Текст книги "Сад нерастраченной нежности"

Автор книги: Мелисса Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Джим буквально силой поволок Дэнни за собой. Последнее, что она отчетливо видела, было лицо ее подруги, которая изумленно смотрела на них широко распахнутыми глазами.

Лейла на собственном опыте убедилась, что Джим незамедлительно исполняет то, что считает должным. Но как быть с хрупкой, нежной, пугливой Дэнни?.. Как раз это ее могло и оттолкнуть.

Тем не менее страсть уже вспыхнула.

– Тебе вовсе не обязательно волочить меня силой, Джимми. Я ведь уже сказала, что пойду с тобой, – неловко перебегая улицу на каблучках, взмолилась Дэнни.

Он остановился посреди дороги и заглянул в ее лицо своими темными глазами, и от этого взгляда девушка поежилась.

– Идем, – кивнул он и пропустил свои пальцы сквозь ее.

– Все хорошо… Только ослабь хватку еще чуть-чуть, – робко попросила его Дэнни.

Он словно не заметил ее просьбы, а вместо этого решительно подвел девушку к своему автомобилю. Новенький сияющий «рейнджровер» разительно отличался от той развалюхи, на которой Джим героически проездил все годы студенчества.

Дэнни остановилась в нерешительности.

– Что случилось? – спросил ее Джим.

– Я должна отогнать свою машину.

– И куда?

– Миссис Вудворд, у которой я планирую квартировать, позволила мне пользоваться гаражом.

– Езжай вперед, – согласился Джим.

Дэнни заняла место за рулем своей машины и включила зажигание. Машина Джима, которую она видела в зеркале, следовала за ней. Выехав на трассу, Дэнни сосредоточилась на тревожной мысли, правильно ли она ведет себя с Лучшим Парнем Земли.

Даниэль внушала себе, что обязана разрушить стену отчужденности, воздвигнутую между ними, которая сдерживает ее от настоящего поступка. Она до сих пор недоумевала, почему так не уверенна в правильности своего поведения, если в своих мечтах множество раз проигрывала этот сценарий…

Девушка пристально смотрела то на дорогу, то на едущего следом Джима, вернее, на красивый корпус его автомобиля. Она знала, что этот человек не растеряется подобно ей, нужно лишь довериться ему.

И все-таки она была сильна напугана. Дэнни хорошо знала Джима Хаскелла. Знала его преданным другом, самоотверженным и чутким. Но она и представления не имела, каков мужчина по имени Джим Хаскелл. Девушка лишь догадывалась, что обнаружит множество отличий, не уверенная, что ей это понравится. Во всяком случае, его поведение сегодня напугало ее, если не считать того волшебного поцелуя на пороге ресторана…

Это будет необыкновенный роман, подумала она…

* * *

Оставив свою машину в надежном месте и пересев в «рейнджровер» Джима, Дэнни деловито сказала:

– Теперь в отель… необходимо забрать вещи и сдать номер.

– Очень удачно… – кивнул Джим, – потому что я собираюсь сделать то же самое.

– Загородные дороги плохо освещены, смотри внимательно. Иногда на проезжую часть выскакивают кенгуру, – мудро заметила Дэнни и, не успев договорить, мысленно осадила себя за занудность.

Джим иронически ухмыльнулся и добавил:

– Видно, ты забыла, что я вырос за городом. Или, может быть, ты искренне принимаешь меня за идиота…

– Прости, Джим. Я уже поняла, что сказала глупость, – призналась, поморщившись, Дэнни.

Ей стало жутковато. Она столько раз наблюдала невыносимые сцены, когда мама начинала поучать отца, упрекая того то в недальновидности, то в некомпетентности. Да и отец в свою очередь не позволяя жене взять над собой верх, отбивался едкими комментариями или откровенным хамством. Больше всего на свете Дэнни боялась вступить на эту стезю.

– Просто нам с Ребеккой в период практики пришлось лечить столько несчастных зверушек, попавших под колеса автомобилей… – себе в оправдание заметила Дэнни.

– Значит, ты все-таки сначала думаешь, а потом говоришь? – дерзко осведомился Джим.

– Я не дура, – искренне обиделась Дэнни. – Как так случилось, что за последние полчаса я успела потерять твое уважение? Может быть, я тебя чем-то разозлила или обидела? Скажи мне, что я сделала не так? Если это непоправимо, высади меня здесь. Лучше пешком добираться до Батарста, чем утомлять тебя своим обществом.

– Скажи, что просто передумала или испугалась ехать со мной.

Дэнни в отчаянии посмотрела на него. Она совершенно перестала понимать, что происходит. Прежде ей казалось, что они разговаривают на одном языке. Но понимания не было…

– Так останавливаемся или едем дальше? – хладнокровно дожимал Джим.

– Я не сказала, что не желаю ехать. Я лишь пытаюсь выяснить причину этой напряженности, – отчетливо проговорила девушка, старательно сдерживая раздражение.

– Причина во мне! – выпалил Джим. – И она тебе известна. Или ты считаешь, что новости относительно моего происхождения – это несущественные детали, которые и в голову-то брать не стоит?

– Я так не считаю. Прости, если заставила тебя так думать, Джим, – в очередной раз извинилась перед ним Дэнни, досадуя на себя.

– Даниэль Моррисон не устает извиняться? Либо она действительно чувствует себя виноватой, либо это ей просто ничего не стоит, – ухмыльнулся Джим, мельком взглянув на Дэнни.

Дэнни нахмурилась, но он сделал вид, что этого не заметил, продолжая невозмутимо вести машину.

– Мне действительно очень жаль, – вынуждена была признать Дэнни. – Я очень сожалею, что Джим Хаскелл потерял чувство меры и приличия. Либо он не знает, чем это чревато, либо ему на это совершенно наплевать. Могу лишь предостеречь, что терпеть такое неуважение не собираюсь, – сухо проговорила девушка.

– Не вижу никакой опасности в твоем предостережении.

Дэнни взволнованно посмотрела на Джима. Она недоумевала, наблюдая столь чудовищные метаморфозы. Тот, кто прежде без тени иронии слыл воплощением обходительности, предстал перед ней в совершенно ином облике, и Дэнни не могла найти этому удовлетворительного объяснения.

Даже если она вела себя не идеально, говорила не то и вполне могла вызвать раздражение Джима, учитывая его сегодняшнее потрясение во время телефонного разговора, – даже в этом случае его поведение не укладывалось в рамки допустимого. В довершение всего Джим круто повернул, так, что автомобиль буквально завис на паре колес, и опрокинувшаяся на него Дэнни вскричала:

– Эй, Хаскелл! Я еще не готова умирать!

– А это тебе в назидание, – рассмеялся Джим. – Советую не вести откровенных разговоров с мужчиной за рулем… кто бы он ни был. Место рядом с водителем предназначено для белых и пушистых. Мрачных и ершистых я обычно вожу в багажнике.

– Значит, теперь все будет иначе. Привыкай, – неожиданно для самой себя уверенно объявила Дэнни.

Впервые за весь вечер девушка осталась довольна собой.

– Надеюсь, других перемен не предвидится, – серьезно проговорил Джим, думая уже о чем-то своем.

И Дэнни осталось лишь домысливать, что старый добрый Джим «свихнулся» из-за того телефонного разговора с женщиной по имени Анна.

– Кстати, Хаскелл, ты мне больше нравишься с головой на плечах, – очень осторожно произнесла Даниэль.

Джим хмыкнул. Смерил ее острым взглядом прищуренных глаз и уведомил:

– Давай, Моррисон, без этих псевдодружеских пожеланий. Мы перевернули эту страничку, и, по-моему, к лучшему. Но ты словно специально изводишь меня, и поэтому помолчи.

– Прости… – в очередной раз извинилась Дэнни, отчего они оба рассмеялись.

В этот миг раздался звонок телефона Дэнни.

– Даниэль! – послышался в трубке взволнованный голос ее матери.

Что нисколько не смутило девушку, поскольку этот тон был для нее привычен. Мать все время была, что называется, «на взводе». Такую нервозность выдерживали только хорошо знавшие ее люди.

– Я тебя слушаю, мама, – намеренно тихо и неторопливо проговорила Дэнни.

– Как прошел вечер у Лейлы?

– Замечательно… Деканат высоко оценил результаты ее практики. Ты ведь знаешь, что она снова беременна?

Дэнни чувствовала, что Джим внимательно вслушивается.

– Малышка Элли подросла?

– Да, – рассмеялась Дэнни, почувствовав долгожданную расслабленность. – Весь вечер носилась по залу ресторана, никто не мог унять ее. Она сейчас вылитая Джейк…

– Я надеюсь, ты пригласила их погостить у нас, дочка? Пусть обязательно приезжают, когда родится ребенок. Мне не терпится почувствовать себя бабушкой.

– Я им передам, – процедила Дэнни, которая уже устала от постоянных причитаний матери, что ей «не терпится почувствовать себя бабушкой», словно близится конец света и ей уже никогда не придется подержать на коленях малыша.

– Когда ты вернешься, Даниэль? Мы не видели тебя уже два месяца!

– Не преувеличивай, мама. Всего полтора… Я приеду сразу, как только освобожусь…

– О чем ты говоришь, дочка? Ты уже нашла работу? – с недоверием поинтересовалась мама у Даниэль.

– Поиски тоже требуют времени и сил, мама, – недовольно проговорила Дэнни.

– И ты не можешь выбраться к родителям хотя бы на денек? – обиженным тоном вопрошала миссис Моррисон.

– Мама…

– Что мама?

– Почему я всегда должна все обосновывать или оправдываться? Если я говорю, что не могу, прими это как факт. А когда у меня появится возможность, я обязательно извещу тебя и приеду, – раздраженно выговорила матери Дэнни и тут же пожалела об этом, потому что отчетливо услышала прерывистые вздохи в трубке и почти слезные порицания:

– Разве можно так разговаривать с собственной матерью, Даниэль?

Дэнни закатила к небу глаза, чем немало позабавила Джима, он даже прыснул от удовольствия.

– Согласна… Нельзя, – драматично согласилась Дэнни. – Прости, что позволяю тебе забыть, как я сильно люблю тебя, мама. Но если ты хочешь, чтобы я оправдывалась перед тобой, то слушай: я ищу работу, устраиваюсь на новом месте, считаю не лишним наладить личную жизнь… Думаю, что только так ты когда-нибудь сможешь почувствовать себя бабушкой.

– И ты считаешь, что это оправдание, чтобы забыть о родителях? – посетовала миссис Моррисон капризным голосом. Благодаря высоким частотам этого голоса Джим слышал разговор от первого до последнего слова и искренне сочувствовал Дэнни.

В его семье не было принято устраивать друг другу подобные экзекуции.

Дэнни в отчаянии посмотрела на Джима, и тут ее осенила идея.

– Если я приеду через несколько дней со своим другом, тебя это устроит? – дерзко спросила она свою мать.

– С другом? – театрально захлебнулась та от изумления.

– Да, с другом, – подтвердила Дэнни, не сводя цепкого взгляда с Джима. – Помнишь Джима Хаскелла?

– Это тот высокий и красивый брюнет? Тот… безнадежно влюбленный в Лейлу Роббинс? – прокричала в трубку миссис Моррисон. – Вези его, конечно же! Мне всегда нравился этот парень, такой очаровательный и галантный, – заходясь от умиления, восклицала она.

– Будь уверена, мама, я передам ему все твои комплименты вместе с приглашением, – усмехнулась Дэнни, наблюдая, как Джим стремительно меняется в лице.

– Я хочу знать заранее, что из еды любит этот молодой человек, – деловито поинтересовалась женщина.

– Будем считать, что он любит мясо, кофе и пиво. Но чтобы не ошибиться, пусть еще будут фрукты, овощи и минералка, – насмешливо проговорила Даниэль, которой разговор стал казаться не просто затянутым, но и лишенным смысла.

– А рыбу? Джим ест рыбу?

– Кто не ест рыбу? Приедет, узнаешь… – утомленно промямлила Дэнни, рискуя вновь обидеть свою чувствительную мать.

– У тебя с ним роман? – громогласно огорошила ее в отместку миссис Моррисон.

– Как сказать… – неопределенно ответила Дэнни, остерегаясь смотреть в сторону Джима.

– Мне всегда казалось, что ты от него без ума, – с наслаждением добила миссис Моррисон.

– Возможно, я просто без ума, – смущенно проговорила Дэнни, мысленно проклиная телефонную связь.

– Не лукавь, дочка. Я помню, как ты всегда ехидно отзывалась о его чувствах к Лейле Роббинс…

– И после этих слов я должна рваться домой?! – поспешила она прервать поток материнской откровенности. – Все! Пока, мама. Позвоню позже. А то Джим не смотрит на дорогу, прислушиваясь к твоим афоризмам.

– Постой, дочка! Папа хотел поговорить с тобой. Даю ему трубку… Ты будешь разговаривать с Даниэль, Джордж?

Дэнни отключила телефон. Она решила воздержаться от каких-либо реплик по поводу состоявшегося в присутствии Джима разговора. Джим тоже хранил молчание. Чем дольше длилась тишина, тем сильнее нервничала Дэнни. В конце концов, девушка не выдержала и произнесла свою коронную фразу:

– Прости…

– За что теперь ты извиняешься? – ухмыльнулся Джим.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось это выслушать… Похоже, моей маме труднее всего далось понимание, что я собираюсь пригласить друга. Чувствую, они с отцом уже успели поставить на мне крест, – неловко пошутила Дэнни.

– Все родители одинаковые, с незначительными поправками, конечно. Ты думаешь, моя мама иначе воспринимает мои перспективы на брак? Увы. Только почему ты не сказала своей матери правду?

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Дэнни.

– Почему ты не ответила честно, когда она спросила, роман ли у нас? – вызывающе посмотрел на девушку Джим.

– А что я, по-твоему, должна была ответить? – пожала плечами она.

– Сказала бы, что у нас многообещающее начало, – произнес Джим и описал рукой широкий жест.

– И это был бы честный ответ? – усомнилась Дэнни, но все-таки мечтательно откинула голову на спинку сиденья.

– Видишь ли, Дэнни, ни я, ни ты, оба мы не знаем, что у нас там впереди. Но поворачивать назад я не собираюсь. Раньше надо было, теперь уже поздно. Даже если момент и можно считать не вполне подходящим, но сдаваться из-за суеверий и мнительности я не собираюсь.

Дэнни посмотрела на своего спутника с нескрываемым восхищением.

– В тебе говорит желание, которое очень скоро может оказаться утоленным. Хотела бы я знать, что ты скажешь потом.

– Это обещание? – походя спросил он, убавив скорость. – Почему молчишь? Ответь…

Дэнни внимательно следила за каждым его движением. Джим съехал с колеи, отстегнул свой ремень безопасности, и она послушно последовала его примеру.

– Я сознаю, что момент неподходящий, женщина… Но все-таки…

Он склонился к Дэнни, она подалась к нему.

Начав с нежного прикосновения губ, в следующий миг они оба утонули в поцелуе, сочившемся огненным нектаром страсти. Пальцы Даниэль утопали в курчавых волосах Джима, она чувствовала его руки на своей спине, на своей талии, наконец, на бедре…

Целовать любимого – ни с чем не сравнимое наслаждение.

В ее жизни случались разные поцелуи. В юности Даниэль Моррисон не воспринимала себя иначе как нелепой девочкой, в компании которой парни только скучают. Со временем она освоила приемы самозащиты. Таковыми стали иронические выпады в сторону парней и шутливая самокритика. В то время как другие сверстницы учились общаться с молодыми людьми, Дэнни отчаянно делала вид, что ее это не интересует, искренне веря в то, что настоящая любовь сумеет разглядеть ее даже сквозь эти отталкивающие доспехи нарочитого безразличия. Потом же, когда кто-то намекнул девушке, что годы уходят и молодость не бесконечна, она несколько раз пыталась уловить быстротечные ласки… Чувствовала ли она при этом хоть что-нибудь, кроме отвращения к себе и мужчине, которому позволила лишнее? Увы…

Хотела бы она перечеркнуть весь предыдущий опыт?

– Обожаю твои волосы, – словно опьянев, прошептал Джим. – Люблю твой взмах головой, когда ты откидываешь их назад. Как атлас… Так бы и гладил их…

И снова он целовал ее, пока Дэнни не стала задыхаться от волнения.

– Малышка Дэнни, что с тобой?

Даниэль всегда считала себя очень ревнивой. Девушка знала, что это яркий признак неуверенности в себе. Она боялась дать своей ревности волю, и потому все темные чувства кипели глубоко внутри, выходя на поверхность лишь отвращением к себе. Сарказм матери, слова Лейлы, толкнувшей ее к Джиму… нескольких мыслей-сомнений хватило, чтобы отчаяние вновь овладело ею.

– Где ты витаешь? – обратился к ней Джим. – Это из-за родителей?

Дэнни поспешила кивнуть в ответ.

– Может быть, мы поедем? – робко предложила она.

– Иди ко мне, – игриво потянул он ее за пуговку.

– А нас не арестуют? – попыталась возразить ему Дэнни.

– А ты этого хочешь?

– Джим… – ее протест утонул в сладостном поцелуе.

И вновь дикий дерзкий Джим показался ей самым безупречным, бесконечно желанным. Таких поцелуев, какие дарили эти губы, она никогда не знала.

Он чувствовал все. И ее волнение, и сопротивление, и сомнения, даже потаенные страхи. Он боролся с ними с нежностью и упорством.

– Это уже происходит с нами, Малышка Дэнни, – шептал он. – Перестань бороться с собой. Я слышу, как возражения стучат в твоей головке. Эти никчемные возражения, которых можно изобрести полчище, и они все равно не смогут противостоять моим поцелуям…

– И все-таки давай поговорим для начала, – Дэнни предприняла попытку вырваться из его объятий.

– Я не в состоянии мыслить, – признался Джим, посмотрев на разрумянившуюся девушку затуманенными глазами. – Ну хорошо, о чем ты хотела поговорить? – осведомился он, примирившись.

– Когда ты принял приглашение Лейлы прийти на вручение диплома, думал ли ты, что все еще влюблен в нее? – прямо спросила его Даниэль.

Джим изумленно приподнял брови, ошарашенный ее прямотой.

– Это не праздное любопытство, Джим, – поспешила заверить его Дэнни. – Мой отец трагически расстался со своей возлюбленной и именно тогда встретил мою маму. Она не понимала или не хотела понимать, что с ней он ищет только забвения… Когда она узнала, что беременна мной, ничего уже нельзя было исправить. И отец решил поступить благородно – в своих представлениях. Они поженились. Мама, видимо, искренне верила, что счастье возможно. Но чем сильнее она старалась вызвать в нем привязанность, тем глубже становилась их взаимная антипатия… Не спорю, они оба любят меня. Но ведь не такой жизни они себе желали… – осторожно подытожила девушка.

– И это то, о чем ты думала, пока я тебя целовал? – снисходительно улыбнулся Джим, словно разговаривая с несмышленышем. – Приняв приглашение от Лейлы, я хотел лишь убедиться, что она по-прежнему счастлива с Джейком. Это так. В противном случае я был бы последним подлецом, если бы целовал тебя на виду у Лейлы лишь из желания вызвать ее ревность.

– Но ты целовал многих девушек все те годы, что не находил у нее взаимности.

– Возможно… Никогда их не считал, – хвастливо усмехнулся Джим.

– Я думала, ты относишься к этому серьезно, – разочарованно произнесла она.

– К тому, что происходит сейчас, я отношусь крайне серьезно, – заверил девушку Джим. – Но ты требуешь от меня невозможного, Малышка Дэнни. Не могу я точно сказать, что мною движет. Знаю только, что хочу тебя.

– И всего-то? Посреди вечера от тебя ушла та, другая девушка, после чего подвернулась я? Она тебя бросила, и именно это сблизило нас?

– Она меня бросила, потому что я весь вечер смотрел на тебя… – раздраженно произнес Джим.

– После того, как ты убедился, что Лейла, как и прежде, души не чает в своем Джейке? А что ты сделаешь, если у них вдруг разладится?

– Чего ты хочешь от меня, Дэнни? Чтобы я лгал?

– Разберись сначала сам, чего хочешь.

– Я уже сказал тебе, чего хочу!

– Думаю, ты ошибаешься, Джим…

– Тогда зачем ты пошла со мной? Я совершенно запутался!

– Из-за твоих семейных проблем. Я, как друг, не могла оставить тебя одного.

– Ну что же… Очень великодушно с твоей стороны. Благодарю, что вернула меня на землю. Ты воплощенное благоразумие, Моррисон. Пара поцелуев, и достаточно…

– Да… – кивнула Дэнни.

– Да? И это все, что ты можешь сказать?

– Я не хочу быть твоей очередной женщиной, Хаскелл.

– Отлично…

– Вот как?

– А что еще? Ты не слушаешь свое сердце, игнорируешь потребности тела. Пожалуйста, если тебе так нравится. Подожду, пока ты прислушаешься к собственному разуму.

– Ты так уверен в себе, Хаскелл! – воскликнула Дэнни.

– Если ты в себе не уверена, пристегнись! – ответил он и рванул на трассу.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Даниэль Моррисон знала, что всегда лучше промолчать, чем сказать лишнее. И теперь у нее появился очередной повод в этом убедиться.

Она страшилась открыть глаза и посмотреть на Джима.

Девушка страшно разочаровалась в самой себе. Она была уверена, что возраст, опыт общения, профессиональные успехи, уважение окружающих сделали ее действительно взрослой. Отнюдь. Как и прежде, она была не способна управлять даже собственными эмоциями.

Все незнакомое ее пугало, внушало опасения. Они-то и заставляли ее торопиться, совершать опрометчивые поступки. Когда Дэнни что-то было непонятно, она требовала исчерпывающего объяснения от других. Если что-то казалось ей очевидным, она самонадеянно навязывала свое мнение.

Сознавая многие из своих недостатков, девушка не могла предотвратить их разрушительного влияния, потому что не знала, как правильно следует себя вести, чем руководствоваться.

Вот и сейчас в который раз она начала мучить себя неразрешимыми проблемами и вопросами.

Все знают, как сильно Джим любил Лейлу. Но кто сказал, что он обречен изнывать от любви к ней до конца своих дней? И разве его поцелуи не говорят об обратном?

Его поцелуи… Сочные, глубокие, страстные.

Нужно быть более чувственной, внушала себе Дэнни. Поцелуи ради поцелуев, близость ради близости. Наслаждаться, но не терять при этом голову. И после не придется ни о чем жалеть.

Глупо было рассказывать печальную историю своих родителей, подумала Дэнни. Как-то по-детски, незрело, неумно… Глупо начинать с этого собственный – волшебный! – роман.

Только Джим Хаскелл мог отнестись к этому спокойно, другой бы на его месте просто поднял бы ее на смех.

Она внушала Джиму, что он не знает, чего хочет. Но не ту же самую претензию должна адресовать к самой себе?

Плюс ко всему жуткий камень преткновения по имени Лейла… Дэнни презирала себя за это недостойное чувство. Она разрывалась между любовью и преданностью к подруге. Но при этом с не меньшей силой исходила завистью к ее власти над мужчинами. Много раз она всерьез задумывалась над природой этой власти. И видела только один ответ. С юных лет Лейла была королевой. Для своего отца и братьев, для сверстников и сокурсников, для служащих на отцовской ферме… Ее могли любить или ненавидеть, но никогда не игнорировали. Уверенность в себе не позволила Лейле усомниться в своем праве на женское счастье, даже когда ее постигла первая любовная неудача. Она быстро оправилась и, встретив Джейка, точно знала, что следует делать, не уповая на случай…

А Даниэль из-за своих страхов и сомнений рискует не только не обрести любовь, но и потерять дружбу.

* * *

У Джима было меньше колебаний. Он точно знал только то, что ехал взглянуть на медноволосую красавицу Лейлу, а вместо этого засмотрелся на пугливую черноволосую Даниэль. Конечно, сейчас им руководило желание – сильное, все сметающее на своем пути, но при этом он не был ни похотлив, ни капризен. Просто Джим не знал ни одного достойного аргумента, чтобы унять ее тревоги, ни одного ответа, чтобы закрыть все ее вопросы.

И все-таки он был благодарен старой подружке, что она согласилась поехать вместе с ним.

Он уже приближался к родительскому дому и был крайне сосредоточен – не столько на дороге, сколько на собственных мыслях. И не знал, что она уже несколько миль сосредоточенно наблюдает за ним.

– Хочешь поговорить? – вкрадчиво обратилась к нему Даниэль.

Джим повернул к ней лицо, и она увидела, как он растерян.

– Так много всего произошло этим вечером, а я еще по глупости свалила на тебя столько ерунды… – тоном искреннего сожаления нежно проговорила Дэнни. – Что тебя тревожит, Джим?

– Не хочу сейчас говорить об этом. Успеем еще.

– Хочешь остаться суперменом? Зачем? Ты мог бы поделиться со мной.

– С тобой? – насмешливо переспросил Джим. – Даниэль Моррисон – мудрая и отзывчивая. Со своей бедой иди к Даниэль Моррисон! Поможет сочувствием и советом! – язвительно прокомментировал он.

– Браво, Хаскелл!

– Ты все знаешь о прошлом своих родителей. Все их ошибки, все их заблуждения. Каждый из них уверен, что заслуживал лучшей доли, и ты разделяешь с ними их уверенность. А тебе не кажется, что в этом ты запуталась не меньше, чем они? – словно нападая, обратился к ней Джим.

– То есть?

– Каждый получает от жизни то, чего заслуживает. Ты будешь спорить? В свое время они попали в ситуацию, из которой, как им показалось, не было выхода. Совместная жизнь не удалась, и они решили свалить друг на друга ответственность за собственные неудачи…

– К чему ты клонишь, Джим?

– К тому, что эта ночь у нас с тобой могла быть волшебной, и следующая, и множество ночей после… Но тебе понадобилось расставить все точки над «i». И к чему мы пришли?

– К чему мы пришли, господин Фрейд?

– К злобной полемике, Моррисон.

– Тебе самому так больше нравится, Хаскелл. И знаешь, почему?

– Ну-ка, скажи!

– Потому что впервые в твоей жизни кто-то вызвался тебе помочь. У тебя уже давно выработался комплекс спасателя и мирового парня. Ты всех опекаешь, берешь на себя чужие проблемы, мастерски их разрешаешь… Тебе невыносимо сознание, что может возникнуть момент, когда ты сам будешь нуждаться в помощи друзей.

– Феноменальная проницательность, Моррисон! Божественная мудрость вещает твоими устами! Хвала просветленной Даниэль!

– Я не в обиде на тебя, Джим. Признайся честно, ты такой альтруист действительно ради друзей или хочешь себе что-то доказать?

– А как расценивает тревожные симптомы всезнающая доктор Даниэль Моррисон?

– Я предполагаю, что это стало твоей вынужденной привычкой. Такое случается, если ты старший ребенок в многодетной семье, или если тяжелобольной родственник нуждается в постоянном уходе, или если кто-то из членов семьи наркоман или алкоголик.

– И какой же из этих случаев мой, профессор?

– Я полагаю, последний, – в ужасе от собственной дерзости произнесла Дэнни.

– Я потрясен, Моррисон. И что заставило тебя прийти к такому неординарному выводу?

– Я пытаюсь поговорить с тобой начистоту, Джим.

– Тогда подожди, пока у тебя появится собственный психоаналитический кабинет с дипломами на стеночке, куда я всенепременно приду, лягу на удобную кушетку, и мы поговорим о моей маме, если мне, конечно, удастся выяснить, кто она такая… А пока этого не произошло, превращайся, пожалуйста, в прежнюю Малышку Дэнни, а то на меня слишком давит твой коэффициент интеллектуального развития. Пожалей тупицу.

– Только после тебя, Хаскелл! Джим, которого я знала прежде, никогда бы не обидел друга, даже в шутку.

– Это означает только то, что ты и прежде не слишком хорошо меня знала.

– Видимо, так и есть. Прости меня, Джим, еще раз! Прости, что я не Лейла Роббинс, с которой ты мог бы быть откровенен. Мне искренне жаль, что я всего лишь Даниэль Моррисон! – надрывно воскликнула она и отвернулась к окну.

– Дэнни, Денни, Дэнни… – укоризненно покачал он головой.

По всему видно было, что Джима в этом доме дожидались.

Многочисленное семейство Хаскелл высыпало из тесных дверей на крыльцо, а оттуда с шумом на улицу. К изумлению Даниэль и к радости Джима…

Дэнни растерялась не на шутку. После препирательств с Джимом она не знала, как себя вести с этими незнакомыми людьми. Джим заметил ее неловкость и, прежде чем покинуть салон автомобиля, шутливо произнес:

– Нам чуть ли не весь городок родней приходится, поэтому ничему не удивляйся. Зато более удобного случая познакомить тебя сразу со всеми не представится. Так что наберись терпения и напряги память.

Дэнни еще раз, прежде чем выйти из машины, оглядела толпу. Собралось не менее шестидесяти человек – так ей показалось.

– Это Дэнни, моя подруга по университету, – громко представил свою спутницу Джим.

Ответом было понимающее сосредоточенное молчание благожелательно настроенных людей. Джим подвел гостью к стоящим впереди прочих людям и представил их Дэнни:

– Мои родители, Боб и Клер… Тетушки, дядья, – указал он жестом. – Прочие родственники… Разберешься чуть позже.

– Да… Придется постараться, – хихикнул кто-то в толпе.

Мама Клер не смогла долго выносить «официальной» части и при первом же послаблении кинулась любимому сыну на шею. Худощавая чернявая женщина с ласковым лицом пристально смотрела на Дэнни поверх сыновнего плеча. Подойдя затем к гостье, она произнесла:

– Милая, – и нежно обняла за плечи, но, тотчас вернувшись к сыну, сочувственно нахмурилась и посетовала: – У тебя расстроенный вид, дорогой. Ты устал… Пойдем скорее в дом. Бедный мой мальчик…

– Все нормально, мама, – как ни в чем не бывало улыбнулся Джим.

– Мать не обманешь, – сказала она с грустным видом, потрепав сына по плечу.

– Ребята, я очень рад видеть вас всех! – громко обратился к родне Джим, обведя всех взглядом. – Но мне бы хотелось пообщаться с родителями наедине.

Толпа понимающе зашумела, пропустила сквозь себя любимого родственника, наградила его искренними цветистыми пожеланиями и быстро рассыпалась в разные стороны, не оскорбляя гостеприимный дом мелочными обидами.

Даниэль в очередной раз удивилась тому, как все быстро разрешилось без лишних объяснений. В своей семье, где вынуждали оправдываться за каждое слово и действие, такое было невозможно.

– Дэнни, ты не хотела бы выпить чашечку кофе и что-нибудь перекусить, пока мы немного поболтаем с Джимом? – предложил его отец, ведя гостью в дом.

– Он очень расстроен, мистер Хаскелл, – доверительно тихо произнесла Даниэль. – Я еще никогда его таким не видела. Я всю дорогу за него страшно беспокоилась. Всю ночь он вел машину в таком напряжении…

– Он вам сказал? – удивился мистер Хаскелл. – Вы в курсе?

– Если вы говорите о телефонном звонке его настоящей матери, то я в курсе. Джим рассказал мне.

Даниэль заметила, что мистер Хаскелл с неодобрением воспринял эту новость. По всему выходило, что чета Хаскелл не собиралась выносить подробности за черту их семейного круга.

– Я хочу, чтобы Дэнни присутствовала при нашем разговоре, – твердо уведомил родителей Джим.

– Не понимаю, в каком качестве, – тоном возражения произнес отец.

– Поверь, у нее есть на это право, – заверил отца Джим.

– Я не разделяю твоего решения, сынок, но если ты так настаиваешь, будь по-твоему… – с недовольством согласился мистер Хаскелл, уступая девушке дорогу.

Даниэль постаралась занять неприметное место в дальнем углу, родители устроились в креслах, Джим продолжал стоять. Он уже не мог дольше сдерживать переполнявший его гнев.

– У меня такое чувство, что весь город знает все, кроме меня! Когда вы собирались сказать мне правду, если вообще собирались?

– Не говори таким тоном со своим отцом, Джим! – тихо, но твердо произнесла миссис Хаскелл.

– С моим отцом? А кто мой отец? Кто мне скажет?

– Пойду сделаю чай… Ты будешь завтракать, Дэнни? – непринужденно осведомилась Клер Хаскелл, поднимаясь с дивана.

– Благодарю, миссис Хаскелл… Чуть позже, – отказалась Дэнни.

Даниэль решила: что бы ни происходило, она будет поддерживать сторону Джима, в противном случае и приезжать не стоило.