Текст книги "Серебряный звон"

Автор книги: Мэри Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Мэри Томас
Серебряный звон

1

Мэри проводила шесть месяцев в одном месте, девять – в другом, год – в третьем. Она снималась с места и переезжала, когда в жизни начинала преобладать банальность или когда отношения с людьми становились слишком серьезными. Первопричиной был развод родителей. Кочевая жизнь – лучшее лекарство от мыслей, от боли. Девушка объявила войну всем проблемам, мало-мальски серьезным.

Вот и сейчас самолет приземлился, и Мэри Картер вместе с другими пассажирами покинула здание аэропорта, гадая, куда ей сначала отправиться. Ей всегда нравилось полагаться на волю случая, она любила выбирать, не задумываясь, один из путей, которые нам всегда предоставляет жизнь.

Цель ее визита на родину заключалась в том, чтобы проведать отца, а заодно изучить вопрос, связанный с ее специальностью экономиста. Мэри решила начать с последнего. Она взяла на прокат автомобиль, закинула дорожные сумки в багажник, проверила адрес, записанный в блокноте, и отправилась в путь. Она ехала в ресторан Соудеков, принадлежащий Элизабет, жене любимого двоюродного брата Джона: они долго уговаривали Мэри поработать у них, так как им нужна была квалифицированная помощь.

Мэри никогда не была трусихой. Но предстоящая встреча с отцом, которого она не видела четырнадцать лет, ее пугала. Девушка вела машину, стараясь думать только о предстоящей деловой части своего визита, но мысли все равно уносили ее в прошлое. Пятнадцать лет назад родители Мэри развелись, и до сих пор она с болью вспоминала об этом: их развод был таким потрясением для девочки, что даже сейчас комок подступал у нее к горлу. Поэтому Мэри сначала отправилась к Соудекам, рассудив, что дела несколько ее успокоят и встреча с человеком, который бросил их с матерью, будет менее болезненной. В первый год после развода Николас Картер несколько раз виделся с Мэри, иногда присылал ей открытки и письма. А потом исчез. От него не было никаких известий, словно его не было на земле. Трудно быть любящей дочерью такого отца!

Дорога, ведущая к ее бывшему дому, не изменилась за прошедшие годы, и все, что Мэри узнавала в пути, она мысленно благословляла. Ей казалось, что она уже готова к долго откладываемой встрече. Отец позвонил неделю назад, разыскав ее телефон через родственников, которые знали зигзаги ее кочевой жизни.

Разговор был неловким. Николаса Картера обследовали в клинике. Заключение врачей не утешало: необходима очень серьезная операция на сосудах. Полное одиночество заставило его позвонить дочери. Он просил, чтобы Мэри поухаживала за ним, помогла ему восстановить силы после операции. Она хотела сказать «нет», но не смогла не согласиться. И вот она здесь, где до сих пор живут тени ее прошлого.

Девушка подъехала к ресторану. Припарковав машину, она не спешила из нее выходить. Мэри задумалась о своей жизни, о кузене Джоне, о его семье.

Джон имел все: дом, семью, свое дело. Крошечная искра зависти вспыхнула и погасла в душе молодой женщины. Она тихо улыбнулась самой себе. В семье Джона считали белой вороной, но он прочно стоял на ногах и отвоевал свое место под солнцем. Как? Может быть, дело заключалось в том, подумала Мэри, что его родители никогда не разводились? Джон был счастливчиком: его мир никогда не рушился у него на глазах. Девушка глубоко вздохнула и постаралась не думать о прошлом. Не стоило тратить нервы. Она была довольна своей жизнью. За последние шесть лет Мэри объехала всю страну, путешествовала по свету и наслаждалась этим в полной мере. Она свободно владела несколькими иностранными языками и в любой стране Европы могла объясниться без переводчика. Иметь корни – хорошо, но не для всех. У Мэри были иные ценности: все ее вещи умещались в Дорожной сумке. Она была свободна, могла перемещаться по всему миру. Свобода для нее значила все. Свобода действий, свобода от душевной боли, свобода от привязанностей.

Наконец Мэри вышла из автомобиля и огляделась. Она легко нашла ресторан. Это было симпатичное здание, довольно удачно расположенное. Оставив машину на стоянке, молодая женщина направилась к заведению. На пороге она остановилась, любуясь солнечным днем, одним из тех, которыми так гордятся калифорнийцы. Теплые лучи солнца напоминали нежные руки матери, ласкающей своих детей. Свет, широкая гамма красок, добро и нежность были разлиты во всем, что окружало теперь Мэри. Вчера, перед отлетом, Джон ознакомил ее со своим бизнесом в Цинциннати. Начал он с устройства ресторанов и увлекся модернизацией ресторанов с казино. Личная жизнь Джона складывалась благополучно. Во второй раз он женился на Элизабет Соудек, очаровательной женщине, которая как художник-дизайнер помогала ему в разработке оформления ресторанов. До начала их работы эти заведения были оформлены скучно и однообразно. Джон и Элизабет повезли Мэри на экскурсию по своим ресторанам и казино, рассказывая и показывая все, что они сделали. Джон знал, что на следующий день кузина улетает к отцу, и настоял на том, чтобы она попутно поработала там в их заведении.

Мэри открыла бесшумно вращающуюся дверь. На миг ей почудилось, что она в церкви. Возникало ощущение, что все вокруг незыблемое, вечное. Ресторан был оформлен в викторианском стиле: все выглядело подчеркнуто старомодным, но не давящим.

– На сколько человек накрывать стол? – неожиданно прозвучал вопрос за спиной девушки. Она обернулась: погруженная в свои мысли, Мэри не заметила, что в зале был кто-то кроме нее. Не смущаясь, она ответила с улыбкой:

– Я одна.

Эти два слова значили гораздо больше, чем просто ответ на деловой вопрос. Одиночество всю сознательную жизнь сопровождало Мэри. Рано став самостоятельной, она раз и навсегда решила остаться одна. Никогда ничего не иметь, кроме дорожной сумки. Все, что связано со звонком отца, было временным. Долго оставаться здесь она не собиралась.

В это время Хэлен Соудек рассматривала большую темно-зеленую папку с меню, в котором отсутствовали пометки администратора. Пометок не было потому, что Джинджер, исполнявшая обязанности администратора, ушла, сказавшись больной. Она даже не побеспокоилась и никому не передала свои дела. Так же вела дела сестра Хэлен – Элизабет, пока не вышла замуж и не уехала в Цинциннати. Теперь Хэлен меняла всю систему работы. Она приветливо улыбнулась темноволосой женщине и направилась к столику со словами:

– Сюда, пожалуйста.

– Я приехала сюда не обедать, – остановила ее Мэри.

– Извините, но я не понимаю, – Хэлен взглянула вопросительно на привлекательную посетительницу.

– Я должна здесь поработать, – пояснила Мэри, добавив: – Может быть. – Глаза ее привыкли к сумраку, и она смогла рассмотреть все мелкие детали помещения, пытаясь решить, какой ресторан ей больше нравится: обычный или Соудеков.

Хэлен пристально разглядывала незнакомку. У той были густые черные волосы, живые темные глаза. Можно было подумать, что она цыганка или итальянка. Хэлен сразу вспомнила слова Элизабет, когда та описывала ей сестру вчера по телефону. Разговор был деловым: Джордж, брат Хэлен, никак не мог разобраться в счетах ресторана за последние пять месяцев. В отчаянии Хэлен просила сестру помочь найти хорошего экономиста, который смог бы свести концы с концами в финансовом положении ресторана. Джон сразу вспомнил о Мэри.

– Вы – Мэри? – спросила Хэлен. Поведение ее сразу изменилось, а выражение глаз потеплело. Удивительно, как быстро люди превращаются из совершенно чужих в совсем близких!

– Как вы догадались? – спросила удивленно Мэри.

Хэлен сунула меню под мышку и взяла руки женщины в свои.

– Я – Хэлен, сестра Элизабет… – сказала она радушно.

Мэри разглядывала женщину, всеми силами пытаясь делать это ненавязчиво. Она знала про Хэлен нечто такое, что не могло не пробудить в ней интереса. Вчера Джон и Элизабет рассказали ей нечто любопытное.

– …И тетушка крошки Памелы, – продолжила Мэри. – Мне Джон и Элизабет все рассказали, – добавила она.

Перед Мэри стоял живой пример семейной любви между сестрами. Не просто любви, а жертвенной любви. Когда вчера она восторгалась маленькой девчушкой Памелой, то с удивлением заметила, как девочка похожа на Джона и Элизабет. И тогда Элизабет поведала ей историю рождения дочери. Дело в том, что она была бесплодна. В жилах девочки текла кровь Джона и Хэлен. Так сестра подарила Элизабет счастье иметь ребенка, быть матерью. Трудно подобрать слова, чтобы оценить поступок Хэлен, вызванный любовью к сестре, желанием помочь ей быть счастливой. И Джон с Элизабет действительно были счастливы! Мэри не могла не понять всю глубину жертвенности, которая потребовалась от Хэлен.

– Да, я тетушка Памелы! – Хэлен повернулась, жестом подозвала официантку, попросила заменить меню и посидеть некоторое время за конторкой вместо себя. Затем, указывая Мэри, как пройти на кухню, Хэлен продолжила начатую гостьей тему:

– Соудеки делают хороших девочек всегда, а вот мальчики, как правило, получаются слишком восприимчивыми к любым житейским мелочам, их травмируют любые пустяки!

Кухня напоминала улей. На приход Мэри и Хэлен никто не обращал внимания. Джордж мельком взглянул на сестру, продолжая работать. Его руки с необычайной быстротой шинковали морковь, и мелькание ножа напоминало ускоренную кинопроекцию. Хэлен по пути раздавала работникам кухни указания.

– Джордж, мы к тебе!

– Ты же видишь, я занят, – не поворачивая головы, ответил тот. Движения лезвия ножа ни на долю секунды не замедлились. Приняв Мэри за подружку сестры, он мельком кивнул ей. Молодая женщина завороженно следила за его руками и за горкой моркови, то появляющейся на столе из-под ножа, то исчезающей в горшке.

– Вот человек, который может кое в чем помочь тебе, – интригующе заявила Хэлен. Но Джордж не расслышал, о чем говорит сестра. Он был так занят, что тратить время на догадки было для него непозволительной роскошью. Стирая пот со лба тыльной стороной ладони, Джордж все же спросил девушку:

– Вы – повар?

Мэри была весьма далека от искусства кулинарии. Она довольствовалась готовыми полуфабрикатами и блюдами из супермаркета. Но оценить искусство приготовления пищи она могла.

– Нет. У меня всегда все подгорает. В этом я действительно мастер, – смеясь, ответила женщина. Аромат блюда, которое готовил Джордж, был таким аппетитным, что заинтригованная Мэри заглянула в горшок.

– Тогда в чем же дело?! – раздраженно начал Джордж, словно девушка была его подмастерьем и случайно всыпала соль вместо сахара в компот.

Хэлен быстро вмешалась:

– Ты что, забыл? Это сестра Джона, Мэри, и она здесь по нашей просьбе. Ну вспомнил, Джо? – сестра вопросительно смотрела на Джорджа. В детстве близкие так называли его, и это имя осталось за ним на всю жизнь.

Но тот не помнил. Действительно ничего не помнил. Что-то такое Хэлен говорила ему вчера о приезде новой сотрудницы, но что? Женщины стояли, вопросительно глядя на него. Они ждали какого-то решения, но по какому вопросу? Джо вздохнул. Он не мог взять на работу еще одного человека: дела в ресторане шли все хуже, и денег на оплату нового сотрудника не было.

– Я все помню, – соврал Джордж. – Но сейчас я очень занят. – Он отвернулся, следя за тем, как поваренок разделывает палтуса, отрезая маленькие кусочки филе. – Почему бы вам пока не посидеть в зале? Я присоединюсь, как только освобожусь, – уже стоя спиной к ним, договорил Джордж и направился к своему помощнику.

Мэри почувствовала себя так, словно ее выпроваживали. Повернувшись, она посмотрела на Хэлен, и они вышли в зал.

– Он всегда такой приветливый? – спросила женщина у Хэлен. Мэри встречала грубиянов в своей жизни, но они все же были любезнее, чем этот широкоплечий светловолосый мужчина в фартуке.

Хэлен усадила Мэри в уютном кабинете так, чтобы Джордж сразу мог их увидеть, выйдя из кухни.

– Джо был более добродушным, – тихо сказала Хэлен, – но после того как Элизабет вышла замуж и уехала, дела пошли все хуже и хуже. И все лежит на его плечах! Наш бизнес подходит к концу, – продолжала она, – но Джо упорствует. – Она тепло улыбнулась, поглядывая через плечо на двери кухни. – У него хлопотливая натура. – Она говорила о брате так, словно он до сих пор оставался ребенком. Когда умерли их родители, Джо стал для двух сестер и матерью, и отцом, и старшим братом. Единственной опорой для Хэлен и Элизабет. Но Хэлен не хотелось говорить обо всем этом.

Мэри еще раз осмотрелась вокруг: чтобы легко было работать, надо ко всему относиться с любовью. Заставить себя полюбить здешнюю обстановку.

Хэлен взяла меню, которое лежало на столе перед Мэри.

– Закажите что-нибудь, что вы любите. Лайза, наша официантка, будет здесь через несколько минут и примет заказ.

– Что за блюдо готовил Джордж? – вдруг спросила Мэри у Хэлен. – В том большом горшке. Он очень не хотел, чтобы я туда заглядывала.

– О, Джо – мастер своего дела, можно сказать, маэстро кулинарии, – заявила Хэлен, улыбнувшись. – Он готовил мясо с овощами по-гамбургски.

– Мясо с овощами по-гамбургски… – повторила Мэри. После ухода Хэлен она изучила меню. Выбор был сделан: она закажет мясо по-гамбургски.

…Мэри закончила есть. Она выпила три стакана минералки и долго сидела задумавшись, теребя в руках салфетку. Джорджа все не было. Наконец он появился в дверях кухни, быстро прошел между столиками; не сказав Мэри и пары слов, он уселся на стуле и… задремал. Щеки его были испачканы мукой, на фартуке были следы кухонной работы. Мэри насмешливо его разглядывала. Через несколько минут Джо устало открыл глаза со словами:

– Извините!

– Я не люблю ждать так долго, – сказала Мэри улыбаясь. – Когда я села за столик в этом кабинете, свеча на столе была целой, а сейчас от нее остался совсем маленький огарок!

Джо взъерошил волосы. У него совершенно не было времени трепаться о пустяках. Рассердившись, он остановил Мэри:

– Послушайте, – начал он. – Сегодня довольно трудный день… – Та слушала молча, ни разу не перебив Джо, но глаза ее говорили о том, что ситуация в ресторане ей понятна.

– Вы действительно полагаете, что положение улучшится? – спросила Мэри.

– Нет, не думаю, – ответил Джо. Он не думал, он знал это уже в течение последних шести месяцев.

– Я тоже так не думаю. Хэлен рассказала мне кое-что о ходе дел в ресторане. – Говоря это, Мэри рассматривала Джорджа. У него было правильное лицо с приятными чертами. Голубые глаза смотрели на нее по-детски удивленно. – Я могу вам помочь. Много времени у меня это не займет, – спокойно сказала девушка.

– Вы всегда делаете столь безответственные заявления? – недовольным тоном проговорил Джо.

– Никогда. Слово даю, что я все сделаю быстро. Я всегда все делаю быстро, но это вовсе не означает небрежность и неряшливость в делах; все решает быстрота решений, с натянутой улыбкой проговорила Мэри.

– Я не могу принять вас на работу и, следовательно, убедиться в правдивости ваших слов. У нас нет денег для оплаты. Так что вам придется поискать место в другом ресторане, – подытожил Джо, внимательно глядя на Мэри. Та вспыхнула, ее щеки мгновенно порозовели и уже зло она ответила:

– Если вы думаете, что меня интересуют те гроши, которые вы смогли бы мне выплатить, то глубоко ошибаетесь. Я в этом городе по семейным делам. А помочь вам меня попросил мой брат. Я считаю этот ресторан рестораном моей семьи и сделаю работу бесплатно. – Мэри скомкала салфетку, что была у нее в руках, бросила ее на столик и встала, давая понять Джо, что разговор окончен.

– Ну что ж. В таком случае я смею спросить у вас, сколько времени потребуется для того, чтобы изучить работу и оптимизировать затраты. Держу пари, что срок, который вы назовете, будет неприемлем, – усмехнулся Джо. – Впрочем, я сам назову вам его: примерно две-три недели.

– Мне достаточно будет недели, – холодно ответила Мэри и направилась к выходу. Джо проводил ее взглядом. Почему-то эта девушка вызывала уважение, хотя он не верил ее словам. Постояв несколько минут в раздумье, он отправился на кухню.

Выйдя на улицу, Мэри пошла к стоянке; дойдя до нее, она еще раз посмотрела на ресторан, села в машину и отправилась на встречу с отцом. День складывался неудачно. Она и предположить не могла, что ее так встретят в ресторане. Все, что не вызывало сомнений и считалось делом решенным, принимало теперь довольно зыбкие очертания. Кто мог подумать, что Мэри так встретят, что ей будут не доверять с первых ее слов! Настроение у девушки было не радужное, да и мысли об отце ее не радовали.

2

Итак, Мэри ехала к отцу. Со страхом, который не покидал ее с того момента, когда она поняла, что встреча эта неизбежна.

– Не трусь, Мэрилин, – успокаивала себя девушка. Мэрилин было ее настоящим именем: так назвал ее отец в честь местечка, где он встретился с матерью. Для того чтобы стереть окончательно из памяти образ горячо когда-то любимого отца, девушка изменила свое имя. Оставила только два первых слога – Мэри. Руки ее предательски подрагивали, во рту пересохло, несмотря на выпитую в большом количестве минеральную воду. Вот и дом отца. Он жил теперь в доме Джона, который Мэри хорошо помнила еще с тех пор, когда они с кузеном были детьми.

Собрав все свое мужество, девушка въехала в ворота особняка, заглушила мотор, взяла в руки сумочку, подошла к двери и позвонила. Долгое время никто не откликался, и Мэри начала беспокоиться, не произошло ли что-нибудь с отцом. Она приложила ухо к двери и услышала далекие шаркающие шаги. Переведя дух, девушка старалась выглядеть уверенной и спокойной.

Дверь распахнулась. На пороге стоял отец.

– Мэрилин, это ты?! – проговорил он негромко. – Проходи. – И, не оглядываясь, пошел в глубину дома. Мэри успела заметить, как он постарел, как изменилась его походка, став какой-то неуверенной. Но жалость к нему не могла заставить девушку его простить.

Они вошли в комнату, и только здесь Мэри нарушила молчание:

– Да, это я, отец. И не называй меня, пожалуйста, Мэрилин. С некоторых пор я – Мэри.

Отец помолчал и, вдруг спохватившись, спросил:

– Твои вещи остались в машине? Я сейчас их принесу.

– Ни в коем случае. Я сама их принесу. Тебе нельзя поднимать тяжести. Ты же сам мне сказал, насколько тяжелое у тебя положение со здоровьем. – Мэри вышла к автомобилю, взяла дорожные сумки и вернулась в дом. Этой короткой передышки ей хватило, чтобы успокоиться после первых минут встречи.

– Ты прямо из аэропорта? – спросил Николас.

– Нет, я заезжала к Соудекам. Джон попросил меня помочь им разобраться с экономикой и налогами, пока я буду здесь находиться.

– К Соудекам? Так, значит, ты видела Стива?

– Нет. А кто это?

– Это муж Хэлен Соудек, мы с ним долго работали вместе, пока мне не пришлось уйти от дел. – Николас умолчал о том, что Стив был единственным человеком, принявшим в нем участие, с тех пор как он стал совершенно одиноким. Не сказал он дочери и о том, что именно Стив настоял на том, чтобы он прошел медицинское обследование. Этот человек уважал отца Мэри за его профессионализм и неподкупность: оба были полицейскими, и на их долю выпало много дел, которые они успешно выполнили. Но даже со Стивом Николас никогда не делился своими горькими думами о дочери. О своей вине перед ней.

– Нет, я его не видела. Думаю, завтра с ним познакомлюсь, – сказала Мэри. Ей подумалось о том, как все переплетено в мире. Муж Хэлен – друг ее отца, и она теперь родственница Соудеков.

– Ты голодна? – забеспокоился отец.

– Нет, я поела в ресторане, так что можешь не заботиться обо мне, – сказала девушка, и в голосе ее невольно прозвучал упрек. Мэри медленно разглядывала комнату, в которой они стояли. Николас, поймав взгляд дочери, устремленный на одну из фотографий, висевших на стене, поспешно пояснил:

– Это моя жена. Вот уже четыре года как она ушла от меня. Очень добрая женщина. Мы с ней хорошо жили.

Наступила долгая пауза. Конечно, подумала Мэри, о ней ты говоришь хорошо. Ты повесил ее фотографию, ты помнишь ее. Но не нас с мамой. Мы для тебя уже не существуем. Наши фотографии ты не развесил. Ты забыл о нас… От этих мыслей лицо девушки вспыхнуло. Отец уловил эту перемену в настроении дочери и сменил тему разговора:

– Мэрилин, пойдем, я тебе покажу твою комнату! – Он подхватил одну из сумок дочери и направился к двери.

– Я же просила не называть меня Мэрилин! – воскликнула девушка. Она раздраженно отняла у отца сумку и пошла за ним по коридору. Комната, в которую они вошли, была такой уютной и светлой, что у Мэри улучшилось настроение. Она же приехала сюда не выяснять отношения с отцом, а просто ему помочь. Кратковременность пребывания здесь более всего ее утешала. Надо быть терпеливой и великодушной. Не стоит демонстрировать отцу свои чувства к нему. Мэри для него – чужой человек, а постороннему не стоит показывать свои переживания.

– Извини, я немного погорячилась, зови меня как тебе нравится, – спокойно обратилась она к отцу. – Ты знаешь, я совсем забыла, где в этом доме кухня. Покажи мне, пожалуйста. – При слове «кухня» в сознании Мэри возник образ Джорджа; ей почему-то захотелось его увидеть.

– Ты, наверное, хочешь кофе? – Вопрос отца вернул девушку к действительности. – Пойдем, я тебе все покажу. – Они отправились на кухню; ни один не проронил ни слова.

– Я сварю кофе. Тебе не стоит утруждать себя, – взяв кофеварку, сказала девушка.

– Как тебе лучше, – ответил отец.

Лучше мне будет, когда я не буду тебя видеть и вернусь к своей прежней жизни. Я тебя знать не хочу, подумала с ненавистью Мэри.

– Когда мы с тобой поедем к врачу? – спросила она.

– Госпитализация назначена на послезавтра, – ответил Николас, нежно взглянув на дочь, и отвернулся, чтобы скрыть свои чувства.

– Я отвезу тебя утром, мне так будет удобнее. Это возможно?

– Да. Тем более что мне назначено на восемь часов утра.

Опять молчание. Отец понял, что им не о чем говорить. Слава Богу, дочь здесь, а это уже хорошо само по себе!

– В холодильнике ты найдешь все для завтрака. Я ничего не готовлю. Пользуюсь супермаркетами. Так удобнее. На этой полке консервы. Вот яйца, сыр, ветчина и фасоль. Я только забыл купить молоко.

– Я думаю, что не буду питаться здесь. В ресторане Соудеков неплохо готовят, – ответила девушка. «Ничего я не хочу от тебя! Надо было заботиться о нас с мамой! Думаешь загладить предательство показной заботой? Не выйдет!» – можно было прочитать в ее глазах.

Допив кофе в молчании, отец и дочь разошлись по комнатам. Мэри распаковала свои вещи, прикинула план действий на завтра, легла на кровать и задумалась. Как много сил нужно, чтобы оставаться все время спокойной, невозмутимой. Она не могла найти в себе хоть каплю милосердия к отцу. Опять, в который раз, девушка вспоминала его уход, слезы матери и чувство незащищенности перед всем миром. Тяжелая депрессия матери делала девочку еще более несчастной. Вечерами, ложась спать, она как заклинание произносила:

– Папочка, дорогой, ну пожалуйста, вернись. Нам с мамой очень плохо без тебя. Я очень соскучилась! Нам без тебя очень-очень тяжело.

Но отец не приходил. Не приходил, когда Мэри болела, не приходил, когда бывали праздники. Никогда. Она быстро повзрослела. Заботы о матери легли на ее детские плечи. Одиночество прочно утверждалось в ее душе, а любовь к отцу таяла с каждым днем. Боль от обиды и предательства утихала. Мэри приучила себя не вспоминать детские счастливые годы, а слово «отец» стало для нее совершенно отвлеченным, абстрактным понятием.

Раздался стук в дверь:

– Мэри, не хочешь пойти посмотреть телевизор? – спросил отец, не открывая дверь в комнату дочери.

– У меня еще много неотложных дел. Я присоединюсь к тебе, если у меня останется свободное время, – солгала девушка, совсем не собираясь проводить свободное время в обществе отца. Надо вытерпеть еще один день. Потом его госпитализируют, и как только врачи позволят ему вернуться домой, Мэри сразу же уедет, чтобы больше никогда не встречаться с этим человеком. Ей стало жалко себя, и она заплакала.

Отец постоял еще некоторое время перед дверью, которую ни он, ни дочь так и не открыли. Он прекрасно понимал, что никаких дел у Мэри нет. Это отговорка, чтобы его не видеть. Для Николаса чувства дочери к нему не остались незамеченными. Зная, что во всем виноват только он сам, Картер не мог решиться начать разговор. Он всю жизнь любил свою дочь, но сумеет ли она понять, почему он ушел из семьи? Не добавит ли его рассказ чувства горечи в душу Мэри? Сегодня он так счастлив! Он увидел дочь после четырнадцати лет разлуки, увидел взрослого, самостоятельного человека, очень красивую девушку с чертами лица его собственной матери. Он всегда представлял ее только такой. Выключив телевизор, Николас отправился спать. Дочь он увидит завтра. Может быть, завтра и состоится этот трудный разговор.

Мэри достала косметичку. Надо привести лицо в порядок, чтобы отец не догадался о ее слезах. Она решила спустя некоторое время выйти к отцу. В конце концов, изменить уже ничего нельзя, и стоит ли трепать себе нервы тенями прошлого, подумала девушка.

Возле телевизора отца не было. Мэри села в кресло и задумалась о завтрашнем дне. Вернее, о психологической атмосфере, которую она всегда старалась создать сама. Так легче работать. Мэри не была азартным человеком, но пари, заключенное с Джорджем, напоминало ей о темпе, в котором она должна будет работать. Девушка взяла со столика будильник и отправилась в свою комнату. Завтра надо быть отдохнувшей. Однако нервное напряжение не проходило: Мэри не могла заснуть, как ни пыталась. Она слышала шаги отца, шедшего на кухню, звуки воды, наливаемой в стакан. Может быть, ему плохо? – подумала девушка. Не следует ли выйти к нему? Но ведь жил же он без меня до этого дня! Только перед самым рассветом Мэри забылась тревожным, нервным сном.

Николасу тоже не спалось. Он думал о приближающейся операции, о судьбе дочери, обо всем, что произошло с ним в последние годы. Опять завыло сердце, и он отправился на кухню выпить лекарства. Осторожно пройдя мимо комнаты, где поселилась дочь, Николас старался затаить дыхание, словно оно могло нарушить сон его Мэри. Стыд за свой поступок не давал ему покоя. Совсем иначе бы он прожил свою жизнь, если бы можно было ее повторить. Будь проклят тот день, когда я впервые не послушал жену и не сделал так, как она советовала, подумал больной пожилой человек.