Текст книги "Танцуя с Кларой (ЛП)"
Автор книги: Мэри Бэлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
– Да, – ответила она. – Очень волнующе, особенно если не имеешь собственной семьи.
Она знала его достаточно хорошо, что бы угадать напряжение в его теле и голосе.
– Камилла и Джулия приехали незадолго до меня? – спросил он.
– Нет, – откликнулась Клара. – Они пробыли уже какое-то время.
– Хм, – произнес Фредди. Она могла задать ему прямой вопрос, но ждала его слов. – Что они сказали?
– Им понравились мои волосы, – ответила Клара, смеясь и желая, что бы они отклонились от этой темы разговора. Она хотела бы отнестись к этому равнодушно. – Мы поговорили о погоде, о вчерашней пьесе, Бате и свадьбе Камиллы. – она сделала паузу. – И о том, что случилось в Примроуз Парке в этом году.
– Хм, – повторил он.
Клара не могла помочь ему. Фредди расскажет ей остальное? А хочет ли она услышать это? Она хотела бы просто выбросить это все из головы и забыть.
– Они все рассказали тебе? – спросил Фредди.
– Да, – сказала она.
– Хм. – Снова последовала тишина, пока он поднял плед, положил ее руку под него и снова накрыл. Теперь они совсем не соприкасались. – Ты всегда знала меня как мерзавца, Клара. Теперь последние сомнения, которые ты могла питать, отметены. Ты должна искрение презирать меня.
За то, что сбежал от женщины, которую любил и прельстился браком с богатой, покалеченной, некрасивой и одинокой старой девой? Ни от кого она не слышала всей правды, и она не собиралась её узнавать. Она не была уверена, что хотела знать всю правду. Фредди и Джулия были любовниками? Это казалось вполне возможным в свете того напряжения между ними. Может она полностью искажала все, что слышала и видела. Может, в конце концов, Камилла и Джулия все-таки рассказали ей всю правду. Но она так не думала. И подозревала, что ее толкование должно быть единственно правильным.
Все совпадает.
Фредерик резко засмеялся.
– Безнадежно честная Клара, – сказал он. – Ты не любишь лгать, поэтому ничего не сказала.
– Ты мой муж, Фредди, – произнесла она.
– Кротко почитаемый, которому ты подчиняешься? – бросил Фредди. – У тебя способности к таким вещам, да, Клара? Это не соответствовало бы твоему представлению о хорошей жене, сказать мне, что ты презираешь меня. Отлично, теперь я это знаю. И если ты не презираешь, то должна. Недавно кое-кто называл меня негодяем и распутником. Оба определения совершенно точны.
Она не хотела слышать это. Она не хотела разрушать хрупкий мир между ними. У нее было так немного. И она не хотела терять даже ту малость, что имела. Если он продолжит в том же духе, между ними будет слишком многое открыто. Скрепить их брак будет не возможно.
– Фредди, – твердо ответила Клара, – ты – мой муж. Это все, что важно для меня.
– Твое имущество и счастье в ненадежных руках, да? – продолжал он. – Я забрал все себе, Клара. Ты просто не хотела, чтобы я наложил руку на все твое богатство. Ты была очень мудрой. Практически все твое щедрое приданное разошлось ожидаемым путем. Мой доход, несомненно, постигнет та же участь. Но не волнуйся. Я не могу наложить руку на твое счастье, не так ли? Если бы ты предложила его, я бы его не взял. А ты предложила бы, Клара? Как послушная жена? Поэтому я и женился на тебе, в конце концов, не правда ли? Однажды ты можешь приехать и навестить меня в долговой тюрьме. Робин перенесет тебя туда.
– Фредди, пожалуйста, не надо, – Но уже было слишком поздно. Все было разрушено.
– Я изменил тебе с дюжиной женщин, с тех пор как мы поженились, – сказал он. – Нет, больше, чем с дюжиной. Но ведь, ты знала это, Клара? Ты знала, когда выходила за меня замуж, что я – распутник. И ты знала, что женщина никогда не исправит мужчину, после свадьбы. Ты никогда не была достаточно умна, чтобы не пытаться попробовать.
Боже. О, Боже. О, Боже. О, Боже.
Она прикусила губу и твердо смотрела вперед.
– Думаю, ты отчасти винишь себя, – говорил Фредди. – Полагаю, что так водится у добродетельных женщин. Ты обвинила себя, потому что ты немощна, и потому что ты чувствуешь себя некрасивой. Если бы ты только могла ходить и была красивой, ты могла бы добиться моей любви, верности и твердо держать меня на пути добродетели. Так ты думала? Сделай себе одолжение, Клара. Научись ненавидеть меня. Ничего лучшего я не заслуживаю.
– Отвези меня домой, – сказала она.
– Арчи и я прекрасно подходим друг другу, не так ли? – не унимался Фредди. – Я пришел к заключению, что он предложил твоей целомудренной компаньонке карт-бланш прошлым вечером и был отвергнут. У нее больше здравого смысла, чем у тебя, Клара.
– Завтра я возвращаюсь в Эбури-Корт, – прошептала Клара.
– Это – позор, – сказал он. – Что ты не можешь получить свидетельство о разводе по причине простой супружеской измены, не так ли?
Она закрыла глаза и пожелала им поскорее доехать до дома. Парк остался позади уже несколько минут назад.
– Ты должна хотеть сейчас закрыть глаза, – произнес Фредди, – открыть их и оказаться снова в Бате, чтобы прошедшие месяцы оказались только дурным сном.
– Да, – кивнула Клара.
Он невесело рассмеялся.
– Ты должна обвинить меня в еще одной слабости моего характера. Если бы только я был немного настойчивее в намерениях, Джулия вышла бы за меня, и ты была бы спасена, Клара. Ты бы никогда меня не встретила. Но я не был настойчивым. Я позволил ей ускользнуть, и она вышла замуж за Дэна.
О, Боже. О, Боже.
Наконец, ландо остановилось перед их домом. Фредерик спрыгнул и потянулся за ней. На его лице кривилась циничная, небрежная полуулыбка. Мельком глянув на него, Клара снова уставилась прямо перед собой.
– Я хочу, что бы Робин внес меня в дом, – сказала она.
Фредерик издал нетерпеливый звук, небрежно подхватил ее и потянул через сиденье к себе, собираясь поднять.
С ледяной отчетливостью она проговорила.
– Я хочу, что бы Робин внес меня в дом.
Последовала пауза, прежде чем его руки оставили ее, он развернулся, и, не произнеся ни слова, вошел в дом. Не прошло и минуты, как появился Робин и перенес ее наверх в личные апартаменты. Больше, до отъезда в Эбури-Корт с Гарриет рано утром, она своего мужа не видела.
Глава 14
Ненависть к самому себе может иногда достигать таких глубин, что она приводит человека устрашающе близко к состоянию безысходности. Фредерик был очень близок к этому на следующее утро после поездки в парк со своей женой. Он пришел домой, все еще одетый в вечерний костюм, чувствуя себя грязным, взъерошенным и небритым. Главным образом, грязным.
Вчера он присоединился к Арчи для совместного обеда в клубе «Уайтс» и выпил немереное количество вина во время обеда, а после него чрезмерное множество стаканов портвейна. После этого его вечер развивался по вполне предсказуемому сценарию. Вернее ночь. Видимо, Лиззи ничего не сказала Аннет. Его пропустили безо всяких проблем, и ему выделили новую девушку, совсем молоденькую, которая работала еще совсем недолго, хотя, конечно же, не была девственницей. Но ее навыки использовались с сознательной грубостью, и она застонала от боли, после того как он обошелся с нею. Прежде чем уйти, он оставил ей щедрое денежное вознаграждение, хотя знал, что ей строго-настрого запрещено принимать персональные подарки. Уходя вместе с Арчи, он все еще чувствовал себя насильником.
– Неприятности в раю? – спросил лорд Арчибальд.
– Я даже думать об этом не хочу, Арчи, – сказал он. – А еще меньше – говорить об этом.
Больше ничего не было сказано.
А после были игра и пьянство, но в частном доме, а не в клубе. А затем пробуждение, или скорее, приход в сознание на кровати в том же самом доме, когда было уже совсем светло, с головой, тяжелой словно свинцовый шар, и еще большей тяжестью на душе. Он осторожно огляделся. По крайней мере, рядом с ним или где-нибудь еще в комнате не было никакой обнаженной женщины. Это была более менее утешительная мысль до тех пор, пока он не вспомнил о той девчушке у Аннет. И до тех пор, пока он не вспомнил об игре в карты, во время которой он лишился порядочной суммы, насколько он помнил. И обо всей этой выпивке.
Игра, пьянство и распутство – все пороки, которые он мог бросить, стоило только пожелать. Это был просто вопрос силы воли. Он прикрыл глаза рукой, заслонившись от света, спасаясь от боли. Да, он сможет отказаться от всего этого. Когда ад замерзнет. Вероятно.
Он устало шел по направлению к дому, чувствуя себя грязным. Осознавая, что он будет чувствовать себя так же даже после того, как примет горячую ванну и побреется по возвращении домой. Осознавая, что он, возможно, никогда не сможет почувствовать себя чистым. Или быть чистым.
Сначала, когда он проснулся – и даже когда оделся и вытянул себя на улицу – никто в доме еще не встал, чтобы не дать ему уйти, он забыл о событиях предыдущего дня. Теперь воспоминания о них громко стучали у него в висках и в его сознании.
Джули отомстила ему и все рассказала Кларе. А он, терзаемый чувством вины, болью и отчаянием, выхлестнул все это потоком циничной ярости, обрушив его на самое драгоценное, что у него оставалось. Его жену.
Среди всего прочего, он сказал ей, что с момента их свадьбы спал с дюжиной женщин или даже больше. Вероятно, она и так знала об этом. Клара не была глупа. Но все в обществе были убеждены, что жен нужно защищать от неприятной действительности, а именно – от понимания того – что их мужья им неверны. Он нарушил одно из самых строгих табу светского общества. И – что гораздо важнее и хуже – он неизмеримо сильно ранил ее. Она могла не любить его и могла знать действительное положение дел, но, наверное, больно и унизительно – услышать всю правду от собственного мужа. Он, должно быть, заставил ее почувствовать себя женщиной еще в меньшей мере, чем она чувствовала раньше.
Он сделал это с ней. За одно это он заслуживал пули в висок.
Он должен извиниться перед ней, подумал он, приближаясь к дому и бросая взгляд на бледные окна. Извинение было ничтожно малым искуплением, конечно, но это должно быть сделано. И вместе с извинением, он даст обещание измениться, если бы только она могла найти в себе силы побороть отвращение, которое должна была к нему испытывать. Он мог измениться, и он изменится. Это был просто вопрос желания сделать это. А он хотел этого. Он сыт по горло своей другой жизнью. Сыт до тошноты. Сама мысль о прошлой ночи вызывала тошноту сильнее, чем все еще не оставлявшая его головная боль.
Войдя в дом, он прошел прямо в свои комнаты и приказал принести горячей воды для ванны и свои бритвенные принадлежности. Он собирался очиститься хотя бы снаружи, прежде чем предстать перед Кларой, хотя и горел нетерпением сделать это без промедления. Он собирался начать новую жизнь и был полон рвения начать ее – со своей женой рядом. Он был бы в состоянии сделать это вместе с ней. Но было бы невежливо пойти к ней немедленно. Ему следовало подождать, пока он не приведет себя в порядок.
Час спустя, слишком нервничающий, чтобы сразу пойти в её гостиную, как он сделал бы в обычной ситуации, он послал своего камердинера спросить, не окажет ли она ему честь, приняв его. Такая формальность в отношениях между мужем и женой могла бы показаться чрезмерной, но он прекрасно осознавал, что она могла не захотеть увидеться с ним. Ему, пожалуй, придется проявить терпение, что будет мучением для него, и посылать такие сообщения регулярно в течение дня, пока она не смягчится и не согласится принять его.
Его камердинер вернулся.
– Миссис Салливан нет дома, – сказал он.
Фредерик нахмурился. Нет дома? Так рано?
– Вы выяснили, куда она отправилась? – спросил он.
– В Эбури-Корт, я полагаю, сэр, – ответил его камердинер с каменным лицом.
«Я вернусь завтра в Эбури-Корт».Фредерик слышал эти слова, когда она произнесла их в ландо вчера. Он забыл. Она подразумевала тогда именно это.
– Когда она уехала? – спросил он.
– Немногим более получаса назад, полагаю, сэр, – ответил камердинер.
Он в это время уже был дома. Принимая ванну с горячей мыльной водой. Пытаясь привести себя в порядок для неё. Возможно, она знала, что он дома. А возможно – нет. Возможно, это её совершенно не интересовало.
– Благодарю Вас, Джерретт, – сказал он. – Это всё.
В течение первых двух недель, казалось, не было ничего, ради чего стоило бы жить. Совсем ничего. Это было пугающе – осознавать, что жизнь настолько пуста, настолько лишена всякого смысла. Подъём по утрам был лишен всякого смысла. Она была вынуждена делать это, только чтобы соблюсти приличия ради Гарриет и слуг. И, конечно, её соседи и друзья начали наносить визиты, как только узнали, что она снова дома. На некоторые из этих визитов, следовало нанести ответные.
Она вынуждена была жить, пока не была готова предпринять какие-нибудь шаги для завершения этой жизни. Это было единственным, чего Клара не собиралась делать. Но она жила, совершая лишь самые необходимые действия. Она прекратила выезжать, за исключением редких визитов и посещения церкви, когда она брала закрытый экипаж. Осенняя погода сменилась совсем зимним холодом. Было слишком холодно, чтобы выезжать в открытом ландо или сидеть в кресле на террасе. Кроме того, у неё не было никакого желания прилагать усилия, чтобы потеплее одеться и велеть Робину вынести ее наружу.
Клара задавалась вопросом, будут ли опять приходить письма от Фредди, с указаниями каждый день проводить некоторое время на свежем воздухе. Если бы они пришли, она полагала, что вновь повиновалась бы ему. Он все еще оставался её мужем и всегда будет до тех пор, пока один из них не умрет. Но никакого письма не пришло.
Женщина прекратила делать упражнения. Это было неприятным, отнимающим много времени и болезненным занятием. К тому же бессмысленным. Она никогда не будет в состоянии ходить. Не было никакого смысла даже пытаться сделать это. Она проводила свои дни в доме, вышивая, читая, беседуя с Гарриет или случайными визитёрами, а иногда – ничего не делая вообще.
В течение двух недель она пыталась убедить себя, что её жизнь не стала хуже, чем несколько месяцев назад, когда она была мисс Кларой Данфорд. Её жизнь была в точности такой же как и раньше, – унылой и скучной, но в то же время, удобной и респектабельной. Тысячи бедных душ в Англии отдали бы свою правую руку, чтобы поменяться с ней местами. Если бы только она могла стереть прошедшие несколько месяцев из своей памяти, с момента ее встречи с Фредди, тогда она была бы в состоянии подхватить нити своей старой жизни без какого-либо особого ущерба.
Но, конечно же, жизнь не была такой простой. Нельзя вычеркнуть месяцы замужества из памяти или чувств. Также как невозможно было избавиться от мыслей о Фредди.
Через две недели, однажды утром, она взглянула в зеркало и увидела себя. Действительно увидела себя. Она выглядела почти привычно, за исключением коротких волос. Худощавое лицо, столь бледное, что оно казалось почти желтым. Большие задумчивые глаза. Она задумалась, достаточно ли ела в последнее время, но не смогла вспомнить.
– Я нормально ела?– спросила она у Гарриет за завтраком. Перед ней была тарелка, на которую дворецкий положил две сосиски и два тоста, и теперь она находила перспективу съесть все это весьма пугающей.
Гарриет бросила на неё странный взгляд.
– Плохо, – сказала она. – Как раньше.
– Когда я последний раз была на улице? – спросила Клара.
– Позавчера, – ответила Гарриет. – Когда мы были у Гафсов.
– В закрытой карете, – вспомнила Клара. – Когда я в последний раз была на открытом воздухе?
Гарриет подумала.
– Полагаю, что, должно быть, в Лондоне, – сказала она.
День, когда она в единственный раз поехала в парк с Фредди. Вечность тому назад. Она посмотрела в окно. Серые, тяжёлые облака. Деревья, сгибающиеся на ветру. Это был зимний пейзаж. Холодная сырая зима, а не радостная морозная зима из рождественских грёз.
– Я совершу получасовую прогулку в ландо сегодня днём, – сказала она. – Ты можешь остаться дома, Гарриет, если пожелаешь.
Но её подруга улыбнулась.
– С возвращением, – сказала она.
Клара посмотрела на свою тарелку и решительно наколола на вилку кусочек сосиски. Это были, пожалуй, самые молчаливые две недели, когда они обе делали вид, что ничего не произошло. Наверное, Гарриет не имела никакого представления о том, что случилось, и из-за чего они так поспешно вернулись в деревню.
С возвращением. Да, она вернулась, – решительно подумала она, откусывая от тоста гораздо больший кусок, чем это пристало благовоспитанной леди. Она вернулась, чтобы остаться. Она могла бы чувствовать сожаление о том, что больше не является мисс Данфорд из Эбури-Корт. Она могла бы чувствовать боль при воспоминаниях о прошедших месяцах, которые превратили её в достопочтенную миссис Фредерик Салливан. Но у неё была только одна жизнь. Одна, данная Богом жизнь, которая не будет растрачена впустую на бесполезную жалость к себе.
– Интересно, – сказала Клара. – Знает ли Робин что-нибудь о том, как научить кого-то ходить?
Робин был подающим надежды боксером, пока после одной злополучной схватки на ринге с известным профессионалом не впал в кому почти на месяц. После он получил рекомендацию больше не участвовать в боях. Но он обучался боксу, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Несомненно, он знал кое-что о том, как сделать тело здоровым и сильным.
Было немного неловко просить об услуге мужчину, чтобы тот помог ей научиться владеть своими ногами. Её соседи были бы шокированы, узнай они об этом. Её отец перевернулся бы своем гробу. Фредди, возможно, был бы взбешен. Гарриет была заинтригована.
– Я всегда чувствовала себя такой беспомощной, – сказала она. – Так страстно желая помочь тебе, Клара, но не зная, каким образом это можно сделать. Прогресс всегда был столь незначителен.
Кларе установили кушетку в её личной гостиной. Здешняя обстановка казалась немного менее интимной, чем в спальне. Она всегда тщательно укрывала себя ниже талии белой хлопчатобумажной простынёй. Гарриет всегда находилась рядом в комнате, бесшумно занимаясь вышиванием или вязанием и ободряюще улыбаясь, когда это было необходимо.
И все оказалось совсем не так уж и стеснительно. Руки Робина были сильными и бесстрастными, как и его поведение. В действительности, до Клары доходили слухи и пересуды из помещений для прислуги, вызванные тем фактом, что Робин – молодой, сильный и довольно привлекательный, несмотря на сломанный кривой нос, мужчина, казался, совсем равнодушным ко всем девицам в доме или любой другой женщине в округе. Но Клара уже давно решила, что личные предпочтения Робина были не её делом. Она была признательна ему за то, что он не вынуждал её воспринимать его как мужчину.
Тренировки были пугающими, но неожиданно безболезненными. Не было больше никакого нежного сжимания пальцев ног и сгибания лодыжек. Её ноги со скоростью и силой сгибали и выпрямляли, сгибали и выпрямляли, когда она лежала на спине, а потом Робин переворачивал хозяйку на живот. Её ноги массажировали руки во много раз более сильные, чем руки Гарриет. Иногда Робин засовывал руки под простыню, не откидывая её, – до тех пор, пока она не начинала чувствовать кровь, пульсирующую в них, и слабое напряжение и расслабление мускулов. До тех пор, пока она иногда не начинала кусать губы, чтобы не закричать. Однажды – только однажды – она даже истерично расплакалась.
– Как долго, Робин? – спросила она его в конце первой недели, когда наметившийся прогресс взволновал её. – На Ваш взгляд, как специалиста, как долго?
– К Рождеству, миссис Салливан, – ответил он. – Если Вам хватит мужества, и если Вы будете хорошо питаться.
Робин также давал ей указания относительно пищи, которую она должна была есть. Пищи, полезной для строения тела.
– Если мне хватит мужества вынести эти пытки, – сказала она. – Мне, конечно же, хватит сил, чтобы ходить, когда настанет время.
Робин усмехнулся, один из редких случаев, когда лицо его утратило свое бесстрастное выражение.
– К весне я буду занят поисками новой работы, миссис Салливан, – заверил он.
Клара не подумала об этом. Робин добросовестно трудился над тем, чтобы оставить себя без работы.
– Что Вы будете делать? – спросила она.
– Открою боксерский салон, – ответил слуга. – Посмотрим, смогу ли я увести немного клиентов у Джентльмена Джексона.
– Если Вам понадобится рекомендация, – сказала она. – Отсылайте Ваших клиентов ко мне, Робин.
Постепенно она оказалась в состоянии двигать ногами, сидя на стуле. Она даже могла приподнимать их по одной от пола. Но Робин, строгий тренер, запретил ей пытаться встать. Она могла упасть, пораниться и придти в уныние. И они вынуждены были бы начать всё с начала, – сказал он ей. Смирившись, он ждала, когда же он решит, что время настало.
Но она снова начала чувствовать себя живой. Она стала просыпаться по утрам, с нетерпением ожидая нового дня.
У неё было три неожиданных посетителя. Один из них приехал в одиночестве, а двое других прибыли вместе. Но Фредди не было. И писем от него тоже не было. И это было к лучшему, – сказала Клара самой себе. Лучше восстанавливать свою жизнь, не оглядываясь назад.
В один солнечный день Клара и Гарриет вернулись с прогулки, и только-только устроились в гостиной, как вошел дворецкий и объявил о посетителях.
– Граф и графиня Биконсвуд, госпожа, – важно сказал он.
Клара быстро взглянула на Гарриет.
– Пригласите их, – сказала она. Её сердце стремительно упало. Ей понравилась Джулия. И нравилась до сих пор. Но она не хотела её видеть. Она хотела смотреть вперёд, а не назад. Она улыбнулась, когда дворецкий показался опять, и кивнула гостям, когда те вошли в комнату.
– Клара, – сказала графиня, стремительно ворвавшись в комнату и протягивая руки. – Как это прекрасно видеть Вас снова! – она взяла обе руки Клары в свои, крепко их сжала и наклонилась, чтобы поцеловать её в щеку. – Как Ваши дела, Гарриет?
– Клара, – более сдержанно, но вполне доброжелательно сказал граф. Он взял её правую руку и поднес к своим губам. Затем он поклонился Гарриет, в то время, как Клара представила её.
– Мы проезжали мимо и решили навестить Вас, – живо сказала графиня, а затем она рассмеялась и уселась на диван. – На самом деле, мы специально приехали сюда, не правда ли Дэниэл?
– Да, – сказал он. – Джулия почувствовала себя брошенной без общества своей новой кузины, Клара, с тех пор, как Вы покинули город. Да и моя сестра расстраивается при мысли, что, возможно, Вы не вернетесь к её свадьбе в следующем месяце. Поэтому мы и совершили столь долгое путешествие, чтобы получить приглашение на чашечку чая.
– Я рада, что ты намекнул на это, Дэниэл, – снова рассмеявшись, сказала графиня. – Меня мучает жажда. А ещё я голодна, хотя и знаю, что бестактно так говорить, и что ты неодобрительно посмотришь на меня, когда будешь думать, что Клара и Гарриет не видят.
– Джулия! – сурово сказал он, когда Гарриет встала, чтобы позвонить в колокольчик.
– Мы в любом случае собирались распорядиться насчёт чая, – улыбаясь, сказала Клара.
– Как бы то ни было, это всё Дэниэл виноват, что я такая голодная, – сказала графиня. – Это он виноват, а вовсе не я.
– Джулия, – немного более спокойно сказал граф.
– Клара – член семьи, – сказала она ему с улыбкой. – И ты знаешь, что я просто лопаюсь от желания сказать об этом всем и каждому. Я полагаю, что я чрезвычайно умна, как если бы я была единственной женщиной в истории, совершившей такой замечательный подвиг. Кроме того, скоро это станет совсем заметно, Дэниэл, и все об этом узнают. Если только ты не планируешь быть Варваром и не посадишь меня под замок, чтобы спасти от румянца тех юных леди, которые все еще верят в аистов. У нас будет ребёнок через пять месяцев, Клара.
Клара едва сдержала свою руку от того, чтобы не накрыть ею свой собственный живот.
– Как это прекрасно, – сказала она.
– Прекрати смотреть так сердито, подойди и сядь рядом со мной, Дэниэл, – сказала графиня, протягивая ему руку. – Ты знаешь, что и сам готов лопнуть от гордости. Тебе нет необходимости притворяться, что ты сердишься на меня.
– Сержусь? – сказал он, покачав головой, но взял жену за руку, усевшись рядом с ней. – Ты не понимаешь как это для меня неловко – объявлять о моем грядущем отцовстве в обществе одних только леди?
Графиня рассмеялась и нежно взглянула на него.
Нежно. Получается, что она испытывала к нему эти чувства? В этом не было ничего удивительного, подумала Клара. Чувства иногда возникают после свадьбы, даже если их не было раньше. И лорд Биконсвуд был очень красивым мужчиной, почти таким же красивым, как Фредди. Клара полагала, что он был предан Джулии.
Беседа во время чая протекала легко. В основном говорила графиня, хотя граф делал всё возможное, чтобы темы были общими, и оказался достаточно учтив, чтобы вовлечь в беседу Гарриет. Гарриет обычно старалась сделаться невидимой для гостей.
– Мисс Поуп, – сказал граф, поднимаясь на ноги, когда чаепитие закончилось. – Мне кажется, что я видел оранжерею к западу от дома, когда мы подъезжали сюда. Там много растений? Не будете ли Вы столь любезны, показав их мне?
Клара с удивлением посмотрела на него. Гарриет встала. Графиня, казавшаяся весьма невозмутимой, сидела и улыбалась Кларе.
– Это было запланировано, как Вы понимаете, – сказала она, после того, как граф и Гарриет покинули комнату. – Я надеюсь, Вы не возражаете против того, что Гарриет побудет без компаньонки в течение короткого времени. Дэниэл и я подумали, что будет лучше, если я поговорю с вами наедине.
Клара настороженно взглянула на нее.
– Вы покинули Лондон на следующий день, после того как я и Камилла посетили Вас, – сказала графиня. – Возможно, между этими двумя событиями не было никакой связи. И если это действительно так, то Вы должны сказать мне, чтобы я занималась своими собственными делами. Или даже если связь была, но Вы думаете, что я лезу не в свое дело. Ваш брак действительно не мое дело, как говорил мне Дэниэл в течение прошедших недель. Но я не могу избавиться от ощущения, что это я виновата в том, что Вы были высланы сюда.
Весёлость совершенно исчезла с её лица. Она искренне и печально посмотрела на Клару.
– Выслана? – удивилась Клара. – Фредди не отсылал меня, Джулия. Я уехала добровольно.
– Но что явилось толчком? – спросила графиня. – Вы не планировали уезжать, не так ли? Иначе Вы, конечно, сказали бы нам об этом. Вы бы не стали убеждать нас в том, что собираетесь нанести визит моей свекрови через день или два.
Клара сжала свои руки на коленях и посмотрела на них.
– Я иногда совершаю импульсивные поступки, – сказала она. – Но это было невнимательно с моей стороны – не послать вам записку. Я сожалею, Джулия. Это было очень любезно с Вашей стороны посетить меня в городе. Я должна была прислать Вам объяснение, когда решила уехать.
– Я думаю, что это произошло из-за того, что я сказала, ведь так? – с несчастным видом спросила графиня. – И из-за ссоры, которая случилась у нас с Фредди внизу. Он поднялся наверх и поссорился и с Вами тоже, не так ли? И сделал Вас такой несчастной, что Вы уехали сюда. Я такая назойливая. Мне следовало бы просто уехать. Я не должна была пытаться разъяснять то, что, возможно, не нуждалось в разъяснении. Я должна была предоставить это Фредди, если бы он решил, что это необходимо.
– Это не было Вашей ошибкой, Джулия, – сказала Клара. – И ничего страшного не случилось. Просто я предпочитаю жить здесь, а Фредди больше нравится жить в городе. Я навещала его там в течение нескольких недель, а теперь вернулась домой. Всё очень просто.
– И Вы приедете на свадьбу? – спросила Джулия.
Клара замолчала в нерешительности.
Графиня вскочила на ноги.
– Я думаю, что мы совершили ужасную ошибку! Хотя я заранее обсуждала это с Камиллой, а Камилла всегда удивительно благоразумна, я полагаю, что мы сделали ошибку. Вы думаете, что Фредди был влюблен в меня, ведь так? Вы думаете, что поэтому он сделал мне предложение.
– Это не имеет значения, – сказала Клара. – То, что происходило до моей свадьбы, меня не касается, Джулия.
– Но это не совсем так, – у графини на глаза навернулись слёзы. – Если бы он был влюблен в меня, сделал мне предложение, был отвергнут, а затем поехал бы в Бат и женился на Вас, то это было бы отвратительно, Клара. Ужасно для Вас. Но всё было совсем не так. Он не любил меня. Он был всего лишь галантен. И я не была влюблена в него. Вероятно, Вы думали, что я была влюблена в Фредди, но вышла замуж за Дэниэла, потому что он был богат? Я вышла за Дэниэла, потому что я люблю его. Потому что я обожаю его. У меня никогда не было никого другого и никогда не будет.
Клара рассматривала свои руки. Она не хотела задавать вопросов. Она не хотела знать больше. И все-таки спросила.
– Что же в таком случае было между Вами и Фредди?– спросила она.
– Недопонимание, – быстро ответила графиня.
– Нет, – сказала Клара. – Но давайте оставим это. Я не уверена, что хочу знать. Я боюсь знать. Между Вами существует намного больше, чем Вы сказали мне, ведь так?
Графиня снова села, и некоторое время просидела в молчании.
– Почему Вы уехали столь внезапно? – спросила она. – Камилла и я нанесли Вам визит нарочно, чтобы попытаться облегчить Вам жизнь. Потому что Вы – наша кузина. Потому, что Вы нам понравились, и мы хотели, чтобы Вы стали нашей подругой. Почему Вы уехали?
– Я заявила Фредди, что Вы всё рассказали мне, – промолвила Клара. – Хотя Вы не делали этого. Я думаю, что Вы не рассказали мне даже малой толики всей истории. Но, я полагаю, что Фредди поверил мне.
Графиня закрыла глаза и склонила голову.
– Ничего не было, Клара, – сказала она. – Ничего, что имело бы значение. Ох, Фредди. Дурачок Фредди. Я готова убить его. Вы любите его, правда?
– Да, – сказала Клара.
– Я полагаю, что он заставил Вас влюбиться в него через пять минут после того, как вы повстречались, – раздраженно сказала графиня. – Фредди у нас в этих делах мастер. Я готова убить его.
– Нет, – ответила Клара. – Я вовсе не была наивной дурочкой, Джулия. Вы не должны бояться, что он обманом вовлек меня в брак, заявив о своей любви.
Она мимолетно улыбнулась.
– Хотя он действительно пробовал сделать это, должна признать. Я вышла за него по своим собственным причинам. Полюбила я его позже.
Графиня наклонилась вперед.
– Тогда забудьте о том, что случилось в Примроуз Парке, – сказала она. – Что бы это ни было, Вы не хотите об этом знать. Это была абсолютнейшая глупость, типичная для Фредди, и, в конце концов, никому ведь не был причинен вред. Забудьте об этом, Клара, и будьте счастливы тем, что имеете. Фредди – неплохой человек, поверьте мне. Он даже очень милый в своем роде. Я всегда любила его – как кузена и друга. Почти как брата. Забудьте обо всем этом, Клара. Возвращайтесь в Лондон. Будьте частью нашей семьи. Мы все хотим этого.
