Текст книги "Любить кандидата в президенты (ЛП)"

Автор книги: Миа Виллано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Я заварила чашку кофе, чтобы взять ее с собой на чердак, хотя и было жарко как в печке, и поднялась по скрипучей лестнице. Под паутиной я нащупала выключатель и, включив свет, увидела, как по полу сновала мышь. Я закричала, и она убежала в темноту. Ряды из комодов и стульев, покрытых белыми простынями от пыли, выстроились на чердаке, как странные люди, готовые напасть. Каждый предмет, с которого я снимала простыню, выпускал облако пыли. Чердак был сокровищницей антиквариата и воспоминаний. Порывшись вокруг, я нашла старинные платья из пятидесятых, шляпы и свитера с буквами.

Там был рыболовный жилет, в котором все еще находились приманки, старые удочки были прислонены к стене. Я нашла старый проигрыватель с пластинкой внутри. Я покрутила ручку, и женский голос блюзом вырвался сквозь потрескивание шаткого черного диска. Ее хриплый голос пел мне, пока я продолжала исследование. Там был старый вентилятор, я включила его, и пыль поднялась до потолка. Чердак казался бесконечным. Я провела час, разглядывая старинную одежду, картины и мебель. В глубине под несколькими пластинками с записями шестидесятых и грудой разноцветной одежды был сундук, обклеенный снаружи наклейками с Бон Джови. Он легко открылся и к моему удивлению внутри его наполняли дневники, записные книжки и девчачьи сувенирчики. В нем было, по меньшей мере, десяток дневников, тетрадок и рисунков.

Старые почерневшие украшения, майки с концертов, корешки от билетов в кино и старые журналы для девочек усыпали все внутри. Листая один из дневников, я читала записи мамы, написанные идеальным почерком. Не выдержав жары, я решила взять их с собой вниз. Я выключила проигрыватель и вентилятор. Тащить сундук вниз по лестнице за ручку было нелегко. Он был таким тяжелым, что громыхал на каждой ступеньке деревянной лестницы. Спустя бессчетное количество ступенек, я потащила его дальше, в гостиную, включила музыку, вентилятор и засела читать.

Это было похоже на обычный девчоночий дневник. Первые записи ни о чем мне не рассказали. Она ходила на концерт Брайана Адамса и сделала свой первый глоток пива с парнем по имени Джон. Он ей нравился, но у него плохо пахло изо рта, и он слишком много смеялся. Потом была школьная дискотека, и она не хотела на нее идти. Ей не понравилось платье, на котором настаивала бабушка.

Цвет, как она написала, был «гадостный» и платье выглядело не круто. Она переживала из-за дополнительных занятий, и, как и каждый подросток, ненавидела родителей. Я пролистала около четырех из них, переживая с мамой годы учебы в старших классах через тетрадь, исписанную текстами песен Битлз. Я вытащила следующую. Почерк стал более небрежным. То, что я прочитала, меня потрясло. Должно быть, это какая-то ошибка.

Глава 4

Пот стекал по лбу и спине, но я заставляла себя читать дальше. Кофе не помогал. Мне нужно вино. Целая бочка. Я сходила на кухню и вернулась с бокалом и целой бутылкой. Там было больше секретов и лжи, чем в мыльной опере. Я честно думала, что шокировать больше, чем жизнь с мамой, меня уже ничто не сможет, но я ошибалась.

К моменту, когда я закончила читать, я выпила целую бутылку вина и решила найти следующую. К счастью, вернулся Алекс.

– Малыш, да ты напилась. Я смотрю, ты что-то накопала. Что это за вещи? – спросил он, когда вошел. Он сел рядом и усадил меня к себе на колени. Я была окружена записными книжками, фотографиями, пустой бутылкой вина и скомканными салфетками. Я поцеловала его, почувствовав, что кружится голова от того, что я слишком много выпила.

– Алекс, ты не поверишь, что я нашла. – Я всхлипнула. Мои глаза покраснели, а волосы спутались. Я была потной, воняла и сама себе была неприятна.

– Что? Скажи мне. Тебе уже хватит вина, да? – Он поцеловал меня в шею и наклонился ко мне. От него так приятно пахло, и он выглядел таким загорелым.

– Мне нужно много вина, Алекс. На самом деле, тебе надо купить его еще больше для нас обоих. – Я снова встала, чтобы подойти к холодильнику и взять следующую бутылку, но я еле стояла на ногах. Он был прав, мне хватит.

– Давай для начала присядем, и ты расскажешь, что нашла. – Он взял меня за руку и потянул к себе. Я села ему на колени. Волосы Алекса были в беспорядке, он был одет в шорты цвета хаки и рубашку для гольфа. Не самый любимый мой выбор одежды, но ему идет. Если бы я не была так расстроена, мы могли бы дойти до спальни.

– Что это за тетради и за беспорядок кругом? Ты поднималась на чердак? – спросил он.

Он поцеловал меня в шею, я протянула руку, чтобы погладить его по вспотевшей голове. Он взял одну из многочисленных тетрадей, разложенных вокруг нас. Я сложила их в правильной очередности и хотела, чтобы он прочитал их именно в таком порядке. На мне были шорты и футболка, но без лифчика. Как только его взгляд упал на мои груди, он обхватил их руками. Мои соски тут же ответили на его прикосновение.

– Ты не надела лифчик?

– Алекс, перестань. Я не люблю надевать его, когда мы здесь. Ты его все время снимаешь, так какая разница? Лучше посмотри, что я нашла, – сказала я.

Он взял одну из тетрадей и мой бокал с вином.

– Подожди, ты должен прочитать их по порядку, Алекс. Это дневники моей мамы, когда она училась в старших классах. Они была наверху на чердаке под тонной другого хлама.

Он надел очки, лежавшие у него в кармане рубашки, и начал читать. Его лицо стало серьезным. Я приняла это как сигнал принести еще бутылку вина.

Мы провели весь вечер, читая эти дневники. В них была скрыта причина, по которой моя мама сбежала, пристрастилась к наркотикам и возненавидела своих родителей.

Внешне они были идеальной образцово-показательной семьей из политической среды, предмет зависти для других семей политиков. Мой дедушка был известен своим острым умом, он был убежденным сторонником семейных ценностей и прежде всего защиты прав женщин. В действительности все оказалось совсем по-другому, и реальную историю рассказала одна из женщин, знавших его лучше всех. В дневниках моей матери говорилось о диких вечеринках, которые проводились там, где мы с Алексом сейчас сидели. Она рассказывала о женщинах, которые побывали в постели моего дедушки, а несколько раз и с разрешения моей бабушки. Один раз моя мама застала в постели родителей и еще одну женщину. Я была шокирована и убита этим.

Моя мама писала, что мой дедушка заставлял ее спать с сенатором, который приставал к ней. Этот человек разорвал на ней платье и набросился на нее. Она не запомнила его имя, но говорила, что он был хорошим другом ее отца. Когда он закончил с ней, он поблагодарил дедушку и сказал, что хотел бы увидеть ее в следующий раз, когда будет в городе. Они ничего не сказали моей бабушке. Каждый день моя мама становилась более подавленной, более замкнутой. Она так и не рассказала Бьюле, моей бабушке, что произошло.

Позже мама пошла на вечеринку, где кто-то предложил ей травку, и она первый раз закурила. Травка стала «лучшим выходом из моей гребаной жизни», как она написала. Она запомнила встречу с Алексом Конрадом, который был милым, но слишком застенчивым для нее.

– Я помню тот день, Прюденс. Твои бабушка и дедушка пригласили моих родителей на ужин. Мы видели друг друга в школе, я пробовал заговорить с ней в тот день, но она вела себя очень подавленно и отстраненно. Мы до этого никогда не разговаривали один на один, – сказал Алекс.

– Может, было что-то странное, когда ты познакомился с ней? – спросила я.

– Все, что я помню, казалось вполне нормальным. Я не заметил ничего необычного. Мы сидели здесь, и Дейдра выглядела расстроенной и скучающей. Я помню, что пил лимонад и сидел на крыльце. Мы едва парой слов перебросились.

– Как себя вел мой дедушка?

– Он вел себя отлично, у него было прекрасное чувство юмора. Я, кстати, ездил на несколько рыбалок с ним и моим отцом. Он был таким же, как и любой другой человек. Он называл меня Кудряш из-за моих волос.

То, что я читала в других источниках о моем дедушке, было ложью. Настоящим он был в этих тетрадях. Он напивался, приходил в спальню моей мамы и называл ее шалавой и неудачницей, пока не отключался, и только тогда моя мама могла заснуть. Иногда она сбегала, когда не хотела никого из них видеть. Она писала, что Бьюла могла отсутствовать по делам благотворительности или с друзьями, и в это время дедушка издевался над ней. Бьюла была слишком занята, поэтому незачем с ней об этом разговаривать.

Алекс пил и читал дневник за дневником. Он прижал меня ближе к себе, я сидела у него между ног, положив голову ему на грудь. Я слушала, как бьется его сердце.

– Что ж, это многое объясняет, правда? – спросил он, читая.

– И да, и нет. Не удивительно, что она не хотела, чтобы я общалась с Бьюлой и разозлилась, когда ты приехал забрать меня. Ты что-нибудь знал об этом? Пожалуйста, скажи, что не знал.

– Я понятия не имел. Как я и сказал, когда мы приезжали туда, все казалось нормальным. Я не помню ничего из ряда вон выходящего. Я помню, что твоя мама игнорировала меня, потому что была заносчивой. Мой отец работал с твоим дедушкой и никогда ни о чем таком не рассказывал. Видимо они тщательно это скрывали, Прюденс. Твой дедушка был одним из лучших сенаторов своего времени и считался одним из явных кандидатов на пост президента. Твоя бабушка никогда не говорила о чем-нибудь подобном? – спросил он, сделав глоток вина и поцеловав меня в макушку.

– Никогда. Ни слова. Она вела себя так, как будто понятия не имела, что такое вообще происходило. Все эти годы я спрашивала ее, почему моя мама сбежала, почему она их так сильно ненавидела, что хотела вычеркнуть из своей жизни. Ничего. Всегда ничего. Может, это правда. Или не правда то, что Бьюла знала. Может быть, она вообще не знала об этом.

– Господи! Твоя бедная мама пережила такое. Я не могу себе представить. Не удивительно, что она принимала наркотики. Не хочу сказать, что это было правильно, но я теперь лучше ее понимаю. Она пыталась унять боль, воспоминания. Так печально. Я удивлен, что Бьюла не сожгла их.

– Должно быть, она забыла. Они были свалены под кучей вещей. Прочитай это, Алекс. Мама пишет, что мой дедушка и тот сенатор поменялись женами на ночь. Меня это убивает. Как я смогу относиться к Бьюле как раньше?

– Тебе обязательно нужно поговорить с ней об этом, – сказал он, открывая следующий дневник и начиная читать его.

– Это будет приятный разговор. Не могу дождаться. Обсуждать сексуальную жизнь бабушки будет очень весело.

– Я взяла бокал и сделала глоток. – Ты не можешь это так оставить. Ты создашь еще больше проблем, если ничего не скажешь. И перестань так много пить. Это не поможет. – Он отобрал у меня бокал, когда я попыталась сделать еще глоток.

Я сидела там, и позволила Алексу читать дальше о том, как моя мама видела, что ее отец приводил других женщин в спальню наверху, а моя бабушка не обращала на это внимание. Она слышала все, что происходило в их комнате, когда пыталась заснуть. Всю ночь ее отец стонал, занимаясь любовью с другой женщиной. Насколько отвратительно это должно было быть для нее. Это напомнило мне о том, как бессчетное количество раз моя мама приводила кого-то с вечеринки или из бара. Они занимались сексом всю ночь в маленьком трейлере, который мы делили с ней. Стены были такими тонкими, что я слышала все. Я помню, как пыталась закрыть голову подушкой, хотя это нисколько не помогало. Если ей это было настолько неприятно, зачем она заставляла меня пройти через это? Думаю, в какой-то степени это был круг жизни. Круг, который я должна разорвать.

Вечернее небо темнело, предвещая шторм. И хотя ветер усиливался, мы продолжали рыться в тетрадях. В сундуке мы нашли фотографии, снятые на Полароид. Используя отражение в зеркале, Дейдра сделала снимок со слезами на глазах. Мое сердце сжималось, глядя на это. Большинство других фотографий были сделаны на вечеринках в пляжном доме, наполненном выпивающими улыбающимися парами. Мои бабушка и дедушка не были одной из этих пар. Я не нашла ни одной фотографии, на которой они были бы вместе.

Мы пошли спать около полуночи. Я плохо спала, просыпалась с мыслями о том, что я прочитала. Я хотела поговорить с Бьюлой и прояснить все, что мне было непонятно. Но как мне начать разговор? Какими станут наши отношения после того, как я расскажу ей обо всем?

Когда только начало рассветать, я на цыпочках спустилась вниз. Порывшись среди дневников, надеясь найти что-то еще более ценное, я увидела школьное кольцо. Оно было слишком велико для девочки. Под вареными джинсами лежала стопка кассет. Оказалось, что мама была королевой школы, и корона, которая была на ней в тот вечер, лежала на дне коробки, она была поцарапана, и на ней не хватало нескольких камней. Было чудесно обнаружить, что моя мама была кем-то большим, чем законченная наркоманка, которая продавала свое тело за наркотики. Она была молодой, чистой и невинной, пока ей не исполнилось шестнадцать. Мое сердце болело за нее. Я возненавидела дедушку за то, что он сделал с ней. Я всегда идеализировала его как человека, каким он, как мне казалось, был. Моя бабушка не должна была допустить того, чтобы подчиняться ему.

Все утро, пока Алекс спал, я пыталась понять смысл всего этого безумия, но записи прекратились, когда мама сбежала. В ночь, когда она убежала ради лучшей жизни, она сделала последнюю запись. Она накопила денег, спланировала путешествие по миру с друзьями, которых встретила на вечеринке. Они планировали объехать на фургоне страну, курить травку и уйти из жизни. Она писала, что «наконец-то оставила эту гребаную жизнь. Больше никакого дерьма, родителей, школы. С меня хватит. Я никогда не вернусь». Пока Алекс не проснулся, я перечитала все еще раз, стараясь ничего не пропустить.

В тот же день, перед тем, как мы отправились домой, Алекс затащил сундук на чердак и поставил его на то же место, где я его нашла. Мы долго все упаковывали. Я сложила в чемодан так много тетрадей и фотографий, сколько смогла. Теперь у меня была часть мамы, которую я могла увидеть и потрогать, когда буду возвращаться в пляжный дом. Ее вещи всегда будут здесь ждать меня, когда мне захочется почувствовать связь с ней.

Нам не хотелось возвращаться в то безумие, что мы оставили, и мы не знали, что ждет нас, когда мы приедем домой. Часть меня хотела, чтобы мы остались здесь навсегда. Мне повезло, что у нас есть такой красивый, тихий дом, в котором мы можем спрятаться, когда жизнь выйдет из-под контроля.

Стоило нам оказаться дома, как Алекс тут же попал в самую гущу предвыборной кампании Эмерсона на пост губернатора. У него были не очень хорошие рейтинги, и Алекс решил помочь всем, чем сможет. У него оставались считанные дни до выступления на Национальном демократическом конгрессе, к которому он готовился год. Я поцеловала его на прощание и сказала, что мы увидимся через две недели в Атланте.

Пресса отвлеклась на другую историю и к огромному облегчению перестала преследовать нас со Стеллой. Дневники моей матери фактически стерли Стеллу из памяти, но оставшиеся несколько репортеров, слоняющихся у подъездной дороги, громко напомнили о ней снова.

Я воспользовалась возможностью позвонить моему отцу в Сан-Диего, когда Алекс уехал. Я не разговаривала с ним с того происшествия со Стеллой. Мой отец был женат на чудесной женщине, и у меня были две сводные сестры и сводный брат с рыжими волосами. Когда отец появился в моей жизни, это изменило мой взгляд на многие вещи. Мои отношения с ним были глубокими и простыми. Казалось, что мы были друзьями, которые давно потеряли друг друга, и нашлись спустя много лет. Звук его голоса всегда действовал успокаивающе на меня. Мой отец был также шокирован, как и я. За одну ночь мы проговорили несколько часов, я читала ему дневники от корки до корки. Но он ни о чем не знал.

– Прюденс, мне так жаль. Я клянусь, что Дейдра ничего не говорила об этом. Я не знал ее настолько хорошо. Мы встретились, когда она путешествовала, и мы оба были под кайфом. Все, что я помню, это то, что она рассказывала, как сильно ненавидит родителей. Черт, я тоже ненавидел родителей в то время. Мы оба тогда запутались.

В отличие от моей матери, мой отец смог побороть зависимость. Сейчас он был корпоративным юристом и жил счастливой жизнью.

– Ты знаешь, тебе нужно поговорить об этом с Бьюлой.

– Я знаю. Алекс сказал мне то же самое.

Для меня все еще было странным, что мой папа и Алекс были почти одного возраста. Я решила не думать об этом.

– Только постарайся понять ее точку зрения. В любом случае Бьюла не станет лгать тебе.

– Я знаю. Я хочу, чтобы она мне все рассказала.

– Возможно, ей будет трудно это сделать из-за того, что это причинило ей много боли.

Он был прав.

Я позвонила бабушке и сказала, что нам нужно поговорить. Мы встретились и провели вместе весь день и часть вечера, просматривая дневники и фотографии из прошлого моей матери.

– Почему ты это допустила, бабушка? Почему ты позволяла своему мужу спать с другими женщинами и сама в этом участвовала?

Она молчала, глядя во двор.

– Ты вышла замуж за сенатора, Прюденс. Подумай, как много женщин предлагают ему себя за день. Ты возможно даже не знаешь об этом. Придет день, когда ты больше не сможешь удовлетворять его. Я люблю тебя больше, чем кого-либо, и мне больно это говорить, но это так. Сенатор – это власть, а женщины любят властных мужчин. Прибавь власть к приятной внешности Алекса и ты получишь настоящую беду. Теперь, когда он рассматривает возможность баллотироваться на пост президента, все может стать еще хуже. Будет отлично, если все обернется по-другому и тебе не придется делить его с кем-то, чтобы удержать.

– О чем ты говоришь? Я не допущу такого. Это ведь унижало тебя как женщину, бабушка.

Бабушка вывела меня из себя, и мой нрав взял верх надо мной.

– Запомни мои слова, милая. Если он станет президентом, он будет самым могущественным человеком в мире. Он захочет использовать эту силу, чтобы делать то, что сделал бы любой мужчина на его месте. Он будет как рок-звезда. Когда твой дедушка стал не таким востребованным и уже не выглядел так хорошо, как раньше, женщины все равно бросались на него. У меня было два выхода. Или принять это, или позволить ему уйти. Мне нравилось быть женой сенатора, поэтому я осталась и закрыла на все глаза.

– Как ты можешь говорить это мне? – мои глаза наполнились слезами. Вот что значить быть женой Алекса? Я знала, что женщины везде кружат вокруг него, даже если я стою рядом с ним. Я не идиотка.

– Я говорю как есть. Иногда быть замужем за влиятельным человеком означает позволить ему управлять и делать то, что он хочет. Мне это не нравилось. Мне не нравилась такая жизнь, но я соглашалась на это ради него. Я делала так, чтобы он был счастлив. Я была готова владеть им наполовину, если это означало, что я останусь его женой.

Я смотрела на бабушку и в моей голове стучала кровь.

– Мне все равно кем станет Алекс, я не собираюсь ни с кем его делить, и он знает об этом.

– Что ж, надеюсь, так и есть. Я надеюсь, что тебе никогда не придется столкнуться с тем, что твой муж находится в постели с другой женщиной. И ты никогда не испытаешь такой боли. Это было худшее, с чем мне приходилось сталкиваться, не считая побега и смерти твоей мамы. Видеть как человек, ради которого ты живешь, целует и прикасается к кому-то еще, это кошмар. Я не была с той женщиной и с ним. Дейдра зашла и увидела, как я пытаюсь стащить ее с нашей кровати. Я не пала настолько низко, Прюденс. Да, я каждый день жила с мыслью, что виновата в поведении твоей мамы. Да, я виновата в том, что она умерла в сорок лет от СПИДа. Мне было мучительно больно видеть, какой ужасной смертью она умирает. Да, я не должна была допустить, чтобы это произошло. Я не знала, что ее отец заставлял ее спать с кем-то. Я бы убила его. Я выбрала быть слабой и потеряла свое достоинство, – сказала она сквозь слезы. – Я была готова на все ради твоего деда. Готова ли ты на все ради Алекса? Хорошенько подумай об этом, прежде чем осуждать меня за то, что я сделала.

Я слушала, как она говорит мне о том, как больно ей сделал мой дедушка, но она все равно оплакивала его. Я никогда не видела ее плачущей, за исключением дня, когда умерла моя мама. Бьюла была одной из самых сильных женщин, которых я знала, за исключением Виктории. Да, мой дедушка был любовью всей ее жизни, и ей кроме него никто не был нужен. Вот почему она не искала себе другого мужчину, как она и говорила. Но не потому, что она до сих пор его любила, а потому что не хотела проходить через это еще раз.

– Не было и дня, чтобы я не хотела изменить то, что было. Я хотела бы поговорить с ней и быть ближе к ней. Я бы хотела, чтобы ей нравилось со мной делиться всем. Есть моя вина в том, что она принимала наркотики, и в том, что она умерла. Я должна была прекратить это. Я не должна была ставить ее отца выше ее.

Я поняла, что бабушка сейчас откровенна со мной. Она сама себя унизила как женщину, и это передалось ее дочери. Ее любовь к моему деду была чем-то, что я не могла понять. Это скорее была зависимость, чем любовь.

У меня сжималось сердце от того, что я видела, как она плачет и как она несчастна. Но ведь эта женщина спасла меня от ужасной жизни. Эта женщина привела Алекса в мою жизнь. Если бы не она, моя жизнь не была бы такой, как сейчас. Все, что она сделала или не сделала для моей мамы, она дала мне. Я все равно буду любить ее, несмотря ни на что.

После нашего долгого разговора мы решили поставить на этом точку и жить дальше. Нет смысла жить прошлым, если его нельзя изменить, и поэтому я простила ее. Ее любовь к деду была тем, что я так и не смогла понять, но я в некотором смысле поступаю также. Это заставило меня задуматься о моей любви к Алексу. Смогла бы я уйти от него, если бы он поступил так со мной? Я увидела, как легко это может произойти. Моя бабушка была ослеплена любовью. Мой дедушка точно не любил ее, если столько лет снова и снова подвергал ее таким испытаниям.

Я встала и подошла к ней. Она сидела, обхватив голову руками.

– Бабушка. – Я протянула руки, чтобы обнять ее. Бьюла встала. Мы обнялись и заплакали.

– Я люблю тебя, бабушка.

– Мне так жаль. Я тоже тебя люблю. Ты для меня как дочь. Я не хочу, чтобы это изменило нашу любовь друг к другу.

Я заверила ее, что такого не будет, и я всегда буду рядом с ней.

***

Проезжая по извилистой дороге к дому я чувствовала пустоту. Больше всего на свете мне нужен был Алекс. Он уехал больше, чем на неделю, и я ужасно по нему скучала. Я приехала домой, накормила Беккета и включила Ван Халена, зажгла камин в спальне и позволила любимой группе Алекса и бокалу вина успокоить меня. Вытащив одну их футболок Алекса из корзины для грязного белья, надела ее. Зная, что она была на его теле, я почувствовала умиротворение.

Я думала о том, чтобы позвонить Вине или Томасу, но слишком устала, чтобы снова ворошить прошлое. Я забралась в нашу постель и почувствовала запах Алекса на простынях и подушках. Его запах окружал меня, и я зарылась в одеяло в ожидании его звонка. Мне нужно услышать его голос. Мое тело изнывало, когда его не было рядом. Мысли о его соблазнительном теле, нежных руках и звуке его сердца помогли мне уснуть.

Глава 5

Знакомые руки начали разминать мне плечи, пока я спала на животе. Горячие, шелковистые и мягкие, они гладили мою шею, ласкали спину. Мне казалось, что я сплю, и я позволила сну пробудить во мне желание так, как будто Алекс был рядом со мной.

– Привет, малыш, – прошептал он мне на ухо, и я сильнее почувствовала его присутствие.

Переполошившись, я резко поднялась.

– Алекс? – я старалась прийти в себя, пробуждаясь от глубокого сна.

– Да, это твой Алекс. Оставайся на животе, – прошептал он.

Он стянул с меня футболку через голову и бросил на пол рядом с кроватью. Его губы коснулись моего уха, а его теплое мятное дыхание вызвало томление во всем теле.

– Что ты делаешь дома? – спросила я.

– Шшш, я объясню позже. А прямо сейчас у меня есть дело поважнее. Заставить тебя кончить, снова и снова. Лежи и дай подействовать магии Алекса. Ван Хален напоминает тебе обо мне?

– Да.

Я больше не могла ничего сказать. Как он мог оказаться со мной в постели? Он был за тысячу миль на избирательной кампании. Я думала об этом, пока его теплые влажные поцелуи не опустились по моей спине, и я не проснулась окончательно.

Его губы целовали меня, начиная от лопаток, и двигались вниз по позвоночнику, пока не достигли ягодиц. Его нежный рот касался моей спины, заставляя меня вздрагивать. Он не торопился, касаясь чувственными губами моей кожи. Стянув мои трусики зубами, он заставил их упасть с моих бедер вниз к щиколоткам, и я сбросила их окончательно. Его дыхание участилось, я лежала и позволяла ему исследовать мое тело. Кончики его пальцев двигались вверх и вниз вдоль моих бедер и голеней.

– Ты так прекрасна. Боже, то, что ты делаешь со мной, это безумие. Не двигайся, малыш. Ты лежишь именно так, как я хочу.

Он переместился к изножью кровати, покрывая меня легкими поцелуями, касаясь моей горячей кожи ртом. Я приподнялась, когда его язык начал двигаться по ягодицам. Я хотела, чтобы он оказался внутри меня.

– Тебе нравится? Ты хочешь, чтобы я был внутри тебя?

– Да, прошу. – Я приподняла бедра, сжав простыни руками.

– Еще нет. Ты возбуждена и пульсируешь, Прюденс? – До того как я ответила, два влажных пальца упоительно медленно проникли в меня.

– Да. – Воздух вокруг меня исчез. Его палец танцевал на моем клиторе, который набух и запульсировал от его прикосновений.

– Я думал о твоей влажной киске весь день. – Он поцеловал мои бедра и ягодицы, дразня меня пальцами. Его язык провел линию там, где проходили его поцелуи. Его пальцы скользили внутрь меня глубже с каждым движением.

– Алекс, прошу, – умоляла я.

– Раздвинь ноги так широко, как можешь.

Я вцепилась в простыни, не зная чего ожидать. Он лег между моих ног, и его волосы начали щекотать внутреннюю поверхность бедер. Мое тело было на взводе от райской пытки. Я почувствовала, как краснею. Его губы двигались по моему позвоночнику вверх и вниз вплоть до ямки между ягодиц, вылизывая меня, работая языком в моей влажной киске. Расположившись между ног, он застонал и потерся щетиной о мою кожу так, как мне нравится. Его язык, мягкий и влажный, отправил мое тело в жаркое безумие страсти. Аромат его кожи и одеколона усиливал ощущения. Его губы коснулись шеи и уха.

– Оставайся на животе.

Он прижал меня, когда я попыталась пошевелиться.

– Надеюсь, ты готова к долгой ночи со мной. Я собираюсь лизать тебя и играть с тобой, пока ты не кончишь много раз подряд. Ты единственная, кто может удовлетворить меня, единственная, кого я хочу, и я не собираюсь останавливаться, пока не удостоверюсь в этом.

Во рту пересохло, и мой клитор пульсировал под его рукой. Это было невыносимо.

– Я сделаю так, чтобы ты получила удовольствие. Я люблю тебя.

Я вцепилась в подушку в ожидании, когда он начнет обратный путь по моему телу. Еще медленнее и нежнее его язык проделал тот же путь по горящей коже, что и до этого.

– Моя Прюденс. Ничто не сравнится с тобой.

– Алекс, – простонала я в подушку.

– Я знаю, малыш. Мне нужно, чтобы ты подняла свою великолепную попку ближе ко мне.

Его грязные разговорчики вместе с его языком заставили мой клитор изнывать от боли. Стоны начали вырываться из меня, заставляя чувствовать еще сильнее. Если бы я пошевелилась, то смогла бы кончить, но я пока не хотела этого. Это обольщение должно продлиться чуть дольше. По каким-то причинам он был дома, и я хотела насладиться каждой секундой. Его голова снова оказалась между ног, и он притянул меня к своему чувственному влажному рту. Если бы до этого я спала, то сейчас я бы точно проснулась. Он начал выводить своим языком восьмерки на моем клиторе, пока мои ноги не задрожали. Его пальцы были внутри моей киски и моей попки, его новом, любимом месте. Я вскрикнула, кончая первый раз, стараясь продлить это удовольствие, пока из моих глаз не полились слезы.

– Алекс.

– Расслабься, малыш. – На секунду он остановился, а потом снова продолжил. Я старалась не давить на него своим весом, но он снова притянул меня к своему лицу. Он хотел, чтобы его лицо оказалось внутри меня. И я хотела, чтобы он оказался внутри меня.

– Не сейчас, – прошептал он. Он держал меня над собой. Оргазм охватил все мое тело. Я закричала в подушку. Волна абсолютного экстаза разливалась во мне, пульсируя по моим венам, по всему моему существу. Я начала подниматься с его лица. Мне нужен его член внутри меня.

– Алекс, я хочу тебя. Я хочу тебя внутри меня. – По моему лицу лились слезы.

– Уже скоро, расслабься. Я хочу подарить тебе австралийский поцелуй. – Его руки начали ласкать мои ягодицы и бедра. Его язык прикоснулся к моему клитору, танцуя вокруг него. Внутри меня нарастала боль. Я слышала, как он стонет и целует мою ноющую киску. Его пальцы погрузились в мою влагу и скользнули мне в попку. Он нажал двумя пальцами внутри меня.

– Кончи, малыш. Головка моего члена влажная и умоляет быть в тебе. Кончи для своего Алекса и сделай так, чтобы твоя влага оказалась на моем лице.

Он прижался ко мне лицом еще сильнее. Я кончала сильно и долго, раскачиваясь на нем вперед и назад, держась за изголовье. Казалось, что волна оргазма проникла в мою душу, я выгнула спину и откинула голову назад. Комната закружилась перед глазами. Наконец, он вытащил голову из-под моих бедер, и я упала на кровать.

– Ты сладкая, как конфетка. Я должен быть внутри тебя. Я не могу быть вдалеке от тебя так долго. Ты хочешь почувствовать меня глубоко внутри себя, Прюденс? – Его толстый член был между моими ягодицами, дразня меня.

– Алекс, да. Я хочу быть сверху. – Я хотела окружить его собой и полностью вобрать в себя его. Видеть его красивое лицо и позволить ему видеть, что он делает со мной. Света от камина было достаточно, чтобы рассмотреть его совершенное тело и прекрасное лицо. Оседлав его, я взяла член вертикально и опустилась на него, погружая его глубоко в себя. Его глаза были закрыты, голова лежала на подушках, а руки поднялись к моим затвердевшим соскам. Он ласкал их ладонями.

– О, черт, Прюденс. Ты такая влажная и тугая. Ты пульсируешь. Это из-за меня? – он сжал мои груди, потирая кончиками пальцев соски.

– Из-за тебя, Алекс. Ты все время делаешь это со мной. – Я завела руки за спину и обхватила его яички. Он был почти на грани. Я знала, как его член отреагирует и когда он будет готов. Он поднял бедра, заставляя себя оказаться еще глубже во мне. Его глаза были темными и глубокими.

– Ты любишь меня, Прюденс? – его голос был хриплым и напряженным.