Текст книги "(ненавижу) люблю тебя! (СИ)"
Автор книги: Майя Саммер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
(ненавижу) люблю тебя!
Глава 1. Женя. Мир против меня
Расписание на завтра, конечно, абзац! Зачем в выпускном классе физкультура? Я люблю физическую активность, но не седьмым же уроком! Да и спорта мне хватает в последнее время. В нашей элитной школе занятия спортом называются фитнесом, но суть от этого не меняется. Я тяжело вздохнула и закрыла глаза руками.
Вообще, хроническая усталость стала постоянным моим спутником. Как жаль, что я не умела спать урывками, например, между уроками.
Мои дизайнерские брюки держались с помощью широкого ремня. Иначе они упали бы прямо на дорогущий паркет. Белая блузка, чуть выглядывающая из застегнутого на все пуговицы блейзера, болталась как на вешалке. Но несмотря на все трудности я не жаловалась, ведь раньше всё было гораздо хуже и страшнее.
Резкий запах одеколона и вишнёвых сигарет заставил поморщиться. Я слишком сильно задумалась и пропустила появление "сиятельных" особ. Стиснув зубы и натянув счастливую улыбку, я развернулась на каблуках. Мои туфли неприятно скрипнули, я незаметно проверила не отвалился ли каблук. Вроде на месте.
– Смотри Алекс, приблудная изучает расписание. – громко крикнул один из них.
– Ты что Макс, эта бродяжка и читать-то, наверное, не умеет. – заржал Давид.
Он был самым злым и жестоким. Все выходки этой компании начинались и заканчивались его подзуживанием, и, конечно, с молчаливого одобрения их предводителя Александра.
– Конечно, умею! Иначе как бы я ответила на истории сегодня вместо тебя?
Крылья носа Давида трепыхнулись. Он подошёл опасно близко, замахнулся, но остановился в сантиметре от пощёчины. Я не дернулась, удержалась, но инстинктивно закрыла глаза, что развеселило моего обидчика ещё сильнее.
– Запомни, шавка, – зашипел мне прямо в лицо парень – ты, как была приблудной пигалицей, так ею и осталась. И этот дорогой маскарад ничего не меняет. Ты здесь чужая!
Он толкнул меня плечом и пошел по коридору.
– Пошёл к чёрту, придурок! – буркнула я и поправила манжеты на рукавах.
Я смотрела прямо на Золотова, он был единственным, чьё мнение меня интересовало, но видела лишь отрешенную пустоту в его взгляде. Ему было плевать и на меня, и на то, что со мной здесь делали. Он вообще не считал меня за человека. Так предмет мебели. Медленно развернувшись, он пошёл вслед за друзьями.
А я разжала сведённые судорогой пальцы и посмотрела на глубокие, красные лунки от моих ногтей на ладонях. Нет, они никогда меня не били, только издевались. Но и это бесило меня до невозможности. Я даже топнула ногой, пропуская через себя реку гнева.
Впереди три урока, и я просто обязана «умыть» этих придурков! Или спать сегодня не смогу. Я уже проходила бессильную жажду мести, пожирающую ночью. Перебрав в голове варианты, прикинув и так и этак постаралась вспомнить, кто нынче числиться в девушках мерзкого Давида. Нет, никак не вспомнить. Эти дуры менялись у него чаще перчаток, рубашек и носков.
Выудив из кармашка рюкзака телефон, зашла на страницу инстаграма местной сплетницы и тусовщицы. Так, недавно была вечеринка, и на ней как раз присутствовали голубки. Совершенно силиконовая девушка (ну, это же безумие делать грудь и губы не окончив школу!) обнимала за шею моего обидчика. Будем надеяться, что они всё ещё вместе. Я оторвалась от рассматривания фотографии и довольно улыбнулась.
Придётся пропустить следующий урок, но ничего всё равно я в итальянском не шарю, и вряд ли когда-нибудь научусь так выворачивать язык. Только нужно договориться с тьютором, иначе меня будут искать.
Уладив все формальности, я засела с ноутбуком в библиотеке. Открыла крышку, ввела пароль и загрузила нужные мне фотографии. Да здравствует бесплатный вайфай! На моём компьютере был установлен лицензионный фотошоп, я выбрала графический дизайн в качестве дополнительного образования. Потратив целый час, я, наконец, добилась нужного мне изображения. Затёрла все свои следы, основам компьютерной безопасности я научилась сама, и через виртуальную сим-карту послала эту фотографию силиконовой Барби.
Посмотрела на часы в телефоне, смахнула ненужные сообщения и предупреждения, и бодрой рысью побежала в главный холл. Ведь я уже опаздывала на представление.
Все Андервудцы так или иначе попадали в главный холл. Здание было спроектировано таким образом, что напоминало дерево. Главный зал – ствол, а отходящие от него рукава-коридоры ветви. Там и находились лектории, лаборатории и общие залы. На подходе к большому, гулкому залу я услышала крики. Это хороший знак! Мне не следовало светиться, чтобы никто и не подумал о моём участии в этом происшествии. Опекуны очень не любили, если я нарушала дисциплину.
– Ты меня за дуру держишь, Давид!? – выкрикнула ненатуральная блондинка, тыча пальчиком с розовым маникюром в грудь Давиду.
– Тебя не надо держать, Марго. Ты дура и есть. – громко ответил виновник этого скандала.
– Что?! – заверещала девушка – Да я патлы повырываю этой шлюхе! А тебе дам по яйцам, кобель!
– Ты реально дура. Говорю тебе, ни с кем я не обнимался! – загоготал Дава.
Маргарита не выдержав влепила смачную пощёчину своему бывшему, по всей видимости, бойфренду, расцарапав ему щёку стразами на ногтях. Я уже предвкушала их драку, но к ним подбежала подруга блондинки и принялась успокаивать девушку. Марго закричала ещё громче и вцепилась в её волосы. Я округлила глаза, совсем не ожидая такой реакции.
Девчонки дрались, а я не знала радоваться мне или грустить, но несмотря на презрение ко всем в этой школе, мне было жалко этих девушек и стыдно за них одновременно. Жалко потому, что они не виноваты, что им не хватает мозгов не обращать внимание на придурков вроде Давида, а стыдно, потому что я прифотошопила фото подруги Марго к снимку Давида. Со стороны казалось, что они страстно обнимаются, но в реальности ничего такого не было.
Девушек уже разнимали преподаватели, а я по стеночке уходила с места происшествия. Стараясь никого не касаться и никому не попадать в поле внимания. Я просто тень за вашими спинами, твердила я себе. Наконец, юркнув в один боковой отросток, я спокойно вздохнула и пошла уже уверенным шагом, улыбаясь про себя.
Хорошее настроение не покидало меня весь оставшийся день. Придурок получил по заслугам и теперь будет тратить время на поиск новой девушки или примирение со старой, а не на запугивание замечательной меня. Да уж, сама себя не похвалишь, никто не похвалит.
Строгие и богато отделанные интерьеры Андервуда сегодня особенно радовали меня. Минималистичные картины заставляли задуматься о жизни, а осенняя хмарь за окном о вечной жизни. Последние два урока прошли мирно. В моей параллели не учился ни Давид, ни его девушка, так что новость о дневной драке обсуждалась только в школьных чатах и личных переписках.
Я обычно не читала эти вереницы сообщений, и сейчас мне не было до них дела. Всё моё сознание пыталось осмыслить то, что говорил учитель. А он пытался нам показать всю глубину «Мастера и Маргариты». Он зачитывал сцену на балу, и я как всегда поражалась Маргарите, она так спокойно отнеслась к тому, что на бал её приглашает Воланд, а помогает ему говорящий кот. Обилие чертей и мёртвых женщин тоже не смутило её. Возможно, это и есть любовь? Ведь ради мастера она прошла адский бал и ни разу не упрекнула его в этом.
Два урока литературы пронеслись быстро, впрочем, это обычное дело, ведь это один из моих любимых уроков. Именно учиться в Андервуде мне нравилось, и за это, пожалуй, я могла бы сказать спасибо моим опекунам.
Я переобулась и надела куртку горчичного цвета. Мне хотелось выбежать на улицу, попинать жёлтые листья ногами, напевая «что такое осень, это листья…». Но пришлось спокойно выйти, мечтательно посмотреть на гору листвы, заботливо сграбленную в кучу, и пойти к ожидающей меня машине.
Водитель, Григорий Станиславович, читал газету, расстеленную прямо на руле, и хмурился. Я поздоровалась и забилась в уголок, уткнувшись в телефон. Пока дверь не открылась и напротив не сел второй пассажир. Мой сводный брат, моё мученье, Золотов Александр.
Чисто технически он мне никакой не брат, но мои опекуны требовали называть его именно так. Воспоминания потоком пронеслись перед глазами. В год, когда я попала в элитную школу Андервуд мне исполнилось тринадцать лет. Прошло полгода с тех пор, как меня забрали из интерната. Все это время со мной занимались репетиторы и воспитатель, чтобы я хоть немного смогла соответствовать высоким стандартам школы. Этого времени мне хватило, чтобы понять, что ни о какой семье речи не идет.
Меня вымыли, вычесали и теперь дрессируют, чтобы как комнатную собачонку таскать по приемам, балам и благотворительным мероприятиям. Было приятно спать на чистом белье и не драться с другими воспитанниками за десерт в столовой, но мне хотелось семьи. Хотелось, чтобы меня любили. Да, что там любили, хотя бы замечали!
Сколько раз я старалась произвести впечатление на моих опекунов. Делала всё, что мне говорили, ела противную еду и не жаловалась, когда от ношения исправляющего осанку корсета хотелось выть и лезть на стену. Но всё было напрасно, Алла Альбертовна морщила нос, при виде меня и закатывала глаза, а Михаил Валерьевич просто не замечал.
Моё знакомство со школой поручили Александру, что его совершенно не обрадовало. Он держал лицо, не грубил мне, но я чувствовала, как он недоволен обузой в моём лице. А вечером, после школы, мне на телефон стали сыпаться смс. Разного содержания, но все обидные, злые и оскорбительные.
Меня называли разными словами, посылали далеко и надолго, прошлись и по моей внешности, и по умственным способностям, хотя оценить их не успели даже преподаватели. Прочитав первую сотню сообщений я, со слезами на глазах, побежала к «брату».
Длинный коридор был усыпан ломаными тенями. Мне было страшно и не привычно, обычно после наступления темноты я из комнаты не выходила, но сейчас был особый случай. Я бежала от светильника к светильнику, шурша своими чешками. Отсчитав двери, я замерла перед нужной.
Глубоко вздохнув, постучала по белому куску дерева. Дверь распахнулась резко, и я отскочила, боясь получить по лбу. Саша молча смотрел на меня, не мигая. Его мягкие домашние штаны держались на угловатых бёдрах, а худощавый торс облегала светлая рубашка. Натужно сглотнув, я принялась сбивчиво объяснять причину моего визита. От смущения и нервов уже не помню, что бормотала. В воспоминаниях сохранилось только как я протягиваю ему телефон, показываю всю ту гадость. А он, подняв одну бровь, говорит мне:
– Не моя проблема.
И закрывает дверь.
Слёзы, до этого как-то сдерживаемые, хлынули из глаз рекой. Я плакала молча по старой привычке. В детском доме нельзя показывать слабость. Нельзя плакать или жаловаться, иначе свои же съедят. Сквозь пелену слёз было трудно найти свою комнату. Но я была рада, что никто не видел меня такой. И только потом до меня дошло, кто был тот единственный в Андервуде, знавший мой номер телефона и растрепавший его.
А через пару дней сообщения исчезли. Почти так же резко, как и начались. Что это было и за что мне такой приём никто так и не объяснил, но с тех пор в школе я стала изгоем.
Моим опекунам предлагали перевести меня в другое, менее статусное заведенье, но они отказались наотрез. Это ведь будет выглядеть снобизмом. А на глазах у всего мира меня холили и лелеяли. В итоге ко мне приставили профессионального тьютора, и на том дело кончилось.
Мой якобы брат на законном основании перестал вообще замечать меня, а на все издёвки своих друзей смотрел сквозь пальцы. Возможно, именно тогда я стала для него пустым местом.
И вроде бы умом я всё понимала, мы слишком разные. Он отмороженный мажор, я благотворительный проект, но мои чувства… Глупые чувства, глупой девчонки. Ведь несмотря на его показное безразличье он мне очень нравился. Его каштановые волосы, непослушными прядями прикрывающие лоб. И ясные серые глаза. Я успокаивала себя тем, что тогда я была ребёнком и ничего не понимала. Именно поэтому мои колени дрожали, когда я слышала его голос. Он мало говорил, но всегда чётко и по делу. Бархатный баритон пробирался в самое сердце.
Каждый его взгляд я замечала, мечтала, что вот сейчас он мне улыбнётся и мы разговоримся, станем близкими друзьями. Бережно складывала в копилочку памяти каждый эпизод. Я даже подсчитала сколько раз за эти пять лет он произносил моё имя. Всего шесть раз, но я отчётливо помнила и берегла их. И вот теперь настало время для седьмого.
– Ты интересно придумала, Женя, но больше так не делай. Марго сломала нос Диане, и теперь они обе в больнице.
Моя челюсть упала бы мне на колени, если бы от шока её не свело. Саша смотрел на меня холодно, но открыто. Это не было участие с его стороны, но и безразличного пренебрежения больше не было.
Глава 2. Александр. Одно не верное решение
Девчонка стояла за спинами одноклассников, думая, что ее никто не замечает. Какая потрясающая наглость! Я перевел взгляд на Давида изо всех сил старающегося оттащить свою девушку от ее подруги и поморщился. Из начала конфликта я понял, что все дело в компрометирующей фотографии.
Утром Давид хамит Жене, а через пару часов его девушка получает фото, обличающие измену ее парня. Насколько может быть совпадением такое стечение обстоятельств? Вот и мне, кажется, это неправдоподобным.
Давид явно не справляется, и я даю знак Максу и Артёму помочь ему. Учителя и тьюторы уже окружают место происшествия. Никому из нас проблемы не нужны. Общими усилиями удаётся их растащить. На полу прямо рядом с моим ботинком лежит телефон последней модели в розовом чехле с выложенным стразами котиком. Я вспоминаю, как Маргарита трясла этим телефоном прямо перед носом Давида. Значит, именно там та самая фотография.
На принятие решения у меня всего пара секунд. Все взгляды направлены на девушек. Я наклоняюсь, поднимаю телефон и убираю его в карман брюк.
Диана и Марго выглядят как потрёпанные курицы, у одной из них сломан нос, а другая проверяет накладные волосы. Им придется посетить медицинский кабинет.
Нас всех приглашают в аудиторию, и хоть я не участвовал в конфликте, все равно покорно иду за воспитателем. Надо же мне выяснить, чем грозит все это мелкой пигалице, организовавшей драку. А то, что ее устроила сиротка я и не сомневался.
Бешенство и злость остались где-то в прошлом, в воспоминаниях. Сейчас было лишь глухое раздражение. Неужели эта…эта…овца думает, что никому не придет в голову проследить, кто отправил эту фотографию?! Или она возомнила себя крутым хакером?
Пять лет назад наш фармацевтический бизнес переживал трудные времена. Заводы были в ветхом состоянии, линиям требовалась модернизация, а денег на это не было. Тогда отец придумал многоступенчатый план по выводу бизнеса из кризиса, требовались серьезные инвестиционные вливания. Но после экономического кризиса акции почти обесценились и нужно было что-то помимо трезвого расчета. Родители не придумали ничего лучше, чем стать благотворителями. Мать создала свой благотворительный фонд, помогающий детям, нуждающимся в медицинских препаратах и приборах. Но этим занимались многие состоятельные женщины, и мать ничем не выделялась из них. Да и трубить о добрых делах на каждом углу дурной тон, инвесторы этого не поймут.
Тогда отец придумал козырь – ребенок из детского дома. Он долго искал по детским домам девочку, они вызывают больше жалости. И у него было несколько критериев. Во-первых, она должна была быть симпатичной, никто не любит некрасивых детей. Во-вторых, совершенно одинокой, и в-третьих, не слишком мелкой, чтобы мороки поменьше. В-четвёртых, она не должна была быть похожа на нас, ведь общественность могла бы подумать, что на самом деле это внебрачный ребёнок одного из моих родителей. Все эти рассуждения вызывали у меня раздражение. Он словно лошадь на рынке выбирал! И я бы посочувствовал девчонке, если бы отец не втянул меня в это «семейное» дело.
Мне предстояло следить за ней, чтобы она не нанесла урон репутации семьи. В няньки мне не хотелось очень, но выбора не было.
Вот так в нашем доме появилась Лисицына Евгения Ивановна. Желтоглазая, тощая, с ярко-рыжими волосами. Полная сирота, её подбросили к дверям детского дома, когда ей было два года. Растрёпанная, с синяками на лице и руках, в старой, заношенной одежде и совершенно невоспитанная. Мне на тот момент исполнилось тринадцать, я старше её на полгода. Но мне казалось, что между нами десять лет разницы.
Даже полгода тренировок ничему её не научили. Попав в школу, она в первый же день выставила себя полной дурой. Дала свой телефон «посмотреть» главной стерве потока, а потом прибежала ко мне жаловаться на мерзкие сообщения. Естественно, я выставил её из комнаты. Иначе она бы стала бегать ко мне с каждой своей проблемой. А это не входило в мои планы.
За эти годы она выкидывала много глупостей, но все были по большей части безобидны или опасны лично для неё. Но сегодняшнее переходит все границы. Раньше я просто внимательно наблюдал за ней, а потом пресекал или исправлял то, что она натворит. Я не знаю почему, сейчас решил ей что-то объяснить, сомневаюсь, что она в состоянии понять.
Отец был прав, когда обещал подтянуть мои социальные навыки. За эти годы я понял, что значит отвечать за кого-то, планировать и анализировать, но я так и не понял логику поступков Жени. Зачем ей понадобилось мстить таким дурацким способом? Давид ведь даже не знает кто, и за что организовал ему конфликт, а когда узнает, сможет с чистой совестью ответить чем-то посерьёзнее простого хамства.
Я мог бы запретить моему окружению разговаривать с сестрой, но тогда она никогда бы не научилась отстаивать свои границы и правильно реагировать на агрессию со стороны других. Но вот прошли годы, а она так ничему и не научилась в этом плане.
Последние два урока пришлось пропустить. Нужно было разобраться с компроматом, нельзя чтобы кто-то смог доказать причастность подопечной моей семьи к этому происшествию. Сев в машину, я посмотрел прямо на неё, хотя обычно избегал этого. Она забилась в угол, но всё равно занимала слишком много пространства. Мы сидели напротив друг друга, благо в машине класса люкс это было возможно.
– Ты интересно придумала, Женя, но больше так не делай. Марго сломала нос Диане, и теперь они обе в больнице.
Девчонка словно язык проглотила. Просто сидела и хлопала своими огромными жёлтыми глазами, пока тишину между нами не разбил звук ожившего двигателя машины.
– Мы можем ехать? – прокряхтел водитель.
– Да, Григорий Станиславович.
Женя отвернулась к окну, она кусала губы, нервничала. Неужели поняла, чем грозит ей эта выходка? Я попробовал зайти, с другой стороны.
– Родители Дианы могут подать в суд на Маргариту за причинение вреда здоровью.
Женя опустила голову вниз, волосы алым полотном закрыли лицо, она нервным движением заправила их за уши, сглотнула. Я заметил, как порозовели её щёки.
– Я не хотела никому навредить. – наконец пробормотала она.
– Никому кроме Давида? – уточнил я.
Она вскинулась, глаза гневно заблестели. Вкупе с рыжими волосами она выглядела настоящей дикаркой.
– Как ты вообще можешь общаться с таким придурком!? Каждый раз, когда я смотрю на его рожу, мне хочется плюнуть в неё!
Нет, похоже, она так ничего и не поняла. Я коснулся кнопки, чтобы закрыть перегородку с водителем. Ни к чему ему знать об этой ситуации.
– Ты вообще не понимаешь, что произошло? При чём здесь Давид? Девушка пострадала! Из-за тебя!
Я пытался до неё достучаться, но в ответ лишь дерзкий взгляд и вздёрнутый подбородок.
– Они глупые курицы. Кто вообще в своём уме дерётся из-за парня? Это же безумие!
– Это ты будешь говорить в суде?
– В каком суде?
– У отца Дианы много связей, в том числе и в прокуратуре. Будет расследование. Как думаешь, что будет, когда эксперты изучат фотографию, с которой всё началось?
– Как ты…? Я не…
– Ты хоть немного подумала о семье, когда готовила эту выходку?
Желтые огоньки глаз потухли, в них поселилось разочарование, а губы Жени скривились, словно она съела что-то горькое.
– О семье… ну конечно. – она усмехнулась – Плевать. Пусть расследуют и делают со мной что угодно.
Это безразличие меня разозлило. Я мог понять наплевательское отношение к нашей семье, но закапывать своё будущее из-за глупой мести. Это верх идиотизма.
– Скучаешь по интернату? Может, ты хочешь вернуться туда? Драться за еду и защищаться, когда твой знакомый захочет воспользоваться тобой перед отбоем? Учиться в зачуханной школе, где всем будет плевать на тебя и твоё будущее? Неужели там было лучше, чем у нас? Ты хорошо питаешься, получаешь престижное образование и носишь дорогую одежду. Чего тебе ещё не хватает?
Она сцепила зубы и прошипела.
– Да я готова спать на полу и есть отбросы, лишь бы тебя не видеть!
Её слова, наполненные ядом, почему-то не отскочили от моей брони, как обычно, а облепили её, просочились внутрь и жгли где-то там, внутри. По старой привычке я «выморозил» лицо. Полный покой, хотя хотелось ответить. Очень хотелось отхлестать её едкими словами, но я откинулся на сидение и не сказал за время поездки больше ни слова.
Достал телефон, подтвердил встречу по скайпу для практики по английскому языку. В мессенджере, как всегда, куча сообщений. Групповые чаты я просто смахнул, личные быстро прочитал, некоторым ответил, другие просто удалил. Предложения девушек сходить на свидания я всегда игнорировал. Сейчас я был полностью сосредоточен на успешном окончании средней школы.
Ведь дальше мне нужно было поступать в медицинский институт. Я готовился получить два диплома сразу: доктора и фармацевта. К тому же приходилось изучать продвинутый курс химии, чтобы в дальнейшем разбираться в методах приготовления лекарств. Моя жизнь уже расписана и разобрана по крупицам. Через десять лет я готовился получить руководящую должность в семейной компании, а через пятнадцать возглавить нашу корпорацию. Большая фарма – жестокий бизнес.
Девчонка сопела, сидя напротив. Моя злость никуда не делась. Когда мы подъехали, Женя сразу же выскочила из машины и побежала к дому. Я проводил её взглядом и хмыкнул. Упрямая и дерзкая. Иногда мне казалось, что в нашем доме живёт не сиротка из детского дома, а огненный цветок. Но огню не комфортно в холодном доме, а наш дом был не просто холодный, он был ледяной.
Я поднялся в свою комнату, снял рубашку и кинул её в корзину для грязного белья. Стянул штаны, аккуратно сложил их и убрал в шкаф. Достал чистую, выглаженную майку и спортивные штаны. Мне нужно было убрать бессмысленную злость. И в этом мне обычно помогают физические упражнения. В спортзале царил сумрак. Я не стал включать свет, он не нужен.
Короткая разминка разогрела мышцы и подготовила их к нагрузке. Я резко упал в планку и согнул, разогнул руки. Отжимания выходили рванными, совсем не такими, как учил меня тренер. Но я не стал останавливаться, припадал к полу, а потом резко разгибал руки и замирал. Сегодня упражнения не помогали. Совершенно.
Это бесполезно. Я встал и огляделся. В углу на цепях висела новая боксёрская груша. В голове было тесно от мыслей, и все они о вредной девчонке с пацанским именем. Первым же ударом ссадил кожу с костяшек пальцев, но совсем не заметил этого. В артерии хлынул адреналин, чистым огнём выжигая злость. Переплавляя её во что-то совершенно новое. Вены на предплечьях чётче обозначились, я напряг все мышцы, весь стал движением, вкладывал все силы в удары. Мощные с замахом, и короткие, отрывистые. Закончил только когда не осталось ни дыхания, ни злости.
Выпрямил спину. Груша медленно покачивалась на цепях, даже слишком вяло. Я не стал её останавливать, просто развернулся и спокойно пошел в свою комнату. Забрался в душевую кабину, врубил холодную воду. По серому камню бежали розовые ручейки, смывая кровь с моих рук. Глупо было вот так без подготовки колотить грушу, глупо было злиться на Женю. Что-то я заигрался в воспитателя.
Розовый телефон со стразами лежал на столе. Я очистил облачное хранилище, мессенджер, и выключил телефон ещё в школе, теперь же достал и сломал сим-карту. Никто не узнает о том, с кого началась драка. Я стал вором, но пытаясь понять, что всё это значит, чувствовал лишь удовлетворение. Открыв нижний ящик стола, кинул туда телефон. Мне нужно делать домашние задания и готовиться к дополнительным занятиям.
