Текст книги "Вихрь любви"

Автор книги: Мейр Ансворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава 7

– Хоть бы пришел ответ на ваше письмо мистеру Херриарду, – вздохнула Нона, глядя с порога коттеджа на туманно-голубой Крейглас, залитый жарким дневным солнцем.

Джулиан оторвался от книги.

– Я уверен, что отец ответит на него. Позже я схожу на ферму Гуэрн и выясню, не пришло ли оно сегодня.

Нона все время думала о вчерашнем ужине. Этот небольшой глоток светской жизни, столь отличной от того, к чему она привыкла, нарушил ее существование. Во время беседы, особенно когда говорила Кора, она многого не понимала, отчего чувствовала себя не в своей тарелке. Сравнив себя с этими дамами, Нона сразу же поняла, насколько старомодны ее платье и прическа. Но эти детали были просто мелочью по сравнению с инцидентом с кофе. Сама мысль о том, что миссис Херриард узнала, что она ходила по городам и играла на кроте, тревожила ее. Конечно, спасибо Джулиану за попытку отвлечь внимание матери, показав ей в угловом шкафу какую-то безделушку из Суонси, но удалась ли его хитрость?

И дурные опасения ее не обманули. На обратном пути, убаюканная покачиванием фаэтона и ритмичным цоканьем копыт, Нона вздремнула. Проснувшись отрезкой остановки, она обнаружила, что голова ее лежит на плече у Джулиана, а он обнимает ее. Но что самое ужасное, эти воспоминания были невыносимо сладостными! «Чем скорее я уеду в Лондон, тем лучше», – убеждала себя Нона.

Вдруг она заметила, как кто-то идет по тропинке к коттеджу, на ходу подбрасывая шапку.

Кажется, кто-то из детей Прайсов! – Она бросилась в дом.

– Спрячьтесь! Быстро поднимайтесь наверх! – велел Джулиан.

Едва девушка поднялась на верхнюю лестничную площадку, как на пороге появился мальчуган. Нона плотно прижалась к стене.

– Мама просила узнать, не могли бы вы завтра помочь нам с уборкой урожая, – донесся до нее детский голос. – Поле у нас большое, а рабочих рук не хватает. Папа говорит, погода вот-вот испортится, и торопится поскорее все убрать.

– Но я не умею косить!

– Ну… это легко! Но вы же можете вязать снопы или складывать их на телегу. Работы хоть отбавляй.

– Хорошо, я приду, – пообещал Джулиан.

Мальчик замешкался.

– Говорят, Гриффит Талларн сходит с ума… целыми днями торчит на старом поле! Папа говорит, лучше бы он убрал кукурузу или хотя бы ухаживал за своими овцами…

Голос мальчика становился все тише. Выглянув, Нона увидела, что Джулиан уводит его, растерянно оглядываясь через плечо.

Когда Джулиан вернулся, она спросила:

– Письмо от отца пришло?

Джулиан покачал головой.

– Если ответ не придет в ближайшее время, Джулиан, я уйду!

На мгновение их взгляды встретились, и Джулиан отвернулся.

На следующее утро он отправился на ферму, и в коттедже воцарилась гнетущая тишина. Ко второй половине дня небо заволокло тучами. Нона пошла в сарай к зайчонку, не обнаружила его там. Куда же он запропастился? Неужели ускакал на кукурузное поле?

Отдаленный раскат грома заставил Нону вздрогнуть. Сначала он показался ей ружейным залпом. На ферме Гуэрн косцы, вероятно, уже подошли к середине поля, где в зарослях кукурузы прячутся кролики и другая живность. Вскоре работники положат косы и возьмут ружья, а дети начнут орать как бешеные, выполняя роль загонщиков.

А вдруг там Сэмми?

Джулиану нравилась работа в поле. Сначала он попробовал косить, но делал это так неумело и с таким риском поранить ноги, что его послали собирать кукурузу. Он начал работу с не меньшим азартом, но все равно не смог добиться той легкости, с которой это делали фермеры. Однако ему доставляли невероятное удовольствие и свист косы, и вид аккуратных снопов шелковистой золотистой кукурузы.

Затем начались забавы со стрельбой. Джулиану тоже дали ружье, поскольку зайцев в поле оказалось много. Вскоре разгоряченные и возбужденные мужчины уселись на повозку попить сидра, повесив трофеи по бортам.

– Вы хорошо стреляете, сэр! – похвалил Джулиана один из работников. – И фермером бы вы стали хорошим!

– Если не сдам экзамены, я непременно стану не врачом, а фермером! – пошутил Джулиан.

Разговор пошел о видах на урожай, капризах погоды, не остались в стороне и сплетни.

– Говорят, в Пенгорране пропала фермерская дочка, – произнес кто-то из мужчин.

– Ходят слухи, что старик Талларн выгнал ее в припадке ярости. Гвион зря болтать не станет! Да уж, не долго осталось бедняге, он все время роет какую-то яму!

Джулиан внимательно слушал, не вмешиваясь в разговор. Внезапно его внимание привлек высокий молодой парень, который приподнялся, оглядел поле, что-то пробормотал и, наклонившись, схватил ружье.

– Что там? – лениво спросил Джулиан.

Тот спрыгнул с повозки и зарядил ружье. Джулиан подошел к нему.

Когда оба подбежали к изгороди, парень быстро произнес:

– Вон он! Уходит…

Джулиан заметил зайца, бросившегося наутек к дальнему концу изгороди, совершая невероятные скачки и петляя на ходу. Вдруг он сел на задние лапки и пошевелил носом. Господи, это же Сэмми! Как он здесь оказался? Неожиданно из кустов с криком к ним бросилась Нона, как раз когда парень поднял ружье. Джулиан резким взмахом руки отвел ствол ружья, и в этот момент раздался оглушительный выстрел.

– Ну что вы глупите, сэр! – рассердился парень. Вдруг он взглянул в ту же сторону, куда глядел Джулиан. – Боже мой! Девушка…

С повозки раздались голоса:

– Похоже, это девица из Пенгоррана! Могло бы произойти убийство! Хорошо, что молодой медик заметил ее!

– Из такого ружья человека не убьешь!

– Но можно превратить лицо в кровавое месиво! Если это Дочка Талларна, мало нам не покажется…

Джулиан, перепрыгнув через изгородь, подбежал к Ноне. Та все еще неподвижно стояла и смотрела в сторону, куда убежал зайчонок. По ее смуглому лицу текли слезы.

– Джулиан, Сэмми удрал из сарая, и я испугалась. Решила, что он поскакал на кукурузное поле, и бросилась в погоню.

– Значит, это был Сэмми?

Нона кивнула.

– Нона! – Джулиан взял ее за руки, забыв о мужчинах на повозке. – В конце концов, это мог быть и не Сэмми! Но в любом случае зайчонок убежал! А самбе главное, моя дорогая, что не подстрелили вас!

Нона вскинула на него глаза, удивленная столь эмоциональной реакцией. Смахнув слезы, она улыбнулась Джулиану, хотя губы у нее по-прежнему дрожали.

– Я не против того, чтобы Сэмми жил на свободе, но не хочу, чтобы его пристрелили!

– Успокойтесь! Пусть теперь Сэмми живет самостоятельно!

Джулиан оглянулся на мужчин, с нескрываемым интересом наблюдавших за ними.

– Нона, возвращайтесь в коттедж, а я пойду в поле. – Придется сделать вид, будто мы с вами незнакомы, и, уж конечно, придется послушать всевозможные домыслы, вызванные вашим появлением. Но это все не столь важно, главное – я получил письмо! – Он похлопал по карману брюк. Один из младших Прайсов принес его в ноле. Я успел лишь бегло прочитать его, но, думаю, отцовский ответ решит кое-какие ваши проблемы. Идите домой, Нона!

Она послушно побрела в сторону коттеджа, а Джулиан долго провожал ее взглядом.

– Решит кое-какие проблемы, создав множество других, – произнес Джулиан вполголоса.

Ближе к вечеру, возвращаясь в Крейглас-коттедж, Джулиан сел на камень, вынул из кармана письмо и внимательно прочел его.

«Хотя я сомневаюсь, правильно ли ты поступил, поселив в коттедже эту девушку, твое письмо очень меня заинтересовало. Ты спрашиваешь, как я узнал о Крейглас-коттедже? Через свою пациентку. В то время я не знал никаких подробностей, кроме того, что коттедж стоит пустым. С тех пор она многое рассказала мне, и некоторые подробности меня поразили. Ты должен привезти сюда эту девушку. Лучше бы ей не плутать одной по дорогам. Твоя матушка будет рада на время принять ее. Советую сделать это как можно быстрее!»

Далее шло обсуждение семейных проблем. Джулиан сунул письмо в карман. Кто же эта пациентка, таинственным образом связанная с Крейглас-коттеджем? Ему вспомнилось, как матери не хотелось приглашать Нону. Почему теперь, так долго медлив с ответом, отец настаивает и на его возвращении? Он вовсе не собирался сопровождать Нону в Лондон, хотя такая перспектива не казалась ему неприятной. Может быть, он еще успеет вернуться в коттедж до начала занятий?

За ужином он рассказал Ноне о приглашении к нему домой.

– Это весьма любезно со стороны ваших родителей, но я немного побаиваюсь вашей матушки. По-моему, она меня невзлюбила! – сказала Нона.

– А я считаю, никакой неприязни тут нет. Узнав вас лучше, мама полюбит вас! Просто, по ее понятиям находиться в одном доме с мужчиной неприлично для молодой девушки.

– Наверное, вы правы… Интересно, догадались ли жнецы, кто я такая?

– Вряд ли. Но, увидев вас, они удивились. Теперь, – конечно, поползут разговоры. Новости здесь распространяются быстро! Так что чем скорее мы уедем, тем лучше. Думаю, нам это надо сделать послезавтра. Я отправлю родителям телеграмму.

– Телеграмму? Зачем? Только для того, чтобы известить о своем приезде? Ваша мама испугается, решив, что случилось что-то серьезное.

Джулиан улыбнулся:

– На Харли-стрит телеграммы более привычное дело, чем здесь! Завтра я пойду на ферму Гуэрн, а оттуда поскачу на лошади в Эйбер, если, конечно, они дадут мне лошадь!

– Я бы тоже хотела поехать в Эйбер, – задумчиво произнесла Нона. – Мне бы надо купить шляпку для поездки в Лондон.

Джулиан покачал головой.

– Что за шляпку? – спросил он чуть позже.

– С большими полями, украшенную вишенками.

Джулиан принялся собирать свои вещи и велел Ноне тоже не мешкать со сборами. Ему было важно, чтобы она ни минуты не сидела без дела. Несколько раз он замечал, как девушка оглядывалась, а услышав какой-либо звук снаружи, немедленно бежала к двери. Он догадывался, что ей не хватает Сэмми и она все еще надеется на возвращение зайчонка.

Отчасти неудержимое желание снова увидеть своего любимца заставило Нону на следующий день выйти из коттеджа. Джулиан отправился в Эйбер и обещал вернуться нескоро… Все вещи были собраны, уложены в чемоданы, пол подметен.

Нона остановилась на пороге. Вчерашние грозовые облака пролились вечерним ливнем. Удастся ли ей еще раз увидеть Сэмми, если она осторожно проберется на кукурузное поле?

Письмо вселило в нее чувство определенности. На этот раз она уезжает, может быть, навсегда.

Дойдя до кукурузного поля, она крадучись пошла вдоль изгороди, за которой исчез Сэмми. Но, несмотря на неоднократный зов, зайчонок не появился. Оставаться здесь незамеченной было трудно – за изгородью женщины подбирали в жнивье початки.

Какое-то время она сидела в поле, наслаждаясь запахом клевера и жимолости. Вдали возвышался Крейглас. А не вернуться ли ей обратно другим путем, чтобы хоть издали в последний раз взглянуть на Пенгорран? Правда, есть риск встретить Мэттью Риса, по владениям которого проходит эта дорожка.

Так и произошло. Они столкнулись лицом к лицу внезапно. Она шла вдоль высокой изгороди из жимолости, которую подрезал Мэттью. С ножницами в руке, он воскликнул:

– Нона!

Она остановилась как вкопанная.

– Я слышал, будто ты уехала! Где ты была? Я хотел увидеться с тобой, но потом решил, что это еще больше разозлит твоего отца и тебе станет только хуже. Как я рад увидеть тебя. Не меня ли ты ищешь?

Нона покачала головой, пытаясь разобраться в своих чувствах, к которым, как ни странно, страх не имел никакого отношения.

– Я действительно уезжала, и завтра снова уеду. Только не говори никому об этом! – Она с опаской взглянула в сторону Пенгоррана.

– Ты уедешь навсегда? – спросил он.

– Наверное, да.

– Ты простила меня? За ту ночь… Я потом волновался, не покалечил ли тебя отец. Но я ничего не мог поделать, ведь у него было ружье!

– А тебя-то он не покалечил?

Мэттью пожал плечами:

– Царапина… пустяки…

Казалось, все это произошло давным-давно, когда она была совершенно иным человеком. Теперь она не боялась Мэттью. Возможно, эти изменения произошли в ней под действием благоразумных предупреждений Ханны. Больше на нее не действовала его притягательность, не завораживали выразительно-голубые глаза.

– Ты бежишь от отца? А ты знаешь, он вырыл глубокую канаву, хотя моя скотина больше не забредает на его поля? Тем не менее он грозится пристрелить меня. Я не понимаю, да и никогда не понимал причин такой ко мне ненависти. Знаю, что ему не нравились наши встречи, но… – Мэттью задумчиво щелкнул прутиком по изгороди. – Недавно на несколько дней ко мне приезжал отец. Я все рассказал ему. Он явно смутился. Думаю, дело тут вовсе не в заблудшей скотине. Отец сказал, что Рисы и Талларны – враги: Больше мне ничего не удалось у него выудить. Забудь, сказал он мне. Но твой отец, похоже, ничего не забывает! Не знаешь, в чем дело?

– Ханна что-то знает, но не говорит! – ответила Нона.

– Должно быть, ты, Нона, похожа на свою мать. Отец говорил, она была очень красивая. Наверное, твой отец сходил с ума от горя, когда она убежала из дома.

– Убежала из дома? – удивилась Нона. – Никуда она не убегала! Я гостила у бабушки, а когда вернулась обратно, Ханна сказала, что мама умерла! Куда это она убежала?

Мэттью задумался.

– Я уверен, отец сказал именно так! Однажды вечером он сидел у камина и рассказывал о твоей маме. Я уверен, он сказал: «Она ушла… и, наверное, умерла».

Нона стряхнула с юбки мох.

– Наверняка он ошибся! Мне бы сказали…

Ее удивило, что Мэттью при расставании опечалился. Как ни странно, но ей тоже стало грустно. Повинуясь порыву, она обняла его за шею, крепко поцеловала и, пока он не пришел в себя от удивления, быстро пробежала вдоль изгороди и скрылась из вида.

Интересно, думала она, не стали бы их отношения более близкими, останься она в Пенгорране? Но первое увлечение прошло, а с этой землей ее связывают более глубокие корни!

Увидев Пенгорран, она сразу забыла о Мэттью. Длинный, низкий, большой, удобный дом в усадьбе, прилепившейся к подножию Крейгласа, выглядел одиноким и покинутым. Над ним, как часовые, стояли стройные ели. В ее сердце навсегда останется шепот ветра в их ветвях, журчание ручья да жалобное блеяние овец. Стараясь запечатлеть в памяти знакомую с детства картину, Нона закрыла глаза. Долго, долго будет она со слезами на глазах вспоминать родной Пенгорран…

Джулиан появился в коттедже, когда Нона взбивала яйца для яичницы с беконом. Он положил на диван множество больших свертков и снял с руки кремовый шелковый костюм.

– Где вы его взяли? – удивилась она. – Это же новый костюм, который мне сшила Ханна!

– Она заметила меня, когда я спускался от коттеджа. Внизу она уже ждала меня с этим костюмом. Мы спрятали его в папоротнике, и на обратной дороге я захватил его!

Нона вылила яйца на сковороду и поставила ее в печь.

– Я очень рада! – Девушка с удовольствием провела рукой по мягкому шелку. – Завтра как раз я его и надену! Как Ханна? Что с отцом?

– Ханна очень обрадовалась, что вы уезжаете. Она желает вам счастья и шлет привет.

– А отец?

– Ханна говорит, он очень устал… вымотался, но жить с ним стало легче, так что вам не о чем волноваться. Я обещал написать ей, когда мы доберемся до Лондона. Странно, но у меня сложилось впечатление, будто она что-то хочет сказать мне, но не решается…

Нона бросила на него быстрый взгляд:

– Мэттью сегодня сказал…

– Мэттью? Сегодня? Он был здесь?

– Нет, я встретила его случайно… я выходила. Хотела найти Сэмми и в последний раз взглянуть на Пенгорран… Там я и встретила его.

– Вы договаривались о встрече? – резко спросил Джулиан.

– Нет, что вы! Он подрезал изгородь недалеко от реки.

– Очень неразумно вам разгуливать вот так! Ведь все считают, что вы уехали!

– Я была осторожна.

Джулиан нахмурился:

– Этот… Мэттью… Разумно ли было говорить с ним?

– Джулиан! Вы несправедливы! Я же случайно столкнулась с ним! Мне было не избежать разговора. Да и к чему избегать? Нас никто не видел. Я с ним попрощалась.

Вспомнив прощальный поцелуй, Нона покраснела.

Джулиан повернулся к окну.

– Вы любите его? – не оборачиваясь к ней, медленно произнес он.

Ее первым побуждением было ответить: «Нет». Потом она вспомнила, что почувствовала при встрече с Мэттью сегодня. Может быть, это другая любовь, менее бурная, чем раньше? Она не была уверена в своих чувствах, и вопрос Джулиана смутил ее.

– Сложно сказать, – произнесла она задумчиво.

Джулиан пристально посмотрел на нее и вздохнул:

– Бедная Нона! Я не имею права мучить вас. Я не хочу, чтобы вы были несчастливы, забирая вас из жизни, к которой вы привыкли. Теперь у вас все будет иначе.

Он взял ее за руки огорченный, скорбным выражением ее лица.

– Я думала, вы сердитесь на меня. И я вам больше не нравлюсь, – прошептала она.

– Глупышка вы маленькая! – Он погладил ее по темным волосам.

Она взглянула на него, сверкнув глазами, и в этот момент искушение обнять ее стало почти непреодолимым. Он резко отпустил ее руки и, подойдя к дивану, взял большую коробку и протянул ей:

– Это вам… подарок.

– Ах, Джулиан! – открыв коробку, воскликнула она. – Шляпка! Шляпка с вишенками… – Нона надела шляпу и посмотрела на свое отражение в зеркале над камином. – Ну разве не прелесть? И подходит… Откуда вы знаете мой размер?

– Помните, я однажды измерял вашу голову и свою.

– Но я думала, это для занятий.

Он улыбнулся:

– С вишенками вышла заминка. Мисс Джонс из шляпного магазина, увидев в своем святилище мужчину, чуть не упала в обморок, а когда пришла в себя, единственная шляпка вашего размера, которую она смогла мне предложить, была отделана розами. Я настаивал на вишенках, и, пока я ходил на станцию, она занималась переделкой.

Нона закружилась по комнате.

– Это моя первая шляпка! По-моему, вы сделали мне прекрасный подарок!

– Вы не сможете надеть ее до завтрашнего утра. Я должен пока запаковать ее вместе с остальными покупками. Кстати, я договорился, что завтра утром Прайсы пришлют за мной и багажом повозку и со мной поедет один из сыновей. А вам я собираюсь предложить пешком дойти до станции и сесть там на поезд, а встретимся мы или в Энбере, где буду садиться в поезд я, или позже, как пожелаете. Мы вместе уйдем из коттеджа и спустимся вниз, времени у меня хватит.

Она кивнула, огляделась и сказала:

– Мне еще кое-что нужно взять с собой, и я должна в последний раз навестить Крейглас.

Когда стемнело, а Нона еще не вернулась, Джулиан вышел из коттеджа и поглядел на утес. На небе сияла луна, проливавшая загадочный свет на темную громаду, горы. До него доносились лай лисы и иногда меланхоличный крик совы. Он вспомнил о первой ночи, проведенной им в коттедже. Тогда он тоже смотрел на Крейглас, раздумывая, не на склонах ли этого утеса его загадочная гостья. Сегодня ему не давали покоя другие мысли, к которым больше примешивались чувства. За эти последние недели Нона вызвала в нем нежность и сострадание, которых он в себе не подозревал. Не в состоянии примирить свои чувства к Ноне с помолвкой с Корой, Джулиан пребывал в растерянности.

Почему он обручился с Корой? Теперь ему это было непонятно. Конечно, Кора хороша, как картинка, кроме того, мать явно одобряет эту партию. Вероятно, тут соединялось все – принадлежность к одному кругу, красота Коры и сильная воля его матери. Он не мог винить никого, кроме себя. Ведь не мог же он знать, что здесь, в пустынной гористой долине, встретит ту, чьи глаза и женственность околдуют его, ту, которую он никогда не забудет.

Корда Нона вернулась и остановилась рядом с ним, Джулиан вздрогнул.

– Попрощались с вашей горой? – спросил он.

– Да. Я дошла до того места, откуда в лунные ночи вроде этой между соснами видны трубы Пенгоррана. Там было спокойно и очень красиво…

– И вы никогда не боитесь ходить ночью на гору?

– Нет, не боюсь. Я ее очень хорошо знаю. В детстве, нашалив, я всегда поднималась на самую вершину Крейгласа. Там стояла пастушья хижина, и я обычно брала с собой старые мешки и пачки с галетами. Я ночевала в хижине и спускалась только тогда, когда считала, что меня простили.

– Неудивительно, что вам так понравилось жить у цыган. Боюсь, Лондон вам покажется шумным, грязным и чересчур многолюдным.

– Вы помните Бенджи? Так вот он сказал мне, что знал одну цыганку, которая в Лондоне стала горничной, и что в непогоду она выбегала из дома, чтобы почувствовать на своем лице капли дождя.

– Вам не грозит участь затворницы, – сказал Джулиан с улыбкой.

– Но я же почти ничего не умею делать! Мне ничего другого не остается, как стать у кого-либо прислугой, – серьезным тоном возразила Нона. – Я знаю много стихов, но вряд ли их понимаю. Все, что я знаю, – это Крейглас, цветы, звери, птицы. Знаю, как отыскать в горах дорогу, даже в темноте. Думаю, это пригодится мне в Лондоне.

– Вы забыли одну вещь, весьма важную. Я имею в виду кроту и вашу игру на ней. Помните, я как-то говорил вам, что вы напомнили мне цыганку, игравшую на подобном инструменте на лондонской сцене. Почему бы вам, немного поучившись, не выступать с концертами? Уверен, вы можете и танцевать. Вы так красиво двигаетесь.

– Я? На сцену? – удивилась Нона. – Ханна говорит, что на сцене молодых ждет множество искушений.

Джулиан сдержал смех.

– Ай да Ханна! Возможно, отчасти она и права. Но, несмотря на искушения, думаю, вам стоит подумать над этим. А когда к вам придет бешеный успех и Лондон будет сходить с ума из-за красивой исполнительницы на кроте и танцовщицы, интересно, вспомните ли вы этот вечер и того, кто подал вам эту идею?

– Ах, Джулиан, как печально звучит то, что вы говорите!

На мгновение он взял ее за руку, затем быстро отпустил и взглянул на луну, показавшуюся из-за клочковатого облака.

– Это все лунный свет, который не только сводит с ума, но и навевает печаль. Идемте… – Он вдруг резко осекся. – Завтра рано утром мы уезжаем!

На следующее утро, спускаясь по тропинке, они пробирались сквозь папоротник, покрытый кружевной паутиной росы. На фоне золотистого и нежно-розового неба возвышалась серая громада Крейгласа. Какое прекрасное утро! С минуты на минуту из-за вершины Крейгласа выглянет солнце. Нону переполняла радость, смешанная с печалью. С ней Джулиан, а впереди встреча с Лондоном. Огибая Пенгорран, она мельком увидела ферму. На секунду она остановилась, глубоко вздохнула, затем пошла вперед, вскинув голову. Пенгорран и все, что здесь происходило, остается в прошлом! Она уезжает в Лондон… с Джулианом.