Текст книги "Сад нерастраченной нежности"

Автор книги: Мелисса Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– А ты, сынок? – обратилась та к Джиму.

– Мне нужны только ответы. Честные исчерпывающие ответы. Я должен знать, кто я и кто мои родители.

– Анна даже не сказала нам, какого числа ты родился. Когда ты оказался у нас, тебе была пара недель от роду – так она выразилась, отдавая тебя. В свидетельстве о рождении пришлось указать приблизительную дату – 18 августа…

– Но почему в свидетельстве не были указаны настоящие имена моих родителей, хотя бы матери, его вы знали точно? – бурно жестикулируя, вопрошал Джим.

– Анна попросила этого не делать.

– Она настолько не желала меня? Да, кто она? Где живет? У нее есть другие дети, есть у меня родные братья, сестры? Кто мой настоящий отец, в конце концов? Я получу ответы на эти вопросы? – в отчаянии возгласил Джим.

– Дорогой, успокойся. Не стоит так гневаться, – умиротворяющим тоном произнесла Клер Хаскелл.

– В течение пятнадцати лет от Анны не было никаких вестей, сынок, – произнес Боб Хаскелл. – Мы понятия не имеем, как и с кем она живет и есть ли у нее дети.

– И, признаться, мне это даже не интересно, – добавила миссис Хаскелл. – С того момента, как она отказалась от собственного ребенка, ты стал моим, а она перестала для меня существовать.

– И все-таки она решила напомнить о себе спустя столько лет… – гневно констатировал Джим. – Она твоя сестра, правильно я понял? – обратился он к матери. – Как ты считаешь, почему она объявилась?

– Не знаю, милый… могу только догадываться, – пожала плечами миссис Хаскелл.

– О чем?

– Могу ли я говорить об этом вслух? – замялась пожилая женщина.

– Я тебя слушаю, мама… – настойчиво проговорил Джим.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Солнце пряталось за западные своды крыш. Дэнни зачарованно наблюдала, как плавно меняют свои очертания вечерние тени.

От усталости Джим смягчился и перестал гневаться на любящих родных. Даниэль наконец смогла оставить его с родителями.

Она сидела на крыльце. Сухой зной накатывал тяжелыми волнами. Но сквозь тугое полотно дневного жара начинал прорываться предвечерний холодок.

То ли от жары, то ли от усталости мысли Дэнни текли лениво-лениво. Ей понравились родители Джима, и в первую очередь то, как они снисходительно отнеслись к его вспышке, постарались сгладить удар, без лишних слов рассказали о своем отношении, не пороча при этом его матери. Они были по-настоящему близки. Хотя странно было их наблюдать вместе – аборигенов Боба и Клер и белокожего Джима.

А странное заключалось в том, что Джим не так уж и страдал от полного незнания, тогда как крупицы и отголоски путаной правды, которые донеслись до него много лет спустя, повергли его в такое отчаяние…

Джим присел возле Даниэль.

– Готова пережить нашествие добродушной родни? – хитро прищурившись, спросил он, шутливо толкнув Дэнни плечом.

– Я буду вести себя так, словно знаю их с рождения.

– Верная тактика. Должно сработать… А еще мы напьемся.

– Да, дорогой, – приняла вызов Даниэль и взяла из рук Джима запотевший бокал.

– Я звонил Анне, – сипло произнес Джим, вмиг посерьезнев.

– Хочешь встретиться с ней? – ухватилась за ниточку Дэнни.

– Ты не обязана во всем этом участвовать, Моррисон. Ты и так много сделала для меня… Спасибо.

– Благодаришь, а сам отталкиваешь… – обиделась Дэнни. – Поговори, пожалуйста, со мной, Джим Хаскелл.

– Хочешь вернуться в город? Я отвезу тебя, когда попросишь.

– У меня целая неделя свободна, Джим. Ты знаешь, я никуда не спешу, – заверила друга Дэнни.

– Но ты хотела повидаться с родителями, – напомнил ей Джим.

– Тебе показалось, что я сильно этого хотела? – рассмеялась она. – Перестань, не морочь мне голову. Ты просто так теперь от меня не отделаешься… Предлагаю вместе съездить к Анне и потом заехать к моим. Что скажешь?

– Только не это! Твоя мать принимает меня за пустоголового пижона и делает вид, что я ей очень нравлюсь, – поморщился Джим.

– Неправда. Она искренне любит тебя. Просто считает, что ты слишком хорош. А такого, как известно, не бывает.

– Ты не хочешь ехать домой одна и поэтому тянешь меня, – догадался Джим. – Ну что же, друзей не бросают в беде, – подкрепил он свое согласие тяжелым вздохом смирения.

– Спасибо, что взял меня к своим родителям, Джим. Дом красивый, люди удивительные, и просторы кругом такие, что дух захватывает… За городом вообще все другое – солнце, воздух, ароматы, краски.

– Жарче, крепче, ярче, пышнее…

– И люди лучше, – добавила Даниэль.

– Я бы сказал, глубже, – уточнил Джим.

– Когда мы едем к Анне?

– Завтра, – кивнул Джим Хаскелл. – Тебя это утроит, настойчивая моя?

– Чудесная мысль, дорогой, – бодро объявила Дэнни.

– Мне понравилось, как ты вела себя сегодня утром с моими родителями, – тихо сказал он, заглянув в девичьи глаза.

– Правда?

– Спасибо, Дэнни. Ты мне очень помогла.

– Я же обещала, что не оставлю тебя без поддержки. Я лишь выполнила свой долг друга, – кротко прошептала девушка.

– Хочу, чтобы ты знала, что я высоко это ценю.

– А ты меня очень удивил, Джим. Никогда не думала, что ты можешь быть таким… импульсивным, – робко заметила Дэнни.

– Порой спонтанные поступки оказываются правильнее обдуманных действий, – убежденно произнес Джим.

– Я против необдуманного риска, – тихо признала Даниэль.

– Я уже понял, что для тебя в любой ситуации дороже всего безопасность, – с упреком произнес молодой человек. – Но если хочешь познать жизнь, приходится рисковать. Никто не может дать полных гарантий, девочка моя, – добавил он назидательно и посмотрел на ее влажные от коктейля губы.

– Я уже вторые сутки повинуюсь только инстинкту и… – замялась Дэнни.

– И?..

– …и тебе, – решилась она.

– И как тебе это нравится? – продолжал он взглядом изучать ее губы.

– Очень… необычно… – шепнула она и отвернулась.

– Тогда почему бы тебе не рискнуть еще раз и не посмотреть мне прямо в глаза?

Дэнни лишь в смущении покачала головой.

– Но это было твое решение – ехать со мной, – напомнил ей Джим.

Он взял из ее рук бокал и поставил его на широкие перила крыльца.

Дэнни медленно облизала губы и подняла глаза на Джима.

Он приблизился к ее губам и поцеловал их, горячие и мягкие. Выдох облегчения звучно вырвался из груди Даниэль, и Джим перехватил его в поцелуе, обняв девушку и наклонив ее голову чуть назад.

– Какого черта мы ждали столько лет? – прошептал Джим, на миг отрываясь от ее лица, и вновь алчно приник к губам девушки.

Дэнни испугалась этих слов. Она не хотела помнить о годах, что были прежде, когда она сквозь пелену ревности наблюдала за томлением Джима по Лейле.

Она отпрянула и скрыла раскрасневшееся лицо ладонями.

– В чем дело, Дэнни? Разве не таков твой выбор?

Он не замечал ее все эти годы. Она была для него обычной однокурсницей. Ему не приходилось преодолевать себя всякий раз, чтобы посмотреть в ее сторону или заговорить с ней. Дэнни чувствовала себя несправедливо обойденной вниманием. Ей приходилось бороться за каждый одобрительный взгляд, в то время как Джим был любимцем и у однокашников, и у преподавателей…

– Дэнни, что с тобой?

– Я в порядке, Джим… бывало и хуже, – утерла она появившиеся слезы и подняла на него глаза. – Давай не будем затевать того, что добром не закончится, – с наигранной легкостью предложила девушка.

– То есть? – изобразил непонимание Джим.

– Останемся друзьями, – улыбнулась она.

– Боюсь, Малышка Дэнни, после таких-то поцелуев это будет несколько затруднительно, – покачал он головой.

– Я не хочу продолжения, Джим. Я поняла, что мне это не нужно.

– Ложь. Бесстыдная ложь.

– Я только хочу, чтобы ты разобрался со своими родными, Хаскелл. Хочу помочь, – сказала она, вставая со ступенек.

– Не убегай, Дэнни, – поймал ее за руку Джим.

– Твоей маме нужно помочь на кухне…

– Не пущу, – нарочито капризно удерживал ее Джим. – Пойми, Малышка Дэнни, если мы не разберемся в наших чувствах теперь, то так и будем метаться между желанием и сомнениями. Разве ты этого хочешь? Не такой уж это риск, как тебе кажется, девочка. И не напоминай мне больше о промахе твоих родителей. Посмотри на Боба и Клер. Они до сих пор любят друг друга. Вспомни Лейлу и Джейка.

– Ты хочешь, чтобы я смотрела на вещи твоими глазами и думала, как ты, а я так не могу. Твои доводы для меня не убедительны. И я действительно хочу гарантий. Мне необходима уверенность. Я не желаю ставить эксперименты с собственной судьбой. Потому что не выдержу очередного разочарования. Как ты этого не поймешь, Хаскелл?!

Она стряхнула с себя его руку и исчезла в доме.

Он нагнал ее, обнял за плечи и нежно шепнул:

– Чудесно, что ты это сказала именно мне, Малышка Дэнни.

– Я больше никому не могла сказать такое…

– Скажи, почему?

– Тебя всю жизнь окружает любовь. Ты буквально купаешься во всеобщем обожании. У тебя есть все, что необходимо человеку для счастья. И все-таки ты страдаешь оттого, что одна-единственная женщина отвергла тебя. Ты понимаешь, каково это – быть отвергнутым.

– Ты ревнуешь, Дэнни? Как давно ты ревнуешь? Боже! Неужели я был слеп и не замечал ничего?!

Джим почти прокричал это, досадуя на собственную недогадливость. А Дэнни услышала в его возгласе разоблачение и очередной упрек.

И теперь, когда между ними появилось некое подобие ясности, оба не почувствовали облегчения. Для полного понимания не хватало признаний Джима. Он знал, что никогда не позволит себе говорить о чувствах к Лейле. Это была неприкосновенная территория. Он никогда не предаст былого трепета, того, что он испытывал в период своей первой влюбленности, которая прошла, оставив в его сердце волшебное воспоминание.

Лейла была дорога Джиму до сих пор. И это чувство никогда не исчезнет. Но ни прежде, ни теперь эта любовь не становилась для Джима желанием, влечением, жаждой, страстью обладания. Эта любовь носила все черты юности – романтика в чистом виде. Он сознательно рыцарствовал, опекая Лейлу. Он никогда не покушался на ее невозмутимое сердце и даже добровольно содействовал ее соединению с Джейком, оговорившись лишь, что она может всецело рассчитывать на него, если сомневается в своем возлюбленном. Он ничем не жертвовал, потому что никогда не хотел овладеть Лейлой даже в мыслях. Но и признаваться в этом по прошествии лет Джим тоже не собирался. И теперь пустить на ветер разговоров свои сокровенные переживания представлялось ему неким предательством. Только имея в душе тайные сады нерастраченной нежности, человек может быть по-настоящему целен, считал Джим.

Но в его силах было дать понять Дэнни, что она ни в чем не уступает своей подруге. Что сердцем он ей предан не меньше. Что она именно та женщина, рядом с которой он хочет быть. Что его чувство к ней, Даниэль Моррисон, настолько отличны от тех, которые он питал и питает к Лейле, что и сравнивать их не имеет никакого смысла. И только Дэнни так волнует его кровь, что он уже не мыслит жизни без нее.

– Ну что, Малышка Дэнни? Полегчало? – нежно спросил он, склонившись над девушкой.

– Прекрати, – раздраженно отмахнулась она от Джима.

– Не отталкивай меня. И не раздражайся. Ты уже не маленькая девочка, а взрослая женщина. Ты знаешь, как мы можем это уладить, – знойным шепотом предложил Джим.

– Что ты имеешь в виду? – рассчитывая пристыдить его, укоризненно спросила Дэнни.

– Начнем с того, что поможем моей маме с ужином, как ты и собиралась, – поспешил отвести от себя подозрения в беспутстве молодой человек.

– Перестань дразнить девочку и займись делом, – велела сыну Клер, собирая со стола тарелки после ужина.

– Я устала… Дорога была тяжелая, – пожаловалась Дэнни.

– Покажи девочке ее комнату, – отменила миссис Хаскелл свое прежнее поручение сыну.

Он поспешил последовать указанию и, взяв гостью за руку, отвел в комнату для гостей. А затем, закрыв дверь и не включая свет, он заключил Дэнни в свои жаркие объятья.

Девушка доверчиво потянулась к Джиму. Обхватила за шею, притянула его к себе и поцеловала.

– Как быстро все происходит… Пугающе быстро, – сказала она, через силу оторвавшись от любимых губ.

– Тебя не должно это пугать, Малышка Дэнни.

– Почему все свалилось на нас сразу? Как трудно разобраться во всем, когда столько перемен! – пожаловалась Даниэль.

– Очень трудно, но мы справимся, девочка. И если тебя это так пугает… – прервался Джим для легкого поцелуя.

– То что? – спросила Дэнни.

– Может быть, мне стоит отвезти тебя завтра же в Батарст?

– Наверное, это было бы разумно, – раздумывая, произнесла Дэнни.

– Я отвезу, если ты хочешь…

– А чего хочешь ты? – прозвучал в темноте ее соблазнительный шепот.

– Я хочу, чтобы Малышка Дэнни осталась со мной, – стиснул ее в своих объятьях Джим.

– Будь по-твоему, – покорно произнесла девушка.

– Но, предупреждаю, я постоянно буду ластиться к тебе.

– Ловлю тебя на слове, Хаскелл, – будоражил его слух ее бархатный шепот.

– Рад, что мы наконец договорились, Моррисон. И больше никакой дружбы, – сипло проговорил он и засвидетельствовал свое намерение поцелуем.

– Что бы ты ни говорил, я хочу оставаться тебе другом, Хаскелл. Я уверена, что одно другому не мешает.

– Дружелюбные любовники или любвеобильные друзья? Как тебе больше нравится, Малышка Дэнни?

– Куда ты так торопишься, Джимми? Для одного дня хватит импульсивных поступков… И не толкайся, Хаскелл! – воскликнула Дэнни, упав на кровать.

– Ты же сама сказала, что устала и хочешь спать, – рухнул возле нее Джим. – Анна живет на ферме на юге Австралии. Дальняя дорога… Путешествие займет не меньше двух дней. Тебя это не пугает, дружок?

– Нисколько!

– А если нам придется останавливаться по дороге в мотелях?

Вместо ответа Даниэль с чувством поцеловала любимого…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На следующее утро Даниэль уже прощалась с дружелюбным кланом Хаскелл.

Она чувствовала легкую грусть, расставаясь с этими радушными людьми. Девушка уже не была чужаком среди них. Ее приняли, полюбили, и у Даниэль не было причин сомневаться в искренности такого поведения.

Родители Джима поняли главное. Ею движет любовь к их сыну, чуткое отношение к его проблемам.

– Как ты? – тихо спросила Даниэль Джима, когда он занял место за рулем.

– Спасибо, – кивнул он и задержал на ней озадаченный взгляд, затем спросил, шутливо нахмурившись: – Сама-то ты в порядке?

– Все нормально, – грустно улыбнулась она. – Только задумалась…

– Задумалась? И над чем же? – полюбопытствовал Джим, заводя двигатель.

– Над тем, какие мы с тобой все-таки разные…

– Противоположности притягиваются, – отшутился он.

– Если бы нечто подобное стряслось со мной, я бы погрузилась в затяжную депрессию, которая могла бы продолжаться долгие месяцы. У тебя же все наоборот. Ты тут же принял решение. Поговорил с родителями. Поехал к Анне…

– И поцеловал девушку, – подхватил Джим.

– Я серьезно, Джим. Восхищаюсь твоим счастливым характером.

– Просто я мастерски камуфлирую свои страхи, а их у меня тоже, поверь, достаточно, – скромно заявил он.

– Не верю, Хаскелл. По-моему, ты совершенно бесстрашный. И теперь более чем всегда, – торжественно провозгласила Даниэль, не сводя с Джима восторженного взгляда.

– Я думаю о том, Малышка Дэнни, с каким чувством буду праздновать свой следующий день рождения, если мне так и не удастся узнать истинную дату моего появления на свет.

– Ты узнаешь все, что тебя интересует, Джим, – убежденно проговорила девушка. – Иначе Анна и не связалась бы с тобой.

– Она заверила меня, что всему причиной ее болезнь, – проговорил Джим.

– Ты не веришь ей?

– Я не знаю ее. Какие у меня основания верить ей?

– Вероятно, каждая мать, совершившая в молодости подобную ошибку, ищет повод для примирения со своим ребенком, испытывает потребность быть прощенной, – предположила Даниэль.

– Во-первых, неизвестно, считает ли она свой поступок ошибкой; во-вторых, нельзя быть уверенным, что она нуждается в моем прощении. Возможно, Анной руководят другие, неведомые нам мотивы. Но даже если ты и права, Дэнни… Дорога ухабистая. Ты пристегнулась?

– Джим, а как, по-твоему, восприняли эту новость Боб и Клер? Как ты думаешь, они предполагали, что Анна однажды захочет встретиться с тобой?

Джим хмуро посмотрел на нее и не придумал ничего лучшего, как включить радио.

– Ну и зачем я здесь? – перекрикивая музыку, поинтересовалась Дэнни. – Зачем я тебе понадобилась, если мне даже вопрос задать не разрешается?

– Ты сама решила ехать, если ты помнишь, – невозмутимо ответил Джим.

– Но разве не ты сказал, что хочешь, чтобы я поехала? Разве не ты поблагодарил меня за поддержку? – возмущенно восклицала Дэнни.

– Что же в этом плохого, Малышка Дэнни? Просто будь со мной. Только не потроши меня и моих близких, не анализируй поступки людей, не укладывай поведение окружающих в свою систему. Будь рядом. Проживи этот период жизни со мной…

– Но разве…

– Нет! – перебил ее Джим, недослушав возражения. – Знаешь, как проще всего вспугнуть удачу?

– Как? – возмущенно подобралась Даниэль.

– Начать задавать ей всяческие вопросы, выдвигать требования, предъявлять претензии, перепроверять и анализировать… Другими словами, делать все то, чем ты так усердно занимаешься. Двое суток ты твердишь про то, что все крайне неудачно сложилось. Пеняешь, что мы сошлись именно тогда, когда объявилась Анна, когда в моей жизни наступило безвременье. Хочешь, чтобы мы никуда не торопились или вовсе дали задний ход. И я бы с гобой согласился, если бы у меня не было такого чувства, что все как раз складывается как нельзя лучше. Я вижу красивую девушку, к которой меня неудержимо влечет, мне звонит моя родная мать, родители, наконец, открывают мне ту часть правды, которая им известна, и ты при этом оказываешься рядом, чтобы вместе со мной увидеть мою мать. Это же чудесно, Моррисон! Начало новой жизни! Так чего же ты так боишься, трусиха?

– Много чего боюсь. Боюсь твоей неоднозначности… в том числе. Ты сам себе противоречишь, Хаскелл. Еще сутки назад на тебе лица не было из-за всех этих новостей. И я искренне сочувствовала твоим переживаниям. А теперь оказалось, что ты в восторге, а я только напрасно трушу. Знаешь, что меня действительно пугает, Джим? Чем старательнее ты делаешь вид, что у тебя все в порядке, тем хуже у тебя на душе. Поверь, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, – тихо довершила свою речь Даниэль.

Джим сосредоточенно вел машину по пустынному шоссе. Девушка видела, что ему невыносимо слушать ее и сдерживаться, но считала себя обязанной высказаться.

– Ты уже знаешь, что я многие годы пристально наблюдаю за тобой, – Дэнни уже не могла остановиться. – Тебе будет трудно меня обмануть, Джимми. Я знаю великое множество людей, к которым ты приходил на помощь, когда они даже не успевали тебя об этом попросить. И оставлял их, не требуя ничего взамен, когда у них все налаживалось. Но никто и никогда не делал ничего подобного для тебя, даже Лейла…

– Не впутывай Лейлу! – огрызнулся Джим.

Дэнни вздрогнула как ужаленная.

– Я тоже люблю Лейлу, ничуть не меньше. И говорю это не со зла и не из ревности. И пойми, Джим. У всех твоих друзей есть личная жизнь. У Лейлы своя семья. У других тоже есть любимые. Часто люди просто не в состоянии заметить, что кто-то рядом бедствует, потому что они сыты собственным благополучием. Но ты другой, Джим. И что это может означать для такого неравнодушного к тебе человека, как я? Только то, что Джим Хаскелл глубоко несчастен. И поэтому, чтобы притушить собственную боль, он сам ищет того, кому бы он мог в этот момент помочь. Джим Хаскелл слишком горд или, наоборот, бесконечно скромен, чтобы озадачивать кого-то собственными проблемами. Скажи, что я не права.

– Я вообще не собираюсь обсуждать это… – сухо парировал Джим.

– И это очень плохо, Хаскелл. Потому что у меня в связи с твоим ответом возникает множество вопросов, – покачала головой Даниэль. – Мне интересно, что ты думаешь… По-твоему, твоя подруга Лейла стала бы уделять тебе внимание в ущерб своим отношениям к Джейку? Стала бы испытывать доверие любимого мужчины? Никогда! Потому что для Лейлы, как для преданной и любящей женщины, важно, чтобы ее мужчина был в ней полностью уверен, чувствовал себя несравненным и единственным. Она не станет рисковать семейным спокойствием ради приятельских отношений. И я считаю, что она права, перевернув страницу своей жизни, – резюмировала девушка и строго посмотрела на Джима.

– Итак, доктор Моррисон, к какому выводу вы пришли? – насмешливо произнес он после короткой паузы, в течение которой постарался взять себя в руки и не выплескивать на подругу все свое негодование. – Надеюсь, у вас уже готово врачебное заключение и вы больше не станете меня препарировать?

Даниэль посмотрела в окно. Ей стало не по себе. Трудно было сказать, кто из них двоих сейчас более жесток. Но она уже не могла остановиться. Для Дэнни важнее всего было разобраться в отношениях. И она продолжила:

– Но даже если бы у Лейлы не было ее Джейка, для тебя это ничего бы не изменило. Она так и оставалась бы твоей принцессой, а ты – ее благородным, самоотверженным рыцарем. И для всех прочих ты, Джим Хаскелл, не более чем добрый малый, мировой парень, которому все нипочем. Если на твоем лице появится страдание, то все просто решат, что ты сдал. Но ни один из тех, с кем ты был так великодушен все эти годы, не пожертвует своим комфортом ради тебя. Потому что сценарий, когда ты помогаешь, а они пользуются этой помощью, всех устраивал гораздо больше. И дело здесь не в черствости. Люди просто не в состоянии понять, что ты тоже нуждаешься в помощи и поддержке. Потому что ведь это твое амплуа: выслушать, понять, помочь и скромно удалиться. Они уверены, что ты это любишь. Некоторые даже подумывают, что, позволяя тебе улаживать их проблемы, они в какой-то мере поощряют тебя. Конечно, вслух тебе никто в этом не признается. Но если бы ты, Джим Хаскелл, ко всем людям относился с таким же скептицизмом, с каким относишься ко мне, то сам бы давно понял это!

– Сколько красноречия, судья Моррисон!

– Это все, что ты можешь сказать?

– Но почему тогда ты поехала со мной? Или это все остальные черствые и неотзывчивые, а ты – исключение?

– Нет, Джим. Я не лучше других. Просто я хотела быть с тобой, но никогда бы не отважилась, если бы Лейла не подтолкнула меня к тебе.

– Она сделала это? – удивился Джим Хаскелл.

– Странно, что я решилась признаться в этом, но это правда. Лейла буквально препроводила меня к тебе в тот вечер. И поэтому я сейчас с тобой.

– О чем уже жалеешь? – ухмыльнулся Джим.

– Не надейся, Хаскелл. От меня ты так просто не отделаешься, – шутя пригрозила Даниэль. – Теперь я займусь тобой, – горячо прошептала она, прижавшись губами к его щеке.

Даниэль подчинилась порыву. Она позволила себе следовать инстинктам. Пропустив узкую ладонь между верхними пуговицами его рубашки, она прошептала:

– Ты позволишь мне, Джим? Ответь…

– Дэнни… – проговорил он и съехал на обочину.

Он остановил машину и посмотрел на девушку сочувственным взглядом.

– Дэнни… Я не могу сказать тебе того, что ты надеешься услышать…

– Замечательно, – тяжело выдохнула она.

Она отняла от груди Джима свою руку и, горя от смущения, прикрыла лицо ладонями.

– Эй! Малышка Дэнни, только не вздумай расплакаться. Возможно, ты неправильно поняла меня. Я действительно не все могу доверить тебе, но только потому, что сам еще не все знаю. Ты права, я очень расстроен и не на шутку растерялся, когда получил известия от своей настоящей матери. Меня раздирают чувства, в которых сам себе не хотел бы признаваться. Я не перестаю думать о том, что родители лгали мне все эти годы. Зато я четко осознаю, что сам должен во всем разобраться… И еще мне нужно время. Возможно, много времени, чтобы свыкнуться. Ведь еще неизвестно, что мне предстоит услышать от своей матери… Просто будь рядом со мной, Малышка Дэнни. А разговоры – это все пустое. Это для поверхностного сочувствия. Поверь мне, глупенькая… И не плачь, пожалуйста.

– Кто тебе сказал, что я плачу! – пробурчала она, не отрывая рук от лица. – Я никогда не плачу, Хаскелл. Запомни это.

– Хорошо… Тогда, я думаю, мы можем ехать дальше.

Даниэль Моррисон ничего не ответила. Она резко отвернулась к окну, и Джим не успел увидеть ее лица.

– Дэнни, – он провел рукой по ее шелковистым волосам, – не бросай меня… Дай мне шанс, девочка.

– Хорошо, Хаскелл, – выдавила из себя она. – Поезжай. Надеюсь, до темноты мы доберемся до какого-нибудь мотеля.

– Ты не доверяешь моим скаутским навыкам, дружочек? Я могу неплохо устроиться на ночлег и в чистом поле.

– Предпочитаю мотель, – коротко парировала она.

– Понял… Боишься меня, – расценил по-своему Джим. – Правильно делаешь.

– Ты такой самонадеянный, Хаскелл, – посмотрела она на него, брезгливо поморщившись.

– У меня для этого есть все основания, – заметил он с ехидством, явно дразня девушку.

Даниэль заснула еще до наступления темноты, и Джим имел возможность спокойно вести машину. Он целиком погрузился в свои нехитрые мысли, в которых переплелись переживания последних дней, разговор с родителями, навязчивая болтовня подруги, ожидания встречи с женщиной, назвавшейся Анной…

Он был раздражен. Но больше всего его изводила Дэнни с ее допросами.

Джим знал, что именно так ведут себя девушки, когда любят. Поэтому он всегда предпочитал тех, которые ведут себя иначе. И его любимая Лейла никогда не терзала его подобными дознаниями. Ее всегда устраивала некоторая щекотливая недоговоренность в их отношениях, которую каждый мог толковать по-своему. Однако Лейла, обретя свою любовь – увы, не в лице Джима, – стала в точности походить на Малышку Дэнни, обрабатывая своего скрытного Джейка Сазерленда.

Джиму было доподлинно известно, как настойчиво Лейла старалась проникнуть в тайны Джейка, который тщательно оберегал ото всех свое прошлое. И ей это удалось, хоть и стоило огромных усилий и много пролитых слез. И только благодаря этой безжалостной откровенности они смогли по-настоящему сродниться, поверить в любовь друг друга и в общее будущее.

Джим от всего этого был в ужасе. Он всячески надеялся избежать подобной участи. Меньше всего ему хотелось проходить через жернова обнажающей исповеди со своей возлюбленной. В его представлении это была худшая услуга, которую могут оказать друг другу влюбленные. Джим искренне верил, что всегда следует начинать с чистого листа и не волочь за собой ворох прошлых воспоминаний.

Да, размышлял мужчина, Дэнни слишком рьяно взялась за дело – то есть за него, Джима Моррисона. Он это не приветствовал, хотя ни разу не пожалел, что она была рядом с ним…

Он рассчитывал уладить с девушкой все шероховатости, но прежде ему предстояло выяснить отношения с женщиной по имени Анна…

– Ты отчаянный, Джим, – проговорила Дэнни, еще не открыв глаза, отчего могло показаться, что она разговаривает во сне. Но тут девушка сладко зевнула и потянулась, раскинув руки. – Ты все это время вел машину без отдыха! Почему не разбудил меня? Я бы сменила тебя за рулем.

– Я и не знал, что ты так храпишь, Моррисон! – рявкнул на нее Джим.

– Я? Храплю?! Ты что? – раскраснелась от смущения девушка.

– И еще как! – покачал головой Джим. – Как боцман.

– Не ври, Хаскелл, – махнула на него рукой Даниэль.

Джим рассмеялся, и она вздохнула с облегчением.

– Ты устал, – ласково провела она рукой по его волнистым волосам.

– Нормально…

– Все отнекиваешься? Я же вижу, что устал. Притом устал очень сильно. Больно смотреть… Давай поменяемся. Не спорь со мной, Хаскелл.

Не успев заручиться его согласием, Даниэль Моррисон стала протискиваться на водительское место. Джим безмолвно сдался и поменялся с девушкой местами. Он действительно чувствовал себя смертельно усталым от монотонного вождения и боялся уснуть за рулем.

– Так! – удовлетворенно произнесла Дэнни, заняв его место. – Где у тебя тут дорожная карта, Хаскелл? Показывай…

Джим усталым голосом посвятил подругу в тонкости маршрута.

– Для меня главное – добраться как можно скорее до закусочной. Я голодная.

– Имей в виду, женщина, что в таких захолустьях закусочные – не самое безопасное место для представительниц прекрасного пола.

– На что ты намекаешь, Хаскелл?

– Закусочная на отшибе – это дюжина пьяных мужиков и одна Даниэль Моррисон. Конечно, ты привлечешь всеобщее внимание, и это тебе польстит, но не уверен, что в случае чего у меня хватит сил тебя защитить.

– А, вот как ты заговорил!

– Заметь, со мной ты не в меньшей опасности, Малышка Дэнни…