Текст книги "Ключи от рая"
Автор книги: Мейв Бинчи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
Я помнила его. Скучноватый человек, с такой же тусклой женой, которая, по-видимому, не собиралась отправляться с ним в Аризону и участвовать в его исканиях. Я без устали слушала про хитросплетения этого дела, про то, какие позиции занимали сотрудники фирмы; кто-то уже готовил акты о передаче имущества, но были и те, кому это было безразлично.
Внезапно я поняла, что это означает долгожданное повышение для Лоренса. Он наконец-то станет полноправным партнером. Я старалась радоваться за него, я убеждала его, что это совсем не выглядит так, будто он кого-то «подсидел», ведь этот скучный человек, который едет в Аризону на поиски смысла жизни, почти наверняка прихватил с собой какую-нибудь женщину, лет на двадцать моложе, чем его жена, и едет он совершенно добровольно.
– Это означает, что в нашей жизни наступят большие перемены, – сказал Лоренс. – В чем-то – намного более интересные. А ты такая затейница, Каролина, что тебе это обязательно понравится, ты, наверное, скучаешь, ведь Алистер в школе.
И я не стала рассказывать ему о возможности повышения и практикуме в школе Святого Мартина. Не в этот вечер. Это был его вечер. Вместо этого я приготовила ему горячую ванну, добавив в воду немного масла сандалового дерева, и принесла ему мартини, пока он был там. Затем я достала из холодильника мясное филе, откупорила бутылку вина, надела короткое черное платье и зажгла свечи. Он раз двадцать сказал мне, что я восхитительна, и что он обожает меня, и что он не просто счастливый человек, а самый счастливый мужчина во всем мире.
Прошло четыре дня, прежде чем я смогла сказать ему, и, когда сделала это, он был просто поражен.
– Но ты же не можешь просто взять и поехать в школу Святого Мартина, до нее же шестьдесят миль, – говорил он.
– У меня есть машина, и скоро построят новую дорогу, так что это не будет занимать много времени, – легко ответила я, пытаясь побороть разочарование его реакцией.
– Но, дорогая, эти расстояния! Я имею в виду, я думал… мне казалось…
– У меня получится, – ответила я, пытаясь не заплакать.
– Но почему, Каролина, почему ты хочешь заняться этим теперь, когда нам столько нужно сделать вместе?
Мне удалось сдержаться и промолчать, хотя я не понимала, что мы должны были делать вместе.
У меня было достаточно работы по дому: контролировать работы по отделке, покраске, обивке, руководить постройкой оранжереи, возможно, расширением внутреннего дворика, чтобы большее количество гостей смогло распивать там аперитивы во время наших летних праздничных обедов.
– Почему ты молчишь, Каролина, ангел мой? – спрашивал он меня, совершенно сбитый с толку.
– У меня немного кружится голова, Лоренс, я пойду в постель, – сказала я. Когда он присоединился ко мне, полный беспокойства, и попытался приласкать меня, я притворилась спящей.
На следующий день он поднял этот вопрос во время завтрака.
Но я провела семь часов без сна, размышляя над всем этим, так что была готова к разговору.
– Я собираюсь заняться повышением квалификации и буду работать по шесть часов в неделю в школе Святого Мартина, Лоренс, а в конце года мы обсудим, стоит ли мне устраиваться на полный рабочий день или нет. Возможно, они сами не захотят брать меня. Или я пойму, что расстояния и впрямь слишком большие. Но от этого учебного года я не могу отказаться и не откажусь.
А затем я внешне непринужденно завела разговор о пикнике, который мы собирались устроить на следующей неделе, когда Алистер вернется из школы.
Мне казалось, Лоренс смотрел на меня с восхищением, так, как он мог бы смотреть на коллегу-адвоката, который блестяще выступил во время судебного заседания.
А может быть, мне показалось. Я часто принимаю желаемое за действительное.
А год был действительно тяжелым, этого я не отрицаю. Должна сказать, что мне запомнились часы, проведенные за рулем дождливыми ночами, когда щелкали «дворники» лобового стекла, а я, надрывая голос, диктовала по мобильному телефону указания насчет обеда.
Лоренс действительно стал партнером, а мужчина, который уехал на поиски смысла жизни в Аризону, действительно отправился туда без жены, но с очень молоденькой секретаршей из офиса.
Мне очень нравилась работа в школе: мы учили людей говорить. Снова и снова мы дарили речь и саму радость жизни людям, лишенным способности к общению, по существу немым из-за глухоты, и это было самое захватывающее и благородное дело, каким я когда-либо занималась. Меня ценило руководство, и, когда завершился этот изматывающий учебный год, мне сказали, что с радостью предложат должность с полной занятостью.
Они поинтересовались, не нужно ли предоставить мне комнату для проживания в школе. Некоторые учителя на это согласились, ведь плохая погода, большое расстояние до дома, пробки и долгие часы за рулем – все это довольно тяжело.
Я ответила, что скоро приму решение. Очень скоро.
У нас готовился большой прием для сотрудников Лоренса и их жен, а я приехала домой за двадцать минут до того времени, когда должны были появиться первые гости. Я едва успела переодеться, занести купленные по дороге сливки на кухню, переставить таблички с именами гостей и разложить принесенные из магазина канапе на большие овальные блюда, украшенные цветами из оранжерей школы Святого Мартина.
– Ну разве ваша жена не гениальна? – спросил Лоренса один из его коллег.
– Любимая, любимая Каролина! – Он поднял свой бокал, глядя на меня.
– И, ко всему прочему, у нее есть стоящая работа, – сказала одна из женщин с ноткой ехидства.
– Да, но я все не могу понять, зачем ей это, – ответил Лоренс.
Я потрясенно посмотрела на него.
– Я хочу сказать, что это заставляет всех думать, будто у нас совсем плохо с деньгами. И когда в моей налоговой декларации видят графу «заработок супруги», это всех повергает в шок. Так для чего же все это, в конце концов? Но она все равно хочет этим заниматься. Не правда ли, дорогая? – И он снисходительно посмотрел на меня.
Я улыбнулась в ответ.
Я не испытывала к нему ненависти. Конечно же нет. Вы бы тоже не смогли ненавидеть Лоренса. Да и были вещи, в которых он оказывался прав. Может быть, мне просто хотелось показать ему, что у меня тоже есть своя жизнь. Возможно, все это было пустой тратой времени.
Есть множество педагогов, работающих с глухими детьми. Может быть, глухим даже легче, когда их называют глухонемыми, когда мы не стараемся научить их правильно дышать и не вытягиваем из них правильные звуки.
Кто знает?
Я должна была принять окончательное решение на следующей неделе. Но я решила принять его в этот же день.
Тем временем завязалась беседа о новой дороге. Голоса стали звучать громче. Кто-то говорил, что это натуральное варварство, другие утверждали, что это абсолютно необходимо. Я напомнила о старом источнике в Боярышниковом лесу. Голоса зазвучали еще громче.
Некоторые считали, что это – смехотворное и даже опасное суеверие, другие говорили, что это – неотъемлемая часть древних традиций нашей страны. Так что я плавно переключила их на такую тему разговора, как цены на недвижимость, по поводу чего у нас не могло быть разногласий. Я также подала трюфели, которые купила в магазине во время обеденного перерыва, слегка смяла их, чтобы они не выглядели так идеально, и обкатала их в какао и молотых орехах. Все подумали, что я сделала их сама.
– Восхитительная Каролина! – Лоренс снова поднял бокал, глядя на меня.
– Лоренс! – сказала я, поднимая собственный бокал.
На сердце было очень тяжело.
Пожалуй, все это лишь бесцельная трата времени – мои попытки сделать серьезную карьеру. Я старалась не тосковать о мечте, которой не суждено было сбыться. В мире полно людей, мечты которых не сбываются.
В этот вечер я не стала делать уборку, тем более что завтрашний день не обещал быть слишком тяжелым.
На следующий день я медленно поехала в школу Святого Мартина. Меня попросили присутствовать на вступительном экзамене. Девочку, которая собиралась поступать, звали Мэлани, и говорили, что она весьма умная.
Это не слишком затруднит меня, более того, мне это понравится. В конце концов, это один из последних экзаменов с моим участием.
Не правда ли, забавно, что никогда не знаешь, что произойдет в следующую минуту. Когда я увидела, на что способна эта Мэлани и сколько мы можем достичь с ней вместе, у меня не осталось никаких сомнений в правильности своего решения.
Мы возьмем ее в школу Святого Мартина. Я была уверена в этом так же, как и в том, что я останусь здесь и буду незримо способствовать ее успехам. Вот что я хотела и собиралась сделать.
Как и Лоренс, который хотел заниматься адвокатской практикой.
Больше не было неопределенности. И это не будет концом света. Не будет споров, не будет противостояния. По всей стране люди осуществляют мечты и состоят при этом в браке. И не стоят перед выбором: либо одно, либо другое. Мы решим эту задачу. Конечно, решим.
Удивительно, но умная девочка, кажется, поняла меня без слов, будто могла свободно читать ход моих мыслей.
– Так вы вернетесь? – непринужденно спросила она спустя лишь несколько секунд после того, как я приняла окончательное решение.
И я улыбнулась в первый раз за прошедшие недели совершенно искренне. Потому что теперь все было решено.
Глава 16
ДОРОГА, ЛЕС И ИСТОЧНИК – 3
Эдди Флинн ждал рядом с церковью окончания службы, пока не увидел, что вышел его брат.
– Брайан, можно тебя на пару слов? – заговорил Эдди.
– Нет, если ты об аннулировании брака, – ответил священник, не останавливаясь. Он направлялся к Сканку Слэттери за газетой, а потом домой.
– Ты знаешь, что я не об этом. – Эдди был вынужден почти бежать. – Притормози, у нас не рекордный забег на милю.
– Я иду завтракать, я голоден, у меня масса дел, говори, если хочешь… – Отец Флинн продолжал целеустремленно идти по дороге, ежеминутно приветствуя прихожан.
– Ты так широко известен, что можешь идти в политику, – проворчал Эдди, поджидая, пока отец Флинн пожелает одному успешной сдачи экзаменов, а другого поздравит с появлением новой борзой.
– Ладно. Кофе? – спросил он, когда они вошли на кухню.
– Я думал, у тебя есть кто-то, кто готовит завтрак. У тебя, кажется, есть знакомый русский или кто-то там, он не работает на тебя? – Эдди выглядел огорченным.
Его брат положил три куска бекона и нарезанный помидор на сковороду и стал ловко их переворачивать.
– Его зовут Йозеф, он на самом деле латыш, а не русский, и помогает он не мне, а канонику.
– Каноника пора сдать в дом престарелых, – сказал Эдди.
– Наоми от него тоже ничего не добилась. Я прав? – Брайан Флинн улыбнулся.
– Оставь это, Брайан. Я хочу спросить тебя об источнике.
– Об источнике?
– Об источнике, это же твоя территория, парень, о святом источнике, о божественном источнике и бог знает еще о каком. Я спрашиваю, они бросят его?
– Кто «они»?
– Господи, Брайан, ты становишься тугодумом. «Они» – это ты, церковь, священнослужители, папа римский, кто там еще?..
– Решение предстоит принять мне. Папа римский никогда не упоминал его на моей памяти, а если и говорил что-то, то до нас это не дошло. Ты уверен, что не хочешь бекона?
– Нет, я не хочу никакого бекона, и тебе не стоило бы засорять свои артерии. – Эдди Флинн смотрел неодобрительно.
– Верно, но у меня так мало потребностей, и я не обязан делать женщин счастливыми.
– Я серьезно, Брайан.
– Я тоже, Эдди. Лучшее время дня – это когда я сижу здесь, мирно завтракаю и читаю газету. А ты сидишь у меня на кухне и цепляешься ко всему, что я говорю или делаю…
– Кое-кто предлагает мне объединиться с ними в синдикат. – Эдди произнес это с очень важным видом. Казалось, он ожидал одобрительной реплики.
– Но разве ты не этим занимаешься, Эдди? Ты бизнесмен, ты постоянно объединяешься с теми или иными людьми.
– Это мой шанс заработать настоящие деньги, Брайан. А мне так нужны деньги. Ты представляешь, во сколько может обойтись свадьба? – Эдди даже разволновался.
– Простая регистрация брака? Наверное, недорого? – предположил Брайан.
– Ну нет, нам нужен посторонний священник и кто-то, кто пустил бы его в церковь, чтобы дал нам благословение, подружки невесты, шаферы, угощение – словом, много всего. И потом, Китти все время шлет мне записки насчет платы за школу. Господи, мне нужен этот шанс, поэтому я должен знать об источнике.
– Послушай, Эдди, я, может быть, и тугодум, но что тебя интересует по поводу источника?
– Хорошо. Я расскажу тебе, но это только между нами, это не для священнослужителей и прочих. Строительство нового шоссе начнется, несмотря на все протесты, и мы скупили в разных местах много мелких участков земли. Всем придется вступать с нами в сделки, когда начнется принудительная покупка земли, то есть мы поймали удачу за хвост. Есть только одна загвоздка: кое-кто боится, что этот источник в лесу принесет одни неприятности. Скажи, есть ли выход? Вот что мы должны знать. Никому не хочется иметь дело с толпой разъяренных религиозных фанатиков.
– Я ничего не знаю об этом. – Брайан Флинн начал мыть посуду.
– Ты наверняка знаешь, Брайан.
– Нет, я не знаю. Я стараюсь быть вне этого. Поневоле. Я не собираюсь поддерживать ни тех ни других. Я не принимаю в этом участия, так что ты обратился к единственному человеку в Россморе, у кого нет своей точки зрения на этот счет.
– Но ты единственный, кто знает, вызовет ли это взрыв негодования, или все заглохнет. Ты должен чувствовать такие вещи, и нам нужно это знать. Сейчас…
– «Мы» означает синдикат, который вложил деньги в землю?
– Не нужно насмехаться, отец Флинн. В твое образование и обучение на священника было вложено много семейных денег, не так ли? И то, что я финансово независим, – это груз на твоей совести.
– На моей совести нет груза, Эдди, и никогда не было. – Брайан был очень раздражен, но старался не показывать этого. – Если это все, то мне нужно идти на работу.
– На работу? Какую работу? – издевательски спросил Эдди. – Будь уверен, в эти дни до Бога никому нет дела, тебе нечем заняться. У тебя в жизни вообще не было ни одного нормального рабочего дня.
– Хорошо, Эдди, ты, конечно, прав. – Брайан устало вздохнул и собрал свой портфель.
Он собирался пойти к матери и принести набор старых фотографий, которые, как объяснил Джуди психотерапевт, могут оживить ее память.
Он был готов вместе с Лили Райан и одним из ее сыновей отправиться к Эйдану в тюрьму. Эйдан Райан, очевидно, успокоившись, согласился на встречу и разговор с женой.
Он намеревался переговорить с Марти Ноланом и с одним стариком по поводу дороги; он должен был открыть в Святой Ите день благотворительных сборов в пользу голодающих; ему предстояло вбросить мяч в матче между сборными школ Святых Братьев и Святого Михаила; он собирался поехать в «Папоротник и вереск» и оценить их новую комнату для молитв и размышлений. Они не называли это молельней, но именно здесь в воскресенье он собирался отслужить мессу.
Может быть, Эдди был прав и все это не было настоящей работой. Но чувство было именно такое.
Джуди Флинн провела восемь дней в молитвах у святой Анны. Остался еще один.
Ее приезд в Россмор радовал ее гораздо больше, чем она ожидала. Было приятно заново узнать Брайана, он был такой же добродушный молодой человек, каким и был всегда, и люди здесь его любили. Мать по-прежнему пребывала в странном состоянии то ли бодрствования, то ли сна, но стала заметно менее враждебно настроенной. Бедный Эдди был наказан отлучением от дома – Джуди и Китти много смеялись над странными проблемами, которые он на себя взвалил, связавшись с молодой Наоми. Китти сказала, что не пустит его обратно, даже если он приползет к ней сквозь весь Боярышниковый лес.
Джуди занималась поисками мужа, играя в бридж в клубе в отеле. Она познакомилась с двумя красивыми мужчинами, которых звали Франклин и Уилфред. Они мечтательно рассказывали о сервисе в сфере мобильной связи, которым они собираются со временем заняться.
Они жили в доме у пожилой леди, которая никогда нигде не появлялась по причине какого-то скандала, суть которого было слишком трудно понять. Они показались ей довольно ограниченными, и Джуди оставила их наедине с их планами.
Джуди нравились ее дневные занятия. Навестить маму, провести три часа в номере, рисуя то, что придет в голову. Она выпьет чашку кофе с Китти, а затем переоденется для похода к источнику. По дороге она купит газету, а позднее, вечером, она выпьет с Брайаном, и он расскажет о своих делах в течение дня. Спокойная, размеренная жизнь. Она не понимала, зачем уехала отсюда так надолго.
Она вымыла голову шампунем у модного Фэбиана. Молодой человек, который, видимо, владел салоном, сказал ей, что он влюблен и надеется, что они поженятся до конца года. Это ее удивило. Она была уверена, что он гей, но, приехав сюда, поняла, что многое является не тем, чем кажется.
– Я тоже надеюсь выйти замуж, – призналась она. – Я просила святую Анну у источника помочь мне найти мужа.
– Я уверен, что у вас не будет проблем, – польстил ей Фэбиан. – Поклонники с предложением руки и сердца будут просто падать к вашим ногам.
Она улыбалась, когда представляла падающих поклонников, взяла газету в киоске Слэттери и прошла к кассе.
– Как обычно, Себастьян, – сказала она.
– Вы очень красивая, когда улыбаетесь, Джуди.
– Благодарю. – Она удивилась.
От человека, которого все звали Сканком Слэттери, она не ожидала услышать такие приятные слова.
– Так оно и есть. Я хотел узнать, может быть, вы иногда бываете свободны по вечерам, чтобы… я думаю, чтобы… пойти… может быть, мы поедим вместе?
– Это очень мило с вашей стороны, Себастьян, – ответила Джуди, стараясь представить его матримониальный статус. Она никогда не слышала от Китти о миссис Сканк, но это ничего не значило.
– Если вас устраивает пища в отеле, там можно очень неплохо поужинать, – взволнованно сказал Сканк. Пожалуй, миссис Сканк не существовало, если он приглашал ее так открыто.
– Какой вечер вы предлагаете, Себастьян? – спросила она.
«Куй железо, пока горячо», – подумал он.
– Может быть, сегодня в восемь? – озабоченно спросил он. – У вас нет других предложений?
Джуди отправилась к источнику бодрой пружинящей походкой. Все шло очень хорошо. Она должна узнать, почему его зовут Сканк[11]11
Игра слов: skunk – скунс, вонючка, негодяй.
[Закрыть].
Недди Нолан сообщил Клэр, что должен наконец поговорить со своими братьями в Англии насчет земли и проследить за тем, чтобы они получили свою долю.
– Не понимаю, зачем это нужно. Кит в тюрьме, для него это не имеет значения, двое других тоже много лет не бывали здесь, мы даже не знаем, где они вообще.
– Но они имеют право на долю, если нам придется продать землю, – сказал Недди.
– Какое право, Недди? Ну в самом деле, какое право? Они никогда ничего не предлагали, никогда не сообщали о себе, никогда не интересовались и не тревожились об отце. – Клэр была настроена очень решительно.
– Но для них не все в этом деле понятно, так же как и для меня. – Как всегда, он хорошо думал о людях.
– Ты все делал сам, Недди, и ты никогда не забывал об отце. Твой отец теперь лишен иллюзий относительно других членов семьи, – сказала Клэр. – Они никогда не боролись с лисами в курятнике, не принимали роды у коров, не чинили ограды и стены. Они никогда не готовили еду для твоего отца, не убирали за ним и не возили его на встречу с друзьями.
Она преданно смотрела на него, и Недди спросил себя, как делал это не раз, за что она так его любит.
– Может быть, в конце концов все это заглохнет, эта затея с дорогой, – сказал он без особой надежды.
– Я не надеюсь на это, – ответила Клэр, которая слышала разговоры в школе Святой Иты, в бридж-клубе в отеле и в прачечной. Сейчас никто не говорил: «Если будет дорога», все говорили: «Когда будет дорога». За последние недели все неуловимо изменилось.
В ближайшее время ее мужу Недди предстояло принять решение. Она не хотела навязывать ему свое мнение. Продаст ли он отцовскую ферму за небольшие деньги этому синдикату гангстеров, в составе которого такие типы, как Эдди Флинн? Или будет держаться до конца в надежде, что в одиночку остановит наступление нового и спасет лес и источник, который, как он наивно верил, исцелял его мать в течение многих лет?
– Неужели ты идешь обедать со Сканком? – Отец Брайан Флинн был поражен.
– Ты хочешь сказать, что у него жена и десять детей? – спросила Джуди слегка дрогнувшим голосом.
– Боже мой, нет, кто пойдет замуж за Сканка? – ответил Брайан и тут же пожалел, что сказал так резко. – Я имею в виду, что он никогда не был женат и все считают, что он так и останется одиноким, – добавил он, запинаясь.
Джуди спросила коротко и ясно:
– Почему все вы зовете его Сканком?
– Я не могу этого объяснить, – искренне ответил брат. – Он всегда был Сканком, сколько я его помню. Я считал, что это его имя.
Лили Райан был поражена тем, как изменился ее муж Эйдан Райан за последние одиннадцать месяцев. Он выглядел очень исхудавшим, с обтянутым кожей лицом и широкими темными кругами под глазами. Его сын Донал, который пришел сюда неохотно, казалось, хотел спрятаться от этого человека с диким взглядом.
– Пожалуйста, Донал, – попросила она шепотом.
Юноша нехотя протянул отцу руку.
– Я надеюсь, ты помогаешь маме. – Голос Эйдана звучал очень строго.
– Да, я стараюсь.
Ему было восемнадцать, и он хотел бы оказаться за тысячу миль отсюда. Он видел, как раньше отец бил маму. Он не понимал, почему мама так умилительно благодарна за то, что им разрешили навестить отца.
– Нельзя вести себя хуже, чем вел себя я, – сказал Эйдан Райан. – Перед отцом Флинном и перед тобой, Донал, я хочу извиниться за то, как обращался с Лили в последнее время. Мне просто нет прощения, и я не буду его искать. Алкоголь и горе от потери ребенка могут быть объяснением, но не оправданием. – Он переводил взгляд с одного лица на другое.
Отец Флинн молчал, потому что это было семейное дело.
Лили просто лишилась дара речи. Ответил Донал, и это был ответ взрослого человека:
– Благодарю за то, что сказал это при всех. Тебе нелегко было это сделать. Что касается твоей просьбы простить все, то я никогда этого не обещаю, хоть через сто лет. Я видел, как ты отломал ножку у стула и бил маму, хотя она ни в чем не виновата. Но жизнь идет дальше, и, если мама попросит меня простить тебя, я пойму это. А сейчас мы с мамой уйдем и оставим тебя с отцом Флинном, посмотрим, будешь ли ты чувствовать то же самое во время нашего визита через неделю. – Он встал, чтобы уйти.
Эйдан Райан обратился к нему:
– Конечно, я буду чувствовать то же самое, сынок. Я не изменю своего мнения.
– Ты мог бы сделать это пораньше, не дожидаясь, пока тебя посадят под замок. – Донал говорил ровным, лишенных эмоций голосом. Он опять попытался уйти.
– Не уходите! – закричал Эйдан Райан. – Не уходите, не оставляйте меня еще на неделю. Я не понимаю зачем, и не знаю, простили ли вы меня.
– Мама много лет не понимала, за что ты так жестоко с ней обращался. Ты вполне можешь подождать неделю. – Он повел мать к двери, не давая ей заговорить.
Отцу Флинну так понравилась речь парня, что он хотел издать одобрительный возглас, но сохранил невозмутимое выражение лица.
– Это было горе, Донал, – сказал Эйдан Райан. – Все реагируют на него по-разному. Я очень горевал по твоей пропавшей сестре.
– Да, у людей все бывает по-разному, – спокойно заговорил Донал. – Что касается меня, то я никогда не видел Терезу, но завидую ей, потому что, кто бы ни забрал ее, он увез ее далеко от тебя и от твоего пьяного бешенства…
И они ушли.
В коридоре Лили спросила:
– Почему ты не дал мне поговорить с ним? Он так переживает…
– Поговоришь с ним на следующей неделе, мама, если он по-прежнему будет переживать.
– Но представить только, как он там сидит все это время… – Ее глаза были полны жалости.
– Ты, мама, тоже сидела все это время дома и переживала за него, – сказал Донал.
В комнате для посетителей, на глазах надзирателей, отец Флинн сел рядом с плачущим Эйданом Райаном.
– Как вы думаете, святой отец, она простит меня?
– Я в этом уверен.
– А почему же она не сказала ни слова?
– Она в шоке, Эйдан. Ей нужно время, чтобы все обдумать. Понимаете, как она может знать, способна она простить вас или нет? Год назад из-за вас она угодила в районную больницу, а потом вы не хотели, чтобы ее пускали к вам сюда. Я думаю, об этом стоит поразмыслить, согласны?
Мужчина был явно напуган, и отец Флинн был доволен. Это пойдет ему на пользу. Отец Флинн знал, что Лили Райан простит своего мужа в следующий вторник. Возможно, Донал Райан знал это тоже.
Пусть Эйдан немного поволнуется.
Майлс Бэрри, адвокат, ехал на ферму к Недди. Лицо его имело чрезвычайно мрачное выражение. Он получил сообщение из одной из тюрем ее величества в Великобритании. Мистер Кристофер Нолан (известный как Кит) прочитал о компенсации, полагающейся фермерам, имеющим земли рядом с Россмором, подлежащие изъятию при строительстве дороги. Мистер Кристофер Нолан хочет заметить, что его отец Марти Нолан стар и не способен принять правильное решение. Что же касается младшего брата Эдварда Нолана (известного как Недди), то он фактически умственно неполноценен. Он никогда не был способен занять какую-то позицию или взять на себя ответственность. Он фактически оказался неспособным работать даже на стройке. Таким образом, нецелесообразно, чтобы решение, касающееся семьи Нолан, принимал кто-то из этих людей. Он, Кристофер Нолан, заявляет свои права на имеющуюся собственность.
Майлс Бэрри никогда не был так зол.
Этот никчемный уголовник Кит, прочитавший в какой-то газетенке в тюрьме, что можно сделать деньги за счет семьи, которую он давно бросил, теперь собирается прикарманить собственность своего отца и брата.
Майлс Бэрри должен был показать им письмо или передать его содержание. Что делать дальше, он пока не решил.
Он встретил отца Флинна, который только что покинул ферму Ноланов.
– Все в порядке? – спросил Майлс.
Священник рассмеялся:
– Нет, это не соборование. Марти любит причащаться. И потом, он не может прийти в церковь на службу, как делал это раньше.
– Надеюсь, он окружен заботой? – предположил Майлс.
– Может ли он быть где-либо окружен лучшей заботой, чем здесь, у Недди и Клэр? – сказал священник, не подозревая, что у него за спиной стоит Недди. – Если я состарюсь в Россморе, я предпочел бы, чтобы за мной ухаживала именно эта пара, и никакая другая. Тяжело видеть таких людей, как моя бедная мать или бедный старый каноник, которые хотят быть независимыми, но на самом деле борются за жизнь…
Недди, который вышел, чтобы приветствовать адвоката, охотно вступил в разговор:
– Каноник в порядке, святой отец? Йозеф говорил мне, что ему нравится бывать в центре города, в гуще событий.
– Да, Недди, но Йозеф хочет уйти и работать на строительстве дороги полный рабочий день, когда оно начнется.
– Если оно начнется, – сказал Недди.
– Нет, правильнее будет сказать, когда оно начнется, – произнес Майлс Бэрри. – Поэтому я здесь, и нам надо поговорить.
– Прекрасно, это поможет нам принять решение, – рассмеялся Недди.
Священник сел в свою машину и уехал, а адвокат прошел на кухню. У Недди в доме все сверкало. Майлс Бэрри заметил блестящие поверхности, выскобленный стол и голубую и желтую фарфоровую посуду, аккуратно расставленную на открытых полках.
Недди сказал, что отец отдыхает в своей комнате, налил адвокату большую кружку кофе и поставил тарелку домашнего печенья. Он сказал, что на прошлой неделе по телевизору какой-то кулинар показывал, как их печь, и это оказалось довольно простым делом.
Он был, конечно, наивен, но вовсе не умственно отсталым.
Внезапно Майлс Бэрри решился показать Недди дышащее злобой и алчностью письмо, написанное его братом Китом из английской тюрьмы. Недди медленно прочитал его.
– Он не очень-то заботился о нас, не так ли? – сказал он в конце концов.
– Не помню, были ли мы друзьями в школе? Он всегда немного отпугивал людей, он пошел по пути, ведущему в никуда… – начал Майлс Бэрри.
– После того как вы закончили школу, он хоть раз связывался с вами? – спокойно спросил Недди.
– Нет, но ведь, как бывает, жизнь людей складывается по-разному. Одни выбирают одно, другие – другое… – Майлс Бэрри не мог понять, почему он ведет себя так, как будто извиняет Кита Нолана, хотя на самом деле хотел набить ему морду.
– Он никогда не писал мне тоже. Я посылал ему письмо каждый месяц, всегда рассказывал, что происходит в Россморе, как чувствует себя папа, и обо всем остальном, что может его интересовать. Конечно, я писал ему и о дороге. Но не получил ни одного ответа.
– Может быть, ему нечего сказать, – предположил Майлс Бэрри.
Его злость на Кита, казалось, достигла своего предела. Только представить себе, порядочный Недди писал своему неблагодарному брату каждый месяц из года в год, и что в результате? Кит сам написал адвокату и обвинил брата в слабоумии.
– Это правда. Там каждый день похож на все остальные. – Недди печально покачал головой.
– Вы слышали о синдикате Эдди Флинна? Я думаю, они заходили к вам.
– Да, был такой малоприятный визит.
– И что же вы сказали им, Недди? – Майлс Бэрри затаил дыхание.
– Я сказал, что не считаю возможным иметь с ними дело и мы не возьмем такую крупную сумму.
– И что же они сказали на это? – Голос Майлса превратился в шепот.
– Вы не поверите, Майлс, но они предложили еще больше! Как будто они меня не расслышали.
Майлс почесал лоб. Никогда в жизни он не свяжется с подобным клиентом. Благодарю покорно.
– И что же будет, Недди?
– Мы определимся с этим, когда придет время – когда будет принято решение о принудительном приобретении недвижимости. – Недди, похоже, это мало волновало.
– Понимаете, я полагаю, что правительство заплатит вам сумму, несравненно меньшую той, которую предлагают Эдди и его дружки. Видите ли, эти люди из синдиката достаточно сильны – они скупили небольшие участки земли повсюду.
– Да, я знаю об этом, но если я продам им землю, это будет уже их собственность, и я не буду иметь права голоса при решении каких-либо вопросов.
Майлс Бэрри не знал, говорить ли Недди Нолану, что он потеряет право голоса при любом покупателе, как только он продаст ее. Но вряд ли стоило это делать.
– Так что же мы скажем Киту? – спросил он с чувством безысходности.
– Нет необходимости что-либо говорить Киту – он не имеет здесь никаких прав ни на что, за исключением того, что я выделю ему сам. – Недди гордо оглядел обновленную кухню в когда-то полуразрушенном жилом доме на отцовской ферме.
– Ну хорошо, я согласен, что ему будет трудно доказать законность своих притязаний, но, как сын вашего отца, он, конечно, сможет…
– Нет, Майлс. – Недди по-прежнему был очень спокоен. – Когда я второй раз устроил его выход под залог, я был вынужден разобраться с этим вопросом. И я нашел английского адвоката, очень приятного пожилого человека. Как бы то ни было, он заставил Кита подписать бумагу, в которой говорится о том, что взамен денежного залога он отказывается от своих прав на семейное имущество. Я объяснил адвокату, что это всего лишь несколько акров неплодородной земли, но, тем не менее, это имущество. – Он улыбался, вспоминая это.
