Текст книги "Из жизни домашних хорьков"

Автор книги: Мери Каммингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Мери Каммингс
Из жизни домашних хорьков

Пролог
(Очень короткий)

Тяжелая пряжка ремня врезалась в стену в каких-нибудь трех дюймах от моего лица.

– Говори, сука, чего ты там вынюхивала?!

Я промолчала – точнее, сказала, но про себя: «Да, крепко ты влипла, Джеки Макалистер!»

А ведь так хорошо все начиналось!

Глава первая
(Автобиографическая)

Джеки Макалистер – это я. Я журналистка. Конечно, всяких умных, тянущих на Пулитцера[1]1
  Пулитцеровская премия – одна из самых престижных премий для журналистов в США.


[Закрыть] статей про политику или экономику я в жизни не писала. Читали всякие заметки вроде «Поп-звезда нагишом убегала от поклонников» или «Он переспал с сиамскими близнецами»? Наверняка читали! Так вот это – я. Некоторые называют меня еще обидной кличкой «папарацци» – я это слово не переношу, я журналистка – и точка!

Профессия у меня наследственная – тем же ремеслом занимался и мой папа. И он всегда говорил: «Джермейна (это меня так по документам зовут, но мне не нравится, и я еще со школы привыкла именоваться Джеки), таковы уж люди – сплетни и скандалы их интересуют куда больше, чем политика!»

Что ж – интересного вокруг действительно хватает…

Первую свою заметку я написала еще в 17 лет, удачно «щелкнув» подаренным мне папой фотоаппаратом дочку тогдашнего мэра: в пьяном виде, в расстегнутой блузке и с двумя парнями, которые ее лапали где попало. Сделать это было нетрудно – она ходила на ту же дискотеку, что и я, и славилась своей склонностью к промискуитету. Сложнее всего оказалось подловить хорошее освещение и нужный ракурс – чтобы и ее тупо оттопыренную губу показать, и размазавшуюся косметику.

Написала коротенькую заметку: знает ли, мол, господин мэр, как развлекается по вечерам его дочь? – и принесла папе. Он посмотрел, сказал: «Да у тебя, милочка, просто талант! – не преминул, конечно, добавить: – Врожденный!» И уже в воскресенье ее напечатали, и я впервые в жизни с гордостью увидела на газетной странице подпись: «Джеки Макалистер»!

В тот день я уверовала, что журналистика – моя судьба, и не ошиблась. Сразу после окончания школы пришла в газету, и с тех пор там и работаю, и имя Джеки Макалистер мелькает теперь почти в каждом воскресном выпуске – а порой и на неделе тоже. Это не считая тех заметок, которые я, для разнообразия, подписываю псевдонимами – например, «Разгневанная читательница» или «Мать семейства».

Но «Джеки Макалистер» мне нравится больше всего – одно время я даже всерьез беспокоилась, что буду делать, если придется сменить фамилию.

Ну да, я однажды чуть замуж не вышла. За Стивена Залесски – он тоже журналист, работает в нашей газете политическим обозревателем и подписывает свои статьи «Стивен Зальцман» – чтобы читатели думали, что он еврей. Все же знают, что евреи лучше всех в политике разбираются!

Вот он действительно тянет на Пулитцеровскую премию и когда-нибудь ее непременно получит – жутко талантливый! И парень красивый – высокий, спортивный, волосы русые, глаза голубые… яркие такие.

Словом, всем хорош, и умный, в общем-то – но вот взгляды у него… прямо как из девятнадцатого века. Чего стоит одна только его любимая фраза: «Женщинам в журналистике вообще не место!» – и «добавка» с полупрезрительной улыбочкой: «Разве что на женской страничке – ну там про вязание, косметику…»

Это чтобы я-то, с моим талантом, про вязание писала?!

Познакомились мы, когда мне было двадцать лет. А ему – двадцать четыре, он к нам в газету пришел сразу после университета; теорию, может, и выучил – а в настоящей журналистике ничего не понимал. И его ко мне приставили, чтобы я его, как сказал шеф, «немного поднатаскала» – ну, я же к тому времени уже опытная журналистка была!

Я его натаскивала-натаскивала… а потом он ко мне переехал.

И прожили мы вместе полтора года. Не так уж плохо прожили. Ссорились – бывало, конечно, у всех бывает – но вообще… хорошо. Вместе в отпуск во Флориду ездили, и он меня под водой плавать учил; и компьютер мой чинил – он умеет. И я даже начала подумывать, что «Джеки Залесски» звучит не так уж и плохо, если подумать…

Разбежались мы, честно говоря, по моей вине – из-за моего бурного романа с Ральфом Лореном, он у нас в отделе новостей стажировался. И парень-то был никудышный – мой Стив куда красивее и умнее – но вы только прислушайтесь, что за словосочетание: Ральф Лорен… Мою чуткую душу журналистки оно просто заворожило!

Роман этот длился недолго – всего недели две, потом я в Ральфе начисто разочаровалась. Но Стивен узнал – да и как тут скроешь, у нас в газете все всё про всех знают. Узнал, потребовал объяснений – ну, я врать не стала. И он… нет чтобы отплатить мне той же монетой: завел бы с кем-нибудь интрижку, я бы потерпела, и вышло бы баш на баш. Нет, он просто взял и ушел.

Времени не терял – тут же, буквально через пару дней, подцепил себе какую-то девицу (с тех пор их уже, наверное, десятка два сменилось) и привел ее в редакцию – специально, чтобы мне кисло стало. Я сделала вид, что не заметила, как Стив, руку ей на плечо положив, ее к столу своему подвел, сказал: «Подожди здесь, милая – я скоро освобожусь» – и через полчаса так же, в обнимочку, увел…

С тех пор я живу одна. Точнее, не совсем одна – с Гарольдом, это самый близкий мой друг. Он – фретка. Так по-научному называется домашний хорек.

Нет, не думайте, что это я его ругаю или обзываю – Гарольд действительно настоящий хорек, очень симпатичный, можно даже сказать, красивый: со светло-бежевой пушистой шубкой и хвостом, с красновато-коричневым носиком и с белой масочкой на морде.

Гарольда подарил мне Стивен, когда мы еще вместе жили. Принес со всем «приданым»: клеткой, мисочкой и книжкой, как ухаживать за фретками – и сказал: «Это тебе…»

Я страшно обрадовалась – хореночек был маленький, миленький и очень смешной. А хулиган какой! В первый же день он устроился спать в шлепанце Стивена и тяпнул его за большой палец, когда тот попытался сунуть в шлепанец ногу – а на следующий день погрыз провод, ведущий от компьютера к принтеру, и Стив полдня не мог понять – почему это принтер не печатает?..

Теперь он таких вещей, конечно, больше не делает – он умный, взрослый и воспитанный домашний хорек. Куда воспитаннее, чем некоторые – по крайней мере никогда не хватает с тарелки последний кусок ветчины, не стягивает на себя одеяло и по утрам не перебегает мне дорогу в туалет.

И он действительно самый близкий мой друг. Я даже на работу частенько ношу его с собой – в специальном, обшитом мехом кармане сумки. Или в кармане куртки. Гарольд, разумеется, всю дорогу высовывает мордочку, чтобы посмотреть вокруг – он весьма любопытен.

С ним можно разговаривать, даже советоваться – он слушает, голову наклоняет, смотрит своими глазками-бусинками, будто все понимает. А иногда с ним так поговоришь – и в голову сами собой всякие умные мысли приходят. Будто он их мне внушает.

А что – очень может быть! Я сама писала заметку про то, как душа одного покойника вселилась в той-пуделя его жены – может, и Гарольд в своей прежней жизни был каким-то очень умным человеком?!

Об этом я, конечно, никому не рассказываю – не поймут. Обмолвилась как-то одной своей подруге, теперь уже бывшей – так она мне представляете что заявила?! «Тебе нужно сходить к психиатру – да поскорее! Хватит уже по этому своему Стивену страдать! Добро бы он тебе норковое манто подарил – а то хорька какого-то вонючего!»

Вонючий хорек!!! Кто, интересно, выдумал такую глупость?! От Гарольда пахнет очень даже приятно, немного похоже на запах нафталина – как будто он по ночам снимает с себя шубку и развешивает в шкафу, чтобы моль не попортила.

А норковое манто – с тех пор, как в моей жизни появился Гарольд, мне о таком даже подумать страшно. Каннибализм какой-то! Ведь хорек и норка – это близкие родственники!

Глава вторая
(Информатор и ноутбук)

Все началось с того, что мне позвонил Информатор.

У каждого уважающего себя репортера должны быть свои информаторы. Хотя бы для того, чтобы среди рабочего дня, небрежно бросив: «Я – на встречу с информатором!», иметь возможность отправиться в парикмахерскую или за покупками (для мужчин вариант – к любовнице или в бар).

Это я шучу, конечно!

А если всерьез, то у меня, как и у всех репортеров, есть несколько знакомых, которые, если узнают, что случилось что-то интересное, тут же мне звонят.

Ну кто из офицеров в городском управлении полиции, скажите на милость, обратит внимание на уборщицу – ту самую, которая целыми днями за ними чашки моет, мусорные корзинки вытряхивает и туалеты драит?! Они и на улице ее бы наверняка не узнали, если бы случайно встретили!

То, что у Джейнис и слух хороший, и мозги на месте – никому из них и в голову не придет, а потом они удивляются, что когда что-то происходит, то полиция еще только с сиреной своей подъезжает – а я уже там! А это Джейнис, пока они не торопясь со стула вставали да кофе дохлебывали, да еще пару реплик приятелям отпускали, успела мне быстренько позвонить.

Из недописанных рапортов, которые полицейские в корзины мусорные скидывают, много чего интересного извлечь можно: именно так я узнала, что в городе появился маньяк, который затерроризировал целый район, подглядывая с пожарной лестницы в чужие ванные. Материал получился – конфетка (потом, правда, оказалось, что этот маньяк – всего лишь сексуально озабоченный пятнадцатилетний мальчишка)!

Но самый главный мой информатор, которого я про себя так и зову – Информатором – это Пол Карни.

Он из тех, кого обычно называют трудными подростками. Вместо того чтобы ходить в школу, он целыми днями болтается со своим скейтбордом по улице и порой, если удастся, туристов по мелочи грабит – на скорости пролетает мимо них на скейтборде и фотоаппарат из рук выхватывает, видеокамеру или там бумажник.

Причем все из любви к искусству – он не из бедной семьи. Его мать – адвокат, и мало того, что зарабатывает хорошо – так еще и его из любых неприятностей с полицией вытаскивает. Она всегда на его стороне и считает, что полиция к нему «негативно настроена», а школьное образование никому не нужно – оно «подавляет индивидуальность».

Вот чего-чего, а индивидуальности в этом парне хватает с избытком!

Сейчас ему уже шестнадцать, а когда мы познакомились, было всего четырнадцать. Знакомство наше началось с того, что он попытался выхватить у меня сумку. Но не тут-то было – я рванула ее за ремень обратно с такой силой, что он не удержался на ногах и полетел со скейтборда прямо мне под ноги.

Я, конечно, тут же его придавила – чуть ли не на горло ему подошву поставила. А он – лежит, не брыкается и вдруг спокойно так, с улыбочкой, заявляет:

– Ножки у тебя – высший класс!

Представляете – чучело на голову меня ниже, с волосами, во все цвета радуги раскрашенными, да еще в таком положении – и комплименты отпускает!

Ну, я его ни в какую полицию сдавать не стала, ногу с горла убрала и говорю:

– Мотай отсюда!

Он встал – но не уходит, спрашивает вдруг:

– А ты в газете работаешь?

– Да…

– Это ты про девчонку, которая от инопланетянина забеременела, писала? Чем там дело кончилось?!

В общем, мы разговорились, я ему кое-что про репортерскую работу рассказала – он слушал, глаза от интереса вылупив – а напоследок на всякий случай дала свою визитку, сказала – пусть звонит, если что-нибудь интересное узнает.

И что вы думаете? Не прошло и трех дней, как он позвонил! Рассказал мне, что возле офиса одной фирмы, как он выразился, «буза собирается»: они консервы из тунца выпускают, а сейчас идет кампания в защиту дельфинов, которые вместе с тунцами в сети попадают… короче, там собралась толпа человек в сто, и как только кто-то из дверей выходит – его тут же помидорами закидывают.

Ну, я, конечно, понеслась, приехала туда одновременно с полицией и все успела заснять в лучшем виде: и мужика какого-то важного с помидорным ляпом посреди галстука, и полицейских, которые на беззащитных подростков руками размахивают… – материал назавтра в номер пошел.

А Пол через неделю снова позвонил – сообщил, что в центре какой-то придурок собрался с крыши отеля прыгать.

С тех пор у нас и началось взаимовыгодное сотрудничество: он мне – информацию интересную, я ему, сами понимаете, денежки, у нас в газете есть «спецфонд» для оплаты информаторов. Он, правда (из молодых да ранний!), как-то намекнул, что своей девушке мог бы и бесплатно информацию поставлять – но это уже, знаете ли, слишком! Я ему тут же открытым текстом заявила, что кавалеры школьного возраста меня не интересуют: я не педофилка какая-нибудь!

Так вот – именно Информатор и позвонил мне в тот самый день, когда вся эта история началась. Сказал коротко:

– Нужно встретиться. В три, где обычно – годится?!

Я подумала, что он попусту звонить не будет – и, конечно, согласилась. Если бы знала, что из этого получится – пошла бы лучше кофе попила!

Увидела я Пола еще издалека – он сидел на обычной «нашей» скамейке в парке. Облик его с нашей первой встречи претерпел существенные изменения, не знаю только, в лучшую ли сторону: парень вытянулся, став выше меня на полголовы; разноцветные, торчащие во все стороны патлы сменились черным жестким гребнем – как на шлеме у древних римлян – очевидно, чтобы лучше были заметны две серьги в левом ухе, одна с серебряным черепом, другая – красная, блестящая, так и кажется, что из уха кровь идет.

Он меня тоже заметил, замахал рукой – и страшно обрадовался, увидев высунувшегося из сумки Гарольда. Первое, что сказал:

– А можно, я его поведу?!

К Гарольду Пол относится с большой симпатией и уважением – с тех пор, как при первой встрече, заявив: «А это что еще за крыса Чучундра?» – попытался щелкнуть хорька по носу. Гарольд тяпнул его за палец. Так они и подружились.

Я вынула Гарольда из сумки, поставила на дорожку. Вручила Полу поводок.

– На, веди! Ну, чего звонил-то, что нового?!

– Пойдем, там покажу, – кивнул он в сторону выхода из парка.

Гарольд не любит ковылять по колючему гравию, поэтому мы пошли прямо по траве и дружно захихикали, услышав раздавшийся позади вопль какого-то ребенка: «Мама! Мама-а!!! Смотри, какая собачка крохотулечная!» – и ответ «знающей» мамы: «Какая же это собачка, дорогой?! Это белочка!»

Совершенно люди в зоологии не разбираются! Кем только бедного Гарольда не обзывали: скунсом, барсуком, крысой, сурком, а один раз – даже… обезьянкой!

У выхода стояла тележка с хот-догами. Ярдах в десяти от нее Пол сказал:

– Подожди здесь.

Отдал мне поводок, подошел к продавцу и о чем-то пошептался с ним. Тот кивнул, соорудил большущий хот-дог, протянул Полу – а потом… я даже не заметила, как это получилось, но в другой руке у Информатора вдруг оказался чемоданчик. Парень успел сделать несколько шагов ко мне, прежде чем я поняла, что это ноутбук.

– Вот. Я насчет этого звонил, – сообщил он, подойдя. – Хочешь?

– Что – хочу? – не поняла я.

– Ну ты же вроде говорила, что твой ноут еле дышит уже! А этот – почти новый, и всего триста долларов – даром, можно сказать, отдаю!

Новый переносной компьютер я действительно давно хотела. Моему «старичку» было уже три года; конечно, он еще работал – но теперь, когда под рукой не было Стивена, даже мелкий сбой становился для меня проблемой.

– А откуда он у тебя? – спросила я – и тут же подумала, что спрашивать не стоит.

– Ты уверена, что хочешь это знать? – словно подслушав мои мысли, ухмыльнулся Пол.

Нет. Нет, я определенно не хотела этого знать.

– Но… – вякнул все-таки вслух голос совести законопослушной гражданки – мое второе «я», ужаснувшееся моей готовности ради личной выгоды закрыть глаза на нарушение закона.

– Все, проехали! – отмахнулся Информатор.

– Что – проехали?

– Все, что ты хочешь мне сказать, проехали. Считай, что ты уже провела со мной душеспасительную беседу про то, что не покупаешь вещи неизвестного происхождения, и что это нехорошо, и что надо ходить в школу, и так далее. Видишь, я тебе сэкономил минут двадцать времени! Так говори – берешь или нет? Ладно, тебе, как своей – двести! Только сразу предупреждаю – он запароленный.

– Что значит – «запароленный»?

– То и значит – в него просто так не войти, там пароль нужен. Но с этим хороший хакер за полчаса справится. Зато ты глянь, какой ноут навороченный – в магазине такой меньше чем за пару штук не найдешь! Пошли где-нибудь сядем, поближе посмотришь, – предложил этот змей-искуситель.

Мы отошли в аллейку, сели на скамейку.

– На, смотри, – положил мне на колени ноутбук Пол. – Гарольду сосиску можно?

– Да, только без горчицы!

Я открыла ноутбук. Выглядел он действительно совсем новым – нигде ни царапинки, клавиши блестящие – такое впечатление, что вещь прямо из магазина.

Покосилась на Пола – тот, одной рукой придерживая рвущегося к еде Гарольда, старательно обтирал об штанину кусочек сосиски и приговаривал:

– Сейчас, маленький… сейчас дам! Да подожди ты, тебе же с горчицей нельзя! – С умилением посмотрел, как хорек жует, и спросил: – Ну что, еще хочешь?

Гарольд радостно закудахтал.

Видели бы это зрелище те, кто считают Пола «трудным» подростком!

– Ну что? – спросил он, кивая на ноутбук.

– Сейчас… – отмахнулась я. – Не мешай!

И – включила. Экран загорелся, на нем появилась красивая картинка: морское дно и рыбки плавают – а поверх нее надпись: «Введите пароль!»

– Во-во, и у меня так же! – сказал Пол. – Я на какие кнопки не нажимал – одно и то же высвечивается! Зато посмотри, какие рыбки классные!

Я осторожно выключила компьютер, закрыла крышку и задумалась.

С одной стороны, когда за такой ноутбук просят всего двести долларов – нужно хватать обеими руками. С другой – ясно, что вещь эта… скажем так – сомнительного происхождения… Ну, а кто узнает?!

Да, но что с паролем с этим дурацким делать?! Обратиться в какую-либо компьютерную фирму и сказать запросто: «Вот, я купила по дешевке краденый ноут – а он „запароленный“» – сами понимаете, нельзя.

– А ты что скажешь? – спросила я у Гарольда, который, перебравшись с колен Пола на мои, деловито обнюхивал ноутбук. Хорек взглянул на меня, насмешливо фыркнул и снова принялся изучать незнакомую вещь.

И тут я поняла, что выход все-таки есть! Причем очень простой.

Глава третья
(Ноутбук и Стивен)

Открыла мне Моди. Пару раз Стив заходил с ней в редакцию, но я не предполагала, что она уже заимела статус «постоянно проживающей» в его доме.

Или, может, это случайность?

– Привет, – сказала я как ни в чем не бывало.

Моди сделала движение, словно собираясь захлопнуть дверь у меня перед носом. Но просочиться в чуть приоткрытую дверь должен уметь каждый репортер, не правда ли?

– Мне Стивен нужен, – лучезарно улыбаясь, добавила я уже в холле.

Обернувшись, она завопила:

– Стиви, тут пришла эта твоя… бывшая, с кр-рысой!

Жалкая беззубая попытка уязвить!

Стивен появился почти сразу, словно за углом ждал. Сказал, довольно холодно и без всякого удавления:

– Здравствуй, Джеки, – потом Гарольду, куда теплее: – A-а, привет, малыш! – и пощекотал ему шейку. – Ну что там у тебя? – Это, судя по тону, снова было адресовано мне.

Моди сердито засопела, развернулась и вышла из холла, топая как гренадер.

Чтобы не тратить попусту слов, я показала ему ноутбук.

– Вот! Не работает.

– Ну, пошли.

Моди сидела в большой комнате перед телевизором – зыркнула на нас злобно глазами и снова уставилась в экран. Не обращая на нее внимания (да кто она вообще такая?!), я прошла следом за Стивеном в его кабинет.

– Сядь, посиди, – кивнул он на кресло в углу.

– Но там… – хотела объяснить я.

– Сиди тихо, сам разберусь!

В мои технические способности он никогда не верил, особенно после того, как я, чтобы перевесить лампочку в чулане, попыталась отрезать ее от потолка ножницами. То, что меня при этом ударило током, его ничуть не огорчило – а вот то, что из-за вылетевших пробок у него в компьютере что-то стерлось, вызвало много неприятных реплик в мой адрес.

– Можно я Гарольда выпущу, ему надоело в сумке сидеть?

– Выпускай.

Первое, что сделал Гарольд – это вскарабкался к Стиву на плечо и сунул нос ему в ухо.

– Ну что ты за хулиган такой, – примирительно сказал мой бывший бойфренд. – Ладно, давай вместе работать…

Хорек перелез ему на другое плечо, покосился на меня, будто проверяя, не подслушиваю ли я их «мужские секреты», и полез носом во второе ухо.

Что творилось на экране, я со своего кресла не видела, но по выражению лица Стива сразу поняла, что и он добрался до надписи «Введите пароль».

– И где ты этот ноут взяла? – поинтересовался он.

– Подарили! – ответила я, глядя на него честным взором. А что – за такие деньги это действительно почти подарок!

Стивен продолжал смотреть на меня, недоверчиво приподняв бровь. Пришлось сознаться:

– Ну… не совсем подарили, это Информатор…

– Что – тот самый твой малолетний преступник?!

– Он не преступник – нормальный парень!

– Ты с ума сошла?!

– Так всего двести долларов! – объяснила я. – Он сначала триста хотел…

– Да при чем тут двести долларов? Ты вообще не должна была к этому ноутбуку близко подходить!

– Что – его не удастся починить, нет?

– Да не в том дело! Пароль я тебе подберу, не проблема, – высокомерно скривившись, отмахнулся компьютерный гений.

– А что ж тогда?!

– А то, что когда тебя арестуют за скупку краденого, не звони мне – я больше не буду вносить за тебя залог!

«Подумаешь!» – ответила я про себя и все-таки тихонько вздохнула, вспомнив этот случай пару лет назад…

Арестовали меня, когда я влезла на опору линии электропередач, чтобы сфотографировать Лоретту Стренд, известную кинозвезду, гостившую в то время в загородном доме Мелвина Спайрса – владельца чуть ли не половины увеселительных заведений в нашем городе (ну а что было делать, если там забор высокий и сквозь него ничего не видно?!)

Фотография получилась – просто блеск! Мало того, что заезжая знаменитость была топлесс, так еще и с сигаретой! Это она-то – которая всего за три дня до того выступала по телевизору и пропагандировала здоровый образ жизни!

Но кто-то, пока я на этой опоре сидела, меня заметил и полицию вызвал…

В участке мне разрешили сделать всего один звонок – и кому же мне было звонить, как не Стиву?!

Он примчался через полчаса, внес залог (представляете – меня обвинили в хулиганстве!) и за руку вытащил меня на улицу. Глаза у него были совершенно дикие – я его испугалась куда больше, чем полицейских.

Впихнул меня в машину – так что я чуть не упала, сам рядом сел… Я думала, он сейчас ругаться будет, а он… он вдруг целовать меня начал. Бормотал что-то про «шаговое напряжение» – я до сих пор не знаю, что это значит, но из всех его слов бессвязных одно поняла: оказывается, эта самая опора – страшно опасная штука, и меня там вообще чудом током не убило!

Ругаться он начал потом, уже дома – после того как мы полвечера занимались любовью. До сих пор помню, как он лежит на боку, на локоть опирается, и его худое тело, такое светлое на фоне красного, в клетку, пледа… И он мне выговаривает, а я рядом лежу и на него снизу вверх смотрю, и мне нет дела до того, что он там говорит, а только хочется волосы ему поерошить.

Теперь он волосы короче стрижет…

И дернул меня черт связаться с этим Ральфом Лореном! Ведь пустое место по сравнению со Стивеном – что тогда на меня нашло?!

Моди нагрянула минут через десять. Вошла без стука и с порога начала:

– Стиви, милый, что ты предпочитаешь на ужин? Или, может, сходим куда-нибудь? – быстро повела глазами, будто измеряя дистанцию между мной и ее «милым Стиви».

– Слушай, – нетерпеливо буркнул Стивен, поморщившись и даже не взглянув на нее, – иди… потом, потом! Я работаю!

Получив такой афронт, Моди затопталась на месте, явно не зная, что делать. Судя по выражению ее лица, ей очень хотелось ответить – но надо было «держать фасон» и демонстрировать передо мной полную идиллию.

А я что? Я сижу, где велено, и молчу…

Потому что я, хоть я и «бывшая», но прекрасно знаю, что «милый Стиви», когда он священнодействует с компьютером, предпочитает только одно – чтобы ему не мешали и не лезли с глупыми разговорами.

И тут случилось непредвиденное! Гарольд, который последние несколько минут безуспешно пытался выкопать норку в ковре, заметил босоножки Моди, из которых торчали ее наманикюренные ноготки. Точнее, заметил в нескольких футах от себя эти самые ноготки – уж не знаю, за какой экзотический фрукт бедный хорек их принял.

Я шевельнуться не успела, как он, радостно закудахтав, бросился к ним и попытался схватить зубами самый большой.

Раздавшийся визг чуть не снес крышу. Стивен обернулся – очень вовремя, чтобы увидеть, как несчастный Гарольд отлетает в угол и шмякается на пол, я бросаюсь к нему и подхватываю на руки, а злобная фурия в женском обличии, выпучив глаза, хватает со столика какую-то книгу и запускает в нас.

– Ты что?! – крикнул он, но остановить ее уже не успел – книга угодила прямиком мне в живот.

– Он меня укусил!!! – трагическим жестом, словно на опознании преступника, указала Моди на хорька, который втиснул мордочку мне под мышку и испуганно замер.

Я отвернулась, отгородившись от фурии плечом, и начала тихонько поглаживать Гарольда, повторяя: «Кисонька, кисонька… все хорошо, не бойся…» и прислушиваясь к тому, что творилось сзади. А там вовсю разгорался скандал:

– Ты что, с ума сошла, хорька бить?!

На чьей стороне окажется Стивен, сомневаться не приходилось – естественно, на стороне малого и слабого!

– Он меня укусил! За ногу!

– Ты же могла его покалечить! Да еще словарем в него кинула!

– Он меня укусил – ты что, не понял, черт тебя подери?! – последние остатки идиллии разлетелись вдребезги.

Гарольд наконец вылез из своего убежища, вскарабкался выше по моему плечу и, высунувшись, зашипел на обидчицу – словно шепотом захихикал.

– Ах ты, дрянь поганая! Он еще издевается! – вскипела та.

Я обернулась – вдруг эта стерва снова чем-нибудь в него швырнет!

– Выбирай – или эта чертова крыса немедленно отсюда вылетит – или уйду я! – разъяренная Моди стояла перед Стивом руки в боки. – Прямо сейчас!

Стивен человек спокойный – но очень не любит, когда на него голос повышают. Я видела его только со спины, но и то почувствовала, что он весь аж застыл.

– Можешь делать, что хочешь, – его тон мог мгновенно заморозить пару ведер воды. – Только, пожалуйста, больше не заходи в кабинет без стука и не мешай мне работать. – Отвернувшись от Моди, он уселся на стул и демонстративно уставился в экран.

Моди вдохнула так глубоко, что мне показалось, сейчас она от злости лопнет – но больше ничего не сказала и вышла.

Стивен некоторое время смотрел в экран, потом перевел взгляд на меня.

– Прости, что так получилось… – виноватой я себя не считала, но для приличия решила извиниться.

– Да ладно… С Гарольдом все в порядке?

– Да.

За дверью, в коридоре, громко протопали каблуки; через минуту опять протопали – в обратную сторону, сопровождаемые стуком и грохотом, словно там волокли что-то тяжелое. Еще раз протопали туда-сюда – и наконец входная дверь хлопнула так, что показалось, весь дом сейчас рухнет.

Я вздрогнула, Стивен – нет, только глаза сердито прищурились.

Сидели мы довольно долго. Я соскучилась и незаметно стала оглядываться – нет ли какого-нибудь журнальчика, чтобы покамест почитать – когда Стивен, со словами: – А, ч-черт! – пнул вдруг ногой стол и отъехал от него вместе с креслом на пару шагов.

– Что?!

– Тут, оказывается, не только вход запаролен, но и все остальное. Вторая, так сказать, «линия обороны». Ни в одну программу войти нормально нельзя, даже директории посмотреть не удается. Твой Информатор что, у ЦРУ этот ноут спер?!

– Понятия не имею.

– Ну, в общем, тут работы еще часа на два, не меньше. А мне сейчас статью дописывать надо, так что давай-ка я вечером все сделаю и тебе завтра на работу ноут принесу.

Когда меня выставляют за порог – это я понимаю сразу (правда, порой делаю вид, что не поняла). На самом деле мне тоже не мешало бы заняться воскресным номером – а именно статьей для раздела «Слухи и сплетни».

– Ладно, завтра так завтра, – я встала и пересадила возмущенно пискнувшего Гарольда с плеча в сумку.

Стивен пошел меня проводить, и уже у порога, когда я обернулась, чтобы сказать «Ну, пока!», мне вдруг показалось, что ему так же не хочется, чтобы я уходила, как мне самой – уходить…