Текст книги "Вернись до заката"

Автор книги: Мелани Кертис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Позвони мне, когда соберешься домой. Я по тебе очень скучаю.

– Почему бы тебе время от времени не приглашать на чашечку кофе Тони Макдоннета из магазинчика напротив? Он к тебе явно неравнодушен, так что, может быть, вы обнаружите, что у вас больше общего, чем вы думаете?

– Да уж, из нас получится неплохая парочка – старинная мебель плюс старинные книги. Детка, мне вряд ли будет настолько скучно, чтобы прибегать к его компании! Кстати, дай свой номер телефона на тот случай, если мне захочется поболтать.

Но и через два часа Густав не позвонил. Патриция была вынуждена признать тот факт, что звонка не будет, по крайней мере, сегодня. Она выключила весь свет в доме и печально пошла спать.

Неужели она опять попалась на ту же удочку? Неужели она зря поверила ему и опять стала жертвой своей излишней доверчивости? Это было ее последней мыслью перед тем, как она заснула.

Густав твердо решил, что он никогда больше не пойдет на такие жертвы ради того, чтобы умаслить капризного богатого клиента, каким бы важным ни был заказ для его агентства. По крайней мере, он отвел душу, твердо заявив рекламодателю, что в следующий раз тому придется искать себе другое агентство, так как он не терпит склок и закулисных игр. К удивлению Густава, заказчик быстро пошел на попятную, заверив его, что он никогда не станет обращаться в другую компанию, так как они сотрудничают уже много лет. Густаву удалось избежать судебного разбирательства, заказчик остался доволен, и вот теперь после тяжелого нервного дня Густав стоял на пороге дома, где его ждала Патриция.

Дав таксисту щедрые чаевые, Густав отпустил машину и устало поднялся по ступенькам крыльца. Дом был погружен в темноту, горела только лампочка при входе. Он поискал ключ, который, как он знал, должен быть под ковриком, и тихо вошел.

Торопясь поскорее вернуться, он не стал звонить Патриции. Кроме того, он освободился только в три часа утра, и ему вовсе не хотелось ее будить, а тем более заставлять ее ехать по темной пустынной дороге в аэропорт. Он посчитал более разумным взять такси.

Он снял пиджак и положил его на стул в прихожей, сбросил туфли и тихо пошел по длинному коридору к спальне Патриции. Тяжелые темные портьеры в ее комнате не были задвинуты, и лунный свет заливал комнату, размывая очертания предметов. Патриция лежала на животе, как ребенок, крепко обняв подушку. У Густава дрогнуло сердце при виде ее нежного профиля в ареоле растрепанных рыжих волос.

Он наклонился к ней, отвел от ее лица волосы и почувствовал на своей руке теплое дыхание. Он не хотел будить Патрицию, но не смог удержаться от искушения прикоснуться к ней. Хотя еще не прошло и суток с того времени, когда они расстались, он уже успел соскучиться по ней.

– Густав?

Патриция заворочалась и открыла зеленые глаза, которые еще имели сонное выражение.

– Я вернулся, родная моя, – прошептал Густав еле слышным голосом.

– Негодяй!

Густав был так ошарашен тем, что Патриция со всей силы ударила его в грудь, что даже не попытался защититься. Но когда Патриция замахнулась во второй раз, он схватил ее за запястья и в замешательстве посмотрел на ее сердитое лицо.

– А теперь скажи мне, что все это значит? – сердито потребовал он ответа.

– Ты врал мне!

– Я?

– Ты даже не соизволил позвонить мне и предупредить, что задерживаешься!

Она попыталась вырваться, но Густав крепко держал ее руки.

– Выслушай меня. Совещание затянулось, да и клиент запоздал часа на два. Мне пришлось ублажать его, накормить, напоить и отвезти домой. К тому времени, когда дело было закончено, оказалось, что билеты остались только на ранний утренний рейс. Я не стал звонить тебе, потому что не хотел, чтобы ты ехала за мной в аэропорт в такое время. Я решил, что проще взять такси и сделать тебе сюрприз.

Да, ничего не скажешь, это ему явно удалось, но не совсем так, как он ожидал. Понимание того, что он опять слишком увлекся рабочими делами и не подумал о том, что должна чувствовать Патриция, вызвало у него ощущение вины, которое он постарался подавить.

Все еще пытаясь вырваться из его цепких рук, Патриция раздраженно заявила:

– Все как в добрые старые времена, правда, Густав? Ты дал мне обещание, но не потрудился его сдержать. Ничего не изменилось.

Отчаяние, звучащее в ее голосе, заставило его потерять самообладание. Подавляя гнев, вскипевший в нем от того, что она не хочет его понять, Густав молча отпустил Патрицию. Отойдя к окну, он немного постоял, глядя на озеро, потом тихо заговорил.

– Ты не права. Все теперь по-другому. Что бы ты ни думала, я больше не ставлю работу на первое место. Этот случай был исключением, потому что ситуация вышла из-под контроля. Нравится это тебе или нет, но я несу ответственность перед людьми, которые работают на меня. Будет ли у них работа, зависит от того, насколько успешно идут дела у агентства. Я просто не могу оставить их в трудном положении.

Патриция промолчала и лишь потерла рукой запястье. Когда Густав не позвонил вечером, она представила себе самое худшее. Она решила, что она не так много значит для него, чтобы к ней торопиться. Сейчас она видела боль в его глазах и горечь в его голосе, и упрекнула себя в душе за эгоизм. Густав был целостным человеком, и он не мог осознанно подвести людей, за которых отвечал. Она тоже была в их числе.

– Прости.

– Нет, это мне нужно извиняться. В следующий раз я буду более внимательным.

Густав поднялся и провел рукой по лбу, и Патриция с горечью заметила неожиданную усталость, исказившую его черты.

– Ложись спать, Патриция. Спокойной ночи, – ровным голосом сказал он.

Патриция в панике вскочила. На ней была простая свободная розовая ночная рубашка, стянутая у горловины тесемкой.

– Ты куда?

Она посмотрела Густаву в глаза, и ей показалось, что он уже далеко отсюда.

– Пойду лягу. Я с ног падаю от усталости.

– Может быть, ты хочешь есть? – озабоченно спросила она.

– Да нет. – Густав пожал плечами. – Я выпил кофе в самолете и съел пару бутербродов. Единственное, что мне нужно, – это немного поспать.

На его губах появилась улыбка, которая была больше похожа на гримасу. Он закрыл за собой дверь, а Патриция так и осталась стоять посреди комнаты.

Когда Патриция вошла в кухню на следующее утро, она увидела записку, прикрепленную к кувшину с молоком, стоящему на столе. Густав писал, что пошел прогуляться по пляжу, и просил ее завтракать без него.

Она с отвращением смотрела на еду. Да как она сможет проглотить хоть кусочек, когда у нее на душе скребут кошки! Патриция накинула плащ и выскочила из дома.

Она издалека увидела, как Густав бродит по берегу.

– Тебе нужно научиться доверять мне, дорогая, иначе у нас ничего не получится, – сказал он, когда увидел, что она идет к нему.

Патриция остановилась, положив руки в карманы плаща. Прошлой ночью она просто с ума сходила от мысли, что опять может потерять его. Когда он не позвонил, она не находила себе места от беспокойства. Самые нелепые предположения лезли ей в голову. Она думала, что его самолет может разбиться, что его, возможно, уже нет в живых, а она даже не успела сказать ему, что любит его. Что она всегда его любила, даже когда они были далеко друг от друга. Именно поэтому она так среагировала на его появление.

– Я еще не готова к этому, – честно призналась она.

– Знаю, – тихо произнес Густав и притянул ее к себе, пристально всматриваясь в ее глаза. – Поэтому я и не тороплю тебя. Сейчас я хочу только, чтобы ты осталась со мной. А я сделаю все, чтобы ты опять поверила мне.

Что-то радостное и светлое забрезжило в ее душе, как будто кто-то зажег звезды на пасмурном небе, закрытом облаками. Она обняла Густава, и они стояли так молча, прислушиваясь к дыханию друг друга, вдыхая свежий воздух.

– Ты голоден? – Патриция неожиданно подняла свои счастливые зеленые глаза.

– Я бы тебя съел, – смеясь, ответил Густав хрипловато, крепко прижимая ее к себе.

Патриция положила ладони на его грудь, и когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, она вдруг игриво вывернулась и побежала по пляжу.

– Сначала поймай меня!

– Я готов бежать за тобой до конца жизни!

Он догнал ее даже быстрее, чем ожидал. Когда Патриция оглянулась, чтобы посмотреть, где же он, он уже подбежал к ней вплотную. Она засмеялась и остановилась.

– Ты, должно быть, долго тренировался. Ты меня просто поразил.

– Посмотрим, что ты скажешь в спальне, миссис Батергейм.

– Знаем мы эти разговоры, – провокационно заявила Патриция.

– Ах, ты мне не веришь?

Он подхватил ее на руки и понес к дому.

9

Густав остановил машину и внимательно посмотрел на пустынное плоскогорье, открывающееся перед ними.

– Ну ладно, давай мне карту.

– Я и сама прекрасно могу ее прочитать.

– Патриция, не упрямься, отдай ее мне.

– Нет, и еще раз нет. И, пожалуйста, оставь твой покровительственный тон. Я прекрасно знаю, что делать. Я с детства хожу в походы, и никто лучше меня не ориентируется на местности.

– Тогда ты, может быть, объяснишь мне, почему мы заблудились? – сказал Густав с улыбкой.

Он бы раньше никогда не поверил, если бы ему рассказали, что он будет способен проявить терпение и выдержку в такой ситуации. Мало того, что он терпеть не мог «вылазок на природу», но даже тот факт, что они в результате заблудились, не очень расстроил его.

Раздосадованная тем, что она не может найти на карте то место, где они в данный момент находятся, Патриция почесала затылок и бросила свирепый взгляд на мужчину, сидящего рядом с ней.

– Терпеть не могу, когда ты мной командуешь. Запомни, я – не твоя секретарша! Все эти проблемы из-за того, что ты вечно меня отвлекаешь.

Густав в ответ только добродушно пожал плечами.

Патриция неожиданно смягчилась и, наклонившись к Густаву, игриво провела рукой по его мускулистой, обтянутой джинсами ноге. Густав не заставил себя долго ждать и стал осыпать ее мягкие полураскрытые губы быстрыми поцелуями. На секунду оторвавшись от этого приятного занятия, он с улыбкой сказал:

– Я думаю, что сейчас тебе нужно собрать в кулак все свои способности ориентироваться на местности и поскорее вывести нас на верную дорогу, иначе… иначе мне придется прибегнуть к первому правилу выживания для людей, потерявшихся в незнакомой местности.

– Какому правилу? – пробормотала Патриция, не вполне придя в себя от горячих, бередящих поцелуев.

– Проверить, нет ли у кого увечий… – хрипловатым голосом проговорил Густав, и его рука проскользнула под свитер Патриции и коснулась нежной округлости.

– Каких еще увечий? – не поняла Патриция. – У нас нет никаких увечий…

– А разве укусы к ним не относятся?

Густав издал рычащий звук и провел зубами по шее Патриции. Когда он прикусил ее мягкую кожу, она почувствовала странную смесь боли и удовольствия. Его дерзкая рука в это время пощипывала ее сосок. Кровь бурлила в жилах Патриции, разнося по всему телу сладкую истому. Она провела рукой по подбородку Густава, наслаждаясь возможностью вновь касаться его, ощущать его тело, пробовать его на вкус после всех этих лет, когда она была лишена этого удовольствия. Как она могла так долго прожить без него? Сейчас это было трудно представить.

Чувства затопили Патрицию, на глазах выступили слезы радости и удивления. Всепоглощающая любовь к этому властному, целеустремленному, помешанному на работе человеку, чьего ребенка она не сумела выносить, накрыла ее гигантской волной…

Густав сразу же почувствовал, что Патриция внутренне отстранилась от игры, и с сожалением убрал руку. Затем он отодвинул Патрицию от себя, чтобы взглянуть на нее, и с удивлением заметил слезы в ее глазах. У него дрогнуло сердце.

– Что случилось, детка?

Он взял ее за подбородок и приподнял ее голову так, чтобы прямо посмотреть в ее глаза.

– Густав, мне так жаль, что я не сказала тебе о ребенке… Прости меня, если сможешь…

Густаву понадобилось несколько секунд, чтобы успокоиться. В глубине души он уже стал свыкаться с их потерей, пообещав себе, что если судьба благословит их союз детьми, то теперь он будет рядом с Патрицией каждую минуту ее беременности.

– Что ты, что ты… Как я могу не простить тебя? Мы оба совершили множество ошибок, но с того времени много воды утекло… Мы не можем вернуться в прошлое, но можем начать все с начала.

Патриция вложила свои руки в ладони Густава и выдавила из себя несмелую улыбку.

– Я ни в чем не уверена, Густав. Ты мне очень дорог – это правда, но я так боюсь, что все опять пойдет наперекосяк, как только я скажу тебе «да». Я просто не переживу, если ты опять уйдешь.

– Не бойся, малыш. Тебе вовсе не нужно спешить с решением. Давай будем двигаться вперед маленькими шажками и не торопить события.

Правда, у него почти не осталось сил демонстрировать такое терпение и спокойствие, в то время как его сердце стучало так, будто было готово выпрыгнуть из груди, а эмоции били через край. Одно он знал точно – так или иначе, рано или поздно, но он опять добьется ее. Чмокнув Патрицию в приоткрытый рот, он отстранился, чтобы еще раз насладиться зрелищем – ее доверчивые глаза и влажные губы, нежная трепетная грудь, виднеющаяся в вырезе свитера.

– Так как ты еще не выгнала меня из нашего домика, а я буквально не выпускаю тебя из рук с того самого момента, как мы здесь поселились, я думаю, что у нас с тобой есть вполне приличные шансы на успех.

Патриция вздохнула. Этот мужчина умел уговаривать, его сила убеждения не знала предела, он был просто неотразим, и, честно говоря, ей вовсе не хотелось ему противиться. Смущенная его настойчивым взглядом, она в замешательстве расправила изрядно помятую карту и неожиданно ткнула в нее пальцем.

– Вот оно! Вот то место, которое мы искали! Мы проехали его пять минут назад.

Чувствуя некоторое разочарование, Густав пробормотал:

– Ты хочешь сказать, что мне опять нужно браться за руль?

Смущенно поеживаясь под его горящим взглядом, Патриция попыталась отвлечь его внимание от себя великолепными видами за окном.

– Конечно! Пора в путь, нам еще столько интересного нужно посмотреть. Прежде всего, карстовые пещеры, затем утес Святого Иннокентия. Не забывай, что у меня еще осталось куча пленки для снимков.

– А потом? – нетерпеливо спросил Густав, поедая ее глазами.

Патриция бросила на него взгляд украдкой. Она подозревала, что если бы они сейчас были дома, то через несколько секунд оказались бы в постели и вряд ли бы вылезли из нее в ближайшее время.

– А потом мы найдем, чем заняться.

Они стояли на узеньком металлическом мостике на головокружительной высоте и слушали рассуждения жизнерадостного гида о разнице между сталактитами и сталагмитами. Древние пещеры были загадочны и сумрачны, и испарения, поднимающиеся со дна, казалось, переносили их в странный мир подземного царства.

– Здорово, правда? – восхищенно прошептал Густав, когда они шли за вереницей туристов.

– Я должна тебе кое о чем напомнить, – осторожно сказала Патриция, крепко держа Густава под руку. – Я ужасно боюсь высоты. У меня начинается головокружение даже тогда, когда я поднимаюсь на несколько ступенек на стремянке.

– Не бойся, дорогая! Я ведь с тобой, – приободрил ее Густав.

Когда в пещере выключили свет, чтобы продемонстрировать, как она выглядит без искусственного освещения, Патриция была рада, что ощущает на своей руке теплое пожатие Густава.

– Как ты? – заботливо прошептал он. – Насколько я помню, ты никогда не любила оставаться в темноте.

Патриция не знала точно, показалось ли ей это, или Густав и впрямь коснулся ее макушки легким незаметным поцелуем. Несмотря на моральную поддержку Густава, она все-таки почувствовала явное облегчение, когда свет все же зажегся, освещая укромные закоулки, где по стенам стекали тонкие струйки воды, превращая темную пещеру в волшебный грот.

Патриция нежно улыбнулась мужу. Неожиданно она почувствовала радостное волнение от того, что им предстоит снова узнать друг друга. Такое же чувство, видимо, испытывают неопытные любовники, которые лишь начинают познавать загадочный мир другого человека, волнуясь и трепеща от каждого прикосновения. Интересно, чувствует ли Густав то же самое?

Густав ласково сжимал ее руку и поддерживал под локоть, когда они, не торопясь, выходили из пещеры вслед за другими посетителями.

– А теперь, как настоящие туристы, давай отправимся в сувенирную лавку.

Из огромного разнообразия мягких игрушек всевозможных мастей и размеров Густав выбрал рыжего котенка с такими же зелеными, как у Патриции, глазами и с изумрудной ленточкой на шее.

Патриция в свою очередь купила альбом с фотографиями местных достопримечательностей и вручила его Густаву, как только они заняли свои места в машине. Он явно был тронут ее вниманием, но попросил черкнуть ему что-нибудь на память на оборотной стороне обложки. При этом он вытащил из кармана и протянул Патриции дорогую ручку с золотым пером.

Патриция написала: «Дорогой Густав! Спасибо за прекрасный день. С любовью, Патриция». Подумав, она пририсовала пару сердечек, покраснела и вернула альбом Густаву.

– Спасибо тебе, – прошептал он взволнованно, пронзая ее синим взглядом.

– Всегда пожалуйста, – проговорила Патриция весело, но при этом быстро отвела зеленые глаза, пытаясь скрыть счастливые слезы.

– Не хочешь вернуться домой? – неожиданно спросил Густав.

Патриция повернулась к нему, растерянно моргая. Она была поражена выражением страсти, горящей в его глазах, которая словно волной накрыла и ее.

– А как же утес? – растерянно пробормотала она.

Густав откинул назад голову и, к ее удивлению, заливисто засмеялся.

– Он стоит здесь уже тысячи лет, простоит еще столько же. Утес не обидится, если мы решим осмотреть его завтра. Если захотим, конечно же.

– Очень смешно, – смущенно пробормотала Патриция, покраснев.

Неожиданно Густав открыл дверцу и поспешно вылез из машины. Патриция с недоумением посмотрела в его сторону и заметила рыдающего малыша, который, видимо, только недавно научился ходить. Ребенок потянулся к наклонившемуся над ним Густаву, тот взял малыша на руки и ласково прижал к груди, пытаясь утешить.

Сердце Патриции дрогнуло. Как несправедливо устроена жизнь! Из Густава получился бы такой хороший отец. Может быть, еще и получится, тут же подумалось ей. У них еще есть шанс.

К Густаву уже спешила смущенная молоденькая женщина. Она обрадовано подхватила ребенка.

– Господи! Какое счастье, мой мальчик нашелся! Мы были в магазине, и я всего на минутку выпустила его руку… Я не знаю, что бы делала, если бы он потерялся.

Обнимая малыша и покрывая его поцелуями, она благодарно улыбнулась Густаву.

– Благослови вас Господь!

– Не стоит благодарности.

Густав ободряюще пожал руку женщины и взъерошил светлые волосенки малыша.

– Он, наверное, решил немножко попутешествовать, и сам не заметил, как далеко ушел от вас. Смотрите, он уже вовсю смеется.

Малыш, и правда, во весь рот улыбался Густаву, будто давно знал его, совершенно забыв о том, что всего несколько минут назад горько плакал.

Патриция вышла из машины, и Густав сразу же нежно притянул ее к себе, не скрывая собственнической улыбки.

– Моя жена, – сказал он женщине с ребенком.

– Приятно познакомиться. А у вас есть дети? – не очень тактично спросила та.

– Нет.

Патриция слышала, как часто застучало сердце в груди Густава, когда он отвечал на вопрос внезапно осипшим голосом. Подняв голову, Патриция заглянула в его погрустневшие синие омуты.

– Я надеюсь, скоро будут, – поторопилась сказать она.

– С ними, конечно, много хлопот, но они изменят всю вашу жизнь, вот увидите, – улыбаясь, пояснила молодая мама.

Густав нежно взял Патрицию за руку, и теперь его глаза были полны надежды и любви.

– Желаю вам удачи. Вы такая красивая пара. Пойдем, Ян, мамочка купит тебе что-нибудь вкусненькое.

– Счастливо! – крикнула Патриция им вдогонку.

– Ну что, домой? – предложил Густав, вопросительно глядя на нее.

– Домой, – согласилась она и быстро направилась к машине.

Они не пошли в спальню. Расстояние от входной двери до ближайшей кровати показалось им слишком большим. Во время дороги домой, показавшейся просто бесконечной, чувственное напряжение между ними все время росло. Они почти не говорили друг с другом, опасаясь, что любое слово, даже самое незначительное, может нарушить непрочное равновесие между вежливостью и почти животным желанием, которое разрывало их на части.

Густав захлопнул за собой дверь и, резко развернувшись, прижал Патрицию к стене. Его глаза были темны от страсти. Все цивилизованные манеры были отброшены. Первый же его жадный поцелуй ошеломил Патрицию. Голова у нее пошла кругом от схватки зубов и языков, от мускусного мужского запаха, от вкуса его губ. Проворные руки Густава расстегнули ее джинсы и стянули их с нее в один миг. Затем он так же безжалостно расправился с ее нижним бельем.

Раздвинув ее бедра, он медленно погрузил пальцы в ее влажную нежность, отчего Патриция всхлипнула, и припечатал ее к стене первобытным страстным поцелуем, от которого кровь закипела в ее жилах и все ее мысли перепутались.

Она почти теряла сознание и даже не заметила, когда он сам успел раздеться. Ноги у нее подкашивались от желания, она почувствовала, что не может ждать больше ни минуты, ни секунды, ни мгновения!

И он вонзился в нее в тот же миг.

Патриция охнула, ощутив мощь ворвавшейся в нее мужской плоти, и в полубессознательном состоянии почувствовала, как Густав приподнял ее ягодицы, чтобы им было удобнее.

– Поверишь ли, я мечтал об этом каждую ночь с тех самых пор, как мы с тобой расстались, – выдохнул он, и его глаза были темны как ночь. – Скажи, чего ты хочешь, и я дам тебе все на свете!

Запуская пальцы в его густые черные волосы, Патриция закрыла глаза и только всхлипывала, когда Густав мощными рывками все глубже и глубже проникал внутрь нее. В конце концов она окончательно потеряла ориентацию в пространстве и времени и забыла, кто она такая и где находится. Ничто для нее не имело значения, кроме этого сладостного ощущения внутри. Страсть, казалось, перенесла ее в иной мир, и она летела на крыльях острого чувственного удовольствия, которого прежде никогда не испытывала. От этого полета захватывало дух.

– Тебя, Густав, только тебя я хочу, – прошептала она чуть слышно. – Не останавливайся, прошу тебя, только не останавливайся, иначе я просто умру.

Густав завернул вверх ее свитер, освободил груди и обхватил одну из них губами. Их бедра двигались в унисон, заставляя тела дрожать, а сознание перемещаться в мир, где нет места старым обидам. А потом они одновременно взорвались ослепительными искрами. Густав застонал и, отдыхая, положил голову между ее грудей.

Они любили друг друга так жарко, нетерпеливо и быстро! Именно этого ей и хотелось. Приходя в себя, она тихо, прерывисто всхлипнула.

И тогда он приподнял ее подбородок, чтобы посмотреть Патриции в глаза, и окончательно покорил ее самой сексуальной из своих улыбок, улыбкой самца, который уверен, что он всегда может довести свою женщину до экстаза, воплотив любую из ее чувственных фантазий.

Густав уже целый час лежал на одном боку, опершись на локоть и лениво поглаживая обнаженную спину Патриции. Интересно, когда же она наконец проснется? Правда, этой ночью они почти совсем не спали. Хотя Густав и устал, но его тело сейчас звенело, словно натянутая гитарная струна, готовое к новым любовным подвигам. Сколько бы раз ни сливались их тела, ему все было недостаточно. Последние три дня они с Патрицией то и дело спешили в постель, покидая ее только для того, чтобы принять душ, поесть и иногда прогуляться по пляжу. Если бы занятия любовью считались олимпийским видом спорта, они оба вполне могли бы претендовать на призовое место.

Он уже не помнил, было ли им так хорошо вместе прежде. Было ли наслаждение от любовных игр таким острым? Или те годы, которые они провели врозь, так обострили их потребность друг в друге? Его сердце дрогнуло, когда Патриция пробормотала что-то во сне и, повернув голову, посмотрела на него сонным взглядом.

Рука Густава опять пробежала по позвоночнику Патриции и остановила свой дерзкий бег на ее округлой нежной ягодице.

– Что ты сказала? – не сразу разобрал слова Патриции Густав.

Патриция смахнула с глаз рыжеватую челку, и выражение ее сонного лица стало еще озабоченнее.

– Эй, так нельзя. Ты поспал хоть немножко?

– Немножко…

Густав усмехнулся и провел рукой по ее длинным ногам, прикрытым простыней, намеренно касаясь нежной внутренней стороны.

– Густав… – простонала Патриция, переворачиваясь на спину и утягивая с собой почти всю простыню, обнажая при этом Густава.

– Что?

– Я сегодня твердо решила заняться упражнениями, вот что! С тобой я постепенно превращаюсь в испорченную бездельницу.

Она села, потянув на себя простыню, чтобы прикрыться, и едва сдержала смех, когда Густав стал тащить простыню в свою сторону, пытаясь обнажить ее.

– Ну всего один поцелуй… Всего один… – жалобным голосом попросил он, скорчив самую жалостливую мину. – И тогда я спокойно отпущу тебя на все четыре стороны… Если ты сама захочешь уйти.

Они оба прекрасно понимали, что одним поцелуем дело не ограничится. Уже сейчас тело Патриции пело от предвкушения, а внутри нее страсть изливалась влагой. Она почувствовала, как распухли ее губы от миллионов поцелуев, которые она получила за эту ночь.

Сколько же можно? Они оба просто с ума сошли! Но она опять не могла не восхититься тем, как хорош был Густав. Ее сердце наполнилось любовью к нему. Проводя вместе с ним столько времени, не будучи обремененной никакими повседневными проблемами и заботами, Патриция обнаруживала в Густаве новые черты, о существовании которых она уже забыла или просто не знала раньше. Он был игрив и любвеобилен, нежен и страстен, внимателен и силен – наличие всех этих качеств в мужчине непременно сломило бы отчаянную оборону любой женщины.

– Ну ладно, уговорил, – снизошла она, одной рукой убирая с его лба темную прядь. – Так и быть, позволю тебе поцеловать меня, но только если ты пообещаешь приготовить мне завтрак.

Синие глаза теперь напоминали цветом предгрозовое небо. Он потянул на себя простыню, открывая своему жадному взору волнующую наготу Патриции.

– Заметано.

– Под завтраком я подразумеваю вовсе не овсяные хлопья с молоком, – капризно заявила она. – Я хочу все по полной программе – яичницу, ветчину, сосиски, помидоры… и еще… еще…

Ее голос совсем затих, когда Густав склонился к ее груди и обхватил губами сосок. Жаркая волна охватила все ее тело от кончиков пальцев до самой макушки, путая мысли и не давая сосредоточиться.

Запустив пальцы в его волосы, она бессильно опустилась на подушки.

– Ах, Густав, не зря твои клерки зовут тебя волшебником…

Неожиданно дом наполнился звуком, который показался им чужеродным. Звонил телефон. Его звон заставил их вздрогнуть и замереть. Куда делись нежные воркования, стоны и любовный лепет?

– Не бери трубку.

В зеленых глазах читалась мольба. Густав покачал головой и улыбнулся.

– Я и не собираюсь. Наверняка кто-то просто ошибся номером.

Его губы стали медленно опускаться к ее жадному рту, но она уклонилась, не дожидаясь, пока совсем растает в его объятиях.

– А если это что-то серьезное? – Казалось, что телефон звонит все настойчивее. – Может, Дэвид хочет сообщить тебе что-то, связанное с твоей работой?

– Тогда ему придется самому добираться сюда, так как я трубку все равно не возьму.

– Тогда я возьму…

– Патриция… чего ради… Прекрати!

Но прежде чем он опомнился, она уже выскользнула из кровати, обернувшись простыней, одаривая его дразнящим взглядом.

Патриция выбежала в коридор, и Густаву показалось, что ее не было целый час, хотя прошло всего несколько минут.

Она вернулась в совершенно другом настроении. Брови Патриции были нахмурены, а лицо встревожено.

У Густава неприятно заныло сердце.

– Кто звонил? Дэвид?

Если в его компании опять возникли какие-то проблемы, то на этот раз их придется расхлебывать его заместителю. Именно за это он ему и деньги платит, между прочим! Сам он ни в коем случае не намерен возвращаться в Оттаву. А может, вообще продать это агентство?

– Нет, это был не Дэвид, – онемевшими губами проговорила Патриция. – Это тетя Марион. Она попала в больницу. Мне нужно срочно возвращаться домой.