Текст книги "Воронята (ЛП)"

Автор книги: Мэгги Стивотер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

2

– Это я, – сказал Гэнси.

Он обернулся лицом к своей машине. Ярко-оранжевый капот Камаро был поднят больше как символ поражения, чем в каких-то практических целях. Адам, друг автомобилей повсюду, возможно, мог бы определить, что не так с машиной на этот раз, но Гэнси, конечно, не мог. Ему удалось докатиться до остановки, приблизительно четыре фута от автомагистрали, связывающей штаты, и теперь толстые шины были то здесь, то там, обляпаны пучками травы. Грузовик ревел без остановок, и Камаро трясся за ним следом.

По ту сторону телефонной трубки, ответил его сосед по комнате, Ронан Линч,

– Ты пропустил Всемирную историю. Я думал, ты шею себе свернул в какой-нибудь канаве.

Гэнси взмахнул запястьем и взглянул на часы. Он пропустил гораздо больше чем Всемирную историю. Было одиннадцать утра, и прохлада прошлой ночи казалась невероятной. Комар увяз в поту на коже рядом с ремешком от часов, и он смахнул его. Гэнси ходил в поход однажды, когда был младше. Поход брались палатки, спальные мешки. Бездействующий Рендж Ровер, припаркованный неподалеку на случай, если он и его отец потеряют интерес. Прошлой ночью он не испытал ничего подобного, сродни тому опыту, что он получил в походе.

Он спросил:

– Ты записал для меня лекции?

– Нет, – ответил Ронан. – Я же сказал, думал, ты умер где-нибудь в канаве.

Гэнси сдул песок с губ и приспособил телефон к щеке. Он бы записывал лекции для Ронана.

– Свинья заглохла. Приедь за мной.

Седан, проезжающим мимо, замедлил ход, и пассажиры уставились из окон. Гэнси неплохо выглядел, и Камаро не резал глаз, но это внимание вызвано в меньшей степени привлекательностью, и в большей степени новизной парня из Аглионбая с поломанной нахально-оранжевой машиной на обочине. Гэнси хорошо знал, что в маленькой Генриетте, штата Вирджиния, не было ничего предпочтительнее наблюдения унизительных происшествий с парнями из Аглионбая, за исключением случаев, когда эти унизительные происшествия случались с их семьями.

Ронан сказал:

– Да ладно, чувак.

– Не похоже, чтобы ты собирался на занятия. Знаешь что, давай в обеденный перерыв. – И затем он небрежно добавил: – Пожалуйста.

Ронан был тих довольно долго. Он был хорош в паузах, это заставляло людей чувствовать себя неудобно. Но у Гэнси был иммунитет к такому воздействию. Он наклонился к машине посмотреть, есть ли у него какая еда в бардачке, чтобы скоротать время, пока он ожидал, когда Ронан соизволит заговорить. Рядом с аппаратом для противоаллергических инъекций лежал кусок вяленой говядины, но, похоже, ее срок годности истек пару лет назад. Возможно, она валялась там еще с тех пор, когда он купил машину.

– Где ты? – наконец спросил Ронан.

– Рядом с Генриеттиной вывеской Шестьдесят четыре. Захвати мне бургер. И несколько галлонов бензина.

Автомобиль еще не исчерпал газовые запасы, но он бы не повредил.

Голос Ронана был кислым.

– Гэнси.

– Прихвати и Адама.

Ронан повесил трубку. Гэнси снял свитер и бросил его на заднее сиденье Камаро. Крошечное заднее сиденье машины было захламлено кучей повседневных вещей – тетрадью по химии, блокнотом с пятнами от фраппучино, полу застегнутым чехлом от CD с голыми дисками, разбросанными по сидению – и предметами, которые он приобрел в течение одиннадцать месяцев в Генриетте: потрепанные карты, распечатки с компьютера, неразлучный журнал, фонарик, бита. Когда Гэнси достал из беспорядка цифровой диктофон, квитанция на пиццу (одна большая порция, половина с сосисками, половина с авокадо) полетела на сидение, присоединяясь к полу дюжине таких же квитанций, отличающихся только датой.

Всю ночь он просидел снаружи чудовищно современной церкви «Святого Избавителя», настраивая рекордер, напрягая слух, ожидая… чего-то. Атмосфера была менее чем волшебная. Возможно, не самое лучшее место, чтобы попытаться вступить в контакт с будущими мертвыми, но Гэнси возлагал большие надежды на силу кануна дня Святого Марка. Не то, чтобы он ожидал увидеть мертвых. Все источники говорили, что церковный наблюдатель должен обладать «третьим глазом», а Гэнси едва ли здорово управлялся своими двумя. Он только надеялся на…

Что-то. И именно это он и получил. Он только не был точно уверен, что это что-то все же было.

С цифровым диктофоном в руке Гэнси устроился напротив задней шины и стал ждать, позволяя машине отгородить его от шума движущихся автомобилей. С другой стороны, зеленеющие поля тянулись и опускались к деревьям. Вне всего этого возвышался таинственно синий гребень гор.

На пыльном носке своего ботинка Гэнси нарисовал дугу обещанной сверхъестественной энергетической линии, которая привела его сюда. Когда горный бриз устремился к его ушам, он походил на беззвучный крик, не на шепот, а на громкий плач, звучащий где-то далеко, чтобы его слышать.

Дело в том, что Генриетта была похожа на место, где волшебство случается. Долина, казалось, шептала тайны. Было легче верить, что они не выдадут себя Гэнси, чем в то, что их не существует.

Пожалуйста, только скажи мне, где ты.

Его сердце изнывало от этого желания, страдало не менее болезненно из-за того, что трудно объяснить.

БМВ Ронана Линча с носом акулы, остановившаяся позади Камаро, его обычно глянцевая темно-серая поверхность покрылась зеленой пыльцой. Гэнси ощутил басы в ногах за момент до того, как разобрал мелодию. Когда он встал, Ронан только открыл дверь. На пассажирском сидении был Адам Периш, третий член их четверки ближайших друзей. Узел галстука Адама располагался аккуратно над воротником его свитера. Одна худая рука прижимала тонкий телефон Ронана крепко к его уху.

Через открытую дверь автомобиля Адам и Гэнси обменялись краткими взглядами. Сошедшиеся брови Адама спрашивали: «Ты нашел что-нибудь?»И широко раскрытые глаза Гэнси ответили: «Это ты мне скажи».

Адам, теперь хмурясь, нажал на кнопку громкости на стерео и сказал что-то в телефон.

Ронан захлопнул дверцу – он хлопал всем – прежде чем направиться к багажнику и сказал,

– Мой долбанный брат хочет, чтобы мы встретились с ним сегодня у Нино. С Эшли.

– Это тот, кто на телефоне? – спросил Гэнси. – Кто такая Эшли?

Ронан приподнял бензин из багажника, прилагая небольшие усилия, чтобы канистра не касалась его одежды. Как и Гэнси, он был одет в униформу Аглионбая, но, как всегда, он выглядел в ней эдаким парнем с сомнительной репутацией, насколько это вообще возможно. Его галстук был завязан способом, который лучше всего можно было бы описать словом «оскорбительный», подолы его рубашки торчали из-под свитера. Его улыбка была тонкой и жесткой. И если его БМВ был похож на акулу, то этому она явно научилась у него.

– Младшая Деклан. Предполагается, что для неё мы эдакие милашки.

Гэнси возмущала необходимость играть в любезность со старшим братом Ронана, старшеклассником в Аглионбае. Но он понимал, почему они должны это делать. Со свободой в семье Линч всё было очень непросто, и ключи от неё сейчас были в руках Деклан.

Ронан обменял канистру с бензином на цифровой диктофон.

– Он хочет сделать это сегодня, потому что знает, что у меня занятия.

Крышка топливного бака Камаро была расположена за пружинным номерным знаком, и Ронан в тишине наблюдал, как Гэнси одновременно боролся с крышкой, канистрой и номерным знаком.

– Ты мог бы сделать это, – сказал ему Гэнси. – Так как тебе ж всё равно плевать, изгадишь ты свою рубашку или нет.

Нисколько не сочувствующий Ронан поцарапал старую коричневую болячку под пятью завязанными на узел кожаными полосками, которые он носил на запястье. На прошлой неделе он и Адам по очереди тащили друг друга на тележке, прикрепляющейся позади БМВ, и у обоих все еще имелись отметины, которыми можно было бы похвастаться.

– Спроси меня, нашел ли я что-нибудь, – проговорил Гэнси.

Вздохнув, Ронан махнул диктофоном в сторону Гэнси.

– Ты нашел что-нибудь?

Ронан не выглядел заинтересованным, но это была часть фишки Ронана Линча. Невозможно было сказать, наверняка насколько ему было не пофиг.

Топливо медленно впивалось в дорогие летние брюки Гэнси, вторая пара, которые он испортил за месяц. Не то чтобы он был небрежным – как снова и снова говорил ему Адам: «Вещи стоят денег, Гэнси»– просто он, казалось, не осознавал последствий своих действий, пока не становилось слишком поздно.

– Кое-что. Я записал почти четыре часа аудио, и там кое-что есть. Но я не знаю, что это означает. – Он жестом показал на диктофон. – Перемотай.

Повернувшись, чтобы отвести взгляд от автомагистрали, Ронан нажал «Play». Момент была просто тишина, нарушаемая лишь леденящими трелями сверчков. А затем, голос Гэнси:

– Гэнси, – произнес он.

Последовала длительная пауза. Гэнси медленно тер пальцем хромированный бампер Камаро. Было все еще странно слышать себя на записи, не помня, как произносил эти слова.

Потом, как будто издалека, женский голос, слова, которые трудно разобрать:

– Это все?

Глаза Ронана с осторожностью метнулись к Гэнси.

Гэнси указал ему пальцем ждать. Голоса, бормочущие тише, чем прежде, шипели из диктофона, ничего ясного, кроме интонации: вопросы и ответы. И затем его бесплотный голос произнес из диктофона снова:

– Это все, что есть.

Ронан бросил взгляд на Гэнси, стоящего рядом с автомобилем, делая то, что Гэнси считал дыханием курильщика: долгий вдох через расширенные ноздри и медленный выдох через раскрытые губы.

Ронан не курил. Он предпочитал похмелье.

Он остановил запись и сказал:

– Ты капаешь бензином на брюки, старик.

– Ты не хочешь спросить меня, что происходило, когда я записывал это?

Ронан не спросил. Он просто продолжал смотреть на Гэнси, что означало то же самое.

– Ничего не происходило. Вот что. Я смотрел на парковку, полную насекомых, которые должны были все подохнуть от такого холода и больше ничего.

Гэнси на самом деле не был уверен, что поймает что-нибудь на стоянке, даже если он оказался в правильном месте. Согласно охотникам за энергией земли, с которыми он говорил, энергетическая линия иногда передавала голоса по всей своей длине, бросая звуки на сотни миль и десятки лет от момента, когда они впервые были услышаны. Своего рода аудио спиритический сеанс, непредсказуемая радио передача, где почти все на энергетической линии могло быть передатчиком: диктофон, стерео, пара хорошо настроенных человеческих ушей. Испытывая недостаток в экстрасенсорных способностях, Гэнси взял с собой диктофон, потому как шумы часто были слышны только при повторном прослушивании. Странностью были не посторонние голоса. Странностью был голос самого Гэнси: он был совершенно уверен, что он не был духом.

– Я ничего не говорил, Ронан. Всю ночь напролет, я ничего не говорил. Тогда, как мой голос оказался на диктофоне?

– Как ты узнал, что там было?

– Я слушал то, что я записал, пока ехал обратно. Ничего, ничего, ничего, а затем мой голос. Затем, Свинья остановилась.

– Совпадение? – спросил Ронан. – Думаю, нет.

Предполагалось, это прозвучит саркастически. Гэнси говорил «Я не верю в совпадения»так часто, что больше не надо было.

Гэнси спросил:

– Ну, и что думаешь?

– Святой Грааль, наконец-то, – Ронан ответил слишком язвительно, чтобы его можно было воспринять вообще всерьез.

Но факт был таков: Гэнси провел последние четыре года, работая над самыми обрывками доказательств, и едва слышный голос был стимулом, в котором он нуждался. Восемнадцать месяцев в Генриетте он использовал некоторые сомнительные остатки от всего, чтобы искать энергетическую линию – идеально прямой путь сверхъестественной энергии, который соединял места обитания духов, и ускользающая гробница, как он надеялся, лежала на ее пути. Это был профессиональный риск поиска невидимой энергетической линии. Она была… ну, невидимой.

Возможно, гипотетически, но Гэнси отказался рассматривать эту точку зрения. За семнадцать лет жизни он уже нашел десятки вещей, которые люди и не предполагали бы найти, и он намеревался добавить энергетическую линию, гробницу и захоронения королевских особ к этому списку.

Хранитель музея в Нью-Мехико однажды сказал Гэнси:

– Сынок, у тебя есть необъяснимая ловкость, чтобы отыскать странности.

Удивленный римский историк прокомментировал:

– Ты смотришь под камни, которые никто другой и не думал поднять и отшлифовать.

А очень старый британский профессор добавил:

– Мир выворачивает свои карманы для тебя, парень.

Ключ, который нашел Гэнси, был тем, что заставило поверить, что они существуют, что заставило осознать, что они были частью чего-то большего. Некоторые секреты отдавали себя лишь тем, кто их достоин.

Гэнси примерно так смотрел на это всё: если у тебя есть особое чутьё в поисках чего-нибудь интересного, это значит, что вы задолжали миру в поиске его истинного облика.

– Эй, это же Велк[1]? – спросил Ронан.

Автомобиль сильно сбросил скорость, когда проезжал мимо них, давая им полное представление кем же был любопытный водитель. Гэнси был вынужден согласиться, что водитель был очень похож на их обидчивого преподавателя латыни, выпускника Аглионбая, обладателя неудачного имени Баррингтон Велк. У Гэнси, в связи со своим официальным титулом Ричард «Дик»[2] Кэмпбелл Гэнси III, был иммунитет к подобным шикарным именам, но даже он был вынужден признать, что назвать ребенка Баррингтон при такой-то фамилии было уже чересчур.

– Эй, а как на счет, притормозить и помочь? – рявкнул Ронан вслед машине. – Эй, коротышка. Ну что? Кинул тебя Деклан?

Последняя часть была адресована Адаму, когда тот выбрался из БМВ всё еще с телефоном Ронана в руке. Он протянул сотовый Ронану, который с презрительным выражением на лице, покачал головой. Ронан презирал все сотовые, включая свой собственный.

– Он появиться к пяти вечера, – сказал Адам.

В отличие от Ронана, школьный свитер Адама был взят с рук, но он с особой тщательностью следил, не дай Бог, его испачкать или испортить. Он был тощим и высоким, с неровно стриженными тусклыми волосами, и с загорелым лицом. И сам он выглядел, словно на фотографии с эффектом сепии[3].

– Восторг, – ответил Гэнси. – Вы же там будете, да?

– Я приглашен? – порой Адам мог быть чрезмерно вежливым.

В особенности, когда он не был в чем-то уверен, то у него более четко проявлялся южный акцент, вот как сейчас.

Адам сроду не нуждался ни в каком приглашении. Просто они с Ронаном вечно из-за всего препирались. Что неудивительно. Если бы Ронану понадобилось, он бы и за страховку мог начать потасовку.

– Не идиотничай, – ответил Гэнси, и любезно принял пакетик в жирных пятнах из забегаловки с быстрым питанием, предложенный Адамом. – Спасибо.

– Ронан покупал, – сказал Адам.

Когда дело касалось денег, то Адам не мешкая, тут же назначал кредитора или виноватого.

Гэнси посмотрел на Ронана, который устроился возле Камаро, рассеянно покусывая один из кожаных ремешков на своем запястье. Гэнси сказал:

– Скажи мне, что в бургере нет никакого соуса.

Выпуская ремешок из зубов, Ронан сказал с издевкой,

– Кушай на здоровье.

– И без маринада, – добавил Адам, присев за машиной.

Он не только принес две небольшие емкости присадки к топливу, но так же тряпку, чтобы поместить её между бензином и брюками цвета хаки. У него весь этот процесс был в порядке вещей.

Как бы Адам не старался скрыть своих корней, они, так или иначе, проявлялись в незначительных деталях или жестах.

Теперь Гэнси улыбнулся, внутри его тело начало разливаться тепло.

– Итак, мистер Периш, настало время короткого теста. Три вещи, которые появляются в непосредственной близости от силовых линий?

– Черные псы, – ответил снисходительно Адам. – Демоническое присутствие.

– Толпы Камаро, – встрял Ронан.

Гэнси продолжил говорить, не обращая внимания на Ронана.

– И призраки. Ронана может предъявить доказательство, если хочешь.

И вот, они все втроем, стояли под солнцем, этим поздним утром, когда Адам вновь закрутил на место крышку топливного бака, а Ронан перемотал запись на диктофоне. Высоко-высоко над горами далеко отсюда пронзительно закричал ястреб. Ронан вновь нажал PLAY и они прослушали, как Гэнси произнес свое имя. Адам, слушая, слегка нахмурился. А от теплого дня его щеки раскраснелись.

Так могло быть в любое утро в последние полтора года. Ронан с Адамом наплели бы чего-нибудь к концу дня, и учителя бы простили ему пропущенные занятия, а потом он, Адам, Ронан и Ноа отправились бы за пиццей, четверо против Деклана.

Адам сказал,

– Гэнси, попробуй завести тачку.

Оставив дверцу открытой, Гэнси плюхнулся на переднее сидение. На заднем плане Ронан снова проигрывал запись. По некоторым причинам, голоса заставляли волосы на его руках вставать дыбом. Что-то внутри говорило, что эта бессознательная речь означает начало чего-то другого, хотя он пока не знал чего именно.

– Давай, Свинья! – рычал Ронан.

Кто-то обложил их гудком, пока они пыхтя выруливали на шоссе.

Гэнси повернул ключ зажигания. Двигатель сделал один оборот, замолчал на мгновение… а затем оглушительно зарычал. Камаро жил в борьбе еще один день. Даже радио работало, играя песню Стиви Никса, которая для Гэнси всегда была про однокрылого голубя. Он закинул в рот одну картофелину фри, которые для него купили. Она была холодной.

Адам наклонился в автомобиль.

– Мы будем следовать за тобой в школу. Назад ты доедешь, но машина еще не починена, – сказал он. – Что-то с ней еще не так.

– Отлично, – ответил Гэнси громко, чтобы его было слышно поверх двигателя. На заднем фоне БМВ закачала почти неслышные басы, поскольку Ронан растворял то, что осталось от его сердца в электронных петлях. – Итак, предложения?

Залезая в карман, Адам достал обрывок бумаги и протянул ему.

– Что это? – Гэнси изучал неразборчивый почерк Адама. Его письма всегда выглядели так, как будто убегали от чего-то. – Номер медиума?

– Если ты ничего не выяснил прошлой ночью, это будет следующим шагом. Теперь у тебя есть о чем спросить их.

Гэнси раздумывал. Экстрасенсы были склонны говорить ему о прибывающих деньгах и том, что он предназначен для великих дел. Первое, он знал, всегда было правдой, а второе, он боялся, могло бы ей быть. Но возможно, с этой новой подсказкой, у нового экстрасенса будет что еще ему сказать.

– Хорошо, – согласился он. – Так, о чем мне спрашивать их?

Адам протянул ему цифровой диктофон. Он задумчиво раз-другой стукнул по крыше Камаро.

– Ну, это же кажется очевидным, – ответил он. – Мы выясним, кто говорит на этой записи твоим голосом.

3

Утро на Фокс Вей 300 обычно было полным страха и толкотни. Локти по бокам очереди в ванную, и люди, хватающие чайные пакетики, чтобы опустить их в чашки, несмотря на то, что пакетики были уже там. Блу готовилась к школе, а некоторые из более производительных (и менее интуитивных) тетей готовились к работе. Тост сгорел, каша не доварилась, дверь холодильника постоянно была открыта. Звенели ключи от выбираемых второпях автомобилей.

Где-то во время завтрака зазвонил бы телефон и Мора бы сказала:

– Это вселенная взывает к вам двоим по очереди, Орла, – или что-то типа этого. И Джими или Орла, или одна из других родственниц или друзей подрались бы по поводу того, кто наверху снимет трубку. Два года назад кузина Блу, Орла, решила, что экстрасенсорные способности по телефону могли бы приносить прибыль, и после некоторых коротких стычек с Морой по поводу публичного имиджа, Орла победила. «Победа» подразумевала, что Орла ждала, пока Мора была на конференции на выходных, и провела выделенную телефонную линию. Звонки начинались где-то с семи утра, и иногда доллар в минуту не стоил того.

Утро было спортивным. Блу нравилось думать, что вот в этом она лучшая.

Но в день после наблюдения церкви Блу не пришлось волноваться о битве за ванную или попытке собрать пакет с ланчем, в то время как Орла уронила тост маслом вниз. Когда она проснулась, ее обычно яркая утром комната была окутана полумраком дня. В комнате рядом, Орла говорила по телефону со своим парнем или с одним из клиентов горячей линии. У Орлы был сложно определить разницу между этими двумя видами звонков. Но и то, и другое намекнуло Блу, что она примет душ позже.

Блу заняла ванную, так никем и не оспоренную, где большую часть своего внимания уделила прическе. Ее волосы были коротко подстрижены, но оставались достаточно длинными, чтобы их можно было убрать назад, и достаточно короткими, чтобы требовались заколки для того, чтобы все получилось более или менее удачно. В итоге: колючий, неровный конский хвост, весь в «петухах» и вдобавок, голова усеяна несочетающимися заколками. Вся её прическа выглядела эксцентрично и неопрятно. Блу упорно трудилась, чтобы получилось именно так.

– Мам, – позвала она, спрыгнув с изогнутой лестницы.

Мора стояла у кухонного стола, беспорядочно смешивая какие-то сорта скрюченного чая. Пахло отвратительно.

Мать не обернулась. Рядом с ней на столе лежали зеленые, океанические смеси скрюченных трав.

– Ты не должна всюду бегать.

– Ты же бегаешь, – парировала Блу. – Почему ты не разбудила меня в школу?

– Я будила, – сказала Мора, – дважды. – А затем себе: – Черт.

Из-за стола Нив спокойным голосом произнесла:

– Тебе требуется моя помощь, Мора?

Она сидела за столом с чашкой чая, выглядя пухленьким ангелочком, как и всегда, никаких следов бессонной ночи. Нив пристально смотрела на Блу, которая старалась избегать зрительного контакта.

– Я совершенно точно способна изготовить этот чертов чай для медитации, спасибо, – ответила Мора. А для Блу она добавила: – Я сказала в школе, что у тебя был грипп. Я подчеркнула, что тебя рвало. Поэтому не забудь завтра выглядеть чахленькой.

Блу потерла ладонями глаза. Она никогда не пропускала занятий в день после наблюдения у церкви. Была сонной, возможно, но никогда не прогуливала занятий.

– Это потому что я видела его? – спросила она Нив, опуская руки.

Так хотелось не помнить того парня так отчетливо. Или, скорее, его образ, его руку, вытянутую на земле. Она желала бы не видеть этого.

– Из-за этого я спала так долго?

– Это потому что ты позволила пятнадцати духам пройти сквозь твое тело, пока ты болтала с мертвым парнишкой, – ответила Мора прежде, чем смогла заговорить Нив. – По крайней мере, из того, что я слышала. Боже, эти листья и впрямь должны так пахнуть?

Блу повернулась к Нив, которая продолжала оптимистично потягивать чай.

– Это правда? Это потому, что духи прошли сквозь меня?

– Ты позволила им вытянуть из себя энергию, – невозмутимо ответила Нив. – У тебя ее довольно много, но не настолько.

У Блу мелькнули две внезапные мысли. Первая: « У меня довольно много энергии?»И вторая: «Кажется, я раздражена».Не то, чтобы она специально позволила духам вытягивать свою силу.

– Ты должна научить ее защищаться, – обратилась Нив к Море.

– Я обучала ее кое-каким вещам. Я не совсем никудышная мать, – сказала Мора, вручая Блу чашку чая.

Вмешалась Блу:

– Я это пробовать не буду. Пахнет отвратительно.

Она достала стаканчик йогурта из холодильника. А затем, из солидарности с матерью, обратилась к Нив,

– Мне раньше не приходилось защищаться при наблюдении у церкви.

Нив призадумалась,

– Поразительно. Ты настолько усиливаешь энергетические поля, и я удивлена, что они не нашли тебя даже здесь.

– О, стойте, – с раздражением вмешалась Мора, – нет ничего пугающего в мертвых людях.

Блу все еще видела призрачную позу Гэнси, расстроенную и озадаченную. Она сказала:

– Мам, эти духи у церкви… Ты можешь как-то предотвратить их смерти? Предупредить их?

Тут раздался звонок. Он пронзительно зазвенел дважды и не остановился, что означало, что Орла все еще на линии с другим клиентом.

– Черт, Орла! – заворчала Мора, хотя Орлы рядом не было, чтобы услышать её недовольство.

– Я возьму, – сказала Нив.

– Ох, но… – Мора не закончила то, что собиралась сказать.

Блу задалась вопросом, думала ли она о том, что Нив обычно работает больше, чем за доллар в минуту.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – обратилась мать к ней после того, как Нив покинула кухню. – Большинство из них умирает от сердечных приступов, от рака, от других вещей, с которыми нельзя помочь. Тот парень умрет.

У Блу появилось ощущение странной скорби, которое уже возникало раньше.

– Не думаю, что парни из Аглионбая умирают от сердечных приступов. Для чего ты тогда так беспокоишься, рассказывая это клиентам?

– Для того чтобы они могли привести в порядок свои дела и сделать все, что хотят, до смерти.

Мать повернулась, одарив Блу очень знающим взглядом. Она выглядела так внушительно, как только может кто-либо, стоя босиком в джинсах, с чашкой воняющего перегноем чая.

– Я не собираюсь останавливать тебя от попыток предупредить его, Блу. Но тебе нужно знать, что он не собирается верить тебе, даже если ты найдешь его, и это, вероятно, не спасет его, даже если он узнает. Ты можешь не позволить ему сотворить какую-нибудь глупость. Или можешь разрушить последние несколько месяцев его жизни.

– Ты Полианна[4], – огрызнулась Блу.

Но она понимала, что Мора была права, по крайней мере, в отношении первой части. Почти все, кто приходил на ум, считали, что ее мать устраивала им светские развлечения. Что Блу думала, она будет делать: выследит студента Аглионбая, постучит в окно его крутейшей тачки, Лэнд Ровера или Лексуса, и попросит его проверить тормоза или обновить полис страхования жизни?

– Возможно, я в любом случае не могу помешать тебе познакомиться с ним, – вздохнула Мора. – Я имею в виду, если Нив права относительно того, почему ты его видела, то тебе суждено его встретить.

– Суждено, – повторила Блу, сердито глядя на мать, – это очень весомое слово, чтобы бросаться им за завтраком.

– Остальные, – сказала Мора, – позавтракали очень давно.

Лестница скрипнула, вернулась Нив.

– Ошиблись номером, – объяснила она своим без эмоциональным голосом. – Такое часто бывает?

– Наш отличается на одну цифру от номера компании мужского эскорта, – ответила Мора.

– Ах, – сказала Нив, – это все объясняет. Блу, – добавила она, когда снова села за стол, – если хочешь, я могу попытаться посмотреть, что его убьет.

Это быстро привлекло внимание Моры и Блу.

– Хочу, – выдохнула Блу.

Мора хотела было ответить, но затем просто сжала губы.

Нив поинтересовалась:

– У нас есть виноградный сок?

Озадаченная, Блу подошла к холодильнику и достала кувшин.

– Клюквенно-виноградный?

– Сработает и такой.

Прибывая всё еще в смятении, Мора дотянулась до шкафа и достала оттуда темно-синюю салатницу. Она поставила ее напротив Нив. Не слишком аккуратно.

– Я не буду нести ответственность за все, что ты видишь, – произнесла она.

Блу уточнила:

– Что? Что это должно означать?

Никто не ответил.

С мягкой улыбкой на лице Нив вылила сок в чашу до краев. Мора выключила свет. Снаружи вдруг стало ярко по сравнению с тусклой кухней. По-апрельски свежие деревья прижимались к окнам как раз в той части дома, где она завтракала, зеленый листик на зеленом листике на стекле. И Блу внезапно осознала, что деревья вокруг приобрели некий смысл: как будто находишься посреди леса.

– Если собираешься смотреть, пожалуйста, будь тихой, – поправила Нив, не глядя ни на кого конкретно.

Блу выдвинула стул и села. Мора облокотилась на стойку и скрестила руки на груди. Редко можно было увидеть Мору расстроенной и не сделать с этим хоть что-нибудь.

Нив попросила:

– Повтори, как его имя?

– Он только сказал «Гэнси».

Она засмущалась, произнося его имя. Каким-то образом сама мысль, что она приложит руку к его жизни или смерти, сделала его символическое присутствие на этой кухне ее ответственностью.

– И этого достаточно.

Нив наклонилась над салатницей. Ее темное отражение медленно двигалось в чаше. Блу все думала над тем, что сказала мама:

«Я не буду нести ответственность за все, что ты видишь».

От этого казалось, что все, чем они занимались, наполнялось каким-то особенным смыслом. Дальше от хитрости природы и ближе к религии.

Наконец, Нив забормотала. И хоть Блу и не могла расслышать значение бессловесных звуков, Мора выглядела торжествующей.

– Ну, – сказала Нив, – вот оно.

Она сказала это будто «Вот оно»,и Блу сразу поняла, чем это обернулось.

– Что ты увидела? – уточнила Блу. – Как он умер?

Нив не сводила глаз с Моры. Она задает той вопрос, но каким-то образом, в то же самое время она озвучивает ответ.

– Я видела его. А затем он исчез. Растворился. В абсолютное ничто.

Мора повернула в воздухе свои руки. Блу очень хорошо был знаком этот жест. Её мать пользовалась им, вместо того, чтобы приводить множество аргументов, говорящих, что она была права. Только на этот раз то, что она была права, ознаменовалась разглядыванием чаши, заполненной клюквенно-виноградным соком, и Блу понятия не имела, что всё это значит.

Нив произнесла,

– Вот буквально только что он был здесь, а в следующие мгновение, его будто и не существовало вовсе.

– Бывает, – сказала Мора. – Здесь в Генриетте. Есть у нас такое место, или места, которые я не могу видеть. А бывает, в другой раз, что я их вижу, – тут она даже не взглянула на Блу, да так, что Блу заметила, что мать очень старается не смотреть на свою дочь, – такое, чего никак не ожидаю увидеть.

Теперь Блу припомнила то бесчисленное количество раз, сколько её мать настаивала, что они непременно должны остаться в Генриетте, даже, несмотря на то, что жить здесь становилось недешево, даже, когда появлялись возможности переехать в другой город.

Как-то раз Блу перехватила электронную почту на компе своей матери; одно письмо было от клиента-мужчины Моры, который просто-таки умолял Мору привезти Блу «и всё остальное, без чего ты не можешь прожить»в его дом в Балтиморе. В своем ответе ему, Мора обоснованно возразила, что для переезда нет никаких возможностей. И на то есть много причин, главная из которых, она никогда не покинет Генриетту и последняя, откуда ей знать, может он серийный убийца. В ответ на он прислал только грустный смайлик. Блу всегда гадала, что с ним сталось.

– Я бы хотела узнать, что ты увидела, – сказала Блу. – Что это за «ничто»?

Нив ответила,

– Я проследила за парнишкой, которого мы видели прошлой ночью, к моменту его смерти. Я чувствовала, что это где-то недалеко. События шли в хронологическом порядке, но потом он куда-то делся, исчез. И я не смогла больше ничего увидеть. Ума не приложу, как это объяснить. Кажется, дело во мне.

– Нет, дело не в тебе, – успокоила её Мора.

Когда мать увидела, что Блу всё еще смотрит недоуменно, она объяснила,

– Это сродни с телевизором, который не показывает картинки, но ты знаешь наверняка, что изображение там точно есть. Вот на что это похоже. Хотя, прежде мне не доводилось видеть, чтобы кто-то попадал в такое место, которое мне не видно.

– Итак, он вошел в невидимое для нас место. – Нив отпихнула от себя чашу. – Ты сказала, что это не все. Будет что еще мне показать?