Текст книги "Ключи от рая"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Отец Флинн ответил, что очень хорошо все понимает и это, конечно, серьезный вопрос. Каноник чувствует себя прекрасно на своем месте, и было бы жаль тревожить его. Его жизнь потеряет цель, если он покинет дом священника. В то же время, если он нуждается в большем уходе, ему придется принять это.

– Я как раз думал, что можно будет получить работу при строительстве дороги, – сказал Йозеф.

– Вы считаете, что это произойдет? – удивленно спросил отец Флинн.

– У меня есть друзья-поляки, и они говорят, что это будет обязательно. Они обращаются и к святой Анне, и ко мне, и к вам, святой отец, вы не представляете, какие большие деньги они заработают на этом строительстве. – На лице Йозефа читалось, что он полон надежд и сладких грез.

– Да, но это всего лишь деньги, Йозеф.

– Это деньги, на которые можно купить магазинчик для моих братьев на родине, в Латвии. Здесь у нас есть все необходимое, но они там живут бедно.

Без всякой связи с происходящим отец Флинн подумал о своем друге Джеймсе О’Конноре, который был посвящен в духовный сан в тот же день, что и он. Джеймс оставил служение церкви, женился на Роззи и имеет двух маленьких сыновей. Джеймс занимается компьютерными технологиями, он говорит, что это хорошая необременительная работа, и когда он приходит из офиса домой, то может забыть о ней.

Ничего общего с работой священнослужителя, когда нельзя пройти мимо незащищенного, нельзя не позаботиться о тех, кто в этом нуждается. Отец Флинн подумал, что любит свою работу.

Именно любит ее.

Сканк Слэттери удивленно поднял глаза, когда Китти Флинн вошла в его магазин с незнакомой элегантной дамой.

– Как поживаешь, Сканк? – спросила Китти. – Мы решили купить несколько глянцевых журналов, а потом отправимся наводить красоту к Фэбиану.

– Желаю успеха, Китти. Это никогда не поздно, я считаю, – не очень вежливо ответил Сканк.

– Всегда скажешь что-нибудь приятное, – буркнула Китти.

– Ты не представишь меня своей подруге? – спросил Сканк.

– Это не подруга, Сканк, это моя невестка – ты не помнишь ее? – ответила Китти.

– Китти тоже всегда скажет что-нибудь приятное! – сказала Джуди. – Я Джуди Флинн, между прочим. Сестра Брайана и Эдди.

– Рад видеть вас, меня зовут Себастьян Слэттери, – представился Сканк.

– Ничего подобного! – возразила Китти. – Ты – Сканк, всегда был им, им же и останешься.

Сканк и Джуди обменялись недоуменными взглядами, пока Китти перебирала глянцевые журналы.

– Удивительно, я никогда не встречал вас раньше. Вы надолго к нам? – спросил Сканк.

– Настолько, насколько будет нужно, – загадочно ответила Джуди Флинн.

Наоми подошла к отцу Флинну. Обычно она далеко его обходила. Существовало некоторое количество людей, которых Наоми старательно избегала. К ним относились жена Эдди Китти, дети Эдди, его мать и, в первую очередь, его брат Брайан, местный священник.

– Простите, Брайан? – заговорила она.

Отец Флинн споткнулся от неожиданности.

– Да… гм… Наоми. – Чего, ради всего святого, хочет эта девушка?

– Брайан, меня интересует, можете ли вы мне объяснить, как Эдди может аннулировать свой брак.

– Это практически невозможно, Наоми, – ответил отец Флинн.

– Но я же знаю, что это можно сделать, вопрос в том – как. – Наоми уставилась на него своими большими глазами.

– Аннулирование означает, что брака не было, – ответил отец Флинн, – а я должен сказать вам, что между Эдди и Китти существуют узы брака и в результате этого брака они имеют четверых детей.

– Это не было настоящим браком… – начала Наоми.

– Это было, Наоми. Вы еще не родились в то время, а я был здесь. Брак состоялся, вы не можете сказать, что он не состоялся. Разве я сказал вам хоть слово по поводу вашей жизни с Эдди? Я не сказал вам ничего. Это ваше с ним дело, но, будьте любезны, не трогайте установленные государством и церковью принципы регистрации браков.

– Он тогда этого не знал, ему было только двадцать. Господи помилуй, да что может двадцатилетний парень знать по поводу жены и детей? Его согласия на это не спрашивали.

– Что все это даст вам, Наоми? – ровным голосом спросил отец Флинн. Это было не хуже всего того, с чем ему пришлось соприкоснуться за последние дни. Но было бы неплохо узнать, чего ради после двух лет совместной жизни эта девица захотела соблюсти светские приличия и получить одобрение церкви и государства.

– Дело в том, что я хочу, чтобы все было честно и открыто… – начала она.

– В самом деле? – полным сомнения голосом спросил отец Флинн.

– Ну, видите ли, мои родители узнали, что я больше не студентка, они думали, что я учусь в колледже, и это их очень беспокоит…

– Не сомневаюсь в этом.

– Ну вот, значит, я им сказала, что выхожу замуж за Эдди, и теперь они опять очень рады и готовы устроить свадьбу, вот в чем все дело, вы понимаете…

Отец Флинн смотрел на это девятнадцатилетнее существо в полном изумлении. Он подумал, что стал уже крупным специалистом в произнесении успокаивающих словесных штампов, помогающих разрядить трудные и нередко конфликтные ситуации. Но в данном случае он не находил слов.

Недди Нолан раз в неделю привозил своего отца повидаться с каноником. Два старика играли в шахматы, а Йозеф подавал им кофе и бисквиты.

– Скажите мне, каноник, сможем ли мы все проголосовать против дороги, если будет такая возможность? – спросил Марти Нолан.

– Я не думаю, что у нас появится такая возможность. – Рукопожатие каноника было сильным.

– Но вы понимаете, что я имею в виду, каноник, – голосование с помощью ног. Выйти на митинг на площади, может быть, с плакатами. Разве мы ничем не обязаны святой Анне?

– Почему бы вам не спросить отца Флинна, он мозг нашего прихода, – сказал каноник.

– Я спросил его, каноник, но он в это время пытался разобраться в том, что нам посоветует наша совесть. – Марти Нолан расстроенно покачал головой. – Нет никакой пользы от того, что совесть разных людей советует разное. Куда мы с этим придем? Мы нуждаемся в руководителе.

– Знаете, мистер Нолан, мне кажется, что руководитель – это одно, а здравый смысл – другое. Я никогда не думал, что доживу до таких времен, но, похоже, это правда.

– Нам очень тревожно, – сказал Марти Нолан. – Видите ли, нам предлагают продать землю. За большие деньги. И я знаю, что Недди не спит ночами, думает, как же поступить.

– Но ведь еще ничего не решено. Почему люди предлагают вам продать землю? – Каноник был в замешательстве.

– Я не уверен, каноник, может быть, они знают больше, чем мы. Но вы поймите, как трудно Недди. Его родная мать была излечена этим источником. Это не оценить никакими деньгами.

– Где сейчас Недди? – спросил каноник, стараясь сменить тему.

Это сработало.

– Ну, вы знаете Недди, он, как всегда, весь в мечтах. Бродит вокруг Россмора, руки в брюки, интересуется всем и пока ничего не предпринимает.

– Ну ладно, лучше вернемся к шахматам, – сказал каноник. – Мой ход или ваш?

На самом деле Недди находился в юридической конторе Майлса Бэрри.

– Я всегда был немного нерасчетлив, Майлс, – начал он.

– Я бы так не сказал. Разве вы не устроили свою жизнь, не женились на прекрасной девушке? Разве вы не друг всем в Россморе?

– Да, Майлс, но в будущем я боюсь поступить не так, как следовало бы. Ко мне приходят самые разные люди и предлагают продать им нашу собственность.

– Но это же хорошо?

– На самом деле – нет. К ним откуда-то поступает информация, которая мне неизвестна. Они должны знать, что дорога действительно пройдет через нашу землю. – Он выглядел очень расстроенным.

– Я знаю, Недди, но разве это не удача? Вашей семье очень повезло. – Майлс решительно не понимал, в чем проблема.

– Но я не хочу продавать нашу землю перекупщикам, людям, которые покупают участки то здесь, то там, словно хотят скупить все, что им удастся. У меня такое впечатление, что, скупив все доступные участки, позже, когда придет время, они потребуют выкуп и в конце концов продадут эту землю правительству и строителям, чтобы получить большую прибыль. Я не хочу принимать участие в этой афере.

– Да, но… нет… – Майлс Бэрри забыл, что хотел сказать.

– Некоторые из них сказали, что обращались к вам по этому поводу, – озабоченно сказал Недди.

Майлс Бэрри пытался выиграть время.

– Все это так, Недди. Но вы понимаете, что это не является чем-то незаконным – предлагать продать землю. Вы называете цену, ее выплачивают, вы кладете деньги в банк, а они позднее продают землю по более высокой цене, потому что у них тут и там будут участки на продажу. Или же вы отказываетесь и получаете меньшие деньги от правительства, когда подойдет время. Вот и все. Так и происходит. В чем проблема?

– Проблема в том, что все заняты только деньгами.

Майлс вздохнул и решил быть откровенным.

– Да, это правда, некоторые клиенты просили меня сделать вам предложение, но я сказал, что вам нужен свой адвокат и, может быть, агент по продаже недвижимости, чтобы консультировать. Я же не могу выступать посредником и выкручивать вам руки.

– Вы можете быть нашим адвокатом, Майлс? Я знаю вас столько лет, вы учились в школе с моим братом Китом, – бесхитростно сказал Недди.

– Я, конечно, могу быть вашим юристом, Недди, но я бы посоветовал пригласить кого-нибудь повесомее меня. Из крупной фирмы в Дублине, например. С этими вопросами связаны серьезные деньги. Вам следует нанять серьезную профессиональную команду.

– То есть вы не хотите разочаровывать людей, Майлс, меняя клиентов и представляя меня? – Недди хотел это знать.

– Нет, здесь не будет столкновения интересов. Никто не называл сумм. Я не видел никаких бумаг. Я сказал, что не буду ничего делать, пока вы не определитесь. Вот и все, – сказал Майлс.

– То есть вы можете сделать, если захотите? – Недди всегда был исключительно прямолинеен.

Конечно, Майлс Бэрри мог это сделать. Но он заработал бы гораздо больше денег, если бы представлял сообщество местных бизнесменов. Он не мог предложить Недди и его отцу достойную оплату. Особенно при таком положении вещей и притом, что Ноланы продолжали сопротивляться. В конце концов земля все равно будет куплена, если сюда придет дорога, и, похоже, все шло к этому. Эти отдельные бизнесмены, обращавшиеся к нему, не видели в ферме Ноланов ничего, кроме того, что узнали при встрече. Майлсу Бэрри дали понять, что готовы рассмотреть любое разумное предложение Ноланов.

Конечно, это было посредничество. Но насколько это все упрощало. Люди шли на риск: они могли и крупно выиграть, и проиграть все. И только Недди Нолану виделось во всем этом нечто сомнительное.

Майлс посмотрел на человека по другую сторону письменного стола, заработавшего тяжелым трудом то, что имел. Стоило поискать другого такого, кто создал все своими руками.

Майлс Бэрри был слишком хорошо осведомлен, что скоро слухи превратятся в реальность и страсти снова закипят. Кэтел Чамберс в банке говорил ему про двух членов местного совета: эти парни не принадлежат к тем, кто делает что-то просто так, и все же на днях они принесли солидные пачки наличных, которые хотели положить на депозитный счет. Это была столь очевидная покупка голосов, что Чамберс был удивлен.

Все, что он мог сделать, в соответствии с законом о банковских операциях, – это поинтересоваться происхождением этих денег. Они, глядя ему в глаза, сообщили, что выиграли их в покер. Голосование по поводу дороги будет сначала проходить на местном уровне совета, а затем на национальном. И это походило на заранее известное решение.

Майлс Бэрри посмотрел на Недди. Он нуждался в ком-то, кто защитит его интересы. Он пустился в плавание по опасным водам. Но Недди Нолан не хотел связываться с ребятами из Дублина, он опасался, что эти фирмы попытаются надуть его. Нет, он доверял человеку, который учился в школе с его братом Китом, в настоящее время сидящим в английской тюрьме.

– Конечно, Недди, – вздохнул Майлс Бэрри. – Для меня честь представлять ваши интересы.

Джуди Флинн в одиночестве шла по Боярышниковому лесу. Она надела лучшее, что у нее было: темно-синее шелковое платье и сине-белое кашне. Недавно подстриженные блестящие волосы были красиво уложены. Она хотела представиться святой Анне перед началом своих поисков.

В гроте было полдюжины людей, бормочущих и молящихся возле статуи. Джуди преклонила колени и сразу перешла к делу:

– Я буду совершенно откровенна перед тобой, святая Анна. На самом деле я не знаю, существуешь ли ты, а если существуешь, то занимаешься ли такими вещами или нет. Но все же стоит попробовать. Я собираюсь приходить по утрам девять дней подряд и молиться за мир на земле или за то, что ты считаешь нужным. У нас есть очень много поводов для молитв. А взамен я хочу, чтобы ты направила меня и я встретила мужчину, за которого я бы вышла замуж и с которым у нас были бы дети. Понимаешь, я все время рисую для детских книжек, а своих детей у меня нет. И, делая эти рисунки, я начинаю понемногу верить в волшебство, ну и в волшебные слова, которые могут творить чудеса. Почему бы мне и не найти мужа здесь?

Да, ты захочешь узнать, почему я не нашла его до сих пор. Все очень просто. Я искала не там. Я искала в издательствах, рекламных и информационных агентствах, среди людей этого мира. Я взяла за основу не то, что нужно. Мне хотелось бы кого-нибудь из этого города, тогда я не буду чувствовать себя оторванной от него, виноватой за то, что долго не была здесь. Тогда я смогу помочь моему брату Брайану присматривать за нашей мамой, я смогу помочь Китти – я уверена, что она приходила сюда с просьбой вернуть ей моего брата Эдди. Хотя я считаю, не стоит этого делать, это бесполезно.

Я не думаю, что замужество связано с внешним видом и красивой одеждой, но я должна сказать тебе, что это мой самый лучший облик. Может быть, я слишком нетерпелива и чересчур тороплюсь, но я думаю, что держу все под контролем. Так обстоят дела. Я буду читать молитвы по четкам за твои труды и завтра приду опять. Я не могу сказать лучше, чем сказала.

Эдди Флинн вышел из бара в отеле. Времена настали тяжелые. Наклевывалась одна выгодная сделка с группой деловых людей. Это могло принести кое-какие страшно необходимые ему деньги. Ему сейчас так нужны были деньги!

Девчонка выдавала родителям сплошную ложь, дескать, она студентка второго курса в Дублине. Сейчас она продолжает им врать, заявляя, что брак Эдди будет аннулирован и они поженятся. Этого никогда не будет, никогда в жизни. Совсем дурная голова у девчонки.

Было бы во многом легче, останься он с Китти. В конце концов, всегда был накрыт стол, когда вечером он приходил домой, были дети, которые позаботятся о нем. Сейчас он чувствовал себя неловко, ему было немного не по себе, они могли счесть его кем-то вроде крысы, бросившей их. Потом, Китти отправляла его с детьми в кино в конце недели, а Наоми хочет ездить на уик-энды. И все считали, что он уделяет мало внимания своей матери.

Он устал от всего этого. Если он сейчас придет домой, там будет Наоми с фотографиями свадебных платьев и списком приглашенных. Разговор с Брайаном наверняка оказался совершенно бесполезным, и теперь она думает, что они должны идти прямо к канонику, который, конечно, имеет более влиятельное положение. И разве формально он не является начальником Брайана?

На другой стороне улицы он увидел Китти. Или это не Китти? На ней была куртка Китти, это точно, но у нее была совершенно другая прическа, и выглядела она очень нарядно. Он отошел в тень и присмотрелся. Это была Китти. Но она что-то с собой сделала. Изменила цвет волос, что ли?

Она помолодела на несколько лет.

Он увидел, как она оживленно разговаривает с этой бедной Лили Райан, чей ребенок был украден много лет назад, из-за чего муж очень жестоко с ней обращался. Эдди смотрел, как Китти идет по улице. Он не хотел признаваться самому себе, что жизнь была бы намного легче, если бы сейчас он шел домой к Китти пить чай.

Демонстрация против строительства новой дороги прошла через весь город и дошла до Боярышникового леса. Некоторые несли плакаты с надписями «Спасите нашу святую» или «Нет – новой дороге». События освещались телевидением и журналистами национальных газет.

Отец Брайан Флинн знал, что ему придется сделать какое-то заявление. Он не имел морального права оставаться пассивным наблюдателем. Но ему была ненавистна мысль о том, что он может появиться на экранах телевизоров.

– Мои волосы в таком беспорядке, я похож на щетку для мытья посуды, – признался он сестре.

– Сходи к Фэбиану, он отличный парикмахер, – посоветовала Джуди.

– Ты с ума сошла – за эти деньги можно неделю кормить семью.

– Ты не должен кормить семью, иди, Брайан, и мне приятно это сделать, – сказала она твердо.

Он отправился в салон, чувствуя себя так глупо, как никогда в жизни. Он не мог видеть, что делает с его волосами парень, называвший себя Фэбианом, но после салона он стал выглядеть гораздо лучше.

У него взяли интервью, в котором он сказал, что источник Святой Анны является объектом местного поклонения и всегда печально видеть прихожан, огорченных тем, что задевают их чувства.

Неделю спустя у него снова взяли интервью на митинге со свечами в поддержку идеи убрать из Россмора транзитный грузовой транспорт. На этот раз отец Флинн сказал, что гибель ребенка должна быть оплакана и руководящие лица должны сделать все возможное, чтобы мы были уверены, что здесь не оборвется ни одна молодая жизнь.

– Я уверен, что любой, увидевший оба интервью, будет считать меня совершеннейшим шутом, – сказал он Джуди.

– Нет, они решат, что ты человек, который знает, чего хочет, – ответила Джуди.

Она проявила себя гораздо более уравновешенным человеком, чем он думал. Она сказала, что понимает, какая это глупость, но все же обретает душевный покой, помолившись у этого старого источника. Она выкрасила кухню в доме матери и принесла ей котенка, который развлекал старую женщину, – но мать так и не сказала, что узнала Джуди.

Брат и сестра каждый вечер заходили в бар при отеле выпить по бокалу вина. Однажды они увидели там Эдди и помахали ему рукой, чтобы он к ним присоединился. Никто не упоминал о Наоми, Китти или матери.

Это была очень приятная беседа.

– Я думаю, мы все заметно повзрослели в результате всего этого, – сказала Джуди позднее.

– Если бы, если бы, – ответил отец Флинн. Он предвидел впереди серьезные проблемы, которые нужно будет решать каждый день.

Голоса за и против дороги, голоса в защиту леса только набирали свою силу – хотя на первый взгляд это казалось не так.

Глава 9. РАЗГОВОР С МЕРСЕДЕС

1. Элен

Вот и вы, Мерседес. Я видела короткий сон. Мне снилось, что я опять в Россморе и иду по многолюдной улице. Мне это часто снится. Но вы совсем не знаете, где это. Это в Ирландии, за морем. От Лондона до Ирландии всего пятьдесят минут самолетом. Когда-нибудь вы там побываете. Такой религиозной католичке, как вы, там понравится.

Ладно, что было, то было.

Вы мне всегда нравились, Мерседес, гораздо больше, чем дневные сиделки. Вы уделяли людям больше времени, вы угощали чаем. Вы слушали. Они не слушали, они только говорили, что нужно сесть, или проснуться, или встать, или приободриться. Вы никогда так не говорите.

У вас приятные прохладные руки, от вас пахнет лавандой, а не дезинфицирующим раствором. Вы проявляете заинтересованность.

Вы говорите, что вас зовут Мерседес и вы хотели бы выйти замуж за доктора. Вы хотели бы посылать своей матери побольше денег. Но мне потребовались недели, чтобы узнать это о вас, Мерседес, потому что вы хотели говорить только обо мне и моем здоровье.

Я хотела бы, чтобы вы называли меня Элен, а не мадам. Пожалуйста, не зовите меня миссис Харрис. Вы так дружелюбны, так интересуетесь моей семьей, когда они меня навещают. Мой высокий красивый муж Джеймс, моя обходительная свекровь Наташа, моя чудесная красивая дочь Грейс.

Вас интересует все о моей семье, и я с удовольствием вам рассказываю. Вы так много улыбаетесь. И вы не любопытны и не ведете себя подобно полиции, ведущей допрос. Так ведет себя Дэвид. Вы знаете Дэвида, это парень Грейс. Я думаю, вы понимаете это, часто вы его вежливо выпроваживаете. Вы знаете, что он меня утомляет.

Но с вами я готова говорить постоянно.

Вам нравится рассказ про тот вечер, когда я встретила красивого мужчину, Джеймса Харриса, двадцать семь лет назад, и когда я взяла платье моей соседки по квартире, чтобы пойти на вечеринку. Он сказал, что платье такого же цвета, как мои глаза, и что у меня должен быть хороший художественный вкус. На самом деле у нас было одно платье на троих, и оно мне подходило.

Я рассказала вам правду об этом и о том, как я в первое время боялась встречи с его матерью Наташей. Их дом был таким большим и внушительным, ее вопросы такими подробными. Я никогда раньше не ела устриц – это было так непривычно. Я рассказывала вам правду про множество вещей, и о том, как они были добры ко мне, после сиротства, в котором я росла, и о том, как они хотели, чтобы я сделала свадебный торт. Наташа возражала, потому что думала, что это получится неумело, но даже она была приятно удивлена.

Я часто навещала приют. Мне говорили, что я была единственным ребенком в приюте, кто не спрашивал о родителях. Все остальные очень интересовались, могут ли их матери когда-нибудь вернуться и забрать их.

Меня это не интересовало. Это был мой дом. Кто-то оставил меня, несомненно, не от хорошей жизни. Что тут спрашивать? Что пытаться узнать?

Я не говорила сестрам, что я так больна, Мерседес. Им было бы тяжело это вынести. Вместо этого я сказала им, что мы с Джеймсом уезжаем за границу и появимся позднее. Я оставила им кое-что по завещанию и письмо. Необходимо благодарить людей за то, что они делают. Это действительно так. Иначе они могут так и не узнать, как им были благодарны. Как вам, например. Я вам очень признательна за то, что вы так внимательно слушаете меня и интересуетесь историей моей жизни.

Вы работали так много и спасли стольких, что поймете, как я тоже много работала, учась на курсах секретарш здесь, в Лондоне. Другие ученицы проводили время за кофе или за разглядыванием витрин, но я много училась и работала.

Я жила в квартире с двумя другими девочками, которые любили готовить и научили этому и меня.

По субботам я работала в косметическом магазине в большом торговом центре и, кроме основного заработка, получала бесплатно образцы косметических товаров; по воскресеньям я работала в садовом центре, где научилась многому: оформляла букеты и рекомендовала окрестным жителям растения для оконных ящиков. Время от времени удавалось получить хорошую работу в Сити с приличным заработком, потому что я была более воспитанна, чем многие девочки, покинувшие приют вместе со мной. Когда я встречалась с ними, они всегда говорили, что я выгляжу как настоящая леди, что они гордятся мной и что я могу выйти замуж за герцога, если захочу.

Но я захотела выйти замуж за Джеймса Харриса.

Я читала в книгах о таких людях, как Джеймс, но не верила, что они реально существуют.

Он был джентльменом до мозга костей. Он никогда не повышал голос, он всегда был вежлив, у него была очень приятная улыбка. Я твердо решила выйти за него замуж и упорно работала над этим, как привыкла работать всегда. Я не скрыла ничего из своего прошлого. Мне не хотелось бы, чтобы его мать Наташа исследовала и получала сведения о маленькой Элен из сиротского приюта, поэтому я была готова к любым вопросам. И это окупилось сполна. В конце концов она согласилась на свадьбу, и мне кажется, что она стала испытывать уважение ко мне.

Я была красивой невестой. Я показывала вам фотографии? Конечно, показывала. Я хочу посмотреть на них еще раз.

Все мы хотели появления ребенка.

Кого-то, кто унаследует солидное Наташино имущество. Когда вы очень богаты, Мерседес, вы не говорите «деньги», вы говорите «имущество». И вот, когда прошло уже три года, как мы поженились, и никаких признаков беременности не появлялось, я стала беспокоиться. Джеймс проявлял озабоченность, а Наташа сердилась.

Я отправилась к врачу в совершенно другую часть Лондона, где меня обследовали.

Оказалось, что мне нужно лечиться от бесплодия.

Но я слишком хорошо понимала, как Джеймс будет возражать против этого. Если бы стало известно, что он способен быть отцом ребенка, но его жена не способна забеременеть, между нами бы все изменилось. Если бы Наташа об этом узнала, миру в нашей семье пришел бы конец.

Я поняла, что для нас с Джеймсом нет возможности поступить так, как поступают нормальные супружеские пары, имеющие проблемы с зачатием: получить ребенка «из пробирки». Я не могу пойти на секретное искусственное осеменение. Это тоже, очевидно, было невозможно.

Джеймс не согласился бы на ребенка, выношенного суррогатной матерью, это даже не обсуждалось. Никакого усыновления, даже если бы была такая возможность. И я даже не хотела думать о том, какое лицо сделает Наташа по поводу того, что в нашем доме появится заморский ребенок. Маленький Харрис-африканец! Харрис-азиат! Не смешите меня.

Нет, Мерседес, вы очень добры, но я не расстраиваюсь, вовсе нет. Я знаю, что вы очень следите за тем, чтобы я не расстраивалась, особенно когда приходит Дэвид и начинает меня расспрашивать. Но это другое дело. Я хочу все объяснить вам. Я хочу это вам рассказать, я нуждаюсь в том, чтобы рассказать. Вообразите, что пишу вам письмо. Письмо для Мерседес от Элен.

Хорошо, я выпью глоток чаю, благодарю вас, дорогая, вы всегда готовы прийти на помощь.

Итак, как я говорила, предстояло решить, что делать дальше.

С тех пор прошло двадцать три года, вы тогда только научились ходить, бегали себе по солнышку на Филиппинах. Там ведь солнечно, правда? Ну а я была здесь, в Лондоне, и ломала себе голову.

Я всегда быстро находила решение, для меня это не составляло большого труда. Одна из девочек на моей работе была в отпуске в Дублине, в Ирландии, и, когда она была там, она ездила в одно место – Россмор. Это небольшой, но очень красивый городок, там есть старый замок, лес, который называется Боярышниковым, и даже волшебный источник. Святой источник. Вы, католичка, должны знать об этом, Мерседес. Люди приходят туда молиться святой, и она отвечает на их просьбы. Там оставляют мелкие предметы в знак благодарности.

Просят они каждый о своем, святая очень могущественна. Люди молят о муже или об излечении от болезни. Очень многие о детях. Представьте себе, к колючим веткам привязана масса маленьких детских ботинок и других вещей от людей, желающих иметь ребенка.

Я настолько живо все это себе вообразила, что думала об этом день и ночь. Вот где я должна молиться о том, чтобы у меня появился ребенок.

Эти люди не шли бы туда молиться, если бы это не приносило никаких результатов. Поэтому, когда Джеймс отправился в деловую поездку, я взяла два дня отпуска и ускользнула в Ирландию, где на автобусе добралась до Россмора.

Все было очень необычно. Это действительно было очень странно. Вполне современный город с красивыми магазинами и хорошими ресторанами, я даже сделала прическу в модном салоне. Но проедешь по дороге всего милю – и можешь наблюдать эту сцену идолопоклонничества, как в странах третьего мира. Извините, Мерседес, я не хотела вас обидеть, но вы понимаете, о чем я говорю.

Там было не менее сотни человек, каждый со своей собственной историей. Там была одна пожилая женщина, которая молилась святой Анне. Оказывается, святая Анна была матерью Марии, которая родила Иисуса, впрочем, вы все это знаете. Когда-то давно у нас в приюте была такая статуя.

Как бы то ни было, эта женщина просила об излечении сына-наркомана. Там была девушка, молившая, чтобы ее парень не слушал сплетен о том, что у нее была дурацкая интрижка с другим мужчиной. Был мальчик, говоривший, что ему просто нужно сдать экзамены, потому что вся семья держится на нем. Девочка лет четырнадцати просила, чтобы ее отец перестал пить.

Итак, я закрыла глаза и заговорила с этой святой. Я пообещала, что буду истовой верующей, о чем я слегка подзабыла после встречи с Джеймсом и Наташей, если она сделает так, что я забеременею.

Там была очень мирная атмосфера, и все казалось возможным. И я была уверена, что все получится. До прихода вечернего автобуса я провела день, осматривая Россмор. Транспорта было немного, можно было спокойно гулять. Я уверена, что сейчас он сильно изменился. Казалось, все знакомы между собой, половина людей на Кастл-стрит, главной улице, приветствовали друг друга. Все гуляли семьями, я заметила. Хотя, когда однажды приеду сюда со своим ребенком, я тоже буду частью семьи. Я намеревалась вернуться в Россмор и поблагодарить святую Анну за помощь.

Очень многие жители оставляли своих детей на площадке около магазина, поскольку детские коляски были слишком велики и громоздки, чтобы завозить их внутрь. Прохожие приостанавливались, чтобы выразить свое восхищение круглощекими младенцами. Дюжинами младенцев. Скоро и у меня в коляске будет лежать наш ребенок, наш с Джеймсом, внук Наташи. И когда это произойдет, мы никогда не спустим с него глаз.

Но шли месяц за месяцем, и ничего не происходило. Я со злостью вспоминала свою бесполезную поездку и чувствовала некоторое беспокойство. Я все время вспоминала этот городок, где мамаши оставляли своих детей на всеобщее обозрение на главной улице без всякого присмотра. Они оставляли своих детей, не подозревая о том, что многим было больно смотреть на эту картину из-за невозможности иметь детей.

И тогда у меня родилась идея.

Я поеду в Ирландию, найду коляску и привезу домой нашего ребенка. Не важно, мальчик это будет или девочка. Если бы это был наш ребенок, мы тоже не могли бы выбрать его пол, поэтому все будет естественным.

Все нужно было как следует обдумать.

Для поездки в Ирландию не требовался паспорт, но путешествовать самолетом было более рискованно, чем паромом. Поэтому я решила ехать морем.

Я сказала Джеймсу, что беременна и пойду не к их с Наташей семейному доктору, а буду посещать специализированную женскую клинику. Он отнесся ко мне с пониманием и с нежностью. И, конечно, его страшно обрадовала новость.

Я упросила его пока ничего не говорить матери. Я сказала, что мне требуется время. Он согласился с тем, что это будет наш общий секрет до тех пор, пока мы не будем уверены, что все идет как надо. Через три месяца я сказала, что теперь предпочитаю спать одна. Он с неохотой согласился.

Я прочитала все о симптомах беременности и все делала в соответствии с ними. Я пошла к театральным костюмерам и приобрела специальную форму для изображения живота беременной женщины. Я объяснила, что по роли это будет хорошо смотреться под ночной рубашкой. Они очень заинтересовались этим, и мне пришлось напустить туману, потому что собрались прийти в театр и смотреть мою игру!