Текст книги "Десять величайших открытий в истории медицины"
Автор книги: Мейер Фридман
Соавторы: Джеральд Фридланд
Жанр:
Научпоп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Совершенно естественно, что достойный джентльмен брачного возраста, каковым являлся Дженнер, привлекал внимание молодых дам, но, несмотря на все его светские таланты и обаяние, серьезные отношения у него как-то не складывались. Гунтер знал, что в течение примерно десяти лет у Дженнера был роман с некой молодой женщиной. Он никогда не называл ее имени, и установить, кем она была, не представляется возможным. После разрыва с ней Дженнер очень страдал. Впрочем, увлечение воздухоплаванием исправило его настроение, а вскоре после этого в его жизни появилась другая женщина, Кэтрин Кингскот. Она жила в деревушке, основанной ее предками и носившей то же фамильное имя. Стремясь произвести впечатление на Кэтрин, а также, безусловно, и на ее влиятельных родственников, Дженнер избрал Кингскот стартовой площадкой для своего второго полета на воздушном шаре. Судя по всему, его затея увенчалась успехом, поскольку 6 марта 1788 года Эдвард и Кэтрин сочетались браком в приходской церкви Кингскота. Ему исполнилось тридцать восемь лет, ей – двадцать семь. Он ухаживал за ней несколько лет и в предвкушении свадьбы купил дом в Беркли [30]30
P. Saunders, Edward Jenner, the Cheltenham Years, 1795–1823(Hanover, N.H.: University Press of New England, 1982).
[Закрыть].
Трудно было найти двух людей, столь непохожих друг на друга; перед нами типичный случай единства противоположностей. Миссис Дженнер была замкнутой, почти ни с кем не дружила и ненавидела светские приемы и вечеринки. Эдвард, религия и дети (когда они появились) – вот и всё, что её волновало в этой жизни. Тем не менее Кэтрин была послушной женой, старавшейся сделать все, чего хотел Дженнер. Когда он просил, она скрепя сердце даже устраивала шумные домашние приемы. И, что важнее всего, не мешала ему заниматься ни его профессией, ни хобби.
А между тем Дженнер не переставал интересоваться загадочным заболеванием, впервые описанным в 1772 году Уильямом Геберденом. Геберден назвал это заболевание грудной жабой, описал его симптомы и указал, что, как правило, оно смертельно. Однако Гебердену так и не удалось понять, какие именно процессы, происходящие в грудной клетке, вызывают характерные боли, испытываемые больными. Аналогичным образом ни Дженнер, ни Гунтер, проводившие в 1772 году вскрытие тела одного из больных Гебердена, умершего внезапно во время приступа, не смогли определить причину его смерти. Дженнер вспоминал, что, хотя Гунтер обследовал сердце этого человека, ему не пришло в голову проверить состояние венечных артерий.
В промежутке между 1783 и 1793 годами сам Дженнер также провел вскрытие тела больного, умершего после приступа грудной жабы (стенокардии). Вот что он писал об этом своем доброму другу Калебу Парри [31]31
C. H. Parry, An Inquiry into the Symptoms and Causes of Syncope Anginosa(Bath: R. Cruttwell, 1799).
[Закрыть]:
Обследовав более значимые части сердца и не найдя с помощью средств, на которые я мог рассчитывать, никаких причин внезапной смерти больного или симптомов, предшествовавших ей, я приступил к поперечному разрезу сердца совсем рядом с его основанием, и вдруг мой скальпель уперся в нечто, настолько жесткое и твердое, что на нем могли остаться зазубрины. Хорошо помню, что я посмотрел на потолок – он давно нуждался в ремонте, и я решил, что с него упал кусочек штукатурки. Однако дальнейшее изучение позволило установить истину: венечные артерии превратились в окостеневшие каналы.
Обнаруженное Дженнером обызвествление венечных артерий впервые навело его на мысль о том, что именно обструктивное поражение этих артерий и является причиной стенокардии и внезапной смерти, столь часто настигавшей людей, страдавших этим заболеванием. Это подозрение превратилось в уверенность после того, как последующие вскрытия умерших от стенокардии подтвердили непременное наличие одной или нескольких закупоренных венечных артерий.
К тому моменту, как Дженнер сделал это открытие, он уже знал, что его учитель и дорогой друг Джон Гунтер страдает стенокардией. Дженнер не хотел, чтобы тот узнал, что причиной его болезни является зловещая закупорка одной или нескольких венечных артерий, а потому решил не предавать свое важнейшее открытие гласности. Никогда ранее история медицины не знала случая, чтобы открытие такой значимости осталось тайной лишь из-за того, что врач захотел пощадить друга и избавить его от новых потрясений.
Хотя Дженнер не сообщил о своих выводах относительно венечных артерий самому Гунтеру, он посвятил в них лечивших его врачей, но те не восприняли всерьез его открытие. Однако в 1793 году, после смерти Гунтера, один из этих врачей во время вскрытия тела обследовал венечные артерии и сообщил Дженнеру, что тот оказался прав: венечные артерии Гунтера были непроходимы.
Мы видим, что, стоило Дженнеру заинтересоваться какой-либо проблемой, как он начинал всерьез изучать ее; так обстояло дело с поведением кукушат и с причинами стенокардии. Вопрос о возможной связи между коровьей, конской и натуральной оспами по-прежнему занимал его. На одной медицинской конференции он встретился с неким господином Фрюстером и узнал, что в 1765 году тот представил Лондонскому медицинском обществу доклад о коровьей оспе и ее способности предотвратить заболевание натуральной оспой. (Доклад так и не был опубликован.) Рассказ Фрюстера о возможной взаимозависимости между двумя болезнями показался Дженнеру чрезвычайно интересным. В результате они с Фрюстером посвятили почти все время, отведенное им на конференции, обсуждению различных видов оспы, и члены Общества даже пригрозили Дженнеру исключением, если эти дискуссии не прекратятся. По мнению собравшихся, данная проблема не имела никакого значения для медицины.
Сегодня нам известно, что натуральная оспа, коровья, свиная, конская и великое множество других видов оспы животных вызываются вирусами семейства Orthopox и что всеми этими заболеваниями могут заражаться и люди (рис.). Инфицирование одним видом заболевания создает у человека иммунитет против всех остальных заболеваний группы. Этого Дженнер не знал, но в декабре 1789 года произошли события, непреходящую историческую значимость которых он оценил мгновенно.
Пустулы на руке крестьянки, зараженной коровьей оспой. Рисунок взят из книги Эдварда Дженнера (1798), в которой описывается защитный эффект вакцинации коровьей оспой
Няня, ухаживавшая за сыном Дженнера Эдвардом-младшим, заболела свиной оспой. С ней тесно общались еще две женщины. Семнадцатого декабря Дженнер взял жидкость из пузырька на коже заболевшей женщины, сделал всем трем контактировавшим с ней (двум женщинам и своему сыну) надрезы на коже руки, а затем втер туда этот материал. На девятый день после прививки все трое заболели, у них появились покраснение и припухлость на руках – в том месте, где Дженнер делал надрезы.
Через несколько недель он подверг всех троих вариоляции натуральной оспой; это не вызвало ни симптомов заболевания, ни сыпи. И, хотя сам Дженнер не осознавал этого, данный случай действительно заслуживает того, чтобы о нем помнили. Материал, взятый от человека, больного свиной оспой, и введенный трем здоровым людям, предохранил их от заболевания натуральной оспой!
Восемнадцатого июля 1790 года доктор Хикс уведомил Медицинское общество Глочестершира о вспышке свиной оспы в графстве. Дженнер обсудил свой эксперимент с Хиксом, и на сентябрьском собрании Общества они представили совместный подробный доклад об опыте, поставленном Дженнером над своим сыном и двумя женщинами. Их выступление не произвело особого впечатления на слушателей. Да и сам Дженнер относился к результатам своих опытов с осторожностью, а потому в декабре 1790 года он провел сыну повторную вариоляцию. У Эдварда-младшего на сей раз все-таки возникла типичная оспоподобная реакция, однако в очень слабой форме. (Сегодня известно, что свиная оспа обеспечивает лишь временный иммунитет против натуральной оспы.) Будучи по-прежнему неуверенным в действенности своих методов, Дженнер в декабре 1791 года третий раз подверг сына вариоляции. На сей раз у мальчика вообще не было никакой реакции – вариоляция зараженным веществом, взятым у больного натуральной оспой защищала от повторного заражения дольше, чем вещество, взятое у больного свиной оспой.
Судя по всему, в последующие годы Дженнер больше не экспериментировал с разными видами оспы. В 1795 году он заболел тифозной лихорадкой, после которой довольно долго лечился на знаменитом курорте в Челтенхеме. Там – вероятно, принимая ванны, хотя точно это неизвестно, – он придумал схему блестящего эксперимента, в целом похожего на тот, что он уже поставил на Эдварде-младшем и двух женщинах. Новый план исследований был достаточно прост. Он введет здоровому человеку, никогда не болевшему оспой, жидкость из пузырька коровьей оспы. После того как этот человек поправится, Дженнер проведет ему вариоляцию натуральной оспы; и если тогда он не заболеет, это будет означать, что коровья оспа создала у него иммунитет против натуральной оспы [32]32
Saunders. Edward Jenner, the Cheltenham Years.
[Закрыть].
Дженнер не умел хранить секреты, поэтому нет сомнений, что он обсуждал предполагаемый эксперимент со многими людьми. А тем временем появлялись все новые клинические примеры того, как коровья оспа защищала людей от оспы натуральной, что конечно же повышало уверенность Дженнера в успехе предстоящего опыта. У коровьей оспы есть одна особенность – она может на несколько лет полностью исчезнуть, а потом появиться вновь. Поэтому Дженнер понимал, что в широких масштабах его схема будет работать длительное время лишь в том случае, если ему удастся передавать коровью оспу от человека человеку. Ему предстояло тщательно подобрать кандидатуру для проведения опыта, чтобы в случае неудачи родственники не развернули общественную кампанию. Его выбор пал на восьмилетнего Джеймса Фиппса, сына бездомного, работавшего у Дженнеров по найму. Донором стала дочь богатого фермера Сара Нелмес; в царапину на ее руке попала инфекция, когда она доила корову по кличке Цветок, больную коровьей оспой [33]33
W. R. Le Fanu, A Bio-Bibliography of Edward Jenner, 1749–1823(London: Harvey and Blythe, 1951).
[Закрыть]. Эта стадия эксперимента не вызывала у Дженнера никаких опасений. В конце концов, коровья оспа у людей протекала легко, и еще никто от нее не умер.
Наконец настал судьбоносный день – 14 мая 1796 года. Дженнер сделал на левой руке Джеймса два надреза, каждый длиной чуть более сантиметра. Затем, обмакнув кончик ланцета в жидкость, полученную из пузырьков коровьей оспы на руке Сары, он ввел эту жидкость в оба разреза. Через восемь дней у мальчика появились пустулы, напоминавшие те, что возникают при коровьей оспе. В течение двух дней у Джеймса была повышенная температура, а затем, 1 июля, Дженнер подверг Джеймса вариоляции. Все с волнением ожидали, что у мальчика проявятся симптомы оспы, но, как и предсказывал Дженнер, у испытуемого не отмечалось ни малейших признаков заболевания. Впервые в истории Дженнеру удалось безоговорочно доказать, что прививка коровьей оспы – заболевания, протекающего у людей в очень легкой форме, – защищает здорового человека от натуральной оспы и что никаких проблем с передачей коровьей оспы от человека человеку не существует.
Наконец искоренение оспы на нашей планете стало возможным, хотя для окончательного решения этой проблемы потребовалось еще два столетия. Интересно, как отреагировала бы леди Монтегю, узнав, что вакцинация коровьей оспой обеспечивает защиту от натуральной. Мы полагаем, что она испытывала бы гордость – ведь именно благодаря ей вариоляция вошла в медицинскую практику в Англии, а открытие Дженнера в значительной степени основывалось на том факте, что прививка коровьей оспы не позволяла вариоляции вызывать характерную для нее оспенную реакцию!
Конечно, проведенный эксперимент оказался удачным и впечатляющим, но Дженнер понимал, что теперь ему предстояло упрочить свою победу над оспой, этим страшным убийцей, унесшим в могилу миллионы людей. И он продолжил свои опыты. Дженнер предусмотрительно взял жидкость из безобидных пустул, развившихся на руке Джеймса после прививки коровьей оспы. Второй группе больных Дженнер проводил прививки каплями жидкости из пустул Джеймса; когда у этих больных развились пустулы коровьей оспы, он взял жидкость и из них, а потом использовал ее для вакцинации третьей группы больных, и так далее. Таким образом, ему удалось вакцинировать восемь детей в возрасте от 11 месяцев до 8 лет. Позже двум была сделана вариоляция, давшая отрицательные результаты. Еще одному ребенку сделали вариоляцию без предшествующей прививки коровьей оспы, и у малыша развилась оспоподобная реакция, что указывало на адекватность материала, использованного при всех вариоляциях. Реакция на прививку коровьей оспы развилась у семи из восьми детей (заметим, все они были детьми наемных рабочих или прислуги).
Дженнер настолько уверовал в силу прививки коровьей оспы, что включил в группу испытуемых своего сына Роберта. По иронии судьбы, именно Роберт оказался единственным из восьми детей, у кого прививка не дала результатов. А вскоре в стране началась очередная эпидемия оспы, и Дженнер сделал то, что сделал бы на его месте любой отец – провел вариоляцию собственному сыну.
Весь июль и август Дженнер лихорадочно работал над статьей о своем эксперименте. Воспользовавшись поездкой в Лондон, он лично передал эту статью сэру Джозефу Бэнксу, президенту Королевского общества, для публикации в журнале «Philosophical Transactions». Дженнер не сомневался, что статья будет напечатана. Сэр Джозеф с величайшим уважением относился к Дженнеру, ведь именно для него Дженнер в свое время составил каталог тысяч растений, собранных капитаном Куком. И именно по просьбе сэра Джозефа Дженнер провел тщательный эксперимент, в ходе которого доказал, что навоз является лучшим удобрением для растений, чем человеческая кровь. Однако, хотя два рецензента настоятельно рекомендовали статью в печать, сэр Джозеф единолично принял решение отклонить ее. Он заявил, что необходимо описать больше случаев и что Дженнеру не следовало бы рисковать своей репутацией, представляя научному обществу информацию, столь противоречащую общепринятым воззрениям.
Дженнер понял, что для убедительного доказательства своей правоты ему необходимо повторить опыт еще хотя бы на нескольких людях. Увы, к счастью или к несчастью, в следующие два года случаев коровьей оспы не наблюдалось. Однако Дженнер не успокоился. Он подготовил новую статью, причем написал ее в нескольких экземплярах, и раздал пяти своим самым верным друзьям с просьбой подсказать, не нуждается ли текст в каких-то изменениях. Сформированная таким образом редакционная коллегия de facto собралась 1 марта 1797 года и высказала автору свои предложения, одно из которых состояло в том, что Дженнер должен опубликовать статью частным образом. Он так и сделал – поехал в Лондон и обо всем договорился.
Когда Дженнеру удалось накопить еще несколько случаев, он снова отправился в Лондон и принялся исступленно вносить добавления в рукопись [34]34
E. Jenner, An Inquiry into the Cause and Effects of Variolae Vaccinae, a Disease Discovered in Some of the Western Counties of England, particularly Gloucestershire, and Known by the Name of Cowpox(London: Sampson Low, 1798).
[Закрыть]. Дженнер посвятил получившийся семидесятипятистраничный труд другу детства Калебу Парри. И вот наконец его книга вышла в свет. Тогда, в 1798 году, ее продавали за шиллинг; сегодня цена одного экземпляра достигает 25 тысяч долларов. (Книга Дженнера действительностоит этих денег, и не потому, что стала библиографической редкостью, хотя это и так, – дело в том, что ее публикация ознаменовала рождение единственного метода, придуманного к настоящему времени наукой, чтобы предупредитьразвитие инфекционных болезней – будь то бешенство, бубонная чума или полиомиелит. И может быть, следующий на очереди СПИД?)
Основная идея, изложенная Дженнером в его небольшой книге, состояла в том, что коровья оспа способна обеспечить защиту от оспы натуральной. В отличие от вариоляции, вакцинация коровьей оспой была безопасной. Коровья оспа не убила и не изуродовала ни одного человека. Кроме того, иногда оспа, переданная путем вариоляции, оказывалась заразной, тогда как коровья оспа, проявлявшаяся у человека после введения ему жидкости из пузырьков, протекала очень легко и никогда не была заразной.
Далеко опередив свое время, Дженнер высказал предположение, что возбудителем коровьей оспы является «вирус» – судя по всему, это слово он употребил не в современном его значении, а просто как своего рода описание принципа распространения инфекции. Для этой цели он взял латинское слово, использовавшееся в английском языке примерно с 1590 года для обозначения ядов.
В книге Дженнер подробно описал всю процедуру прививки. Его методика была настолько эффективной, что на протяжении еще двух веков ее считали стандартной. Он также указал, что его работа основана частично на клинической практике, частично на эксперименте, а частично – на гипотезе. Наконец, он пообещал продолжать свои исследования, потому что, по его твердому убеждению, это принесет благо всему человечеству. Кстати, имя леди Мэри Уортли Монтегю Дженнер в своем труде не упоминул ни разу.
Победа над оспой принесла Дженнеру славу, кроме того, у него появился шанс стать богатым человеком. Но деньги этого доктора не интересовали. Когда его друг Генри Клайн, возглавлявший хирургическое отделение в больнице Святого Фомы, где уже начали делать прививки, предложил ему сто тысяч фунтов в год за то, чтобы тот перенес свою практику в Лондон, Дженнер отказался – в письме Клайну он написал, что средств на жизнь ему хватает и что он поклялся никогда не предпринимать попыток обогатиться за счет своих открытий.
Вскоре Дженнер понял, что чистую вакцину коровьей оспы трудно не только получать, но и хранить или транспортировать. Хотя в то время еще не была открыта связь между бактериями и инфекцией, он указывал на опасность использования несвежего материала, а впоследствии выяснил, что жидкость из пузырьков коровьей оспы лучше всего брать от человека в интервале между пятым и восьмым днем заболевания. Жидкость, взятая раньше, оказывалась неэффективной; взятая же позже могла спровоцировать то, что сегодня мы называем вторичной бактериальной инфекцией.
За сравнительно короткий промежуток времени Дженнер издал еще две брошюры [35]35
E. Jenner, Further Observations on the Variolae Vaccinae or Cowpox(London: Sampson Low, 1799): и E. Jenner, A Continuation of the Facts and Observations Relative to Variolae Vaccinae or Cowpox(London: Sampson Low, 1800).
[Закрыть], одну из которых также посвятил Калебу Парри. Вскоре переводы его трудов появились в Европе. В 1800 году Джейн Остен писала, что присутствовала на званом ужине, где хозяева читали гостям брошюру Дженнера о коровьей оспе. Да, работами Дженнера теперь интересовались не только медики! Неудивительно, что к 1800 году о его опытах знал даже британский король. 7 марта 1800 года граф Беркли представил Дженнера монарху, который пожаловал ему разрешение выпустить второе издание An Inquiry into the Cause and Effects of Variolae Vaccinae(«Исследование воздействия и эффектов вакцины от оспы») – на сей раз с посвящением королю.
1803 год был отмечен достижением в этимологическом плане: на смену достаточно туманному словосочетанию «прививка коровьей оспы» пришло слово «вакцинация», производное от латинского «vaccinia», что означает «коровья оспа». Этот термин придумал хирург из английского города Плимут Ричард Даннинг, выполнивший множество вакцинаций.
После выхода в свет оригинального труда Дженнера терапевты и хирурги Лондона и Глочестершира начали активно вакцинировать своих пациентов, вскоре этот метод стали применять и в других областях Британской империи, а затем он триумфально прошествовал по странам Европы и Америки. В июле 1800 года был вакцинирован первый гражданин США – пятилетний Дэниел Уотерхаус, сын доктора Бенджамина Уотерхауса, профессора теоретической и практической физики в Гарвардском университете. Доктор Уотерхаус, став ярым сторонником вакцинации, сумел убедить президента Томаса Джефферсона в ее необходимости. За несколько лет в одном только Лондоне вакцинацию прошли несколько тысяч человек. Эстафету принял Генри Клайн. Казалось бы, все складывалось хорошо. Впрочем, нашлись два врача, Джордж Пирсон и Уильям Вудвилл, которые – по разным поводам – изрядно попортили нервы Дженнеру.
Пирсон опросил многочисленных врачей и хирургов, ознакомившихся с дженнеровским «Исследованием», и в ноябре 1798 года опубликовал результаты этого опроса под названием «Исследование, касающееся истории коровьей оспы, главным образом с точки зрения вытеснения или искоренения натуральной оспы». Все однозначно высказались в пользу вакцинации, и Пирсон выразил Дженнеру благодарность за вклад в открытие этой процедуры [36]36
Fisher, Edward Jenner.
[Закрыть].
Следующий шаг Пирсона немедленно привлек внимание Дженнера: он основал Институт прививок вакцины оспы. Дженнер узнал об этом, получив от Пирсона приглашение присутствовать на открытии и предложение стать одним из сотрудников института. Дженнер был возмущен: Пирсон явно хотел присвоить себе его заслуги! Дженнер отказался прийти на открытие и войти в состав сотрудников, если ему не предложат возглавить институт. Пирсон на это не согласился, и тогда Дженнеру пришлось прибегнуть к помощи ряда влиятельных людей, которые призвали к бойкоту института. Эта политическая возня занимала много времени и сильно отвлекала Дженнера от исследований, написания статей и общения с семьей.
Вудвилл – врач из больницы, где занимались лечением оспы, – в мае 1799 года написал брошюру «Отчет о серии прививок коровьей оспы с замечаниями и наблюдениями по поводу этой болезни, считающейся суррогатом натуральной оспы». Этот отчет, основанный на обширном опыте, подтверждал выводы Дженнера. Однако сразу после публикации у многих больных, вакцинированных Вудвиллом, появились высыпания на всем теле. Затем с той же проблемой у своих больных столкнулся Пирсон. Тогда Вудвилл выпустил новую брошюру, «Наблюдения по поводу коровьей оспы», где опровергал утверждение Дженнера о том, что после вакцинации сыпь появляется только на месте введения вакцины. В 1800 году Пирсон опубликовал статью аналогичного содержания в «Physical and Medical Journal».
Расстроенный этими двумя недоброжелательными работами Дженнер уверенно предположил, что причиной случившегося стало загрязнение вакцины коровьей оспы вакциной натуральной оспы. В доказательство своей точки зрения он даже послал Вудвиллу образцы чистой вакцины коровьей оспы.
Еще одним источником раздражения для Дженнера стал доктор Бенджамин Мозли – в 1799 году этот эскулап написал трактат, где отзывался о вакцинации как о «коровомании». Он высмеивал работу Дженнера и называл коровью оспу «lues bovita», то есть коровьим сифилисом. Развивая эту аналогию, Мозли высказывал предположение, что коровья оспа, подобно сифилису, может поражать мозг [37]37
G. Miller, ed., Letters of Edward Jenner and Other Documents Concerning the History of Vaccination from the Henry Barton Jacobs Collection in the William H. Welch Medical Library(Baltimore: John Hopkins University Press, 1983).
[Закрыть].
В статье другого врача, доктора медицины Уильяма Роули, утверждалось, что у одного ребенка через год после вакцинации развилась деформация лица по типу коровьей морды, а у другого началась парша (кожная болезнь, поражающая шерстистых и волосистых животных). Эта статья, автор которой полагал, что вакцинация может спровоцировать у людей болезни, характерные для животных, или просто превратить их в животных, сопровождалась страшными рисунками, изображавшими обоих детей. И уже в 1808 году доктор Ричард Риз выпустил «Практический словарь домашней медицины», где всячески осуждал вакцинацию и перечислял имена многих врачей, разделявших его точку зрения.
Конечно, у Дженнера были не только враги, но и сторонники. Одним из самых преданных его последователей стал хирург больницы Святого Фомы Джон Ринг. 19 июля 1800 года Ринг поместил в газете «Морнинг геральд» рекламу вакцинации, подписанную многими ведущими врачами и хирургами Лондона и занимавшую целую полосу; кроме того, он опубликовал множество статей, где оспаривал доводы противников вакцинации.
Противоречивые оценки вакцинации постепенно становились достоянием широкой общественности. Дженнер всегда говорил, что его ждет слава, пронизанная стрелами недоброжелательства. И вот его предчувствия оправдывались. Но, несмотря ни на что, Дженнер умудрялся сохранять спокойствие и уверенность в себе. Казалось, ему ничего не страшно, но иногда он признавался, что всегда готов к удару и даже к близким друзьям предпочитает не поворачиваться спиной.
Но особенно он переживал из-за того, что не мог уделять достаточно времени жене и детям. Оставшись сиротой в пять лет, он прекрасно понимал, как важно для маленького человека семейное тепло и домашний уют, любовь и внимание родителей. Частые поездки в Лондон, исследования, написание статей и различные политические акции – все это мешало не только общению с детьми, но и его частной практике. А вскоре он даже купил себе дом в Лондоне, так как ему приходилось проводить в столице по нескольку месяцев в году.
Прием пациентов теперь приносил Дженнеру очень мало денег. Ситуация становилась по-настоящему серьезной: сумма его долгов превысила 12 тысяч фунтов – это была по тем временам огромная цифра. Теперь Дженнер понял, как ошибся, сказав Клайну, что не нуждается в деньгах. Чтобы поправить дела, он решил открыть кабинет в Лондоне. Однако, к его разочарованию, большинство потенциальных пациентов быстро поняли, что вакцинация – довольно простая процедура, которую прекрасно может провести их привычный врач или хирург, и идея с практикой провалилась.
Тогда Дженнер и его сторонники решили обратиться с петицией в британский парламент и попросить его членов выделить Дженнеру вознаграждение для компенсации расходов, которые он понес, разрабатывая метод вакцинации. В то время как друзья Дженнера прилагали все усилия, дабы добиться положительного ответа, ему самому пришлось вернуться в Беркли. Причиной стала тяжелая болезнь жены. Миссис Дженнер страдала от туберкулеза, на этой почве у нее развилась депрессия, и в поисках помощи она обратилась к религии. Один из друзей даже предупредил Дженнера, что она хочет сделать обоих сыновей священниками. Счастливая супружеская жизнь осталась в прошлом, в доме Дженнеров начались ссоры: Кэтрин решительно осуждала идею обращения в парламент. Она говорила, что мужу следует придерживаться прежнего решения и жить на собственные доходы, которых, по ее мнению, им вполне хватало.
Палата общин приняла петицию, король дал свое принципиальное согласие, и в течение месяца комитет палаты изучал обстоятельства дела. Подробно опросив самого Дженнера, члены комитета пригласили многочисленных его сторонников и противников. Интересно отметить, что одним из самых ярких сторонников Дженнера стал Томас Беддоуз из бристольского Пневматического института. Он убедился в эффективности вакцинации после того, как медицинская общественность Бристоля под впечатлением результатов работы Дженнера решила присудить ему премию.
Как и следовало ожидать, наиболее ярыми противниками вакцинации выступили Мозли и Пирсон. Пирсон настаивал на том, что он и Вудвилл вакцинировали больше людей, чем Дженнер, и что соответственно поддержку следует в первую очередь оказать им. Пирсон сознательно лгал: он заявил во всеуслышание, что именно они с Вудвиллом, а вовсе не Дженнер, установили безопасность вакцинации для грудных детей.
В конце концов палата согласилась выделить Дженнеру деньги; единственным спорным моментом оставалась сумма. Поступило несколько предложений: двадцать тысяч, пятнадцать тысяч (в обоих случаях это решило бы все финансовые проблемы Дженнера) или десять тысяч фунтов. После долгих дебатов 2 июня 1802 года палата единогласно утвердила размер выплаты – десять тысяч фунтов.
Коллеги и друзья Дженнера нашли способы выразить свое отношение к его достижениям. В 1802 году Физическое общество клиники Гай избрало его своим почетным членом. Общество военно-морских врачей наградило его за спасение множества человеческих жизней во время войны с Наполеоном, было создано Королевское Дженнеровское общество. Как следует из названия, Общество находилось под патронатом короля и королевы, королевские дети стали его вице-патронами, а всего в руководство Общества вошли пятьдесят самых влиятельных людей Великобритании. Общество издавало научные работы и оплачивало вакцинацию бедняков. На своем первом научном заседании, состоявшемся в 1803 году, Королевское Дженнеровское общество официально одобрило термин «вакцинация». А 11 августа 1803 года город Лондон провозгласил Дженнера своим почетным гражданином – свидетельство передали ему в золотой шкатулке стоимостью 105 фунтов стерлингов. Через месяц Королевское гуманитарное общество избрало Дженнера своим почетным членом.
К этому времени «старику» Дженнеру исполнилось пятьдесят пять лет. Его работа принесла ему всемирную славу, его таланты и статус как политика и общественного деятеля вызывали всеобщее восхищение, но при этом он оставался бедным, как церковная мышь (даже после получения денег от парламента его долги достигали двух тысяч фунтов стерлингов). В августе 1803 года он продал лондонский дом и вернулся в Челтенхем и Беркли, где восстановил свою практику и прожил последующие два года.
Несмотря на то, семья не вылезала из долгов, набожная госпожа Дженнер уделяла очень большое внимание местной бедноте и занималась благотворительностью, а ее супруг построил рядом со своим домом больницу, которую назвал «Храм вакцины», и делал там бесплатные прививки.
Нет никаких сомнений, что без постоянных личных усилий Дженнера и проявленных им в последующие годы блестящих качеств политика вакцинация не утвердилась бы в медицинской практике. Живя в Челтенхеме, он по-прежнему боролся за свое детище, с горечью отмечая упрочение позиций тех врачей, хирургов и фармацевтов, которые отвергали вакцинацию. Все меньше людей подвергались вакцинации, и все больше – вариоляции. В результате в 1805 году в Лондоне от оспы умерли более восьми тысяч человек. Дженнер неустанно писал письма в защиту вакцинации.
Новые неурядицы потребовали его возвращения в Лондон. Долги оставались не выплаченными, а в Англии того времени все должники попадали в тюрьму. Парламент отсрочил положенное вознаграждение, а когда оно было наконец выдано, то оказалось, что его обложили огромными налогами и вычетами. Чтобы свести концы с концами, Дженнеру пришлось прекратить вакцинацию бедняков, и он попросил одного из своих друзей взять на себя эту задачу. Затем возникла проблема, связанная с доктором Уокером из Королевского Дженнеровского общества. Дженнер посчитал, что должен разрешить ее, но это решение было неразумным – он оказался втянутым в серьезные неприятности.
Именно Дженнер в свое время предложил назначить Уокера ординатором, отвечающим за прививки в Королевском Дженнеровском обществе. Уокер работал в так называемом Сентрал-хаусе, где беднякам делали вакцинации бесплатно. Он был грубым и нелюбезным человеком. Малейшие ошибки больных выводили его из себя. Если мать клала одежду ребенка на его стол, он швырял ее на пол; если она случайно вставала на его пути, он отталкивал ее и ставил, словно расшалившегося ребенка, лицом в угол. Если мать, по его мнению, неразборчиво произносила свое имя, он заставлял ее повторять его по буквам, медленно и громко, десять раз подряд, чтобы тем самым преподать ей урок; а если после всего этого напуганная женщина порывалась уйти, он загораживал дверь – и все это сопровождалось крайне язвительными замечаниями.