Текст книги "Моя нежная фея"
Автор книги: Мэри Джо Патни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
– Бедная крошка, – прошептал он. – Пережить такой Кошмар… А потом еще оказаться в плену, одной, в чужой стране… Ты поэтому и перестала разговаривать? Потому что тебя никто все равно не понимал?
Даже если в плену с ней и обращались без жестокости, все равно она ведь осталась одна, без родных и близких, с одной только памятью о недавнем кошмаре. Ничего удивительного, что она закрылась в своем собственном мире и не захотела выходить оттуда. Бегство от реального мира было ей просто необходимо, чтобы выжить. Теперь Доминик в этом не сомневался.
С тех пор она так и живет одна на своем хрупком островке безопасности, затерянном в океане, полном страха. Как ему хотелось освободить ее от жуткого прошлого! Когда-то удаление от мира спасло ее, теперь же оно стало ее тюрьмой. Ее необходимо освободить из заточения, не ради Кайла, ради нее самой. Но как достучаться до нее?
Нарыв на теле обычно вскрывают, чтобы удалить гной. Ему надо каким-то образом коснуться ее страхов, вызвать их наружу и удалить, как гной из открытой раны. Как же это сделать? Может быть, поделиться с ней своими прошлыми страхами? Но если он сейчас начнет рассказывать о своем военном прошлом, сразу станет ясно, что он не Кайл. Хотя вряд ли она в ее теперешнем состоянии это заметит. Как бы там ни было, есть смысл рискнуть. Если она и не поймет его слова, то боль в голосе услышит. И почувствует, что она не одинока.
– Когда-то я служил в армии, Мэриан.
Отец распорядился, что младший сын должен идти либо в священники, либо в солдаты. Доминик не мог вообразить себя викарием, поэтому выбрал военную службу. Кайл тогда пришел в ярость и попробовал заставить его поехать вместе с ним в Кембридж. Этим, однако, Доминик не собирался делиться с Мэриан.
– В Индии вы, наверное, видели много солдат.
Ваш дядя тоже служил в армии.
Она дернулась всем телом.
– Ш-ш-ш… Я вас никому не дам в обиду, Мэриан, клянусь. Со мной вы в безопасности. – Когда она успокоилась, он продолжил рассказ: – Я выбрал кавалерию, потому что до безумия любил лошадей. В то время я был семнадцатилетним юнцом, и мне все это рисовалось как заманчивое приключение. Я воображал, что стану знаменитым героем, представлял себе, как женщины будут восхищаться мной. Господи, каким же я был глупцом! Вдвойне глупцом, когда радовался возвращению Наполеона из ссылки и тому, что он снова пытается разжечь огонь войны в Европе.
У него появилось ощущение, что она слушает. Понимает ли она его слова или только реагирует на голос?
– Так вот и получилось, что я оказался зеленым юнцом корнетом – это низший офицерский чин в кавалерии – на полях Ватерлоо. Вероятно, это можно считать величайшей битвой в истории. Мой первый и последний опыт участия в военных действиях.
Слова словно застревали у него в горле. Он никому еще не рассказывал о том дне. Когда-то он мог бы рассказать Кайлу, но к тому времени они уже слишком отдалились друг от друга. Он был не в состоянии признаться в собственной слабости даже брату. Особенно брату.
– Я ожидал, что буду нервничать во время битвы, но такого всепоглощающего ужаса, выворачивающего внутренности наизнанку, я не ожидал. – Он с трудом сглотнул. – Я боялся всего. В первую очередь, конечно, смерти, но еще . больше – медленной и мучительной смерти. Боялся, что какая-нибудь шальная пуля разорвет мне кишки и я буду долго И мучительно умирать, лежа в грязи. Боялся, увидеть умирающих друзей, будучи не в силах им ничем помочь. Боялся выжить изувеченным, на всю жизнь остаться беспомощным калекой.
В самых страшных ночных кошмарах ему представлялось, что он вернулся в Дорнлей слепым и парализованным, неспособным даже покончить с собой. Его пронзила дрожь . при этом воспоминании.
– Но больше всего я боялся прослыть трусом, показать себя трусом перед другими. Боялся, что они станут презирать меня, плеваться, услышав мое имя. Боялся струсить и сбежать, подвергнуть опасности других людей, лучше и храбрее меня.
Он дышал тяжело и прерывисто, словно снова вернулись те далекие, полные ужаса дни.
– Ватерлоо… это был настоящий ад на земле, Мэриан. Запах пороха, крики умирающих, грохот орудий, дым, разъедающий глаза. И полная неизвестность. Никто не знал, что будет дальше. Пожалуй, это было страшнее всего.
Он погладил ее по спине влажной от пота рукой.
– Слава Богу, я себя не обесчестил. Хотя и героем тоже не могу себя назвать. Мудрый, опытный сержант по имени Финн предотвратил катастрофу, которую могла бы вызвать моя неопытность. Я научился обуздывать свой страх и выполнять приказы.
Некоторое время он молчал. Вспоминал.
– Никогда не забуду атаку на французов, топот копыт, оглушительный грохот орудий, как будто земля раскалывалась на части. Солдаты выполняли команду к атаке с восторгом безумия. Вот это, по-моему, и есть самое страшное. Этот безумный восторг и заставляет мужчин снова и снова идти на войну. – Он запнулся. Помолчал. – Не знаю, сколько раз мы кидались в атаку. Десятки раз. Но я выжил. И уже начал думать, что способен пережить не один бой. И вот тогда… вот тогда…
Он остановился, не в силах продолжать. Мэриан накрыла своей маленькой сильной рукой его руку каким-то невероятно ласковым, трепетным движением. Ее дрожь передалась ему.
– Пуля попала в моего коня, Аякса. Он был сильный и надежный, такой же как сержант Финн. Я уже наобещал Аяксу бесконечные зеленые луга на всю оставшуюся жизнь за то, что он так хорошо мне служил. И тут, во время последней атаки этого дня, его настигла французская пуля. Он упал. Я оказался под ним.
Его спасла грязь, иначе пятисоткилограммовая туша коня неизбежно раздавила бы его. Он смотрел в окно, не видя пышных садов.
– Некоторое время я лежал без сознания. А когда очнулся, увидел вокруг себя лишь мертвые тела людей и лошадей. Один… в одном из них… я узнал сержанта Финна.
Доминик прерывисто вздохнул. Живо вспомнилось то, что он пережил тогда. Какая несправедливость… какая дьявольская несправедливость, что он остался жив, а такой мужественный человек, как Финн, погиб. Позже он послал деньги его семье, понимая в то же время, что это слабая компенсация за все, что Финн сделал для него.
– Со всех сторон доносились стоны и крики, но густой дым скрывал все вокруг. Я был все равно что один в чистилище. Если не считать Аякса, который мучительно умирал в агонии, заливая меня своей кровью. Я физически ощущал его боль, хотя он не издал ни единого звука, если не считать бульканья, когда он пытался дышать. Я не мог ничего для него сделать. Не мог даже достать нож, чтобы… чтобы перерезать ему горло.
Мэриан повернулась к нему. Прижалась теплым гладким лбом к его щеке. Он чувствовал биение сердца… ее или его? Он этого не мог сказать.
– Двое суток я пролежал там, как в западне. По ночам приходили мародеры. В первую ночь они содрали золотое шитье с моего мундира, на вторую – стащили сам мундир. Но даже не попытались освободить меня, хотя я умолял их о помощи.
Да, вот тогда он познал настоящее унижение, когда, забыв о чувстве собственного достоинства, безрезультатно молил о помощи.
– К тому времени, как наши меня нашли, я умирал от жажды. Аякс, конечно, уже умер к тому времени. Теплое, умное, сильное животное, носившее его на себе столько дней, превратилось в холодный труп. И еще он вспомнил мух. Тучи мух.
– У меня были переломы, порезы, ссадины. Но больше всего пострадал мой мозг. Я считал, что никогда уже не смогу ездить верхом. Думал, что и взглянуть на лошадь больше не смогу, хотя всю жизнь любил их без памяти.
Пальцы Мэриан скользнули по его волосам ласкающим движением. Она пыталась его утешить. Она предлагала утешение, которого сама никогда не испытала. Слезы обожгли ему глаза. Он намеренно решил показать ей свою боль, но даже не предполагал, что это будет так мучительно. Он несколько раз медленно и глубоко вздохнул.
– В конце концов друзья из полка вернули меня к жизни. Мы не упоминали об ужасах Ватерлоо в своих разговорах. Просто сознание того, что и другие там были, видели и чувствовали то же самое, помогло мне снова обрести почву под ногами. Воспоминания, конечно, никуда не исчезли, но они меня больше не терзают.
Если не считать сегодняшнего разговора, когда он сознательно открыл дверь своим надежно укрытым страхам.
– Если бы ты могла заговорить, то смогла бы рассказать о своих страхах, может, это помогло бы прогнать их. Но даже если ты не можешь ничего сказать, знай, что ты больше не одинока.
Мэриан не двигалась. Доминик насчитал двенадцать ударов сердца. Наконец она высвободилась из его объятий, повернулась к нему лицом, все так же стоя на коленях на сене. Его глаза встретили ее взгляд, прямой, серьезный. Вернее сказать, целеустремленный. Из-за маленького роста и хрупкого сложения ее легко принять за эфирное ангелоподобное существо. Однако сейчас во взгляде Мэриан сверкнула сталь.
Она протянула к нему руки, обхватила его лицо тонкими прохладными пальцами. Делилась силой или черпала ее от него? Потом легко поднялась на ноги, медленно отряхнула юбку и пошла к Мунбим.
У Доминика сердце подпрыгнуло, когда он увидел, что она подошла к кобыле. Господи, только бы Мунбим вела себя так же спокойно, как и раньше! Он поднялся на ноги, стараясь не привлекать к себе внимания, не спугнуть.
Мэриан остановилась. Застыла.
Доминик заговорил спокойным, непринужденным тоном:
– Лошади необходимо знать, кто ее хозяин. Даже лучшие из них обычно бросают вызов новичкам. Поэтому тебе надо с самого начала показать, что ты ее хозяйка. Подходи спокойно, уверенно, подними голову, распрями плечи. И не отступай.
Мэриан вздернула подбородок. Перевела дух и приблизилась к кобыле. Мунбим тут же вытянула шею и ткнулась головой ей в ребра. Дружеское движение и в то же время вызов. Мэриан, хотя и явно испугалась, не отшатнулась, не отступила. Негнущейся ладонью провела по шее кобылы, один раз, потом другой. Постепенно тело ее расслабилось.
Доминик с облегчением перевел дыхание.
– Ты ей понравилась. Дай ей вот это. – Он достал из кармана кусок сахара. – Протяни на ладони.
У лошадей длинные зубы и сильные челюсти. Доминик бы нисколько не удивился, если бы Мэриан отказалась. Однако она осторожно предложила кобыле сахар. Та аккуратно взяла его с ладони. Лицо Мэриан озарилось обворожительной улыбкой. Кажется, связь между серебристой кобылкой и гибелью родителей порвалась. Теперь Мунбим для нее – не символ катастрофы, а прекрасное животное.
Доминику не терпелось закрепить достигнутый успех.
– По словам генерала Эймса, в детстве ты была отличной наездницей, а такие вещи, как правило, не забываются. Может, оседлаем ее и отправимся на прогулку?
Время для этого – лучше не придумаешь. Он приехал из Холлиуэлл-Гранжа верхом на этой кобыле, чтобы проверить все ее возможности и настроения, и теперь мог быть уверен, что она не выкинет ничего неожиданного.
Мэриан нахмурила брови. Прошло несколько долгих минут, после чего она резко повернулась и вышла. Доминик подавил вздох разочарования. Слишком многого он захотел И слишком скоро.
Через несколько секунд он сообразил, что Мэриан направилась в складские помещения.
Глава 15
Как могла она забыть то неповторимое чувство полной свободы, которое можно испытать только верхом на лошади! По-видимому, это чувство оказалось погребено вместе со многими другими радостями Прежнего Времени.
Она пустила Мунбим галопом и поскакала через парк, громко смеясь от счастья. Временами ей начинало казаться, будто она скачет на своей любимой Дэйзи, погибшей восемнадцать лет назад. Но Дэйзи не была такой легкой и гладкой…
Она сознательно и намеренно впустила в себя горестные воспоминания. Полное ужаса ржание, пронесшееся в ночи, в тот момент, когда вспыхнули огнем конюшни. Она тогда сразу узнала голос Дэйзи, более высокий, чем у взрослых лошадей.
Через некоторое время грустные мысли исчезли, растворившись в вольном ветре Уорфилда. Постепенно Мэриан снизила темп, чтобы он мог догнать ее. Она многим обязана… Ренбурну. Не только за ту радость, которую он ей подарил, но и за его мучительные, ужасающие откровения. До сих пор она считала, что лишь над ней одной тяготеет проклятие. . Лишь она оказалась выброшенной из жизни, в то время как все остальные сумели найти свое место и построить свою собственную жизнь.
Он приблизился к ней легким галопом, с теплым и непринужденным выражением на лице. Глядя на него, ни за что невозможно было догадаться, что ему пришлось пережить. И она бы никогда такого не подумала, если бы он не открылся ей сам, по собственной воле. Его рассказ дал толчок новым мыслям. Может быть, и другие люди носят в себе какие-нибудь тайные горести? Если такой человек, как он, мог скрывать в себе такую острую, такую глубокую боль, значит, тайные горести – вещь не столь уж необычная.
Если бы она, Мэриан, нуждалась в дополнительных доказательствах того, что этот человек предназначен для нес, то теперь она их получила.
Доминик смотрел вслед Мэриан, скакавшей с горы. Ее длинная коса развевалась по ветру. Невозможно поверить, что она с самого раннего детства не садилась верхом на лошадь. Похоже, что Эймс не преувеличивал, когда говорил, будто она носилась по равнинам Индии, как афганский бандит. Она словно срослась с лошадью с рождения.
Он направил Пегаса вслед за ней.
Мэриан выбрала мужское седло и никак не отреагировала на его предложение найти себе пару ботинок или хотя бы туфель. Похоже, это ее нисколько не беспокоило.
Вся светясь от счастья, она натянула поводья и повернулась к нему. Босиком, с задравшейся до колен юбкой она выглядела настоящим сорванцом. Но сейчас это не имело особого значения. Главное, что, она больше не боялась. При виде этого зрелища его пронзила острая радость. До сих пор она просто плыла по течению. Никто ей не мешал, но никто и не ждал от нее ничего другого. Какой она может стать, если направлять ее в нужную сторону и при этом постоянно подбадривать?
Он решил попробовать. В последний раз.
– Мне нужно заехать на ферму, поговорить с управляющим насчет того парня, Джема Брауна. Поедешь со мной?
Краска отхлынула от ее лица. Она смертельно побледнела. Инстинктивно начала поворачивать Мунбим в другую сторону. Он успел перехватить уздечку.
– Нам придется выехать из парка, но если проехать через восточные ворота, по другую сторону этого холма, мы останемся на территории Уорфилда. Мы заедем совсем ненадолго. Ты никого там не встретишь, кроме разве что своих же работников.
Кобыла нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Мэриан в растерянности опустила руки, Слава Богу, что она не убежала сразу же.
Доминик отпустил уздечку, с надеждой глядя на нее:
– Я тебя ни к чему не принуждаю. Только обещаю, что, если поедешь со мной, тебе ничто не грозит. Ты будешь в полной безопасности.
Не оглядываясь, он направил Пегаса медленным шагом к восточным воротам. Сзади не слышалось ни звука. Никто за ним не следовал. Это его не слишком удивило. У нее сегодня и так очень нелегкий день. Требовать, чтобы она еще и решилась выехать из Уорфилда, – пожалуй, это уж слишком.
Внезапно сзади послышался легкий звон лошадиной сбруи, потом негромкое цоканье копыт. Он едва не закричал от радости. Сдержался лишь потому, что не хотел пугать лошадей. Когда она поравнялась с ним, он встретил ее счастливой улыбкой.
Они подъехали к восточным воротам. Каменная арка, железные ворота, закрытые тяжелым засовом. Доминик спешился, отодвинул засов, распахнул ворота и посторонился, давая Мэриан проехать.
Она остановилась. Замерла на неподвижной лошади. Доминик почти физически ощущал, какое страшное напряжение скрывается за этим непроницаемым лицо. То, что для него так просто и естественно – выехать за пределы парка, – для нее барьер почти немыслимой высоты. Это даже труднее, чем для солдата выполнить приказ идти в атаку. Солдат по крайней мере окружен другими солдатами, товарищами, однополчанами. Мэриан же выглядит такой одинокой. Она и прожила большую часть своей жизни в полном одиночестве, невзирая на окружавших ее людей. Вот и сейчас Доминик с ней и душой, и телом, но своих демонов она должна перебороть сама.
В конце концов он почувствовал, что больше не в состоянии наблюдать эту непосильную внутреннюю борьбу. Уже собрался было сказать ей, что поедет один, как вдруг она медленно двинулась вперед. Кобыла, почувствовав волнение хозяйки, прошла в ворота так медленно и осторожно, словно двигалась по шаткому деревянному мостику. И все-таки они преодолели преграду страха.
– Молодец, Мэриан!
Потрясенный ее мужеством, он не стал закрывать ворота на засов. Так они смогут в любой момент вернуться тем же путем. Вскочил в седло и направил коня к ферме. Он там еще ни разу не бывал, но из карты Уорфилда знал, где она расположена. По дороге он с удовольствием оглядывал плодородные поля и луга с сочной травой. Судя по всему, управляющий – некий Джон Керр, как назвала его миссис Ректор. – хорошо знает свое дело.
Ферма планировкой напоминала Холлиуэлл-Гранж. Во дворе, где стоял дом с беспорядочно разбросанными вокруг хозяйственными постройками, Доминик заметил мальчика лет примерно десяти, сидевшего на скамейке и усердно начищавшего седло.
– Добрый день, – дружелюбно обратился к нему Доминик. – Где можно найти мистера Керра?
Мальчик окинул Пегаса одобрительным взглядом.
– Он в усадебной конторе, сэр. Сейчас я его приведу. В следующий момент он увидел Мэриан и широко раскрыл глаза от удивления. Она с интересом оглядывала двор фермы, однако, заметив направленный на нее изумленный взгляд мальчика, сжалась. Лицо ее исказилось от страха.
Мальчик с трудом оторвал от нее взгляд и направился в контору. Доминик огляделся и заметил женщину в верхнем окне фермерского дома. По-видимому, это миссис Керр. В нижнем окне появилась молодая девушка, судя по одежде, служанка. К ней тотчас же присоединилась еще одна. Доминик беззвучно выругался. Ему следовало это предвидеть. Для окружающих леди Мэриан Грэм, помешанная наследница Уорфилда, как видно, представляла собой скорее миф, чем реального человека. Конечно, подданные поражены ее появлением.
Он попытался взглянуть на нее глазами постороннего человека. Растрепавшиеся от ветра волосы, экзотическое одеяние, босые ноги и взгляд, упорно избегающий глаз других людей… Это, вероятно, только подтверждает ее репутацию помешанной. Ему хотелось крикнуть, что на самом деле она не такая, что она умная, способная, что у нее душа настоящей художницы. Но тогда и его сочтут сумасшедшим.
К тому времени как из конторы появился управляющий, за ними из разных окон и из-за дверей наблюдали, наверное, . не меньше десятка человек. Мэриан, в самом центре двора, сидела на своей кобыле тихо и неподвижно, как изваяние. Доминик не сводил с нее глаз, боясь, как бы она не натворила чего-нибудь неожиданного под всеми этими пристальными взглядами.
Подошел мистер Керр, плотный мужчина с умными проницательными глазами.
– Это вы лорд Максвелл?
– Я. .Рад с вами познакомиться, мистер Керр. Тот крепко пожал Доминику руку. С интересом оглядел, по-видимому, оценивая в качестве будущего хозяина и работодателя. Без сомнения, все вокруг знали о приезде Максвелла в Уорфилд. Керр, возможно, ожидал этого визита.
– Вы знакомы с леди Мэриан?
Керр с нескрываемым интересом перевел взгляд на Мэриан.
– Однажды мы с ней встречались, когда лорд Эмуорт привозил меня в Уорфилд. Не думаю, что она меня помнит. Добро пожаловать на ферму Суоллоу, миледи.
Возможно, в ту первую их встречу Мэриан попросту не удостоила его вниманием, как и многих других. Сейчас она устремила взгляд на другой конец двора, по всей видимости, желая лишь одного – чтобы все это исчезло. И. тем не менее она не пыталась убежать.
– Вчера я познакомился с молодым человеком по имени Джем Браун. Ему очень нужна работа. Я взял на себя смелость пригласить его на завтра к вам. Я, конечно, не знаю, нужны ли вам еще руки, но он очень хотел бы получить работу. Если вам он не нужен, надеюсь, вы знаете, кому в округе может понадобиться работник.
– Скоро начнется сенокос, так что лишние рабочие руки мне понадобятся. Если парень умеет работать как надо, место для него найдется.
– Благодарю вас, мистер Керр. Вы очень любезны. В глазах управляющего промелькнула ироническая усмешка. Оба они прекрасно знали, что он наймет на работу любого, кого порекомендует будущий муж леди Мэриан. Теперь дело за Джемом Брауном. От него требуется покончить с незаконной охотой или по крайней мере быть достаточно осторожным, чтобы больше не попадаться.
– Не хотите ли осмотреть нашу ферму? Или, может быть, фермы арендаторов? Они будут счастливы познакомиться о вами.
– Спасибо, не сегодня. – Доминик взглянул на Мэриан. Чем скорее он увезет ее отсюда, тем лучше. К тому же не стоит давать возможность такому проницательному человеку, как Керр, познакомиться с ним поближе. Хотя Доминику и очень хотелось бы посмотреть ферму. – Может быть, в другой раз.
Они обменялись прощальными любезностями. Доминик повернул коня. Мэриан тотчас же двинулась за ним на своей серебристой кобылке. Пока они ехали через ферму, она держалась, как туго натянутая струна, под множеством любопытных глаз. С десяток человек сбежались взглянуть на мифическую леди Мэриан. И откуда, черт возьми, они так быстро узнали о том, что она здесь? С гордо поднятой головой она ехала под взглядами посторонних людей, как королева. Доминик с облегчением перевел дух. Мэриан выдержала испытание.
Однако радость его оказалась преждевременной. Как только они выехали с территории фермы и скрылись с глаз наблюдателей, Мэриан и Мунбим умчались вперед. Доминик погнал Пегаса вслед за ней, сожалея о том, что уговорил девушку на эту поездку.
Впереди тропу преграждали ворота с засовом. По дороге сюда Доминик отодвинул засов, чтобы они могли спокойно проехать обратно. Сейчас он с ужасом увидел, что она не замедлила галоп перед воротами. Неужели собирается перепрыгнуть на скаку?! Высокие ворота… наездница, которая с самого детства не ездила верхом… на лошади, к которой еще не успела привыкнуть… Неужели она уже прыгала в детстве, в таком раннем возрасте?
Он несся за ней. Сердце готово было выскочить у него из груди. Если Мунбим заденет за верхнюю планку, обе они – и лошадь, и всадница – сломают себе шеи.
Кобыла мчалась прямо к воротам, вот она поднялась в воздух… Они перелетели через преграду и приземлились на другой стороне. Прекрасный прыжок.
Доминик тоже перескочил через ворота и погнался за ними, испытывая одновременно чувство огромного облегчения и желание собственноручно свернуть Мэриан шею. Он догнал ее лишь у ворот парка. Она ждала его, тихая и сдержанная, как будто ничего особенного не произошло.
– Ты скачешь, как кентавр, – сухо проговорил он. – У меня чуть сердце не остановилось.
Мэриан раскрыла глаза с таким нарочито невинным выражением, что он сразу понял: она над ним смеется. Усмехаясь, он спешился и открыл ворота.
– Ты, конечно, заслужила это маленькое удовольствие после всего, что тебе сегодня пришлось преодолеть. Но знай: если завтра у меня появятся седые волосы, это твоя вина.
Легкой рысцой она направилась к дому, заразительно смеясь. В такие минуты он почти не сомневался в том, что она его понимает.
Они подъехали к конюшням. Доминик спешился и ввел Пегаса внутрь. Мэриан же по-королевски въехала на своей кобыле прямо в конюшню. Высота потолков это позволяла.
– Подожди минутку, я помогу тебе спешиться, – проговорил Доминик, расседлывая Пегаса.
Она презрительно изогнула брови. Доминик усмехнулся. Похоже, они и впрямь беседуют без слов.
– Я знаю, что ты вполне способна спрыгнуть сама, сказочный эльф, но пора тебе научиться вести себя как молодая леди. Тебе доставит еще больше удовольствия вести себя как сорванец, когда ты поймешь, насколько это непозволительно.
Хотя последний участок пути они прошли в спокойном темпе, лошади еще не успокоились после скачки. Их следует хорошенько почистить. Он покажет Мэриан, как это делается. Преподаст небольшой урок. Правда, у нее достаточно слуг, однако настоящая наездница должна уметь обращаться со своей лошадью сама.
Он ввел Пегаса в стойло и накинул на него попону. Потом подошел к Мунбим и протянул руки, чтобы помочь Мэриан спешиться.
– Не думаю, чтобы в возрасте пяти лет тебя научили ухаживать за лошадью. Мы успеем немного поучиться до обеда.
Она перекинула ногу через седло, положила руки ему на плечи и спрыгнула. Но не опустилась грациозно на землю, как подобает юной леди-наезднице. Нет, она оказалась в его объятиях, припала к его груди, как женщина, прибежавшая к любовнику. Он застыл, инстинктивно прижав ее к себе. Он совсем не это имел в виду, но. Господи, как же приятно держать ее в объятиях!
Разрываясь между страстным желанием не выпускать ее из объятий и сознанием, что должен ее отпустить, Доминик расслабил руки. Истинная леди, воспитанная подобающим образом, отступила бы назад. Мэриан же соскользнула вдоль его туловища, возбуждая каждым едва уловимым прикосновением, каждым изгибом своего изящного тела.
Она подняла голову, серьезно глядя на него напряженным взглядом ясных глаз. Ему нестерпимо хотелось поцеловать эти мягкие полураскрытые губы. Хотелось распустить эти великолепные мерцающие волосы и зарыться в них лицом. Но больше всего хотелось взять ее, растворяться в ней до тех пор, пока оба они не потеряют рассудок от утоленной страсти.
Она коснулась его губ кончиками пальцев. На лице ее играла легкая улыбка. Не в силах совладать с собой, он втянул ее указательный палец в рот, стал ласкать его языком. Легкими скользящими движениями, полными естественной чувственности, она то вынимала палец у него изо рта, то снова проникала внутрь. Как может такая простая ласка настолько сильно возбуждать? Да ведь все в ней его возбуждает. Вот и ответ на вопрос. Невозможно больше скрывать от себя, как страстно он ее хочет. Помоги ему Бог… Эта дикарка, эта женщина-эльф действует на него так, как никогда и никто другой. Действует на его тело, разум и Душу.
Весь дрожа, он попытался напомнить себе, что должен остановиться. Перехватил ее руку, оттолкнул.
– Мэриан…
Прежде чем он успел сказать еще что-нибудь, она обвила рукой его шею. Он отступил, она за ним. Как щенок, устремляющийся за хозяином в надежде на лакомство.
Он остановился, прижавшись спиной к стене. Она же продолжала двигаться вперед, взобравшись обеими ногами ему на ботинки. Он почти не ощущал ее босые ступни, однако она получила весомое преимущество – стала на несколько дюймов выше.
А потом она поцеловала его в губы. Руки ее гладили его шею. Она запустила пальцы ему в волосы. Губам ее не хватало опыта, однако он ощущал их неповторимую мягкость. Они словно чего-то искали.
Здравый смысл исчез бесследно. Он почувствовал, что отвечает на поцелуй. Ощутил вкус лесной земляники, свежий и чистый, как сама весна. Ощутил под руками хрупкие косточки. Хрупкие, но такие сильные. Он гладил ее по спине, обхватил руками бедра, крепче прижал ее к себе.
– Как ты прелестна! – прошептал он прямо у ее губ, Поцеловал ее в шею. Она откинула голову, прерывисто вздохнула. Полная невинность уживалась в ней с инстинктом, древним как Лилит – первая искусительница. Тело его пульсировало от нестерпимого желания. Он чувствовал, что теряет голову. Руки скользнули вниз к ее груди… как вдруг что-то твердое уперлось ему в ребра. Еще не очнувшись от тумана страсти, он недоуменно моргнул… и увидел Мунбим, которая пыталась прокусить его сюртук, вернее, карман сюртука. Он издал неловкий смешок. – Еще сахару захотела, девочка?
Не глядя Мэриан в глаза, он отодвинул ее в сторону, чтобы босые ступни девушки не попали под копыта. Дрожащими пальцами достал из кармана кусок сахара и протянул кобыле. Она радостно подхватила его губами с ладони и преданно взглянула ему в глаза в надежде получить еще.
Пытаясь сделать вид, будто перед этим ничего такого не происходило, он взял кобылу за поводья.
– Вас с Пегасом надо как следует почистить.
Он повел Мунбим к стойлу. Она сегодня заслужила целую голову сахара за то, что спасла его от полного помешательства. Господи, да это же настоящее безумие – гореть желанием к будущей жене брата. Это может погубить их всех! Несмотря на активность Мэриан, она, по всей видимости, не сознает, куда может завести их ее невинная вседозволенность. Физическая сторона сексуальных отношений – дело нехитрое. А вот эмоциональные и моральные последствия могут превратить жизнь в настоящий ад.
Какого дьявола! Почему Кайл не мог сам приехать сюда, чтобы соблазнить свою невесту!
Доминик чувствовал, что никакими усилиями не может унять дрожь во всем теле. Не может преодолеть желания научить Мэриан тому, что она так жаждет узнать. Он оглянулся на нее через плечо. Она стояла там же, где он ее оставил. Руки сжаты в кулаки, глаза темные от страсти. У него есть немало причин держаться от нее на расстоянии, но у нее-то их нет. Ни одной. Она хочет его. И если у него сохранилась еще хоть капля здравого смысла – Боже правый! – он должен немедленно покинуть Уорфилд. Иначе больше не сможет ей противостоять.
