Текст книги "Одержимый"

Автор книги: Мэтт Рихтел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14

Несмотря на невероятное совпадение (загорелся нужный нам дом), выглядело все довольно безобидно, как репортаж Си-эн-эн. Пожар только что начался. Пламя вырывалось только из одного окна на фасаде. Трехэтажное здание (коричневая штукатурка, черная отделка, ярко-красная парадная дверь) выглядело прочным и неуязвимым.

Потом я услышал глухой взрыв. Тепловая волна прокатилась по двору. Пламя вырвалось из окон первого этажа. Мужчина в спортивном костюме стоял на тротуаре с сумкой, из которой торчала теннисная ракетка, в одной руке и с мобильником в другой. Я подошел к нему. Говорил он с пожарными. «Слава Богу, они все на поминальной службе», – выдохнул он.

Маленькое чудо, но, увы, только маленькое. Едва мы обрадовались, что в доме никого нет, как мужчина указал на окно второго этажа. Полная женщина, охваченная паникой, открыла окно и отчаянно махала руками.

– Дверь черного хода! – прокричал мужчина.

– Я здесь умру!

– Пожарные уже выехали. Сохраняйте спокойствие.

– Вам легко говорить!

Двое мальчишек на велосипедах объехали угол, остановились и закричали: «Дверь черного хода тоже горит!» Я вновь повернулся к женщине. Она быстро и глубоко дышала. От страха: ни дым, ни огонь до нее еще не добрались.

Как во многих домах Сан-Франциско, гаражный этаж находился практически под землей. Так что подоконники второго этажа находились где-то в двадцати футах от земли.

– Откройте окно полностью, сядьте на подоконник, спустите ноги вниз, – услышал я свой голос. – Потом начните соскальзывать с подоконника, и мы сможем схватиться за ваши ноги. Вы будете держаться за водосточную трубу. Обещаю вам, все пройдет легко и быстро. Вы не пострадаете.

Дыхание еще участилось. Захлестнутая страхом, она меня не слышала. Паническая атака. И насколько я мог видеть, главная опасность заключалась не в том, что она сгорит заживо. Страх грозил привести к потере сознания. Если бы такое произошло, едва бы мы ей помогли. Я уже представлял себе, как черная сажа забивает дыхательные пути лежащей на полу женщины, отсекая кислород от крови, сердца, легких.

Решение уйти из медицины все еще угнетало меня. Отчасти потому, что мне всегда приходилось защищаться, сталкиваясь с теми, кто судил о других по резюме. Но в основном из-за ответственности, которую я, случалось, не мог на себя взять. Я мог выявить медицинскую проблему, симптомы, но не имел достаточно опыта для того, чтобы как-то ее разрешить. Как выясняется, врачи вообще не очень-то годятся в герои-спасатели, а я даже не мог считать себя врачом.

А что я мог сделать? Не только нейрохирург мог понять, что женщине прежде всего нужно успокоиться.

– Высуньтесь из окна! – крикнул я. – Дышите медленно и глубоко.

Она застыла как парализованная.

– Эй!

Ничего не изменилось.

Я шагнул к дому.

– Помогите мне.

Инстинктивно мужчина, который стоял рядом, схватил меня за руку. «Не будь идиотом», – наверняка подумал он.

Но он просто не понимал, что ничего идиотского я и не замышляю. Свой двадцать первый день рождения я провел, поднимаясь на Аконкагуа, гору в Аргентине высотой в 23000 футов, борясь с разреженным воздухом и порывистым ветром.

Я посмотрел на водосточную трубу, которая поднималась по стене дома рядом с окном. Подъем по ней вроде бы не представлял опасности. И женщина уже обмякла, привалившись к подоконнику. Следовало ее успокоить, иначе она сползла бы на пол, задохнулась, а то бы и сгорела заживо.

Я оглядел собравшихся соседей. Никто, похоже, не знал, что делать. Окна и двери первого этажа для проникновения в дом исключались. Я направился к трубе.

Схватился за нее, попробовал подошвой шероховатость штукатурки. Нога соскользнула. Я посмотрел вниз. Черные кожаные туфли на тонкой гладкой подошве, в которых я приехал на похороны, определенно не были предназначены для лазания по трубам. Я вновь полез по трубе. Мужчина, с которым я говорил, и еще один подбежали и подставили руки под мои ноги. С их помощью мне удалось оказаться в каком-то ярде от подоконника.

Руками я держался за железный хомут, которым водосточная труба крепилась к стене. Потянулся к следующему, который находился на фут выше, и почувствовал, как моя хватка слабеет. Я заскользил вниз. Приземлился сначала на ноги. Потом на зад.

Вскочил, с помощью мужчин вновь вскарабкался на трубу, завис в трех футах от подоконника, с каждой секундой все меньше напоминая человека-паука.

Кого я хотел обмануть? Я писал статьи по медицинской тематике, получая за слова доллары, дважды в неделю играл в баскетбол, чтобы поддерживать форму, из еды отдавал предпочтение сандвичам с тунцом и майонезом. И считал себя готовым к совершению подвига? Да я даже не сыграл доктора ни в одном из телефильмов.

Тем не менее я ощущал стремление действовать: адреналин бушевал в крови. Может, Энни подталкивала меня. Подтянулся еще на фут и понял, что выше не получится. Я уже слышал вой сирен. Посмотрел вверх, увидел, что женщина привалилась головой к раме. Подбородок лежал на подоконнике. Женщина учащенно дышала.

– Эй! – крикнул я. – Видели когда-нибудь, как человек падает и ломает шею?

– Что?

– Как вас зовут?

– Агнес.

Она чуть повернула голову, и ее вырвало. Паника не отпускала женщину, а при таком весе у нее вполне мог случиться инсульт. Давление крови наверняка уже зашкаливало. Глаза ее оставались открытыми.

– Я не хочу умирать.

Внезапно дом сотряс еще один взрыв. Я едва смог удержаться на трубе, вцепившись в нее руками. Подошвы оторвало от стены, ноги заболтались в воздухе разорванным флагом. Но я не свалился вниз. Из окна дунуло горячим воздухом. Пламя приближалось.

Дыхание женщины вновь участилось. Она дрожала всем телом, из глаз покатились слезы. Я мог сделать только одно: привлечь ее внимание к своей персоне.

– Что случилось, Агнес?

Нет ответа.

– Агнес! Мне нужно знать, что тут произошло.

Ее взгляд сфокусировался, остановился на мне.

– Я всего лишь домработница. И сегодня у меня вообще выходной. Я… я прибиралась. Стало жарко. Потом все… так внезапно и быстро.

– Вы чувствуете запах газа? Что произошло… необычного?

Я услышал, как что-то стукнулось о подоконник. Заботило меня только одно: как бы не свалиться, вот я и не заметил прибытия пожарных.

– Газ, возможно. Не знаю. Когда я пришла, в доме работал электрик. Никого не было, все ушли на похороны. Электрик сказал, что в подвале что-то не так с проводами…

Ее оборвал новый взрыв, в тот самый момент, когда пожарные начали подниматься по лестнице. Один из них обнял женщину. Я почувствовал, как рука легла на мое плечо, направляя меня на вторую лестницу.

На земле в поисках Эрин я оглядел увеличивающуюся толпу. Девушка по-прежнему сидела в машине, словно громом пораженная.

– Ох! – Это все, что она смогла сказать, потеряв способность выражать свои чувства более длинными словами и фразами.

– Плохие новости, ужасные, – сообщил ей я.

– Что?

– Все это: взрыв, Энди, Саймон, пожар – как-то связано с кафе «Солнечный свет». Кафе – центральное звено всего этого насилия.

Мои слова стали откровением, по крайней мере для меня. До этого я не мог представить себе обшей картины. Она коснулась ладонью моей щеки.

– Что случилось?

Я передал ей услышанное от женщины. Кто-то сознательно повредил систему подачи электричества в доме Андерсонов, вызвав пожар и взрывы.

Подача электричества!

Я аж подпрыгнул.

– Квартира Энди.

На лице Эрин отразилось недоумение.

– Квартира Энди?

– Коридор. Кто-то возился с электропроводкой. Рабочий, электрик. Они собираются сжечь и его квартиру. – Я повернул ключ зажигания. – Нужно ехать туда. Немедленно!

Глава 15

Эрин набрала «911», а я погнал через Лагуну «хонду», чтобы кратчайшим путем добраться до Коул-Вэлли и квартиры Энди.

Нажимая на клаксон, объехал мини-вэн «Уиндстар».

– Я бы хотела сообщить о возможном пожаре, – говорила Эрин в трубку, я мог слышать только ее половину разговора. – Нет. Пламени нет. Дыма тоже.

Оператор, похоже, ее притормозила, задав несколько вопросов. Эрин продиктовала адрес Энди. Я придавил педаль газа. Шины недовольно поскрипывали. Мы разогнались до пятидесяти миль в час.

– Пожалуйста, в его квартире могут устроить поджог.

На полной скорости я влетел в Хайт-Эшбери, потом резко нажал на педаль тормоза. Впереди возникло препятствие: у перекрестка собрались несколько десятков человек с барабанами и плакатами. Боролись за что-то или против чего-то. Прожив в Сан-Франциско достаточно долго, перестаешь реагировать на подобные демонстрации. Я знал только одно: эти люди мешали проехать в следующий квартал.

Я нажал на клаксон. Допустил ошибку. Не было лучшего способа разозлить таких вот демонстрантов. Судя по их виду, они обкурились, насмотрелись «Фокс ньюс», разозлились, нарисовали плакаты и направились на перекресток. Им требовался общий враг, и они нашли меня.

Двое пересекли улицу и подошли к моему автомобилю со стороны водительской дверцы. Женщина была в развевающейся белой юбке из шестидесятых годов и ветровке.

– Ты загрязняешь землю своей машиной смерти, – заявила она.

Я опустил стекло.

– Вы знаете, какая проблема со всеми этими большими внедорожниками? Водитель ничего не чувствует, когда переезжает чью-то ступню.

Я резко вывернул руль и выехал на тротуар, едва разминувшись с задним бампером «сатурна» и митингующими.

– Что ты делаешь? – воскликнула Эрин. Я понял, что мы перешли на ты.

Из моего нового видения мира исчезли знаки «Стоп» и ограничения скорости.

– Нат! Осторожно!

Внезапно в поле зрения появился мальчишка на самокате, которого мне следовало пропустить. Я резко нажал на педаль тормоза. Меня и Эрин бросило вперед.

– Нат. – Эрин повернулась ко мне, едва откинувшись на спинку сиденья. – Посмотри.

Дом Энди находился за поворотом. Я не увидел ничего необычного. О чем и сказал.

– Об этом я и толкую.

Действительно, никого и ничего. Ни пожарных машин, ни «скорой помощи», ни дыма. И никакого хаоса. Какое-то время мы посидели в молчании.

– Что будем делать, Эрин?

Сразу она не ответила. Может, ответа просто не было.

Или, скорее, мой вопрос подразумевал не одну трактовку. Мы только что пересекли Сан-Франциско в пожирателе бензина весом в добрых шесть тысяч фунтов. Почему? Я отреагировал слишком уж резко? Реальной угрозы не существовало? И что можно теперь сказать о нашей безопасности?

– Очень уж ты нервничаешь, – заметила Эрин.

Может, оставить расследование полиции?

Последний, незаданный мной вопрос возник не на пустом месте. Позади нас остановилась патрульная машина Управления полиции Сан-Франциско.

И я сомневался, что нас ждала дружеская беседа.

Глава 16

– Водительское удостоверение и свидетельство о регистрации, пожалуйста.

– Мы позвонили, чтобы сообщить о пожаре, – подала голос Эрин.

Я достал водительское удостоверение. Попытался вспомнить, где лежит свидетельство о регистрации автомобиля. Неужто копы не знают, что мало кто представляет себе, куда он засунул свидетельство о регистрации?

– Вы позвонили, чтобы сообщить о пожаре? – переспросила женщина-патрульный. На нашивке я прочитал ее фамилию: Сэмпсон. – Вы позвонили в полицию Сан-Франциско?

– Девять-один-один, – ответила Эрин.

Я протянул водительское удостоверение в открытое окно. Сэмпсон взяла его, всмотрелась в мою фотографию, прочитала, сколько я вешу и какой у меня рост, словно по этим сведениям могла составить полное впечатление обо мне.

– Мистер Айдл, будьте так любезны, выйдите из автомобиля.

Я попытался вспомнить, что я сделал не так. Ответ пришел практически со следующей фразой женщины-патрульного.

– Вы чуть не сшибли мальчика на самокате.

На этом мои прегрешения не закончились.

– Мы получили два звонка о «тойоте» спортивной модели, которая промчалась по Коул-Вэлли.

Складывалось ощущение, что меня ждало наказание по всей строгости закона.

– Сама я этого момента не видела, – продолжила Сэмпсон, – но визг тормозов и покрышек донесся из-за угла. Думаю, его слышали в Кастро.

Вроде бы она пошутила. Но не улыбнулась. Однако слова ее прозвучали доброй вестью. Возможно, она не могла облегчить мой банковский счет за проступок, который не видела своими глазами. И я решил вышибить из нее слезу.

– Я очень сожалею, что все так вышло. У меня выдались два очень тяжелых дня.

Женщина-патрульный смотрела на меня без малейшего сострадания.

– Давайте поглядим, что скажет ящик.

Она вернулась к патрульной машине. Села за руль. Начала вводить информацию с моих документов в бортовой компьютер.

– Трусики, – пробормотала Эрин, наклонившись ко мне. – Единственный раз, когда у меня возникли проблемы с законом. Единственная вещь, которую я украла.

– Трусики?

– Маленькие, розовые, – уточнила Эрин. – Мне было четырнадцать. Некоторых моих подруг как раз потянуло на воровство. Я хотела доказать себе, что мне это тоже под силу, а в результате напугалась до смерти.

– Украв трусики большой девочки.

Она закинула прядку волос за правое ухо. Провела указательным пальцем по щеке, от мочки до подбородка. В альпинизме это всегда большая проблема – определить, достаточно ли крепки и надежны скальные выступы, чтобы ухватиться за них рукой или поставить ногу. Вот и теперь я не мог определить, станет ли мне Эрин надежной опорой.

– Не только. Я прокололась и в другом. Решила украсть что-то такое, что легко спрятать. Отсюда и трусики. Мол, надену их и выйду из «Кеймарта» незамеченной. Так меня не просто поймали. Мне пришлось раздеваться перед менеджером. Милой женщиной средних лет, но все же… Пришлось снимать шорты и футболку. Хорошо хоть под украденными трусиками остались свои. Мой отец чуть не отрекся от меня. Он у меня был строгих правил. Потом я чуть ли не год не бывала нигде, кроме церкви.

Женщина-патрульный вылезла из машины и направилась к нам.

– Если нам не устроят личный обыск с раздеванием догола, будем считать, что день прошел нормально, – добавила Эрин.

– Мистер Айдл, – обратилась ко мне Сэмпсон. Я сразу понял, что ничего хорошего такая подчеркнутая вежливость не сулит. – Вы знакомы с термином «безответственно опасное поведение»? К нам поступили два звонка от возможных свидетелей, включая мать мальчика, которая заявляет, что вы зацепили задний торец его самоката.

– А как насчет звонка по девять-один-один? – спросила Эрин. Не хотела, чтобы женщина-патрульный забыла про наши заслуги. Сэмпсон вздохнула. Выдержки ей было не занимать.

– Звонок был. И на него отреагировали.

Она объяснила, что другой патрульный находился в этом районе. Заглянула в блокнот.

– Патрульный Элдридж доложил, что нет ни огня, ни дыма. – Подняла голову. – Новости не такие уж плохие, мистер Айдл, – продолжила она и сказала, что отпустит меня в обмен на услугу. – Я прошу вас подъехать со мной в участок. Лейтенант Аравело хочет переговорить с вами.

Я попрощался с Эрин, и мы направились в центр города.

До этого я только один раз ездил в патрульной машине: в средней школе в день выбора профессии. Мы с приятелем долго убеждали пришедшего к нам копа рассказать нам какую-нибудь интересную историю, связанную с его работой, но безрезультатно. В итоге он привез нас к кладбищу и сказал: «Добейтесь чего-нибудь в своей жизни. Постарайтесь, чтобы вам поставили хорошие памятники». Мы смеялись над его пожеланиями не один год, но слова его так и остались загадочными. Он то ли намекал, что жизнь коротка, то ли предупреждал, что убьет нас, если мы не будем учиться на одни пятерки.

Смерть Энди, его жизнь, Эрин, мою – все окутала некая неопределенность, требующая истолкования. Может, в каждой жизни и смерти заложена некая нераскрытая тайна? Именно так, я в этом не сомневался, произошло с Энни.

Пока мы ехали к полицейскому участку, мыслями я унесся далеко-далеко… в другое время, когда на меня обрушились замешательство и зло. А за ними последовала смерть.

Глава 17

– «Бедротаник».

– Круто, – кивнула Энни.

Я старался увлечь ее в игру, которую мы вдвоем и изобрели: придумывать порнографические названия к популярным фильмам.

– Как тебе «Не торопись, а всунька»?

Мы уже подъезжали к «Марин боут клаб». Энни положила голову мне на плечо. День был знаменательный: праздник осени в яхт-клубе и поворотный пункт для меня и Энни. После долгих уговоров она все-таки согласилась познакомить меня со своими ближайшими родственниками. В естественной для них среде обитания.

Энни огляделась:

– Роскошные автомобили и яхты, журнальные статьи, самовосхваление – это заразительно.

– Мы же говорим не о болезни.

– Тем не менее мой руки после каждого рукопожатия.

Народу было много. Мы с трудом прокладывали путь к барной стойке, когда гул разговоров перекрыл веселый голос.

– Принцесса! – Люди вокруг нас расступились, пропуская отца Энни. Выглядел он моложе, чем я ожидал. Никакой седины, брюки цвета хаки, рубашка с короткими рукавами на пуговицах до низа – униформа титанов высоких технологий.

– Папа! – В голосе слышалась теплота.

Он раскрыл дочери объятия.

– Могу я сказать тебе пару слов наедине?

– Мы сейчас вернемся, Черепашка, – прошептала она.

Я наблюдал, как она обняла его, а потом вокруг них сомкнулась толпа. Я припарковался у стойки бара. Здесь мне определенно нравилось. Алкоголь и закуска подавались бесплатно. Райский загородный клуб, никак не меньше.

– Как дела, док?

Я повернулся и увидел на редкость красивого мужчину. Но его обращение не на шутку меня встревожило. Вроде бы он намекал на мое недавнее решение уйти из медицины.

– Так вы пришли с Энни?

– Меня определили к стойке.

– Покажете себя молодцом, если сможете захомутать ее. У нее потрясающая попка. – И засмеялся, увидев, как перекосилось мое лицо. – Дейв Эллиот. – Он протянул руку. – Законченный негодяй.

Дейв охарактеризовал себя давним другом семьи Киндл. Он много путешествовал, в последнее время в основном по Азии, но теперь вот остепенился. Купил дом в Марин и работал адвокатом в Сан-Франциско, что-то делал и для отца Энни. Сказал, что прошедший уик-энд они играли в гольф в Пеббл-Бич.

– Счастливчик.

– Я дам вам сто долларов, если вы сожжете мою клюшку. А потом проедете по пеплу на своем автомобиле.

Какое-то время мы поболтали ни о чем, прощупывая друг друга, пытаясь найти что-то общее, и в итоге остановились на горных лыжах. Он тоже много на них катался, правда, в Швейцарии.

Я сделал большой глоток джина с тоником.

– Она позволяет вам пить?

Я пожал плечами.

– Она принимает решения, не так ли? – Судя по тону, об этом все знали. – Своему последнему бойфренду выбирала одежду. Не разрешала носить шотландку.

Я увидел, как Энни прорезает толпу, направляясь ко мне, на лице читалась решимость.

– Не будешь возражать, если мы уйдем чуть раньше? – спокойно спросила она.

Пристальный взгляд не оставлял сомнений в том, что вопросов задавать не следует. Дейв попробовал зайти с другой стороны:

– Расслабься, Энни. Выпей. – Он посмотрел на меня: – Сочувствую, брат.

Энни не осталась в долгу:

– Неужели у тебя нет шлюхи, чтобы покорять ее своим остроумием?

Когда мы вышли из зала, ее лицо пылало. На меня она не смотрела, начала говорить о проблемах, которые возникли у ее семьи с маленькой компанией из Нью-Йорка, в которую они инвестировали средства. Сказала, что избегала резких движений, но хотела, чтобы компания шла впереди рынка. Отец поручил ей руководство проектом, добавила она, но не позволяет заниматься своей работой. Глаза ее яростно сверкнули.

– Он не имеет права так поступать со мной. Просто одержим желанием контролировать все и вся.

Я и не представлял себе, что она чем-то руководит, а отец может провоцировать столь бурную реакцию. По правде говоря, меня занимало совсем другое.

– А кто этот Дейв Эллиот? Ты с ним встречалась? Энни повернулась ко мне, рассмеялась. Да так, словно ничего более смешного (и глупого) не слышала от меня за все последние недели.

– Господи, нет. – Она покачала головой. – Но он бы хотел.

Мы сидели в моем автомобиле. С пассажирского сиденья Энни повернула ключ зажигания, торопя меня с отъездом.

– Дейв и я раньше были добрыми друзьями. Он умел слушать. Но стал неровно ко мне дышать. Я ему доверяла. Я с ним делилась. Он чувствовал, что это начало романтических отношений. А у меня такого и в мыслях не было. Он сказал мне, что любит меня. И теперь уже никогда меня не простит.

Двумя днями позже я стоял у «Сэмс дели», в двух кварталах от моей квартиры. Только набил рот сандвичем с индейкой, который купил в кафе, как рядом остановился черный «БМВ». Автомобиль я узнал: на нем Энни уехала с нашего первого свидания. Дверца открылась.

– Энни?

Ответил мужской голос:

– Запрыгивайте, Натаниэль. Я вас подвезу.

Ситуация тревоги не вызвала. Я не мог представить себя жертвой похищения. Во-первых, стоял на оживленном уличном перекрестке в яркий солнечный день. Во-вторых, ни у меня, ни у моих ближайших родственников не было ничего такого, что могло понадобиться кому-то еще. Я заглянул в салон.

– Гленн Киндл, – представился мужчина. – Отец Энни.

Он сидел на заднем сиденье, отделенный перегородкой из темного стекла от водителя. На коленях лежал журнал, каталог «Скаймолл».

– В нем секреты счастья. – Он похлопал рукой по каталогу. – Вы думаете, это полная ерунда, не так ли? Вибратор, обеспечивающий быстрое заживление. Мол, быть такого не может. Но взгляните шире. «Скаймолл» реализует стремление к мечте. Людям нравится охотиться за чем-то удивительным. Продавцы этого мусора никого не обманывают, они дают нам основание для надежды. Иллюзорность покупки притягивает. Так что в данном случае довольны и те, кто что-то заказывает по этому каталогу.

– Это ваша личная философия или подход к рождественскому шопингу? – с улыбкой спросил я.

– Я надеялся встретиться с вами в прошлый уикэнд… на вечеринке. – Киндл отложил журнал. – Сегодня оказался в этом районе, вот и решил наверстать упущенное.

Наверстать упущенное? И как он узнал, где я живу?

Я решил, что есть только один способ получить ответы. Залез в салон. Пожал руку Гленну Киндлу. Посмотрел на недоеденный сандвич. На салфетке начали проступать пятна жира.

– На двоих не хватит.

Он рассмеялся и нажал кнопку на своей дверце.

– Поехали, – сказал водителю. – Я сожалею, что мы не можем провести вместе больше времени. Теоретически такие встречи куда более интересны, чем в реальности.

– Буду рад, если подниметесь ко мне. У меня в холодильнике упаковка «Энчер стим». Пять банок еще точно осталось. – Я приглашал искренне.

– Послушайте, будем откровенны. У меня есть повод для беспокойства?

Я обдумывал вопрос, когда лимузин резко остановился. Повернувшись к тонированному стеклу, я увидел свой дом.

– Я как раз думал, какие у вас с Энни намерения.

– Честно говоря, я не понимаю, о чем вы говорите, – ответил я. – Совершенно не понимаю. Правда. Ничего странного, вроде того, что показывают в «Секретных материалах», я не замышляю. Знаете, если мы станем родственниками, то потом будем смеяться, оглядываясь на этот день.

Улыбка у него получилась натянутой.

– Извините меня. Я по жизни привык к осторожности, может, чуть больше оберегаю Энни, чем следует.

– Не за что тут извиняться.

– У вас большие долги, в медицинской школе вы поцапались с руководителем. Теперь поставили крест на всем, чему вас учили, чтобы стать журналистом. Как-то не складывается.

– Знаете, нам нет необходимости зарабатывать столько денег, чтобы тратить ежегодный валовой национальный продукт небольшой африканской страны на один автомобиль.

Он рассмеялся.

– Она права. Вы забавный. Еще раз простите меня. Будем считать это недоразумением. В следующий раз начнем с чистого листа.

И в этот самый момент дверца открылась. Рядом стоял водитель. Последние реплики Гленна не тянули на извинение. Я вылез из салона не сразу.

– Поверьте мне, я знаю, что Энни удивительная.

Он кивнул, дверца захлопнулась, лимузин уехал.

Я сразу позвонил Энни, рассказал, что случилось, и добавил, что собираюсь в Пало-Альто, чтобы закончить этот разговор.

– Пожалуйста, пожалуйста, не езди к нему, – взмолилась она. – Все будет только хуже.

– Тогда скажи мне прямо сейчас: что происходит? За кого твой отец принимает себя? И кто, по его мнению, я?

Она ответила, что ее отец – эгоманьяк, слишком уж о ней заботится и думает, что наши отношения представляют для него угрозу. Он также волнуется, что бум компьютерных компаний может сойти на нет, вот и считает, что должен спешить.

Вместо встречи с ним Энни предложила слетать с ней в Нью-Йорк. Пообещала, что покажет мне ее мир, расскажет о своей семье, представит меня «Киндл инвестмент патнерс».

Я надеялся, что несколько ближайших недель позволят мне лучше оценить свое будущее.

Все получилось с точностью до наоборот.