Текст книги "Кровавое солнце"

Автор книги: Мэрион Зиммер Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Он опустился в кресло – не в высокое, похожее на трон, а в одно из семи обычных.

– Теперь расскажите, дети мои, как дела в Арилинне.

Где-то негромко звякнул колокольчик. Мохнатая рука кирри раздвинула портьеры у входа, и появилась Элори.

Снова хрупкое тело ее было отягощено церемониальной мантией, пристегнутой на плечах массивными застежками, а на поясе и у горла тяжело позвякивали золотые цепи, увесистые, словно кандалы. Она напоминала скорее эфемерное видение, чем девушку из плоти и крови. Не говоря ни слова, Элори направилась к похожему на трон креслу. Хастур привстал и низко поклонился, а Джефф застыл, словно парализованный, не в силах оторвать от Элори глаз. И это – та же самая девушка, которая играла с ручными птицами на нижнем дворе, которая ссорилась с Таниквель и заключала дурацкие пари с Раннирлом, которой ничего не стоило по рассеянности зайти в комнату к незнакомому мужчине! Ни разу раньше не приходилось Кервину видеть Элори при всех ее хранительских регалиях, и это был настоящий шок; подлинное откровение.

– Добро пожаловать, во имя Эванды и Аварры, – произнесла она своим негромким горловым голосом. – Вы оказываете нам величайшую честь, лорд Хастур.

– От слов твоих небо светлеет, вай леронис, – отозвался Хастур, и Элори заняла центральное кресло.

– Давненько не навещали вы Арилинн, лорд Хастур, – проговорил Кеннард. – Мы действительно очень польщены вашим визитом, но – если мне будет позволено высказаться без обиняков – вряд ли предприняли вы столь далекое путешествие с одной единственной целью польстить нам; или даже ради нашей приятной компании. Не соблаговолите ли раскрыть нам цель своего приезда?

На лице Хастура сверкнула неожиданная улыбка.

– Мог бы и догадаться, Кен, что от тебя ничего не скроешь, – отозвался он. – Нам в Совете очень тебя не хватает – впрочем, понимаю, понимаю, ты еще не готов оставить Арилинн. Но сейчас речь не о том. Я прилетел из Тендары, потому что к нам прибыла делегация. С главным вопросом.

Все, кроме Кервина, казалось, прекрасно знали, о чем речь.

– Так скоро… – пробормотал Раннирл.

– Лорд Хастур, вы дали нам слишком мало времени, – произнесла Элори. – Джефф делает неплохие успехи, но… вы же знаете, как это медленно.

Кервин подался вперед, стиснув подлокотники кресла.

– О чем это вы? Почему вы все так смотрите на меня?

– Потому что вместе с тобой, Джефф Кервин-Эйллард, – серьезно сказал Хастур, – впервые за много лет собрался полный Башенный Круг. Не исключено, что с твоей помощью удастся восстановить комъинов в былом могуществе – если ты нас не подведешь. Иначе… – он развел руками. – Иначе земляне завоюют плацдарм. Дальнейшее не замедлит последовать; их будет уже не остановить. Необходимо, чтобы вы отправились со мной и поговорили с делегацией; они ждут ответа. Что скажешь, Элори? Ты готова рискнуть – ради всех комъинов, ради Даркоувера? Готова настолько довериться своему варвару?

8

Подняв глаза в наступившей тишине, Кервин встретился взглядом с Элори; та с детским спокойствием изучающе разглядывала его. «Варвар, – подумал он, – варвар Элори. Значит, вот кто я такой для всех для них; кроме, может быть, Таниквель».

Лицо Хранительницы оставалось безмятежным, но хрупкие пальцы сплелись в замок, словно пытаясь подавить дрожь; нерешительным взглядом она обвела стол.

– Кеннард, – воззвала наконец она за помощью, – ты знаешь его лучше всех.

Джефф успел уже привыкнуть к подобным обсуждениям в своем присутствии; сколь нелицеприятным ни оказывалось бы мнение, среди телепатов скрывать его было бессмысленно. Кервин изо всех сил старался сохранять на лице невозмутимое выражение.

– Что касается доверия, Элори, – вздохнул Кеннард, – то доверять ему можно; но рискуешь, в первую очередь, ты. Мы все полагаемся на твое решение.

– Я – против! – горячо произнес Остер. – Ни для кого не секрет, что я обо всем этом думаю – и для вас тоже, лорд Хастур.

Спокойная манера Хастура причудливо контрастировала с напряженным, сердитым тоном Остера.

– Остер, – поинтересовался Хастур, – это одно твое слепое предубеждение Против землян? Или есть еще какие-то причины?

– Предубеждение, – обвиняющим тоном произнесла Таниквель, – и ревность.

На сухощавом, дерзком лице Остера застыло мрачное выражение.

– Не собираюсь отрицать ни того, ни другого. Слишком уж оказалось просто – утащить его из-под самого носа у землян. Откуда нам знать – может, все было подстроено? Вдруг это ловушка?

– При таком сходстве с Клейндори? – поинтересовался Кеннард.

– Клейндори! – сорвавшись с языка Остера, имя это прозвучало как ругательство. – Эта предательница и…

– Клейндори мертва, – приподнялась в кресле Элори; лицо ее побелело от гнева. – И Зандру полосует ее убийц скорпионьими бичами.

– А также ее соблазнителя – и весь род его! – парировал Остер.

Новые, незнакомые эмоции всколыхнулись в душе у Джеффа. Это ведь не кого-нибудь – его отца и мать они так проклинают! Впервые, пожалуй, за всю жизнь он ощутил острое чувство благодарности к своим земным бабушке с дедушкой. Может, те относились к нему и без особой теплоты – но хотя бы приняли его как сына. Теперь же в Кервине бурлило, угрожая вырваться на поверхность, даркованское родовое начало; его так и подмывало вскочить на ноги и на давно забытом языке бросить Остеру вызов на поединок. Он стал приподниматься в кресле.

– Хватит! – звенящим от гнева голосом выкрикнул Хастур, и наступила тишина. – Мы здесь не для того, чтобы ворошить поступки и проступки четвертьвековой давности!

– Да, действительно, рискую, в первую очередь, я – принять или отказаться! – заявила Элори; на бледных щеках ее проступили два ярких пятна. – Я ни разу еще не пользовалась этим своим правом, но… – она беспомощно развела руками, – я же не волшебница. И не верю в сверхъестественное. Но, плохо это или хорошо, по закону право принять решение принадлежит мне – как Хранительнице Арилиннской Башни. Мы выслушаем делегацию – все вместе. И больше тут не не о чем спорить. – В последних словах прозвенела сталь.

Она поднялась с кресла, и хрупкая фигурка ее величаво поплыла к двери. Провожая ее взглядом, Кервин, еще не оправившийся от прилива незнакомых эмоций, неожиданно ощутил, что разделяет беспокойство Элори. Он осознал, как ненавистно для нее было взывать к древнему праву, и какую неприязнь вызывают у Элори многочисленные суеверия и табу, нагроможденные за века вокруг фигуры Хранительницы. В одно мгновение эта бледная, кажущаяся эфемерной девушка, почти ребенок, обрела в глазах Кервина плоть и кровь; он осознал, что безмятежность ее – не более чем маска, скрывающая страстную убежденность, железный контроль, удерживающий в узде эмоции; маска, спокойная, как глаз тайфуна, ровная, словно мертвая зыбь.

И он ощутил эмоции Элори как собственные:

«Все-таки я сделала то, чего клялась никогда не делать. Воспользовалась в своих целях тем почтением к Хранительнице, что они впитали с молоком. Но иначе было просто никак, а то эта чушь могла бы тянуться еще лет сто…»

Зажатый в крошечной кабинке лифта между Таниквель и Раннирлом, Джефф продолжал ощущать отголосок установившегося на мгновение контакта с Элори; контакта, длившегося доли секунды, но потрясшего все его существо. Как там называл это Кеннард? Эмпатия – способность улавливать чужие эмоции. Теперь Кервин поверил в свой дар. Раньше он только понимал это разумом; теперь непосредственно почувствовал.

Они прошли сквозь трепетную радугу Вуали, спустились на самый нижний этаж Башни и оказались в зале, в котором Кервин еще ни разу не был – длинном, узком, сплошь задрапированном шелковыми занавесями. У входа стояли двое охранников в малиновых с желтым мундирах; где-то вдалеке звякнул гонг.

В зале находились десяток состоятельного вида пожилых даркован, одетых по-городскому. Они молча подождали, пока Элори займет установленное на помосте в центре зала кресло и скорее небрежно, чем почтительно, поклонились остальным комъинам. Тишину нарушил Хастур:

– Так это вы назвались Пандаркованским Синдикатом?

– Валдрин из Карфона, к вашим услугам, – поклонился в подтверждение тяжеловато сложенный, приземистый мужчина с энергичным взглядом. – С вашего разрешения, я буду говорить от имени всех.

– Насколько я помню, – задумчиво нахмурился Хастур, – вы объединились в лигу…

– Дабы способствовать всемерному развитию торговли и ремесел на Даркоувере, – сказал Валдрин из Карфона. – Едва ли необходимо напоминать вам о теперешней политической ситуации, о землянах и о том… плацдарме, который они удерживают. С самого появления землян комъины и Совет игнорируют их присутствие.

– Это не совсем так.

– Я не хотел бы перечить вам, лорд Хастур, – уважительно, но нетерпеливо произнес Валдрин, – однако факты остаются фактами: в свете подписанного с землянами Пакта нам следует из кожи вон лезть только для того, чтобы сохранить цельность Даркоувера – как планеты и как цивилизации. Времена меняются. Нравится вам это или нет, но земляне прибыли сюда всерьез и надолго; и Даркоувер все глубже и глубже втягивается в сферу влияния Империи. Мы можем пытаться по-прежнему удерживать их в границах Торговых городов – но уже в следующем поколении барьер рухнет. Я видел, как это случалось на других мирах.

Кервину вспомнились слова легата: «Местные правительства мы обычно оставляем в покое, но стоит народу увидеть, что мы можем предложить, и они сами начинают проситься в Империю. Но на Даркоувере эта схема почему-то не работает, и никто не знает, почему».

Валдрин из Карфона говорил то же самое, и весьма убежденно.

– Короче, лорд Хастур, мы хотели бы опротестовать решение Совета комъинов! Нам не помешали бы некоторые преимущества, предоставляемые миру при включении в Империю. Или нам на веки вечные оставаться варварским государством?

– Я знаком с имперской цивилизацией, и гораздо ближе, чем вы, – произнес Хастур. – Нам не нужны их блага.

– Тогда говорите лучше за себя, а не за всех нас! Может, в незапамятные времена и были какие-то основания для правления Семи Семейств; тогда на Даркоувере существовали своя наука, своя технология. Но искусства те утрачены, способности сошли на нет – пора признать это и принять на замену что-нибудь новое!

Теперь картинка у Кервина в голове была близка к окончательному прояснению. Из-за врожденных пси-талантов комъины стали властителями Даркоувера – но, в определенном смысле, и рабами. Они дали планете собственную науку, они умели высвобождать чудовищные количества энергии магнитного поля планеты – посредством больших матриц, управляться с которыми было не под силу ни одному сколь угодно одаренному телепату, только Башенному Кругу. Теперь становилось понятно, что за былые науки оставили след в народной памяти.

Но какой ценой, с человеческой точки зрения! Обладатели и обладательницы этих сверхъестественных талантов жили странной, ограниченной жизнью, тряслись над своими драгоценными способностями, отвыкали от нормального человеческого общения.

«Не исключено, – мелькнуло у Кервина подозрение, – что присущее всей природе направление эволюции, от крайности к норме, и было ответственно за угасание этих способностей». По словам Кеннарда, все меньше и меньше рождалось у комъинов детей, в полной мере обладающих тем, что комъины называют ларан. От всей даркованской науки остались полузабытый миф да несколько пси-трюков – явно недостаточно, чтобы планете сохранять независимость от Земли в новые времена.

– Мы уже вели дела с землянами, – говорил тем временем Валдрин из Карфона. – Мы завоевали поддержку большинства в народе; почти наверняка новый Совет даст нам разрешение. Если вкратце, то земляне пообещали оказать нам техническую, инженерную помощь, выделить промышленных экспертов – все для того, чтобы развернуть полномасштабную рудодобывающую и рудоперерабатывающую индустрию. Металлы и руды – вот в чем ключ к успеху, господин мой. Нам не развить технологии без машиностроения; а машиностроения нам не развить без…

– Значит, вам нужны рудники, – сказал Хастур. – А для рудников вам нужно тяжелое машиностроение… но кто-то должен же делать машины, и кто-то должен добывать материалы, из которых делать машины. Валдрин, мы не технологическая цивилизация…

– Тем хуже для нас.

– Но, – негромко продолжал регент Совета, – народу Даркоувера и так неплохо живется – и горожанам, и фермерам. У нас есть та промышленность, какая нам нужна – молочные фермы, мельницы, ткацкие мастерские…

– И единственный транспорт – верховой!

– Зато никто не должен по-рабски гнуть спину на строительстве и ремонте гигантских автострад, чтобы по тем с сумасшедшей скоростью неслись чудовищные автороботы, отравляя наш чистый воздух своими химическими выхлопами!

– У нас есть право на промышленность!

– …а также на автоматизированные фабрики? На то, чтобы людям не оставалось больше ничего, кроме как ремонтировать машины и отупевать от дешевых развлечений? На то, чтобы люди скучивались в городах, дабы служить машинам, и у них не оставалось времени выращивать и готовить пищу, какая им нужна? На то, чтобы выращивание и приготовление пищи превратилось в очередную отрасль чудовищной промышленности? – Голос регента был полон презрения.

– Лорд Хастур, вы не можете вечно удерживать народ Даркоувера на положении варваров, – заявил Валдрин.

– И вы собираетесь сделать из нашего мира копию Земной империи?

– Вовсе нет. Совсем даже ничего подобного.

– Вы думаете, народ Даркоувера способен вести игру с землянами на их поле? Нет, Валдрин; планета, которая хочет того хорошего, что несет с собой межзвездная империя, должна быть готова принять и все сопутствующее зло… Но, возможно, вы правы. Мы не можем вечно преграждать дорогу переменам и держать народ Даркоувера в простоте и бедности. Может быть, ваши обвинения и справедливы. Когда-то мы были гораздо могущественней и богаче, чем сейчас. Да, это правда – мы откатились назад, в темные века. Но неправда, что мы обязаны следовать путем Земной Империи. Что если комъины снова смогут делать то, что делали когда-то, согласно легендам? Что если источники энергии снова станут доступны, и не нужно будет ни радиоактивности, пятнающей наши земли с подписания Пакта, ни нескончаемого поиска топлива?

– Это красивая мечта, – произнес Валдрин, – но вот уже многие годы не появлялось ни полновластной Хранительницы, ни полного Башенного Круга.

– Теперь появился, – развернувшись, объявил Хастур. – Полный Башенный Круг, готовый продемонстрировать свое искусство. Я прошу только одного – чтобы вы держались подальше от землян с их разрушительными, унизительными методами. Не принимайте от них инженерной и технической помощи! И если вы хотите торговать с Землей, делайте это как равные, а не как бедные протеже, которым помогают подняться над уровнем варваров! Наш мир старше, чем Земля, и у нас есть, чем гордиться! Не позорьте нас!

Он взывал к патриотизму и гордости, и Кервин увидел, как в глазах у большинства членов делегации вспыхнул огонь.

– Комъины действительно способны на это? – скептически поинтересовался Валдрин из Карфона.

– От имени комъинов буду говорить я, – заявил Раннирл. – Я – техник и лучше пойму, что вам нужно. С чего вы хотите начать?

– Группа земных инженеров предложила нам контракт на изыскательские и горнодобывающие работы, – начал Валдрин. – В первую очередь, нам необходимы металлы – медь, олово, серебро, железо, алюминий, вольфрам. А также топливо, сера… нам обещали составить полную карту по всем полезным ископаемым.

Раннирл поднял руку, и Валдрин умолк.

– А по ходу этих, как вы говорите, изысканий вынюхивать все и вся, наводнять планету своими адскими машинами – вместо того, чтобы, как им подобает, сидеть в Торговых городах?

– Мне это ненавистно ничуть не меньше, чем вам! – горячо отозвался Валдрин. – Особо теплых чувств к Империи я не испытываю, но если другой альтернативы откату к феодализму нет…

– Альтернатива есть, – произнес Раннирл. – Эти изыскательские работы для вас можем провести мы – а заодно и горнодобывающие тоже. Причем быстрее, чем земляне – и не нарушая Пакта!

У Кервина перехватило дыхание. Нетрудно и самому было догадаться, на что способны комъины – видел же, что матричный кристалл поднимает в воздух самолет – но чтобы такое!..

«Господи Боже, ничего ж себе! И к тому же не дать землянам захватить Даркоувер…»

Вплоть до этого мгновения Кервин и сам толком не осознавал, как глубоко волнует его эта проблема. Перед мысленным взором Джеффа пронеслись проведенные на Земле годы; он вспомнил разочарование, которое испытал, увидев Торговый город и осознав, что это лишь крошечная частичка Империи; он снова ощутил страстное желание отыскать свой мир и свою семью. И, заново пережив ностальгию изгнанника, он окончательно понял, что имеет в виду Хастур.

Сохранить в неприкосновенности Даркоувер – мир, который так дорог Кервину! Мир, которому он по праву принадлежит.

– Звучит заманчиво, высокочтимые господа, – проговорил Валдрин. – Но настолько сильны комъины не были никогда – по крайней мере, на памяти живущих. Конечно, дедушка мой любил рассказывать о старых добрых временах; но сейчас раздобыть железа подковать пару лошадей – уже почти подвиг!

– Да, звучит заманчиво, – подхватил другой делегат. – Но откуда мы знаем – может, эти комъины просто хотят потянуть время, пока земляне не потеряют интереса. По-моему, следует заключать договор с Землей – и немедленно!

Валдрин минуту-другую посовещался с делегацией.

– Лорд Хастур, – наконец произнес он, – одних баек о былом могуществе комъинов нам недостаточно. Вот что мы хотели бы предложить. Сколько времени вам надо на изыскательские работы?

– А сколько потребовали земляне? – в свою очередь поинтересовался Раннирл.

– Шесть месяцев.

Раннирл покосился на Кеннарда, потом на Элори.

– Нам хватит шести недель, – заявил он.

– Только при одном условии, – горячо вмешался Остер. – Если мы выполняем свои обязательства, вы даете слово прекратить все дела с землянами!

– Так будет честно, – поддержала его Элори. – Если мы докажем, что в силах сделать для блага Даркоувера не меньше, чем эти ваши земные специалисты, вы станете подчиняться Совету? Все, чего мы хотим – это чтобы Даркоувер был Даркоувером, а не увеличенной копией Торгового города. Если мы дадим вам то, что вы просите, вы должны пообещать подчиняться Совету комъинов во всем, что касается применения технологии – чтобы Даркоувер не стал третьеразрядной имитацией заурядного имперского мира!

– Пожалуй, так действительно будет честно, госпожа моя, – согласился Валдрин; затем в его голосе снова появились жесткие нотки: – Но надо быть честными до конца – пусть договоренность будет обоюдной: если у вас ничего не получится, Совет комъинов снимает все возражения и позволяет нам вести дела с землянами так, как мы сочтем нужным.

Церемония прощания с делегацией оказалась долгой и обставленной множеством премудростей протокола. Половину речей Кервин пропускал мимо ушей, понимая, что ему – «варвару Элори» – простительны мелкие оплошности в ритуале.

Значит, успех или неуспех Арилиннского Башенного Круга влечет за собой поистине грандиозные последствия. И подумать только, успех или неуспех зависит, в свою очередь, от него, Джеффа Кервина, наполовину землянина, совсем еще новичка в этом деле! От безмерности возложенной на него ответственности Кервин ощущал парализующую слабость во всем теле. Незамеченным он выскользнул из зала – мимо застывших у входа стражников, через задние дворы, к мерцающему барьеру Вуали.

Слишком тяжел был этот груз для его нетренированных плеч. «Я думал, у меня будет больше времени выучиться…» Он чувствовал себя совсем еще зеленым новичком, совершенно неопытным, и при одном воспоминании о первом мучительном раппорте его начинало трясти от страха.

Он влетел к себе в комнату и в немом отчаянии рухнул на кровать. Это нечестно – требовать от него так много; и так скоро! Это было выше сил Кервина – чувствовать, что судьба всего Даркоувера зависит от его толком не развитого ларана!

Казалось, пропитывающий комнату призрачный запах усилился и проник до самых далеких уголков памяти, высветив целую гамму давно забытых ощущений.

«Клейндори. Моя мать, преступившая обеты ради землянина – я что, искупаю ее вину? – бился в мозгу мучительный вопрос. – Но это не было предательством!»

Расплывчатая тень, смутное воспоминание замаячило на самой периферии сознания; на мгновение Кервину показалось, что он знает …

Тень исчезла, оставив после себя головокружение и немоту.

Бесшумно – ни слова, ни звука – рядом с ним по явилась Таниквель; между ними замельтешила паутина раппорта, и девушка подняла к Кервину сразу же осунувшееся личико.

– Джефф, все совсем не так, – наконец прошептала она. – Мы верим в тебя. Если у тебя… у нас ничего не получится… не ты один будешь виноват. Ну как ты не понимаешь… – Голос ее оборвался; неожиданно она приникла к Кервину, обвила его руками. Джеффа затрясло, и он что есть сил сдавил девушку в объятиях. Губы их встретились, и Кервин понял, что именно этого он хотел с той дождливой ночи, когда впервые ее увидел, с той задымленной гостиничной комнаты. Женщина его народа, первой принявшая его в число своих.

– Ну как ты не можешь понять, Джефф, – мы же все любим тебя! Поверь – если у нас ничего не получится, это не ты один будешь виноват, это мы все окажемся виноваты. Но у тебя получится, Джефф, обязательно получится…

Руки ее сплелись вокруг Кервина в надежный спасательный круг, и он ощутил прилив любви и желания, какого не испытывал еще никогда.

Это уже не легкая победа, не девица из портового бара, дающая возможность на мгновение расслабиться, но оставляющая сердечную жажду неутоленной. От этой ночи не останется осадка едва удовлетворенной похоти, катастрофического чувства одиночества, ощущения женской пустоты, столь же глубокой, как собственное разочарование.

Таниквель, Таниквель… ведь первое же мгновение того, первого раппорта заключало в себе близость более интимную, чем любая физическая. Как так получилось, что он и не догадывался? Он зажмурил глаза, чтобы полнее вкусить эту близость, соприкосновение более интимное, чем касание одних только губ или рук…

– Я почувствовала твое одиночество… и голод, – прошептала Таниквель. – Но я… боялась разделить их – до сегодняшнего вечера. Джефф, Джефф… я взяла на себя твою боль – дай мне разделить с тобой и это тоже.

– Но теперь я больше не боюсь, – хрипло произнес Кервин. – Я боялся только потому, что мне было одиноко.

– А теперь, – прочитала она его мысли, настолько самозабвенно погружаясь в объятия Джеффа, что тому показалось, будто раньше он совсем не знал женщин, – теперь ты никогда больше не будешь одинок.