Текст книги "Ночью и днем"

Автор книги: Мэрилин Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Девон пожала плечами:

– В любом случае оно великолепно, а поскольку речь идет о даре любви, то это единственное что имеет для меня значение.

– Что за странный дар любви – преподнести поддельные драгоценности, когда ему ничего не стоило скупить целую ювелирную лавку.

– Это лишний раз свидетельствует о практичности Марлетты. По-видимому, оба знали о том, что война неминуема, и решили сберечь деньги.

– Что может быть надежнее во время войны, чем драгоценности, юная леди? Ведь валюта в такие критические периоды часто обесценивается.

– Вот уж об этом не мне судить – ответила Девон, выразительно сморщив носик. – Все равно звучит очень романтично. Без сомнения, они горячо любили друг друга.

– Вы собираетесь завтра утром отнести письмо в банк? – спросила Теодосия, внезапно сменив тему разговора.

– Безусловно, – ответил Джейк, бросив взгляд на Девон.

– Само собой, – подтвердила девушка. – Раз такова была воля Александры, мы обязаны ее выполнить. Кроме того, есть вероятность, что кто-нибудь сможет объяснить нам, что заставило ее зарыть эти вещи в землю. Как вы думаете, в какой банк нам следует обратиться?

– Ну конечно в «Первый банк Джорджии», – сказала Теодосия. – Он единственный действует здесь со времен Гражданской войны. У нас в городе есть отделения еще нескольких банков, но местный среди них только один.

– Значит, туда мы и направимся.

– Так получилось, что директор банка – мой знакомый, – добавила Теодосия с заискивающей улыбкой на губах. – Если я ему позвоню, он согласится принять вас уже сегодня вечером.

Девон перевела взгляд на Джейка, который с явным удовольствием улыбнулся ей в ответ.

– Вы хотите знать, о чем говорится в том, другом письме? – произнес он, обращаясь к старшей из женщин.

– А как бы вы поступили на моем месте? – возмущенным топом парировала миссис Эванс. – В конце концов, это может напрямую касаться моей семьи. Я не допущу, чтобы эта вертихвостка продолжала нас преследовать даже из могилы!

– Послушайте, Теодосия, Марлетта никогда не была вертихвосткой!

– Мы не станем сейчас об этом спорить. – Она протянула руку к телефону и набрала номер. – Алло, Альберт? Это Теодосия…

Прежде чем Девон успела сообразить, что происходит, они уже сели в автомобиль Джейка и направились к центру города. Девон крепко прижимала к груди дневник и ожерелье. Пока Джейк вел машину, она читала вслух отрывки из дневника.

– Послушайте… «Второй год войны тянется мучительно долго. Я пишу эти строки для того, чтобы хоть чем-нибудь отвлечь себя и забыть о том, что мы с Алексом находимся в разлуке и что он каждый миг подвергается смертельной опасности. В конгрессе уже ходят разговоры о том, чтобы повесить всех рабовладельцев… Молю Бога, чтобы до этого не дошло. Я вспоминаю Алекса с его горячей убежденностью в том, что дело, за которое он сражается, – святое и правое, и что Юг непременно одержит победу. Я же надеюсь только, что война скоро окончится и все богобоязненные граждане этой страны снова будут жить в мире друг с другом. Я не хочу, чтобы мое дитя росло на земле, опустошенной взаимной ненавистью…»

– Гм… Как это похоже на янки – тратить попусту слова, когда речь идет о таком великом деле, – вставила Теодосия с заднего сиденья.

– Марлетта, безусловно, не тратила слов попусту, когда писала о своем муже. Она очень тосковала без него, – с жаром вступилась за свою прапрабабку Девон. – Вот еще одна, последняя запись: «Боюсь, что дни мои сочтены, и тем не менее в моей душе нет ни гнева, ни ропота на несправедливость судьбы, ни сожаления о том, что мне так мало удалось сделать. Весь мир вокруг перевернулся вверх дном, и тут уже ничего нельзя изменить. Я не хочу жить в таком месте и в такое время, как теперь. Если бы Алекс был рядом, то, быть может, ему своей поддержкой удалось бы вернуть меня к жизни. Милый, прошу тебя, прости меня за мою слабость, но мне кажется, что наше счастье было лишь короткой вспышкой света, после которой буря кажется еще более яростной… Мама обещала мне, что возьмет на себя воспитание моей дочери, если только Алекс не приедет, чтобы забрать ее. Я знаю, что она сильно переживает из-за моего замужества и питает неприязнь ко всей семье Эвансов, но молю всемогущего Бога, чтобы с годами это прошло. Я уже давно не получала вестей об Алексе и потому опасаюсь самого худшего…» – Девон глубоко вздохнула. – Подумать только, что им так и не суждено было увидеть друг друга вновь!

– И Александр так никогда и не приехал за своей дочерью, – так же тихо добавил Джейк.

Они не произнесли больше ни слова, пока не достигли парковочной площадки возле здания банка. Почти сразу же рядом остановился роскошный лимузин, из которого вышел, широко улыбаясь, представительный мужчина лет шестидесяти с пышной шевелюрой седеющих волос.

– Теодосия, дорогая моя, вы выглядите все прелестнее с каждой нашей новой встречей, – произнес он, приблизившись к ним. – Где скрывается тот источник вечной молодости, из которого вы пьете?

Та в ответ хихикнула, словно школьница.

– Ах, Альберт вы всегда умеете найти нужные слова, чтобы поднять мой упавший дух!

– А что, вы действительно так пали духом, Tea? – осведомился мужчина, переводя взгляд с Джейка на Девон.

– Еще бы! Это Девон Страттер, и ей удалось найти сокровище, разгадав тайну шифров.

– Альберт Донован, директор «Первого банка Джорджии». – Мужчина с приветливым видом протянул ей руку. – Гм. Вы случайно не дочь Сьюзен Альтман?

– Да, но как вы… Боже правый!

– Боюсь, что закон тут не на вашей стороне, Теодосия, – мягким тоном произнес Альберт, обращаясь к старшей из женщин. – Пойдемте со мной, юная леди, и я вам все объясню.

Он вынул из кармана ключи и проводил их в здание банка.

– Прошу вас, – пригласил он всех в свой офис.

В свете множества ламп их взору предстал довольно внушительный на вид кабинет, обставленный массивной мебелью красного дерева, на фоне которой странным образом выделялись компьютер последней модели, факс и белые жалюзи на окнах.

Зайдя за письменный стол, Донован нажал на что-то в верхнем ящике, и за диаграммой, висевшей на противоположной стене, открылась еще одна доска, Девон приоткрыла рот от изумления, узнав в ней родословное древо. Подойдя поближе, она с ошеломленным видом уставилась на Альберта Донована – ей стало ясно, что часть этой схемы представляла собой сокращенную версию ее генеалогии, прослеживавшей ее происхождение от Марлетты, чье имя образовывало вершину древа.

– Это стало чем-то вроде моего хобби, перешедшего от отца и деда, – пояснил Альберт. – У меня было предчувствие, что разгадка не заставит себя ждать. С появлением современных компьютеров это стало лишь вопросом времени.

– Но это несправедливо! – воскликнула миссис Эванс, рухнув в одно из кресел перед письменным столом.

– Теодосия, вы ведь с самого начала знали о том, что сокровище должно достаться одному из потомков Марлетты. Зачем же вам понадобилось приглашать их в «Общество», если вы не хотели, чтобы кто-нибудь из них нашел этот злополучный ларец?

– Я думала. Все равно рано или поздно кто-нибудь нашел бы его и…

– Кроме того, как я понимаю, вы не хотели, чтобы ваша кузина Рини Лу стала новым президентом «Общества». Но вам придется смириться с тем, что по закону все должно достаться наследникам Марлетты, а никак не Элизабет. И сокровище по праву принадлежит первому из ее потомков, которому удастся его обнаружить.

– Не могли бы вы объяснить нам все подробнее, мистер Донован? Боюсь, я не совсем поняла, к чему вы клоните.

– С большой охотой. После того, как в 1899 году Александра Эванс потребовала свою долю наследства отца, она передала нашему банку письмо с указаниями, как именно она желала им распорядиться. Александра подвергалась крайне дурному обращению со стороны Элизабет и трех ее сыновей – иначе говоря, своих сводных братьев, – и поэтому у нее созрел план мести. Мы с самого начала знали о существовании этих шифров, хотя их содержание оставалось для нас загадкой, как и для всех остальных. Но зато мы знали имена и даты рождения детей Александры, так же как и всех их потомков, чтобы, когда записи будут расшифрованы, мы могли подтвердить справедливость их претензий. Мой прапрадед позволил себе на некоторое время оставить это занятие, однако прадед нанял лучших специалистов по генеалогии, чтобы восполнить пробелы. Впрочем, это оказалось не так уж трудно, поскольку большая часть исходных данных у нас сохранилась.

– Иначе говоря, вы все это время ждали, пока кто-нибудь не явится к вам в банк с дневником и ожерельем!

– Можно сказать и так. Насколько я понял, и то и другое у вас при себе.

– Да. Вот они.

Донован взял у нее дневник и ожерелье. Мельком взглянув на них, он подошел к письменному столу и вынул оттуда кипу бумаг. Он внимательно их просмотрел, после чего вернул дневник Девон.

– Подождите меня здесь. Я скоро вернусь.

С этими словами он покинул комнату, оставив всех сидеть в неловком молчании. По крайней мере Девон определенно испытывала неловкость. Она бросила беглый взгляд на Джейка:

– Все хорошо, что хорошо кончается, не так ли?

– Вот именно.

Затем она обернулась к миссис Эванс.

– Скажите, Теодосия, что вы собирались делать с этим сокровищем после того, как отняли его у нас под дулом ружья?

Та вздрогнула.

– Под дулом ружья! Вы говорите так, словно я какая-нибудь хулиганка. Конечно же, я намеревалась взять его с собой на следующее собрание «Общества».

– Ну а потом что? – осведомился Джейк тихо. – Вы готовы были вернуть ларец его законной владелице?

– По правде говоря, так далеко я не заглядывала. Я только хотела убедить всех в своей правоте. Дневник для меня ровным счетом ничего не значит.

– Но не для меня! – тут же вставила Девон, не скрывая волнения. – Марлетта была моей прапрабабкой.

– Не будьте слишком сентиментальной, моя дорогая. Эта особа…

– Не смейте больше так о ней говорить!

Теодосия в ответ очаровательно надула губки.

– Ну хорошо. По крайней мере вы кажетесь мне женщиной вполне достойной.

– Благодарю вас.

– Хотя ваши друзья оставляют желать лучшего. Тот ужасный тип в костюме вампира чуть было не свел меня с ума.

Девон усмехнулась:

– Да. Ларри на это способен.

В кабинет вернулся Альберт Донован.

– Это вам, мисс Страттер. Миссис Александра Эванс выразила пожелание, чтобы человек, обнаруживший ларец, получил в свои руки настоящее ожерелье.

– Что? О Боже!.. – Девон подняла украшение к глазам, чтобы лучше его рассмотреть, одновременно глядя на его копию, которую до сих пор сжимала в другой руке. – Это и в самом деле бесценное сокровище, Джейк! Я не ожидала ничего подобного. Не правда ли, эти камни восхитительны? – Она с благоговением передала ожерелье Джейку.

– Да, без сомнения.

– Только взгляни на игру бриллиантов и сравни их с теми, другими. Они совсем как живые!

– Знаете, это ожерелье стоит огромных денег, – заметил банкир. – Я бы не советовал вам его надевать и вообще трогать с места, пока вы его не застрахуете.

– Вот как? Что ж, я и не собиралась его носить. Оно слишком изысканно для конца двадцатого века.

– И какова, по-вашему, его цена? – осведомился Джейк.

– Одни камни стоят по меньшей мере сотню тысяч долларов. А если добавить к этому его историческую ценность, я даже не рискну предположить его стоимость.

– Вы могли бы пожертвовать его «Обществу», – задыхающимся голоском вставила Теодосия. – Вот уже в течение десяти лет мы тщетно добиваемся того, чтобы плантация была объявлена историческим памятником. Возможно, теперь, имея драгоценности и дневник, мы сумели бы достичь пели.

– Теодосия, дорогая моя, ваше «Общество» бедно, как церковная мышь. У вас даже не хватит денег, чтобы оформить страховку.

– Что ж, – продолжала Теодосия, голова которой была начинена новыми идеями, – тогда мы для начала можем опубликовать дневник, и это даст нам кое-какой доход.

Донован потер рукой подбородок.

– Я со своей стороны готов приобрести это ожерелье за любую сумму, в которую его оценят. Оно так долго хранилось у меня, что я уже успел к нему привыкнуть. Я мог бы время от времени одалживать его «Обществу» для проведения выставок и выделить около десяти тысяч долларов в качестве инвестиций, чтобы начать реставрационные работы в Уайдоксе. Надеюсь, что все это, вместе взятое, поможет сдвинуть дело с мертвой точки. Вас устраивает такое решение, Девон?

– Я… По-моему, это было бы замечательно.

– Разумеется, нам придется обратиться к нескольким ювелирам, чтобы те оценили ожерелье. Все расходы я беру на себя.

– Я, право, не знаю, что и сказать…

– Это означает, что в самом скором времени у тебя появится свой собственный ресторан, Девон, – произнес Джейк, сжав ее руку в своей.

– Да. Это похоже на сон, ставший явью. Спасибо вам, мистер Донован!

– По-моему, сейчас уже слишком поздно бродить под луной, предаваясь мечтаниям, – поспешно вставила Теодосия. – Лично я отправляюсь домой к мужу, который будет очень рад узнать о том, что нашу старую плантацию превратят в исторический музей. Так что у меня есть все основания вас покинуть.

– Не могли бы вы ответить мне еще на один вопрос, мистер Донован? – Девон крепче прижала к груди дневник. – Удалось ли Александру перед смертью повидать свою дочь? Из того, что я прочла, не совсем ясно, заявила она свои права на ожерелье и деньги, которые он для нее отложил, до кончины отца или сразу после нее.

– К сожалению, им так и не довелось встретиться. Александра прибыла в Джорджию несколько лет спустя после его смерти, случайно обнаружив среди вещей своей бабки документы, свидетельствовавшие о ее южных корнях.

– Неудивительно, что она приняла всю эту историю так близко к сердцу, – сказала Девон. – И тем не менее она больше склонна была винить Элизабет, чем свою родную бабку, которая разлучила ее с отцом. В конце концов, ее месть была направлена против второй жены Александра и ее наследников, которые не имели никакого отношения к Марлетте.

– Вы правы, – Альберт кивнул. – Однако они сделали все, чтобы отравить жизнь Александре, когда та приехала в Уайдокс. Очевидно, они опасались, что она попытается вычеркнуть их из завещания или отхватить себе часть наследства. Александру подобное отношение глубоко уязвляло, о чем я могу судить по дневнику моего прадеда. Она удачно вышла замуж и не нуждалась ни в их деньгах, ни в плантации, для которой уже тогда настали тяжелые времена.

Он выключил настольную лампу и проводил своих ночных гостей.

– До чего же занятная вещь – человеческая натура, вы не находите? Но по крайней мере старая трагедия принесла значительное состояние весьма достойной молодой женщине, родившейся к северу от линии Мейсона – Диксона[15]15
  Граница, разделявшая северные (свободные) и южные (рабовладельческие) штаты США.


[Закрыть]. Так что можно сказать, что все вернулось на круги своя.

– Да, это самый лучший взгляд на вещи, – отозвалась Девон с улыбкой.

Они попрощались с банкиром на парковочной площадке, предварительно обменявшись номерами телефонов и условившись насчет оценки ожерелья.

Девон была так взволнованна, что предложила Джейку:

– Давай прямо сейчас поедем обратно в Палм-Бич. Я сама поведу машину, если ты хочешь спать.

– Спать? – фыркнул он в ответ и усмехнулся. – Ты, наверное, шутишь. Я чувствую себя столь же бодрым, как в тот день, когда еще подростком впервые перепрыгнул на велосипеде через дренажную трубу у дома старика Харвелла. – Он посмотрел ей в глаза. – И так было всегда с тех пор, как я встретил тебя, Девон. У меня такое ощущение, словно тяжелый камень прижимал меня к земле, а ты подняла его, и теперь моя душа может парить свободно.

– О Джейк!

– Сегодня вечером, едва я увидел в руках миссис Эванс ружье, нацеленное на тебя, – пусть даже мне сразу стало ясно, что его взяли из холла и пользы от него никакой, – то понял, что не остановлюсь ни перед чем, лишь бы ты была в безопасности. Я готов был сделать все, чтобы тебя защитить.

– А я? – отозвалась она. – Я привыкла считать себя неуязвимой, однако видя перед собой дуло ружья и чувствуя, что ты собираешься совершить какую-нибудь глупость, я чуть было не умерла от страха. В ту минуту у меня было не больше отваги, чем у кролика, и я ломала себе голову над тем, как тебя остановить. Смелость далеко не всегда то, что люди привыкли называть этим словом.

– Тут я с тобой не согласен.

– Ушам своим не верю! Неужели ты оспариваешь мою прежнюю точку зрения?

– Разве не в этом состоит суть любви? – спросил он с улыбкой.

– И почему только мы с тобой во всем так не похожи друг на друга – как белое и черное, день и ночь?

Он приблизился к ней.

– Лично мне это даже нравится. Как, по-твоему, ты сможешь мириться с этим до конца своих дней?

– Надеюсь, мне не придется вставать чуть свет?

– Иногда. А мне, надеюсь, не придется бодрствовать далеко за полночь только для того, чтобы тебя увидеть?

– Иногда. Но полагаю, мы сумеем найти компромисс.

– Да, – произнес он, крепко сжимая ее в объятиях. – Каждый из нас может многое дать другому и многое у него перенять. Я готов быть первым.

С этими словами Джейк наклонился, чтобы ее поцеловать, и дивное ощущение, пробежавшее по всему ее телу от одного прикосновения его губ, скрепило их клятву. Девон хотелось плакать от счастья, но она лишь чмокнула Джейка в щеку, когда он поднял ее на руки и понес к автомобилю.

В зрительном зале именно на этом месте экран обычно блекнет, и на нем появляются титры. Однако все происходило не в кино, а в жизни, и Девон не сомневалась, что самое лучшее для нее было еще впереди.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.