Текст книги "Домашнее видео (ЛП)"

Автор книги: Мэтт Шоу

Соавторы: Майкл Брэй
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Ну что, покупаешь, приятель?

– Что? – спросил Мэтт, затем растерянно заморгал и повернулся к мужчине, в киоске.

– Я спрашиваю, ты покупаешь? Здесь тебе не библиотека.

Мэтт посмотрел на газету, которую держал в руке, не в силах вспомнить, когда взял ее в руки.

– Да. Нет. Извините, у меня нет с собой денег.

Продавец газет вздохнул и покачал головой, как будто Мэтт только что насрал на его журналы.

– Тогда тебе лучше положить газету и идти дальше. У меня здесь платежеспособные клиенты, которые ждут, когда их обслужат.

– Да, извините, – сказал Мэтт, не обращая на него должного внимания.

Он положил газету, но не сдвинулся с места, не в силах оторвать взгляд от похожего на птицу мужчины. Интересно, почему он так долго изучает меню?

– Эй, приятель, ты меня достал. Ты можешь отойти в сторону, раз не покупаешь?

Мэтт повернулся к продавцу газет, все еще чувствуя себя так, словно он находится в каком-то пузыре.

– Извините, я... извиняюсь, – сказал он, снова засунул руки в карманы и пошел дальше, его сердце бешено колотилось, пока он пытался понять, что предпринять.

В нескольких шагах впереди в скверике возле автобусной остановки находилась скамейка, самое подходящее место, чтобы подождать и посмотреть, что произойдет дальше. Неважно, прав он был или нет, ему не нравилось, что позади него находится этот мужчина.

Когда он подошел, на скамейке сидел только один человек – пожилая женщина, слушавшая iPod и читающая одну из книг «Пятьдесят оттенков». Мэтт сел на противоположном конце скамейки, на его лбу выступил небольшой пот, который не имел ничего общего с дневной жарой.

Он хотел пить и уже в который раз пожалел, что не задержался подольше и не прихватил бумажник, но потом вспомнил, что бумажник у него с собой, несмотря на то что он сказал продавцу, что у него нет денег.

Может быть, я схожу с ума.

Вполне возможно, но сейчас у него не было времени, на размышления. Он уже собирался отправиться обратно в газетный киоск, чтобы купить что-нибудь выпить, но тут увидел своеобразную покачивающуюся голову, которая медленно приближалась к нему.

Сейчас его передвижение вперед казалось гораздо более целенаправленным, и, хотя Мэтт не был уверен, но ему показалось, что за мгновение до того, как его преследователь внезапно остановился у газетного киоска и, как и Мэтт ранее, начал просматривать газеты и журналы, они успели посмотреть друг на друга.

Желаю удачи дружище, – сказал себе Мэтт, продолжая наблюдать. – Пройдет совсем немного времени, и продавец придурок отгонит тебя в сторону, и тогда тебе придется пройти мимо меня. Я останусь сидеть на месте и никуда не пойду.

На протяжении, как ему показалось, очень долгого времени Мэтт наблюдал, как мужчина просматривает журналы, его действия были умышленно медленными, словно он что-то выжидал.

Словно, ожидал, что кто-то поднимет свою задницу со скамейки и пойдет дальше, – подумал Мэтт.

Когда Мэтт наблюдал за ним, мужчина, напоминающий птицу, поднял вверх голову. Мэтт не мог ни видеть, ни слышать, но он готов был поспорить на что угодно, что вспыльчивый газетчик сказал ему, чтобы он либо покупал, либо шел дальше. Мужчина, напоминающий птицу, сунул руку в свой карман и достал оттуда горсть мелочи, протянул несколько монет газетчику и взял газету.

Ладно, посмотрим, что будет дальше.

Мэтт одновременно испытывал возбуждение, злость и даже страх среди людей в середине дня. Он наблюдал, как мужчина сложил только что купленную им газету и пошел к тому месту, где сидел Мэтт, его походка теперь была бесцельной и непринужденной. Между ними было всего около тридцати ярдов.

Мэтт уставился на свои ноги и свою тень на тротуаре, стараясь не выдать, что он попросту выжидает. Он посмотрел в обратную сторону по улице, а когда повернул голову обратно, то почувствовал, что у него свело живот. Мужчины рядом не было. Мэтт оглядел улицу, не понимая, что должен испытывать: облегчение или страх. Мужчина в очередной раз остановился и теперь ожидал момента, чтобы перейти через дорогу.

Он подождал, пока не образовался просвет в движении, и перешел через дорогу, покачивая головой и сжимая в тощей руке газету. Мэтт смотрел, как он переходит дорогу, завороженный поведением этого совершенно незнакомого мужчины. Перейдя через дорогу, он пошел дальше, глаза устремлены прямо вперед, голова по-прежнему покачивалась. Мэтт наблюдал, как он сначала поравнялся с ним, а затем прошел мимо того места, где он его поджидал, – между ними была целая улица. Мужчина прошел немного вперед, затем остановился, сел на небольшую каменную стенку возле кафе и развернув газету.

Сукин сын.

Мэтт вскочил на ноги, недовольство окончательно переросло в ярость.

Он бегом перебежал дорогу, едва слыша возмущенные гудки проезжающих мимо машин, которые сигналили ему. Когда он добрался до противоположной стороны улицы, ярость практически полностью овладела им. Он бросился бежать, направляясь к мужчине, который сидел, спрятав лицо за газетой. В этот момент Мэтт больше не беспокоился о последствиях.

Он хотел лишь одного – решить конкретную проблему. Он вырвал из рук мужчины газету и отбросил ее в сторону, а затем схватил сидящего мужчину за шиворот.

– Где она? Что вы с ней сделали? – закричал он, толкая мужчину назад.

Глаза мужчины, напоминающего птицу, расширились, когда он уставился на него, он разевал рот, пытаясь вымолвить слова.

– Говори, где она! – закричал Мэтт.

Мужчина сначала запинался и заикался, а потом схватил Мэтта за руки, оттаскивая его.

– Что вы, черт возьми, делаете? – сказал мужчина в белой униформе повара, когда встал рядом с ними.

– Этот урод следит за мной. Он знает, где она, – закричал Мэтт, уставившись на мужчину, на которого он набросился, и который по-прежнему разевал рот и пытался вымолвить какие-то слова.

– Кто, Билли? – сказал повар, встав между ними.

– Ты знаешь его? – спросил Мэтт, немного успокоившись.

– Конечно. Он приходит и сидит здесь, читая свою газету, уже много лет. О чем, черт возьми, ты думал, когда набросился на него?

Мэтт оглянулся и посмотрел на собравшуюся небольшую толпу, все они смотрели на него, как на какое-то чудовище. Он предположил, что для них он выглядит именно так. Затем он повернулся и посмотрел на мужчину, который, как он думал, преследовал его. Сейчас он видел его таким, каким он был в действительности. Один глаз у него был мутным от воспаленной катаракты, но в нем все равно таился страх.

– Он слепой, – пробормотал Мэтт, понимая, почему мужчина был так осторожен и целенаправлен в своих передвижениях.

– Частично. Однако это не объясняет, почему вы решили наброситься на него посреди улицы. Мне нужны ответы, или я вызову полицию?

– Я уже позвонила в полицию, – вмешалась женщина.

Она с усмешкой на лице смотрела на Мэтта.

– Нет, пожалуйста, не надо. Извините, я просто... извините.

Он вышел из толпы и начал отходить.

– Никуда не уходите, полиция захочет с вами поговорить, – сказал повар, пока другие люди осматривали мужчину, на которого он набросился.

Невинного мужчину, на которого он напал, основываясь на полубезумной идее, что за ним следят.

– Мне жаль, – сказал он снова, затем развернулся и пошел прочь от толпы, отчаянно желая остаться наедине.

– Эй, вернись, ты не можешь так просто уйти.

Он едва слушал, он уже шел, его шаг сменился на бег, когда он оставил позади свою постыдную встречу. Он испытывал сожаление, стыд и больше всего замешательство. Он осознавал, что был сам не свой, и, хотя изо всех сил старался держать себя в руках, он начинал терять контроль над собой.

4

Он не представлял, чего ему ожидать, когда протянул карточку и ID в отделении доставки. Сотрудник службы доставки посмотрел его ID и принес ему небольшую коробку, завернутую в коричневую бумагу. Он сразу понял, что коробка от них.

Он не понимал откуда, но почему-то сразу понял. Прикоснувшись к упаковке, он почувствовал себя грязным, оскверненным тем, что находилось внутри. Он хотел вскрыть посылку на месте, но подумал, что так не пойдет. Подобная посылка должна была вскрыта дома, вдали от посторонних глаз.

Кроме того, он понимал, что то, что находилось внутри, не было еще одним DVD, так как коробка была слишком маленькой.

Он не хотел находиться рядом с другими людьми, когда увидит, что ему прислали.

Дорога домой, казалось, проходила в каком-то трансе.

Посылку он нес как можно непринужденнее, любопытство и страх смешались и вызывали замешательство.

Он обошел стороной место своего недавнего нападения на невинного мужчину и пошел более длинным путем, чтобы его не арестовали за его прегрешения и не вынудили отвечать на множество неприятных и сложных вопросов, на которые у него не было ответов.

Чем ближе он подходил к дому, тем больше его охватывало чувство страха по поводу посылки, которую он нес. Он понимал, что ничего хорошего, что бы ни находилось внутри, ему не сулит. А принесет ему еще больше страданий.

Он остановился перед дверью, прислонив голову к прохладному дереву, а затем отомкнул ее и вошел внутрь.

Он чуть не вскрикнул, когда увидел DVD-диски на коврике.

Их было два, каждый в прозрачном пластиковом футляре, в одном из которых лежал сложенный лист бумаги. Он поднял диски и захлопнув за собой дверь, прошел в пропахшую затхлостью комнату. Он подошел к дивану, улегся на него и уставился на три предмета.

Он положил посылку на диван рядом с собой и посмотрел на два диска.

На каждом из них черным маркером были проставлены номера. В диске #1 находилась записка.

Мэтт достал ее и развернул, его руки задрожали, когда он читал ее.

Сначала посылка.

Так было написано посередине страницы. Он посмотрел на небольшую бумажную посылку и засомневался, сможет ли он выполнить это указание. Понимание того, что пакет от них, несомненно, изменило его мнение. Он не был уверен, хватит ли у него душевных сил, но потом решил, есть у него силы или нет, выбора у него все равно нет.

Он положил посылку себе на колени и разорвав клейкую ленту, развернул ее. Внутри упаковки находилась красная коробочка с крышкой. Он закрыл глаза, и глубоко вдохнул затхлый воздух, пытаясь подготовиться к тому, что будет дальше. Он снял крышку и заглянул внутрь.

– О Боже, пожалуйста, нет, – пробормотал он, смотря в коробочку.

Он увидел семь зубов, некоторые из которых были сломаны, а на корнях еще оставались кусочки плоти. Любые сомнения отпали. Эти люди настроены серьезно, у них были намерения.

Он почувствовал, что его сейчас вырвет, перед глазами у него потемнело, и закружилась голова. Каким-то образом ему удалось справиться с эмоциями, он осознавал, что независимо от того, насколько он был потрясен, ему предстояло еще посмотреть два DVD-диска. Чувствуя дрожь во всем теле, он поставил коробку на журнальный столик, затем вытащил один DVD из видеоплеера и вставил в него другой. Он напряженно смотрел и ждал, а когда на экране появилось ее испуганное лицо, ее умоляющие расширенные глаза, он невольно зарыдал.

Когда он увидел зверства, которые они совершали, к его горлу снова подступила тошнота, от которой он успел избавиться. Скрежет плоскогубцев по зубам, резкий хруст, когда их выдергивали, мучительный скулеж, когда она пыталась справиться с уровнем боли, который он не мог даже представить. Они смеялись за кадром, как будто это была какая-то игра, в то время как она могла дышать только через нос. Они вырывали ей зуб за зубом, ее рот представлял собой кровавую пустоту, и все это действие сопровождалось воплями отчаяния.

Он тоже кричал, стуча кулаком по столу, в его глазах блестели слезы. Пытка, казалось, будет продолжаться вечно. Он больше не мог смотреть. Он сидел на полу, подтянув ноги к груди и закрыв уши руками, с зажмуренными глазами, всхлипывая и ожидая, когда все закончится, не в силах осознать, как ей было больно, как ей больно сейчас.

Он не видел, когда видео закончилось. Он был уверен только в том, что ужасный крик прекратился за некоторое время до того, как он успокоился и перестал плакать. С красными глазами, с измученным сознанием, он понимал, что просмотрел только две из трех присланных ему посылок, и что он обязан увидеть еще одну.

Он на коленях и руках пополз по комнате, сомневаясь, что сможет устоять на ногах, и сменил DVD-диск, уверенный, что ничего не увидит хуже, чем уже видел.

Он ошибся.

Он смотрел с открытым ртом и отвисшей челюстью, как на экране любви всей его жизни в ее окровавленный беззубый рот засовывают твердый член. Слезы текли по ее лицу, пока мужчина трахал в рот его девушку.

Мэтт потянулся к блоку управления и перемотал "действие" на экране. Он не хотел больше ничего видеть, кроме окончания. Он видел, что происходит. Ему не нужно было видеть каждое движение. Когда DVD диск прокручивался до конца фильма, скорость ебли мужчины на экране увеличилась.

Мэтт остановил перемотку как раз в тот момент, когда мужчина вытянул свой член с рта Эшли. Он вышел из кадра, и через секунду камера приблизилась к лицу Эшли. Она выплюнула, и смесь спермы и крови потекла по ее подбородку. Изображение на экране потемнело. Мэтт расплакался.

На экране появилось сообщение, то же самое, что и раньше.

Сообщишь об только что увиденном, и мы ее немедленно убьем. Ее страдания закончатся. Если не сообщишь – будешь продолжать получать DVD до тех пор, пока нам не надоест, тогда мы отпустим ее и не убьем. Выбор за тобой.

Мэтт кашлянул, из глубины его желудка поднялся рвотный позыв, и его вырвало на ковер в гостиной.

Желание

Глаза Эшли были плотно зажмурены. Она терпела так долго, как только могла. Она по-прежнему была привязана к креслу. Ее одежда беспорядочной кучей валялась на полу рядом с креслом, срезанная с ее тела при помощи острого хирургического ножа.

Она слегка раздвинула ноги. Секунду спустя из ее влагалища потекла первая струйка мочи. Она издала громкий вздох облегчения.

Она надеялась, что они позволят ей подняться, чтобы она могла сходить в туалет, но вскоре стало понятно, что они не собираются развязывать ее. Она терпела столько, сколько могла. Так долго, что у нее возникла боль в животе; боль, которая тотчас же стала ослабевать, когда моча потекла из ее влагалища.

Она раздвинула ноги, чтобы как можно меньше мочи попало на ее кожу.

Она знала, что чем дольше будет сидеть здесь, не имея возможности помыться, тем сильнее со временем будет раздражена ее чувствительная кожа. Она напрасно беспокоилась. Ни одна капля не пропала зря.

Красный огонек на камере, указывал на то, что ее процесс мочеиспускания снимают. Должен был быть звук, с которым струйка мочи текла по кожаному креслу, к которому она была привязана, а затем стекала по сторонам в лужу на полу, но подобного звука не было.

Она слыхала только звук, напоминающий наливание вина в бокал.

Она открыла глаза и посмотрела себе между ног. Камера была пододвинута поближе – к краю кресла – и направлена прямо ей между ног, снимая все крупным планом.

Более высокий из мужчин, тот, который раньше удерживал ее голову, пока другой вырывал ей зубы, стоял сбоку от нее.

Он держал в руке большой стакан, который медленно наполнялся ее темной мочой; по зловонному запаху и цвету можно было предположить, что ее организм обезвожен. Единственными звуками были наполнение стакана и ее облегченный вздох, так как боль в животе постепенно проходила. Мужчина молча наблюдал за тем, как наполняется стакан, на его лице блуждала извращенная улыбка, словно он получал удовольствие, наблюдая за тем, как она мочится.

Смутившись, Эшли закрыла глаза и откинула голову на спинку кресла. Она вспомнила, как Мэтт много раз рассказывал ей о своем оружии, и как однажды ее взяли пострелять из него. Она вспомнила то чувство, которое испытала, когда впервые нажала на курок пистолета.

Тогда она чувствовала себя сильной. Она чувствовала себя неуязвимой, казалось, что никто не может ее тронуть.

Она наслаждалась каждым мгновением. А потом она сломала свой проклятый ноготь, и ее мнение изменилось. Она была слишком женственной для пистолета.

Но так было раньше.

Сейчас она готова была отдать все на свете, лишь бы заполучить в свои руки один из пистолетов Мэтта.

Почувствовать тяжесть пистолета в своей руке, нажать на курок и выстреливать патрон за патроном в двух этих мужчин, слышать, как пули впиваются в их тела, видеть, как кровь брызжет из каждой нанесенной раны. Она желала этого больше всего на свете и с легкостью пожертвовала бы всеми ногтями, которые у нее были.

Она вздрогнула, когда почувствовала, как рука в перчатке погладила ее мокрое от мочи влагалище.

Посмотрев себе между ног, обеспокоенная тем, что будет дальше, она увидела, что мужчина вытер руку в перчатке о свои джинсы, после чего понюхал ее.

Он пристально посмотрел ей в глаза, но остался стоять сбоку от нее. Он не замышлял ничего сексуального, он лишь проявил "заботу" и вытер ее влагалище – очевидно, понимая, что, если на коже останется моча, кислота мочи будет раздражать ее кожу. Почему он мог смотреть на то, как ей вырывают зубы, но беспокоиться о подобном? Она не понимала, но не стала спрашивать его, она знала, так будет лучше.

– Так, наверное, комфортнее, – сказал он – все еще улыбаясь.

Эшли хотела сказать ему "пошел на хуй!". Она хотела плюнуть ему в лицо. Она хотела много чего предпринять, много чего сказать, но – как обычно – она сохраняла спокойствие и молчала.

Мужчина поднял стакан к своему лицу и вдохнул запах ее мочи. Моча была темно-коричневого цвета – явный признак того, что девушка нуждалась в дополнительной жидкости. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, они не предлагали ей ничего с тех пор, как привезли ее сюда. Ни пищи, ни питья, да ей и не хотелось есть, так как ее рот до сих пор болел из-за вырванных зубов.

– У тебя обезвоживание, – сказал ей мужчина. – Не хорошо. Тебе нужно больше пить...

У нее снова возникло желание сказать ему "пошел на хуй!", закричать во весь голос. И сразу же за этим последовала необходимость подавить подобные желания и забыть на некоторое время о них.

– Вот, – он поднес вонючий стакан к ее лицу, – выпей...

Эшли отвернула голову от стакана, как обычно, вызывающе. Мужчина ничего не сказал. Он продолжал стоять, держа стакан в руке у ее лица, ожидая, что она образумится, и одновременно пытаясь выяснить, будет ли она продолжать не подчиняться ему, зная, что произошло в последний раз, когда она ослушалась его.

Она не предполагала, что все может быть еще хуже, но – с ним во главе – всегда существовала возможность ухудшить ситуацию. Эшли осознала сей факт, и повернула голову к стакану.

Он поднес стакан ближе, так что его ободок уперся в ее нижнюю губу; к губе, покрытой засохшей, запекшейся кровью с того времени, когда он в последний раз учил ее слушаться его. Он начал поднимать стакан кверху.

Эшли закашляла, когда еще теплая жидкость коснулась ее губ; что-то в ее теле не позволяло ей выпить мочу.

Так нельзя. Гадость.

– Моча полезна для тебя, – сказал он. – Она стерильна. Ты можешь ее пить. Попробуй еще раз, – он снова поднес стакан к ее губам, и – на этот раз – немного мочи просочилось ей в рот и попало на язык.

Она снова закашлялась и выплюнула мочу.

– Даже не думай. Выпей ее, блядь.

Прежде чем она успела что-то сказать, он влил ей в рот немного мочи, и – снова... она выплюнула мочу из рта, и та потекла на ее грудь.

Эшли разрыдалась.

Она трясла головой из стороны в сторону, объясняя ему языком тела, что не может выпить мочу.

– Ты не хочешь пить? – спросил он.

Она продолжала трясти головой.

– Тебе не обязательно пить мочу. Я подумал, что ты захочешь – потому что ты испытываешь жажду и все такое. Честно говоря, я бы тоже не выпил. Твоя моча пахнет не очень приятно, и цвет у нее довольно неприятный. Моча должна быть намного-намного прозрачнее, – oн наклонился и поставил стакан с мочой на пол, после чего снова встал прямо. – Смотри, я тебе покажу.

Эшли в ужасе смотрела, как мужчина, не сказав больше ни слова вытащил член из джинсов. Она не удивилась, увидев, что член мужчины уже наполовину эрегировал. Он взялся рукой за свой член и направил на ее лицо.

Через несколько секунд из отверстия его члена мощной струей хлынула моча. Он с удовольствием и облегчением вздохнул, наблюдая, как его моча попала на лицо Эшли, обливая ее и попадая ей в рот; теплая моча была намного прозрачнее, чем ее собственная.

Эшли вертела головой из стороны в сторону. Ее рот был плотно закрыт, а глаза зажмурены, так как она пыталась не допустить попадания его "напитка" ни в рот, ни в глаза. Красный индикатор указывал на то, что происходит непрерывная запись...

Когда последние капли мочи вытекли из головки его члена, мужчина не смог удержаться от смеха. Он встряхнул свой член, разбрызгивая мочу то в разные стороны, а затем засунул член обратно в штаны.

– Вот. Разве моча не освежает? – спросил он с ухмылкой на лице, хотя Эшли, продолжала сидеть с закрытыми глазами.

Но она знала, что ухмылка присутствует. Она поняла это по тону его голоса. Ей не нужно было видеть его лицо – или, во всяком случае, то, что можно было на нем увидеть, – чтобы понять, что эта чертова ухмылка присутствует.

И тут снова возникло желание заполучить один из пистолетов ее мужчины, выстрелить из него несколько раз и разнести незнакомца на куски, причем вначале прицельно выстрелить, в его блестящий от мочи член.

Еще два выстрела, по одному в каждую коленную чашечку.

По одному в каждую руку, превратив их в раздробленные, окровавленные культи с ошметками плоти и крови. Но, прежде чем выстрелить ему в голову, она снимет с него маску. Она должна увидеть своего мучителя. Она пристально посмотрит ему в глаза, а затем – неважно, сломается ноготь или нет – она выстрелит ему прямо в лоб.

Мужчина выключил камеру и принялся переставлять штатив обратно за желтый маркер в нескольких футах от того места, где сидела голая и связанная Эшли. Он все время улыбался, черт возьми.

– Мой парень убьет тебя, – сказала Эшли, ощущая во рту неприятный вкус мочи.

Слова были произнесены невнятно, хотя она пыталась произнести их как следует, все еще не привыкнув говорить без зубов.

Мужчина рассмеялся над ее манерой говорить.

Независимо от того, что он уже много раз слышал, как из ее рта вырываются невнятные слова, это всегда его забавляло. Он перестал смеяться и заинтригованный стоял и смотрел на нее, ожидая, что она еще скажет (или попытается сказать, по крайней мере).

– Это точно?

Мужчина проверил положение камеры через ее маленький видоискатель, а затем снова переключил свое внимание на пленницу.

– Он будет искать меня. Все будут. Они найдут меня, найдут тебя. И они убьют тебя...

Мужчина рассмеялся:

– Так вот как все выглядит в твоей голове? Довольно мило. Я думаю, что ты слишком много посмотрела фильмов. У этой истории не будет счастливого конца. Она не закончится тем, что тебя спасут и ты вернешься домой. Она закончится твоей смертью, когда нам надоест с тобой развлекаться. Она закончится тем, что твой парень будет либо сломлен, либо будет жить долго и счастливо с другой девушкой – может быть, даже с той, у которой есть все зубы и от которой не воняет мочой....

Слова мужчины до глубины души потрясли Эшли, но она справилась с эмоциями. Она могла быть жертвой, но она не собиралась ею быть. Она не собиралась доставлять им удовольствие. Она никогда не хотела доставлять им удовлетворения. Она не хотела, чтобы они узнали, что победили; хотя это было легче сказать, чем выполнить, и иногда она не могла удержаться от слез.

Особенно когда они причиняли ей боль. Но сейчас был не один из тех моментов, когда они могли лицезреть ее сломленную сторону. Сейчас они могли увидеть то, что осталось от ее сильной стороны.

– Вас все равно найдут, – повторила она еще раз.

Она не знала, что еще сказать.

Мужчина снова улыбнулся и щелкнул кнопку записи на камере. Маленький красный индикатор, которого Эшли так боялась, снова начал мигать, предупреждая, что если она не начнет вести себя хорошо, то произойдет нечто плохое. Но ей было все равно. Только не в этот раз.

– Ты знаешь, где сейчас находится твой приятель? – спросил мужчина, передразнивая ее. – Он в своей комнате, смотрит каналы новостей по небольшому телевизору. Он смотрит, не упомянули ли о твоем исчезновении. И – я скажу тебе прямо сейчас, чтобы ты понимала, в каком положении ты находишься – не...

– Возможно, он скрывает это от новостей, чтобы вы не натворили глупостей, – вызывающе ответила Эшли, говоря медленно и все еще с трудом подбирая слова.

– Ты должна вбить себе в голову, что ты – наша игрушка. И твой парень – Мэтт – он знает... Если он сообщит о твоем исчезновении, мы убьем тебя. Но если он продолжит смотреть наши небольшие записи... Тогда, когда нам надоест, есть шанс, что мы тебя отпустим.

Эшли ничего не ответила. В ее голове крутилось столько вопросов. Почему они так поступили? Почему я? Что если моя мама сообщит о моем исчезновении? Ей что, тоже велели ничего не сообщать? Неужели существует причина, по которой она не ищет? Неужели в том, что они сказали, есть доля правды?

– Мне нравится твой нрав, – голос мужчины изменился. Он казался более спокойным, почти взволнованным. – Он действует на меня довольно странно...

Он шагнул в поле зрения камеры и снова вытащил свой член из джинс. Несколько поглаживаний правой рукой, и его член из вялого состояния превратился в полуэрегированный и затем в полностью эрегированный.

Он посмотрел на бритую пизду Эшли. Та попыталась сомкнуть ноги, но из-за сковывающих ремней не смогла сомкнуть их полностью. Мужчина забрался на кресло и расположился между ее ног. Его твердый член уперся в ее сухое влагалище. Он приблизил свое лицо к ее лицу. Она отвернула голову от него и закрыла глаза. Она глубоко вздохнула, ожидая почувствовать жгучую боль, при проникновении члена в свое влагалище. Она подумала о маленьком красном индикаторе.

День четвертый

1

Было ужасно видеть, как она сидит с раздвинутыми ногами, пока один из мужчин собирал в стакан ее мочу, а затем пытался заставить ее выпить, но намного неприятнее стало, когда мужчина решил помочиться ей на лицо, изо всех сил стараясь чтобы моча попала ей в рот, а Эшли в это время уворачивалась от мочи. Мэтт думал, что запись на этом остановится пока не началась следующая сцена: мужчина с возбужденным членом расположился между ее ног, его лицо было размытым и пиксельным, а ее – пугающе четким, когда мужчина засовывал свой член в ее влагалище, погружаясь в нее, лапал ее тело, хрипел, проникая все глубже и глубже, а ее крики становились еще более жуткими из-за того, что ее рот наполнился кровавой массой.

В кадре появился второй мужчина, его лицо, как и лицо его приятеля, было размыто, дабы скрыть его личность. Но даже если бы его лицо было не размыто, выглядело так, как будто на его лице что-то было надето. На их лицах.

Но остальная часть его тела не была размыта, и он впихнул свой член ей в рот, его член покрылся кровью, когда он принялся трахать Эшли в рот.

– Боже, она такая мокрая из-за крови, – сказал он своему приятелю, после чего они ударили друг друга по пятерне, причем каждый из них насиловал женщину так, что это не поддавалось никаким представлениям о гуманности.

Мэтт увидел достаточно, гнев и отчаянье переполняли его, он вскочил на ноги и смахнул с камина фотографии и декоративные украшения. Затем настал черед книжного шкафа. Он начал вытаскивать книгу за книгой, а затем повалил на пол весь шкаф.

Он носился по квартире, в слезах и бешенстве, круша все, что попадалось под руку, ненавидя их за то, что они совершили, за то, что разрушили их жизнь. Он прошел в спальню, ударил кулаком по телевизору с плоским экраном, а затем швырнул его через всю комнату, и тот врезался во встроенный шкаф, разлетевшись на мелкие кусочки.

Он смахнул со столешницы комода, все что там было: лосьоны до и после бритья, дезодоранты, духи – бутылочки разбивались в симфонии стекла, и по комнате распространился приятный смешанный аромат. Рыдая и всхлипывая не в силах контролировать себя, он принялся бить кулаками по стене, не обращая внимания на боль и кровь, затем издав в последний раз крик ярости и гнева, он повернулся и прислонившись спиной к стене, сполз по ней на пол и подтянул колени к подбородку. Он никак не мог перестать плакать, все больше осознавая, что что-то в его душе надломилось и никогда не будет восстановлено, что бы ни произошло.

Он резко вытянул ногу и ударил ногой по боковой части каркаса кровати. Раз, два, три раза. Кровать немного сдвинулась, и он выпрямив ноги, правой ногой задел что-то, что находилось под кроватью и обнажилось вследствие ее смещения. Мэтт перестал плакать и посмотрел на коробку, вытирая слезы с глаз, чтобы лучше видеть. Он наклонился и подвинул ее к себе, костяшки его пальцев были в крови и ранах. Он открыл крышку и посмотрел внутрь.

Внутри коробки находился пистолет и две полные упаковки патронов к нему. Он купил пистолет для Эшли в качестве защиты на случай, если его не будет дома, но она не особо была расположена к оружию и спрятала его в коробку из-под обуви и засунула под кровать.

Он совсем забыл, что купил пистолет, и сейчас при виде пистолета в его памяти возникли мучительные воспоминания об их отношениях, отчего ему еще сильнее захотелось быть с ней вместе. Он достал пистолет, вздрогнув от боли в костяшках пальцев, и внимательно осмотрел его. Как и можно было ожидать, пистолет находился в идеальном состоянии. Более того, он был уверен, что им вообще не пользовались.

Он раскрыл обе упаковки с патронами и убедился, что ни один из них не был использован. Он вспомнил, как пытался убедить ее держать пистолет при себе, когда она выходила на улицу, что он может пригодиться ей, если она попадет в беду. Она, конечно же, отказалась, и поэтому пистолет был спрятан и забыт.

Мэтт не мог не задаться вопросом, могло ли все сложиться иначе, если бы он проявил немного больше настойчивости, но потом решил, что теперь это не имеет значения. То, что могло бы произойти, не имело никакого значения, важно было только то, что происходило сейчас. Он откинул голову на стену и закрыл глаза, и сразу перед его мысленным взором возникли ужасные образы.

Мужчины трахающие Эшли, насилующие ее во все...

Сон, похоже, стал роскошью, о которой он больше не думал.

Закрытие глаз не принесло ему ничего, кроме агонии и страшных визуальных образов, и он готов был на все, лишь бы не переживать их снова.

Сейчас, сидя на полу среди беспорядка в разгромленном доме, он думал только о том, что будет на следующем DVD, когда его доставят.

2

Он вздрогнув проснулся и еще некоторое время лежал, прежде чем поднялся и сел на край кровати, положив локти на колени и подперев ими голову. Его способность контролировать ситуацию стремительно ослабевала, и он был уверен, что чувствует, как начинает терять остатки рассудка.