Текст книги "Испытание любовью"

Автор книги: Мелани Кертис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

14

Габриэль стоял перед открытым шкафом, в котором висели костюмы Рэя, лежали рубашки Рэя, стояли туфли Рэя. Со всем этим что-то надо было делать. Разумеется, у него и в мыслях не было избавляться от всех следов того, что Рэй когда-то жил в этом доме, но в то же время Габриэль понимал, что им со Стефани не начать новую жизнь, если везде и повсюду будут попадаться эти молчаливые напоминания о навсегда, безвозвратно ушедшем прошлом.

Рано или поздно с чего-то нужно начинать. Что-то можно отдать на благотворительные нужды. Что-то просто упаковать и убрать подальше. Затем, возможно, стоит сделать в доме косметический ремонт. Если заинтересовать Стефани, то она и сама предложит, что бы ей хотелось изменить в детской. Накануне, укладывая девочку спать, он уже поговорил с ней, и они оба решили, что начинать поиски нового дома еще слишком рано и лучше подождать.

Габриэль умышленно не привлекал к обсуждению этих планов Грейс и старался не думать о том, какое место она может занять в будущем доме. Он знал только то, что ей нелегко, что она проплакала всю ночь и не впустила его к себе, а в результате он не сомкнул глаз, прислушиваясь к ее приглушенным всхлипам.

Утром, встретившись с Грейс за завтраком, Габриэль заметил и глубокие тени под глазами, и припухшие веки, и бледность запавших щек. Что бы ни происходило в ее душе, какие мысли ни вились бы в ее голове, Грейс не желала делиться ими с ним, ее мужем, а потому на сердце у Габриэля было тяжело и сумрачно. Чем дальше, тем больше крепла в нем уверенность, что все это закончится большим пролитием слез.

Запретив себе думать о Грейс, Габриэль с удовольствием взялся за работу, которая позволяла занять руки и голову и служила, пожалуй, единственным средством от помешательства. Этот чемодан – сюда, этот – туда… Достать… отнести… положить… И вскоре он так увлекся, что даже начал тихонько насвистывать.

Вернувшись домой, Грейс в первую очередь заглянула проведать Стефани.

– Как ты сегодня себя чувствуешь, моя дорогая? – спросила она, наклоняясь, чтобы поцеловать Стефани в пухлую розовую щечку.

– Спасибо, сегодня намного лучше, чем вчера, – ответила девочка. – А завтра я собираюсь встать уже по-настоящему, потому что меня придет навестить Люси.

– Хорошая новость. Кстати, а где Габриэль?

– Он в папиной и маминой комнате. Разбирает вещи. Мы решили сделать там небольшую перестановку.

– Понятно.

Переодевшись в домашнюю одежду, Грейс подошла к двери комнаты, из которой доносилось негромкое насвистывание, и постучала.

– Войдите!

В комнате царил страшный беспорядок. Костюмы, рубашки, галстуки, пиджаки, коробки с обувью кучами лежали на креслах и на широкой кровати, а на полу щерили разверстые пасти несколько огромных чемоданов. Габриэль появился из-за створки шкафа, как будто вышел из сказочной пещеры, в которой сразился по крайней мере с дюжиной драконов. Волосы у него были растрепаны, с плеча свисали подтяжки. Появление Грейс явно не вызвало у него радости. Габриэль свел к переносице густые черные брови, но это только добавило его облику мужественности.

Сердце Грейс подпрыгнуло и замерло.

– Помощь требуется?

– Нет. Я прекрасно справляюсь один. У меня здесь все под контролем.

Она невольно улыбнулась.

– Что тебя так рассмешило?! – рявкнул Габриэль.

– Ничего. Ты на меня злишься?

– Нет.

– Тогда, может быть, сделаешь перерыв? Я приготовлю что-нибудь перекусить. Купила стейки и салат. Их трудно испортить.

Он не отреагировал на шутку, и Грейс стало не по себе.

– Что случилось?

Прежде чем Габриэль отвернулся, Грейс успела заметить мелькнувшую в его глазах боль. Ну конечно! Какая же она глупая! Рэй и Криста. Они жили в этой комнате. Каждая вещь здесь хранит память о них.

– Ничего не случилось. Оставь меня в покое. Я скоро закончу.

– Габриэль, я…

– Уходи, Грейс! Неужели так трудно понять, что я не хочу, чтобы ты находилась здесь?

Он обжег ее злым, тяжелым взглядом, но Грейс не поддалась импульсу обиды, толкавшему ее к двери. Дело не в ней. Дело в этом мужчине, который от многого отказался, чтобы выполнить долг перед друзьями и позаботиться об оставшемся сиротой ребенке.

– Я не хочу уходить. И я не уйду.

Он скрипнул зубами и, отвернувшись, начал выдвигать нижний ящик шкафа. Слыша, как колотится о грудную клетку сердце, Грейс подошла к Габриэлю сзади, обняла и несмело прижалась к его спине. В то же мгновение его тепло, его запах вошли в нее, и она поняла, что именно этого ей и не хватало с той самой ночи, когда они были вместе.

– Что ты делаешь?

– А как ты думаешь?

– Черт! – Габриэль резко повернулся и посмотрел ей в глаза. – Я же сказал, что не хочу, чтобы ты находилась здесь. Уходи.

Грейс покачала головой.

– Не верю. Я нужна тебе.

– Мне никто не нужен!

– Не обманывай себя.

– Грейс…

Она положила руки ему на грудь, провела ладонью по животу и начала расстегивать ремень.

– О черт… – простонал он, резко, одним движением задирая на ней юбку и стаскивая трусики. – Надеюсь, ты заперла дверь!

– Ты в порядке? – негромко спросила Грейс. Габриэль поднял голову, и в его глазах были голод неутоленной страсти, печаль и что-то еще, что не поддавалось определению.

– Ты спрашиваешь, в порядке ли я? – На смуглом лице блеснули белые зубы. – Это я должен задавать тебе этот вопрос. Признаюсь, ты всегда, с самого начала, притягивала меня, но я и думать не думал, что потеряю голову от желания. И вот…

– Страсть живет по своим собственным законам. Помнишь? Ты сам это сказал.

Он заглянул в ее глаза и медленно кивнул.

– Да, помню.

– Тогда не злись.

– Я злюсь не на тебя. – Габриэль быстро поднялся и натянул джинсы. – Я злюсь на мир вообще. На его несправедливость. И я не знаю, хватит ли у меня сил пройти весь путь.

– Впереди только хорошее. Я в этом уверена.

– А я сейчас ни в чем не уверен. Мне не хватает Рэя. Его мудрости и спокойствия. Мне не хватает Кристы. Ее доброты и оптимизма. Они всегда приходили мне на помощь. В самые тяжелые времена. Без них мир опустел. Их дом был моим домом, а сейчас он – ничей.

– У тебя есть Стефани, – напомнила Грейс.

– Да, Стефани…

Голос Габриэля прозвучал так грустно, так печально, что Грейс захотелось сделать для него что-то, защитить его, унять прочно обосновавшуюся в нем боль, сказать, как сильно она его любит. Но ее желание натыкалось на препятствие – заключенный ими договор. Габриэль еще не был готов отдать кому-то свое сердце, не был готов полюбить, потому что любовь ассоциировалась у него с утратой.

– Я приготовлю что-нибудь вкусное.

Грейс прикоснулась к его плечу и почувствовала, как Габриэль облегченно вздохнул; наверное, обрадовался тому, что разговор закончился именно так.

– Хорошо. – Его горячий взгляд задержался на ее лице, и она отвернулась. Габриэль поднял руку, убрал прядь волос с ее щеки и вздохнул. – Спасибо, Грейс.

Хотелось бы знать, за что он меня поблагодарил, подумала Грейс, спускаясь по лестнице.

Фиона пристально посмотрела на пришедшую в гости сестру и подтолкнула ее к дивану.

– Ты ужасно выглядишь, Грейс. Что-нибудь случилось?

Грейс обессиленно опустилась на диван.

– Нет, я просто жутко устала.

Сказывалось, конечно, напряжение последних дней, но главная проблема заключалась в другом: привычный мир, мир, который она создавала, строила, ревностно защищала и оберегала на протяжении пятнадцати лет, рушился прямо на глазах, и у Грейс не было надежды восстановить его в прежнем виде.

Фиона опустилась перед ней на корточки.

– А ты случайно не?.. – Она выразительно взглянула на живот Грейс.

– О Боже, конечно нет! Ты снова за свое, Фиона! – Грейс досадливо отмахнулась. – Ну когда вы с мамой наконец усвоите, что мой брак существует только на бумаге и носит временный характер?! Скоро все закончится.

– Послушай, сестренка, кого ты пытаешься обмануть? Надо быть слепым, чтобы не видеть, что ты без ума от этого парня. И если я не ошибаюсь – а ты знаешь, что в таких вещах я не ошибаюсь никогда, – он тоже по тебе сохнет. И если за все то время, которое вы провели под одной крышей, у вас ничего не было, то либо вы оба безнадежно больны, либо у кого-то из вас явные проблемы с либидо.

– Ну спасибо.

– Не за что. Кстати, не смотри на меня укоризненно – у меня давно выработался иммунитет на такие взгляды. Ты ведь влюбилась в него, верно? – Фиона взяла Грейс за руку. – Мне-то можешь сказать.

– Послушай, чего ты от меня хочешь? Чистосердечного заверенного нотариусом признания?

– Ты ему сказала?

– За кого ты меня принимаешь? Конечно нет! – возмутилась Грейс. – Габриэлю это не нужно. Он потерял двух самых близких людей, так что сейчас на первом месте у него Стефани. Что ему меньше всего нужно, так это роман с женщиной, которая на несколько лет старше его и у которой в жизни нет ничего, кроме работы. Не самый лучший вариант для молодого мужчины, верно?

– Не могу с тобой согласиться, сестренка. Да, ты была зациклена на работе до знакомства с Габриэлем. Но с тех пор многое изменилось. Главное, ты сама стала другой. Раньше мы радовались, если видели тебя хотя бы раз в месяц, а теперь встречаемся почти каждую неделю. И говоришь ты уже не о сценариях, а о Габриэле и Стефани – верный знак того, что работа отошла на второй план. Поздравляю с возвращением в мир нормальных людей.

Грейс вдруг осознала, что Фиона права. Конечно, бизнес никуда не исчез из ее жизни и по-прежнему играл в ней важную роль, но приоритеты как-то незаметно изменились. Габриэль и Стефани действительно стали ее семьей, отодвинув все прочее. И неизбежная перспектива расстаться с ними разрывала ей сердце. При этом Грейс понимала, что никакие успехи в бизнесе никогда не компенсируют эту ужасную утрату.

– Ну и что из того? Все равно Габриэль не готов к серьезным отношениям. Ему сейчас слишком тяжело.

– Разумеется, тяжело. Такое нелегко пережить, здесь нужно время. Но ведь если ты будешь рядом, то и рана зарубцуется быстрее, верно? Любовь сильнее страха, а проблема Габриэля, насколько я понимаю, заключается именно в страхе перед возможной потерей любимого человека.

– Как легко у тебя все получается! Габриэль богат, красив, умен. Он может выбрать любую женщину. Зачем ему я? Чем я лучше других?

– Нет, вы только посмотрите на нее! – Фиона всплеснула руками. – Неужели ты и впрямь столь низкого о себе мнения? Роскошная, независимая, успешная женщина в расцвете лет – да почему же ты не должна ему нравиться?!

– Успешная? Вы с мамой никогда не считали меня успешной.

– Какая чушь! – раздраженно фыркнула Фиона и скрестила руки на груди. – Мама всем только о том и рассказывает, как гордится тобой. И папа тоже. И почему ты думаешь, что я тобой не горжусь? Боже, как бы мне хотелось выглядеть так, как выглядишь ты! Как я тебе завидую! Ты всегда такая элегантная, аккуратная, ухоженная, а мне порой времени не хватает даже на то, чтобы просто причесаться. Ты живешь по собственным правилам, занимаешься любимым делом, сама о себе заботишься, ни перед кем не отчитываешься. Ты встречаешься с интересными людьми и всегда в курсе голливудских сплетен. Помнишь тот прием, который устроили в прошлом году боссы «Метро-Голдвин-Майер»? Да я бы отдала год жизни, чтобы оказаться на твоем месте! Когда мы появляемся где-то с тобой вдвоем, мужчины всегда смотрят сначала на тебя, а уж потом на меня. Так что не думай, что я не вижу преимуществ, которые дает твой образ жизни.

– Спасибо за добрые слова, Фиона. – Грейс благодарно улыбнулась. – Жаль, мы не поговорили об этом раньше. Какой же я была дурой.

– Не думай, милая, что быть дурой исключительно твоя привилегия. Мы все время от времени этим грешим. А теперь слушай мой совет: иди домой и поговори с Габриэлем…

– Он уехал по делам.

– Не важно. Так вот, иди к нему и расскажи о своих чувствах. Не знаю, что из этого получится, но одно гарантирую на сто процентов: он не выставит тебя за дверь.

– А если все же выставит, то я приду к тебе…

– И мы оставим с детьми Доналда, а сами уйдем в отрыв! – рассмеялась Фиона.

По пути домой Грейс купила бутылку вина и коробку конфет для Стефани, рассчитывая, что, отправив девочку спать, они поговорят откровенно. В отличие от Фионы у Грейс не было уверенности в том, что все пройдет гладко, но и откладывать разговор, необходимость в котором давно назрела, не имело смысла. Другое дело, готов ли Габриэль выложить карты на стол.

Однако все планы Грейс рассеялись как дым, когда, войдя в кухню, она обнаружила там «старую знакомую» Габриэля, прекрасную Саманту.

Габриэля в кухне не было, и вообще в доме царила необычайная тишина. Где Стефани? Где Габриэль? Где вообще все?

Глядя на лениво жующую сыр Саманту, Грейс почувствовала, как слабеет ее уверенность и крепнут исчезнувшие было сомнения. Можно убеждать себя в чем угодно, сидя на диване у Фионы, но молодость имеет свои неоспоримые преимущества.

– Привет. А где все? – Грейс поставила чайник на огонь и достала из шкафчика банку с кофе.

– Стефани у подруги, а Габриэль только что ушел. Я попросила его сходить в аптеку.

– Что-то случилось?

– Ничего особенного, просто ужасно разболелась голова. Вы собираетесь варить кофе?

– Да. – Грейс удержалась от язвительной реплики, дабы не обострять ситуацию. – Если хотите, сварю и на вашу долю, только стоит ли пить кофе, если болит голова?

– Да не так уж она и болит. По крайней мере, сейчас мне уже легче, – спохватилась Саманта. – Просто у нас с Габриэлем состоялся долгий разговор и… – Саманта не договорила, заменив конец фразы глубоким трагическим вздохом. – Он такой… всегда знает, что сделать, чтобы поднять мне настроение.

Какую игру ты затеяла, девочка? Грейс вдруг охватила злость. Эта надменная, самоуверенная красотка явилась сюда для того, чтобы отнять у нее мужа, и явно не считала ее, Грейс, достойной соперницей. Ну уж нет! Черта с два!

– Да, Габриэль хороший человек.

Грейс насыпала в чашки растворимый кофе и залила кипятком. Габриэль сказал, что у Саманты здесь жених и что роман с ней давно в прошлом. Если так, то что здесь нужно этой девчонке?

– Сахар? Сливки?

– Разумеется, нет! – Саманта бросила на Грейс негодующий взгляд, как будто ей предложили сигарету с «травкой» или виски без льда. – Мне нужно заботиться о фигуре. В Барселоне я подрабатывала моделью и у меня уже есть предложения от двух агентств здесь, в Лос-Анджелесе.

– Это, наверное, очень интересно. Мир моды и все такое…

– Да, конечно, но и неимоверно трудно. К тому же век модели короток, и двадцатипятилетние уже считаются старухами. Нужно постоянно доказывать свое право на место на подиуме, а стоит только чуть-чуть выйти из формы, как тебя тут же отправят в запас.

– Но вы все же уехали из Испании. Не боитесь, что по возвращении тоже отправитесь в запас?

– Я, может быть, и не вернусь. К тому же мне так хотелось повидать Габриэля! Ему, бедняжке, очень трудно. Сами понимаете, такой мужчина не может долго оставаться без женского внимания. Он привык к определенному образу жизни, к комфорту. Я рада, что смогла ему помочь, утешить…

Вот как? Интересно, какое утешение она предложила Габриэлю в ту ночь? Да, он поклялся, что между ними ничего не было, но Саманта недвусмысленно намекала на другое. Кому же верить?

– Он такой заводной, да?

– Что? – Занятая своими мыслями, Грейс не сразу поняла, что имеет в виду гостья. – Заводной?

– Ну да, заводной. Горячий. Сексуальный. – Саманта негромко рассмеялась. – Такой изобретательный. И ненасытный. Мы с ним иногда сутками не вылезали из постели. – Поймав смущенный взгляд Грейс, она покачала головой. – Не надо притворяться. Вы же спали с ним, разве нет? Хотя я не удивилась бы и обратному. Габриэль очень привлекательный мужчина, настоящий мачо. Такие не могут подолгу обходиться без женщины. А уж обаяния ему не занимать. Хочу только предупредить: не рассчитывайте на многое. На вашем месте могла бы оказаться любая более или менее симпатичная женщина. И не надейтесь подцепить его на крючок, это еще никому не удавалось. К тому же он все равно вернется в Европу. Там его бизнес. Там его семья. Я хорошо знаю его отца и мать. Старая аристократия. Из тех, кто до сих пор считает американцев дикарями. Габриэль изображает демократа, но в душе он сноб. Хотя я его в этом не виню – такая уж порода. Представляете, они до сих пор живут в замке!

Слушая этот затянувшийся монолог, Грейс постепенно успокаивалась. Ну можно ли опасаться или принимать всерьез женщину, разум которой помутнен ревностью? Поначалу она думала отмолчаться, но потом решила, что статус жены Габриэля не только дает ей право поставить на место зарвавшуюся гостью, но и обязывает защищать доброе имя и честь мужа.

– Мне бы не хотелось обсуждать здесь людей, которых я не знаю, но этот дом не то место, где о родителях Габриэля позволено говорить неуважительно. Что касается моих планов на будущее, то это касается только меня и моих близких, но никак не посторонних. Могу лишь заверить вас, что к вам эти планы не имеют ни малейшего отношения, а следовательно, не являются предметом для спекуляций и домыслов. – Она твердо посмотрела на открывшую рот Саманту. – И вообще, в чем дело? Неужели наш брак каким-то образом отразился на вашем благополучии?

Саманта пренебрежительно мотнула головой.

– Ни в малейшей степени. Я могу заполучить любого мужчину… включая Габриэля Санчеса!

– Тогда почему же вы расстались?

– А вот это уже не ваше дело, милочка, – резко ответила Саманта.

– Отлично. Я уважаю право каждого – включая вас! – на тайну личной жизни. Если вы отплатите мне тем же, мы квиты. А теперь прошу меня простить. Я хочу принять душ.

– Как вам угодно. Хочу только предупредить, чтобы вы не ждали Габриэля очень рано – я собираюсь пригласить его пообедать.

Грейс наградила гостью уничтожающим взглядом.

– Попытайтесь. Только не очень огорчайтесь, если останетесь голодной. Насколько я могу судить, вкусы у Габриэля несколько изменились. К лучшему.

15

Посадив Саманту в такси, Габриэль помахал ей рукой и облегченно вздохнул. Разговор получился нелегкий, но он был рад, что сумел избавиться от навязчивой гостьи. С удивлением осознав, что дальнейшее ее пребывание в этом доме нежелательно, Саманта попыталась пустить в ход проверенное оружие – соблазнение – и лишь после провала лобовой атаки дала задний ход и объявила о своем уходе, таким образом замаскировав полное поражение добровольным отказом от борьбы.

Однако настроение Габриэля резко упало, когда, вернувшись домой, он увидел на столике в прихожей сумочку Грейс. Судя по всему, женщины успели-таки обменяться репликами за время его отсутствия, а, зная свою бывшую подружку, Габриэль не сомневался, что Саманта не упустила возможности выпустить в ту, кого считала соперницей, пару отравленных стрел. Находя себя неотразимой и претендуя на внимание всех мужчин мира, Саманта не останавливалась ни перед чем. Мир был для нее полем битвы, а на войне, как известно, все средства хороши. Надо отдать должное, она хорошо разбиралась в мужчинах и умела играть на тех слабостях, которые есть у каждого. Однако жить постоянно под маской не только крайне трудно, но и опасно – всегда существует риск, что маска может в конце концов стать лицом. Саманте не хватило терпения, и в итоге она впустила в свою постель – точнее в их с Габриэлем постель – Рони, отличавшегося во всем крайней нечистоплотностью. Это и послужило причиной разрыва.

Весь день Габриэль ждал наступления вечера, снова и снова вспоминая и переживая каждый момент и каждую деталь того, что случилось накануне. Желание переполняло его, грозя прорваться наружу, а потому он сослался на дела и исчез, чтобы быть подальше от соблазна и не поддаться искушению. Грейс начинала играть слишком значимую роль в его жизни, чтобы просто позволить ей уйти после оформления всех документов на удочерение Стефани. Интересно, что бы она сказала, если бы он предложил, так сказать, изменить статус их брака, превратив его в реальный? Реальный во всех отношениях. Не отпугнет ли ее такое предложение? Будучи слишком сосредоточенной на бизнесе, она может посчитать обязанности жены и приемной матери слишком обременительными.

Никто не мог дать гарантий, что план, складывающийся сейчас в его голове, обязательно даст положительные результаты для него и Стефани, но пассивное ожидание никогда не привлекало Габриэля. Он предпочитал активные действия.

Приняв решение, он пошел к комнате Грейс.

Она слышала шаги – они замерли у ее дверей и… ничего. Расхаживая по комнате, Грейс увидела в зеркале свое отражение: бледное лицо, испуганные глаза… Зачем пришел Габриэль?

Сообщить, что собирается ехать на обед с Самантой? Или, может быть, хочет сказать, что возвращается к ней насовсем? Хватит ли у нее сил перенести еще одно унижение, сохранить хладнокровие, не выдать своих чувств? Что делать, если он объявит, что срок их соглашения истекает и она может быть свободной?

Господи, ну почему Габриэль медлит? Почему не войдет? Что у него на уме?

Когда в дверь наконец постучали, Грейс вздрогнула, как будто у нее прямо над ухом выстрелили из пистолета, и, не слыша собственного голоса из-за бешено бьющегося сердца сказала:

– Входи.

Дверь распахнулась. Габриэль стоял, сложив руки на широкой груди и глядя на Грейс с выражением человека опаздывающего на последний самолет.

– Ты, похоже, что-то хочешь мне сказать?

– Нет. Хотя… да. – Габриэль замялся. – В общем, так…

Вот и все. Сердце остановилось, и Грейс почувствовала, как внутри нее разливается холод. Момент, которого она страшилась, все же настал.

– Конечно. Твоя подружка уже ушла или вы собираетесь пойти в ресторан? – Она чувствовала отчаянную фальшь в своем нарочито бодром голосе, но ничего не могла с собой поделать.

– В ресторан? С чего ты взяла, что мы собирались в ресторан? – Габриэль пожал плечами, нахмурился и подозрительно посмотрел на нее. – Это Саманта тебе сказала? Что еще она наговорила?

– Саманта очень красивая девушка. Я бы поняла, если бы ты захотел вернуться к ней.

– Ты опять о том же! Я ведь уже объяснил, что у меня с ней ничего нет.

– Тогда что она здесь делает? Почему приходит сюда? И почему ты побежал в аптеку за таблетками? У нее действительно разболелась голова или это просто был обычный женский трюк, и ей хотелось убедиться в своей власти над тобой?

– Хватит! Сколько можно переливать из пустого в порожнее? Саманта не имеет надо мной никакой власти. Она пожаловалась на мигрень, сказала, что оставила таблетки в отеле и попросила меня съездить в аптеку. Не мог же я безучастно смотреть, как женщина страдает! В конце концов мы с ней друг другу не чужие.

Габриэль прошел в глубь комнаты. Вид у него был недовольный, даже сердитый, и Грейс с огорчением подумала, что у нее просто талант выводить Габриэля из себя.

– Извини, я, кажется, снова сказала что-то не то. – Она опустилась на стул и потерла виски. – Мне совсем не хочется с тобой ругаться.

– Неужели? – Неожиданно для Грейс Габриэль усмехнулся. – Ладно, давай забудем Саманту. Она – прошлое, а завтра утром возвращается в Испанию. Заходила попрощаться. А вот нам с тобой нужно поговорить. Ты согласна?

– Да. Но сначала мне нужно вернуть тебе кое-что. – Грейс взяла со столика чековую книжку и, вырвав листок, протянула его Габриэлю. – Вот, возьми.

– Что это?

– Я уже говорила, что намерена рассчитаться с тобой. Это первый взнос в счет погашения долга. Мы удачно продали два сценария.

Некоторое время Габриэль молчал, глядя на Грейс с каким-то странным, непонятным выражением. Потом взял чек и аккуратно разорвал его на мелкие кусочки.

– Что ты делаешь?! Мы ведь договорились…

– Я уже сказал, что мне не нужны твои деньги. Ты отплатила тем, что согласилась стать моей женой и помогла мне оставить у себя Стефани. Я не хочу принимать от тебя деньги, поэтому не поднимай больше эту тему. Понятно?

– А я настаиваю на том, чтобы ты их взял, потому что не желаю чувствовать себя обязанной кому-то. У меня свои принципы. Очень жаль, что ты не хочешь это понять.

– Нет! – крикнул Габриэль так, что Грейс едва не свалилась со стула. С искаженным гневом лицом он шагнул к ней, потрясая кулаками. – Твои мать и сестра правы: твое стремление к независимости граничит с идиотизмом! Я ценю в людях самостоятельность и восхищаюсь твоими деловыми способностями, но меня раздражает, бесит, сводит с ума твое непоколебимое упрямство!

– А мне наплевать, чем ты восхищаешься и что сводит тебя с ума! Я буду делать и поступать так, как считаю нужным! А если тебе что-то не нравится, то это твои проблемы, а не мои.

– Вот как?

Прикусив предательски задрожавшую губу, Грейс вскочила и бросилась к двери.

Кто бы мог подумать, что он успеет схватить ее за руку? Кто бы мог подумать, что он найдет способ остановить ее? Кто бы мог подумать, что поцелуй окажется таким горячим? Грейс забыла обо всем на свете, когда Габриэль рывком привлек ее к себе и впился в ее губы. Обязательства и независимость, гордость и упрямство потеряли всякий смысл, растаяв в пьянящем ощущении восторга.

– Боже, как же я мог жить без тебя! – прохрипел Габриэль, продолжая покрывать поцелуями ее шею, щеки, губы, подбородок.

Сердце Грейс прыгало от радости, но голос рассудка не собирался умолкать.

– Нам нужно поговорить. Мы…

– Что вы делаете?

Они моментально разжали объятия и повернулись к двери, где стояла изумленно взирающая на них Стефани.

– Милая, я… – начал было Габриэль, но девочка уже бежала по коридору. – Черт! – выругался он.

Конечно, ему уже давно следовало рассказать Стефани о своих чувствах к Грейс. Сейчас же ситуация сложилась так, что ребенок мог просто-напросто испугаться. Испугаться того, что Грейс вытеснит ее из сердца Габриэля.

– Я пойду к ней. Извини, Грейс.

Постепенно волнение Грейс улеглось, мысли устремились в уже проложенное русло. Зачем он приходил? Сказать, что не может жить без нее? Она могла бы сказать ему то же самое. Но не слишком ли поздно? Что, если Габриэлю придется выбирать? Грейс не сомневалась, что он выберет Стефани. Во всяком случае, она на его месте поступила бы так. И что тогда? Конец всем ее мечтам и надеждам? Неужели они разойдутся, а она так и не успеет сказать, что любит его?

– Грейс. – Он вернулся совершенно неслышно.

– Да?

– Я поговорил со Стефани.

– Она очень расстроилась? О, Габриэль, я готова на все, чтобы оградить бедняжку от страданий. Если ей не нравится, что я… что мы с тобой… В общем, может быть, мне лучше уехать? Бумаги скоро будут готовы. Я не знаю, что делать.

Габриэль положил руку на плечо Грейс.

– Стефани не расстроилась. Наоборот, она в восторге.

– В восторге? Ты шутишь? – Грейс, еще не веря услышанному, настороженно посмотрела ему в глаза. – Это правда?

– Да. Девочка счастлива. Она сказала, что это прекрасно, что мы нашли путь друг к другу. Она надеется, что теперь ты никогда не оставишь ее.

– Конечно, я готова…

– Я тоже надеюсь, что ты не оставишь нас. Мне уже давно надо было сказать тебе это, но…

– Сказать что?

– Что я люблю тебя.

– Габриэль… – Грейс не успела подняться, потому что он опустился перед ней на колени. – Я тоже тебя люблю. Даже не представляю, что бы я сделала, если бы Стефани воспротивилась нашим отношениям. У меня больше нет сил притворяться, делать вид, что я равнодушна к тебе. Я больше не хочу прятать свое чувство.

– Ты хочешь сказать, что уже не считаешь наш брак чисто деловым соглашением со всеми вытекающими из этого последствиями?

– Пожалуй, я готова выступить с соответствующим заявлением.

– Значит, мы с тобой настоящие супруги? – с улыбкой спросил Габриэль.

– Ты знаешь, что скажут люди?

– Что?

– Они скажут, что я слишком стара для тебя, что я соблазнила тебя, что я вышла за тебя ради денег.

– Тебя волнует чье-то мнение? Пусть говорят. Хотя… должен сказать, что в одном они будут правы.

– В чем же?

– Ты действительно соблазнила меня. Очаровала. Околдовала. Свела с ума. И теперь я просто не отпущу тебя до тех пор, пока ты не родишь мне двух… нет, лучше трех детей.

– Ты все-таки хочешь, чтобы я оставила бизнес?

– Нет, наймем няню. Я не собираюсь ограничивать тебя в чем-либо.

– А если я не смогу? Не смогу иметь детей? Ты об этом подумал, Габриэль?

– Забудь эти слова, «не могу». К тому же… – Габриэль взял ее за подбородок, заставил поднять голову и крепко и властно поцеловал в губы. – К тому же мы очень постараемся. Я готов заниматься решением этой проблемы днем и ночью. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Грейс…

Они снова одновременно повернулись к двери. Повернулись с тревогой и надеждой. Грейс только сейчас обратила внимание на то, какие большие у Стефани глаза. Большие, темные и печальные.

– Да, дорогая?

Девочка несмело вошла в комнату и неуверенно приблизилась к взрослым.

– Габриэль сказал, что хочет удочерить меня, стать моим папой. Ты уже знаешь?

– Знаю, милая. Он сказал мне.

– А ты? Если он станет моим папой, то ты станешь мне… как мама?

О Боже, что же ответить? Грейс бросила взгляд на Габриэля. Помоги же мне, подскажи! Он успел подняться с колен и теперь стоял совершенно неподвижно, с непроницаемым лицом, как бы говоря: решать тебе.

– Я не знаю, Стефани. Никто и никогда не заменит тебе маму, но я всегда буду любить тебя и никогда не подведу. Если ты хочешь…

– Я хочу, чтобы вы оба, ты и Габриэль, всегда были со мной. Ты не оставишь меня, Грейс?

– Помнишь, что я сказала, когда ты болела? Если уж я к кому приклеилась, то меня и зубами не оторвешь. Теперь ты от меня так просто не избавишься.

– Ну, милая, последнее слово за тобой. – Габриэль шагнул к девочке и обнял ее за плечи. – Как ты скажешь, так тому и быть. Хочешь, чтобы Грейс осталась с нами навсегда?

– Да, хочу. Я хочу, чтобы мы были одной семьей. Папе и маме это понравилось бы.

– Кэтрин, я уезжаю.

– Вот как? И куда же?

– В Европу.

Кэтрин посмотрела на нее так, словно Грейс сообщила, что летит на Луну.

– В Европу? – тупо повторила она. – Но у нас же дела. Завтра приедет Лео Пейтон и…

– Вот ты им и займешься. Надеюсь, это не очень сложно?

– Нет, конечно… – пробормотала Кэтрин. – А когда ты вернешься?

– Через две недели. Если задержусь, позвоню.

– Через две недели, – повторила Кэтрин. – Грейс, если это шутка, то…

– Я не шучу. Вы с Микки вполне в состоянии продержаться без меня две недели. В общем, я на вас надеюсь.

– Ты уезжаешь с Габриэлем?

Грейс кивнула.

– Да. И, предупреждая твой следующий вопрос, сообщаю: можно назвать это свадебным путешествием. Мы улетаем завтра.

Грейс снова подумала о том, как повезло ей встретить Габриэля и Стефани, ставших ее семьей и ее судьбой. Они нашли друг друга, когда переживали не самое лучшее время, но сумели принять верное решение, преодолев сомнения и страхи, подозрения и недоверие. Грейс знала, что впереди у них вся жизнь – новая жизнь, в которой будут еще и проблемы, и неудачи, и недоразумения, но уже никогда не будет одиночества.