Текст книги "На улице, где ты живёшь (На нашей улице)"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Четверг, 29 марта

56

"Среди жителей Спринг-Лейк чувствуется возрастающее нервное напряжение.

У полицейских мрачные лица. Они постоянно патрулируют улицы.

Редко можно увидеть женщину одну, даже днем.

Газеты все больше стремятся подогреть сенсациями неуемное любопытство своих читателей.

“Перевоплотившийся убийца из Спринг-Лейк” вошел уже в общеамериканские и даже международные новости.

В ток-шоу ведущие соперничают друг с другом, пытаясь представить различные взгляды на реинкарнацию.

Сегодня утром в программе “Доброе утро, Америка” еще один известный специалист в этой области серьезно объяснял, что, если некоторые люди верят, что реинкарнация дает им возможность существовать бесконечно, другие считают такую возможность тяжкой ношей. Индусы, как сказал этот ученый, абсолютно уверены, что каждый человек перевоплощается после смерти. Они отчаянно пытаются нарушить этот круг рождений и перерождений, остановить процесс. Чтобы получить освобождение, они готовы наложить на себя самые суровые испытания и подвергнуться духовным очищениям.

Желаю ли я получить освобождение?

Через два дня моя задача будет выполнена. Я снова вернусь в нормальное состояние и проживу остаток моих дней в тишине и покое.

Но я буду продолжать писать подробный отчет обо всем происходящем. В этом отчете, как и в другом дневнике, все “кто”, “что”, “почему” и “когда” будут определены.

Может быть, когда-нибудь другой четырнадцатилетний мальчик найдет дневник и захочет повторить этот круг. Кто знает?!

Если так случится, я буду знать, что вернулся в Спринг-Лейк в третий раз".

57

Бернис Джойс решила провести в Спринг-Лейк неделю.

– Вы знаете, я прилетела из Флориды на поминальную службу, – говорила она Ребе Эшби за завтраком в четверг утром. – Я собиралась вернуться в Палм-Бич в понедельник днем, но потом сообразила, что это было бы глупо, поскольку на следующей неделе мне нужно быть на Севере. Поэтому я и решила задержаться здесь.

Они сидели за столиком у окна. Бернис посмотрела в окно.

– Настоящий весенний день, правда? Я вчера целый час бродила по пляжу. Столько чудесных воспоминаний! А потом я обедала с Лоуренсами у нашей общей знакомой. И мы предавались воспоминаниям!

Реба не видела миссис Джойс в отеле ни во вторник, ни в среду и подумала, что та уже уехала. Она была в восторге, увидев ее сегодня утром в лифте, спускаясь в ресторан.

Во время их первой встречи Реба сказала, что она журналистка из одной известной газеты, тщательно избегая упоминать «Нэшнл дейли». Хотя и могла бы ее упомянуть, думала она сейчас, с внимательным и сочувствующим видом выслушивая истории о Спринг-Лейк 1930-х годов. Реба была уверена, что Бернис Джойс никогда не читала «Нэшнл дейли», если вообще когда-нибудь о ней слышала.

Бернис Джойс, несомненно, воспринимала желтую прессу неодобрительно.

Реба хотела разузнать о других гостях на той злосчастной вечеринке, когда исчезла Марта. Она намеревалась выжать все, что только возможно, из истории с доктором Уилкоксом, хотя на самом деле все могло быть именно так, как сказал Уилкокс: он положил шарф жены рядом с ее сумочкой, а кто-то украл его.

– Говорили вы с кем-то еще, кого допрашивала полиция в прошлую субботу, миссис Джойс?

– Я обменялась впечатлениями с соседями Лоуренсов. Я немногих здесь знаю хорошо. Мне, например, очень нравится первая жена Роберта Фриза, Сьюзен. Его вторую жену, Натали, я не люблю. Роберт был там с Натали. А потом там еще были...

Когда Реба допивала вторую чашку кофе, у нее уже был список фамилий.

– Я хочу написать очерк о Марте: какой она запомнилась тем, кто ее знал, – объяснила она. – Поэтому стоит начать с тех, кто был рядом с ней в последние часы ее жизни.

Реба проглядела список еще раз.

– Я прочитаю вам все эти имена, чтобы убедиться, насколько полный получился список.

Слушая Ребу, Бернис Джойс представляла себе гостиную Лоуренсов. Она так часто вспоминала тот вечер за последнюю неделю, что теперь он виделся ей во все более отчетливом виде.

Шарф действительно лежал на столике в холле. Это она хорошо помнила. Бернис вспомнила, как прошла Натали с сумочкой в руке. Она, по-видимому, направлялась в туалет.

У Бернис в памяти всплыло лицо еще одного гостя. Теперь ей казалось, что это тот человек трогал тогда сумочку Рейчел. Шарф был под сумкой.

Может быть, следует рассказать об этом следователю Даггану? Имеет ли она право называть человека, если не уверена, что четко все помнит?

Бернис внимательно посмотрела на сидящую напротив нее женщину. Эта Реба Эшби очень симпатичная, словно старая знакомая. Как журналистка, она, конечно, должна разбираться в этических проблемах.

– Миссис Эшби, – начала Бернис Джойс, – можно мне поделиться с вами одной проблемой? Мне кажется, я видела, как этот шарф взяли со столика в тот вечер. То есть я практически уверена, что видела.

– Вы практически уверены... в чем?! – Реба была настолько поражена, что на мгновение утратила свой доброжелательно-невозмутимый вид.

Бернис снова посмотрела в окно на океан. Если бы только она могла быть абсолютно уверена!

– Кто же взял тогда шарф, Бернис, я хочу сказать, миссис Джойс?

Бернис очнулась от своих мыслей и повернула голову. Она испытующе взглянула на Ребу Эшби. Глаза у той блестели, она была похожа на тигра, готового к прыжку.

Бернис внезапно поняла, что совершила ужасную ошибку, – Ребе Эшби никак нельзя было доверять.

– Я думаю, мне не следует об этом говорить, – сказала она твердым голосом, делая знак официанту подать счет.

58

Когда Марти Броуски пришел к себе на работу утром в четверг, он увидел, что в семь часов вечера в среду Эрик Бейли ответил на его звонок. Марти просил Эрика о встрече.

Секретарша Бейли тотчас соединила Эрика с Марти.

– Жаль, что вы вчера меня не застали, – сказал Эрик. – Я сбежал с работы, чтобы немного потренироваться в гольф.

Он охотно согласился на встречу.

– Сегодня утром, если хотите. В одиннадцать у меня свободное время.

По дороге Марти вспомнил, что видел Бейли только раз в суде, когда Нэда Койлера обвиняли в преследовании Эмили Грэхем. Бейли выступал свидетелем и показал, что он установил камеры наружного наблюдения в доме Эмили.

Он стоял, съежившись, нервно стискивая руки, вспоминал Марти. Голос у него был тихий и писклявый. Судья то и дело просил его говорить громче.

С тех пор Марти не раз видел его фотографию в газетах. Бейли был своего рода знаменитостью, местной копией Билла Гейтса.

Ожидать теперь от Бейли информации, с помощью которой он мог бы найти преследователя, было все равно что утопающему хвататься за соломинку. Но Марти понимал, что сейчас приходилось цепляться за любую мелочь, пусть даже это будет и соломинка.

Марти проезжал территорию, где были расположены офисы многих компаний. Этот район больше был похож на парк – здания не выше трех этажей утопали в зелени.

Марти снизил скорость, на следующем повороте он свернул направо.

Длинная аллея вела к красивому двухэтажному кирпичному зданию с большими окнами из затемненного стекла. «Солидно», – подумал Марти, ставя машину у тротуара.

Внутри, в центре просторного холла, помещался стол администратора. Повсюду были расставлены дорогие, обитые красной кожей диваны и кресла; персидские ковры, картины в дорогих рамах были со вкусом развешаны по стенам. Во всем чувствовались вкус и достаток.

На память Броуски пришла попавшаяся ему в популярном журнале реплика известного кинопродюсера касательно усадьбы какого-то драматурга или писателя: «Вот что мог бы сделать Господь Бог, будь у него деньги».

– Кабинет мистера Бейли на втором этаже, – сообщила секретарша. – Направо и до конца коридора.

Пренебрегая лифтом, Броуски поднялся по винтовой лестнице. Проходя по длинному коридору второго этажа, он заглядывал в помещения, мимо которых шел. Многие из них выглядели пустыми. Он слышал, что компания Бейли разоряется, что разработанные ею технологии во многом уже уступали вновь созданным. Ему также доводилось слышать, что заявления Бейли о том, что он успешно трудится над принципиально новыми разработками, многими воспринимались скептически.

В конце коридора двойные двери красного дерева вели в личные покои Бейли.

"Постучать или окликнуть его? " – раздумывал Марти. Но он не сделал ни того, ни другого – бесшумно распахнул дверь.

– Прошу вас, мистер Броуски, – услышал он женский голос. Стройная элегантная женщина лет сорока поднялась из-за стола. Назвавшись Луизой Колдвил, личным секретарем мистера Бейли, она ввела Марти в кабинет шефа.

Эрик стоял у окна, спиной к двери. Он обернулся на шум.

Броуски уже забыл, каким хлюпиком выглядел Эрик Бейли. Причем не то чтобы он был маленького роста, скорее среднего. Все дело было в его осанке. «Держаться не умеет», – решил про себя Марти, вспоминая, как его отец, бывало, строго приказывал ему: "Стоять прямо и не горбиться! "

Из-за сутулой спины Эрика Бейли явно дорогой коричневый костюм, казалось, был ему велик и сидел плохо.

«При всех его капиталах он выглядит чучелом, – подумал Марти, протягивая руку. – С виду этот парень никак не похож на гения».

– Рад вас снова видеть, мистер Броуски.

– Рад видеть вас, мистер Бейли.

Эрик Бейли жестом указал на диван и кресла у окна.

– Здесь будет удобно, – сказал он, бросив взгляд на Луизу Колдвил.

– Я распоряжусь насчет кофе, мистер Бейли, – кивнула она.

– Благодарю вас, Луиза.

Усаживаясь на диван, Марти сравнил этот кабинет со своим. У него была комнатушка восьми метров с маленьким окошком, выходившим на паркинг. Жена говорила, что его стол сделан из дерева, оставшегося от Ноева ковчега. Ящики картотеки разваливались, а папки с делами занимали единственный второй стул или лежали на полу.

– Прекрасный кабинет в прекрасном здании, мистер Бейли, – сказал Марти искренне.

По губам Эрика скользнула довольная улыбка и тут же исчезла.

– Вы видели мой старый офис? – спросил он. – Рядом с офисом Эмили.

– Я был в офисе Эмили несколько раз. Маленькое помещение, но приятное, я бы сказал.

– Уменьшите его в три раза, и вы получите представление о моем прежнем рабочем месте.

– Значит, мое теперешнее рабочее место я унаследовал от вас, мистер Бейли.

На этот раз улыбка Эрика показалась ему искренней.

– Поскольку я у вас не на подозрении и поскольку мы оба друзья Эмили, предлагаю обойтись без формальностей. Меня зовут Эрик.

– А меня Марти.

– Я побывал у Эмили в ее новом доме в понедельник. Она, вероятно, говорила вам, что я установил у нее камеры слежения, – начал Эрик.

– Да, она мне говорила.

– Меня очень беспокоит, что этот преследователь объявился в Спринг-Лейк. Или вы думаете, кто-то ему подражает?

– Не знаю, – откровенно отвечал Марти. – Но одно я вам могу сказать. Любой преследователь – это бомба замедленного действия. Если это тот же тип, что ходил за ней здесь, он готовится поднести спичку к пороховой бочке. Она показывала вам фотографии, которые он сделал в Олбэни?

– Да. Это те, я полагаю, которые она передала вам.

– Да. И вот что меня в этом деле беспокоит: на большинстве снимков, сделанных в Олбэни, она на пробежке или садится в машину, или выходит из ресторана. Снимки, сделанные в Спринг-Лейк, совсем в другом роде. Кто-то потрудился узнать, где она остановилась в день приезда, и стоял на пляже на холодном пронизывающем ветру, рассчитывая ее увидеть. А вот копия второго снимка, сделанного четыре дня спустя.

Марти передал Эрику фотографию Эмили в церкви Святой Катарины.

– У этого типа хватило дерзости явиться на поминальную службу по жертве убийства, захороненной в саду Эмили.

– Я думал над этим, – сказал Эрик. – Мне кажется, это свидетельствует о том, что она никогда в глаза не видела своего преследователя. Я хочу сказать, что даже в переполненной церкви можно заметить знакомое лицо. Я думаю, что здесь действует подражатель.

– Может быть, вы и правы, – неохотно согласился Марти. – Но если так, значит, мы имеем дело с двумя преследователями, а не с одним. Я потому и хочу попросить вас, Эрик, вспомнить всех, кто работал вместе с вами и Эмили. Может, вы заметили, что кто-то из ваших коллег интересовался ею? Какой-нибудь симпатичный, ничем не примечательный, человек семейный, с виду вполне невинный?

– Вряд ли я вам смогу помочь, ведь я уже три года как оттуда выехал, – пожал плечами Эрик. – Эмили закрыла свою контору только на прошлой неделе. Она хотела сама завершить все дела, которые вела, чтобы не передавать их другим адвокатам.

– Она так поступила, потому что уж такой она человек, а мы не хотим, чтобы что-нибудь случилось с этим человеком. – Марти собрал фотографии и положил их в нагрудный карман. – Эрик, я прошу вас напрячься и припомнить, не было ли у кого-нибудь особого интереса к Эмили Грэхем.

– Я постараюсь.

– И еще кое-что. Есть ли какое-нибудь средство обеспечить большую ее безопасность, когда она одна в доме?

– Хотел бы я знать! Мое единственное предложение – установить кнопки сигнализации в каждой комнате и иметь при себе газовый пистолет. У меня такое чувство, что, несмотря на ее храбрый вид, она ужасно боится. А вам как кажется?

– Боится? Ну еще бы! Она же живой человек. И конечно, это ее гнетет. Я в голосе у нее это слышу. Плохо, что у нее нет дружка, предпочтительнее с данными атлета.

Марти ожидал, что Эрик с ним согласится, но он заметил, как изменилось у того лицо: тень досады или раздражения появилась и сразу же исчезла.

"Да он влюблен в Эмили, – понял Марти. – Ну и ну! "

Вернулась Луиза Колдвил с подносом в руках.

Марти быстро выпил свой кофе.

– Вы человек занятой, Эрик, я не стану больше занимать ваше время, – сказал он, ставя чашку на стол и вставая.

«Но ты мое время занимать будешь, – подумал он, прощаясь и выходя в длинный коридор. – Пожалуй, стоит поговорить с секретаршей», – решил он.

Насмешливые слова Джоэля-Лейка звучали в его ушах. «Я думал, что преследователь – сын старухи Койлер... Ты пролетел со мной, и ты пролетел с ним».

"Может быть, я снова ошибаюсь, – размышлял Марти, – но мне почему-то кажется, Эрик Бейли тот, кого мы ищем. "Ты пролетел со мной, и... ". Но вряд ли Эрик Бейли рискнул бы появиться в церкви в прошлую субботу – Эмили бы его заметила. Может, мне действительно надо пойти на курсы следователей? " – с отвращением думал Марти, спускаясь по лестнице. Он прошел мимо столика секретарши не останавливаясь.

59

– В Инок-колледже ничего нет на Уилкокса, – с раздражением заметил Томми Дагган, кладя трубку. – Ни малейшего намека на какой бы то ни было скандал. Ничего! Там работал очень опытный агент. Мы с ним и раньше сотрудничали. Он говорил со всеми, кто был в совете попечителей, когда Уилкокс ушел в отставку. Всех возмутило предположение, что он сделал это по принуждению.

– Тогда почему он так внезапно ушел? – спросил Пит Уолш. – Хочешь знать, что я думаю?

– Жду с нетерпением.

– Я думаю, Уилкокс симулировал сердечное заболевание, потому что ему что-то угрожало и он не хотел, чтобы колледж имел к этому отношение в случае огласки. Народ там, может быть, в курсе, почему он на самом деле ушел.

Они ждали звонка от своего агента в Кливленде в кабинете Даггана. Закончив разговор, оба покинули кабинет. Томми собирался завезти Эмили Грэхем копии полицейских отчетов за девяностые годы, а затем поговорить еще раз с доктором Клейтоном Уилкоксом.

– Ты думал, он мог запустить руку в кассу, – напомнил Томми Пит. – А что, если все как раз наоборот? Почему бы нам не посмотреть на его налоговые документы за тот год, когда он ушел из колледжа, и убедиться, не платил ли он куда-то большие деньги?

– Пожалуй, стоит попытаться, – заметил Томми. «А этот парень смышленее, чем он кажется», – подумал он.

По дороге к Эмили Грэхем он сделал еще один звонок своему агенту в Кливленд.

* * *

– Чему обязан удовольствием видеть тебя? – спросил Боб Фриз, садясь рядом с Натали за свой столик в «Бродяге». Он был удивлен и раздосадован, когда метрдотель сказал ему, что его супруга намерена присоединиться к нему за ленчем.

– Нейтральная территория, Бобби, – невозмутимо сказала Натали. – У тебя ужасный вид. После того, как ты со мной так обошелся, – она показала ему красный след на кисти, – я спала последнюю ночь в комнате для гостей, запершись на ключ. Я вижу, ты дома не был. Проводил время с Пегги?

– Прошлую ночь я был здесь и спал на кушетке у себя в кабинете. После вчерашней сцены мне необходимо было поостыть.

Натали пожала плечами:

– "Нейтральная территория"... "Поостыть... Послушай, мы с тобой говорим на одном языке. Мы друг другу опротивели, и, честно говоря, я тебя просто боюсь.

– Что за чушь?

– Разве? – Натали открыла сумочку и достала сигарету.

– Здесь нельзя курить. Тебе это хорошо известно.

– Тогда пошли в бар, там можно.

– Когда это ты снова закурила? Ты не курила со дня нашей свадьбы, а с тех пор прошло пять лет.

– Точнее говоря, я тебе обещала бросить курить в то лето, четыре с половиной года назад. Мне всегда не хватало сигарет. А теперь нет надобности воздерживаться.

Когда она тушила в тарелке сигарету, ее вдруг словно озарило: «Так вот что я все время пыталась вспомнить. Последний раз, то есть до вчерашнего дня, я курила на вечеринке у Лоуренсов. Это было шестого сентября. Я тогда еще вышла на террасу, потому что у них в доме курить не разрешалось. У него было что-то в руке, и он шел к своей машине».

– Что с тобой? – спросил Боб. – Ты как будто привидение увидела.

– Давай обойдемся без ленча. Я хочу сказать тебе об этом в лицо. Я ухожу от тебя, Бобби. Сейчас я поеду укладываться. Я поживу у Конни, в городской квартире, пока что-нибудь себе не подберу. Я говорила тебе вчера, какие мне нужны алименты.

– Тебе ни один суд столько не присудит. Смотри на вещи трезво, Натали.

– Это ты смотри на вещи трезво, Бобби, – огрызнулась она. – Тебе придется найти деньги.

Она резко отодвинула стул, стремительно поднялась на ноги и бросилась к двери.

Метрдотель тактично выждал несколько минут, прежде чем подойти к столику.

– Что вам будег угодно заказать, сэр? – спросил он.

Боб Фриз уставился на него отсутствующим взглядом. Потом, не ответив ни слова, встал и вышел из ресторана.

«Поклясться готов, что он даже не слышал меня», – подумал метрдотель, бросаясь навстречу редким и желанным посетителям – целой компании из шести человек.

60

На плане, разложенном на столе, прибавилось еще полдюжины крошечных домиков. Но Эмили ни на шаг не приблизилась к разгадке.

На фотографиях из альбома, привезенного Джорджем Лоуренсом, она узнала людей, чьи имена ей были уже известны. Она прилежно соотносила лица с упоминаниями о них в дневниках и письмах.

Она нашла групповой снимок с именами, написанными на обратной стороне фотографии. Снимок выцвел и был слишком мал, чтобы можно было отчетливо разглядеть лица. Эмили решила спросить следователей, нельзя ли его увеличить в полицейской лаборатории.

Группа была многочисленная. Все три жертвы, Маделайн, Летиция и Эллен, там присутствовали, судя по надписи на обороте, а также Дуглас и Алан Картеры и некоторые родители, включая Ричарда Картера.

Задний фасад ее дома и дома, где жил тогда Алан Картер, смотрели друг на друга. Дерево, скрывавшее могилу, было фактически границей двух участков.

Дуглас Картер жил напротив, на другой стороне Хейз-авеню.

Размышляя обо всем, что ей удалось узнать о Летиции Грегг, Эмили пришла к заключению, что девушка действительно могла пойти купаться, перед тем как исчезнуть. Ее купальный костюм дома так и не нашли. Ее дом тоже находился на Хейз-авеню. Чтобы попасть на пляж, она должна была миновать дома, где жили Алан и Дуглас Картеры. Уж не устроили ли ей ловушку по дороге?

Но Дуглас Картер покончил жизнь самоубийством еще до того, как она исчезла.

Семья Алана Картера впоследствии купила участок, где было захоронено тело Летиции. Вообще, на первый взгляд здесь было слишком много связей и совпадений.

Но вот Эллен Свейн выпадала из этой цепочки. Она жила в одном из домов у озера.

Эмили все еще размышляла над планом, когда приехали следователи Дагган и Уолш. Она показала им групповой снимок, и они обещали им заняться.

– У нас умелые ребята, – сказал Томми Дагган. – Они смогут его увеличить и усилить яркость.

Уолш изучал карту.

– Отличная работа, – сказал он с восхищением. – Что-нибудь у вас с этим получается?

– Пока не знаю... – призналась Эмили.

– Миссис Грэхем, можем мы вам помочь? – спросил Томми Дагган. – Или лучше так сказать: не поможете ли вы нам? Не нашли ли вы чего такого, что могло бы быть полезно нам?

– Нет, – ответила Эмили искренне. – А вот вам спасибо за копии старых отчетов.

– Босс не очень-то был доволен, – сказал Пит Уолщ. – Но надеюсь, они вам пригодятся. У меня такое чувство, что нам еще достанется за то, что мы их для вас скопировали.

После ухода следователей Эмили приготовила себе сандвичи и с чашкой чая на подносе направилась в кабинет. Она устроилась в удобном кресле и принялась читать полицейские отчеты, начав с первой страницы дела об исчезновении Маделайн Шепли.

* * *

"7 сент. 1891: телефонный звонок от мистера Луиса Шепли, Хейз-авеню, 100, в 7-30 вечера. Сообщил об исчезновении своей девятнадцатилетней дочери Маделайн. Мисс Шепли была на веранде своего дома, ожидая приезда своего жениха, мистера Дугласа Картера, проживающего: Хейз-авеню, 101.

8 сент. 1891: подозревается преступный умысел... допрос семьи... мать и младшая сестра были дома... одиннадцатилетняя мисс Катарина Шепли под присмотром миссис Кэтлин Шепли занималась музыкой с учительницей, мисс Джоанной Стори. Звуки пианино могли заглушить крик, если бы мисс Маделайн Шепли и закричала.

22 сент. 1891: снова допрашивали мистера Дугласа Картера по поводу исчезновения его невесты, мисс Маделайн Шепли, 7 сентября. Мистер Картер продолжает утверждать, что опоздал на поезд из Манхэттена и вынужден был два часа ждать следующего.

На заявление свидетеля, утверждавшего, что говорил с ним на станции еще до отхода первого поезда, ответил, что очень нервничал, так как собирался преподнести мисс Шепли обручальное кольцо. Почувствовав дурноту, поспешил в туалет и, выйдя через минуту, увидел уже только хвост удалявшегося поезда.

Следующий поезд был переполнен, мистер Картер утверждает, что знакомых в нем не видел. Кондукторы обоих поездов не помнят, чтобы они проверяли у него наличие билета".

"Неудивительно, что его заподозрили, – подумала Эмили. – Не потому ли он нервничал, что не желал этой помолвки? А я-то думала, что это был союз по любви! "

На мгновение Эмили припомнилась картина ее собственной свадьбы и ее первый танец с Гэри. Тогда казалось, что и он очень влюблен.

И она сама думала, что влюблена. Теперь, оглядываясь назад, она понимала, что с самого начала что-то было не так. В их отношениях или, точнее, в них самих чего-то не хватало.

Телефонный звонок прервал ее грустные воспоминания. Это был Уилл Стаффорд.

– Я все время хотел вам позвонить, но эта неделя выдалась нелегкой, – сказал он. – Послушайте, Эмили, не согласились бы вы поужинать со мной сегодня? Здесь в городе есть очень хороший ресторан «Шепоты».

– С удовольствием, – искренне обрадовалась Эмили. – Я думаю, мне пора вернуться в сегодняшний мир. Всю неделю я жила в девяностых годах.

– И как вам там понравилось?

– Во многом это был чудесный мир.

– Воображаю себе вас в кринолине!

– Кринолины вошли в моду на сорок лет раньше – в середине девятнадцатого века.

– Откуда мне знать? Моя обязанность – помогать людям приобретать крышу над головой или избавляться от нее. В семь часов вас устроит?

– Прекрасно!

– Тогда до вечера.

Эмили положила трубку и только сейчас почувствовала, что у нее свело ноги от долгого сидения, она сделала несколько быстрых шагов по комнате.

Камера безмолвно фиксировала каждое ее движение.