Текст книги "Повелительница бурь"
Автор книги: Мэри Гилганнон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)
Девушка встала и огляделась. Даг сидел на рундуке неподалеку от нее; его брат, стоя на корме, работал рулевым веслом. Остальные викинги лежали и сидели на палубе, играли в кости, возились со своей добычей. Фиона заметила, что кое-кто из них ел. Желудок ее снова судорожно сжался.
Она вздохнула. Лучше уж думать о делах, которыми ей предстоит заняться. Медленно пробираясь по палубе в направлении палатки, она услышала несколько резко произнесенных слов и подумала: как хорошо, что ей не дано понимать по-норвежски. Она чувствовала себя мышкой, пытающейся проскользнуть мимо спящего кота, и каждую секунду ждала, что кто-нибудь из викингов набросится на нее.
Оказавшись в палатке, Фиона начала приводить себя в порядок. Сегодня она чувствовала себя куда лучше, чем вчера, потому что страх куда-то исчез. Девушка решила, что не будет попусту проливать слезы, а вместо этого посвятит все свои мысли отмщению.
– Укрепи меня, – воззвала она к духу своего отца. – Помоги мне выжить.
Закончив причесываться, Фиона бросила взгляд на входное отверстие. Она не могла больше здесь задерживаться, опасаясь, как бы не вернулся Сигурд и не выбросил ее из палатки.
Ей удалось незаметно выбраться наружу, но сердце ее дрогнуло, когда она увидела, что на ее дороге стоит один из варваров. Викинг этот был молод и на вид далеко не так свиреп, как остальные; темно-рыжие волосы и светлые глаза делали его похожим на ирландца.
Сгорбившись, Фиона постаралась незаметно прошмыгнуть мимо, но, к ее удивлению, викинг протянул ей кусок вяленой рыбы, сказав при этом несколько гортанных слов по-норвежски.
Девушка неуверенно взглянула ему в лицо. Можно ли ей взять еду? И что он может пожелать взамен? И все же она была так голодна – если ей не удастся хоть немного поесть, силы окончательно покинут ее, и тогда она уже не сможет дать отпор ни одному из них.
Она протянула руку к еде. Глаза викинга удовлетворенно блеснули. Фиона откусила кусок, потом другой…
Сердитый окрик заставил ее вздрогнуть. Оглянувшись, Фиона увидела, что к ним приближается недавний пленник ее отца: голубые глаза его метали молнии. Бросив несколько резких слов в сторону молодого викинга, он схватил Фиону за руку и потащил за собой. Испуганная, она покорно шла за ним, стараясь ни за что не зацепиться. Когда они добрались до кормы, викинг толчком усадил ее на палубу, пробормотав что-то не особо лестное по-норвежски.
Фиона посмотрела на него снизу вверх. Сделав пару шагов в сторону, он принялся шарить в ближайшем рундуке, где, должно быть, хранил съестные припасы. Когда он повернулся с бочонком в руке, инстинкт подсказал Фионе, что ей следует быть настороже. Она успела увернуться в тот самый момент, когда викинг вытряхнул на то место на палубе, где она только что сидела, содержимое бочонка – соленую рыбу. Ее обдало струей едкого рассола.
Не выдержав, Фиона воскликнула:
– Зверь! Негодяй! Грязная свинья! – Проклятия градом сыпались на ее обидчика, но все они казались ей слишком слабыми, чтобы достойно отделать этого сумасшедшего, измывающегося над ней. Лучше бы он тогда истек кровью!
Девушка вскочила на ноги, чтобы не оказаться в мерзкой соленой луже, растекающейся по палубе, и быстро взглянула вокруг, отыскивая что-нибудь, что можно было бы использовать как оружие. Не раздумывая, она схватила попавшееся ей на глаза сломанное топорище и замахнулась им, но викинг даже не пошевелился; он стоял, не спуская с нее холодного взгляда прищуренных глаз. Фиона вспомнила, как Дермот когда-то учил ее поведению в бою: «Не смотри туда, куда ты хочешь нанести удар; твой противник сразу поймет это и сумеет защититься». Теперь настало время на практике применить наставления брата.
Однако осуществить свое намерение она так и не успела: за спиной послышались какие-то фыркающие звуки, и оглянувшись, она увидела, что Сигурд, выпустив из рук рукоять рулевого весла, согнулся пополам и судорожно хохочет, держась за живот.
– Клянусь молотом Тора! Мне еще не приходилось видеть ничего подобного! – еле выдавил он сквозь смех. – Мой брат набросился на тебя из-за рыбы, а ты – скорее муха, чем женщина, – пытаешься угрожать ему этой щепкой!
Сигурд смеялся так заразительно, что остальные викинги постепенно тоже присоединились к нему. Фиона почувствовала, что краснеет, и стерла со щек слезы. Она не может позволить себе такую роскошь, иначе Сигурд и все остальные будут еще больше потешаться над ней. В отчаянии она швырнула обломком Дагу в лицо, но промахнулась, и деревяшка исчезла за бортом.
Даг двинулся к ней. Гнев и унижение, только что испытанные Фионой, сменились страхом, когда она почувствовала, как его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья. Кивком головы он указал ей на кучу рыбы и что-то отрывисто произнес. Хотя Фиона не знала ни слова на его языке, она все прекрасно поняла по яростному взгляду его голубых глаз. «Ешь или я суну тебя лицом в эту рыбу», – говорили они.
Вырвав руку, Фиона нагнулась, взяла большой кусок соленой рыбы и начала через силу жевать. Как только она проглотила пережеванный кусок, поток слез прекратился.
Стоя в нескольких дюймах от пленницы, Даг немного расслабился; его льдисто-голубые, глаза смягчились. Поодаль раздался новый взрыв смеха. Взглянув туда, Фиона внезапно вспомнила о молодом викинге. И тут же сильные пальцы, взяв ее за подбородок, рывком повернули ее голову; в лицо ей уперся немигающий взгляд Дага. К своему удивлению, она обнаружила, что теперь с легкостью читает выражение его глаз; на этот раз они говорили: «Только попробуй еще раз принять что-нибудь от этого молодого викинга, и я вырежу ему сердце».
Вздрогнув, девушка откусила еще кусок рыбы. Как ей попить этого человека, чего он хочет?
И тут заговорил Сигурд: он словно подслушал ее мысли:
– Смотри только на своего хозяина, девчонка. Даг Торссон – единственный, кто имеет право кормить тебя, прикасаться к тебе или смотреть на тебя. Попробуй только ослушаться его, и ты тут же вновь испытаешь на себе всю тяжесть моей руки, не говоря уже о руке моего брата. Я предупредил тебя и не желаю, чтобы хоть один из моих людей получил рану из-за рабыни.
Фиона судорожно втянула воздух: только теперь она начала постигать образ мышления этого безумца. Если она не будет каждую секунду думать о своих поступках, то просто не выживет среди варваров.
Даг угрожающе посмотрел на нее, а затем снова повелительно указал на груду рыбы на палубе.
Фиона покорно нагнулась и взяла еще один кусок. Хотя есть ей уже совершенно расхотелось, она через силу продолжала жевать, так как вовсе не собиралась умирать от голода на потеху этому невеже. Девушка понимала: она должна выжить; это ее единственная надежда на отмщение.
Когда она съела и этот кусок, викинг протянул ей бурдюк. Взяв его, Фиона с жадностью стала пить затхлую воду, чтобы избавиться от мерзкого вкуса соленой рыбы во рту. Когда она опустила бурдюк, викинг довольно хмыкнул, потом ногой подтолкнул пустой бочонок и указал на него, давая понять, что Фиона должна уложить оставшуюся рыбу обратно и вымыть палубу. Бросив хмурый взгляд на своего грозного хозяина, она принялась за работу.
Даг с удовольствием смотрел, как женщина пила и ела, но ему не доставляло совершенно никакой радости видеть, как она пачкает руки в рыбном рассоле. Он хотел, чтобы руки ее всегда были чистыми и нежно пахли, чтобы они касались его, ласкали его плоть, как делали это когда-то. При воспоминании об этом мурашки побежали по его телу, и Даг с трудом сохранил на лице бесстрастное выражение.
Потом он бросил быстрый взгляд на брата, которого опять разбирал смех.
– Теперь по крайней мере ты обращаешься с ней, как с рабыней, – одобрительно заметил Сигурд. – Девчонка – мятежница по натуре, если ты хочешь оставить ее для себя, ты ни на минуту не должен давать ей забывать, кто ее повелитель.
Даг кивнул. Его брат говорил истинную правду. Единственным способом справиться с этой своевольной девчонкой было заставить покориться себе целиком и полностью, запугать ее так, чтобы она больше никогда не осмелилась ослушаться его.
– Будь я на твоем месте, так прямо сейчас затащил бы ее в палатку и поразвлекся там с ней, – продолжал Сигурд. – Почему бы не доставить себе удовольствия? Побалуй себя и не выпускай ее, пока она не удовлетворит все твои желания.
Даг грустно вздохнул. Может быть, брат прав и в этом. Ему следовало взять девчонку силой еще тогда, когда она впервые осмелилась бросить ему вызов, но он не смог совладать со своей слабостью. Теперь она принадлежит ему и должна делать все, что он только пожелает.
Эти мысли заставили его плоть налиться желанием. Даг повернулся и, взглянув на женщину, поймал ее ответный затравленный взгляд. Не отводя глаз, он наслаждался каждой линией ее тела. Она сразу же поняла это, и щеки ее вспыхнули. Викинг почувствовал ее сопротивление, но на этот раз оно было ему даже приятно; его желание от этого только еще больше возросло.
Но тут же он вспомнил, что ему надо от этой женщины: в его планы отнюдь не входило видеть ее сломленной или рыдающей. Он хотел ее такой, какой она в первый раз появилась у него и темнице, – волнующей, страстной, притягательной. Он вспомнил, как она разделась, предлагая ему себя: тогда обещания наслаждении, которыми светились ее удивительные светло-зеленые глаза, не имели ничего общего с насилием или страхом.
Даг покачал головой. Ничто другое не устроит его, кроме такого же взгляда, подаренного ему этой женщиной по своей собственной воле.
Он отвернулся, всматриваясь в горизонт.
– Найди ей какое-нибудь занятие, – обратился он к брату – Пока она чересчур своенравна, чтобы служить утехой в постели. Я хотел бы, чтобы прежде она научилась чему-нибудь дельному.
– Как тебе будет угодно, брат. У меня есть запасной парус, который надо заштопать во многих местах. Может быть, повозившись несколько дней с иглой, она станет более сговорчивой.
Даг снова посмотрел на ирландку.
– Спроси, как ее зовут, Сигурд. Пока я только знаю, что она дочь Мак-Фрахнана.
Когда Сигурд перевел вопрос, девушка ответила четким, звонким голосом:
– Мое имя Фиона, я дочь Доналла Мак-Фрахнана, владетельного правителя Дунсхеана.
Даг беззлобно усмехнулся про себя. Фиона. Королева фей. Ирландская принцесса. Рабыня-недотрога.
Глава 9
Фиона проколола иглой толстую материю и взглянула на нос корабля, где около палатки стояли Даг и его брат, о чем-то разговаривая между собой. С момента ее стычки с Дагом нынешним утром викинг не обращал на нее никакого внимания. Она вся горела огнем от любопытства и страха: что-то он задумал на следующий раз?
Думая о своем, девушка снова углубилась в шитье. Казалось почти невозможным, что ей удастся избежать изнасилования. Всю жизнь она слышала рассказы, в которых мужчины-викинги представали сущими зверями, привыкшими получать наслаждение везде, где они только пожелают. И все же викинг по имени Даг не сделал этого. Почему? Это по-прежнему оставалось для нее загадкой.
Она снова взглянула на братьев, жалея о том, что не знает норвежского языка. Если бы только она имела хоть малейшее представление, о чем говорят эти двое! Их с Дагом взгляды на мгновение встретились, и по ее телу пробежал холодок неприятного предчувствия. Не ее ли судьбу они так равнодушно обсуждают? Хотя Фиона понятия не имела, куда они направляются, но все же она понимала, что драккар идет на север – прочь от Ирландии и скорее всего его путь лежит на родину викингов, где ее, возможно, продадут другому хозяину.
При мысли об этом Фиона вздрогнула. Если уж она обречена зависеть от милостей какого-то норманна, то пусть лучше это будет человек по имени Даг. При всей его неприязни к ней он нее же не позволял своим товарищам приставать к ней, стараясь держать ее подальше от всех остальных, даже от брата.
Она снова встретилась взглядом с викингом. Его голубые глаза ласкали ее, проникали в душу. Когда он отвернулся, Фионе пришла мысль, которая ее не на шутку взволновала. Что, если этот человек ощущает вину за все содеянное? Несмотря на свой звериный прав, он не может так просто забыть то, как она помогла ему выжить. Может быть, в благодарность он вернет ей свободу, когда они прибудут на его родину? Сердце Фионы затрепетало от робкой надежды.
Она быстро встала и, пока не ослабла решимость, направилась к стоящим на носу драккара братьям. При ее приближении они прекратили разговор и с любопытством уставились на нее.
Посмотрев на Сигурда, Фиона сказала:
– Я хочу знать, как твой брат думает поступить со мной.
Викинг недоуменно шевельнул темной бровью, но все же повернулся к Дагу и перевел ее вопрос. На несколько секунд в воздухе повисло молчание; потом Даг заговорил. Выслушав ответ, Сигурд коротко произнес:
– Он говорит, что еще не знает.
Фиона посмотрела в лицо Дагу. Оно было спокойно, даже бесстрастно, только глаза его странно блестели. Девушка глубоко вздохнула, потом заговорила снова:
– Когда мы высадимся на берег, я была бы счастлива пойти своим путем и не причинять вам больше хлопот, – с достоинством сказала она.
Сигурд только расхохотался в ответ.
– Подумай, долго ли сможет продержаться одинокая женщина за сотни миль от своей земли? Готов поспорить, что уже через час ты вернешься и будешь просить моего брата взять тебя под защиту.
Фиона покраснела. Слова Сигурда только подтвердили ее сомнения, но она не хотела признавать себя побежденной.
– Я не нуждаюсь в вашей помощи. – Она независимо вскинула голову.
С лица Сигурда по-прежнему не сходило ироническое выражение.
– Только благодаря защите моего брата ты остаешься живой и невредимой. – Он смерил ее тело значительным взглядом, и Фиона почувствовала, что краснеет еще сильнее. Сигурд сказал истинную правду: без Дага она давно стала бы жертвой других викингов. Чтобы благополучно добраться до дома, ей пришлось бы оплатить проезд туда на каком-нибудь торговом судне, и там она тоже была бы беззащитна перед охочей до женщин командой. Да и денег теперь у нее не было, викинги лишили ее всего.
Девушка задумчиво посмотрела на Дага. Из-за этого человека она стала бедной рабыней. Но за ним числится долг – без ее помощи ему бы ни за что не выжить.
– Я спасла жизнь твоему брату, – снова обратилась она к Сигурду. – Он должен отблагодарить меня за это. Я прошу не только свободы, но еще и денег или ценностей, чтобы добраться до Ирландии.
Фиона глянула на Дага; сердце ее отчаянно билось. Такое требование даже ей самой показалось до смешного наивным, но она не собиралась отступать.
Пока Сигурд, прищурившись, переводил ее слова и выслушивал ответ, Фиона не спускала с него глаз.
– Мой брат говорит, что он тебе ничего не должен. Если бы не он, ты бы разделила судьбу своих соплеменников. Он тоже спас твою жизнь и этим уплатил долг.
Сердце Фионы оборвалось. Впрочем, чего еще она могла ожидать? Она пыталась разговаривать с викингом так, словно он человек чести; но ведь это всего лишь грубый варвар, которому не впервой глумиться над слабыми и беспомощными. Девушка выпрямилась, давая возможность гневу и ненависти проникнуть в ее сердце.
– Очень хорошо, – сказала она. – Вы можете отпустить меня в первом же порту, куда зайдете, а там я сама позабочусь о себе. Если со мной что-нибудь случится, это будет не ваша вина.
Услышав переведенный братом ответ, Даг раздраженно взмахнул рукой. Глаза его расширились, затем выражение лица снова стало угрюмым, а голос – холодным, как северный ветер.
Сигурд повернулся к пленнице:
– Ты неправильно поняла моего брата. Он сохранил твою жизнь за то, что ты помогла ему, но он ничего не говорил про твою свободу. Когда мы прибудем к себе на родину, все останется по-прежнему: ты будешь его рабыней и покоришься его воле.
Несмотря на то что Фиона рассчитывала именно на такой ответ, она испытала острое разочарование. До этого она все еще надеялась, что ее дела не настолько плохи. Гневные слова уже готовы были сорваться с ее губ: она не много потеряет, если выскажет прямо в лицо этой свинье все, что думает!
Глаза их встретились, и неожиданно Фиона прочитала в его взгляде жалость. Неужели это ей только кажется?
Фиона почувствовала, как ощущение его близости проникает в самые сокровенные уголки ее души; и тут внезапно она поняла, что он все еще хотел ее. Это означало, что в ее распоряжении было куда более грозное оружие, которым она сможет воздействовать на упрямого норманна. Только бы у нее хватило смелости этим оружием воспользоваться!
Она облизнула губы, надеясь, что со стороны это выглядит достаточно соблазнительно, а затем заговорила, не сводя взгляда с лица викинга.
– Если я рабыня, значит, есть цена, за которую меня можно продать, и есть способ, которым я могла бы заработать свою свободу.
Она посмотрела на Сигурда, ожидая, что тот переведет ее слова, но викинг лишь скривил губы в иронической улыбке.
– О какой плате ты говоришь?
Фиона сглотнула и снова перевела взгляд на Дага.
– Что, если бы я разделила ложе твоего брата по доброй воле? Или это совсем ничего не значит для него?
Сигурд фыркнул, затем перевел ее слова. Фиона не спускала глаз с Дага. Она успела заметить, как на его лице промелькнуло удивление. Надежда снова шевельнулась в ее душе.
Когда Сигурд переводил ответ брата, голос его был полон едва сдерживаемой насмешки:
– Мой брат хотел бы прямо сейчас увидеть доказательство этой твоей «доброй воли».
Фиона застыла на месте. Что означали эти слова? Не то ли, что она должна отдаться викингу на глазах у всех остальных? Это предположение привело ее в ярость, но она сумела с собой справиться. Если у нее есть хотя бы малейший шанс каким-нибудь образом заполучить свободу, она должна поступать исключительно умно.
Убеждая себя, что она с куда большим удовольствием поцеловала бы корову под хвостом, Фиона встала на цыпочки и, обняв Дага руками за шею, прижалась губами к его губам.
Но викинг не обнял ее и даже не ответил на поцелуй. Тело Фионы затрепетало. Все ли она сделала правильно? Почему-то она была совершенно не уверена в этом.
Вопросительно двинув бровью, Сигурд что-то сказал своему брату, а затем, повернувшись, насмешливо взглянул на его рабыню:
– Мой брат не удовлетворен. Ему нужны еще доказательства.
Фиона стиснула зубы. Когда-то она разделась донага, чтобы побудить викинга овладеть ею, но не повторять же ей этого теперь! Однако чем еще она может убедить его в своей покорности? Ей пришла на память Скорха, одна из девушек-судомоек, про которую говорили, что она готова лечь с любым, кто только попросит ее об этом. Скорха весьма гордилась своими объемистыми грудями и заявляла, что ни один мужчина не может устоять перед искушением поласкать их.
Фиона взяла руку викинга и, поднеся ее к своей груди, затаила дыхание.
Но и на этот раз ничего не произошло. Открыв глаза, Фиона увидела, что глаза Дага стали темнее и заблестели ярче, но губы были все так же сжаты в тонкую злую линию. Похолодев от отчаяния, девушка положила ладонь поверх его руки и принялась таким образом ласкать свою грудь. Когда он стал играть с ее соском, Фиона почувствовала, как тело ее тает от наслаждения. Она оцепенела. Одно дело изображать покорность, и совсем другое – в самом деле отвечать на ласки мужчины.
Спустя несколько секунд Даг убрал руку, и Фиона с облегчением вздохнула. Но, взглянув в лицо викинга, она тут же поняла, что ее испытания еще не окончились: черты его стали настолько резки, что казались вырезанными из камня. Даг отнюдь не был намерен облегчать ей жизнь.
Она повернулась к Сигурду и нетерпеливо сказала:
– Спроси его, удовлетворен ли он теперь.
Когда Сигурд перевел вопрос, Даг отрицательно покачал головой.
– Мой брат говорит, что ты лжешь весьма неискусно, – сообщил ей Сигурд. – Независимо от того, что ты говоришь, тело выдает твое нежелание принять его.
В горле у Фионы пересохло. Что еще она может сделать, чтобы убедить его? С трудом справившись с собой, девушка произнесла:
– Здесь мы у всех на виду, но, если твой брат захочет взять меня в палатке, то обещаю, что не стану сопротивляться.
Сигурд от всего сердца рассмеялся. Протянув руку, он схватил Фиону за длинную косу и едва не приподнял ее в воздух.
– Ах ты, маленькая хитрая лиса! Зачем ему вообще торговаться с тобой? У тебя нет ничего, что он не мог бы взять в любой момент, как только пожелает. Твое тело принадлежит ему. Зачем же ты делаешь вид, что готова отдать его как подарок?
Дернувшись, Фиона вырвалась из рук Сигурда. Отчаяние овладело ею. Даг и не думал серьезно относиться к ее предложениям. Все это было только забавой; жестокой игрой, призванной унизить ее. Она почувствовала, как лицо ее краснеет, и стиснула кулаки. Не глядя на Дага, она направилась на корму, благодаря судьбу за то, что научилась почти ровно двигаться по качающейся палубе.
– Что ты сказал ей? – спросил Даг у брата. – Почему она уходит?
– Я сказал ей правду. Ее покорность не имеет никакого значения. Она рабыня.
Даг едва подавил стон. Ирландка предложила себя ему; она обещала быть покорной, но своими словами Сигурд разрушил все, чего он так долго добивался. Ему захотелось ударить брата, разбить в кровь его упрямое тупое лицо, но разумеется, он сдержался, да и Сигурд, кажется, сам понял, что сделал что-то не так.
– Клянусь молотом Тора! – пробормотал он. – Ты хотел испытать ее. Ты хотел увидеть ее покорной.
– Нет.
– Тогда чего же ты злишься? И почему смотришь на меня так, словно готов придушить?
Даг молчал. Хотя ему не доставило удовольствия видеть ирландку побежденной и он многое бы отдал за то, чтобы она по доброй воле покорилась ему.
– Мне не стоило дразнить ее. Я не должен был делать вид, что могу отпустить ее на волю, если она удовлетворит меня, – наконец сказал он.
– Да, лучше уж вообще не давать рабам надежду, – согласился Сигурд. – Это только развращает их, заставляет думать, что они могут улучшить свою долю.
Машинально кивнув, Даг взглядом продолжал следить за тоненькой фигуркой Фионы. Она стояла, прижавшись к высокому изогнутому форштевню, словно стараясь отдалиться от него настолько, насколько это позволяли размеры корабля: того и гляди прыгнет за борт, чтобы избежать судьбы подневольной рабыни. Она была такой гордой, такой сумасбродной и… прекрасной. Он словно держал в ладонях редкой красоты птичку, чувствовал частое биение ее сердца, ее страх и отчаяние. Но может ли человек владеть таким существом и не погубить его?
Двигаясь с кормы вперед, викинг слышал бормотание своих товарищей, занятых разглядыванием награбленного, игрой в кости и спорами друг с другом. Наконец он остановился около Фионы: ветер трепал ее волосы, и вся она была так мала, так хрупка на вид; он мог бы одной рукой обхватить талию пленницы и даже убить ее.
И все же, несмотря на эту кажущуюся хрупкость, в ней была такая неистовость, которой ему еще не приходилось встречать в женщине. Ирландка постоянно осмеливалась бросать ему вызов; даже ее попытка выторговать свободу ценой собственного тела больше напоминала поступок свободного человека, чем признание той власти, которую он имел над ней. Ее отвага одновременно завораживала и пугала викинга. Она была рабыней и должна была повиноваться ему; в противном случае ему придется сломить ее дух. Но даже сама мысль об этом казалась Дагу отвратительной.
Внезапно девушка повернулась и, увидев своего нового хозяина, замерла на месте. Какое-то мгновение Даг видел страх в ее глазах, затем страх сменился гневом. Она заговорила низким напряженным голосом, который лучше всяких слов говорил о владеющих ею чувствах.
Не раздумывая Даг протянул к ней руку и стремительно схватил ее за запястье, горя желанием поцеловать, растворить одолевающие его сомнения в мягкой теплоте ее тела.
Вырвав руку, она заговорила снова: в голосе ее звучали горечь и обида. Даг с угрозой взглянул в ее зеленые кошачьи глаза. «Покорись, – без слов внушал он ей. – Покорись, и я буду думать о том, как сохранить твою трижды проклятую гордость».
Напряжение между ними сгущалось, как вечерний туман. Даг уже слышал за спиной смех и шутки своих товарищей; он подумал о том, как нелегко будет подчинить ее своей воле, и глубоко вздохнул. Сила здесь не поможет; ему придется найти другой способ достичь желаемого.
Еще несколько мгновений викинг смотрел на пленницу, а потом повернулся и направился туда, где стоял его брат.
– Что за глупая девчонка, – заметил Сигурд, – она осмелилась требовать свободы и доли твоей добычи. Неужели она и в самом деле думает, что ты возвратишь ее обратно в Ирландию и вернешь ей положение принцессы? – Он насмешливо фыркнул. – Я еще никогда не слышал, чтобы норманны освобождали взятых ими пленных. Она должна быть счастлива уже тем, что ты даровал ей жизнь, да еще так мягко с ней обходишься.
Пока брат говорил, Даг тщательно обдумал ситуацию. Согласно обычаям его соплеменников, женщина была его собственностью, а коль скоро он владеет ею, то и отвечает за ее поведение. Он уже понимал, что она так просто не покорится его воле, будет постоянно испытывать его. Лучше бы избавиться от этого бремени, но как? Ему не хотелось продавать ее ни Бродиру, ни кому-либо еще.
Ответ пришел неожиданно, словно удар молнии из горних владений Тора.
– Я решил, – сказал он Сигурду, – что не стану продавать ее, а просто подарю твоей жене Мине.
Брат удивленно уставился на него.
– Но почему?
– Потому что она не годится в качестве рабыни для постели, а какое лучшее занятие можно придумать для нее, кроме как прислуживать благородной женщине?
– Прежде ты сказал, что хочешь заработать на ней, а теперь решил просто подарить. В твоих словах нет смысла, брат.
– Пусть. Я волен делать с ней все, что захочу.
Сигурд недовольно поморщился.
– Я отказываюсь от такого подарка; не хочу вмешиваться в то, что существует между тобой и этой ирландкой.
– Но она будет подарком для Мины, а не для тебя – ты можешь вообще не иметь с ней никакого дела.
– И все же я должен буду защищать ее, не так ли? Ни к чему мне такая головная боль.
– Это будет не так уж трудно, Сигурд. Никто не посмеет до нее дотронуться, если будет знать, что она принадлежит твоей жене.
– Не согласен. Ты можешь велеть ей помогать Мине по дому, но не втягивай меня в эти дела.
Даг нахмурился. Если станет известно, что покровительство Сигурда не распространяется на ирландку, она подвергнется посягательствам со стороны других викингов, и тогда ему снова придется взять ее под свою опеку.
– Есть еще один выход, брат, – шутливо предложил Сигурд. – Ты можешь лупить ее до тех пор, пока она не станет тебе во всем послушной.
Сигурд запрокинул голову и раскатисто захохотал.
