Текст книги "Убийство в масонской ложе"

Автор книги: Мэри Лондон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глава 16

– Меня действительно заставили, – со слезами на глазах признался Досточтимый Дин. – Только не знаю кто. Нельзя было допустить, чтобы здесь обнаружили тело Джона. Великая Ложа мне бы никогда этого не простила.

– Кто первый понял, что Ливингстон умер неестественной смертью? – спросил сэр Малькольм. – Разумеется, доктор Келли.

– Да, но я понял это не сразу, – растерянно проговорил доктор. – Сперва я засомневался. А после вдруг пошел разговор, что Джона надо перевезти к нему домой.

– Кто же завел этот разговор?

– Ох, не помню. Все одновременно… Так ведь это было в наших общих интересах.

– То-то и оно! – с досадой заметил сэр Малькольм. – «Не помню», «все одновременно»! Значит, никто. Вы действовали по принципу: один за всех и все за одного, и убийца это предвидел.

– Но почему он выбрал именно это место? – спросил Хиклс.

– Потому что он рассчитывал на круговую поруку, чтобы таким образом остаться безнаказанным. Вас всех обвели вокруг пальца, а вы так ничего и не поняли…

– Я действительно кое-чего не понимаю, – заявил Бронсон. – Зачем убийце было звонить в полицию, хоть до, хоть после убийства?

– Давайте восстановим ход событий с самого начала, – медленно выговаривая каждое слово, сказал сэр Малькольм. – Вас созвали к трем, а не к четырем часам! Вы попили чай и около половины четвертого поднялись в ложу. И приступили к делу. Ритуал продолжался до символической смерти Хирама. Это случилось между четырьмя часами и четвертью пятого. Лицо Ливингстона накрывают передником, и он умирает. Тут поднимается тревога, а вслед за тем паника. Ритуал останавливается. Начинается спор. Что же делать? Вы все спускаетесь в трапезную, кто-то успокаивает госпожу Ливингстон, кто-то пьет чай, потом вы дружно обсуждаете, как лучше поступить. Наконец с общего согласия вы решаете дождаться ночи и тайно вывезти тело. Пока все вроде бы спокойно. Около пяти вы все снова поднимаетесь в ложу, чтобы, как положено, отдать последний долг покойному… А в это время убийца, задержавшись внизу, втайне от всех звонит в Скотланд-Ярд и сообщает о том, что совершено убийство. Через полчаса к вам в дверь стучится лейтенант Финдли. Все в одночасье меняется! На смену благоговейному трепету перед телом вашего усопшего собрата и друга вновь приходит паника. Ведь полиция уже тут как тут! Смерть Ливингстона вызывает у вас подозрения. Того и гляди грянет скандал. И тогда один из вас, почти наверняка убийца, решает сжечь передник, чтобы не осталось никаких следов. Кто подносит передник к огню – сам ли он или, по его наущению, кто-то другой из братьев? Как бы то ни было, один из вас приступает к выполнению этого замысла, однако Досточтимый Дин и Энтони Хиклс не могут допустить, чтобы сожгли запон из Великой Ложи. И они велят это прекратить. Господа, так кому же все-таки было «это» велено? Кто поднес передник к огню светильника?

– Вогэм, – произнес Хиклс.

– Ну да, – подтвердил Дин.

Тут поднялась госпожа Ливингстон.

– Да, это сделал Майкл, но не ему пришла в голову такая мысль. Кто-то из братьев тогда сказал: «Вогэм, может, вы займетесь передником? А я пока постараюсь успокоить госпожу Ливингстон».

– Вы уверены в своих словах? – спросил Форбс.

– Совершенно! Жаль, что не Майкл пошел тогда со мной. Меня проводил вниз Энтони Хиклс, он же и виски мне налил.

– А кто заставил Вогэма заняться передником, или, проще говоря, сжечь его? – допытывался сэр Малькольм.

– Это был брат Бронсон, – сказала Элизабет Ливингстон.

Благородный сыщик обратился к обрядоначальнику:

– Господин Бронсон, вы признаете, что именно так и сказали?

– Возможно. В такие минуты всякое могло сорваться с языка.

– В довершение всего передник бросили в комнате для размышлений, – напомнил сэр Малькольм. – Кто это сделал?

– Я, – признался мэтр Куперсмит, – по распоряжению Досточтимого брата Дина. Это я спрятал сожженный передник и перевязь второго стража Ливингстона.

– Неужели вы надеялись, что полиция их не найдет?

– Не знаю.

– Ну, конечно, – воскликнул сэр Малькольм, – откуда вам было знать! Вы же, как и все остальные, до смерти испугались.

– Вы это точно подметили! Тогда мы все и правда были здорово напуганы.

– Вот-вот, убийца такое тоже предвидел, потому и вызвал полицию. Это называется «разворошить муравейник».

– Опять вы о своем. Так почему же этот ваш убийца все-таки сам вызвал полицию? – раздраженно спросил Дин.

– Потому что он, видимо, хотел, чтобы подозрение пало на другого, – ответил сэр Малькольм. – Но поначалу, признаться, я никак не мог понять его действия. На кого же, по его расчетам, должно было пасть подозрение? Так вот, я вам скажу… На госпожу Ливингстон, а заодно и на Майкла Вогэма. Вот почему, вопреки всем правилам, госпожа Ливингстон оказалась среди вас.

– Но, – заметил Хиклс, – она же должна была участвовать в ритуале… изображать Вдову! Не мог же убийца предвидеть и это?

– Мог, тем более что каждый из вас получил по экземпляру ритуального текста за несколько дней!

– Понятно, – согласился Хиклс, – но ведь надо было еще знать, что в ритуале есть роль Исиды! Поскольку, будь ритуал другой, Элизабет ни за что бы не пригласили!

– Как раз это и навело меня на истину, – объяснил сэр Малькольм. – Я попросил друзей из Скотланд-Ярда кое-что разузнать, чтобы убедиться в правоте своих рассуждений. Лейтенант Финдли, доложите, пожалуйста, все, что вам удалось узнать о манускрипте.

Стоявший в дверях полицейский щелкнул каблуками и громко ответил:

– Слушаюсь, сэр… Майкл Вогэм наткнулся на этот манускрипт у одного антиквара в Гринвиче. Он очень гордился своей находкой и, когда Досточтимый Дин вернул ему манускрипт, после того как тот перепечатали и размножили, он положил его в надежное место – не у себя дома, а в сейф своего нотариуса господина Уилкопа, где, по предположению сэра Малькольма Айвори, я его и нашел. А потом отнес на экспертизу. Он оказался подделкой, притом недавней. И к восемнадцатому веку не имел никакого отношения.

В зале поднялся ропот, впрочем, он быстро утих, уступив место глубокой, тяжелой тишине. Наконец Уинстон Дин, первым придя в себя, растерянно спросил:

– Как подделкой? Что, ритуал Вогэма – фальсификация? Неужели такое возможно?

– Это факт, – продолжал сэр Малькольм. – Больше того, могу вам сообщить, что ритуал этот придумал сам убийца. Да, именно он, высосав его из пальца, подложил фальшивку в кипу старинных бумаг в той самой антикварной лавке в Гринвиче. И, понятно, он же, убийца, навел на него Вогэма. Он знал, что этот простодушный человек, наткнувшись на столь любопытный ритуал, не преминет принести его в ложу и опробовать с участием госпожи Ливингстон в роли Исиды.

– Но при чем здесь она? – спросил мэтр Куперсмит.

– Да при том, что вы все или холостяки, или вдовцы, кроме Ливингстона. Поэтому выбор неизбежно должен был пасть на нее, тем более что она состоит в смешанной масонской ложе.

– Уму непостижимо! – воскликнул Питер Шоу. – А что, если вы, сэр Малькольм, ошибаетесь? Тогда это уже попахивает вероломством, да еще каким!

– Итак, все должно было указывать на госпожу Ливингстон, – продолжал сэр Малькольм, оставив без внимания реплику журналиста. – Все знали, что супружеский союз Ливингстонов одна лишь видимость. И наиболее вероятно, что в преступлении обвинят именно супругу. Она должна была унаследовать банк! Конечно, у нее и у самой состояние немаленькое, но разве жажда богатства знает меру? Кроме того, госпожа Ливингстон, пожалуй, единственная, у кого были время и возможность посыпать небезызвестный передник солью синильной кислоты. Наконец, что тоже важно, Вогэм, как ее любовник, вполне мог бы сойти за соучастника. Таким образом, с помощью своего ритуала он якобы решил освободиться от мешавшего им обоим мужа…

– Действительно, – согласился мэтр Куперсмит. – Все это похоже на правду.

– Вот именно, все было против них обоих! – продолжал сэр Малькольм. – Убийца не предвидел только одного – что Вогэм решит заговорить и указать, кто направил его к гринвичскому антиквару за манускриптом. И тогда бы непременно выяснилось, что документ поддельный. Во всяком случае Вогэма нельзя было оставлять в живых. Убийца, не мешкая, отправился к нему домой, выстрелом из револьвера ранил его в голову и решил, что с ним покончено. Потом принялся искать пресловутый манускрипт и перевернул весь дом вверх дном. Но, на свою беду, он и тут дал маху. Вогэм остался жив, а манускрипт оказался у нотариуса… Больше того, мэтр Уилкоп прекрасно помнит, что сказал ему Вогэм, передавая на хранение манускрипт, который он считал бесценным.

– И что же он ему сказал? – живо поинтересовался Сирил Бронсон.

Благородный сыщик повысил голос и торжествующе произнес:

– Он сказал, что это вы, господин Бронсон, указали ему место, где находится манускрипт, то самое место, куда вы сами его заранее и подложили!

Глава 17

– Вы это обо мне? – спросил обрядоначальник, поднимаясь во весь свой маленький рост.

– О вас, господин Бронсон! – произнес сэр Малькольм. – Я обвиняю вас в убийстве Джона Ливингстона, Майкла Вогэма и, разумеется, еще в одном – третьем!

– Да вы смеетесь!

– Старший инспектор, прошу представить доказательства.

Полицейский неловко поднялся. До сих пор он охотно хранил молчание в столь представительном обществе: ведь он не только плохо понимал его, но и боялся.

– Ну да ладно, господа и вы, мадам, по просьбе присутствующего здесь сэра Малькольма Айвори я, стало быть, распорядился провести этой ночью обыск в банке господина Ливингстона. И вот что мы обнаружили: в кабинете господина Бронсона, в последнем, нижнем ящике его стола – початую коробку «Рэт-Флэш», крысиного яда на основе синильной кислоты.

Бронсон, рассмеявшись, прервал его:

– И только поэтому вы собираетесь меня обвинить? Это же глупо! Вам кто угодно скажет, в нашем банке «Рэт-Флэш» используется уже много лет! Крысы нас просто замучили!

– Это еще не все, – продолжал Форбс. – По совету того же сэра Малькольма я распорядился проверить и кое-какие банковские счета. Ваши счета, господа.

– Ну и что? – с любопытством осведомился Хиклс.

– В результате проверки вскрылась двойная бухгалтерия. С одной стороны, мы обнаружили копии выписок из счетов, которые ежемесячно отправлялись клиентам, – открытых активных счетов, и соответствующие каждому из них резервные счета со значительным дебетовым сальдо. Как раз этими счетами и ведал сам господин Бронсон. Мы их нашли в его личном сейфе.

– А вы утверждали, – обращаясь к обрядоначальнику, заметил сэр Малькольм, – что этими счетами занимался господин Ливингстон! В то время как господина Ливингстона денежные вопросы совершенно не интересовали!

– Скажите же что-нибудь в свое оправдание! – воскликнул Досточтимый Дин.

– Да мне, собственно, не в чем оправдываться, – как ни в чем не бывало сказал обрядоначальник. – Мы всегда поступаем так с краткосрочными ссудами…

Тут Энтони Хиклс резко заметил:

– То-то, помнится, пару недель назад мне, к величайшему изумлению, прислали выписку из моих счетов с дебетовым сальдо. Я тут же позвонил Джону Ливингстону, и он обещал лично во всем разобраться. По его мнению, это случилось из-за сбоя в компьютерной системе.

– На самом деле, – продолжал старший инспектор, – мы обнаружили в банке только одну выписку из активного счета – как раз из вашего, господин Хиклс. Бронсон, верно, дал маху с копией, которую отправил вам тогда по почте.

– Видите ли, господа, хитрость была хоть и нова, но довольно проста, – продолжал уже сэр Малькольм. – Вместо того чтобы воспользоваться непосредственно банковским сейфом, Бронсон изымал деньги со счетов клиентов банка! Они же ни о чем таком не подозревали, поскольку, как обычно, получали выписки из активных счетов. Словом, по банковской бухгалтерии, господа, счета ваши находились в состоянии крупного дефицита, поскольку деньги со счетов каждого из вас переводились прямо на нумерованные счета, которыми Бронсон распоряжался по своему усмотрению. И тут вдруг господин Хиклс замечает ошибку в копии выписки из своего счета и сообщает об этом господину Ливингстону. Тот же, не желая решать головоломку лично, поручает одному из бухгалтеров все как следует проверить.

– Этого бухгалтера звали Питер Мосли, – заявил Дуглас Форбс, – и, как нам стало известно, он умер на прошлой неделе от сердечного приступа. Странное совпадение, не правда ли? Мы потребовали эксгумации. И в его теле тоже был обнаружен «Рэт-Флэш»…

– Какой вздор! – вскричал Бронсон. – Зачем мне было убивать Джона Ливингстона?

– О, – заметил сэр Малькольм, – чтобы понять ваши мотивы, надо было изучить вашу психологию. Вы, признаться, довольно ловко обставили убийство—с театральным размахом. Но почему? Потому что Джон Ливингстон был вашим патроном, и вы его ненавидели. Ливингстон жил на широкую ногу – роскошные поездки, о которых вы судили только по гостиничным счетам да прочим расходным бумагам. Он получил это право по рождению, а вам пришлось потратить годы упорного труда, чтобы стать управляющим. Потом, Ливингстон – впрочем, без всякой задней мысли – относился к вам несколько свысока, хотя вы занимались всеми делами в его банке. Что же касается его супруги, госпожи Ливингстон, она звонила вам почти каждую неделю и просила денег, а потом тратила их направо и налево со своим любовником Майклом Вогэмом. Она хотела вас задобрить и называла «малышом Сирилом», но вы считали такое обращение знаком не внимания, а превосходства, и вас это задевало за живое. Потому-то вам и хотелось, чтобы она тоже участвовала в лжеритуале. Вы рассчитывали, что ее обвинят вместо вас! Да-да, вы решили таким образом с ней поквитаться!

– Но пока что вы не привели ни одного доказательства, – невозмутимо сказал Бронсон.

И тогда сэр Малькольм Айвори продолжал:

– Был у вас и другой мотив: поскольку господин Хиклс в силу своей занятости отказался от должности Досточтимого, она автоматически переходила ко второму стражу, то есть к господину Ливингстону. Таким образом, Бронсон, ваш патрон становился выше вас не только в жизни вообще, но и в ложе. А это уже было слишком! И тогда, не в силах больше совладать со своей завистью, вы решили его убрать. Повторяю, вы проделали это мастерски. В результате очевидными подозреваемыми оказались госпожа Ливингстон и Майкл Вогэм, но вам этого было мало: слишком уж просто и наглядно все вышло…

– Братья, – воскликнул Сирил Бронсон, – неужели вы позволите, чтобы меня обвиняли столь постыдным образом? Ведь я с младых ногтей только и знал что честно трудиться в поте лица, чтобы в конце концов занять свое нынешнее положение! Да если б не я, банк лопнул бы как мыльный пузырь. Да-да, без меня он бы просто развалился и ваши деньги пропали бы вместе с ним! У Ливингстона были совсем другие заботы! Хотите знать, чем он занимался, – пожалуйста: щеголял на званых обедах да шиковал в роскошных отелях, а что до масонства, оно было ему нужно только для того, чтобы рядиться во всякие диковинные одежды, притом что на самом деле он был всего лишь половой извращенец, гомосексуалист!

– Бронсон! – резко вскочив, воскликнула госпожа Ливингстон. – Я вам запрещаю!

– Вот именно, – вторил ей Энтони Хиклс, – Джон вас возвысил! Как же вы смеете говорить в подобном тоне о человеке, которому обязаны всем на свете?!

Тут слово взял Досточтимый Уинстон Дин, заговорив в свойственной ему велеречивой манере:

– У Джона, возлюбленного брата нашего, были в жизни своеобразные внутренние наклонности, однако касались они только его одного. И осуждать их здесь никто не вправе, тем паче что человек он был порядочный и великодушный, и вы, Бронсон, больше всех возымели от щедрот души его. Ваше поведение решительно не дает вам права принадлежать ни к масонскому ордену вообще, ни к нашей ложе в частности.

«Даже в такие минуты, – подумал сэр Малькольм, – старина Дин в своем репертуаре».

Тут Сирил Бронсон украдкой метнул взгляд сначала вправо, потом влево. Глаза его горели безумным огнем. Одним движением он выхватил из кармана револьвер и крикнул:

– Ложь! Все, что вы говорите, ложь! Это я вам всем запрещаю!

И с револьвером навскидку он попятился к дверям ложи.

– Спасибо, что столь любезно решили отдать нам тот самый мелкокалиберный револьвер, из которого вы смертельно ранили вашего брата Вогэма, – спокойно сказал сэр Малькольм.

В самом деле, не успел убийца шагнуть за порог, как тут же оказался в руках стоявших в притворе полицейских – они скрутили его без малейших усилий.

Глава 18

Как всегда после любого дознания, сэр Малькольм пригласил старшего инспектора на завтрак к себе в особняк Фалькон. И, как всегда, для Доротеи Пиквик это был очередной повод выплеснуть свое дурное настроение:

– Не понимаю, за что только Скотланд-Ярду такая честь! Вечно вы путаетесь с кем ни попадя! А потом – стыд-то какой! – все хорохоритесь, трубите о себе во всех газетах и получаете разные там награды, а честным, порядочным, скромным людям и спасибо не скажете. Хотя налоги, в конце концов, платят они!

Однако, несмотря на постоянные выпады в свой адрес, Форбс всегда с гордостью принимал приглашения знаменитого друга. Ведь когда-то он и помыслить не мог о том, чтобы хоть пару часов насладиться жизнью, казавшейся ему поистине шикарной. В самом деле, особняк Фалькон обставил и украсил еще сэр Филип, антиквар; там были такие чудеса, которым мог позавидовать любой музей. Сегодня стол накрыли на веранде, выходившей в парк. Снег стаял, и кругом, насколько хватал глаз, были только деревья и статуи, изящно расставленные вдоль бесконечно длинных аллей, где когда-то еще мальчишкой любил играть сэр Малькольм.

– Не желает ли господин старший инспектор отведать чудесного джина с содовой? – осведомился Вэнь Чжан.

– Я как сэр Малькольм.

– Тогда спейсайдский виски с талой ледниковой водой из горного источника – очень полезно для почек…

– И для улучшения памяти, – прибавил сэр Малькольм. – А нам без хорошей памяти никак нельзя, верно? Да уж, дело Ливингстона оказалось на редкость запутанным. Кстати, как там Бронсон?

– Сидит в центральной тюрьме и твердит, что невиновен, хотя все факты против него. Вогэм убит из его револьвера. В теле его подчиненного, бухгалтера Питера Мосли, обнаружен крысиный яд. А дома у него нашли книжку по какому-то адонимаритскому масонству на французском…

– Адонирамитскому, Дуглас…

– Я и говорю, он все из нее и передрал, а от себя прибавил только, что во время ритуала лицо этого самого Хирама нужно накрывать передником, да еще придумал историю со Вдовой. В общем, проявил знание вопроса…

– Да нет! Хотя члены ложи и мнили себя знатоками, сам Досточтимый Дин плохо разбирался в этом деле… Меня насторожило, что у них все было шиворот-навыворот. На чертежной доске много чего не хватало, и разрисовывал ее обрядоначальник, то есть Бронсон. А он хотел перевести стрелку на Вогэма.

– Как это?

– Воспользовавшись общей паникой, он умыкнул у него перчатки, выпачкал их мелом и спрятал под светильником, где, по его расчетам, вы их нашли. То же самое и с сожженным передником. Потом, Бронсон то и дело переводил разговор на Вогэма, пытаясь выставить его подельником госпожи Ливингстон. Он знал: скоро мы поймем, что тот ее любовник. А значит, и сообщник… И вы, впрочем, так и решили.

– Да уж, опростоволосился, – глухо пробурчал старший инспектор. – Эта масонская шатия-братия совсем выбила меня из колеи.

– Да уж, таким образом Бронсон действительно рассчитывал сбить нас с толку. Но он не знал, что я играю в шахматы. И этот ребус меня увлек. Кстати, Финдли нашел остатки голосового модулятора в топке рядом с трапезной?

– Да, на решетке от шлака. Бронсон успел бросить приборчик в зажженную топку, пока остальные бегали и суетились. Но скажите, почему он не отправил туда же и передник восемнадцатого века? Так бы не осталось никаких следов цианида…

– А он на самом деле совсем не хотел их уничтожать! Ведь они-то и должны были указать на госпожу Ливингстон. На первый взгляд она единственная, у кого было время посыпать передник «Рэт-Флэшем»!

– Неужели?

– Выйдя из Великой Ложи с передником в полиэтиленовом пакете, Ливингстон, прежде чем пойти домой, отправился к себе в банк. Тогда-то Бронсон и успел посыпать его смертельным ядом.

– Черт возьми! Точно! Госпожа Ливингстон и впрямь говорила, что муж сперва пошел в банк… Ну и память у вас!

– И все благодаря горному источнику, Дуглас! Ливингстон хоть и был простодушен, потому как все больше витал в облаках, однако же насторожился, узнав о смерти Питера Мосли. И, может, поделился своими сомнениями с Бронсоном… Вот вам лишний повод его убрать.

Вэнь Чжан уже приготовил завтрак, но пока его не подавал. Форбс спросил:

– Завтрак китайский? Мы что, еще кого-то ждем?

– Я подумал, после наших с вами налетов на марокканские и турецкие рестораны китайская кухня нам не повредит, – без малейшей иронии заметил благородный сыщик.

– Конечно, сэр Малькольм, конечно… Раз вы так считаете! Интересно, что подумает госпожа Форбс, моя супруга, когда я расскажу ей обо всех наших приключениях?

– Боюсь, ничего хорошего. Потому-то, Дуглас, я и остался холостяком! А что до гостя, которого мы ждем, держу пари, это будет для вас сюрпризом.

Как раз в эту минуту появилась Доротея Пиквик – она была сильно взволнована:

– Сэр Малькольм, к вам тут еще один гость. Это… это…

– Дорогая моя, скорее впустите его и не волнуйтесь, а то и вовсе дар речи потеряете!

Экономка уступила дорогу шестидесятилетнему мужчине, исполненному настоящего аристократизма, который угадывался в нем даже по пуговицам на гетрах. В дверях возник королевский советник сэр Уотерхаус – редкие волосы, лицо украшено пышными завитыми усами. Старший инспектор тотчас вскочил и, став навытяжку, застыл как вкопанный.

– Уважаемый сэр Малькольм, – проговорил почтенный гость, без лишних церемоний приближаясь к хозяину дома, – счастлив был принять ваше приглашение. Позволю себе лично поздравить вас и поблагодарить за то, что сохранили дело Ливингстона в тайне. Форбс в курсе?

– Не совсем, – ответил сэр Малькольм, предлагая гостю кресло.

– О, тогда давайте наконец откроем ему все карты. Я искренне верю в его преданность короне. Так когда же вы, сэр Малькольм, поняли суть происходящего?

– Довольно скоро, ваше превосходительство. Меня сразу смутила плохая организация их ложи.

– Еще бы! Видите ли, мы использовали Досточтимого Дина постольку, поскольку когда-то он зарекомендовал себя прекрасным офицером, хотя теперь, надо признать, заметно постарел.

– И на поверку в их странной ложе всем заправлял Хиклс…

– Полковник Хиклс один из лучших наших сотрудников. Как вы, верно, поняли, мы решили скрыть нашу деятельность под личиной масонской ложи. И все было бы прекрасно, если б Ливингстону не взбрело в голову привлечь в наши ряды этого негодяя Бронсона…

– Джон Ливингстон и не подозревал, что приветил своего собственного убийцу.

– Заметьте, он не так уж плохо перемешал настоящих масонов с нашими офицерами, – сказал сэр Уотерхаус, – но мы и предположить не могли, что таким образом пустили волка в овчарню. Да и кто мог подумать, что Бронсон решится на такое?

Старший инспектор слушал эту беседу в полном недоумении. Наконец он не выдержал:

– Выходит, это была игра! И ложа святого Патрика – всего лишь ширма для разведывательной службы…

И тогда сэр Уотерхаус признался:

– Видите ли, Форбс, нашим людям в Азии порой случается тайно встречаться, чтобы обмениваться важными секретными сведениями. Дальний Восток – сущее пекло, и нам приходится пристально следить за всем, что там происходит.

– Но зачем нужна масонская ложа?

– Пожалуй, это единственное укромное место во всем Соединенном Королевстве, – сказал сэр Малькольм.

Старший инспектор был просто ошеломлен – уж не привиделось ли ему все это во сне!

– Понимаю, – проговорил он, – преступление и нежданное появление агентов Скотланд-Ярда застало ваших людей врасплох… В общем, если б не сэр Малькольм и не вы, ваше превосходительство, я бы ни за что не догадался.

– Вот и прекрасно! – воскликнул сэр Уотерхаус. – Значит, прикрытие у нас просто замечательное. Кстати, генерал Кертни просил передать вам обоим свои поздравления. Он весьма сожалеет о смерти Ливингстона, ведь тот был одним из лучших его агентов. Тем более что однажды, три года назад, он чуть не потерял его во время засады – ее устроили на Филиппинах какие-то китайцы-сектанты…

– Джон Кертни! Генерал? – вскричал старший инспектор. – Но какой из них? Пианист или торговый посредник?

– О, наши друзья до того запутались в своих показаниях, – признался Уотерхаус, – что Элизабет Ливингстон пришлось, набравшись храбрости, придумать генералу брата, хотя сам генерал, понятно, никогда не был ни пианистом, ни торговым посредником, да и брата-близнеца у него отродясь не было!

Дуглас Форбс, совершенно сбитый с толку, предпочел хранить молчание. Мир вокруг него перевернулся. Что же было на самом деле? Да и было ли вообще? Может, все мы живем в каком-то искривленном пространстве, в другом измерении? Может, и сам он, Дуглас Форбс, в конечном счете совсем не тот, каким всегда себя считал?

Уотерхаус наклонился к столу с видом большого любителя вкусно покушать.

– Скажите, сэр Малькольм, это китайские пирожки?

– Их приготовил настоящий китаец, – сказал Вэнь Чжан. – Очень помогают при ревматизме и насморке…

– Определенно, – заключил старший инспектор, – эти ваши китайские пирожки вконец меня доконают!