Текст книги "Пробуждение"

Автор книги: Мэри Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

12

Харви приехал по делам в Мельбурн и, изрядно устав, решил перекусить. Тут-то на него и обрушилась Маргарет. Она заметила его на открытой террасе кафе, перешла улицу и опустилась в кресло напротив. На ней были легкие широкие брюки, белая мужского покроя рубашка, какое-то фантастическое украшение на шее, и она, как всегда, выглядела готовой ко всему на свете.

Эта женщина, которую Харви знал всю жизнь, всегда немного забавляла его. Много лет тому назад она настойчиво, бесстыдно преследовала его своей любовью, но все в конце концов закончилось вполне мирно и прилично. Она была энергичной, напористой, умела добиваться своего, и Харви искренне восхищался ее мужем: как он сумел ее обуздать?

– Итак, – начала Маргарет, – ты здесь, вдали от своих овец и лошадей, и совершенно один. Что все это значит?

– Ровным счетом ничего.

Маргарет подозвала официанта, заказала цыпленка под острым соусом и темное пиво.

– Ты не возражаешь? – спросила она, как будто ее это хоть чуточку волновало.

– Чувствуй себя как дома, – ответил Харви с откровенной иронией.

Маргарет игнорировала его тон.

– Как Джейн? Не видела ее целую вечность.

– Спасибо, хорошо. Все еще работает над книгой, а заодно приобретает навыки настоящей женщины-ранчеро: научилась ездить на лошади, меняет покрышки, стреляет как настоящий профессионал.

– Потрясающе! – воскликнула Маргарет. – Я сразу почувствовала: в этой женщине что-то есть. – Она усмехнулась и посмотрела Харви в глаза. – Итак, как я понимаю, ты собираешься на ней жениться?

– Нет, – резко, чтобы пресечь дальнейшие расспросы на эту тему, ответил он.

– Почему – нет? – недоуменно спросила Маргарет, ничуть не смущенная его тоном. – Она тебе очень подходит. У нее есть характер и… стиль. Понимаешь, что я имею в виду?

– Она собирается возвращаться в Лондон.

– Это она тебе сказала?

– Это само собой разумеется. – Харви сделал несколько больших глотков пива.

Маргарет подалась вперед и положила руки на стол.

– И кем, интересно, разумеется? Тобой? Или ею? Ты ее спрашивал?

– Маргарет, – спокойно сказал Харви, глядя ей в глаза, – ты не могла бы заняться собственными делами?

– Нет, – так же спокойно ответила она. – Ты закончишь свою жизнь так же, как твой отец: скаредным, мелочным, сварливым старикашкой, совершенно одиноким в своем огромном доме. Превратишься в затворника, единственной компанией которого будут собаки.

– Ты нарисовала очаровательную картину.

– А когда ты умрешь, ни один человек не прольет по тебе ни единой слезинки.

Харви улыбнулся и похлопал Маргарет по руке.

– Но ты-то, надеюсь, оплачешь мою смерть?

– Ради Бога, Харви! Тебе нужна жена, дети! Тебе нужна жизнь! Что тебя удерживает?

– Просто это все меня не интересует.

– Ты в самом деле хочешь закончить свою жизнь, как твой отец!

– Ты не любила его, не так ли? Ничего удивительного: он многим не нравился.

– Да, не нравился. – Маргарет в упор посмотрела на него. – Он превратил жизнь твоей матери в настоящий ад.

– Хватит, Маргарет, – процедил сквозь зубы Харви.

– Ну, уж нет! Я любила твою мать. И все ее любили. Но тебе всегда было неприятно об этом слышать, не так ли? Я не знаю, за что ты ее ненавидишь. Она была чудесной женщиной, а твой отец просто выгнал ее. Совсем как ты. Совсем как это сделал ты с Марджори. А теперь делаешь то же самое с Джейн и…

– Заткнись! – Харви услышал свой голос будто со стороны, словно он шел из темных потаенных глубин, полных детской печали и грусти. – Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Я отлично знаю, о чем говорю! И пора бы кому-нибудь просветить тебя. Давно пора.

– Спасибо, госпожа просветительница.

Харви бросил на стол несколько банкнот, поднялся и, не взглянув на Маргарет, ушел.

– Джейн, тебе не хотелось бы перенестись отсюда в какое-нибудь сказочное местечко? – спросил Харви.

– А разве это не сказочное местечко?

Подступали сумерки. Они сидели на своем любимом «наблюдательном пункте» – в развилке ствола толстого старого эвкалипта и любовались заходом солнца.

– Есть еще одно сказочное местечко. Ты слишком много работала и нуждаешься в перемене декорации.

Джейн рассмеялась.

– Мне нравится работать над книгой. И мне не нужен отдых, а самая великолепная декорация на свете – передо мной. Разве ты не заметил?

– Ну а если в других местах есть другие великолепные декорации, почему бы не взглянуть на них?

Джейн удивленно посмотрела на Харви.

– Тебе хочется попутешествовать? Правда?

– Да, это мой подарок тебе ко дню рождения.

Джейн не представляла, как он узнал о ее дне рождения, но его внимание и забота тронули ее. Куда легче купить какую-нибудь ювелирную безделушку в ближайшем городке, чем тратить на нее свое время, оставив к тому же любимое ранчо и любимую работу.

– Тебе правда хочется поехать со мной?

– А что в этом странного? – Харви криво усмехнулся.

– Да нет, ничего. Я просто подумала… ты не любишь покидать ранчо без особой необходимости.

– Позволь уж мне самому решить этот вопрос, – сухо сказал он. – Три дня. Всего три.

Сердце Джейн закружилось в вальсе счастья и радости.

– Сэр, я буду счастлива провести с вами три дня! – торжественно заверила она.

Харви улыбнулся.

– Вот и прекрасно.

Кроме того, подумала Джейн, кто станет спорить с тем, что каждый уголок на свете хорош по-своему? Нет, только не я.

– А куда мы поедем? – спросила она.

– Это сюрприз.

Харви обещал сюрприз, и слово свое сдержал.

– Не верю… Не могу поверить… – твердила Джейн, потягивая апельсиновый сок с ромом и разглядывая бесконечную гладь белого песка, пальмы и голубовато-зеленые волны, подступавшие чуть ли не к самому порогу.

Они сидели на маленькой тенистой террасе пляжного домика, затерянного в самой глубине крошечного островка, отделенного несколькими милями воды от Джервис Бэй, модного морского курорта.

– Я знал, что тебе здесь понравится. – Харви улыбнулся. – Счастливого дня рождения.

– Спасибо, – ответила Джейн, чувствуя комок в горле и стесняясь собственной сентиментальности. – Это чудесный подарок, Харви.

– Ты его заслужила. Кроме того, немного веселья полезно для души. Не помнишь, кто это сказал: Сократ, Конфуций?

– Какой-то умный человек вроде них. – Джейн рассмеялась.

Солнце садилось. На горизонте показались маленькие рыбачьи лодки, возвращавшиеся с дневным уловом. Значит, сегодня в меню опять появятся свежие омары – они ходили обедать в маленькое кафе при небольшом семейном пансионе, находившегося на другой стороне острова.

– Удивительное место…

Джейн лениво откинулась в кресле, потягивая прохладный напиток. Дом был построен из камня, выбеленного солнцем и морскими ветрами, с крышей из пальмовых листьев и бамбука и стоял так, что легкий бриз даже в самую жару приносил сюда приятную прохладу. Маленький внутренний дворик, патио, был обсажен по периметру яркими цветами.

– Ты еще не сказал мне, чей это дом, – напомнила Джейн.

– Дом принадлежит родителям Маргарет, но они большие любители путешествий и редко здесь бывают. А уж Маргарет с мужем – тем более. Сейчас, например, ее родители в Италии.

– Это Маргарет сказала тебе о моем дне рождения?

– Нет. – Харви хитро улыбнулся. – Я подсмотрел эту великую дату на твоих водительских правах, когда ты показывала мне то грязное пятно, которое называется твоей фотографией.

Джейн рассмеялась. Фотография действительно была похожа на снимки, которые вывешиваются на щитах «Разыскиваются» с указанием суммы вознаграждения за поимку правонарушителя. То, что Харви заметил и запомнил дату ее рождения, приятно согрело сердце Джейн.

– Может быть, пройдемся? – предложила она. – Прогуляемся и заодно и перекусим у стариков Бентли.

– Неплохая мысль.

Взявшись за руки, словно примерные дети, они медленно брели по бесконечному песчаному мелководью, чувствуя, что только теперь, к концу второго дня пребывания в этом раю, их покидает усталость и приходит ощущение полной расслабленности. Желая полностью освободиться наконец от всех тревожащих ее мыслей, Джейн спросила:

– Почему ты никогда не женился?

Спросила – и сразу же пожалела об этом. Наверное, не следовало нарушать ту атмосферу покоя и равновесия, которая установилась между ними за эти дни. Но, с другой стороны, что особенного в ее вопросе? Она спит в постели Харви, живет в его доме, и ей надоело все время контролировать себя: об этом можно говорить, а это табу. Так что спросила и спросила, решила Джейн.

Харви пожал плечами.

– Мне никогда этого не хотелось.

Что ж, ответ предельно ясный.

– И тебе никогда не хотелось иметь детей? Не хотелось научить их тому, что ты умеешь: охотиться, ловить рыбу, плавать? Передать им свое любимое ранчо?

– Я не представляю себя в окружении детей.

Джейн отошла от полосы прилива, села на сухой песок и погрузила босые ноги в его приятную глубину. Она вознамерилась во что бы то ни стало довести разговор до конца.

– Я хочу поговорить с тобой, Харви.

Он уселся с ней рядом.

– Давай, начинай. – Харви улыбнулся, но за его беззаботным тоном Джейн уловила настороженность.

– У меня к тебе несколько вопросов. Возможно, они тебе не понравятся.

– Тогда не задавай их.

– И все-таки, Харви, я хочу их задать. И хочу услышать ответы. И, пожалуйста, не сердись и не пытайся, как всегда, увести разговор в сторону.

– Вы очень требовательны, леди, – пожурил Харви.

– Я спросила тебя, почему ты не женился, и ты ответил, что не хотел. Почему? Может быть, у тебя есть какие-нибудь… специфические особенности?

– Думаю, что нет, – с прежней нарочитой легкостью ответил он.

– Почему ты попросил меня остаться у тебя?

– Потому что это открывало мне свободный доступ к твоему телу.

Джейн на мгновение потеряла дар речи.

– А ты не заметил, что я вовсе не отношусь к особам такого рода? – в ярости прошипела она.

Харви рассмеялся.

– Ужасно нравится тебя шокировать.

Джейн стремительно вскочила на ноги и зашагала по берегу, в гневе не чувствуя, как горячий песок обжигает ступни. Харви догнал ее, обнял за плечи и с силой развернул лицом к себе.

– Прости меня за дурацкую шутку. Ты ведь знаешь…

– Ну и шуточки у тебя, Харви!

Гнев остыл, и Джейн позволила крепче обнять ее. Болтая о том о сем, избегая «горячих» тем, они добрели до небольшого кафе под смешным названием «Крылатый омар»: всего лишь пять маленьких столиков, накрытых белыми скатертями.

Принял заказ сам хозяин пансиона, который посоветовал им взять ягненка под кокосовым соусом.

– Это блюдо, – сообщил он доверительно, – готовит моя жена, и оно ей особенно удается, что может подтвердить любой наш постоялец.

Вскоре перед Джейн и Харви стояли тарелки с благоуханной едой и бутылка французского вина.

– Если этот ягненок так же хорош на вкус, как на запах, придется попросить добавки, – предпринял Харви попытку направить разговор в гастрономическое русло. – Приятного аппетита.

Ну нет, подумала Джейн, плохо это или хорошо, но я хочу наконец уяснить, на каком свете нахожусь.

– Как ты догадываешься, я еще не закончила, – заявила она, вооружаясь ножом с вилкой. – Значит, если я тебя правильно поняла, ты пригласил меня ради секса.

– Вот именно, – подтвердил Харви, отрезая небольшой кусочек мяса.

– А до меня была Марджори.

Его глаза сузились.

– Верно.

– А перед ней?

– Линда.

– А до Линды?

– Мэри.

– А до нее?

– Джоан.

– Линда, Мэри, Джоан… И все они жили с тобой?

– Верно.

– Знаешь поговорку: «Не верь лгуну, даже если он говорит правду»?

Харви рассмеялся.

– Мне было интересно, что ты на все это скажешь.

Джейн возвела глаза к небу.

– И все же мне хотелось бы услышать правду, Харви.

– У тебя очень сексуальные ноги. Они меня просто очаровали.

Разговор оказался, по меньшей мере, бесполезным. Хорошо уже то, что Харви не рассердился. Вообще, решила Джейн, не стоило затевать серьезный разговор во время этих неповторимых, стремительно убегающих дней, хотя она ох как устала от его постоянных недомолвок, шуток и увертываний.

Каждому дню свои заботы, сказала себе Джейн и сосредоточилась на ягненке под кокосовым соусом. Сегодня – время романтики, любви, грёз и мечтаний.

– Я чувствую себя совершенно разложившейся особью, не имеющей никакой социальной ценности, – с долгим ленивым вздохом проговорила Джейн.

– Мне нравиться видеть тебя разложившейся особью, – отозвался Харви.

Она снова вздохнула.

– Вы очень добры ко мне, мистер Лоу.

Вечером Джейн рассказывала о своих родителях. Харви мог бы всю ночь слушать ее глубокий взволнованный голос, то звенящий от волнения, то понижающийся до шепота. Она говорила об их смерти с печалью и болью, не стертой временем. И было в ее словах скрытое неприятие самого факта их гибели, Джейн как будто обвиняла их в том, что они ушли и оставили ее одну.

– Я знаю, это звучит глупо, нелепо, даже кощунственно, но тогда мне хотелось привлечь их к суду, – взволнованно говорила Джейн. – Эта мысль вертелась у меня в голове целыми ночами. Представляешь?

– Вполне.

– Нет, это невозможно представить! Как у меня могло даже возникнуть такое желание?! И по отношению к кому? К людям, которых я любила больше всех на свете!

Харви прекрасно ее понимал. Потому что помнил, какой огонь бушевал в его груди, когда мать покинула их, – гнев и горечь от предательства. Он не забыл и те ужасные мысли, которые тогда приходили ему в голову.

– Просто ты очень хотела, чтобы они вернулись, и сердилась, что они не возвращаются.

Джейн вздохнула.

– Да, мои родители были для меня всем на свете: моим Богом, моей Вселенной. Я тогда думала, что со мной происходит что-то ненормальное, и, не выдержав, поговорила однажды с матерью моей подруги, которая была семейным врачом. И она сказала, что ничего странного в этом нет. – Джейн неожиданно зло усмехнулась. – Страх, послетравматический синдром, так она объяснила мое состояние.

– На свете много странных вещей, которые считаются нормальными, – изрек Харви.

Джейн улыбнулась.

– И, возможно, именно в этом мы находим утешение.

Харви смотрел на ее рыжие волосы и думал: вот такой Джейн и видит жизнь – странной и чудесной. Харви всегда удивляло, как много удовольствий она умеет находить в самых простых вещах. Необычной расцветки насекомое, красивая птица, вкусное блюдо, кусок материи с забавными изречениями… Джейн легко взрывается смехом, и он любит звук этого смеха.

Но однажды он потеряет ее, и тогда его мир сразу перестанет быть странным и чудесным.

Джейн танцевала на траве. Настроение у нее было приподнято-радостным просто потому, что день чудесный, и еще потому, что прямо к ней по зеленой лужайке шел мужчина, которого она любит. Самый чудесный, самый сексуальный мужчина на свете с удивительными голубыми глазами. Высокий, сильный, он шагал уверенной походкой уверенного в себе человека.

Харви с веселым удивлением наблюдал, как Джейн поворачивается, поводит бедрами, взмахивает руками, подчиняясь какому-то только ей слышимому ритму.

– Я говорила тебе на днях? – небрежно спросила Джейн, когда Харви приблизился.

– О чем?

«Что я люблю тебя!» – громко звучала в ее душе ликующая песня. Но вместо этого Джейн сказала:

– Что я люблю это удивительное место. Что я люблю просыпаться каждое утро в твоей постели. Что я люблю заниматься с тобой любовью. Что я люблю наши прогулки. Что я люблю слышать твой голос. – Она упала на траву и уставилась в голубое небо. – Что я не могу представить, что когда-нибудь мне захочется отсюда уехать.

Как еще сказать Харви, что она любит его, не произнося самого этого слова? Слова, которое, Джейн инстинктивно это чувствовала, ему не хочется слышать?

Харви сел на траву рядом с Джейн, обняв руками колени.

– Ты поддалась очарованию этих мест. Каждый, кто попадает в эти края, становится немного одержимым.

– Я – не каждый, – буркнула Джейн, стараясь не выдать своего разочарования.

– Извини, я имел в виду совсем не это.

Нет, он имел в виду именно это! – подумала Джейн и с ужасом почувствовала, что вот-вот расплачется.

– Ты думаешь, мои чувства нереальны, фальшивы…

– Я думаю, они реальны, просто…

– Просто ты считаешь, что это мимолетная прихоть, каприз. Ты забываешь, Харви, что я тут уже несколько месяцев.

Несколько месяцев надежд, что он захочет увидеть искренность ее чувств, захочет сказать ей о своих чувствах.

– Я не хочу, чтобы тебе было больно, – резко сказал Харви и добавил уже мягче: – Когда-нибудь.

Джейн привстала, уселась перед ним на колени и посмотрела ему в лицо.

– Почему мне должно быть больно?

– Потому что ты можешь приучить себя к мысли, будто эта жизнь и есть то, чего ты хочешь.

– А что в этом плохого?

– Так не может долго продолжаться. Поэтому лучше подойти к этому реалистически и наслаждаться тем, что у нас есть, по крайней мере, до тех пор, пока ты здесь.

Мне не хочется уезжать отсюда, могла бы сказать Джейн, но слова застряли у нее в горле. Харви нежно погладил ее по щеке.

– Давай не будем ничего усложнять, хорошо?

Джейн переменила позу, обняла руками колени и, отвернувшись от него, уставилась на волнистые холмы, подступающие к самому горизонту.

– Как раз это и случилось с Марджори? – тихо спросила Джейн. – Она слишком усложняла твою жизнь?

Харви не ответил, и она повернулась, чтобы взглянуть на него. Выражение его лица было непроницаемым и отрешенным. Он не хотел обсуждать эту тему.

– Так что же произошло с Марджори? – настойчиво повторила Джейн.

– Она не была здесь счастлива, – твердо проговорил Харви.

Она сказала, что не может жить с тем, кто все время держит ее на эмоциональной дистанции, припомнила Джейн слова Лорин.

– Почему?

– Не многие женщины могут долго выдержать уединенную жизнь, как здесь. Извини, но я не хочу обсуждать с тобой Марджори.

– Хелена здесь счастлива, – возразила Джейн, не желая прекращать этот разговор. – И у Маргарет, кстати, нет никаких проблем, хотя она живет еще севернее. Она делает документальные фильмы, летает на самолете и, когда ей захочется, ездит в Мельбурн, в Сидней и в другие так называемые центры цивилизации.

Харви нетерпеливо пожал плечами.

– Они оба, Могги и ее муж, здесь выросли. Они знают этот край. Они принадлежат ему.

Так вот, значит, в чем дело. Мать Харви англичанка. Марджори американка. И, стало быть, она, Джейн, тоже чужестранка.

– Понятно… Иностранцы не могут долго выдержать здешнюю жизнь. Ты это хочешь сказать?

– Это не оскорбление, – устало пояснил Харви, – это реальность.

– Нет, предубеждение. Я могла бы тебя понять, если бы ты рассматривал меня как личность, а не как некую статистическую единицу, принадлежащую к племени иностранцев.

Харви улыбнулся.

– Ты для меня не некая статистическая единица, принадлежащая к племени иностранцев, Джейн.

Она глубоко вздохнула.

– Тогда докажи это. Не суди меня по тому, что сделали другие женщины.

Она подумала о его матери. Если судить по фотографии, миссис Лоу неплохо приспособлена к жизни в буше. Глаза Харви потемнели, стали непроницаемыми.

– Джейн, я не хочу, чтобы ты тешила себя ложными надеждами.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не хочу, чтобы ты думала, что здесь у тебя есть будущее: замужество, дети и все такое.

Джейн ощутила, как ледяная рука сжала ее сердце. Она отвернулась, с трудом поднялась на ноги и лишь тогда взглянула на Харви, все еще сидящего на траве.

– Что ж, я рада, что мы наконец расставили все по своим местам.

Он тоже встал. По-видимому, ему не нравится, что я смотрю на него сверху вниз, пронеслось в голове Джейн.

– Джейн, раньше или позже, но ты вернешься в Лондон.

– Почему ты так думаешь?! – В ней боролись гнев и обида. – Что, на этот случай есть какой-нибудь особый закон?

– Не будь же такой наивной! Ради Бога, смотри на жизнь открытыми глазами!

Она почувствовала, что начинает дрожать. Ей хотелось сказать что-нибудь ужасное, накричать на Харви, но ни звука не вылетело из ее горла. Крепко обхватив себя руками, Джейн пыталась унять дрожь.

Да что же это такое! Ни к одному мужчине она не испытывала того, что испытывает к Харви. Это искреннее, глубокое, правдивое чувство шло из самой глубины сердца Джейн и не имело никакого отношения ни к здравому смыслу, ни к логике. Если следовать логике и здравому смыслу, ей нужно немедленно собрать вещи и уехать. Приметы светлого будущего, – очевидные вначале, – оказались ложью. Предчувствие счастья обернулось душевным крахом. А ведь ее предупреждали…

Мне никогда ничего не удастся изменить, с отчаянием подумала Джейн. Никогда.

– Джейн! – как будто издалека донесся до нее голос Харви. – Джейн, пожалуйста. Не смотри на меня так, прошу тебя! – Он обнял ее, притянул к себе. Джейн не сопротивлялась. – Прости меня, – сдавленно попросил Харви. – Я не хотел делать тебе больно. Я просто…

Он просто хотел быть реалистом. Для него это означает, что конец их отношений неотвратим. Пройдет какое-то время, и она покинет его. Для Харви этот исход был очевидным. Уехала его мать. Уехала Марджори. И, конечно, уедет и она, Джейн.

Она ощутила глубокую, мучительную боль – за Харви, за себя. А затем – неожиданный прилив новых сил, новых надежд. Она докажет ему, что он ошибается. Она не сбежит, как другие.

Джейн уткнулась в его плечо, несколько раз медленно, глубоко вздохнула, заставила себя успокоиться. Вот где ей хотелось быть – только здесь, в объятиях Харви.

Итак, решила Джейн, никаких планов на будущее, никаких разговоров о прошлом, по крайней мере – о прошлом Харви. Есть только настоящее. И это настоящее чудесно, полное любви, смеха, забавных приключений – совсем как в раю.

Но как долго, спрашивала себя Джейн, человек может жить в искусственно созданном мире, даже если мир этот создала любовь?

Она поцеловала Харви в шею и прошептала:

– Я не уеду.