападении на опорный пункт «Райтер-Альм». Начальник штаба СОР капитан 1 ранга Д. Туз предложил новый план разгрома опорного пункта, который утвердил командующий СОР генерал-лейтенант С. Кабанов. На этот раз командиром десанта был назначен командир разведотряда штаба СОР старший лейтенант Барченко-Емельянов, хорошо знавший район предстоящих действий и имевший большой опыт руководства разведывательно-диверсионными десантами. Разведотряд штаба СОР, насчитывающий 113 человек, был усилен отделением саперов и взводом разведчиков штаба флота.

Для высадки десанта были выделены «морские охотники» МО-114, МО-131 и МО-132 под руководством командира отряда капитан-лейтенанта Соломона Раскина. Катера приняли в губе Эйна 138 десантников и в ночь на 25 сентября подошли к пункту высадки в районе мыса Пикшуев.

Погода испортилась, усилился северо-западный ветер и волнение моря, но это не остановило катерников. Один за другим катера приткнулись к берегу, выбросили на него десантные трапы, по которым быстро сбежали на берег все десантники. Как и было задумано, десант достиг без помех бывший опорный пункт «Пикшуев» и занял там оборону.

Разделившись на три группы, десантники двинулись разными маршрутами к опорному пункту «Райтер-Альм», но дойти им скрытно до него не удалось. Одна из групп разведчиков неожиданно встретила вражеский патруль. Завязалась перестрелка. На помощь своему патрулю из опорного пункта вышел отряд численностью около 50 человек, который начал преследовать разведгруппу, отходящую к основному отряду. Заманив этот отряд в ловушку, наши десантники окружили его и почти полностью уничтожили. В этом бою отличились младший сержант Ковтюшенко и краснофлотец Мелентьев.

Во второй половине дня немцы бросили в бой до 80 человек с опорного пункта «Райтер-Альм» и до 100 человек с опорного пункта «Обергоф». Тяжелый бой длился до наступления темноты. Десантники отбили все атаки врага. К полуночи катера МО-114, МО-131 и МО-132 подошли к району расположения десанта, и, несмотря на противодействие со стороны противника, ведущего обстрел района посадки артиллерией и минометами, десантники в полном составе были приняты на катера и доставлены в губу Эйна.

Действия в этих операциях были тщательно изучены и разобраны с их участниками. Хотя десанту не удалось выполнить полностью поставленную задачу по разгрому опорного пункта «Райтер-Альм», было отмечено, что во всех боевых столкновениях с противником десантники и катерники действовали смело и решительно.

Минные постановки

В годы войны «морские охотники» Северного флота широко привлекались к минным постановкам на фарватерах и на подходах к портам и базам противника в Варангер-фьорде.

Североморцы переняли опыт балтийцев, впервые использовавших катера для выполнения этой задачи. В короткий срок были изготовлены съемные минные скаты, которые устанавливались на корме катеров вместо стеллажей больших глубинных бомб и дымовых шашек. На каждый минный скат, а их на катере было два, принималась одна большая морская мина КБ-3 или один глубоководный минный защитник ГМЗ. Мина КБ-3 была грозным оружием для вражеских кораблей и судов. Она несла мощный заряд тротила – 250 килограммов. Общий вес мины с якорным устройством составлял 1.025 килограммов. Габариты и вес минного защитника были такими же, как и у мины. Минные постановки производились группами «морских охотников» под прикрытием двух-трех торпедных катеров типа Д-3. Обычно в состав группы входило три «морских охотника», и лишь дважды в группе было шесть катеров.

Выходы катеров на минные постановки осуществлялись с наступлением полярной ночи, при волнении моря до трех баллов, зачастую во время снегопада и при плохой видимости. Перед каждым походом на катерах проводилась тщательная предпоходовая подготовка. Устанавливались и надежно крепились минные скаты, принимались полные запасы топлива и боеприпасов. Корпуса катеров окрашивались в специальный маскирующий цвет, делая их менее заметными для береговых прожекторов противника. После приемки мин заново уничтожалась и определялась девиация магнитного компаса, а на мерной линии в Кольском заливе замерялась скорость катеров при различных оборотах моторов. Помощники командиров, исполняющие обязанности штурманов, делали и сверяли предварительную навигационную прокладку. Все это обеспечивало точность выхода катеров в назначенное место постановки мин. Мины предварительно готовили опытные специалисты минно-торпедного отдела флота на блокшиве «Пушкин» в губе Оленья, а окончательная подготовка мин перед их постановкой проводилась минерами катеров под руководством и контролем отрядных минеров, среди которых особенно отличались и всегда участвовали в походах главные старшины Семен Дробот и Николай Яковлев.

Первый выход на минную постановку совершили два «морских охотника» под командованием командира звена старшего лейтенанта Владимира Гущина 8 декабря 1941 года. Тогда была выставлена минная банка из четырех мин на подходах к заливу Петсамовуоно. А последнюю минную постановку осуществили три «морских охотника» под командованием командира отряда капитан-лейтенанта Сергея Демидова, которые 28 января 1944 года выставили шесть мин на фарватере в районе мыса Лиле-Эккерей. Всего за войну «морские охотники» поставили 26 минных банок (202 мины и 5 минных защитников), на которых, по уточненным послевоенным данным, подорвались и затонули три сторожевых корабля и один транспорт противника. Эти минные банки в значительной мере затруднили плавание кораблям и транспортам противника в Варангер-фьорде и держали в напряжении его тральные силы.

Мне неоднократно приходилось участвовать в минных постановках в должности помощника командира катера. Пожалуй, ни в одном виде боевых действий личный состав «морских охотников» не испытывал такого большого нервного напряжения, как во время походов на минные постановки. Ведь в любую минуту из мглы и темноты могли появиться вражеские корабли, встреча с которыми не сулила ничего хорошего. Катера могли быть обнаружены вражескими береговыми постами наблюдения и обстреляны береговыми батареями. Все это требовало строжайшего соблюдения мер скрытности и маскировки. Катера шли с заморбличенными ходовыми огнями. Чтобы заглушить шум работающих моторов, при входе в район, контролируемый противником, на катерах включался подводный выхлоп конструкции инженера Шатерникова.

Поход «морских охотников» на минную постановку в зависимости от назначенного района действий длился 12–15 часов. Точность следования катеров по маршруту перехода от Кольского залива до места постановки мин возлагалась на головной катер, на котором, как правило, находились один из командиров отрядов, дивизионный штурман старший лейтенант Николай Сударев и дивизионный минер старший лейтенант Трофим Молотов. Иногда в таких походах участвовали артиллерист дивизиона старший лейтенант Исаак Ярусский и связист старший лейтенант Анатолий Кузин.

Обойдя полуостров Рыбачий, катерники последний раз определяли место по береговым навигационным знакам и мысам, после они ложились на курс, ведущий в район постановки мин, и контролировали курс по счислению. На руле с этого момента стояли только командиры отделений рулевых, отвечающие за точность удержания катеров на заданном курсе. На катерах объявлялась боевая готовность номер один. Весь личный состав занимал места по боевому расписанию. Устанавливалось полное молчание, команды отдавались тихим голосом, исключалось ненужное хождение, люки задраивались, строго соблюдалась светомаскировка, радиовахта неслась только на прием. Все моряки с напряженным вниманием ждали того момента, когда катера придут в район минной постановки, построятся на боевом курсе в строй уступа и прозвучат долгожданные команды: сначала «Пошла левая!», а затем – «Пошла правая!». Работами на корме при постановке мин руководили помощники командиров и боцманы катеров.

Несмотря на то, что перед выходом катеров из пункта базирования тщательно изучался прогноз погоды, она не всегда оказывалась благоприятной. Иногда резко ухудшалась во время перехода, и по этой причине катера пять раз возвращались в базу, не выполнив задания. Большинство выходов катеров на минные постановки заканчивалось успешно, без противодействия со стороны противника, и только дважды они возвращались в базу из-за обнаружения кораблей противника по маршруту перехода. Как правило, не было поломок и выхода из строя материальной части.

Но однажды случилась неприятность. Это произошло в ночь с 3 на 4 февраля 1943 года во время похода на минную постановку «морских охотников» МО-123 и МО-125 под командованием командира звена старшего лейтенанта Владимира Гущина.

Когда катера вошли в Варангер-фьорд и легли на курс, ведущий к порту Вардё, заметно начала ухудшаться погода, а при подходе к району постановки волнение моря достигло пяти баллов. Это было веским основанием для отказа от постановки мин и возвращения в базу. Однако Гущин, невзирая на штормовую погоду, решил продолжать выполнение поставленной задачи. Переход «морских охотников» прикрывали два торпедных катера. Но на одном из них вышли из строя один мотор и компас, оба они от м. Вайтолаяти возвратились в базу. Достигнув назначенного района постановки мин, «морские охотники» легли на боевой курс, построились в строй уступа, все ждали команду старшего о начале постановки.

Но произошло непредвиденное. МО-125 так сильно тряхнуло на волне, что обе мины вылетели за борт, а вместе с ними за бортом оказались боцман старшина 1 статьи Иван Дюкарев и минер краснофлотец Василий Львов. Командир катера старший лейтенант Ефрем Мальханов немедля уменьшил ход и направил катер к плавающим морякам. Быстро выбросили им спасательные круги, за которые те ухватились. Довольно быстро подняли на борт краснофлотца Львова. Старшине 1 статьи Дюкареву подали отпорный крюк, с помощью его подтянули к борту. Но в этот момент большая волна сильно подбросила катер, и старшину ударило головой о борт. Очевидно, он потерял сознание, выпустил из рук отпорный крюк и тут же погрузился в воду. Оба катера еще долго искали утонувшего моряка в надежде, что его труп всплывет. Но этого не случилось. Так погиб в водах Варангер-фьорда замечательный моряк старшина 1 статьи Иван Дюкарев. На катерах остро переживали гибель товарища. В скорбном молчании, с наполовину приспущенными флагами катера возвратились в базу.

В этих напряженных и утомительных боевых действиях, какими были минные постановки в водах противника, экипажи «морских охотников» проявили выдержку и хладнокровие, выносливость и настойчивость, мужество и стойкость, высокое мастерство и морскую выучку – лучшие качества, присущие русским морякам.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю