Текст книги "Король пепла"

Автор книги: Мэтью Гэбори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Я могу поделиться впечатлением? – выдохнул Разящий Дух.

– Давай.

– Мне кажется, что вот теперь ты их здорово разозлила…

Нерный смешок его хозяйки был заглушён поступью харонцев. Десять воинов вышли из строя и направились к ней.

– Феникс?

Она ничего не скрывала от сына. Мучаясь от собственной беспомощности, Януэль слабо проговорил:

– Он ускользает от меня, мать. Не жди от него ничего.

– Он от тебя ускользает?

– Да. Кто-то пытается связаться с ним.

– Кто?

– Не знаю.

Она прервала контакт. Десять властителей перешли в атаку.

Последовавшая схватка потрясла фундамент зала. Со времен войн Истоков под сводами королевской крепости не было подобного сражения. На старинные плиты текла черная кровь харонцев. Затем, по мере того как атаки продолжались, к ней присоединилась и более светлая кровь. Мать Волн теряла преимущество. Ее рука слабела, она уклонялась все менее удачно. Алебарды прочертили на ее теле глубокие раны, и ее выпады были направлены лишь на то, чтобы выиграть время и замедлить наступление конца.

Удар, нанесенный плашмя, лишил ее равновесия. Удар пришелся на затылок, и она полетела вперед, упала и попыталась подняться, но тут стальная перчатка схватила ее за шею и грубо приподняла над землей.

– Красавищ, – прошептал Разящий Дух, – честь служить тебе облегчит мою смерть.

Рука властелина все сильнее сжимала ее горло. Она поблагодарила меч Сапфира и подумала о Миропотоке, которому предстоит умереть вместе с ней.

ГЛАВА 16

Хадик вскоре вернулся в сопровождении мужчины с маленькими проницательными глазами. Мэл мгновенно проснулся и приподнялся.

– Он займется вашим другом, – успокоил его алхимик, представляя ему незнакомца. – Вы следуйте за мной.

Вместе они пробежали по улочкам Эль-Задина, где горожане все еще оплакивали своих близких и ужасались разрушениям. Они поднялись по ступенькам, ведущим в покосившийся дом с беленными известью стенами, с террасой и внутренним садом. Хадик вошел туда без разрешения, Мэл последовал за ним, и они проникли в большой зал, почти все стены которого были покрыты картами неба и земли, а также странными диаграммами. Другая часть комнаты была занята внушительной библиотекой. Потолком служил купол из кованого железа, под которым был возведен стеклянный свод с медными окнами.

Там, за столом, заваленным сотнями пергаментных свитков, сидели Фатум, два других муэдзина и Сильвиэль.

Мэл и Сильвиэль пожали друг другу руки.

– Где Коум? – поинтересовался пегасиец.

– Он ранен. Этот человек поместил его в надежное место и осмотрел его. Сейчас им занимается хирург.

Мэл окинул взглядом зал и заметил, что из соседних комнат доносятся шум шагов и звук разговоров. За этими стенами суетилась толпа слуг, словно муравьи в муравейнике.

– Что именно здесь готовится?

– Господин как раз собирался мне это объяснить.

Муэдзин по имени Асам снял свои очки и положил ладони на широкий лист бумаги, исчерченный геометрическими фигурами и вычислениями.

– Ликорнийский народ вот уже много столетий изучает звездные скопления, – начал он слегка дрожащим голосом. – Нам давно известно, что в них можно увидеть отражение волшебных потоков, как Волн, так и Темных Троп. Мы создали эту дисциплину, наблюдая за Единорогами, которые задумчиво прогуливались, подняв морду к ночному небу. Случалось и так, что несколько затерянных в пустыне Единорогов образовывали своими рогами рисунки основных созвездий…

– Прошу прощения, Асам, но у нас нет времени, – прервал его Фатум.

– Гм, да, прошу меня извинить. Астрономия позволила нам различить в движениях звезд отражение Темных Троп. Свитки, которые вы видите перед собой, зафиксировали эти наблюдения.

– Зачем нужно искать на небе то, что мы уже видим в долине? – раздраженно спросил Мэл.

– Чтобы увидеть недостающее, – снисходительно ответил ему Асам. – Видите ли, звезды показывают нам то, чего мы не можем различить на земле, а именно, разветвление Темных Троп.

Он смахнул несколько листков со стола, вытащил свиток пергамента и развернул его перед фениксийцами. Кусок пергамента был испещрен сложными схемами, похожими на лабиринт или на генеалогическое древо.

– Темные Тропы не развиваются прямолинейно. На этих свитках виден их путь, и мы можем создать их маршруты.

– С какой целью? – спросил Сильвиэль.

– Некоторые из наших слуг побывали в долине. Не привлекая внимания сражавшихся, они слушали песок.

– «Слушали»? – удивился Мел.

– Именно так, – вмешался Фатум. – Некоторое время спустя после того, как харонцы проникли в Ликорнию, они использовали теллурическую магию пустыни.

– В точности как Волна орошает пустыню… – сказал Мэл, вспомнив то, что объяснил ему Коум вскоре после ритуала в оазисе.

– …Темные Тропы имеют более тонкие злокачественные разветвления, чем можно было предположить, – согласился Фатум. – Благодаря этим данным писцы Асама могут создать карты и обозначить на них слабые места харонской паутины.

– Необыкновенно! – воскликнул Сильвиэль. – Но почему вы не воспользовались этим раньше?

– Как я вам уже говорил, я относился к этой затее достаточно скептически, не веря, что эти карты можно немедленно применить. Это долгая работа. До сих пор я не видел, какую конкретно пользу можно было из нее извлечь.

– Что заставило вас изменить точку зрения? – спросил Мэл.

– Я поведал Фатуму о миссии Януэля, – сказал пегасийский монах.

– Тогда я увидел одну возможность, – продолжал муэдзин. – Ваши Фениксы тоже могли бы слушать песок и установить связь между слабыми местами Темных Троп и брешами в стене Пепла?

– Тогда Януэль мог бы совершить ритуал Возрождения, находясь в более выгодном положении, – понял Сильвиэль.

Фениксийцы изумленно молчали. Они не обладали необходимыми познаниями, чтобы оценить новые возможности. Лишь Великие Мэтры могли бы сказать это или сам Фарель. Но их больше не было…

– Каким образом возможно разорвать эту связь? – спросил Сильвиэль.

Фатум жестом переадресовал этот вопрос Асаму, который приказал принести черную шкатулку, инкрустированную золотом. Когда он открыл ее, зал озарился медным светом.

В шкатулке лежал резной рог, напоминавший стекло тончайшей работы. Его контуры, казалось, двигались, но было невозможно определить, была ли это световая иллюзия или реальность.

– Рог-кристалл – это чрезвычайная редкость, – сказал Асам. – Он способен растворить узлы в разветвлениях Темных Троп.

– Я готов встать во главе экспедиции, – объявил Мэл, подняв свой меч с желтыми отблесками. – Соберите воинов, которые будут сопровождать тех, кто должен погрузить эти рога в песок.

– Мои братья возродят Фениксов и заставят их искать слабые точки, – добавил Сильвиэль, мысленно спрашивая себя, каким образом они собирались это сделать.

– Остается одна проблема, – Хадим впервые вступил в разговор.

Его длинные волосы, выбившиеся из-под тюрбана, вились по плечам. Мэл отметил его крючковатый нос предвестника беды.

– Узлы спрятаны глубоко под землей. Нужно будет рыть ямы, чтобы добраться до них и погрузить рога-кристаллы. Харонцы никогда не дадут вам столько времени.

Когда закат окрасил в алый цвет ликорнийские дюны, аспидяне вошли в Эль-Задин.

Этой лихорадочной ночью, пока войска, высадившиеся в Аиффазе, занимали позицию, в город словно влились новые силы.

Зоран, генерал аспидян, весельчак впечатляющей наружности, превосходил ростом большинство мужчин своего народа. Его угловатое, словно пронзенное вечно прищуренными глазами лицо, украшенное рыжими усами, дышало суровостью и упрямством. Квадратные плечи облегала шафранного цвета униформа с зелеными чешуйками.

– Берега Аспидов больше нет, – с места в карьер объявил он, войдя в штаб муэдзинов.

Эта новость поразила всех собравшихся. Муэдзины и фениксийцы поникли, словно растения под тропическим ливнем. Все думали, что если аспидяне могли позволить себе послать подкрепление, то это потому, что они одерживали победу на своей земле. Все оказалось как раз наоборот.

– Наши войска погибли, а города пали, – добавил генерал низким голосом. – Первым пал Офрот… Войска ушли на юг, куда нас загнали харонцы. Мы рассчитывали на помощь Тарасков. Увы! Их потопили Темные Тропы. Если бы вы только видели эти огромные черные волны…

Рассказ Зорана был полон ужасных подробностей. Аспидяне терпели поражение за поражением, их надежды рушились одна за другой с самого начала войны.

– Я выбрал изгнание. Войска, пришедшие сюда под моим командованием, – половина того, что осталось. Генерал Картан повел другую половину в море Слоновой Кости, по направлению к Земле Василисков.

Молчание собравшихся дало ему понять, что до них не доходило никаких вестей об этом. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– В конце концов, мои войска отдохнули во время путешествия. Мы высадились в Аиффазе. Жители прибрежных деревень дали нам лошадей, чтобы мы смогли до вас добраться.

– Генерал, теперь моя очередь объяснить вам, как вовремя прибыло ваше подкрепление…

Фатум кратко обрисовал ситуацию. Он догадывался, что генералу хотелось знать все детально, но было жизненно важно немедля организовать защиту.

– Сколько у вас людей? – спросил Хадим, как только Фатум закончил рассказ.

– Около тысячи воинов, – гордо ответил аспидянин. – Шестьсот пехотинцев, триста лучников, сотня всадников, катапульты, балисты… и монастырь Шелковистых.

При этих словах муэдзины задрожали.

– Что касается вашей стратегии, направленной на то, чтобы остановить Темные Тропы, – продолжал Зоран, – я, как и вы, считаю, что рыть ямы бесполезно. Ваше рвение смогло сдержать наступление харонцев, и это настоящее чудо! Но я достаточно времени провел на поле боя и уверяю вас, если вы вздумаете остановиться, чтобы погрузить в песок рога-кристаллы, вас изрубят на мелкие кусочки. Нет, лучше всего действовать изнутри.

– Что значит?.. – поинтересовался Сильвиэль.

– Мы также взяли с собой пять Аспидов, – сказал генерал.

Его собеседников снедало любопытство. Увидеть живого Аспида было большой редкостью! Эти Хранители любили темноту и практически никогда не вылезали наружу. Никто не знал, как их служители умудрялись общаться с ними под землей. Искусство управлять Хранителем было тайной за семью печатями, и искусство мэтров Аспидов, в отличие от Возрождения Фениксов или посвящения Единорогов в пещерах пустыни, никогда не выходило за пределы их ордена.

Зоран, казалось, угадал намерение фениксийцев и муэдзинов и коротко сказал:

– Мэтры будут действовать вдали от любопытных взоров. Я уже могу вам сказать, что они проникли под землю, к северу от крепостной стены.

На лицах ликорнийцев и Сильвиэля отразилось разочарование, но Мэл думал лишь о главном преимуществе, которое давали им аспидяне.

– Достаточно болтовни, нужно действовать, – сказал он.

– Ты прав, мой мальчик, – подтвердил генерал, вставая со своего кресла, чтобы получше рассмотреть собравшихся. – Я думаю, каждый знает, что должен делать.

Сквозь стеклянный купол в зал проникали карминные сумерки.

Вдали, в кровавой долине, продолжали сражаться ликорнийские отряды. Те, кто был вооружен фениксийскими мечами, руководили маленькими группами солдат, которые едва держались на ногах. С крепостных стен Эль-Задина уже давно был дан приказ об отступлении, но воины были будто загипнотизированы непрекращающимся боем и не обратили на этот сигнал никакого внимания: машинальными жестами они вновь и вновь скрещивали мечи с харонцами, обрушивая удары на почерневшую сталь, а когда они умирали, из их задыхающихся легких не вырывалось ни одной жалобы.

Новые батальоны, появившись из Темных Троп, миновали разрозненные отряды ликорнийцев и с ревом приблизились к городу. Они были уверены в победе.

Лучники аспидян расположились в два ряда. Они натянули тетивы и выпустили стрелы. Первый ряд харонского войска пал, усеянный стрелами. Лучники отступили, чтобы достать новые стрелы, уступив место второй линии. Еще одни ряд харонцев рухнул на землю.

Священники дали всем солдатам по черному шарику, который надо было положить под язык. То была свернувшаяся кровь Аспидов, которая обостряла зрение, так что даже в темноте они видели как при дневном свете. У харонцев не было такого преимущества.

Затем вперед выступили пехотинцы. Маслянисто светящееся вооружение придавало им вид гигантских рептилий, ползущих по песку. Без единого слова, без единого крика они распространились в пустыне и заключили харонцев в мрачные объятия.

Генерал Зоран был среди них. Он отказался остаться в арьергарде. В его опытных руках широкий резак означал смертный приговор: он размеренно обрушивал его на всех врагов, до которых мог достать, и даже не пытался их прикончить. Он продвигался вперед, оставляя это на долю солдат.

Он был явно рад возможности отомстить. Благодаря рвению и мужеству ликорнийцев черные орды больше не казались непобедимыми.

Видя обступившую их толпу, харонцы принялись защищаться с удвоенной силой, беспорядочно атакуя аспидян. Они были в ярости от того, что им не удалось захватить столицу Ликорнии, снедавшее их раздражение не давало им слышать даже приказы, отдаваемые властителями Харонии. Некоторые из предводителей были затоптаны в знак протеста.

Тут заговорили балисты и катапульты, и небо осветилось кометами. В тылу харонцев появились языки пламени, враг запаниковал.

В это время на флангах вышли из засады всадники аспидян, застав врасплох гнилостные войска харонцев. Они гордо шли к своей цели. Их тонкие и легкие мечи проникали в ряды черных орд, все больше разрушая порядок их продвижения.

Асам открыл шкатулки черного дерева и церемонно передал семь рогов-кристаллов Эль-Задина мэтрам Аспидов. Муэдзин едва различал их в темноте палатки. Лагерь аспидян был разбит на севере города, там находились запасные лошади и оружие. На территорию лагеря, выбранную жрецами, не проникал ни один луч света.

Асам заметил лишь контуры приникших к земле людей, служивших Хранителям-рептилиям. Их абсолютно гладкие руки схватили рога. Асам вздрогнул. Он хотел было дать несколько советов, но жрец внезапно опустил занавеску.

– Все готово, – только и сказал Фатуму и фениксийцам муэдзин, покидая лагерь.

Сами аспидяне должны были погрузить рога-кристаллы в нужные места. Люди муэдзинов должны были провести их туда, шагая в соответствии с определенным ритмом. Подземные Хранители должны были следовать за эхом их шагов.

Хадим положил свитки на землю и, опустившись на колени, указал дорогу горстке юных ликорнийцев. Им не хватало опыта, но маленький рост и легкость движений отлично подходили для этой затеи.

Мэл ожидал неподалеку возвращения Хадика. Наконец алхимик появился, держа в руке факел.

– Ну?

– Ваш друг выздоровеет, – улыбнулся бородач.

Мэл с облегчением закрыл глаза. Затем он поправил свой черный плащ. Сильвиэль велел ему быть наготове. Из семи отрядов одним командовал Мэл, другими – ликорнийцы.

Сильвиэль тоже хотел пойти, но фениксийцы сочли, что он должен остаться в Эль-Задине. Поскольку Коум был неподвижен, Сильвиэль становился негласным главой лиги фениксийцев Альдаранша в изгнании.

– Вы, разумеется, имеете в виду гильдию Эль-Задина? – с добродушной иронией спросил Фатум.

Муэдзин и пегасиец питали друг к другу обоюдное уважение, которое при благоприятном ходе войны должно было превратиться в настоящую дружбу.

Семь отрядов хранили молчание, пока Сильвиэль желал удачи Мэлу, повторяя заповеди Завета.

Затем один из офицеров аспидян дал им по черному шарику и предупредил, что Аспиды теперь поступают в их распоряжение. Отряды растворились в ночной тьме.

ГЛАВА 17

Ее снедала нерешительность. Она застыла, контролируя свои движения, стараясь не шевелить даже бровями, чтобы не выдать своего присутствия. Она умостилась в изгибе U-образной кости. Оплетя руками ветви справа и слева, она сидела, наклонившись вперед, и наблюдала с высоты пятидесяти локтей за залом, где собрались король Харонии, его властители и Мать Волн.

Только искусанные до крови губы свидетельствовали о молчаливом поединке, развернувшемся в ее сознании. Даже крылья Дракона, которые обычно реагировали на все ее переживания, оставались неподвижны. Она заметила, что король несколько раз поднимал голову вверх, его внимание, казалось, привлек некий запах или шум, донесшийся из-под свода. Он чувствовал ее, возможно, он уже ее заметил и теперь лишь притворялся. Тем не менее она твердо решила не двигаться, пока не примет решения.

Бои, которые ей пришлось вести на границах королевства, отразились на ней. Руки и ноги были покрыты свежими ранами, но ее волновала лишь рана, сиявшая на лбу. Она часто прикасалась указательным пальцем к шраму, оставленному Чаном, воспринимая его как знак, как символ ее любви и перехода в королевство мертвых.

Накануне она забралась на чердак какого-то особняка, чтобы перед пыльным зеркалом остричь волосы. При свете свечи она заточила кинжал и обрезала одну за другой пряди прошлого. Локоны, падавшие на пол, олицетворяли воспоминания, которые она желала забыть. Она обрубила последние корни, связывавшие ее с прошлым, чтобы больше не воевать со своими сожалениями. Она выковала свое тело как оружие, чтобы служить своей любви. Она преодолевала все препятствия, уничтожала нищих, чародеев целителей и всех прочих, чьи силуэты были лишь невнятной толпой призраков в ее сознании.

Здесь, в королевстве мертвых, с каждым днем Желчь все больше проникала в уголки ее сознания. Пока что она пользовалась отсрочкой, но рано или поздно она забудет Миропоток и отдаст свою душу во владение Харонии. Выбор, который ей предстояло сделать, уже носил отпечаток Желчи: кому помочь – королю или Матери Волн? Кто из них сможет провести ее к Януэлю? До сих пор ни один из харонцев не смог ничего ей сказать о фениксийце. С тех пор как Зименц унес его во вспышке молнии, Януэль, казалось, исчез бесследно, хотя он, несомненно, попал сюда, в королевство мертвых.

Ее глаза прищурились, и на нижней губе блеснула черная капля. Достаточно было лишь оттолкнуться, чтобы упасть в пустоту, развернуть крылья и ринуться на Мать Волн. Схватить ее, донести до трона и отдать королю… Убедит ли его это? Сможет ли он вернуть ей Януэля?

Шум битвы, развернувшейся под ногами, отвлек ее от сомнений. Она перевела взгляд на Мать Волн и увидела, как та сражается. Она только что с необыкновенной легкостью одержала верх над тремя неосторожными харонцами, решившимися бросить ей вызов. Она, словно фея-мстительница, реяла над нападавшими харонцами. Меч Сапфира оставлял за собой струи черной крови, но исход битвы был предрешен.

Меч Сапфира.

Разгадка была перед ее носом с самого начала. Януэль покинул храм Анкилы с этим мечом в руках. Меч, наделенный душой, который мог общаться со своим владельцем. Она глубоко вздохнула. Если этот меч в руках у Матери Волн, та должна знать, где ее сын…

Железная длань харонца медленно заканчивала свой труд. Король, развалившись на троне, со сверкающими глазами пил из постепенно иссякавшего источника Волны, струившегося в глазах его будущей королевы. Несмотря на разделявшее их расстояние, ему казалось, что лицо Матери Волн совсем близко, он угадывал в ее взгляде предвестие ее смерти и гибели всего Миропотока. Ее жизнь утекала сквозь разлагающиеся пальцы палача. Волна, озарявшая ее лицо ярким сапфирным светом, была близка к агонии.

Вдруг внимание короля привлекло какое-то движение под потолком. Он вздрогнул, с изумлением следя за совершенной траекторией падения Шенды-драконийки. Она падала, выпрямив ноги и прижав руки к телу. Ее сложенные крылья со свистом разрезали пятьдесят локтей, отделявших ее от Матери Волн.

Властители смешались. Большая часть никак не отреагировала на происходящее, думая, что в дело вмешался сам король. Это стремительное вторжение было вполне в его духе. Без сомнения, он хотел сам прикончить своего злейшего врага, и потому позволил этой драконийке схватить Мать Волн, вознести ее в воздух, доставив к подножию трона. Сражение до такой степени опьянило их, что внешность Шенды никак не связалась для них со слухами о Бродяжке, стремительно распространявшимися в королевстве.

Харонец, душивший Мать Волн, слегка ослабил свою хватку и отдал трепещущее тело драконийке, которая подхватила его на руки. Один взмах крыльев – и она уже была в недосягаемости. В этот момент король в полном оцепенении указал на нее пальцем.

– Она с ней!

Шенда, чувствуя энергию Драконов, взлетела к своду Алебастрового Зала. Когда она сочла, что достигла достаточной высоты, она широко развернула крылья в медленном полете, чтобы зафиксировать свое положение в воздухе.

Голова и ноги Матери Волн неподвижно свисали в пустоте. Пальцы властителя оставили грозный след на ее хрупкой шее.

– Ты знаешь, где Януэль? – выдохнула Шенда ей в ухо.

Мать Волн услышала, как в сумерках страдания поднялся шелест, подобный легкому ветру. Она до сих пор сжимала меч Сапфира в руке и употребила последние силы, чтобы поддерживать связь с Разящим Духом. Тот хотел действовать, приняв ее боль на себя. Она отказалась и лишь потребовала, чтобы он укачивал ее в эти последние мгновения, чтобы он оживил для нее шум Истоков и дал ей услышать шум ветра, который когда-то веял над ручьями Волны.

Теперь же она слышала другую музыку. Нежный голос произносил имя ее сына, перекрывая эхо Истоков, освобожденное Разящим Духом.

– Ты знаешь, где Януэль? – повторила драконийка.

Властители, стоя на шахматной доске, со все большим беспокойством смотрели на короля. Тот дошел до конца шпоры, на которой держался трон, и застыл, подняв глаза на двух женщин, паривших в темноте под сводом.

– В моем сердце, – слабо проговорила Мать Волн.

– Отдай мне его.

– Это невозможно.

– Отдай мне его, – настаивала Шенда.

Тут вмешался Разящий Дух.

– Красавица, прошу тебя. Ее снедает Желчь. Оставь ей надежду.

– Опять лгать?

– Может, и нет.

Мать Волн мысленно кивнула. Разящий Дух позволил ей увидеть, что она могла сделать сверх своей миссии. Она приподняла голову и обратилась к Шенде:

– Помоги мне, и я отдам тебе его.

– Как?

– Будь моими крыльями.

Шенда не ответила, но подхватила ее получше. Спина Матери Волн прижалась к груди драконийки. Она скрестила руки на животе и сказала:

– Руководи мной.

Король не отрывал взгляда от двух женщин. Его губы скривились от разочарования, когда он увидел, как они взлетели под потолок. Королева нащупывала Резонанс, чтобы найти силы и кинуться на него. Он должен был решиться на худшее и использовать сына, чтобы убить мать. До сих пор он надеялся сохранить Януэля в живых в сердце королевы, чтобы потом иметь их обоих подле себя, но теперь обстоятельства заставляли его отказаться от наследника и ограничиться королевой.

С того момента как она показалась на пороге крепости, он обратился к маши, которую изучали в Алых Башнях, чтобы пробить невидимые бреши, через которые он смог бы проникнуть к Фениксу Истоков. Януэль заметил лишь, что тот хранит молчание. Он не почувствовал, как незаметно росло влияние короля, атаковавшего основание того Великого Объятия, которое несколькими месяцами раньше, после гибели грифийского императора, позволило ему заключить Феникса в своем сердце.

Искусство мэтра Грезеля развернулось во всю мощь и подчинило Хранителя воле короля. Он хотел не управлять им, а лишь освободить его. Разрушить Великое Объятие, чтобы Феникс обрушился на Мать Волн и высушил ручьи Волны, которые текли в ее венах.

Януэль подумал, что Феникс наконец отвечает на его зов, но жгучее дыхание огненной птицы вдруг охватило его тело. Он попробовал восстановить контакт и с ужасом заметил первые трещины, появившиеся на стенках Великого Объятия. Он кинулся к его основанию, чтобы попытаться понять, что происходит, но тут же наткнулся на когти Хранителя, въедавшиеся в стены.

– Нет…

Он увидел силуэт короля и победное свечение, исходившее от него. Януэль как можно быстрее попытался помешать распространению трещин, но было уже слишком поздно. Первая стена пала, направив в сердце Матери Волн пылающий порыв ветра.

На тонких губах Матери Волн замер отчаянный крик – огонь ворвался в ее вены. В потоке пламени Волна испарялась, оставляя после себя лишь теплый пар. Этот прорыв парализовал ее правую ногу, которая взорвалась тысячью жгучих капель и превратилась в обожженный обрубок. Она чуть было не потеряла сознание от боли и не смогла уловить ритм Резонанса, с которым она только что соприкоснулась.

Со своей стороны Януэль пытался сделать невозможное, чтобы помешать разрушению стен, но отныне только король мог остановить начатый ритуал. Вторая стена, не выдержав напора, рухнула, высвободив еще один огненный шар, который тотчас устремился в тело Матери Волн. Жар испепелил левую руку Волны. Драконийка видела красноватый свет, исходивший от отмирающей руки, видела, как ткань ее платья обуглилась и исчезла, а плоть превратилась в жидкие опаловые жемчужины.

Меч Сапфира выпал из рук Матери Волн, прозвенев погребальными колоколами. Она услышала, как он повернулся в воздухе, а затем вертикально вошел в мраморную плиту.

Надежда, разбуженная Шендой, исчезала по мере того, как всё новые языки пламени вырывались из руин Великого Объятия. Януэль метался от одной трещины к другой, приказывая Фениксу остановиться. Огонь задел и его, несмотря на узы, связывавшие его с Фениксом, узы, которые король Харонии перечеркнул одним жестом. Януэль понял, как Хранитель страдал от своего заточения, несмотря на их близость. Движимый примитивным инстинктом, Феникс, так долго томившийся в темнице, разворачивал огненные крылья.

Мать и сын страдали вместе. Лишь несколько почерневших камней мешали Фениксу улететь окончательно. Король удерживал свое создание, чтобы насладиться этим мгновением и понаблюдать за струйками дыма, тянувшимися от рук и ног его жертвы. Он уничтожал тело, чтобы оставить лишь драгоценную душу, и заранее радовался танцу чародеев целителей, которые припадут к его ногам, чтобы подобрать футляр, достойный королевы.

Властители, собравшиеся на шахматной доске Алебастрового Зала, хранили торжественное молчание. Зачарованные мощью короля, они одни за другим сняли шлемы, чтобы следить за агонией Матери Волн. Властитель Арнхем, находившийся на некотором расстоянии от остальных, тоже обнажил голову. Впервые он испытывал искреннее восхищение по отношению к королю: когда-то он разгадал его тайну и даже пытался создать заговор, чтобы свергнуть его. Он совершил ошибку, встав на сторону старой харонской гвардии. Он признавал свое поражение и, движимый глубоким уважением, опустил глаза.

Этот, казалось бы незамысловатый, жест не позволил ему увидеть совсем рядом – меньше чем в трех локтях – изгиб лука, медленно проявившийся в темноте. По всей длине лука через регулярные промежутки были нанесены странные зарубки. Их вдохновителями были белые монахи, а сотворили их Каладры, чьи перламутровые клювы нанесли отметки Волны. Этот ритуал появился в темных еловых лесах, покрывавших каладрийские горы. Чтобы проложить первые тропы посреди враждебной природы, подчиненной воспоминаниям о Желчи Истоков, белые монахи нанесли подобные зарубки на стволы и ветви деревьев, чтобы вылечить пораженный лес.

Лучник стоял в проеме лестницы, ведущей на верхние этажи крепости. Нанесенные на лук зарубки должны были оградить его от власти Харонии.

Десять зарубок на десять вздохов.

Воздух, наполнявший грудь Черного Лучника, уже пять раз вырывался из его губ. С шестым он натянул тетиву. Волнение, которое когда-то заставляло дрожать его руку, теперь никак не влияло на его мышцы и нервы. Управляя своими движениями, он прицелился, вздохнув еще два раза. Стрела указывала на короля Харонии. Он задержал дыхание и последний раз выдохнул жизнь из своих легких. Тетива зазвенела на десятом выдохе, в тот самый момент, когда волшебство каладрийцев уступило Желчи. Разложение накинулось на сопротивлявшееся ему оружие и распространилось с молниеносной скоростью. Дерево и тетива превратились в пыль, и зло на миг остановилось. В течение последних столетий мало кому удавалось живым проникнуть в королевство мертвых. Очарованное и опьяненное разложение с радостью накинулось на тело Чана.

Стрела достигла цели в то мгновение, когда его сердце перестало биться. Она пролетела над толпой властителей, оставив в воздухе серебристый след. Железо, заколдованное каладрийцами, проникло в разлагающуюся плоть с влажным звуком. Король Харонии замер и отступил назад. Стрела пронзила его горло насквозь. Вскипевшая кровь текла по его телу. С изумленным лицом он отступил еще на один шаг. Руки, которые минутой раньше управляли разрушительными действиями Феникса, потянулись к горлу.

Он натолкнулся на подлокотник трона, качнувшись на самый кончик костистой шпоры. Его глаза встретили взгляд Матери Волн и увидели в нем лишь отражение собственной смерти. Он пошатнулся на краю пропасти и резко упал вниз. Он ударился оземь посреди толпы властителей. Мантия окутала его словно саван. В тот самый миг он и осознал, что мир, чьей гибели он так жаждал, был его собственным.