Текст книги "Десять величайших открытий в истории медицины"
Автор книги: Мейер Фридман
Соавторы: Джеральд Фридланд
Жанр:
Научпоп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Хсу изучал клетки мыши, морской свинки, крысы, собаки и аномальной опухоли человека – но, как ни удивительно, не исследовал здоровые человеческие клетки. Спустя несколько лет Дж. X. Тио и А. Леван использовали методику Хсу для изучения клеток человека и обнаружили, что хромосом должно быть не сорок восемь, а сорок шесть [105]105
J. H. Tjio and A. Levan, « The Chromosome Number of Man»,Hereditas, 42 (1956):1–6.
[Закрыть].
Методика Хсу помогла выявить целый ряд проблем, связанных с хромосомами: выяснилось, что у человека может быть слишком много или слишком мало хромосом, могут иметься аномальные хромосомы (одним из следствия этого открытия стало развитие генетического консультирования). Эта методика позволяла специалистам, выращивавшим клеточные культуры, определять, нормальными или аномальными были изучаемые ими клетки, и проверять, правильно ли растут клетки с течением времени.
В 1958 году Ричард Хэм из Университета Колорадо заинтересовался средой для выращивания культур. Каждый исследователь в этой сфере использовал специфическую клеточную линию. Хэм, как и многие другие, обратил внимание на то, что среды, применявшиеся для поддержания уже имеющихся клеточных линий, не очень способствовали развитию здоровых клеток, и стал искать среду, которая могла быподдержать их рост [106]106
R. G. Ham, «Survival and Growth Requirements of Nontransformed Cells», Handbook of Experimental Pharmacology,57 (1981): 11–88.
[Закрыть]. В результате он придумал несколько сред, которые до сих пор применяются и даже носят его имя. В 1976 году в лаборатории Хэма появилась способная аспирантка Донна Пил, выпускница Стэнфордского университета. Пил заметила, что клетки человеческого эпителия плохо растут в существующих средах. Ее внимание привлекли кератиноциты, одна из разновидностей клеток кожи, и она решила разработать питательную среду для эпиталиальных клеток на их основе. Ей удалось убрать все ранее использовавшиеся компоненты среды, за исключением очень малого количества диализированного протеина зародышевой сыворотки коровы. Уже после ухода из лаборатории Хэма Пил смогла избавиться и от последней сыворотки. Таким образом, Хэм и Пил разработали первую полностью синтетическую, полностью поддающуюся химическому контролю среду для выращивания клеток эпителия. Хэм признал, что работа Пил внесла огромный вклад в методику выращивания эпиталиальных клеток, а поскольку большая часть злокачественных образований именно эпиталиального происхождения, она существенно облегчила и исследования рака.
Мы уже писали о том, как обрадовался бы торговец мануфактурой из Делфта Антони ван Левенгук, узнав, что через два века после того, как он открыл существование бактерий, Роберт Кох выяснил, какая из них является причиной туберкулеза. В отличие от Левенгука, Росс Гаррисон имел возможность испытать подлинное удовлетворение, узнав, что его небольшая статья, написанная в 1907 году, легла в основу одного из величайших триумфов медицины: успешного выращивания культуры вируса страшнейшего врага рода человеческого – полиомиелита.
Задолго до того, как Гаррисон придумал способ выращивать культуры тканей, медики стали применять вакцины, изготовленные на основе вирусов, чтобы предупреждать развитие заболеваний, которые вызывались этими вирусами. Мы уже описывали вакцину из материала коровьей оспы, введение которой помогло искоренить натуральную оспу. Мы писали и о том, как Пастер применял ослабленный вирус бешенства, чтобы предотвратить развитие смертельного бешенства у людей. Почему же тогда врачи так долго наблюдали за тем, как бульбарный полиомиелит убивает или калечит сотни тысяч детей и молодых людей, и ничем не могли им помочь? Ответ очень прост: медицина долго не находила надежного способа выращивать вирус, вызывающий эту болезнь (полиовирус), ведь он, как и все остальные вирусы, может существовать и размножаться только в живых клетках.
Но вот в 1936 году появилось сообщение американского вирусолога Альберта Сэбина и его коллег – ученые заявили, что им удалось вырастить вирус полиомиелита [107]107
A. B. Sabin and. P. K. Olitsky, «Cultivation of Poliomyelitis Virus in vitro in Human Embryonic Nervous Tissue», Proceedings of the Society of Experimental Biology,34 (1936):357–359.
[Закрыть]. Сегодня у нас есть основания сомневаться в том, что это был живой вирус. Он был явно лишен способности к размножению, а без этого невозможно получить достаточно вирусного материала для производства вакцины. В любом случае Сэбин больше не занимался этими исследованиями, зато везде и всюду он с присущим ему апломбом вещал, что полиовирусы никогда не удастся вырастить в культуре тканей.
Эти его заявления не обескуражили другого американского ученого – Джона Эндерса. В 1930 году он получил докторскую степень в Гарварде, в этом же университете он проработал всю свою жизнь. В 1939 году Эндерс приступил к работе над вирусами, а восемь лет спустя его пригласили возглавить лабораторию инфекционных болезней в Бостонской детской больнице, тесно связанной с Гарвардом. Еще через два года он вместе с двумя коллегами, T. X. Уэллером и Ф. К. Роббинсом огласил смертный приговор полиомиелиту – им удалось найти способ выращивать смертоносный вирус в культуре тканей [108]108
J. F. Enders, T. H. Weller, and F. C. Robbins, «Cultivation of the Lansing Strain of Poliomyelitis Virus in Cultures of Various Human Embryonic Tissues», Science109 (1949):85–87.
[Закрыть].
Эндерс и его коллеги сумели размножить полиовирус в клеточной ткани, причем не только в нервной, но и в мышечной, а также в ткани кишечника. Это открытие имело огромное значение, потому что позже было доказано, что вирус, выращенный не в нервной ткани, теряет губительную для человека силу, но сохраняет все качества, необходимые для приготовления вакцины.
Две страницы первой, ставшей исторической, статьи о полиовирусе, написанной Эндерсом и его коллегами, привели в восторг почти восьмидесятилетнего Росса Гаррисона. Спустя сорок лет после его монументального открытия, именно благодаря ему, будет создана вакцина, способная предотвратить эпидемии таких страшных вирусных заболеваний, как полиомиелит, корь, паротит, коклюш и ветряная оспа! В 1953 году группа Джонаса Солка сообщила о защитных свойствах вакцины, состоящей из частиц инактивированного вируса полиомиелита, полученных путем выращивания в культуре тканей по методу, изобретенному четырьмя годами ранее Эндерсом и его коллегами [109]109
Jonas E. Salk and associates, «Studies in Human Subjects on Active Immunization against Poliomyelitis. A. Preliminary Report of Experiments in Progress », Journal of the American Medical Association,151(1953):1081–1098.
[Закрыть]. В 1960 году был получен патент на вакцину Сэбина, состоящую из живого, но инактивированного вируса. Не исключено, что благодаря этим двум вакцинам к 2010 году полиомиелит исчезнет с лица нашей планеты [110]110
В 2010 году в Таджикистане возникла вспышка полиомиелита, по-видимому, вызванная недостатками в политике иммунизации (вакцинации) детей. Эпидемия была остановлена благодаря усилиям правительства страны и всего международного сообщества. (Примеч. ред.)
[Закрыть].
В 1954 году, когда Эндерс, Уэллер и Роббинс получили Нобелевскую премию по физиологии и медицине за «открытие способности вируса полиомиелита расти в культурах различных типов тканей», Гаррисон был еще жив. Идея включить в число номинированных на премию двух молодых коллег (к моменту открытия Уэллер и Роббинс были всего лишь докторантами) принадлежала Эндерсу – будучи истинным джентльменом, он настоял на том, чтобы их заслуги были признаны наряду с его собственными. Гаррисон, дважды выдвигавшийся на Нобелевскую премию, был счастлив, что ее присудили Эндерсу и его сотрудникам. И не было в ученом мире человека, понимавшего лучше Гаррисона, что первым шагом к этому великому триумфу науки стал описанный им в далеком 1907 году рост живого нервного волокна в лимфе лягушки!
Глава 8
Николай Аничков и холестерин
Николай Аничков
(1885–1964)
Спросите любого зоолога или эпидемиолога, какое животное убило и убивает до сих пор больше всего людей, и без всякого сомнения вам ответят: «Кобра». Несмотря на множество антитоксических средств, жертвами этой змеи ежегодно становятся от пяти до десяти тысяч жителей Индии. Герпетологи считают наиболее опасной не относительно длинную (10–15 футов), а короткую (5 футов) индийскую очковую кобру. Эта змея в темноте проникает в дома в поисках мышей и крыс и при случайной встрече с ничего не подозревающим человеком вонзает в него свои смертельные зубы.
Специалисты ошибаются. На протяжении тысяч лет самым страшным врагом человечества была и остается безопасная с виду курица. Она убивает не клыками и не когтями, у нее совсем другое орудие убийства. Дело в том, что в желтке куриного яйца содержится в десять раз больше холестерина [111]111
Холестерин – воскообразное жирорастворимое вещество, циклический спирт класса стероидов. Холестерин присутствует во всех тканях живых организмов и входит в состав клеточных мембран, являясь частью растворимых липопротеинов. (Примеч. ред.)
[Закрыть], чем в таком же по весу куске говядины, свинины, рыбы или даже куриного мяса. Другого органа или ткани (за исключением мозга) с подобным содержанием этой смертельной субстанции просто не существует.
При этом, в отличие от мозга, который люди в цивилизованном мире употребляют в пищу относительно редко, яичные желтки присутствуют в наших супах, соусах, выпечке, хлебе, макаронных изделиях, мороженом и даже в наших напитках (вспомните о различных молочных коктейлях и гоголь-моголях). Даже лишившись правой руки, современный повар все равно сможет стряпать изысканные блюда; если ему не удастся самостоятельно отделить желтки от белков, он воспользуется специальными заготовками (конечно, скрепя сердце).
В этой главе мы расскажем о том, как изучение куриного желтка привело к тому, что холестерин был признан смертельно опасным. Мы также попытаемся объяснить, почему это открытие, сделанное более восьмидесяти лет назад, до сих пор не до конца признано некоторыми учеными.
Миллионы людей, живших на Земле в разные времена, умирали от артериосклероза – болезни, приводившей к закупорке коронарных, мозговых или висцеральных артерий, однако на протяжении столетий эта болезнь не привлекала особого внимания ученых. Даже когда в 1799 году великий английский врач Калеб Парри опубликовал свои данные о том, что закупорка венечных артерий приводит к развитию стенокардии, его результаты не вызвали большого интереса [112]112
С. Н. Parry, An Inquiry into the Symptoms and Causes of the Syncope Anginosa, Commonly Called Angina Pectoris(London: R. Cruttwell, 1799).
[Закрыть].
В XIX веке интерес к проблеме артериосклероза вырос, но проведению настоящих исследований мешали противоречия по поводу причины заболевания. Первая, преобладавшая точка зрения заключалась в том, что артериосклероз представляет собой просто одно из проявлений процесса старения, а вовсе не является заболеванием. Согласно второй точке зрения, сторонником которой был один из лучших патологоанатомов XIX века немец Рудольф Вирхов, артериосклероз, безусловно, отдельное заболевание, но причина его в каком-то серьезном нарушении метаболизма в самой артерии [113]113
R. Virchow, Phlogose und Thrombose in Gefass-system(Berlin: Gesammelte Abhand lungen für Wissenschaftlichen Medizin, 1856).
[Закрыть]. Третья точка зрения, которую ревностно отстаивал австрийский патологоанатом Карл Рокитанский, состояла в том, что процесс артериосклероза является следствием прилипания к стенкам артерии сгустков, постепенно превращающихся в типичные артериосклеротические бляшки [114]114
K. Rokitansky, «Über einiger der wichtigsten Krankheiten der Arterien», Akademie der WissenschaftWien 4 (1862):1.
[Закрыть].
Приверженцы каждой из трех противоречащих друг другу теорий настолько не сомневались в своей правоте, что даже не пытались решить проблему экспериментально, путем воспроизведения болезни у животных. Разглядывая пораженные артериосклерозом сосуды как невооруженным взглядом, так и под микроскопом, в увиденной картинке каждый находил подтверждение собственным теориям.
Помимо споров о причине артериосклероза, существовали и разногласия по поводу того, какой именно слой артерии в первую очередь поражается патологическим процессом. Одни полагали, что процесс начинается во внутреннем, выстилающем слое, так называемой интиме артерии, а другие настаивали на том, что первым поражается средний, мышечный, слой. А были и такие патологоанатомы, которые утверждали, что процесс артериосклероза начинается с внешнего слоя, или адвентиции, артерии.
Первый по-настоящему крупный шаг в изучении проблемы сделал немецкий патологоанатом Ф. Маршан, в 1904 году предложивший для описания нарушения, которое, как он твердо верил, начинается с внутреннего слоя артерии, термин «атеросклероз» [115]115
F. Marchand, «Über Atherosclerosis», Verhandlungen der Kongresse für lnnere Medizin, 21 Kongresse, 1904.
[Закрыть]. Тем самым Маршан провел дифференциацию между этим поражением и прочими, начинающимися с других слоев артерии. Первое предположение о возможном участии холестерина в патогенезе заболевания появилось после того, как в 1910 году другой немецкий ученый (и будущий нобелевский лауреат) А. Виндаус сообщил, что в местах атероматозных поражений содержится в шесть раз больше свободного холестерина, чем в нормальной стенке артерии, а этерифицированного холестерина – в двадцать раз больше [116]116
A. Windaus, «Über der Gehalt normaler und atheromatoser Aorten an Cholesterol und Cholesterinester», Zeitschrift für Physiologische Chemie,67 (1910):174.
[Закрыть].
Хотя ретроспективно мы можем признать важность этих двух исследований, ни одно из них не привело к выявлению основной причины атеросклероза – ее нашла маленькая группа молодых русских ученых, сосредоточивших свои усилия на изучении такого внешне безобидного объекта, как куриное яйцо. Лидером этой группы стал замечательный ученый Николай Аничков.
Николай Аничков родился в Санкт-Петербурге 3 ноября 1885 года. Его отец принадлежал к древнему и знатному роду. Первый Аничков попал на Русь с Золотой Ордой; известно, что он принял крещение в 1301 году. Прадед ученого в 1746 году получил дворянство; в XIX веке большинство Аничковых-мужчин были офицерами. Отец Николая, однако, нарушил эту традицию – пошел по гражданской линии, стал товарищем министра просвещения, позже сенатором и действительным тайным советником. Его жена, мать Николая Аничкова, была дочерью крупного деятеля Русской церкви Иосифа Васильева, построившего православный собор Александра Невского на улице Дарю в Париже. Это была достойная во всех отношениях женщина – преданная жена и прекрасная мать.
В 1903 году Николай Аничков, рано обнаруживший незаурядные способности, блестяще окончил гимназию – с золотой медалью. Сразу после этого его приняли в Императорскую военно-медицинскую академию в Санкт-Петербурге – старейшее и самое престижное медицинское учебное заведение в тогдашней России. Учась в академии, он углублял свои знания, одновременно работая в отделении патологической анатомии. В 1912 году он получил докторскую степень.
Огромной удачей для Аничкова стало то, что в 1908 году в академии проводил свои эксперименты врач А. И. Игнатовский, пытавшийся впервые в истории вызвать атеросклероз у подопытных животных. С этой целью он кормил кроликов смесью яиц и молока. Можно представить себе радость ученого, когда через несколько недель такой диеты он обнаружил в аортах кроликов такие же серовато-белые бляшки, какие наблюдались у людей. Ему впервые удалось экспериментальным путем воспроизвести атеросклеротические бляшки.
Игнатовский ошибочно полагал, что спровоцированный им атеросклероз развивался под действием протеинов, содержавшихся в молоке и яйцах. Он опубликовал свои выводы [117]117
A. I. Ignatowski, «Über die Wirkung der tiershen Einwesses auf der Aorta», Virchows Archiv für Pathologische Anatomie,198 (1909):248.
[Закрыть], но по каким-то причинам не продолжил опыты.
Аничков и его подчиненные в отделении патологической анатомии заинтересовались результатами Игнатовского. Один из молодых сотрудников, Н. В. Стуккей, вероятно, по предложению Аничкова, повторил опыт Игнатовского – однако он разделил кроликов на три группы, получавшие разные диеты. Первая группа получала к корму добавки в виде жидкой вытяжки из мяса, вторая – яичные белки, а третья – желтки. Стуккей обнаружил, что атеросклеротические бляшки развивались только в аортах кроликов, получавших желтки. Этот факт ясно свидетельствовал о том, что причиной атеросклероза была вовсе не богатая белками пища, как полагал Игнатовский. Судя по всему, развитие одной из самых коварных болезней человека зависело от какого-то вредоносного вещества, содержавшегося в яичном желтке [118]118
Н. В. Стуккей, «Об изменениях в аорте кроликов под влиянием обогащенной животной пищи», инаугурационная диссертация, Санкт-Петербург, 1910.
[Закрыть].
«Необходимо определить, какой компонент желтка потенциально способен привести к развитию заболевания» – так, наверное, подумал молодой Аничков, потому что, ознакомившись с выводами Стуккея, он сразу решил продолжить опыты по скармливанию желтков кроликам, а затем провести анализ атеросклеротических бляшек на предмет выявления в них повышенной концентрации какой-либо химической субстанции.
Поскольку сам Аничков в это время заканчивал свою докторскую диссертацию, посвященной воспалительным заболеваниям миокарда, работы по кормлению кроликов желтками и изучению развивавшихся в аорте атеросклеротических бляшек выполнял, под его руководством, другой ученый – С. Халатов. Обследуя кроликов, питавшихся желтками, он выявил интересный феномен. В их бляшках обнаруживалось великое множество капелек, схожих с жировыми (липидными) и обладавших определенными оптическими свойствами. Такие же липидные капельки в изобилии присутствовали и в печени подопытных кроликов [119]119
S. Chalatov, «Über der Verhalten der Leber gegenuber den verschiedenen Arten von Speisfett», Virchows Archiv(1912):267.
[Закрыть].
И Халатов, и его наставник Аничков прекрасно знали, что эти физические свойства присущи холестерину; они также знали, что этими же свойствами обладает и другая химическая субстанция – фосфолипид. Более того, нельзя было исключить вероятность того, что липидные капельки появлялись вследствие разрушения стенки аорты или печени.
Видимо, получив эти результаты, Аничков и Халатов пришли к выводу, что ответственность за развитие атеросклероза у кроликов, получавших яичные желтки, несет содержащийся в желтках холестерин. На этом основании они стали давать кроликам пищевую добавку, состоявшую из чистого холестерина, а через несколько недель умертвили кроликов и исследовали их артерии. То, что увидели и описали эти два врача в 1913 году, стало одним из десяти величайших открытий медицины: русские ученые обнаружили, что холестерин не просто вреден для здоровья, а является главным фактором в развитии атеросклероза [120]120
N. Anichkov and S. Chalatov, «Über experimentelle Cholesterinsteatose: Ihre Bedeutung für die Enstehung einiger pathologischer Processen», Centrablatt für Allgemeine Pathologie und Pathohgische Anatomie 1(1913):1.
[Закрыть].
За открытия атерогенных свойств холестерина, поглощаемого с пищей, Аничков получил в качестве вознаграждения возможность стажировки за рубежом. Он уехал в Германию и поступил на работу в лабораторию Людвига Ашоффа, считавшегося в то время самым выдающимся немецким патологоанатомом. А через четырнадцать месяцев началась Первая мировая война; Аничкову, как подданному Российской империи, грозило тюремное заключение. Но тут помог сам Ашофф – благодаря ему Аничков сумел уехать в Швейцарию, а затем вернуться в Санкт-Петербург, и в 1914 году он приступил к работе на факультете Военно-медицинской академии. В 1916 году Аничков ушел на фронт – работал старшим врачом военно-санитарного поезда. В 1917 году он вступил в большевистскую партию и до конца оставался убежденным коммунистом.
В 1920 году его назначили руководителем отдела общей патологии Института экспериментальной медицины в Санкт-Петербурге, и этот пост он занимал до последних дней своей жизни. Он принимал участие во многих медицинских исследованиях, включая продолжавшиеся в течение двадцати лет исследования инфекционных болезней, заживления ран и ретикулоэндотелиальной системы. В 1939 году он был избран в Академию наук СССР, самое влиятельное научное общество страны.
В 1941 году он вместе со всем коллективом Военно-медицинской академии был эвакуирован из Ленинграда в безопасный Самарканд, где находился до окончания войны. В 1945 году он стал генерал-лейтенантом, то есть получил самое высокое воинское звание, доступное для врача.
Вернувшись в 1945 году в Ленинград, Аничков снова возглавил отдел общей патологии в академическом институте. В России он был признанным авторитетом в патологоанатомии, и эта репутация была основана не только на исследованиях холестерина. Аничков внес огромный вклад в патологическую анатомию, в частности в изучение особых клеток, обнаруживаемых главным образом в капиллярах печени и селезенки и чья роль не выяснена до конца и по сей день. Выдающийся русский ученый умер в 1964 году – инфаркт миокарда.
Следует подчеркнуть, что ни участие в Первой и Второй мировых войнах, ни активная политическая деятельность под эгидой коммунистической партии, ни проведение различных научных исследований, которые ему приходилось возглавлять в качестве заведующего отделом патологии, не заставили его забыть о сделанном им в 1912 году открытии, согласно которому холестерин, поглощенный с пищей, вызывал атеросклероз у кроликов (и морских свинок). В период между двумя войнами ему удалось продолжить исследование по этой проблеме.
В 1924 году Аничков несколько изменил свое первоначальное мнение и предложил так называемую комбинационную теорию этиологии атеросклероза. Аничков допускал, что холестерин, поступающий в организм человека с пищей, является не единственной причиной атеросклероза. Он подчеркивал, что по крайней мере у 10 % кроликов, поглощавших большое количество холестерина, так и не развился атеросклероз и не отмечалось повышения уровня холестерина в крови (т. е. не развивалась гиперхолестеринемия). Этот факт навел Аничкова на мысль о том, что одного лишь пищевого холестерина недостаточно, чтобы вызывать атеросклероз – у кроликов должна еще развиться гиперхолестеринемия.
Он допускал также, что и у людей атеросклеротический процесс может усугубляться под влиянием повышенного давления (гипертонии) и воспалительных процессов, поражающих непосредственно внутренний слой артерии. При этом Аничков настаивал на ключевой роли холестерина, поступающего с пищей.
Несмотря на многочисленные публикации в 1950-х годах, имя Аничкова оставалось относительно малоизвестным для европейских и американских ученых. Еще несколько десятилетий назад медицинское сообщество было плохо осведомлено об открытии, имеющем такое колоссальное значение. Даже в 1990-х годах находились исследователи, вовсе не убежденные в том, что яйца и другие богатые холестерином продукты представляют опасность для здоровья. И тому были основания. Во-первых, хотя Аничкову и удалось искусственно вызвать атеросклероз у кроликов и морских свинок путем обогащения их пищи холестерином, он не смог добиться развития изменений в артериях крыс, независимо от того, какое количество холестерина им скармливали. Здоровыми оставались и артерии собак, получавших пищу с высочайшим содержанием холестерина. Аничков объяснял эти исключения тем, что ни у одной крысы или собаки, поедавших богатый холестерином корм, не развивалась гиперхолестеринемия. Кроме того, он отмечал, что собаки и крысы всеядны, тогда как кролики и морские свинки по природе своей вегетарианцы. Конечно, это обстоятельство изначально заставило его задуматься над тем, применимы ли выводы, полученные на кроликах, к людям, таким же всеядным, как крысы и собаки. Если бы в 1912 году Аничкову удалось вызвать атеросклеротический процесс у крыс и собак, все сомнения относительно роли поглощаемого с пищей холестерина в развитии атеросклероза сразу бы отпали. Однако должно было пройти еще более тридцати лет, прежде чем А. Стейнер и Ф. Э. Кендалл показали, что при определенных условиях кормление собак большим количеством холестерина приводит к развитию гиперхолестеринемии и, как следствие, атеросклероза [121]121
A. Steiner and F. E. Kendall, «Atherosclerosis and Arteriosclerosis in Dogs following Ingestion of Cholesterol and Thiouracil», Archives of Pathology 42(1946):605.
[Закрыть]. Что касается крыс, то, независимо от того, сколько холестерина они съедают, вызвать у них гиперхолестеринемию или атеросклероз не удалось по сей день.
Второй причиной того, что открытие Аничкова не было признано и использовано в работе западными учеными, можно считать то обстоятельство, что ведущие ученые того времени не уделяли должного внимания проблемам этиологии или патогенеза аортального или коронарного атеросклероза. Электрокардиограмма стала широко применяться в клинической практике только в середине 1920-х годов; примерно тогда же стали чаще диагностировать сердечные приступы. Таким образом, хотя открытие Аничкова о роли холестерина в развитии атеросклероза и находило подтверждение в трудах отдельных исследователей, например К. Г. Бейли (1916) и Тимоти Лири (1935) [122]122
C. H. Bailey, «Atheroma and Other Lesions Produced in Rabbits by Cholesterol Feeding», Journal of Experimental Medicine23 (1961):69; and T. Leary, «Atherosclerosis, the Important Form of Arteriosclerosis, a Metabolic Disease», Journal of the American Medical Association105 (1935):495.
[Закрыть], в целом о нем мало кто знал. Разрешению ситуации никак не способствовало и то, что один из самых выдающихся врачей Америки, Сома Вейсс, вместе с нобелевским лауреатом Джорджем Майнотом написали статью, где оспаривали патогенетическую значимость пищевого холестерина [123]123
S. Weiss and G. R. Minot, «Nutrition in Relation to Arteriosclerosis», in E. V. Cowdry, ed., Arteriosclerosis: A Survey of the Problem,ist ed. (New York: Macmillan, 1933).
[Закрыть]. Тот факт, что авторы никогда не проводили соответствующих исследований, никого не волновал.
Можно найти и другие причины того, что открытие Аничкова оставалось непризнанным в течение сорока лет. Давным-давно лорд Байрон написал Гете, что тому повезло – потомкам будет легко выговаривать его имя. Вряд ли Байрон смог бы поздравить с тем же Аничкова. Люди, чьи имена и фамилии трудно произнести и написать без ошибки, редко остаются в памяти потомков, какими бы великими ни были их достижения. И, конечно, имеет значение и тот факт, что европейские и американские ученые не были знакомы с Аничковым, а медицинская школа, к которой он принадлежал, будучи одной из самых уважаемых в России, не относилась к числу научных центров, известных на Западе.
Кроме того, Аничков и его коллеги писали почти все свои работы на русском, а ученые других стран не владели этим языком. Единственными источниками сведений об открытии холестерина в американской литературе были написанная Аничковым глава в вышедшем в 1933 году первом издании книги Э. В. Каудри «Атеросклероз: обзор проблемы» и аналогичная глава во втором издании той же книги, увидевшем свет в 1967 году, через три года после смерти Аничкова.
Несмотря на то что на Западе работы Аничкова долгое время были неизвестны, уже в 1930–1940-х годах у многих ученых возникали подозрения относительно роли холестерина в заболеваниях сердечно-сосудистой системы. В 1930-х годах врачи стали замерять уровень холестерина в крови, и людям с его повышенным уровнем рекомендовали ограничить потребление продуктов, богатых холестерином, особенно яиц. Два открытия, сделанные в 1950-х годах, и опубликованная в то же время статья способствовали возрождению интереса к проблеме.
Первым из трех «прорывов» стала работа Джона Гофмана и его сотрудников, появившаяся в 1950 году в журнале «Science» [124]124
J. W. Gofman et al., «The Role of Lipids and Lipoproteins in Atherosclerosis», ScienceIII(1950):167.
[Закрыть]. Впервые в истории самый влиятельный научный журнал в США обратился к проблеме холестерина как субстанции, повреждающей артерии.
Прежде всего Гофман напомнил о приоритете Аничкова, открывшего, что кормление кроликов холестерином быстро приводит к развитию атеросклероза у этих животных. Использовав ту же методику, группа Гофмана подтвердила правильность выводов Аничкова: у их кроликов, получавших обогащенный холестерином корм, очень быстро появились признаки болезни. Однако американские ученые сделали то, чего не мог сделать Аничков в 1912 году: они разработали центрифугу, способную вращать препараты с невиданной ранее скоростью – 40 000 оборотов в минуту.
Когда эту фантастическую центрифугу применили для исследования сыворотки кроликов с гиперхолестеринемией, оказалось, что содержащийся в ней холестерин разделяется на два компонента. Первая фракция, которую исследователи назвали холестерином липопротеинов низкой плотности, всплывала на поверхность образцов сыворотки. Вторая холестеринсодержащая фракция, названная липопротеинами высокой плотности, оседала на дне.
По сути дела, фракции липопротеинов низкой и высокой плотности содержали одни и те же молекулы (холестерин, протеин, фосфолипид и триглицерид), однако во фракции с низкой плотностью было больше триглицерида и меньше протеина (что и приводило к снижению плотности), чем во фракции с высокой плотностью. Группа Гофмана обнаружила также, что, если в крови здоровых кроликов холестерин содержался почти исключительно в липопротеинах высокой плотности, большая часть холестерина в крови кроликов, получавших холестериновую диету и пораженных атеросклерозом, содержалась в комплексах липопротеинов низкой плотности.
Обнаружив холестерин липопротеинов низкой плотности у кроликов, выкормленных на холестериновой диете и приобретших в результате гиперхолестеринемию и атеросклероз, Гофман с сотрудниками с помощью своей замечательной центрифуги изучили сыворотку крови 104 мужчин, выживших после сердечного приступа (вызванного, разумеется, атеросклерозом коронарных артерий), и 94 здоровых мужчин. В сыворотке крови 101 из 104 больных коронарным атеросклерозом отмечалось большое содержание холестерина тех же самых липопротеинов низкой плотности, что и в крови кроликов, получавших в пищу холестерин и пораженных атеросклерозом. С другой стороны, в сыворотке здоровых молодых мужчин таких молекул почти не было. Аналогичные результаты были получены и при обследовании здоровых женщин и женщин, страдавших ишемической болезнью.
Кроме этого, группа Гофмана обнаружила, что, в то время как у мужчин с гиперхолестеринемией концентрация холестерина липопротеинов низкой плотности сильно повышается, те же молекулы могут обнаруживаться и в крови мужчин с нормальным содержанием общего холестерина. Исследователи предположили, что именно этим и объясняется тот факт, что у достаточно большого числа мужчин, перенесших инфаркт, содержание общегохолестерина в крови было нормальным или даже низким. Они допускали, что диета с повышенным содержанием холестерина может еще больше повысить содержание холестерина липопротеинов низкой плотности у тех людей, у которых он уже присутствует в крови.
Публикация данных Гофмана в буквальном смысле этого слова открыла врачам и обывателям глаза на опасность, связанную с пищевым холестерином. Использование технически сложного прибора, ультрацентрифуги, для изучения медицинской проблемы привлекло внимание средств массовой информации уже и потому, что это стало первым серьезным вкладом физики в медицину после того, как в 1895 году Рентген обнаружил свои Х-лучи.
К тому же установление факта, что атерогенным на первый взгляд является не холестерин как таковой, а его особый вид (холестерин липопротеинов низкой плотности), могло объяснить, почему сердечные приступы так часто развиваются у людей, у которых уровень общего холестерина в крови даже ниже принятой нормы.
Все эти данные, широко обсуждавшиеся в прессе, раздражали некоторых кардиологов старой школы. Признавая, что холестерин играет существенную роль в развитии ишемической болезни сердца, эти врачи тем не менее не принимали всерьез теорию вредоносности лишь какого-то одного типа холестерина. Группа Гофмана, агрессивно настаивавшая на том, что сердечное здоровье американской нации зависит именно от количества холестерина липопротеинов низкой плотности (а не общего холестерина) в крови, предложила провести эпидемиологическое исследование, в ходе которого следовало бы установить уровень общего холестерина и холестерина липопротеинов низкой плотности в крови тысяч американцев, не страдающих болезнями сердца. Затем в течение многих лет предполагалось наблюдать за этой большой группой людей, чтобы понять, какой именно показатель – общегохолестерина или холестерина липопротеинов низкой плотности – позволяет более точно предсказать сердечные заболевания, угрожающие в будущем кому-то из обследованных.
Были созданы различные национальные комитеты, предназначенные для наблюдения за этим широко разрекламированным исследованием. Для измерения фракции холестерина липопротеинов низкой плотности в крови всех участников эксперимента задействованы десятки поражающих воображение ультрацентрифуг. Язвительные замечания в адрес исследователей не заставили себя долго ждать, и группа Гофмана начала в открытую жаловаться на то, что среди людей, проводивших измерения, преобладали сторонники тех, кто полагал, что показатель общего холестерина имеет не меньшую, а то и большую прогностическую значимость, чем показатель уровня холестерина липопротеинов низкой плотности. Для проверки этих жалоб был даже создан специальный комитет во главе со знаменитым кардиологом Полом Дадли Уайтом из Гарвардского университета.