Текст книги "Духи болота"

Автор книги: Мэри Арриган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Мэри Арриган
Духи болота

Посвящается Бенни

Глава 1

Я стоял на деревенской дороге и смотрел на отъезжающий автобус. Вдруг меня охватило чувство безысходного одиночества, как будто весь мир оставил, покинул меня, прямо как в фантастических фильмах, где все эвакуируются, бросив какого-нибудь нервного типа на стражу интересов Земли. Мне нравятся такие фильмы. Валяешься на диване в своей собственной гостиной в компании своих друзей, жуешь чипсы и смотришь, как одиночки борются с ужасными инопланетянами, и испытываешь кайф от происходящего. Но совсем другое дело, когда тебе самому – одному – надо идти по лесной дороге между деревьями. До этого я никогда не приезбабушке Кейт самостоятельно, и тем более на автобусе. Я оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на него, но увидел лишь облачко пыли на дороге. Теперь я остался совсем один…

Мама считает мою бабушку Кейт скучным человеком. «И зачем только она похоронила себя на этом болоте, в сотнях километров от цивилизации, просто не понимаю, – сказала она как-то отцу. – Твоя мама – очень странный человек». Отец в ответ лишь улыбнулся и кивнул. «Кейт просто не стесняется быть самой собой», – ответил он. Конечно, сам по себе странный ответ: как можно быть кем-то другим?..

Я надел рюкзак и пошел по узкой тропинке. Даже в такой безветренный и жаркий день не было слышно никакого жужжания насекомых – лишь скрип ветвей и словно бы какие-то вздохи. Раньше я никогда не замечал шелеста листьев на деревьях, а теперь…

По своей природе я совсем не трус. Меня не так-то просто напугать, но по правде мне бы хотелось, чтобы бабушка Кейт встретила меня у автобусной остановки. Я понял, что думаю сейчас, как полный идиот, усилием воли отбросил все дурацкие мысли о дурацких врагах и принялся свистеть как можно громче. Конечно, слуха у меня нет, но этот звук все равно был лучше, чем шелест листьев, как будто деревья перешептываются между собой.

Перед последним поворотом к дому бабушки Кейт я почувствовал необычное дуновение холода – такое, какое бывает, когда в жаркий день открываешь дверцу холодильника, чтобы достать чего-нибудь прохладительного. Но здесь холодильника не было, дверцу его я не открывал. Я просто шел под ярким горячим солнцем, но как будто оледенел. Это настолько поразило меня, что я сделал шаг назад и снова почувствовал жар солнца, потом сделал шаг вперед и опять ощутил холод, как из могилы. Я невольно поежился.

Теперь я точно знал, что я полный идиот. «Это какие-то капризы погоды, – сказал я себе. – При жаре могут происходить самые странные вещи». Я стал думать о горячих пустынях, где люди время от времени воображают холодный оазис, тянутся к нему и падают носом в песок. Наконец здравый смысл взял верх, и я пошел вперед. Когда на лужайке, посреди заросшего сада, я увидел дом бабушки Кейт – она любила дикую природу даже перед собственным жилищем, садовые, всяческие там розы или лилии, ей не нравились, – раздался чей-то крик:

– Эй! – Сначала я не понял, откуда кричат, но крик повторился: – Эй! – И я наконец догадался – это с нижних веток орешника. В эту минуту я забыл об испытанном мною только что чувстве холода, потому что узнал того, кто меня окликает.

Глава 2

– А я и не знал, что ты сюда тоже приедешь, – сказал я, глядя на орешник.

Моя двоюродная сестра Сюзи спрыгнула с ветки и встала передо мной, уперев руки в бока. Это не девочка, это наказание с большой буквы Н! Ей почти одиннадцать – она на пять месяцев младше меня и намного меньше ростом. Сама костлявая, как кузнечик, волосы густые и рыжие – ну прямо зажженная спичка!

– А если бы я знала, что ты сюда приедешь, Арчи Адаме, я бы села на корабль и уехала бы в Гриландию, – отрезала она в ответ, тряся кудряшками.

– Гренландию, – проворчал я в ответ.

– Что?

Правильно говорить – Гренландия, – ответил я. – И я как никто хотел бы, чтобы ты села на корабль и оказалась там.

– Ха, – сказала она.

– Три ха-ха, – подхватил я. Теперь я как никогда желал вообще не выходить из этого автобуса. Одна мысль о том, что я проведу лето с кузиной Сюзи и шуршащими деревьями, выводила меня из себя. Ну просто замечательно!

Сюзи как-то нехорошо рассмеялась, а потом указала мне на мои ноги:

– Я смотрю, ты все еще носишь мокасины?

– Ну и что? – фыркнул я в ответ. Эти «мокасины» стали причиной спора между мной и моей мамой: мне хотелось чего-нибудь более классного – с гелевыми вставками и мигающими кружочками. Ну, вы знаете такие кроссовки, они очень дорогие и очень стильные. Но мама настояла на том, чтобы купить мне эти «мокасины». «Для лета они самое то – красивые и легкие», – сказала она. «Ага, легкие для твоего кошелька», – проворчал я в ответ. «И это тоже, – призналась мне тогда мама. – Не имеет смысла тратить дикие деньги на то, из чего ты вырастешь через несколько недель. Или на то, что у тебя могут украсть. А на эти никто не позарится». «Украдут! – воскликнул я. – Мама, да я бы заплатил за то, чтобы это у меня украли». Но мама только рассмеялась тогда.

Сюзи выставила вперед одну ногу, обутую как раз в такие кроссовки, о каких я мечтал. Модные фирменные кроссовки!

– Вот видишь, – сказала она. – Они стоят 80 фунтов. Настоящие. Как будто роллс-ройсы на ногах.

Мне хотелось сказать какую-нибудь грубую гадость про ее ноги и про кроссовки, но ничего уничижительного я придумать не смог.

– Арчи! – на нашем поле битвы раздался голос бабушки Кейт.

Она подбежала ко мне и нежно обняла. Она пахла скипидаром, ее майка и джинсы были в краске. Когда-то волосы бабушки Кейт были такого же цвета, как у Сюзи, но теперь они слегка поседели и были собраны в конский хвост. Она не худая и не толстая – ну очень уютная старушка.

– Ты что, сам приехал на автобусе? Я хотела тебя встретить, но ты же меня знаешь – я закрутилась. Видишь, твоя сестра Сюзи тоже здесь.

За плечом бабушки Сюзи скорчила мне рожу.

– Хочешь поговорить с ежом? – спросила бабушка, пытаясь вытереть краску с моей майки, да только размазала ее. – Сюзи попыталась поговорить с ним, но этот маленький негодяй от нее сбежал.

Вот что я больше всего любил в бабушке Кейт: она никогда не говорила скучных вещей типа: «Как у тебя дела в школе?» или «О, как ты вырос». С ней всегда очень легко общаться. И еще она отличная художница. Она не из тех любителей, которые пишут по выходным цветочки или закаты – она одна из лучших пейзажисток в стране! Ее картины используют для календарей, рождественских открыток и книг. Понятно, почему ее дом стоит у болота в лесу: он так хорош для такого рода вещей.

– Но почему она здесь? – спросил я. Я знаю, я знаю – это бестактно, но под вопросом были все мои каникулы.

– Потому что я ее пригласила, – ответила бабушка Кейт. – Вы оба мои внуки, и я люблю, когда мои внуки со мной. Ну, пойдем, поищем этого ежа.

Я прошел за ней в прохладную прихожую, выложенную плиткой, пытаясь вытереть краску с майки; теперь я чувствовал, что тоже пахну скипидаром.

Бабушкина студия пристроена к кухне. Она полностью застеклена. В отличие от плохих художников бабушка Кейт любит, когда много света, и считает, что именно поэтому ее картины так наполнены светом. Ежик находился на заляпанном красками столе – он спал на кучке листьев под тряпочкой, предохранявшей его от лучей солнца. На мольберте стояла незаконченная картина бабушки Кейт. Она показала мне ее.

– Это Хогги. Портрет ежика.

– Супер, – сказал я. – Просто отлично. Бабушка улыбнулась.

– Ты знаешь, как польстить мне, Арчи. Но я знаю, что если тебе нравится картина, то всем остальным она тоже понравится.

Сюзи слегка напряглась.

– Да, – сказала она. – Но зачем же писать живого ежа? Если ты пройдешь по дороге, то найдешь там кучу раздавленных ежиков. И не надо будет беспокоиться о том, что он убежит.

Я посмотрел на бабушку, чтобы проверить, шокирована ли она, но, оказывается, я слишком плохо ее знал. Что бы там Сюзи ни говорила, раздражаться она не будет.

– Раздавленные ежики выглядят некрасиво и плохо получаются на картинах, – сказала она спокойно.

– А живые – толстые и воняют, – возразила Сюзи.

– Как ты, – вставил я, радуясь возможности поддеть свою кузину.

– Так, ну-ка успокойтесь, друзья мои, – вмешалась бабушка, полоща кисть в банке с водой и вытирая ее тряпкой. – Когда люди ссорятся, в доме нарушается энергетика, а я не хочу, чтобы в моем доме была плохая энергетика. Ну вот, дружище, – добавила она, обращаясь к ежику, – спасибо за сеанс. Теперь беги, возвращайся к своей мамочке.

Она открыла стеклянную дверь и положила ежика на траву. Он принюхался, осмотрелся и быстро убежал в кусты. Бабушка Кейт рассмеялась и повернулась к нам. – Ну, идите сюда, – сказала она, подходя к шкафу, где хранила большие альбомы для рисунков. – Давайте я покажу вам эскизы к моей следующей картине.

Она вытащила самый большой альбом и открыла его. В этот момент туча закрыла солнце – и внезапный холод охватил студию. Я поежился – ну точно такой же, как тогда в лесу, по дороге сюда.

Увидев рисунок бабушки Кейт, я ахнул. Он был не похож ни на один из предыдущих: на болоте старое кривое дерево с массивными обнаженными корнями, похожими на толстые скрюченные пальцы. Бабушка тщательно выписала каждую выпуклость и трещину на его грубом стволе. Дерево выглядело как живое. Мне оно, должен сказать, совершенно не понравилось.

– Ух ты! Очень красиво, бабушка! – воскликнула Сюзи. – Такое ощущение, что оно… что оно сейчас схватит нас.

Бабушка улыбнулась.

– Арчи? – Она вопросительно посмотрела на меня, ожидая моей реакции.

Я сглотнул, не зная, как выйти из положения, чтобы не ранить ее словами.

– Это очень необычный рисунок, – произнес я, радуясь своим способностям к дипломатии. – Очень необычный.

Бабушка весело посмотрела на меня и рассмеялась.

– Это точно, – сказала она. – Ну, пойдемте есть. Я испекла вам шоколадный торт.

Она закрыла альбом, и солнце тут же вышло из-за тучи, а холод исчез.

Глава 3

– Вы оба можете пойти со мной на болото, – сказала бабушка, когда мы мыли руки после шоколадного торта. – Я хочу закончить этот рисунок с деревом.

– Здорово, я тоже хочу порисовать, – живо откликнулась Сюзи. – Когда я вырасту, я стану художницей. Но не буду рисовать зайчиков, ежиков и маргаритки. Я буду рисовать ужасы.

Ну как я мог противостоять искушению? И я сказал:

– Да ты сама – ходячий ужас. Тебе абсолютно нечему учиться в этом плане.

Сюзи покраснела как рак и сморщилась. Она начала что-то мне отвечать, но вмешалась бабушка Кейт.

– Успокойтесь, – приказала она, снимая свою потрепанную соломенную шляпу с гвоздя возле двери на кухню. – Пойдемте, пока не стемнело.

Мы шагали по заросшей травой тропинке, ведущей к болоту. Наша обувь скользила по мокрой земле. Вокруг были обычные лесные звуки, деревья по-прежнему шуршали, но теперь, когда нас трое, это было уже неважно, за исключением того, что я наконец понял, каким был трусом, когда шел один.

Бабушка Кейт привела нас на прогалину, где делала большинство своих рисунков. Дальше, за деревьями и кустами, окружавшими это место, велись торфяные разработки, и оттуда доносилось урчание машин, но сюда они явно не заезжали. На прогалину вообще ходила только наша бабушка Кейт, больше никто. Она сказала нам, что это ее тайна и что здесь сосредоточился весь древний дух болота.

– Посмотрите на эти цвета, – вдохновенно начала бабушка, когда мы вышли на прогалину. – Пурпурный вереск, коричневый торф и зеленые кусты. И флоксы. Розовые и мраморные… – Мы с Сюзи переглянулись и фыркнули. Наша бабушка совершенно помешана на цветах. Если мир вдруг станет черно-белым, она сойдет с ума. – А жимолость! – продолжала бабушка. – Вы чувствуете запах жимолости? – Она взглянула на нас, заметила, что мы ухмыляемся, и изобразила отвращение. – Так я и знала. Вы просто парочка… – она оборвала себя на полуслове и, нахмурившись, уставилась на нас.

По краю прогалины шел человек; время от времени останавливаясь, он брал горсть торфа и растирал его между пальцами. Мужчина был маленького роста, худой, сутулый; от этого куртка висела на нем, как на чучеле. Черные волосы были смазаны гелем так обильно, что казались пластиковыми. Увидев нас, он помахал рукой.

– Добрый вечер, мэм, – прокричал он.

– Добрый вечер, – несколько суховато откликнулась бабушка. – Любуетесь пейзажем, мистер Китт?

Мужчина улыбнулся и покачал головой:

– Нет, смотрю, пройдет ли здесь техника. На следующей неделе тут все будет совсем по-другому.

– Так вы все-таки решили осуществить этот проект? – спросила бабушка. – Несмотря на то, что говорили Дэвид Беллами и другие активисты про это… это уникальное место? Несмотря на петицию, которая была подписана почти всеми жителями деревни? Неужели для вас это все не имеет никакого значения?

Пока бабушка произносила эту пламенную речь, с лица ее собеседника улыбка медленно сползала.

– Вы прекрасно знаете, – гневный взгляд мистера Китта так и пилил нашу бабушку, – вы знаете, – повторил он, – что я собираюсь осушить это место и приспособить его для выработки торфа.

– Я знаю, что вы собираетесь сделать, молодой человек, – строго сказала бабушка Кейт. – Но ваш отец не раз говорил мне, что ничего и никогда с этим участком болота не произойдет. Ваш отец любил его так же, как я. Ему нравилось приходить сюда, он любовался им.

Мы с Сюзи тут же позабыли обо всех наших разногласиях и с недоумением посмотрели друг на друга, потому что вот такой нашу бабушку мы никогда еще не видели.

– Мой отец умер, – отрезал мистер Китт. – Теперь я здесь хозяин, и я хочу, чтобы эта земля приносила деньги. Отец в течение многих лет не трогал этот участок, а тут хороший торф, и я собираюсь его продать…

– Вы не сделаете этого! – воскликнула бабушка. – Нельзя делать здесь скважины: они будут, как… как шрамы. Неужели вам совершенно чуждо чувство прекрасного, любовь к природе? А животные? Вашему отцу вполне хватало большого болота на другой стороне леса. Он сделал на нем целое состояние – и вам оно тоже дает зарабатывать деньги. Ваш отец говорил, что никогда не тронет этот участок, что здесь будет царить сама природа.

Сюзи придвинулась ко мне. Мы молчали, но чувствовали себя солдатами в резерве. Если этот мерзавец будет еще выступать, мы толкнем его в самую глубокую трясину. Мерзавец тем временем разозлился еще сильнее.

– Как я только что ответил, уважаемая миссис, теперь я хозяин этих земель. Для всяких цветочков есть другие места, – сварливо сказал он. – Там вы можете сколько угодно малевать свои картинки. А меня больше интересуют люди, которых я снабжаю дешевым торфом для каминов.

– Вы хотите сказать, что вас интересует, как бы поскорее набить себе карманы, – заметила бабушка Кейт. – Сколько го земли вам нужно?

– Это вас не касается, – рявкнул мистер Китт. – Мой бизнес – топливо, а это, – он обвел рукой прогалину, – часть моего бизнеса. А вы, пустозвоны, только проблемы нам создаете.

– Значит, защита нашего ирландского наследства – это проблема, да? – изумилась бабушка. – Такие люди, как вы, не замечают, что подрывают природное богатство страны. Если мы очистим все его карманы, то потеряем многие виды птиц, животных, растений. Таким, как вы, просто не понять, зачем нужно оставлять нетронутыми такие чудесные островки дикой природы.

– Слушайте, миссис, – потеряв терпение, сказал мистер Китт, – вам никто не запрещает приходить сюда с вашими альбомчиками или что там у вас еще есть, но не смейте соваться не в свои дела. Удачного вам дня. – И он устремился по дороге, которая вилась вдоль дальнего края прогалины.

Бабушка Кейт удержала за руку Сюзи, которая ринулась было за мистером Киттом.

– Дай я ему врежу! – воскликнула моя кузина. – Хоть один раз!

Бабушка рассмеялась и обняла Сюзи.

– Не трать на него время, – сказала она. – Он просто жадный идиот. Я все равно буду бороться за то, чтобы этот райский уголок был сохранен. Знаете ли вы, – продолжала она, ведя нас на другую сторону прогалины, – что, если бы в Голландии был такой уголок, голландцы объявили бы его национальным достоянием? Все их болота были полностью осушены. А теперь то же самое делают с нашими болотами – такие, как этот Китт.

– Ты должна была дать мне пнуть его, – пробормотала Сюзи.

– Он не стоит твоего гнева, – ответила бабушка Кейт, хотя я ясно видел, как от гнева тряслись ее собственные руки. Потом она вздохнула, достала из мешочка несколько карандашей и открыла папку для рисунков. – Когда-то довольно большая территория Ирландии была покрыта болотами, – продолжила она. – Теперь, когда их осушили и приспособили для добычи торфа, который вывозят за границу, мы рискуем к 2015 году остаться вообще без болот. Тогда исчезнут многие виды растений и животных. Этих людей просят оставить нам хоть немного. – Бабушка снова вздохнула и села на кочку, положив папку на колени. – Ну а теперь я немного порисую, пока еще есть, что рисовать.

Сюзи заглядывала бабушке через плечо.

– Необычно, – сказала она.

– Как я и говорил там, в студии… – немедленно взвился я. – У тебя что, собственного мнения нет?

– Дело не в этом, – ответила Сюзи, глядя на рисунок. – Неужели ты не видишь? Дерево передвинулось, смотри.

Я фыркнул и пошел смотреть. Мы стали сравнивать настоящее дерево и на рисунке бабушки Кейт.

– Ты права, – заметила бабушка. – Действительно, такое ощущение, что дерево сдвинулось по сравнению со вчерашним днем. Странно…

Я снова почувствовал приступ могильного холода и ткнул Сюзи в бок – специально, чтобы она сказала хоть что-нибудь, что уберет мое ощущение ужаса и страха.

– Эй, отстань от меня! – огрызнулась она. Я улыбнулся. Ну вот, все прошло.

– Такое ощущение, как будто оно хочет выйти из этого болота, – сказала Сюзи, глядя на дерево.

– Так и есть, – пробормотала бабушка. – Теперь я вижу гораздо больше корней.

– Что вы такое говорите? – прохрипел я, потому что у меня внезапно пересохло в горле.

Бабушка Кейт пожала плечами и начала рисовать.

– Наверное, дело в том, что сейчас замечательная погода, – сказала она. – Земля пересыхает и как бы сжимается. Так, теперь занимайтесь своими делами, а я хочу закончить рисунок до заката.

Глава 4

Но солнечный свет очень скоро померк. Над болотом стал подниматься туман, как будто кто-то вылил молоко в стакан с водой.

– Бабушка, а ты можешь дать мне бумагу и карандаши? – спросила Сюзи. – Я тоже хочу нарисовать это дерево.

Бабушка оторвала половину листа и протянула Сюзи. Та немедленно посмотрела на меня с таким выражением, как будто я был слишком глуп для подобных вещей. Я пожал плечами и пошел к краю болотистой части прогалины. Она была похожа на темно-коричневое озерцо, за тем исключением, что воды не было – только трясина. Мой отец говорил, что иногда в болотах находят трупы людей, которые пытаются пересечь их и тонут, а тела сохраняются в торфе. Так что, когда их выкапывают, они выглядят так, как будто только что умерли. Я шел и спрашивал себя, что я сделаю, если случайно увижу тело. Может быть, это будет интересно, а может быть, и нет. Я попрыгал и почувствовал, как поверхность пружинит подо мной.

Между клочьями тумана я разглядел мистера Китта – он шел к своему «лэндроверу», припаркованному возле дороги. Я так надеялся, что он увязнет в грязи и будет вынужден обратиться к нам за помощью, которой он, разумеется, не получит. Взяв палочку, я ткнул в коричневую трясину, и на моих глазах в ней стал образовываться пузырь, через мгновение он с тихим шипением опал, потом появился еще один пузырь, еще и еще. Не прошло и нескольких секунд, как вся поверхность болота покрылась пузырями, издававшими шипящие звуки: с-с-с-с-с… с-с-с-с-с… Я никогда раньше ничего подобного не видел, и мне совсем это не понравилось. Слегка испугавшись, я вернулся к бабушке и Сюзи. Они сосредоточенно занимались рисованием. Сюзи яростно терла свой листок ластиком.

– У меня не получается! – воскликнула она. – Какая глупость!

– Терпение, дорогая моя, – откликнулась бабушка Кейт, не отрываясь от своего рисунка.

– Да тут никакого терпения не хватит, – пробормотала Сюзи. – Я не думаю, что после всего этого я вообще хочу быть художником. Лучше я буду актрисой. Или водителем-дальнобойщиком. А это все ерунда.

Она разорвала свой рисунок и выбросила его в болото. Стоило обрывкам бумаги коснуться поверхности трясины, как они с хлюпающим звуком потонули, как будто их туда втянули. После их исчезновения образовалась где-то дюжина коричневых пузырей, которые тоже сразу пропали.

Я снова почувствовал холод холодильника при открытой дверце и сухость во рту. Я открывал и закрывал рот, как рыба, вытащенная на берег. Думаю, что и глаза я выпучил, но, по большому счету, мне было все равно, как я выглядел.

– Ты видел? – спросила Сюзи. Я тупо кивнул. – Очень страшно. А ты, бабушка, видела?

– Видела что? – бабушка была по-прежнему погружена в свою работу.

– Как мой рисунок… О, неважно, – Сюзи подошла к краю трясины, я последовал за ней, сосредоточившись, как мог, на слове «смелость». – Ты только посмотри на эти мерзкие пузыри, – прошептала она.

Я прочистил горло.

– А ты прислушайся, – ответил я.

– Что? – Сюзи сосредоточенно нахмурилась и открыла рот.

Я кивнул на пузыри:

– Послушай звуки, которые они издают.

– Ты что, рехнулся?

– Да послушай, – настаивал я.

Сюзи наконец закрыла рот и снова посмотрела на коричневые пузыри. Вдруг она поняла, что я имею в виду, и с изумлением посмотрела на меня.

– Страшно, – пробормотала она, поежившись. Мне доставило некоторое удовольствие то, что она испытывает тот же синдром холодильника, что и я. Так что я вовсе не сошел с ума.

Сюзи оглянулась на бабушку Кейт – та спокойно рисовала.

– Я надеюсь, она тут надолго не задержится, – сказала моя кузина. – Хочу домой смотреть телевизор.

Я яростно закивал, как собаки, которых ставят на приборную доску в машинах. Хотя бы сейчас у нас было одинаковое мнение.

С-с-с-с… с-с-с-с… Свист продолжался. Я посмотрел туда, где в последний раз видел мистера Китта. Странно, подумал я, «лэндровер» припаркован там же, но никаких признаков мистера Китта – к этому моменту он должен был дойти до своего автомобиля.

– Наверное, он вернулся в лес, – сказал я.

– Кто?

– Мистер Китт. Две минуты назад он шел к своей машине, а сейчас я вообще его не вижу.

– Надеюсь, он свалился в трясину, – проворчала Сюзи.

– Все равно это очень странно, – заметил я.

– Это место делает тебя нервным, – рассмеялась Сюзи. – Может быть, он лежит в зарослях вереска и подглядывает за нами, чтобы мы не унесли с собой его торфяное болото. Пойдем. Я замерзла, проголодалась, и мне скучно. О, черт! Ты только посмотри, – она нагнулась и стала счищать со своих новеньких дорогих кроссовок торфяное пятно, и разозлилась: – Проклятое грязное болото!

Мы вернулись к бабушке Кейт. Наморщив нос, она разглядывала свой рисунок и качала головой.

– Нет, вы только посмотрите, – сказала бабушка, показывая на рисунке дерево. У меня чуть не подкосились колени, когда я увидел, что оно практически скрыто туманом. – Я почти закончила, – продолжала бабушка, – но почему-то ничего не вижу. Наверное, во всем виновата солнечная погода, при ней влага испаряется интенсивнее. – Она закрыла альбом и тяжело поднялась. – Пойдемте. На сегодня хватит.

– Точно, хватит, – поддакнула Сюзи. – А чипсы у тебя есть, бабушка?

Бабушка рассмеялась.

– Я посмотрю, что у меня там есть в ящиках.

В этот момент мне в затылок опять дохнуло холодком, и я невольно оглянулся на дерево: туман клочьями вращался вокруг его корней, принимая странные формы.