Текст книги "(ненавижу) люблю тебя! (СИ)"

Автор книги: Майя Саммер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава 18. Женя. Имя тебе – свобода

Вой собак оказался настолько для меня неожиданным, что я укусила Сашу. Он закрыл рот рукой, ругнулся сквозь зубы.

– Могла бы просто сказать, что ты против.

Позор мне, ведь против я не была. Всего пара заинтересованных взглядов, странные объятия и поцелуй и я забыла всё, что задумала против Саши.

– Что это за звук? – постаралась переключить я разговор.

– Это лайки.

– Что?

– Якутские лайки.

– Куда мы приехали?

Я обернулась, и заинтересованно посмотрела на деревья. Вдалеке обвалился пласт снега с ветки, не выдержавшей такой натиск. Вой повторился, а затем послушалось хриплый лай. Саша, глядя на моё лицо, засмеялся, позабыв о своей травме.

– Пошли.

Высокие сугробы по обеим сторонам от тропинки, показывали мне как глубоко пришлось бы проваливаться, если бы не утоптанная дорожка, змейкой бежавшая вглубь леса. Прошли мы совсем немного, вся дорога заняла минут десять. Шагнув на поляну, я ахнула, раскрыв рот. Наверное, сейчас он был как идеальный овал.

Всё дело в том, что на большой открытой поляне разгуливали северные олени! Серые и белые животные, копытами рыли снег, в поисках пожухлой травы. Их рога ветвями уходили в небо. Я такое видела только в фильмах. Маленькие оленята жались к мамам, а большие статные самцы надменно оглядывали стадо. В углу поляны, у хозяйственных построек прямо на снегу лежали собаки. Выстроившиеся вряд сани, укрытые меховыми шкурами, притягивали взгляд.

– Мы что, прошли сквозь телепорт? – ахнула я.

По поляне бродили люди в унтах и длинных меховых куртках. Тут даже стояли несколько юрт.

– Нет, мы на оленьей ферме.

Глаза уже болели, я боялась моргнуть. Казалось стоит мне закрыть глаза, хотя бы на миг и эта сказка пропадёт. Деревья замерли, собаки заволновались, шерстяным клубком покатились по земле. Один из мужчин прикрикнул на них и клубок распался.

– Потрясающе… – выдохнула я.

Снежинка упала мне на губы, и я вздрогнула. Когда-то давно, я думала, что именно такой холодный будет поцелуй Саши. Как жаль, что это оказалось совсем не так. Его губы, кажущиеся на вид такими жёсткими и холодными, на самом деле мягкие, вкусные и такие классные. Может поэтому у меня не получилось ни с кем выстроить отношения. Я всегда сравнивала моих новых парней с ним, и естественно все сравнения оказывались не в их пользу. Это как после однажды съеденного фруктового льда тебе подсовывают обычную замороженную воду и пытаются убедить, что это одно и то же.

К нам подошёл один из погонщиков. Он представился Эрханом и повёл нас знакомится с северными оленями. Мне страшно идти к огромным животным, каждое из них выше меня, но рядом Саша и я перебарываю свой страх. Наш экскурсовод рассказывает об обычаях и правилах ухода, я слушаю, раскрыв рот. Всё это настолько чуждо мне и моему образу жизни. Настолько не привычно, что я пытаюсь вписать себя в эту дикую кочевую жизнь и не могу. Просто не понимаю, как это: кочевать.

В глазах Эрхана любовь к своему краю, к родителям, которые вырастили его в свободной тундре. Он ловит одного оленя и предлагает мне его погладить. Мои пальцы дрожат, но я притрагиваюсь к жёсткой на вид шерсти и под пальцами в глубине чувствую мягкий подшёрсток. Это так неожиданно, что я закапываюсь обеими руками в удивительную шерсть животного. Олень всхрапывает и толкается в меня носом. На носу тоже небольшие шерстинки, он совсем не похож на собачий. Я глажу оленя, пока руки не начинают болеть.

Золотов рядом, он хмыкает и накрывает мои руки своими. Эти ощущения ни с чем не сравнить. Под моими ладонями я ощущаю мягкий пушок вперемешку с длинными жёсткими щетинками, а поверх мягкие прикосновения Саши. Оленю надоедают наши игры, и он отходит, покачивая огромными рогами.

– Какой он огромный! – выдыхаю я.

На лице Саши загадочная улыбка.

– Хотел бы я услышать это в другой обстановке.

От этого комментария мои щёки вспыхивают, я хочу ответить ему, но в голове пусто. Да, блин! Что со мной? Я сглатываю дерзкие слова, утешая себя тем, что у меня ещё будет шанс отомстить.

Экскурсия заканчивается и нас приглашают в чум, на традиционный чай. Мы сидим на шкурах прямо на земле. От этой позы сводит ноги и спину, от костра, разожженного в очаге посреди кочевого дома слезятся глаза. Я смотрю на Сашу и не понимаю, почему мы здесь? Вокруг совершенно непонятная мне жизнь, особенные люди и атмосфера.

Золотов смотрит прямо на меня, и я вздрагиваю от этого взгляда. Наверное, так дьявол смотрит на новенькую душу в своей коллекции. Ту, которую он так долго соблазнял и заманивал, самую желанную и чистую. Я пытаюсь найти внутри себя протест, но его нет. Мне нравится этот взгляд. И вновь я ругаю себя, но довольствие никуда не уходит, только потягивается сытой кошкой и лениво смотрит из темноты.

Нужно встать и бежать от этого мужчины! Но я остаюсь на месте, прихлёбывая обжигающий травяной чай. В чум заходит шаман, видит нас и просит выйти к костру. Саша напряжённо смотрит на меня, а я встаю, ведомая любопытством.

Небо выцветает, сереет. Скоро закат. Между деревьями уже прячется сумрак и костёр разгорается ярче. Огненные языки обгладываю еловые поленья, как голодные собаки кости. Старый мужчина в костюме шамана уже пританцовывает у огня. Я понимаю, что нас ждёт представление и подхожу ближе. В груди звенит струна напряжения. От костра идёт жар, маревом расползаясь перед глазами. Пар изо рта становится гуще, я набираю полную грудь ледяного воздуха и выдыхаю облако густого пара.

Шаман ритмично бьёт в бубен, из кармана вытаскивает горсть сухих трав и бросает в костёр. Горький дым обволакивает нас. В горле першит, и я натужно сглатываю. Старец видит это и подаёт свою флягу. Я, полностью погрузившись в атмосферу, беру и делаю глоток. По горлу прокатывается огненный вал, на глазах выступают слёзы. Шаман смеётся, а я пытаюсь унять пожар во рту.

Саша загадочно улыбается, забирает у меня флягу и тоже делает глоток, а потом спокойно отдаёт обратно старику.

– Что…это… за дрянь? – кашляю я.

– Огненная вода.

Избавиться от привкуса самодельного самогона так и не получается. Нас окружают другие люди в традиционных нарядах, они танцуют и зовут в танец нас. Хватают за руки, показывают движения. Дым от костра поднимается вверх. В какой-то момент я просто отпускаю себя, танцую этот странный танец, трусь нос к носу с Золотовым и хохочу.

Обряд заканчивается поеданием варёного мяса. Мы едим его прямо руками, горячий сок пачкает руки и падает на снег. Псы жадно наблюдают за нами, но кормить их строго настрого запрещено. В конце всего мне кажется, что мой мир не будет прежним. Удивительная эйфория захватывает меня. Всё это не реально. Кульминацией момента становится катание на санях.

Нам предложили покататься на санях, запряжённых собаками или северными оленями. Я довольно долго металась, рассматривала упряжь и животных. Заглядывала в голубые глаза собак. Пока Золотов не уселся в оленью упряжку, не оставив мне выбора.

У него было всего два оленя, а у меня целых восемь лаек! Мы с лёгкостью их обгоним, думала я, забираясь в сани. Погонщик укрыл меня шкурами, и мы помчали. Вожак стаи завыл первым, подбадривая своих последователей. Стая дружно ответила. В лицо бил ветер, сердце стучало где-то под горлом. Нервная улыбка не сходила с моих губ. Мне казалось, что мы несёмся, не касаясь земли. Ещё немного и под салазками будут крыши домов и дымоходные трубы, совсем как в рекламе кока-колы.

Впереди деревья, и я кричу от страха разбиться. Но псы слушаются крика погонщика, и мы сворачиваем, в последний момент уворачиваясь от огромной ели. Саней Золотова я не вижу, за ним такой плотный шлейф снега, что мне не разглядеть даже очертаний оленей. Он впереди, но мы постепенно сокращаем разрыв. Мы делаем большой круг и возвращаемся на ферму почти одновременно. Люди на поляне кричат и улюлюкают, нас провозят вокруг чума три раза. Поездка заканчивается, моё сердце рвётся из груди. Я даже боюсь, как бы оно не остановилось от такого потрясения.

– Женя. – зовёт меня Саша.

Он протягивает руку, чтобы помочь мне выбраться из саней. Ноги не слушаются, я почти падаю в его объятия.

– Ты как?

– Потрясающе… – выдыхаю я, не способная ни на что другое.

Слышу над ухом его смех.

– Нам пора уезжать.

Саша ласково проводит по моей щеке, и я таю, как кусочек маршмелоу в горячем шоколаде. Ругаю себя, но ничего поделать с собой не могу. Только киваю. Всматриваюсь в деревья, укрытые снегом. Запоминаю каждый кусочек этого дня. Внутри меня остаются костры, собаки, спящие на снегу, олени с огромными рогами, суровые люди в северных одеждах, и маленькие дети с раскосыми глазами.

Машина тихо урчит, в салоне слишком жарко, после целого дня на улице. Возможно, север теперь во мне? Вопреки этим мыслям чувствую жар, горящий внутри. Золотов везёт меня домой в тишине. Мне не хочется разбавлять эту концентрированную смесь другими звуками.

Чувства раздавят меня, если я позволю себе думать о них. Саша организовал идеальный день для меня. Сейчас уже мне кажется, что это не я танцевала у костра. И не я сейчас поднимаюсь с ним в лифте на мой этаж. Не мои руки открывают непослушный, чуть заедающий замок.

Сейчас я уже понимаю, всё что случится дальше предрешено. Я хочу задушить его за то, что он со мной сделал, но вместо этого целую. Запускаю свои пальцы в его волосы, касаюсь его шее. Низ живота простреливает, когда я замечаю его восхищённый взгляд. Мне хочется, чтобы он всегда смотрел на меня вот так.

Он стаскивает с меня пуховик и шапку, наклоняется и снимает ботинки. Я смотрю на него сверху вниз, но ни удовольствия от этой картинки, ни раздражения нет. Чего же я хочу от этого мужчины? В голове всплывают воспоминания нашей прежней жизни и кажется, что это было лучшее время. Нельзя так думать! Нельзя! Эта мантра уже набила оскомину и наскучила. Я гоню её прочь. Не сейчас, пожалуйста, только не сейчас! Не хочу думать обо всём этом. Не хочу страдать.

Мысли вышибает, когда Саша встаёт. Лицо такое серьёзное, он готов и ждёт, пока я выгоню его. Но вместо этого я протягиваю ему руку и веду в ванную. Наши волосы и одежда пахнут костром. Я начинаю раздеваться перед ним, смотря прямо в его глаза. Там горит огонь. Его руки сжимаются в кулаки от желания прикоснуться ко мне, но он сдерживает себя.

Я улыбаюсь, жду пока он тоже разденется и шагаю в просторную душевую кабину. Мы много раз были близки за тот счастливый месяц. Но никогда не делали этого в душе. Вот и сейчас мы не спешим. Саша тянется к мочалке, наливает на неё персиковый гель для душа и взбивает пену. Касается моего живота, проводит вверх до шеи. Потом немного отстраняется, оглядывает получившийся мазок. Картина ещё не закончена, но ему явно нравится то, что он видит. Мне же интереснее наблюдать за ним.

Хромированные поверхности блестят, одуряюще пахнет спелыми персиками. Саша намыливает меня полностью, не пропуская ни кусочка кожи. Горячая вода льётся впустую в чашу душевой кабины. Мне нравится звук льющейся воды, и запах, и прикосновения. Они такие осторожные, словно я самое ценное в его жизни. Нельзя так думать, но я всё равно думаю и блаженствую от этого.

Мне нравится обманывать себя этими мыслями, и я обманываю. Прижимаюсь к нему, намыливаю его собой. Трусь всем телом. Он вздрагивает, когда я впервые касаюсь его там, внизу, но не останавливает меня, и я глажу его, пока он не закатывает глаза. Молясь или проклиная? Разворачивает спиной к себе, я почти ложусь на его грудь. Первое касание внутренней стороны бедра осторожное. Это разведка. Я чувствую, как напрягается моя грудь, и Саша это конечно замечает. Тихо вздыхает над моей макушкой. Проводит вновь. Уже смелее, откровеннее.

К своему стыду, я издаю короткий стон, но от этого возбуждение ещё сильнее бьёт в голову. Прикосновений становятся больше, они точнее и ярче. Я уже задыхаюсь и скулю, прошу то остановится, то ласкать сильнее. Вода катится по моей груди вниз. Мне жарко, ужасно жарко в его объятиях. Ещё немного и я сгорю, осяду пеплом на его руках. Навсегда впитаюсь в его кожу. Мысли запутались в тугой клубок, мне их уже не распутать. Я больше не могу этого выносить!

– Я умру сейчас… точно умру. – бормочу я в бреду.

Он улыбается, я не вижу этого, но чувствую в каждом прикосновении. Движения нарастают, а потом он применяет запрещённый приём. Нажимает на секретную кнопку. Я всхлипываю, и взрываюсь внутри. Выгибаюсь и чувствую, как в спину мне бьёт что-то горячее. Растворяюсь в ощущениях. Меня больше нет. Я в нирване.

Первым возвращается звук льющейся воды, потом запах сладких персиков, самое последнее – ощущения. Руки Саши всё ещё на мне. Он лениво гладит меня, касаясь то там, то тут.

Глава 19. Александр. Шторм после бури

В ушах звенит. Это не должно было так случится, но я счастлив. Я смотрю как Женя моет голову, прячась от меня за полотном воды. Она моя. Теперь я это прекрасно понимаю. Вот только что делать с этим пониманием?

Мы сидим за столом на кухне. Друг на против друга. Передо мной чашка кофе, а перед Женей – чая. Нас разделяет современная стеклянная сахарница. Кусочки сахара, белые и коричневые вперемешку. Наши руки на столе, сплетённые между собой и такие далёкие друг от друга. Мы словно на деловых переговорах. И сейчас будем обсуждать цену на товар или интеграцию в бизнесе.

С её мокрых волос то и дело капают капельки. Мне безумно хочется встать, отбросить в сторону этот стол, встряхнуть её и овладеть у стены. От этих мыслей бросает в жар, и моя ледяная броня тает. Да, кого я обманываю? От брони не осталось ничего. Только некрасивая лужа, в которой мы теперь топчемся.

– Даже не знаю, что сказать. – наконец подаёт голос она.

Я хмыкаю, поправляю волосы, упавшие на глаза.

– Зачем что-то говорить?

– Ну, мы же должны как-то обсудить это?

Её волосы похожи на огненных змеек. Сейчас они смирно лежат на воротнике майки, верх уже пропитался влагой.

– Ты этого хочешь? – этой фразой я предлагаю ей отступление, но она им не пользуется.

Конечно нет, это была бы уже не Женя.

– Да! Мы же должны понять, что между нами происходит?

Фраза звучит как вопрос, но ответа у меня нет.

– Ты прекрасна. – отвечаю я невпопад. – Мне безумно понравилось то, что у нас было. Прости, милая, но это всё, что я сейчас знаю.

Она всмотрелась в моё лицо, хмыкнула.

– Ты же понимаешь, что этого очень мало?

Конечно я понимал. Но предложить большее не мог, хоть и хотел.

– Встретимся завтра?

Сейчас мне нужно было убраться восвояси. Я не стал дожидаться пока меня выгонят из этого дома. Сам встал, обнял её на прощание и ушёл.

Меня тянуло обратно. В машине одуряюще пахло костром и Жениными духами. Откинулся на спинку сидения. Закрыл глаза. Эта встреча как столкновение. Как долбанная фатальная авария. В моей жизни всё было упорядоченно. Всё подчинялось продуманному на годы вперёд плану.

Отец ни за что не одобрит моего выбора. На следующий год после отъезда он всё-таки уговорил меня заключить брачный контракт с Вероникой. После окончания мною университета я обязан буду либо женится на ней, либо выплатить отступные. Обещать что-то Жене в таких условиях было бы не честно с моей стороны.

Я ещё раз посмотрел на светящиеся окна и понял одну вещь. Как бы я не ненавидел Женю за то, что она сделала. Как бы не злился на неё и ситуацию, сейчас я готов всё отдать, чтобы там в высоте, под звёздным небом, был наш дом, а не только её. Чтобы сейчас подготовится вместе с ней ко сну, посмотреть сериал или почитать книгу и лечь спать обнявшись. А завтра проснуться рядом с ней, вместе готовить завтрак, спорить о пустяках, планировать следующие выходные. А потом, в старости, гордится нашими детьми, забирать внуков на праздники, спорить о том, кто первый из нас умрёт. И в тайне от неё надеяться, что это буду я.

У нас могла бы быть целая жизнь, а не те несчастные три месяца. Возможно, всё это глупости и уже через год мы бы послали друг друга. Забыли бы те нескончаемые ночи. Начали жизнь заново.

А что сейчас? Мы запутались во лжи и недосказанности.

Мой путь – движение по лабиринту улиц. Я приезжаю в квартиру, которую снимаю сам. Жить в доме родителей невыносимо. Там всё напоминает о ней и о нас. В первый же приезд я сбежал оттуда, обидев мать. Небольшая однушка встречает меня тишиной. Оглядываю серые стены и темную мебель. Стильно, современно и тоскливо.

На почте задания для университета. Куратор прислал книги, которые нужно изучить. Моя жизнь движется со скоростью поезда, потерявшего управление. А я сижу на пассажирском сидении и глупо улыбаюсь.

Вечером приём. Надеваю черный костюм с бабочкой, рубашка такая белая, что мне нужны солнечные очки, чтобы её рассмотреть. Запонки в виде чёрных капель. Их мне преподнесла невеста в честь заключения помолвки. Я долго смотрю на них. Мне предстоит стать подонком, опорочившим честь девушки разорванной помолвкой. И я готов на это. Ещё с тех самых пор, как стал вором, чтобы защитить Женю. Да уж, эта девчонка плохо на меня влияет.

На телефон приходит сообщение – такси рядом. Нужно спускаться. В лифте слишком яркий свет. Он режет глаза, обнажая и подсвечивая синяки под моими глазами. Сегодняшний день, проведённый с Женей кажется таким далёким. В машине холодно, одиноко. Мне нужно вспомнить зачем и куда я еду, но в голове гулкая пустота.

Машина останавливается у шикарного подъезда в самом сердце Москвы. Мы ждём минут двадцать, прежде чем яркой, неоновой бабочкой к нам спускается Вероника. Она в блестящем серебряном платье, поверх которого наброшена черная шубка. Сложная причёска украшена драгоценными гребнями и перьями, а губы ярко алые. Ей не идёт такой цвет, совершенно. Он больше подошёл бы…. Нет, ну это вообще свинство.

Отделаться от мыслей о Жени не получается. Везде я вижу её. В золоте – цвет её глаз, в нежно-розовых цветах при входе – её кожу, в моей голове звучит её голос.

На красной дорожке нас с Вероникой просят попозировать. И она тащит меня туда, под софиты. Я просто стою, у меня нет желания улыбаться в объективы и делать вид, что мы самые счастливые в этом мире. Это совершенно не так.

Позади нас плетутся родители Вероники. Мать сияет улыбкой и блещет бриллиантами, они так и не развелись. Хотя отец Вероники регулярно появляется с новыми любовницами на шикарных виллах и яхтах, ходит с ними в закрытые клубы, вызывает на дом, когда дражайшая супруга в отъезде. Мне противно от этого. Всё в его мире покупается и продаётся. Ну, а что я хотел от человека, задирающего цены на лекарства в периоды сезонных вспышек заболеваний?

Это наводит меня на нехорошие мысли. Похоже, увлёкшись моральными качелями, я забыл самое важное, что есть в этом контракте – деньги. Ради денег и из-за денег этот человек готов на многое. Ему нужны гарантии, что его партнёр по бизнесу никуда не исчезнет, когда начнётся очередной кризис.

И наш союз – источник таких гарантий. Что будет, если сейчас, вот прямо сегодня, я объявлю о разрыве помолвки? Нахожу глазами своих родителей. Они сдержанно улыбаются, отцу явно нравится то, что сейчас происходит. В конечном итоге, я останусь один с крупным долгом за разрыв помолвки, не оконченным обучением и небольшой суммой в запасе. Теперь я как никогда понимаю зачем Женя работала в последних классах школы.

– Милый, всё в порядке? – с ангельской улыбкой спрашивает Вероника.

Её рука лежит на моей груди, а алые губы теперь напоминают мне кровавый оскал.

– Нормально.

– Какие планы на новый год? Мои друзья устраивают вечеринку в клубе. Я буду ждать тебя там. А на каникулах мы могли бы уехать?

– Заманчивое предложение. – мы наконец уходим от слепящих вспышек и направляемся в зал. – Но я вынужден отказаться. Много учёбы задали.

Я безбожно вру. Прочитать мне предстоит не мало, но не больше чем обычно. Просто у меня теперь другие планы. Нужно встретиться с юристом и обсудить с ним мой «коридор» возможностей. Просто не будет, но я готов отстаивать свою жизнь. Только бы знать, что это нужно не только мне…

Весь приём Вероника на меня внимательно смотрит. Я чувствую её прожигающий взгляд весь вечер. Она смотрит на меня неотвратимо. Словно что-то знает. Я беру бокал с подноса проходящего мимо официанта. Моя невеста провожает этот бокал пристальным взглядом.

– Ты сегодня какой-то другой. – наконец изрекает Вероника.

– Думаешь? – я поднимаю брови, играя удивление.

Она наконец отлипает от меня, встретившись с одной из заклятых подруг. И у меня есть время, чтобы забронировать домик в Подмосковном лесу на новый год. Сейчас бронировать либо дорого, либо паршиво. Я соглашаюсь на дорого, бронируя небольшой домик в хвойном лесу. Нам нужно время. Теперь у нас будет три дня чтобы разобраться.

– Невежливо пялиться в телефон, когда твоя невеста одна стоит в растерянности. – окликает меня отец.

Он не доволен. Желваки ходят на его скулах, но большего он себе не позволяет. Матери рядом нет, я ищу её глазами, и не нахожу.

– Значит в Англии из меня так и не сделали джентльмена. – пожимаю плечами я.

Отец поджимает губы, но конфликт не разворачивает. Конечно, никто из Золотовых не станет скандалить на людях.

– Жду тебя завтра в офисе. – рычит отец и отходит.

Вот и поговорили. Я растягиваю губы в холодной улыбке. На меня смотрят гости, оценивают, мне нельзя дать слабину.

Минуты отдыха проходят быстро. Ко мне возвращается Вероника. Она напиталась энергией от короткой стычки с длинноногой блондинкой. Клянусь, если бы я не помнил какое платье на моей невесте, я бы перепутал её с той другой девушкой. Глаза Ники светятся, широкая улыбка на её лице свидетельствует о её победе над «подругой».

– Дарина припёрлась с сумочкой из прошлогодней коллекции. Представляешь? – она выхватывает из моих рук ополовиненный бокал и одним глотком осушает его – Нищенка сраная.

Вероника принимается поносить и попавшую в немилость девушку, и паршивый алкоголь, и нудную вечеринку. Мне предстоит слушать эти разглагольствования целый вечер. И я оглядываюсь в поисках официанта.