Текст книги "Необыкновенное счастье (ЛП)"

Автор книги: Мелани Харлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Он понемногу рассказывал мне о своём прошлом, о его трудном детстве и последних десяти годах жизни. Я старалась не допытываться, но поглощала каждое его слово, каждое воспоминание, которым он делился. Постепенно я начинала угадывать его настроение, и понимала, когда я могла задавать ему вопросы, когда я могла пошутить, а когда мне следовало просто заткнуться и поцеловать или обнять его, или вообще ничего не делать, а лишь тихонько слушать. Я привыкла к его спокойствию, эпизодическим вспышкам гнева и его раздражающей скрытности о чувствах, и, в свою очередь, он терпел мою неуверенность по поводу работы, мои тонны косметики в ванной и мою непрерывную болтовню о сортах, сборе винограда, кислотности, плодах, минеральности и месте сбора урожая – хотя он и говорил, что если я ещё раз произнесу «цветочные нотки», то он запретит мне пить вино в его присутствии.

– Да. Отдых очень важен для дегустации вин. – Он повернул мои лодыжки и развёл их в стороны, прежде чем лечь на живот между моих ног. Затем он устроился так, что его голова оказалась у меня под юбкой. – Приподними бёдра.

Ухмыляясь, я сделала, как он просил, и позволила ему снять с себя трусики, затем я ахнула, когда он раздвинул бёдра и обвёл языком мою щель.

– Мм-м-м-м. – Он сделал это снова, задерживаясь вверху. – Чертовски восхитительна на вкус.

Я расхохоталась, откинувшись на локти и согнув колени.

– Так лучше?

– Да. – Его язык скользил, и кружил, и смаковал меня. – Боже мой, это вино великолепно. Лёгкое и освежающее, с потрясающим фруктовым послевкусием и сбалансированной кислотностью.

– Иисусе. – Я хлопнула в ладоши и полностью легла на спину, смеясь и одновременно постанывая от удовольствия.

Он всосал клитор в рот и стал покусывать его, заставляя мои ноги покалывать до самых кончиков пальцев, которые вцепились в покрывало.

– М-м-м, да. Неповторимый вкус и изысканный аромат. Насыщенный и восхитительный. – Два пальца с лёгкостью скользнули в меня.

– Я думала, ты сказал, что вкус был лёгким, – вздохнула я, раздвигая ноги ещё шире, пытаясь нащупать его голову.

– Как же мне всё это нравится. Стоит ли мне упоминать элегантные цветочные нотки? И затяжное послевкусие, ну... это неописуемо, – поддразнивал он, глубоко и медленно вбиваясь в меня своими пальцами, и моё тело выгнулось над пирсом. Когда он снова прильнул ко мне ртом, я кончила так сильно, что слишком громко закричала, и мой голос эхом прокатился над водой. Я снова прикрыла рот, но Себастьян лишь рассмеялся, слизывая затяжное послевкусие до последней капли.

– О, боже, я такая громкая, – прошептала я смущённо. – Что, если кто-то услышал?

– Мне действительно наплевать. – Себастьян встал на колени и расстегнул свои брюки. – Так иди же сюда и садись на мой член. Если хочешь, я буду закрывать твой рот рукой.

Я привстала, замерев на мгновение, чтобы насладиться видом, где он стоит на коленях, его твёрдый член ожидает меня, его тёмные глаза светятся в свете свечей. Мне нравилось, как выглядели его руки, когда он расстёгивал свою рубашку. Забравшись на его колени, я положила руки на плечи и медленно опустилась на него, наслаждаясь каждым гладким, тёплым дюймом, скользящим всё глубже и глубже в меня. Когда моя задница опустилась на его бёдра, член проник настолько глубоко, что я почувствовала эту чертовски приятную боль и обернула руки вокруг его шеи.

Мы остановились на мгновение, не отводя глаз друг от друга и раскрыв рты, наше дыхание слилось воедино. Свет и игривое настроение, которые были всего минуту назад, исчезли, оставив взамен что-то более серьёзное. Я запустила руки в его волосы, не веря своим глазам, что такой красивый, такой умный, такой сильный мужчина всё ещё думал, что он не был достаточно хорошим для меня. Моё сердце колотилось так сильно, что эхом отзывалось в голове. Чувства настолько переполняли меня, что я собиралась взорваться прямо там – не от оргазма, а от эмоциональной разрядки.

– Я так сильно влюблена в тебя, – прошептала я, начав покачивать бёдрами. – Я так сильно влюблена в тебя, Себастьян. – Мои глаза заслезились, хотя я была счастлива сказать ему об этом. Меня не волновало, ответит он взаимностью или нет – это были мои чувства, и я хотела, чтобы он знал о них.

– Скайлар. – Он крепко прижал меня к себе, зарывшись лицом в мою шею. – Ты – всё, чего я хочу. Всё, о чем я мечтаю. Думаю, что я всегда любил тебя.

Слёзы покатились по щекам, хотя я улыбалась.

– В самом деле? Всегда?

– Да. – Руками, он переместил меня ближе к себе, двигаясь в медленном, волнообразном ритме, который заставил мои внутренние мышцы снова сжаться вокруг него. – Потому что я не могу вспомнить, каково это – не любить тебя. Не болеть тобою. Не желать тебя.

Слова, которыми он описывал свои чувства, разбивали мне сердце.

– Ты не должен болеть мною или желать меня, любимый. Я здесь. – Я покрыла его лоб поцелуями, оттягивая голову назад, чтобы заставить посмотреть на меня. – Я здесь, и я не уйду.

– Ты уйдёшь, – сказал он с необъяснимой грустью в глазах. – Ты должна. А я должен страдать из-за тебя.

– Тс-с-с. – Я поцеловала его, прежде чем он смог сказать что-то ещё, погружаясь своим языком в его открытый рот, оборачивая ноги вокруг него.

Он выпрямился так, что основание его члена упёрлось мне в клитор, и крепко схватил меня за задницу, потираясь об меня своим телом.

– О боже, – выдохнула я у его рта. – Мне так хорошо, так чертовски хорошо.

Застонав, он толкнулся жёстко и глубоко в меня в последний раз, помогая мне скользить по его длине. Одновременно кончив, наши тела запульсировали в чудесном блаженстве.

Затем он спрятал лицо у моей груди, и когда его плечи вздрогнули от лёгкого всхлипывания, мне стало трудно дышать. Почему он был так уверен, что я оставлю его? Почему он думал, что ему нужно страдать из-за меня? Было ли это потому, что никто не понимал его в прошлом? Разве никто не пытался разрушить его стены? Собирался ли он закрыться от меня и снова уединиться, чтобы защитить себя?

– Малыш, – успокаивала я, когда его слёзы впитывались в мою блузку. Я провела руками по его плечам, спине, покрывая поцелуями его макушку. – Тебе никогда не придётся страдать из-за меня. Я не позволю.

– Ты не можешь этого обещать. Ты пожалеешь об этом.

– Нет, не пожалею. В чём дело? Что произошло?

– Чёрт. Прости. – Он быстро вытер глаза.

– Себастьян. Поговори со мной.

– Всё в порядке. Думаю, я просто не понимал, что был слишком напряжён. – Он вышел из меня, и затем я села, сдвинув ноги, накрывая их своей юбкой.

– О. – Ну, это было разочарованием. Он в самом деле сейчас закрывался от меня? После того, что мы только что сказали друг другу?

– Извини за юбку. Я заплачу за химчистку.

Я уставилась на него, дважды моргнув.

– За юбку?

– Ага. Я немного... испачкал её. – Он встал и надел штаны.

– Иисусе, Себастьян. – Я поднялась, чувствуя, как тепло стекает по моей ноге. – Меня не волнует эта чёртова юбка. Меня волнует то, что ты закрываешься от меня после того, как я сказала, что люблю тебя.

– Я не закрываюсь. – Он даже не взглянул на меня.

– Ты закрываешься. Почему?

На мгновение он замолчал, глядя на воду, и я узнала это упрямое движение челюстью. Он не собирался говорить.

– Ладно. Продолжай в том же духе. – Вместо того чтобы спорить, я наклонилась, чтобы подобрать свои туфли и папку, а затем зашагала в сторону хижины.

В ванной я привела себя в порядок влажной мочалкой, борясь со слезами, когда я посмотрела на себя в зеркало над раковиной.

«Такова его натура. Это то, с чем ты будешь иметь дело каждый раз, когда ваши отношения выйдут на определённый этап, и он начнёт паниковать».

Но о каких этапах может быть речь? Он ведь однажды сказал, что не хочет жениться, заводить детей. Но если так подумать, то после этого разговора мы отвлеклись на секс – удивительный, головокружительный, громкий секс, – а позже, когда мы лежали рядом в его постели, мне стало грустно оттого, что, скорее всего, он не хотел этих «вечных ценностей» со мной. Возможно, он просто испугался такой ответственности – многих парней это пугает. Или, может быть, он беспокоился о передаче ОКР своим детям, если они у него будут.

«Возможно, он боялся, что всадит в меня нож для нашего свадебного торта. Но чёрт его знает, ведь он не собирался разговаривать со мной!»

Раздался мягкий стук в дверь.

– Секундочку, – сказала я. – Хотя, просто заходи. Мне всё равно.

Дверь открылась, и подавленный Себастьян появился позади меня в зеркале. Я встретила его полный раскаяния взгляд прежде, чем сполоснула мочалку в раковине.

Он вошёл и встал рядом, взяв у меня мочалку. Не говоря ни слова, он выжал её, опустился на колени и развернул меня к себе лицом. Затем он нежно провёл прохладной, влажной тканью по внутренней части моей ноги.

Я вздохнула.

– Я уже сделала это, – сказала я, хотя это было так мило с его стороны, поэтому я была не против, когда он встал, сполоснул и снова выжал мочалку, а затем опустился на колени, чтобы нежно вытереть другую ногу и между ними.

Он посмотрел на меня.

– Я люблю тебя. Сильнее, чем когда-либо.

Я обхватила его подбородок рукою.

– Тогда откройся и позволь мне остаться.

– Я хочу этого. – Страх в его глазах разбивал моё сердце. – Я буду стараться.

32 глава

Себастьян

Я начал идти по наклонной в ночь, когда Скайлар сказала, что любит меня. Я знал, что так случится.

Я также знал, что полностью облажался. Потому что я говорил правду – я люблю её больше, чем когда-либо кого-то любил. Моё сердце знало правду, но, казалось, будто моя голова не хотела соглашаться с этим. Отказывалась верить в будущее с ней. Не позволяла мне чувствовать себя в безопасности оттого, что она была счастлива со мной.

Скайлар не взяла с собой рабочую одежду, поэтому мне пришлось отвезти её домой той ночью. На полпути мне пришлось вернуться и проверить замки на двери хижины. Отправившись в путь во второй раз, мне снова пришлось возвратиться, чтобы проверить их. В четверти пути от фермы я почувствовал необходимость вернуться и ещё раз проверить замки, я уже был готов развернуть машину. Я был слишком взволнован, мои руки дрожали.

– Эй. – Скайлар положила три пальца на моё запястье. – Перестань. Ты запер двери. Я всё видела.

Я сглотнул.

– Ладно.

– Что происходит? Поговори со мной.

– Ничего.

– Это... из-за того, что я сказала? Возможно, это было слишком для тебя. – Беспокойство в её голосе было словно удар в живот.

– Нет, Скайлар. – Я взглянул на неё и увидел, как она прикусила нижнюю губу. Я взял её руку и поцеловал. – Я так рад, что ты рассказала мне об этом, и то, что я сказал тебе – чистая правда.

Поэтому я считал линии в центре дороги по пути к ферме и обратно.

И поэтому я убедился, что поцеловал её на прощание восемь раз и дважды сказал, что люблю её, молясь, что она не поймёт, что я делаю.

Именно поэтому я вёл счёт, когда чистил зубы, и убедился, что перестал читать книгу на чётной странице, и восемь раз нажал на выключатель лампы в спальне.

В темноте я опустил голову на подушку, и беспокойство накрыло меня, словно невыносимая боль.

Я любил её, а она любила меня.

Теперь её безопасность была под моей ответственностью.

её безопасность.

её безопасность.

её безопасность.

её безопасность.

её безопасность.

её безопасность.

её безопасность.

***

Через три дня я встретился с Кеном, и он сразу понял, что со мной было что-то не так.

– Как дела? – спросил он, глядя на меня с опаской.

– Нормально. – Я кратко отвечал и толком ничего ему не рассказывал. Когда он спросил о Скайлар, я ответил, что всё было в порядке, но по ходу разговора я похлопал по ноге восемь раз, а затем опустил голову и восемь раз моргнул. Уверен, Кен понял, что я был сам не свой, по крайней мере, я вёл себя не так, как в последние несколько месяцев. Но он не стал давить на меня. Покинув здание, я убедился, что сделал чётное количество шагов по пути к своей машине. Я ненавидел то, что делал, мне стало плохо, и стыдно, и противно, но я не мог остановиться.

Скайлар была со мной строже, чем Кен.

– Что с тобой? – прошептала она спустя две недели, увидев, как я передвигал столовые приборы в доме брата. Я пытался сделать так, чтобы две вилки были на одинаковом расстоянии друг от друга, а тарелка лежала ровно между ними. То же самое с ложкой и столовым ножом по другую сторону.

– Ничего. – Я улыбнулся, когда она протянула руку и сжала мою ладонь под обеденным столом.

– Ты переживаешь из-за чего-то? – В отличие от меня, она казалась спокойной и расслабленной, хотя сегодня она впервые встретилась со всей моей семьёй.

– Нет. – Наклонившись к ней, я поцеловал её в щеку, чтобы успокоить.

Мне не хотелось, чтобы она подумала, что я беспокоился о её встрече с моей семьёй. Меня это совершенно не волновало – на самом деле, это была моя идея. Ну, моя и моей невестки. Они уже встречались со Скайлар, когда та организовала встречу Келли с миссис Никсон по поводу поставки товаров в её гостевые дома. Скайлар также организовала встречу с Миа Фурнье, и теперь «Абеляр» хранил и продавал медовые изделия Келли. Она обожала Скайлар и призывала меня пригласить её на ужин, чтобы познакомить со всей семьёй. Отец был здесь со своей давней подругой, мой брат Дэвид был с женой Джен, а мои племянники с племянницами сидели за детским столом на кухне.

Скайлар вела себя как обычно – она была красивой, спокойной и общительной, и я наслаждался тем, как она замечательно вписывалась в мою семью. Диана дважды прилетала в Мичиган в течение наших двухлетних отношений, и ни разу я не был так спокоен или горд, как сегодня. На самом деле, я вполне наслаждался впечатлённым видом своих братьев, когда они впервые увидели её. Мой отец уже однажды видел её в офисе, он постоянно наблюдал за нами со странным выражением лица, будто задавался вопросом: «Как, чёрт возьми, этот парень смог заполучить такую девушку?» В принципе, я также думал об этом каждый раз, когда смотрел на неё.

– Твоя семья замечательная, – сказала Скайлар позже, когда я вёз её домой.

– Они без ума от тебя. – Я старался говорить спокойно, хотя и был ужасно напряжён за рулём. В последнее время у меня была навязчивая идея о том, что она может попасть в автомобильную аварию. На прошлой неделе она приобрела свой собственный автомобиль, «Мини Купер», и я боялся, что он не был достаточно безопасным. Он был таким маленьким. Даже в своём грузовике, я беспокоился по поводу аварии. Затем я почувствовал себя ужасно из-за своих мыслей, так как мой мозг убедил меня в том, что я могу стать причиной аварии, просто думая об этом.

– Я люблю тебя. – Она потянулась и погладила мою ногу. – Ты уверен, что всё в порядке? В последнее время ты кажешься рассеянным.

– Я в порядке. Просто устал.

Множество голосов кричали в моей голове. Один предупреждал меня, что, закрываясь от неё, я пытался избежать проблемы рецидивов и способствовал гибели наших отношений, если не моей собственной. Другой кудахтал в «я-же-тебе-говорил» манере, наслаждаясь тем, как я облажался, чего и следовало ожидать. Ещё один умолял меня продолжать в том же духе, потому что это было единственным способом убедить себя в том, что ничего плохого с ней не случится.

– Похоже, это больше, чем просто усталость. – Её тон был настороженным. – Я кое-что заметила в последние пару недель, и я беспокоюсь.

– О? Что, например?

Она вздохнула.

– Например, проверка замков.

Я немного ощетинился.

– Я всегда так делаю.

– И розеток?

– Я живу в хижине. Я беспокоюсь о пожаре.

– И ты снова поставил ножи над холодильником?

Я надеялся, что она этого не заметит.

– Я просто сделал это, чтобы освободить столешницу. Ненавижу, когда всё заставлено вещами.

Она молчала, пока мы не подъехали к дому её родителей. Сразу же после Дня труда она вернулась в гостевой домик, где жила в мае, и я провёл там пару ночей, хотя в хижине я чувствовал себя гораздо комфортнее. Моя постель была единственным местом, где я чувствовал себя совершенно комфортно наедине с собой или с ней.

– Хочешь зайти? Мне завтра рано на работу, но мне бы хотелось, чтобы ты остался на ночь. – Она взяла мою руку в свою. – Если ты устал, то можем просто лечь спать, обещаю.

Я выдавил улыбку.

– Это редко случается с нами.

– Знаю, – ухмыльнулась она. – Но мне это нравится.

– Почему бы тебе не взять свои вещи и не поехать со мной в хижину?

Она задумалась.

– Тогда, мне понадобится моя машина с утра.

– Я отвезу тебя на работу и заберу оттуда, – сказал я быстро. – Завтра суббота. Я не работаю.

– Нет, это глупо. Я возьму свою рабочую одежду, и мы встретимся в хижине. – Она наклонилась и быстро поцеловала меня, и, прежде чем она смогла выйти из машины, я схватил её и снова поцеловал.

Она всё поняла и улыбнулась.

– Знаю, знаю. Два лучше, чем один.

– Попался. – Я слегка рассмеялся, но в глубине души я был совершенно серьёзен.

Ничего нельзя делать нечётное количество раз. Ничего.

33 глава

Себастьян

Шла осень, и я с каждым днём всё больше влюблялся в Скайлар. И будь я хоть в чём-то по-настоящему уверен, то это определённо были бы наши с ней чувства. Но чувство обречённости и иррациональный страх того, что это случится по моей вине, мучили меня.

Я постарался утаить своё беспокойство от Скайлар, но далеко не все мои навязчивые привычки можно было легко скрыть. Она знала, что-то происходило со мной, но, когда она спрашивала, всё ли со мной в порядке, я лгал и говорил, что был расстроен из-за работы, или устал, или просто был голоден. Она либо верила мне, либо просто делала вид, наверное, для того, чтобы дать мне самому разобраться с этим, из-за чего я чувствовал себя ещё более виноватым. Я лгал женщине, которую любил, и она заслуживала лучшего.

«Не верь мне», – хотел я сказать ей. – «Не позволяй мне отдаляться от тебя. Не принимай моё молчание за ответы. Не дай моему страху всё разрушить».

В плохие дни было такое ощущение, словно у каждого моего шага были последствия, каждая радикальная мысль могла осуществиться, и с каждой минутой я был на шестьдесят секунд ближе к тому, чтобы потерять её.

«Конечно, ты потеряешь её», – насмехался голос. – «Когда ты был в состоянии придерживаться чего-то хорошего?»

Но были и хорошие дни.

В середине октября у Миа Фурнье появился малыш, а Скайлар получила повышение, прибавку к жалованию и коробку с визитками виноградников «Абеляр», где Скайлар Никсон была указана в качестве представителя торговой марки. На следующий день я отправил ей на работу две дюжины розовых роз и тем же вечером сказал, как сильно горжусь ею. Она спросила, может ли она рассчитывать на какое-нибудь вознаграждение, и я ответил «конечно».

Маленькая вредина спросила, можем ли мы вместе принять душ, во время которого она умоляла меня ласкать себя при ней и кончить на её грудь.

Что я и сделал.

Позже я завязал ей глаза и бесконечно мучил её своим языком за то, что она была такой непослушной девочкой. Её руки были связаны, а её тело растянулось на полу спальни.

В такие дни я чувствовал себя богом. Я мог бы сделать всё, что угодно, пока она была со мной. В один промозглый осенний вечер мы вытащили мой спальный мешок на пирс и провели там всю ночь. Мы шептали, целовались и занимались любовью, пока не взошло солнце, а затем мы, наконец, отправились в хижину и проспали несколько часов в моей постели. Той ночью я практически решился предложить ей переехать ко мне, но я был слишком напуган – если она постоянно будет находиться рядом, то мне будет гораздо сложнее скрывать от неё свои ритуалы.

Но, Боже, как же сильно я люблю её. Безумно. Страстно. Мне всё время хотелось быть с ней. Я жаждал её всеми фибрами своего существа. В ту ночь на пирсе я, несомненно, знал, что хотел провести остаток своей жизни с ней.

Наконец-то я был хоть в чём-то уверен.

В ноябре я начал задумываться о том, чтобы сделать ей предложение. Именно так должен чувствовать себя мужчина, который хочет попросить кого-то стать его женой – дикая влюблённость, бурлящая кровь, каждое биение сердца подобно взрыву. Но чем больше я думал об этом, тем скорее я приближался к тому, чтобы спросить её, хочет ли она навсегда остаться со мной, тем более хрупкой она казалась в моих глазах, тем больше навязчивых мыслей появлялось в моей голове, и тем лучше я понимал, что был недостаточно хорош для неё. Она не будет счастливой со мной, не так ли? Она не сможет. Я был лжецом. Я был трусом. Я был подлецом, который связывал и трахал её лишь бы заставить её почувствовать себя беззащитной и уязвимой, каким я сам был.

Но я не мог остановиться.

Страх, чувство вины и стыд мучили меня, и чем больше я боролся, тем хуже я чувствовал себя. Моя жизнь превратилась в фарс. Я скрывал свой рецидив от Кена, отменяя встречи четыре недели подряд. Мне удавалось скрывать это на работе, так как мой отец позволил мне работать в удобное для меня время, поэтому не имело значения, когда я появлялся в офисе. Я перестал делать записи в своём дневнике в попытке скрыть всё это от себя, и я отчаянно пытался утаить это от Скайлар – но, в конце концов, это стало невозможным.

– Что с тобой? – спросила она однажды в холодный, дождливый ноябрьский вечер после того, как я поехал обратно в хижину, чтобы проверить розетки и бытовую технику уже во второй раз. Мы ехали на ужин к Фурнье и уже опаздывали, но днём я приготовил суп, а этот день был нечётным. И хотя я помнил, как выключил конфорку, я не доверял себе. Что, если это было воспоминанием другого дня, и газ был всё ещё включён? Я выдумал историю о том, что забыл свой бумажник, а затем о том, что мне нужно было принять лекарство, но эти отговорки были неубедительными, и она это понимала. – И если ты скажешь «ничего», то я выхожу из этой машины. Я слишком долго мирилась с таким поведением.

Я сжал губы и промолчал. Подъехав к хижине, я сказал ей подождать в машине. Пробежав под проливным дождём, я зашёл внутрь и начал проверять бытовую технику, а, когда я повернулся, она стояла позади, скрестив руки.

– Себастьян. Прекрати.

– Я, бл*дь, не могу, – выпалил я, вцепившись в край столешницы.

«Ты не проверил тостер».

– Тогда скажи мне, что случилось. Ты ведёшь себя странно уже несколько недель, и ты не желаешь разговаривать со мной. Я не знаю, что делать, когда ты вот так закрываешься от меня. Я чувствую себя беспомощной! – На ней было чёрное приталенное пальто и новая пара туфлей на высоких каблуках с леопардовым принтом. Даже сердитая на меня, она была невероятно красивой.

«Слишком красивой для тебя».

Повернув голову, я уставился в окно. Я не мог смотреть на неё.

«Ты – грёбаный трус».

– Боже, в тебе как будто два разных человека, – сказала она, начиная плакать. – Один ложится со мной в постель каждую ночь, говорит такие сладкие речи и даёт мне надежду, тепло и безопасность, а другой просто...

– Сумасшедший? – закончил я, осмелившись искоса взглянуть на неё. – Я же говорил тебе.

– Сложный, – сказала она, покачав головой. – Я понятия не имею, что с тобой происходит, но пока ты не расскажешь мне обо всём, я просто не смогу помочь тебе!

«Помоги мне. Останься со мной. Не уходи». – Но я лишь промолчал.

– Боже, ты такой невыносимый! – Её руки взлетели в воздух. – Почему ты не разговариваешь со мной? Похоже, ты хочешь, чтобы я оставила тебя!

Я сглотнул, часть меня отчаянно хотела упасть на колени и умолять её остаться, а другая часть стремилась покончить с этим.

«Ты всегда знал, что она уйдёт, не так ли? По крайней мере, пусть это будет на твоих условиях».

– Господи, всё кончено, да? Ты нарочно провоцируешь меня, чтобы потом не чувствовать себя виноватым. – Она покачала головой. – Почему ты думаешь, что не заслуживаешь счастья?

– Потому что это так! – наконец, взорвался я. – С моей головой не всё в порядке, Скайлар. Я облажался. – Правда съедала меня изнутри, и я почувствовал облегчение, высказывая всё.

Слёзы катились по её лицу.

– Боже мой, ты так стремишься наказать себя за то, что не в состоянии контролировать, ты не можешь мыслить ясно, – сказала она. – Ты ходил к психологу?

Я снова отвернулся.

– Посмотри на меня. Ходил?

Неохотно и стыдливо, мой взгляд встретился с её.

– Нет.

Выпрямившись, она вытерла слёзы и положила обе руки себе на сердце.

– Ты не знаешь, как это всё влияет на меня. Я люблю тебя, Себастьян, так сильно, что твоя боль просто убивает меня. Я хочу дать тебе всё самое лучшее, и моё сердце разбивается оттого, что я не в состоянии дать тебе это. И я хочу жить с тобой, но я не могу быть единственной, кому это нужно.

– Это и есть жизнь со мной, разве ты не понимаешь? – рявкнул я, прячась за гневом. – Вот какой я на самом деле.

– Чушь. Ты не такой, и ты это знаешь. – Она ткнула пальцем в меня. – Ты не придурок, ты не урод и ты не монстр. – Она шагнула ко мне, и слёзы в её глазах заставили мою грудь сжаться, словно тиски. – Ты красивый, умный, сложный человек, Себастьян Прайс. И я тебя обожаю. Но если ты хочешь страдать наедине со своей израненной душой, потому что ты думаешь, что по какой-то грёбаной причине ты это заслужил, будь по-твоему. Выбирай страдания вместо меня. Но я не могу спокойно смотреть на это. Это уничтожит меня.

Она развернулась и вышла за дверь, а я смотрел сквозь окно, как она достала свою сумочку из моей машины и села в свой автомобиль, даже не пытаясь укрыться от ливня. Вместо того, чтобы умчаться в бешенстве, она сидела, рыдая на водительском сиденье несколько минут, что было ещё хуже, и я сжал цементную столешницу так сильно, что, казалось, она могла бы сломаться.

В конце концов она уехала, а я был так зол на себя, что едва ли не выбил кулаком кухонное окно.

Голоса вели сражение в моей голове.

«Верни её, мудак».

«Отпусти её. Ей будет лучше без тебя».

«Ты любишь её. Ты будешь несчастен без неё».

«Ну и что? Это лучше, чем делать её несчастной».

«Знаешь, такие женщины, как она, не дают вторых шансов. Возьми себя в руки и догони её».

Мне хотелось рвать на себе волосы. Выцарапать себе глаза. Сорвать кожу с костей. Мне хотелось наказать своё тело, наказать свой мозг за то, что он заставлял меня думать и чувствовать. И хотя я уже ходил в зал с утра, я вернулся туда и заставил себя выполнить ещё одну изнурительную тренировку. Затем я вернулся в хижину, где всё напоминало мне о Скайлар. Крыльцо. Диван. Душ. Кухня. Спальня.

Я сделал бутерброд, но даже не смог съесть его, потому что увидел медовый леденец рядом с арахисовым маслом в кладовке. Мысль о том, как она сладко целует другого парня, разбивала меня на части. Я стоял, уставившись на раздвижные стеклянные двери на мокром патио, вспоминая ту ночь прошлой весной, когда я купил стулья, и следующий день, когда она наблюдала, как я собираю их. Сейчас гамак был внизу, но я всё ещё мог видеть, как она лежит в нём, всё ещё мог чувствовать её тело на своём, когда мы вместе лежали в гамаке прошлым летом. Я посмотрел на пирс, где она впервые сказала, что любит меня. Чёрт, почему я просто не могу быть нормальным? Любой другой парень уже давно купил бы кольцо и сделал ей предложение. Такая женщина, как она, была единственной на миллион.

Мой телефон загудел, и я вытащил его из кармана. Это был номер Скайлар.

Слава Богу. Ни капли не сомневаясь, я нажал «принять». Даже если она просто хотела накричать на меня, по крайней мере, я услышу её голос.

– Чёрт. Я такой мудак, – прохрипел я.

– Что? Себастьян?

Моё сердце замерло. Голос был знакомым, но это не Скайлар.

– Да. Кто это?

– Это Натали.

Серая дымка окутала мой взор, и я опустил руку на столешницу, чтобы удержать равновесие. Почему Натали позвонила мне с телефона Скайлар? Она была настолько зла, что даже не хотела слышать мой голос? Или с ней что-то случилось?

– Что произошло? Скайлар в порядке?

– Она в порядке. Но с ней произошёл несчастный случай.

– О мой Бог. – Комната завертелась, и на секунду я подумал, что сошёл с ума.

«Это случилось из-за меня. Это случилось из-за меня. В этот раз всё произошло по-настоящему».

– Она попала в аварию?

– Нет. Она поскользнулась и упала на мокрой цементной лестнице возле ресторана. Она сломала запястье и довольно сильно ударилась головой, но сейчас она в порядке.

– Господи. – Я схватился за волосы и потянул их.

«Итак, это не авария, но это всё равно твоя вина. Она пошла в ресторан одна, а ты должен был находиться с ней».

– Где она?

– Она в Мансон. Но она не хочет тебя видеть.

– Что? Почему?

«Ты знаешь, почему, придурок».

– Не знаю. Она не вдавалась в подробности, к тому же она уставшая и невменяемая из-за обезболивающих. А когда я спросила, стоит ли мне позвонить тебе, она ответила «нет» и добавила, что не хочет тебя видеть. Она также сказала, что никогда не заговорит со мной снова, если я позвоню тебе.

– К чёрту это. Я еду к ней. – Я оглянулся в поиске ключей. Я ненавидел больницы даже больше, чем нечётные числа, но ничто не могло удержать меня от неё.

– Нет! Пожалуйста, не надо, – сказала она в отчаянии. – Слушай, я позвонила тебе, потому что понимала, что тебе бы хотелось знать об этом, и, думаю, она, в конце концов, заговорит со мной, когда я скажу ей, что натворила. Но, по правде говоря, у неё сейчас довольно сильные головные боли. Что бы не происходило между вами, придётся разобраться с этим в другой раз.

Моё горло так сильно сжалось, что я не знал, смог бы я заговорить.

– Хорошо. Спасибо.

Мы завершили разговор, и на раздумья о моём следующем шаге ушло меньше двух секунд.

Скайлар было плохо. Мне нужно быть рядом с ней.

Несмотря на дождь, я ехал быстро, молясь, чтобы Натали сказала правду, и чтобы травмы Скайлар не были серьёзными.

Прибыв в Мансон, я припарковался и без всяких раздумий помчался в вестибюль. Озираясь вокруг, я заметил регистратуру и бросился к ней. Получив информацию о палате Скайлар, я направился к лифтам, и мой желудок немного скрутило от больничного запаха. Забудь об этом. Это не имеет значения. Единственное, что имеет значение – это она. Я заставил себя сделать глубокий вдох. Снова, и снова, и снова. Через минуту, дверь лифта распахнулась, и я увидел Натали.

– Себастьян. – Её глаза округлились. – Что ты здесь делаешь?

Я расправил плечи.

– Ты должна позволить мне увидеть её.

– Она наконец-то заснула. Пожалуйста, не заходи к ней сейчас.

Мои плечи слегка поникли.

– Ты уверена, что с ней всё в порядке?

– Да. – Она смотрела на меня, покусывая нижнюю губу. – Ты выглядишь ужасно. Что происходит с вами, ребята?

– Я облажался. – Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Не знаю, почему я вот так просто рассказал об этом сестре Скайлар, но, как ни странно, от этого мне стало легче. – Я всё испортил, и теперь ей больно из-за меня.

– Что? Она поскользнулась и упала, Себастьян. У неё были нелепо высокие каблуки, а тогда шёл дождь. Разве в этом есть твоя вина?