Текст книги "Душегуб (СИ)"
Автор книги: Мефодий Громов
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
– Снаряд бракованный.
Спустя десять минут муай тайцы, или как называют их, убрали песок с пола и куда-то унесли грушу, пыхтя на ходу. Я лишь пожал плечами и стал немного слабее бить уже другой снаряд, подойдя к частоколу снарядов с другой стороны. Она была поменьше, но треснула уже после полминуты. Я тут же снял ее, немного подняв, и аккуратно положил у стены. Мои действия наблюдал парень, а после, во время небольшого перерыва, подошел ко мне:
– Тебе не больно?
– Чего? – я не понял, с какого это перепугу мне должно быть больно.
– Это была двухсоткилограммовая груша, – напомнил он о той первой порвавшейся.
– Повезло, она бракованная была, – я не хотел скрываться, или что-либо еще, мне просто было неохота объяснять что-либо им.
Что-то мыкнув, он вернулся к снаряду и продолжил битье, я сделал тоже самое. А потом тренер сказал надеть капы, маски и начать спарринги. Ох, это было смешно… Не в плане спарринга, а в плане выбора противников. Я с самого начала мог сказать, кто выиграет: стоило лишь сравнить Ки противников, как автоматически выносился вердикт.
Сейчас на ринге стоял тот самый старший, которого я принял за самого опытного, напротив него стоял щуплный, немного меньший по размерам паренек, от которого сильно пахло потом. Молодец, значит хорошо тренировался. Прозвучал гонг и они обменялись несколькими неплохими ударами, а на второй минуте боя уже тяжело дышали, напрочь позабыв о технике боя и теперь все действие было похоже на драку детей. Мне стало стыдно, но тут все закончилось: тренер остановил, объявив ничью. Я похвалил его: молодец, не забывает о боевом духе ребят. На самом деле тот щупленький немного даже выигрывал, как по Ки, так по выносливости и технике боя. Каждому из них он сказал пару напутствий и ошибок, которые он заметил. Опытный тренер, ничего не скажешь…
Следующими пригласили на ринг меня, а вместе со мной вышел ничем не отличающийся парень от прошлых ребят: твердо стоящий и уверенный перед новеньким. Наверняка он думает как бы помягче приложить меня, даже не обращая внимания ни на шрамы, ни на мышцы. А может, он просто осматривает мой шрам на лице… Увы, но куда смотрят люди, когда разговаривают со мной, я не догадывался.
Мы оба надели шлем, который был ужасно неудобный, и начали бой. Хотя, какой там бой? Среди этих ребят не было никого, кто мог бы заставить меня сражаться в полную силу. Даже напади они все вместе, мне хватило бы одной руки и пары секунд.
Парень встал в муай тайскую стойку и начал потихоньку приближаться ко мне. Я стоял на одном месте, ожидая удара, который последовал незамедлительно. Очень, очень медленный прямой в голову, от которого увернуться – дело плевое. Дальше я бегал от паренька в течении десяти секунд. Хотелось узнать, на что он способен. Оказалось, ни на что он не способен, по-крайней мере, сейчас. Поэтому, ни сделав ни одного удара, или контроудара, я подождал начала второго раунда и закончил очень быстро: медленным (для меня) прямым ударом в голову. Ему этого хватило и он сел на задницу, зажимая нос рукой, в то время, как я снимал шлем и спускался с ринга.
– Боксер? – спросил меня тренер, я не ответил. – Уважаю, молодец.
Какой тут бокс? Я даже собственным весом не бил, так, сила рук, да и только…
Закончив бои, тренер отправил нас в качалку, где все с энтузиазмом качали свои мышцы без разбору… Я лишь скривился по этому поводу, потом оделся в раздевалке и ушел немного обиженным домой.
В интернете Алина читала про Муай тай, который описывался как самое жестокое боевое искусство, в котором разрешено использовать даже смертельные удары локтями и коленями. Именно поэтому я подозревал, что найду в этом боевом искусстве настоящих бойцов… Разочарование, да и только. Хотя, это ведь студенты, что с них взять? Тем более, это первая тренировка, так что посмотрим.
С такими мыслями я поднялся по ступенькам на шестой этаж, закрыл дверь и снял с плеч рюкзак, который уже немного мешался, как вдруг мой голос огласил всю округу:
– Е мое, нога вибрирует!
А потом вспомнил, что у меня там лежит телефон, которым я очень редко пользуюсь и взял трубку.
– Да?
– Будь здоров! – узнал я немного нагловатый голос Дани, – Прыгать идешь?
– А сколько сейчас?
Он пошебуршал и спустя секунду ответил:
– Без десяти шесть. Нас тут уже четверо, подтягивайся!
– Окей, вы там же? – дождавшись утвердительного ответа, я закончил разговор: – Ждите.
Переодевшись прямо на пороге, я крикнул:
– Алин, скоро буду!
– Вали-вали! – послышался довольный голос в ответ, когда я закрывал дверь.
Выскочив из подъезда, я на секунду остановился, доставая из кармана плеер. Нажав кнопочку, переключил громкость на единицу, самую низкую и перелистал парочку наскучивших песен. Слушал я в основном рок, иногда реп, предпочитая врубать его на тренировках – очень бодрит. На скамейке сидели три старушки, бодро сплетничая о чем-то, тотчас замолчав, когда я вышел из подъезда и прошел мимо них, кликая языком два раза на каждый шаг в сторону парка – именно там ждал меня Даня.
Даня – немного резковатый в разговоре, всегда веселый парень, который придумывает такое, что мне никогда в голову не придет. Встретил я его несколько месяцев назад, во время тренировки по эхолокации. Мне уже надоело весь день ходить и кликать языком, который уже изрядно болел, а уши не хотели слушать. Именно тогда я почувствовал Ки парней, крутящих в воздухе непонятно что. Это меня заинтересовало, и я познакомился с трейсерами, как они себя называли, а они, увидев мои метровой высоты прыжки, сразу же взяли в свою команду «RaJ», которая состояла из пяти человек, среди которых был сам Даня, которого все называли Джуниор, а иногда просто – Джуни.
Излюбленное место тренировок Джуниора находилось на другом конце парка, там, где собирались различные субкультуры: от всяких мечников, которые тренировались друг с другом на деревянных мечах, до бегающих по парку спортсменов, готовящихся к соревнованиям и таких акробатов как мы, которые только и делали здесь, что крутили всякие сальтухи, иногда приглашая меня.
Уверенно шагая по неширокой асфальтовой дорожке, петляющей меж деревьев, иногда пересекая холмики, я невольно вспоминал те моменты, когда первый раз оказался здесь и почти сразу заблудился, не понимая разницы между звучанием асфальта и невысокой травы. Впрочем, я и сейчас очень плохо различаю эти звуки, чаще всего ориентируясь просто по запаху, но в тот момент я был обескуражен и очень долго блуждал неизвестно где, благо, мне помогала Алина. Казалось, прошло не так много времени с момента моей слепоты – чуть больше года, однако визуальная информация и визуальная ориентировка на местности у меня почти выветрилась из головы, чем я был не обеспокоен, а скорее удивлен: воспринимать все окружение с помощью обычного, нисколько не усиленного слуха, и запаха являлось для меня спасением, не говоря о том, что это было очень даже интересно. Сейчас я мог с легкостью определить правду или ложь по интонации, стуку сердца, запаху и так далее. Если перечислять плюсы, уйдут месяцы. Безусловно, есть и минусы: полностью визуализация предметов у меня еще не атрофировалась (хотя все идет к этому), мне очень хотелось увидеть карту мира, которую мне пересказывала Маша, безумно хотелось увидеть будущее, города, постройки и так далее, вплоть даже до банальных кроссовок! Я их чуял, слышал, щупал, но до сих пор не понимал, как это делается или что-нибудь подобное…
Мои не шибко веселые размышления прервал заурядный голос Дани:
– Хоба! – выкрикнув свою фирменную фразу, он крутанул что-то, похожее на переднее сальто с разбегу.
Не считая его, смотрели на его прыжок еще трое, двоих из которых я знал, а с одним встретился еще на первом знакомстве с Джуниором. В тот раз я плохо запомнил все, лишь Даня «бросался в уши», как бы странно это не звучало. Насколько я помню, это был высокий, примерно с мой рост, накачанный парень, широкоплечий, светлый, коротковолосый.
– Йоу! – фирменно поздоровался со мной Даня, специально растянув слово на длинное «Йо-о» с низкой интонацией.
Взгляды ребят переместились с классного прыжка акробата на меня. Я лишь махнул Дане издалека рукой в знак приветствия – я не был поклонником этой русской привычки пожимать руки во время встречи и расставания. Пренебрегал этим я лишь когда знакомился с человеком первый раз, полностью понимая силу и твердость рук, как с Алексом. Так случилось и здесь, сначала поздоровались со мной два неизвестных мне парня, сильно удивившись левому рукопожатию, а после, видимо, предупрежденный Даней, остался стоять на месте тот парень, который должен был меня помнить.
– Показываешь класс? – улыбнулся я Дане, присев пару раз. – Что это сейчас было?
– Смертник. Это я так, разминался, – весело отмахнулся Даня, сняв повязку со лба, которая вся была пропитана потом. На сильных руках я чуял такие же пропахшие потом напульсники, на которые уже успела налипнуть всяческая грязь и сухие листья. Два парня помладше, которые только что поздоровались со мной, отрабатывали неплохие пируэты, типа заднего сальто и б-твиста с места. Парень постарше, имени которого я не знал, с разбегу выполнял отличные боковые, называемые акробатами арабским сальто, и как-то там еще…
На тренировках Даня бывает практически каждый день, исключая лишь те дни, когда он гуляет со своей девушкой или остается в институте до ночи – дипломная работа это не тяп-ляп.
– Ты как, прыгать или так, послушать?
Я улыбнулся: Данил и другие акробаты – единственные люди в этом мире, кто знает о моих глазах и привычках.
– Попрыгаю, чего уж там, – крякнул я, бодро разминая ступни.
– Ясно, – тяжело ответил Даня, вставая в упор лежа и пыхтя все время. Я остановился, чувствуя его Ки у земли и прислушиваясь.
– Что ты делаешь?
– А-а!.. – с силой выкрикнул он, встав на четвереньки. – Фух! Что?..
– Я говорю, что это было?
– А, горизонт. Меня же поэтому прозвали Джуниором, – доказывая правоту своих слов, он хлопнул себя по правому плечу, сидя на твердой земле.
– Ну, Джуниор! Это такой француз, у которого повреждена правая нога и он вынужден полагаться на руки всю жизнь, – охотно объяснил Даня, – А горизонт – это движение, по которому его узнают везде. Сила его рук примерно равна силе ног, поэтому он может держать свое тело горизонтально земле лишь на одних руках.
– Круто, значит, ты тоже умеешь делать этот горизонт?
– Ага, не так долго, не больше двадцати секунд, но даже при таком результате я стремился к этому почти год… – довольно вспоминая события, риторически закончил он и вдруг спросил: – Хочешь попробовать?
Я пожал плечами, а Джуни воспринял это как согласие.
– Встань в упор лежа так, что бы пальцы упирались в землю примерно на уровне выше пояса.
Я выполнил все действия, стоять оказалось немного неудобно в том плане, что запястья немного побаливают от необычной позы.
– А теперь попробуй поднять ноги вверх, – закончил инструктаж Даня, все так же отдыхая на земле.
Я поднял ноги, отметив, что трицепс сильно работает в этом упражнении и спросил Даню:
– Так?
Секунда молчания, которую я воспринял за невнимание со стороны Джуниора, а потом крик:
– Да любись оно конем!.. – резко встал он и крикнул уже в другую сторону: – Миха, где там мой револьвер? – и уже тише: – Ну, нафиг, не верю!
– Что не так? – спросил я.
– Да все не так! – взорвался Даня. – Какого черта?! Я оттачивал каждое свое сальто, в том числе и горизонт, очень долго, а ты поставил все с первой попытки!
Спокойно поднявшись, я отряхнул ладони: что правда, то правда, на тренировках, когда Даня рассказывал, как делать то или иное движение, мне хватало одной-двух, реже трех попыток, что бы освоить движение.
– Ладно, – он махнул рукой, – Зная тебя, все возможно. Иди разомнись, а потом будем учить тебя воллфлипу.
Он подошел к качку, которого он назвал Мишкой и уже ему стал жаловаться на меня, отчего улыбка сама полезла на лицо.
Медленно подойдя в середину небольшой круглой площадке, которую акробаты использовали как взлетку, на меня обратили заинтересованные взгляды как Даня с Мишкой, так и два других парня.
Ровная и амортизирующая площадка – идеально место для акробатов-самоучек, имевшая недалеко искусственную горку, с которой, в основном, и прыгали с разбегу ребята.
Начал я с простого переднего сальто с места, после без остановки твист, и закончил все задним сальто, приземлившись примерно в изначальную точку. Два парня справа похлопали: привычка местных самоучек, показывающая, что все выполнено классно. Впрочем, делал я это не из-за красоты: мне просто нравилось это чувство в воздухе, создается искусственное ощущение Букуджутсу. Взяв небольшой разбег в три шага, я выпрыгнул далеко вперед, а где-то в середине полета от горизонтального положения перешел в обычное сальто. Это движение имело немного глуповатое название «суперчеловек», выполнить которое не составляет труда, лишь бы не бояться.
– Все поняли, какой ты крутой, – резковато, но без обиды произнес Даня, – пойдем новый элемент покажем.
Даня и Миша повели меня дальше от площадки, на которой остались два парня, и остановились у толстого дерева.
Примерно объяснив мне суть сальто, он попросил Михаила показать, что тот и сделал с уверенностью: взяв разбег в два длинных шага, он коснулся дерева одной ногой, а второй махнул так, что его тело само крутануло заднее сальто, с хлопком приземлившись на ноги.
Оценив поверхность вокруг, я выполнил немного другое: сначала я сделал шаг по дереву, потом оттолкнулся вверх, сделал еще два шага, держа тело близко к стволу и помогая руками, а под конец уже оттолкнулся. В общем, сделав порядка четырех шагов, поднялся я на высоту трех метров и, в мгновение сделав заднее сальто, раскрылся и так пролетел еще с секунду до земли, на которой кувыркнулся назад по инерции.
– Так, – устало обратился Джуниор к своему другу, – скажешь моей маме, что ее супчик был вкусный, и что ее сын умер в мучениях.
– Да, это что-то… – не остался в долгу Михаил.
– Хех, – улыбнулся я. Мне иногда нравилось удивлять своих близких.
– Знаешь, – серьезно начал Даня, – иногда я чувствую себя не трейсером с пятилетним стажем, а двухнедельным нубом, которому показали б-твист и он удивленно спрашивает: «Дяденька, а как это де-е-елать?».
Вот так весело закончив, он показал еще пару движений из акробатики и мы вместе последовали на площадку, где вовсю пыхтели парни, отрабатывая до красноты различные элементы. Прозанимавшись еще полтора часика, я попрощался с Даниилом и Мишкой, который, по большей части, постоянно молчал.
А потом начались утомительные будни: подняться рано утром, отсидеть три-четыре пары, иногда наводя порядок в туалетах на совсем уж непонятливых, которые стали приводить себе на защиту знакомых со всяких там клубов дзюдо, бокса и карате, а иногда и просто старшекурсников без какой-либо подготовки; а после пар три раза в неделю я тащился на нудные тренировки, желая всем сердцем найти хоть кого-нибудь посильнее. Однако не жалел я об одном: время, потраченное мной в новом для меня виде тренировок. С того момента, когда Данил рассказал мне о Джуниоре, у которого сила рук равна силе ног, я призадумался и решил усовершенствовать свое тело, поэтому каждый день уделял большую часть времени горизонту и другим силовым упражнениям, направленным именно на силу рук, помогая себе Ки. Без внимания не остались и ноги, которые я тренировал в точности. А через какое-то время я стал называть это так: руки сильны как ноги, ноги точны как руки.
Благих вестей от Маши не было, кроме, разве что, каких-то там важных сведений… Спустя две недели необычного для меня расписания дня, я едва не выл, моля старого (хотя уже скорее древнейшего) Катарсиса о помощи. И, черт возьми, он услышал меня! А может, услышал даже сам Зареф – уж очень громко и часто я просил…
Началось все с четверга, когда я, освободившись от нуднейших (без сомнения) пар, сидел в раздевалке и навязывал бинты неизвестно зачем – все равно мои руки закалены практически до совершенства и мне эти бинтики только мешают циркуляции крови. В очередной раз томно вздохнув, я вполуха слушал жалобную мольбу Темы, моего одногруппника, который второй год ходил на эту секцию по блату, и с которым у меня и был первый спарринг. А парень был немного надоедлив вечным нытьем, типа «я тоже хочу, мне охота», подогревая своим жалобным голоском… Верно подмечают: есть те, кто хочет, а есть те, кто делает. Тема все время ленился, однако исправно ходил на тренировки и не пропускал ни одного спарринга, даже если противник был явно сильнее. Странно, но ежедневно тренируясь, его лишь с натяжкой можно было привязать к роду спортсменов: не шибко широк в плечах, жирок на брюхе, однако его спасением были ноги, которые он качал и развивал почти без остановки. Сами догадаетесь, или подсказать, какой любимый удар был у Темы?
Мы вошли в зал, в котором нас не встретил тренер, и провели быстренькую разминку. Когда старший паренек, возомнивший себя заменой тренеру, объявил пятиминутный отдых, после которого начнется избиение снарядов, которое они, почему-то, называют отрабатыванием ударов, вышел чем-то обеспокоенный Георгиевич из тренерской:
– Чего расселись, а ну-ка, к снарядам!
Послышались уставшие голоса тех, кто не успел отдохнуть, хотя чего тут уставать, это же разминка?
– Ну, так как, покажешь? – спросил, шумно дышащий через нос Тема, подсев рядом со мной, когда я уже одевал вторую новенькую тонкую перчатку, купленную уже ко второй тренировке.
– Пойдем, – устало ответил я, встав со скамейки и направился к двухсоткилограммовому снаряду.
– Опять Щелкунчик будет крушить и ломать, словно Халк? – послышалось немного насмешливые, с пригоршней недовольства и тревоги шепотки.
Щелкунчиком меня стали называть уже на второй день как в группе, так и в местных сортирах. Курильщики между собой даже сплетничают, что если ты куришь в туалете и вдруг слышишь резкие приближающиеся щелчки – либо прыгай в окно, либо жди своей участи. На тренировках отношения с ребятами у меня было не то, что бы не ахти, их просто не было: так, привет-пока. После второго спарринга с более сильным парнем, со мной уже никто не хотел вставать на отработку техники: он, как и Тема, свалился после первого же простейшего хука. Нет, безусловно, для обычных людей эти ребята были действительно нечто, особенно если делать скидку на возраст – всем было от 18 до 22 лет.
Я подошел к груше; левая нога впереди, а кончиком среднего пальца левой руки я касаюсь снаряда.
– Главное – скорость, – как настоящий учитель ввел в курс дела я, сопроводив совет мгновенным ударом рукой, сжав ее в кулак и тотчас протаранив грушу, которая подлетела на метр ввысь.
С этим ударом, называемый «ударом в один дюйм» меня познакомил Тема, пытаясь повторить его после выложенной кем-то в сети методике тренировок самого Брюса, являвшегося чуть ли не сильнейшим бойцом всех времен этого мира. К сожалению, я не мог оценить его силы, как бы не хотел…
– Понял?
Кивнув, он встал напротив груши его веса и с энтузиазмом пытался повторить, но ошибок было… На самом деле я всего лишь хотел узнать, обучаемы эти ребята, или нет. Оказывается, вполне, вон, даже ленивая задница Тема пытается что-то делать, а остальные парни, видевшие мои спарринги, сейчас усиленно занимались, пытаясь достигнуть моих высот. Естественно, это тщетно, ведь меня тренировали величайшие мастера, хоть и весьма молодые (исключая Дарвина).
Стоя в идеальном горизонте, я вслух отжимался, изучая карму ребят. Скривив губы в разочаровании, я вздохнул: попав в будущее, мне еще не повстречалось ни одного кира. Правда, их и раньше было не сыскать в других странах и империях, однако, прошло много тысяч лет, авось, что изменилось?
– Двести.
Насчитал я вслух вторую сотню отжиманий в горизонте, когда у меня уже начали побаливать пальцы, на которых я и стоял, растопырив, в то время, как за мной наблюдал как Георгиевич, так и несколько спортсменов. Я их понимал: для обычного человека, хоть и подготовленного физически, трудновато, если не невозможно стоять в горизонте, а уж отжиматься, тем более такое количество раз…
– Давыдов, Серебренников, зайдите ко мне, – крикнул тренер, когда я сидел на скамейке и вытирал со лба пот рукой.
Не став ждать, он захлопнул дверь, давая тем самым понять, что ждет нас. Николай (его, вроде, так зовут) Серебренников поспешил за Георгиевичем и его запах уже исчезал за дверью. Я нахмурился: не люблю, когда мне что-либо приказывают, поэтому, посидев на скамейке еще с минуту, намеренно медленным шагом подошел к двери, зевнул, и только тогда открыл ее и ступил внутрь. В кабинете тренера, в котором я ни разу не был, слева стояли заполненные доверху ряды с перчатками, капами и другими приспособлениями на «крайняк». Шагнув вперед и налево, упрешься в стол, за которым и сидел наш тренер в ворохе бумажек и недопитого чая. Справа от него на небольшой тумбочке негромко что-то бубнил с помехами старенький зомбоящик.
– …соревнования, – услышал я последнее слово, заслушавшись вокруг.
– А когда? – серьезно спросил Николай, у которого сердцебиение увеличилось раза в полтора.
– Через два дня. А теперь вперед, тренироваться.
Выйдя из тренерской, я окликнул парня:
– Слушай…
– А?… – резко обернулся тот, думая о своем.
– Что там через два дня намечается?
– Соревнования, – он гыкнул и закончил: – Ты чем слушал?
– Куда подходить-то?
– Октябрьская 20, Олимп, который, знаешь?
– Да-да, спасибо.
Поправив перчатки, он поспешил к снарядам, а после слышались быстрые и сильные «бухи» разными частями тела, однако парень быстро выдохся: неподготовленный организм не предназначен для безостановочных ударов. Меня же этому учили практически всю жизнь, поэтому я мог на бешеной скорости долбить грушу часами.
Закрыв за собой входную дверь так, что она совсем негромко ударилась о косяк, я разулся на пороге и протопал до комнаты, поставив рюкзак с вещами на диван в зале. Плюхнувшись на удобно подхватившую меня кровать, я блаженно вытянулся, похрустывая утомленными скучной жизнью косточками и перевернулся на спину, уставившись отверженным взглядом в потолок.
Посплю-ка минут пятнадцать… – подумал я и сразу же отрубился на несколько часов…
– Ал!.. – прорезался сквозь сон отдаленный голос Алины, который я сначала принял за иллюзию, но потом он снова повторился уже сильней: – Ал!!
– М-м… – сонно возмутился я.
– Хвала богам, я уж думала ты того… Dead.
– Сама ты дед…
– Не дед, а dead. Это по-английски.
– Да мне хоть по-китайски… – все еще хрипел я, поднимаясь.
– По-китайски я еще не знаю, – абсолютно серьезно произнесла девушка.
Вдруг я почувствовал недалеко от нашего дома Ки Марии, направляющейся в нашу сторону и, немного проследив, спросил Алину:
– Сюда идет Маша?
– Как ты узнал? А, впрочем, ты же у нас ходячий радар… – съязвила бывшая Убийца, – У нее есть какие-то сведения, касающиеся нас… В общем, вставай!
Я пообещал Алине поднять свою задницу очень быстро, на что та согласилась и ушла в другую комнату по своим делам. Вскоре я услышал быстрые шаги Маши по ступенькам, а после открылась дверь и ее запах тут же разнесся по квартире. Кликнув языком, я отыскал дверь из своей комнаты, и только потом прошел на кухню попить водички, когда девушки занимались всякого рода обнимашками и сплетнями. А может, не сплетнями, а важными делами, черт их разберет… Смочив горло, я немного пришел в себя, а в это время девушки переместились из прихожей на кухню и Алина сразу же предложила чаю, на что Мария не ответила (наверное, головой кивнула).
– Ты бы хоть оделся? – едко отозвалась Алина, когда я присел за стол.
– А чего? – не понял я, ощупывая себя: я был в одних джинсах.
– А если б я так ходила… Ой, извини, Ал, – назвала Алина старым именем меня, – я и забыла, что ты незрячий.
По правде сказать, я сильно удивился.
– Почему?
– Ну, не похож ты на других слепых…
– Чем это?
– Про трость и темные очки я напоминать не буду… – при этих словах я скривился, – Взять хотя бы эти мышцы, ты больше похож на какого-нибудь бойца K-1.
Я пожал плечами, пропустив мимо ушей какое-то странное название к-1 и отхлебнул чай, повернувшись к Маше – это стало своеобразным окончанием разговора и переход к делу.
– У нас серьезные проблемы: бартисты так же смогли пробраться сюда и сейчас занимаются тем же, чем и мы – разыскивают телепортера, – Маша произнесла последнюю букву «е» как «э».
При упоминании бартистов, у меня невольно сжались кулаки и скрипнули зубы. Бартисты… твари, которые ослепили меня. Я был зол больше не на них, а на себя – в тот раз, когда меня скрутили неизвестной мне силой я даже не смог нанести ни единого удара. Я даже руку не смог поднять…
– Так вот… – девушки наверняка заметили мою реакцию и поняли злость, однако Маша продолжила: – Я уже вышла на него, но он успел переместиться.
Мы немного помолчали и Алина усмехнулась:
– Тогда получается, его невозможно поймать, раз он может в случае опасности переместиться куда-нибудь на необитаемый остров в Тихом Океане, да хоть на Эверест!
– Тут все сложнее: на большие расстояния он может «прыгать», будем называть это так, только после зарядки. Ему нужен отдых, – Маша немного помолчала и уже шепотом загадочно прошептала: – У меня есть кое-какие догадки о его способностях, но…
Я все так же непринужденно хлебал чай, все равно я не знаю ни его голоса, ни его имени, ни его запаха, а дать эти данные мне никто все равно не сможет, разве что у них вдруг найдется его вещь, которую он недавно носил. А давать мне его портрет глупо и бессмысленно по известным всем причинам.
– Ну, я все сказала, теперь главное – не светись, ученик мой, бартисты все еще помнят тебя.
Я кивнул и улыбнулся, внутри чувствуя уже немного погаснувшую злобу.
– Ну ладно, тогда я пошла…
Девушка уже отодвигала стул, как я остановил ее, задав давно мучавший меня вопрос:
– Маш, я вот, что хотел узнать: я нахожусь в будущем уже больше года, и за это время я ни разу не встретил кира. Их нету в России?
– Нету.
– Ясно, значит они до сих пор живут в Адланде… – облегченно вздохнул я. – К слову, а где находится Адланд сейчас?
Повисла напряженная тишина, у обоих девушек бухнуло сердце.
– Дело в том…. – начала Алина, но сбилась на полуслове, однако Мария выдохнула и быстро ответила: – Адланда больше нет.
– Как нет? Куда делся?
– Как бы тебе объяснить… Помнишь, что такое цунами?
– Ну да, это, вроде большая волна, сметающая все на своем пути…
– Правильно, так вот, примерно 10–12 тысяч лет назад произошло событие, которое сейчас называют Всемирным Потопом… В общем, Адланд уже разложился на дне океана за такое количество времени. И кстати, в нашем мире эту страну зовут Атлантидой.
– Атлантида? Почему?
– Понимаешь ли, сведения, которые дошли до человека, писавшего об Атлантиде, были не то, что бы недостоверны, а малость искажены…
– В каком плане?
– Ну, для начала в самом названии Атлантида. Тем более в разных источниках она упоминается как остров, а Адланд был полуостровом, если не просто частью материка, я ведь права?
Я кивнул.
– Мда-а, – протянул я, – как так можно исказить название? Мне аж по ушам резануло, – я немного помолчал: – Всемирный Потоп, значит? Что же тогда с Зегх'тиром, Редумом? Их тоже затопило?
– Зегх'тир – да, он так же разложился на дне океана, находясь не так далеко от Адланда. А вот насчет Редума я ничего не знаю… – разочарованно закончила Маша.
Стояла полная тишина, только звук бьющихся сердец немного разрушал эту тишину, но лишь для меня, изредка прихлебывающего вкусный чай. Посидев с нами чисто ради приличия, Мария быстро собралась и оставила нас. Мы же еще поболтали с Алиной обо всем и ни о чем, а потом разошлись по комнатам. Алина включила комп в зале и надела наушники, а я снова плюхнулся на уже порядком «уставшую» к таким падениям кровать, довольно быстро уснув беспокойным сном.
Прошло два дня и сейчас я вальяжно восседал на пустой скамейке, дожидаясь всех остальных спортсменов с нашей секции, которых выбрали другие тренера на соревнования. Как я недавно выяснил, соревнования были межинститутские, так что я всей душой надеялся найти хоть кого-нибудь мало-мальски сильного. Мы с Николаем и остальными спортсменами договорились встретиться в парке, а я вышел аж на полтора часа раньше, надеясь встретить Даню или других акробатов – прыгать и отрабатывать элементы одному дико скучно… Но, как назло, никого не было в парке. Вообще. Если не считать того, что сейчас было около половины десятого утра и все нормальные студенты уже вовсю учатся, просиживая свой зад до синяков и развивая гиподинамию.
Где-то недалеко, в сотни метров, я чувствовал две незнакомые мне Ки. Ребята явно напоминали спортсменов, поэтому я и решил еще немного подождать, подойдя последним, ну, или предпоследним.
Тук-тук, тук-тук. Назойливый звук, который уже довольно долго меня доставал, доносился откуда-то справа, со стороны асфальтовой дорожки, пролегающей вдоль скамейки. Со следующим стуком я все понял, и испытал целый букет чувств: презрение, жалость, доброту и даже толику стыда. Источником звука была трость слепого, который раскачиваясь, очень медленно и скрупулезно нащупывал себе дорогу, то и дело стуча по асфальту белой палочкой. Подумав о последних трех словах, мне невольно вспомнилась одна песенка и я даже немного подпел в такт:
Наблюдая за ним, я понял, что он ищет и бросил:
– Не скамейку ли случайно ищешь?
Он резко остановился и повернулся на одних пятках ко мне:
– Да-да, тут свободно? – он ударил тростью по скамейке.
– Угу.
Дальше он подошел, нащупал ее рукой и присел, пытаясь пристроить свою длиннющую трость где-то рядом. И что ему тут могло понадобиться? Он явно не знаком с эхолокацией и не умеет запоминать местность так, как я, тем более он молод, от силы лет двадцать пять, хотя, прошу заметить, пахнет от него неплохо, в сравнении с некоторыми людьми его возраста…
– Как хорошо, когда зрячие помогают таким, как мы… – устало вздохнул он.
– Это ты о ком?
– Как это – о ком, о вас!
– С чего ты взял, что я зрячий?
– Так вы тоже… – извиняющее промолвил тот.
– Да, тоже, – раздраженно бросил я, давая понять, что не собираюсь продолжать тему.
Мы сидели молча уже минут десять, а я считал количество ребят, собравшихся на пяточке. Вот подошел уже шестой. Многовато, если с нашей секции выбрали двоих, то сколько же там?.. Так, пора бы уже и мне подойти…
