Текст книги "Душегуб (СИ)"

Автор книги: Мефодий Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Прошло уже две недели с тех пор, как мы появились здесь. Я, как всегда, лежал на диване со включенным зомбоящиком на каком-то познавательном канале, который включила Маша, слушая вполуха. Но я навсегда останусь благодарен Маше в том, что она оставила его включенным, потому что услышал это:

– …Летучие мыши – уникальные создания, живущие в темных пещерах… – бла-бла-бла, я, конечно же, все пропустил мимо ушей, – ориентируются с помощью эхолокации. В нашем мире единственный человек, разработавший методику обучения эхолокации является 52-летний Дэниел Киш, глаза которого были удалены в детстве.

Такая вот кратенькая информация, дальше шло сообщение об Иване Грозном, потом о еще чем-то… Но именно это сообщение я запомнил и хотел выяснить, что такое эхолокация по приходу Маши. Алиана как-то раз восторженно рассказывала об изобретении интернет, которое ответит на любой твой вопрос. Магический Интернет должен знать, и я надеялся на него…

Так и случилось! Рассказав Марии все, они с Алианой стали искать в каких-то браузерах и поисковиках Дэниэла Киша, и эхолокацию. Включали даже видео и смотрели его, я же был вынужден только слушать. Говорили они на чужом языке, который Маша обозвала Английским. Алиана сразу же захотела его выучить, но ее порывы были сдержаны самим Дэниэлом Кишом, который давал интервью мужичку. Долгое время мы слушали, после часа (а то и больше), Мария рассказала все об этом. Оказывается, Дэн Киш – слепой, освоивший способ ориентации в пространстве с помощью отраженных от предметов звуков, величаемых эхом, от этого слова и название эхолокация – способ ориентации в пространстве с помощью эха.

Если простой человек смог овладеть этой методикой и при этом учит других людей по всему миру, то почему я не смогу?!

Методики, мы, увы, в интернете не нашли, поэтому приходилось импровизировать и самому придумывать различные упражнения. С тех пор я и стал пытаться ориентироваться и не лежать, как все время до этого.

Первый день мы потратили на то, что бы научиться правильно щелкать. О-ох, это было что-то… Я так долго бесился, от того, что у меня ничего не получается, что к вечеру у меня болел язык, губы и кулак, которым я нечаянно ударился после очередной неудачной попытки. Вот так целый день я потратил просто на то, что бы правильно щелкать, мда… Дальше было еще хуже: если ориентацию по запаху я освоил очень быстро, то с эхолокацией у меня определенно были проблемы. Точнее сказать не с самой эхолокацией, а с улавливанием эха. Сначала мы тренировались дома: я щелкал и пытался описать все, что находится вокруг меня, вплоть до расстояния и количества предметов, потом я ходил по дому, производя щелчок на каждый шаг. Но, все-таки, самое же сложное было в начале, когда я еще только-только научился щелкать…

– Что делать сегодня-то будем?

– Давай просто попробуешь слышать, с какой стороны от тебя предмет, который мы будет ставить.

Я неопределенно пожал плечами.

Щелкнув, я услышал лишь щелчок. Вот примерно так и прошел еще один день. Если взять за сто количество попыток, то из них я правильно ответил лишь десять-пятнадцать раз. При этом можно даже сказать не «ответил», а угадал. Спустя два дня, вроде бы, бесплодных тренировок, у меня начало получаться, и я уже начинал слышать эхо. Именно это и было переломным моментом в моем обучение методике эхолокации. После этого я стал изучать семимильными шагами и уже через семь месяцев ориентировался в пространстве лучше, чем кто-либо другой в мире. Самое интересное было в эхолокации то, что я спокойно мог ориентироваться в темноте, в отличии от других людей, которые наверняка будут спотыкаться и вполне могут убиться. Так что, в какой-то мере, я даже выигрывал.

Парень хмыкнул с загадочной улыбкой:

– У каждого ведь свои тайны, не правда ли?

Доктор понял намек и не стал задерживать пациента. Щелкая, Кай вышел из кабинета заведующего, и, вскоре, из самой больницы.

– Облапошил он тебя, – будто бы поставил диагноз Николай.

– В смысле?

– Мы для чего здесь собрались? Для того, что бы узнать, как он потерял зрение и способ его ориентировки, – после этих слов Федотов на мгновение открыл рот, будто вдруг вспомнил о чем-то важном, и сразу закрыл его, схватившись за голову руками. – А что в итоге? Я не хочу вспоминать, я не хочу говорить, – передразнив парня, он недовольно покачал головой и повертел пальцем у виска, выразительно посмотрев на друга.

С минуту офтальмолог посидел молча, а потом очень медленно и с запятыми сказал:

– Да, Колька, ты прав. Ты, как всегда, прав…

* * *

– Алина, Кай, поднимайтесь, ну, что вы как дети дурные! – хлопнув дверью, скинула туфли Маша.

Как всегда, я спал убитым сном, но мой отменный слух стал губительным для тела и я проснулся от дверного хлопка.

Проснувшись, глубоко и резко вдохнул полную грудь – это сработал безусловный рефлекс организма. С вдохом нос наполнился очень приятным запахом Маши, так же я успел учуять на ней темноватые джинсы и легкую белесую блузку. С тех пор, как я открыл в себе способность ориентировки по запаху, после экспериментов научился примерно определять цвет вещей. Иногда очень даже точно я мог учуять цвет волос, увы, но кожу я не мог различить по запаху. Уже целых полтора года мы жили в этом мире, все это время я изучал местные науки, типа физики, математики для поступления в высшую школу. На вопрос Маше «зачем», она очень легко отвечала, дескать божьи одуванчики, сидящие у подъезда, давно заметили парочку, живущую вместе, один из которых почти никогда не выходит из дому, а когда выходит, ведет себя очень странно. Поэтому, что бы не создавать конфликтов ни с бабушками, ни с милицией, которую они вызовут, меня решили «отдать» (ей богу, звучит как к мебели) на обучение. Наверняка причины явно важнее перечисленных Машей, но я не стал спорить.

Эти науки я изучил полностью (естественно, для поступления) за год, тратив основную часть своего времени на тренировки как физические, так и Ки (я все еще хотел достичь Букуджутсу).

– Конечно, мамочка – едко отозвалась Алиана, которую теперь звали Алина – это было наиболее близко по звучанию к известному русскому имени.

– Я тебе дам, мамочка! – и тут залетали подушки. Я уже более-менее привык к этому, и привычно подминал под себя все удачно прилетевшие в мою сторону подушки. Потом, конечно же, они кидались будить меня и стягивать одеяло, а когда им это удавалось обе входили в ступор, завидев в постели вместо меня кучу подушек. Я к тому времени уже проводил разминочный комплекс упражнений, чем и был занят сейчас. В него входило развитие всех групп мышц, точнее даже не развитие, а поддержание на должном уровне. Развивал я их в настоящую тренировку, длящуюся от двух до четырех часов. Разминка же, чем был я занят сейчас, длилась всего десять минут, за это время я приходил в порядок и окончательно просыпался.

– Вы не забыли? Вам сегодня в институт, – напомнила Маша, наливая нам чай.

– Опять эта горячая вода со вкусом сухих листьев?.. – скривился я, вытираясь полотенцем после душа.

Нет, чай мне, в общем-то, нравился, просто мне было более по нраву вода. С водой у нас вообще была отдельная история: попав в будущее, мы с ужасом поняли, что вода здесь, мягко говоря, в преимуществе своем неживая. Это я еще о-очень мягко выразился. Поэтому меня использовали в качестве фильтра. Точнее не меня, а мою способность очищать воду с помощью кармы.

Так мы запасались водой в приобретенной Машей квартире для нас с Алиной. Большущая трехкомнатная квартира в восемьдесят квадратов, с железобетонными стенами, линолеумный пол (не хотелось бы, что бы паркет треснул после моего первого же удара), и без какой-либо звукоизоляции для моего ориентирования. Зал был просто огромен, в нем вместились бы две остальные комнаты, и еще осталось бы половина места. Зал имел всего два угла, два напротив образовывали закругление, плавно переходящее в балкон. Самое страшное для нас было привыкнуть к высоте шестого этажа, но мы успокоились уже на третий день.

Подойдя к столу, я успел натянуть шорты поверх голого тела и легчайшую тряпичную майку, позволяющую дышать телу в полной мере, и выпил половину кружки воды. На шее висело полотенце, которое я одной рукой стащил, и, сев на стул, повесил на ногу.

– Что у нас в меню? – как обычно спросил я, совершенно не слушая ответа: мне было без разницы, что есть, потому что еда это энергия, а энергия это силы, необходимые мне для тренировок. Конечно, иногда мне не хотелось есть какой-нибудь борщ, поэтому я вставал и готовил банальную яичницу с отбивной, но это чисто из вредности.

– Борщ. Ну ладно, я побежала, всем пока! – быстро одев кеды, Маша хлопнула дверью и рысью сбежала вниз по ступенькам.

Поев в полном молчании, мы стали собираться: Алина собрала полную сумку всякой всячины, типа ручек, карандашей, ластиков, тетрадей и даже паспорт, невольно напомнив мне, как я пришел на медкомиссию с такой же горой документов… Я даже не смог сдержать смешок, правда, Алина этого не заметила. Закрыв тяжелую металлическую дверь, весившую под килограмм двести (или я преувеличиваю?), мы, наконец-то, вышли из подъезда. Площадки в нашем доме были просто огромными, примерно четыре метра в ширину и восемь метров в длину, поэтому при клике языком создавалось множественно эхо (многократно отражающийся звук от двух или нескольких противоположных стен или предметов), и мне было немного сложновато ориентироваться. Очутившись на улице, мгновенно ощущается сильная жара и разномастный букет запахов, за которыми люди даже не следят. Я подозреваю, если бы все человечество разом обрело такое же обоняние, какое получил я, они бы задохнулись от собственной вони. Причем эта вонь не от пота, грязи, перхоти или тому подлобной чуши, а просто напросто от собственных духов, одеколонов, освежителей воздуха и так далее. А все они работают на одной основе: заглушают неприятный запах еще более зловонным, спрятанным под пахнущей цветами отдушкой.

На улице стояла тропическая жара, впрочем, как и в большей части России: не так давно имела место быть мистика, которую до сих пор пытаются объяснить все ученые. Дело все в том, что климат немного изменился и теперь тропики в России простираются от Сочи аж до некоторых городов умеренных широт! Такие глобальные изменения начались октябре 2012 года, когда в Краснодаре во второй раз в году (!) зацвели цветы. Помнится, нам с Алиной Маша как-то раз поведала о существовании снега, которого ни в Адланде, ни в Редуме никогда не было, да что там говорить, раньше его вообще не существовало: Маша объяснила это тем, что, судя по ее данным, раньше мир был покрыт гиператмосферой, пропускающей и распределяющей ультрафиолетовые излучения практически в одинаковых дозах по всей Земле. Алина увидела, как выглядит снег, я же остался в неведении, пытаясь представить что-то рыхлое и холодное. Получалось плохо: на ум приходила лишь земля, или, на крайний случай, холодный песок.

Спустившись по ступенькам, мы направились прямо в парк имени Сахарова, названный в честь советского ученого, тут даже стоял памятник из серого гранита на постаменте из гладкого мрамора. Странно, но парк был «вкусный», как бы это не звучало. Когда я, во время одной из тренировок по эхолокации, попал сюда с Алиной, тут же забыл о слухе и просто то и дело втягивал в себя приятный воздух, в котором смешались сок вечнозеленых деревьев, травы и чего-то неимоверно знакомого… Конечно, там были и не очень приятные запахи, к примеру, табака или спиртного, пива, выхлопов, пота, серы, трупов мелких грызунов, разложений, но я уже маленько привык ощущать все это и как-то не сильно обращал внимание.

Из мыслей меня выкинул неожиданно заданный Алиной вопрос:

– Мда, по тебе и не скажешь, что ты идешь на занятия.

Что правда, то правда – в отличии от Алины, я шел налегке, то есть совсем. При мне был лишь простенький телефон, ключи от 67 квартиры, плеер, работающий на солнечных батарейках, и, собственно, все. За исключением, конечно, серой кепки, очень тонкой кофты с длинными рукавами и джинсов. Многие, увидев меня, могут подумать что угодно, но никак не то, что я первокурсник Новогермецкого государственного университета.

– Зато я быстрее выучил русский язык, – усмехнулся я.

– Хм! – по-детски надулась девушка.

Все началось год назад, когда нас взялась Мария учить русскому языку, и через неделю я уже прекрасно мог разговаривать на нем, а еще спустя две недели акцент был практически незаметен, что сильно поразило моего наставника. Алине же понадобилось в два раза больше времени, и сначала она сильно на это обижалась, но потом эта фраза стала нарицательной и девушка уже не дулась, а если что, я всегда уходил от неприятной темы именно таким способом. А не так давно, примерно месяцев пять назад, Алина открыла в себе способность к языкам этого времени и усиленно занималась их развитием, и к сентябрю уже свободно могла общаться на 7 языках: французском, немецком, русском, японском, английском, испанском и итальянском, поэтому и поступила на филологический. Однако так и не выучила кирвита.

Я вдохнул. Распознать тысячи запахов, разложить их по полочкам и понять, какой к чему относится для меня сейчас – сущий пустяк, именно поэтому я заметил металлический маленький диск на сумке (да-да, та самая, с которой она путешествовала в Зегх'тире). Я приблизился и, вдохнув еще раз, узнал точное местоположение и притронулся к нему рукой. Это оказался маленький кругленький чуть выпуклый и абсолютно гладкий диск, булавкой прикрепленный к сумке.

– Что это?

Девушка немного помолчала, прежде чем ответить:

– Мику… – зарделась немного девушка, ответив тоненьким голоском.

Мы сделали несколько шагов, прежде, чем я отлип от изучения значка и недоуменно обратился к девушке:

– Чего это?

– Ну, это такая аниме-певица… – по голосу девушка, похоже, покраснела.

Как я уже говорил, Алина изучила 7 языков этого мира за довольно короткий срок, и первым из них стал именно японский, а случилось это так… Аина сидела за компьютерным зомбоящиком, просматривая очередной аниме-мультик транслируемый на чистом японском языке. В этот момент я стоял на руках и отжимался. Единственное, чем я восхищался в аниме, это голос персонажей – слышно, как они любят свою работу и выкладываются на полную. Очередная произнесенная фраза, вылетевшая из колонок, заставила хохотать Алину, а я немного поморщился: не люблю, когда мне мешают тренироваться, поэтому, издав звук «М-м!», стал отжиматься немного громче. В этот же вечер я чуял быстрый почерк Алины, а из ее комнаты доносился уже знакомый мне немного кривой и неуверенный японский. Прошло полторы недели и Алина могла сказать любую фразу и свободно общалась на этом языке, который казался мне немного сумбурным, а звучал еще хуже, чем русский, когда я первый раз сравнил эти языки. С тех пор и началась ее страсть к языкам.

– Мда, помешанная – насмешливо обозвал я девушку, крутя в руке брелок.

Алина, скорее по-дружески, чем от обиды, попыталась ткнуть меня своим тонким пальчиком в бок, но, услышав характерный звук и вибрацию воздуха, я легко отразил ее атаку, и, крутанувшись вокруг, уже стоял по правую руку от нее.

– До сих пор удивляюсь, как ты так делаешь?

– Что? Кручусь, как юла, что ли?

– Да нет, видишь удары?

– Слышу, – будто отрапортовал я. Честно говоря, немного бесит, словно напоминая о моем большущем недостатке.

– Извини, слышишь? – тут же поправилась Алина.

– Ну, я же тебе объяснял: когда ты делаешь какое-либо движение в мою сторону, я слышу как звук твоих разворачивающихся ног, так и выдох. Правда, по большей части, я ориентируюсь по сжатому от удара воздуху… – подумав еще немного, я пожал плечами: – Вот, собственно, и все.

– Из всего этого я могу услышать лишь ногу… А остальное, особенно про сжатый от удара воздух, раньше я бы отнесла к чему-то фантастическому… или вранью.

Я усмехнулся, и некоторое время мы шли молча.

Сегодня, первого сентября, мы зачем-то рано утром (11 часов), тащились в институт, хотя учеба начиналась только завтра. Алина могла закончить все свое обучение заочно, хоть сейчас! С ее-то знаниями стольких языков девушку возьмут хоть куда, в отличии от меня… Да, физико-математический факультет это не игрушки… Кафедра математики и методики обучения математике, сокращенно МиМОМ (не правда ли глупо звучит?), с большим уклоном именно методике обучения, подготавливая из нас будущих преподавателей… Мда, представив себя на месте препода или какого-нибудь учителя в школе я усмехнулся.

Возвращаясь к вопросу о том, какого же все-таки лешего нас вытащили в такое солнечное утро в институт, отвечу как наш куратор: Так надо.

Ну, надо, так надо, мы ведь себя ведем как прилежные студенты, поэтому лучше прийти и послушать, что нам там будут говорить.

Наш институт, а точнее главный корпус, где находился деканат и так далее, находился на другом конце парка, поэтому именно в НГГУ мы и поступили, хотя, не только поэтому… Тащиться по настолько шумному (для меня – СЛИШКОМ шумному) городу, да еще и вдыхать в себя этот запах, добираясь до института – не, убейте… Маша выбрала нам квартиру в самом центре города, специально рядом с большущим парком, который и за день не пройдешь ни вдоль, ни поперек, за что я и благодарен ей.

Пройдя середину парка, начинались всякие детские городки, и аттракционы с одной стороны, и множество экзотических (Россияне до сих пор считают их экзотическими, хотя живут здесь) цветов и растений. Заслушавшись звуки детских криков, которые, порой сильно раздражали, живность не так далеко отсюда, я немного замечтался и нечаянно задел руку девушки, которая мгновенно покраснела и сменила шаг: до этого она шла абсолютно спокойно и расслабленно, а сейчас будто бы боялась сделать что-то лишнее. Учащенное сердцебиение и было знаком ее красноты.

– Ты чего?

Девушка тут же поняла, что это было случайность и довольно быстро расслабилась, взяв под контроль и пульс, и свою походку.

– Знаешь, я все время хотела тебя спросить, как ты запоминаешь запахи? Это же… запах, а не картинка или рисунок?

Я усмехнулся:

– Вот именно, это не рисунок, – и, задумавшись с почесыванием репы, продолжил: – Что ты видишь, когда идешь по улице?

– Ну… все вижу… – немного неуверенно, словно думая, что ответит неверно, пробубнила девушка.

– Вот и я все чую, так же, как и ты видишь, и так же запоминаю, – просто ответил я.

– А как же лицо человека, с которым общаешься, или там… – она задумалась, – его телосложение, еще что-нибудь?

– С телосложением все довольно просто: когда человек делает шаг, он ступает на землю и я просто улавливаю силу волны звука, относя человека к худым, и, естественно, не очень. Есть второй вариант, ты помнишь теорию эхолокации?

Алина, немного изучавшая ориентацию с помощью эхолокации на практике, думала недолго:

– Ну да, издавая звуковые волны, они отражаются от поверхностей предметов и возвращаются через определенное время.

– Все правильно, а если потренироваться, можно определять не только расстояние, а вообще наличие предмета перед собой или где-либо еще, можно так же узнать о его форме! Так что я узнаю о своем новом знакомом по, как я уже сказал, шагам, то есть запоминанию походки и звуковых волн после шага, а так же издавая звук.

– Ясно…

– А что касается лица, – тут я повернулся к девушке, – то тут еще легче…

Я положил руку на ее голову, провел по волосам, которые она сегодня сложила на подобии своей любимой героини аниме, прикоснулся к бровям, закрытым века, носу, губам, и, в заключении, мягко провел подушечками средних пальцев по овалу лица к подбородку.

– Вот как-то так…

Услышав, как сердце Алианы забилось немного быстрее, я напомнил о себе, так как она все это время молчала:

– Ня?

– Сам ты ня! – посмеялась девушка, ударив меня по руке сумкой с набитыми в нее учебниками (больно, скажу я вам!). Алина не была поклонницей всяких там «някавай», по которым сохли некоторые другие анимешницы, или, как называют они сами себя – отаку. Алина просто была настолько милой, что иногда казалась мне маленькой, что ли?

– Да я же шутканул, чего ты сразу драться?

– Знаю я тебя, шутника.

Подумав, что Алина успокоилась, закинув на плечо сумку, я расслабился и уже хотел продолжить идти, как вдруг, поравнявшись с ней, она неожиданно напала на меня и стала щекотать. Я принял игру и стал неуклюже уклоняться, дав шанс Алине позабавиться. Смеясь, я неохотно отбивался, но вскоре мы прекратили сие безумие посреди парка, когда на нас стали оглядываться бабушки и прохожие, дескать: «Во, дебилы…».

Остальной путь до института мы прошли в спокойствие, если не сказать в молчании. Когда до поворота на «финишную прямую» оставалось менее ста метров, везде показались такие же студенты первокурсники, спешившие туда же, куда и мы. Кто-то из них сильно волновался, это было слышно как по шагам, так и по сильно бьющемуся и иногда сбивающемуся ритму сердца.

Как бы вы все с инфарктом не слегли по пути, – подумал я.

Таких, как этот «нервный» было не так много, в основном все просто потели, подходя все ближе и ближе к своей заветной мечте, до которой они так долго и упорно шли, готовясь ночами ко всяческим экзаменам и пропуская вечера пятницы, проводимые раньше с друзьями в каком-нибудь клубе или баре. Впрочем, наверняка так же думали и их друзья.

Я относился к таким студентам с иронией: они сами выбрали этот путь и пришли сюда набраться знаний для своей будущей работы. Мы же с Алиной пришли сюда не ради знаний, а для отвода глаз соседей, в большинстве бабушек, и, конечно же, убийства времени. Забыл сказать, что Мария, начиная с первого дня пребывания здесь, искала способ телепортации еще дальше в будущее, куда мы не смогли попасть по неизвестным причинам. К Андрею, в 2072 год, откуда они с Машей прибыли в Адланд и повстречали меня.

Как и во время тренировок, Маша либо приходила к нам домой и предупреждала о небольшой вылазке куда-то, либо просто сообщала ментально, когда у нее совсем не было времени на нас, и она сильно торопилась.

Повернув за угол, перед нами образовался институт. Когда я первый раз пришел сюда сдать документы на поступление, на меня так странно посмотрела девушка, принимающая документы с медкомиссии, паспорт, медицинский полис, и еще много-много-много всякой лабуды. Эти люди сами не запутались в своих бумажках?.. Я усмехнулся про себя, вспомнив реакцию девушки, когда я ответил на вопрос «Где учился до этого?». Конечно, я ответил «нигде», а когда она посмотрела отлично сданные вступительные экзамены, ошарашено переспросила: «Точно нигде?». В тот момент я еле сдержал смешок: так как другого выхода мы не нашли, за год я выучил математику и физику чисто устно, на словах. За это время у меня развилась идеальная память, особенно после этих глупых правил… До сих пор содрогаюсь, вспоминая формулировки того или иного закона… Сдавал экзамен я вообще как какой-нибудь двоечник: со мной на вступительный пришло еще человек десять, математик принимал по шесть человек за раз, и я был в «первопроходцах». Многие зашедшие со мной сильно волновались, меня аж оглушал звук их вырывающихся из груди сердец, а смешанный запах духов, сигаретного дыма, давно выпитого пива или водки, и пота вообще выбивал меня, поэтому я решил просто забить на запах. По очереди мы подходили к столу с разложенными на углу билетами и, взяв, проговаривали номер билета, потом математик проверял, точно ли мы сказали билет и рассаживал нас по партам, которые он предварительно поставил подальше друг от друга. Пришла моя очередь брать билет, я был последний, когда все сдававшие уже расселись по местам и прочитали первый вопрос. У некоторых после прочтения всего билета бешено заколотилось сердце, и выделился пот. Я усмехнулся: попал парень, ой, как попал…

Поднеся билет к лицу, я сделал вид, будто читаю номер, так и простоял секунд десять, пока математик не спросил:

– Номер?

Без лишних слов я просто протянул ему бумажку и он сам сказал:

– Так-с, билет номер двенадцать, – и довольно усмехнулся. – Присаживайтесь на вторую парту второго ряда.

Вокруг меня уже вовсю кто-то строчил на бумажке, я же со стороны был похож на двоечника: без бумажки сидел и глупо пялился в потолок, думая о чем-то (а может и не думая). Прошло пять минут, мне уже надоело ничего не делать и я подошел к столу преподавателя и протянул ему билет.

Он усмехнулся, видимо, подумав, что я сдался и ухожу домой.

– Я готов, можно отвечать?

По кабинету пронесся удивленные шепотки, а преподаватель, немного помолчав, переспросил:

– Готовы?..

– Ну да.

– Пожалуйста, я слушаю, – и, прочитав первый вопрос вслух, стал ждать моего ответа.

Этого я и хотел, что бы он прочитал вопрос. Он был довольно легкий, однако мне понадобилось не больше пяти секунд, что бы скорректировать ответ и уже через четыре-пять минут он читал следующий. На два вопроса я ответил довольно быстро, а третий вопрос немного смутил экзаменатора:

– Вы решили задачу?

– И да, и нет…

– Ну так идите и решайте, – отрезал математик, решив заткнуть за пояс зарвавшегося школьника.

– Не могли бы вы прочитать ее вслух? – решил сделать последнюю попытку я.

Он немного помолчал, и, недовольно выдохнув через нос, зачитал ее.

– Мне понадобиться одна минута, – предупредил извиняющимся тоном я.

– Пожалуйста, – усмехнулся преподаватель, видимо, зная ответ. Ну, конечно, это же он сочинял и билеты и задачи.

А задачка-то была интересная… Прошла минута и я, произнеся вопрос задачи, стал отвечать. Внешне спокойный математик, который поначалу воспринял меня как наглого школьника, сейчас сильно стал волноваться, когда я проговаривал со всеми объяснениями ответ на задачу. Его сердце немного ускорилось, а сам он стал дышать немного чаще и отбивал дробь ручкой по столу.

Закончив, я ждал слова экзаменатора.

– У вас есть письменный ответ на эту задачу?

– Нет, я ее решил только что, перед вами.

Экзаменатор явно был сильно удивлен, но пытался не подать виду, хотя, я внутренне смеялся, ведь все прекрасно слышал и чуял в их поведении. И хоть ты заскрывайся внешне, тело само скажет.

– Вот, раз нету письменного объяснения, – потянул за ниточку он, – я не могу засчитать ее.

– Пожалуйста, – кинул я, – я хоть поступил?

– Да.

А потом я узнал, что он, все-таки, поставил мне «5» и удивился: не каждый преподаватель пойдет на такое.

Влившись в толпу волнующихся первокурсников, где некоторые расслабились, встретив своих одноклассников или просто друзей и знакомых, мы зашли внутрь. Гул хохочущих от нервов студентов понемногу забылся и теперь мы пошли к кучкующимся, которые уже распределились на группы и ожидали, когда подойдут все остальные в списках поступивших.

– Где моя группа? – поинтересовался я у девушки.

Она немного помолчала, выискивая взглядом табличку с надписями МиМОМ, и, развернув меня прямо на кучку людей, сказала:

– Вот они.

Я вдохнул и, запомнив запах и направление, повернулся к Алине:

– Я позвоню.

Она чмокнула меня в щеку и пошла к своей группе, затерявшись в снующих туда-сюда людях. Когда остановился ее Ки, я расслабился: она дошла спокойно, и сам последовал к своей группе. Со стороны наше прощание было похоже на прощание брата и сестры, которыми мы, по сути, и являлись. Безусловно, только по паспортам. Да, вы не ошиблись, она тоже была Давыдова, Давыдова Алина. Отчество сообщать мне не хотелось, потому что оно слишком глупо звучит с моим необычным для русских именем…

Меня издалека заметил куратор, с которым я уже встречался, и спросила:

– Кто еще подошел?

– Давыдов, – спокойно ответил я.

– Ага, – она скрипнула что-то в своем списке ручкой. – Так, все в сборе, пойдемте в большой зал.

Наша кучка из двадцати четырех человек, которых я насчитал сразу же, последовала нестройной толпой за Альбиной Васильевной сначала на второй этаж, а потом и в сам зал справа от лестницы Некоторые из моих одногруппников сильно волновались, судя по сердцу, кто-то был расслаблен и, наоборот, боялся, и все они были довольно слабы, если чувствовать Ки, однако один из них выделялся, правда немного. Его Ки было несколько выше остальных, что говорило о его силе, а запах от него был немного странный: от него очень мало пахло обычным человеком, живущим в городе. Скорее как от лесного жителя, что было очень странно. Земля, глина, что-то непонятно и неприятное, хитин, слюна, мех и кровь, много крови – вот основные необычные запахи, которые я учуял от него. Запомнив его личный запах, по которому узнавал и отличал людей, я сел на свободное место в зале и началось основное действие…

Ох, и на кой черт я приперся сюда?! – спрашивал в очередной раз я, едва сдерживаясь, чтобы не уйти. Это было банальное знакомство с деканами, с преподавателями и нашим куратором, кстати, среди них был и мой экзаменатор по математике. Конечно же, не обошлось без рекламы «самого лучшего и продвинутого института НГГУ»… Закончив сию глупую тираду, толстенький мужичок, называющий себя директором, до ушей улыбнулся и замолчал. Кто-то неловко хлопнул в ладоши, и еще тотчас подхватили преподаватели, создав волну и через пять секунд уже все хлопали неизвестно чему. Люди, вам сказали лишь то, что вы и так знаете, чему вы хлопаете?..

Потом нас ласково выгнали из зала, в котором собрались все первокурсники со всех факультетов и на ходу куратор рассказала нашей группе о материальной помощи нуждаещимся, потом нам выдали наши студенческие билеты, пропуски, читательские билеты и еще какую-то лабуду. Спрашивается, куда я все это распихаю? Карманов у меня не хватит, это явно. Аннет, хватило, однако… Правда, они едва не рвутся от напряжения. Я уже стал жалеть, что вообще пришел сюда, как прозвучала нужная мне информация о разных клубах боевых искусств, в которых, по словам куратора, она совершенно не разбирается. Примерно обрисовав путь до деканата физкультуры (или как там его?), она предупредила о завтрашней учебе, отдав нам бумажки с недельным расписанием. Это означало конец разговора, и я не стал дожидаться, пока все выяснят свои накопившиеся вопросы и пошел оформлять стипендию.

Это не заняло много времени, так как документы быстро заполнил сам работник, узнав о моей слепоте. Взяв с него слова о нераспространении такой информации в связи с боязнью со стороны одногруппников и стеснением, я вышел из кабинета, нащупывая на телефоне кнопки, набирая 11-значный номер Алины.

– Да?

– Мне нужно сходить к декану физкультуры, подойдешь туда? – обрисовав путь, я стал ждать ответа.

– Хорошо, мне тоже надо кое-куда сходить.

Выключив телефон и положив его в карман, я вспомнил, в каком направлении мне надо идти и направился к выходу из главного корпуса института.