Текст книги "Татуировка герцога"
Автор книги: Майя Родейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Нужно притвориться глуповатой. Но только сейчас. Она гордая женщина, особенно когда дело касалось ее писательского таланта и когда она хотела произвести впечатление на Уиклиффа.
«Почему мне так важно произвести впечатление?» – задавалась вопросом Элиза. Может быть только одна причина...
Глаза герцога задержались на ее лице. И от этого ее щеки зарозовели, как цветущий рядом адениум, пустынная роза. Какое-то незнакомое чувство охватило Элизу... Ее волновало, что этот герцог подумает о ней, а это могло означать только одно...
Пока она мялась, сбитая с толку своими ощущениями, Уиклифф потянулся мимо нее за Gardenia taitensis. И снова задел ее. Элиза ощутила это каждой клеточкой.
– Для чего все это? – спросила она.
– Я могу, конечно, произвести впечатление на Королевское научное общество, продемонстрировав им надменные повадки герцога, но я предпочитаю показать, что эти ученые мужи могут получить, снарядив мою следующую экспедицию. Я собрал обширную коллекцию семян, которая будет крайне полезна для Англии.
– Думаю, в свободное время, когда не ублажали женщин в султанском гареме? – поддразнила Элиза.
– Исследователю очень важно познакомиться с местной флорой, фауной и... женщинами, – добавил Уиклифф.
И снова озорная вспышка в его глазах, быстрая улыбка. Элиза жадно ловила эти игривые взгляды.
– И все во имя благородной цели, во имя исследований, – заметила она, вернувшись к посеву семян. Герцог не предается праздности целыми днями. Он делает что-то важное. Нужно отметить это в статье.
– Именно, – согласился он. – Рад видеть, что вы здравомыслящая женщина. Это как редкий цветок.
– Не знаю, как расценивать ваши слова: как комплимент или как оскорбление, – ответила Элиза, хотя ее сердце прыгало от радости, потому что он явно не считал ее безмозглой пустышкой.
– Сочтите это комплиментом. Вот увидите, жизнь для вас станет гораздо легче.
– Вы так воспринимаете газетную статью о вас?
Слова слетели с ее языка раньше, чем Элиза успела обдумать, стоит ли их произносить. Это опасная тема. Но ее уже не отпускали какие-то острые, болезненные приступы. Что это: чувство вины? Или ее укоряет ее совесть?
– Вы читаете газету? – Уиклифф вопросительно взглянул на нее.
Вероятно, он отлично умеет вести допрос. Не нужно было вовсе об этом упоминать. «Не теряй голову!» – одернула себя Элиза, глядя на проступавший сквозь белую рубашку абрис его мускулистой груди и татуировку у шеи. Хотя ее не оставляла мысль о поцелуе, который так искушал ее.
– Ваша светлость, весь Лондон это читает или говорит об этом, включая всю вашу прислугу. Жизнь для вас станет гораздо легче, если вы примете сплетни как неизбежность. – Она попыталась рассмеяться, но Уиклифф ее не поддержал.
– Я не такой, как все. И это заставляет людей опасаться меня. Но подобная репутация не слишком мне докучает. Однако если это начнет влиять на мою работу или на мои возможности найти средства на экспедицию в Тимбукту...
Что это? Предупреждение? Сердце Элизы тяжело забилось. Не мог же он подозревать ее, безграмотную служанку с грязными руками.
– Я понимаю. Одно дело – праздные сплетни, и другое, когда они превращают чью-то жизнь в хаос, – сказала Элиза.
– И что в вас такого, что заставляет меня говорить лишнее? – спросил Уиклифф.
Она была страшно благодарна ему за эту фразу. Его доверие придавало ей смелости. Словно она не просто горничная или безымянная Великосветская корреспондентка, чьи статейки располагаются на последней странице, рядом со снадобьями от всех болезней.
Теперь она звезда, писательница, увлекшаяся своим объектом.
– Вы пытаетесь удивить меня, ваша светлость? – Элиза отважилась пококетничать с ним. Как она могла от этого удержаться? Сегодня такой чудесный день, и этот отважный исследователь и путешественник один на один с ней в оранжерее.
– Удивить вас? – коротко рассмеялся Уиклифф и положил руки на стол, отрезав ей путь к отступлению, даже если бы она захотела отступить.
А она этого не хотела.
– Или завоевать мое расположение, – дерзко проговорила она, искушая его продолжить.
– Или просто поцеловать? – спросил он, мягко коснувшись губами ее рта.
Пока Элиза придумывала причины, по которым им не следовало целоваться, его горячие настойчивые губы торопили открыться ему.
Статья! К черту статью!
Элиза обвила руками его шею, запустила пальцы ему в волосы и бесстыдно прижалась к нему всем телом. Она чувствовала грудью его мускулистый торс. Герцог гортанно выдохнул, его большие руки ласкали ее тело, оставляя на нем горячие следы.
Она запрокинула голову, когда он жарким поцелуем припал к ее чувствительной шее. Вцепилась в его рубашку. Почувствовала кожаный шнурок с ключом, который открывал ту запретную дверь.
Раздобыть историю. Раздобыть историю!
Нужно стащить ключ. Но это не главное – ей до боли нужно почувствовать кожей его горячую обнаженную плоть.
Но она должна сдержать себя. У нее есть на это причины, и они не имеют никакого отношения к статье для «Лондон уикли», – дело в той ошибке, которую она совершила когда-то в Брайтоне.
Глава 17, в которой Татуированный герцог снова поражает
– Твоя дурная слава распространилась и на меня. – Харлан бросил газету на огромный дубовый стол, на котором они разложили арабские тексты, дневники путешествий Уиклиффа и карты.
Это был очередной выпуск «Лондон уикли».
Уиклифф смотрел на газету так, будто Харлан бросил на стол дохлую рыбу.
– Похоже, мне без выпивки не обойтись? – спросил он.
– Да уж. Но с другой стороны, это никогда не помешает, – философски заметил Харлан.
Порой Уиклифф задавался вопросом: не течет ли в венах его друга виски вместо крови? Взяв газету, он увидел знакомый заголовок «Татуированный герцог» и начал читать, пока Харлан разглядывал в окно сад – временное пристанище животных, которых они привезли.
«Герцог Уиклифф (Беркли-сквер, 4) с гордостью заявляет, что он не совсем обычный. И на том спасибо! Пока свет ужасается его причудам, а читатели нашей газеты живо смакуют подробности, герцога не волнуют ни их сплетни, ни их мнение.
В Уиклифф-Хаусе есть комната, которая всегда заперта. Единственный ключ от нее герцог постоянно носит на кожаном шнурке на шее. Его письменный стол завален необычными вещами: священные книги мусульман, рукописные журналы на иностранных языках, карты... Вряд ли это набор типичного английского джентльмена.
Герцог обладает также описаниями необычайно страстных интимных отношений с аборигенками и в таких живых подробностях, что любая девица погибнет, прочитав их. А что, если она взглянет на иллюстрации, полные пикантных деталей? Ей тут же потребуется нюхательная соль.
Как и положено столь откровенно чуждому условностей человеку, его светлость водит дружбу, которая заставила бы светских матрон побледнеть. Его верный товарищ – моряк неизвестного происхождения с одним глазом и одной здоровой рукой. История его жизни невероятно противоречива и способна привести в трепет: борьба с акулой, дуэль с чужеземным королем, языческие ритуалы, пиратская атака.
Все, затаив дыхание, ждут, что Татуированный герцог сделает дальше. Ходят слухи, что он планирует экспедицию к труднодостижимому Тимбукту. Как и его соперник, некий мистер Монро Берк. Автор, близко знакомый с фактами, поставил бы на Буйного Уиклиффа. Поддерживать Монро Берка означает капитулировать перед французами. Боже упаси!»
Уиклифф отложил газету. Абзац про Берка просто замечательный. Он почти искупает все остальное.
Теперь его представили варваром, водящим дружбу с дьяволом, автором пикантных дневников и хозяином запертой комнаты, в которой невесть что находится. Уиклифф вздохнул и, к своему удивлению, поймал себя на мысли: интересно, откуда эти сплетни относительно запертой комнаты?
– Думаешь, это кто-то из домашних? – спросил Харлан, подавая ему стакан бренди.
Уиклифф и сам задавался тем же вопросом. Дженни? Нет, она, похоже, думает только о лакее Томасе. Миссис Баксби слишком уж пьет. Саддлер недостаточно умен. Правда, были другие служанки и лакеи, которых он не знал.
И еще Элиза.
Но это невозможно. Она не умеет ни читать, ни писать. У нее щеки зарделись, как африканский закат, когда он неумышленно попросил ее что-то прочитать. Он тогда почувствовал себя настоящим ослом.
Будь она даже информатор, ничто не указывало ни на нее, ни на кого-либо из слуг. Впрочем, скандальные подробности, появляющиеся в печати, можно подслушать или собрать по крохам, просто болтаясь рядом.
Уиклифф решил проверить замок в двери своей приватной комнаты.
– Не знаю, Харлан. Есть какие-нибудь идеи? Ты общаешься с домашней прислугой больше, чем я.
– Я бываю там, где виски течет рекой и можно найти дружескую компанию. Чаще всего в комнате миссис Баксби. Но это не я. Ты – мой билет на выход отсюда.
– И не Берк. Можешь себе представить – он плетет заговор, убеждает Королевское общество финансировать его экспедицию в Тимбукту? Хотя много часов мы вместе обсуждали мой план этой экспедиции. Не его план, а мой.
– И все же ты не единственный, кто решил совершить это путешествие. Уверен, Берк планирует экспедицию не для того, чтобы досадить и позлить тебя. Когда на кону десять тысяч... У него ведь нет титула, на который можно опереться.
– Много мне пользы от этого титула. Тут требуются деньги. Или по крайней мере титул, не обремененный скандалами протяженностью в семь поколений. Но черт побери, Харлан, из всех мест в мире...
Харлан пожал плечами:
– Тебе нужно подать обоснованное деловое предложение Королевскому научному обществу, и лучше раньше, чем позже. Расходные книги могут подождать...
Уиклифф думал о простом вопросе горничной «А как же ваши арендаторы и слуги?», его мучили чувство долга и угрызения совести. Он мечтал о приключениях, о Тимбукту, о широких просторах Африки, о гордости открытия. Однако что важнее: прошлое, которое он унаследовал, или будущее, которое он выдумал для себя?
– Тогда займемся делом, – сказал он. – У нас много работы.
Нужно подготовить документы, описать обряды и традиции других культур. Посеять семена, составить каталог образцов, накормить зверей. И все для того, чтобы подать обоснованное предложение Королевскому обществу. Средства должен получить он, а не Берк, морской капитан без опыта исследований и научного подхода.
«Я это заслужил, – думал Уиклифф. – Не тем, что я герцог, но потому, что последние десять лет я путешествовал, собирал, детализировал, накапливал опыт. Тимбукту принадлежит мне».
Глава 18, в которой его светлость получает отказ
Случилось что-то скверное, это было ясно всему дому. Саддлер не отходил от кладовки. Миссис Баксби нервно прихлебывала сдобренный виски чай, остальные были в панике. Герцог рвал и метал, бушевал и топал ногами. Когда что-то разлетелось вдребезги, у одной Элизы хватило отваги двинуться вперед с метлой и совком.
У нее был скрытый мотив: подробности для ее колонки. Это единственная причина, конечно. И не имеет ничего общего с заботой, симпатией или просто желанием быть рядом с ним, особенно после тех пылких мгновений и опаляющих поцелуев.
И уж конечно, не имеет ничего общего с желанием убрать безобразие, учиненное его светлостью. Элиза и прежде не испытывала симпатии к домашней работе, а теперь питала к ней отвращение.
Она нашла герцога в галерее второго этажа, шагающего по когда-то натертому паркету. Накрытая белыми чехлами мебель походила на бесформенных призраков.
Окна восточной стены выходили на Беркли-сквер. На противоположной стене висели десятки картин: несколько поколений герцогов, их дома, их собаки, их жены и любовницы. Элиза думала, на портретах полагается быть суровыми и непреклонными, но эти герцоги были жизнерадостны и греховны. А жены, наоборот, выглядели здравомыслящими и рассудительными.
Живой герцог, однако, метался, как зверь в клетке. Он взглянул на нее, и Элиза отпрянула, отступив за покрытое чехлом кресло.
Герцог направился к ней, по пути схватив стул и швырнув его через комнату. Ударившись о стену, стул затрещал и развалился.
Темные волосы, на этот раз распущенные, метались у него по плечам. Воистину неистовый воин, способный на все, будь то ярость или страсть. Сердце Элизы торопливо застучало, она решила, что разбитое стекло может подождать.
– Что вы тут делаете? – рыкнул он на нее.
Элиза сделала глубокий вдох. Она ради своих публикаций несколько дней провела в Ньюгейтской тюрьме, бывала в борделе – как наблюдатель, – на фабриках и в работном доме. Что ей какой-то разозлившийся герцог? Она выпрямилась.
– Я услышала, что-то разбилось, и вот пришла убрать; – пояснила она.
Скрестив на груди руки, герцог сердито смотрел на нее. Татуировка виднелась в вырезе сорочки, который любой добропорядочный джентльмен прикрыл бы элегантно завязанным галстуком.
– Бутылка виски не смогла выдержать волнующей встречи со стеной, – пояснил он.
– Понятно, – пробормотала она. Как и стул.
– Я в ужасном настроении, – объявил Уиклифф, и Элиза прикусила губу. Он продолжал: – И вижу, что у вас наготове очередная колкость. Но мне на это наплевать.
– Я просто хочу убрать разбитую бутылку, пока вы об нее не поранились, ваша светлость.
Элиза отправилась к осколкам в дальний конец комнаты, Уиклифф последовал за ней, кипя от гнева. Повернувшись к нему спиной, она отважилась улыбнуться.
– Поранился? Не глупите. Вы просто хотели посмотреть, из-за чего такой шум.
– Признаюсь, мне и в самом деле любопытно. – Она оглянулась через плечо, герцог все еще сердито смотрел на нее.
– Что ж, я скажу вам, Элиза!
– Если хотите. – Она начала сметать осколки в кучу'. Пары разлитого виски дурманили. Миссис Баксби посинела бы от злости, увидев, как обошлись с ее любимым напитком.
– По-видимому, у меня настолько сомнительная и скандальная репутация, что мне нельзя доверить экспедицию, – сухо объявил герцог и, когда Элиза лишь протянула «ммм...», закончил: – Или средства на нее.
– Кто так считает? – спросила она. Кстати сказать, почти все, подумалось ей.
– Королевское географическое общество.
Элиза ниже склонилась над совком.
– Эти... старые толстые чванливые олухи... – ворчал герцог.
Уважаемые ученые, подумала про себя Элиза.
– Они заявили, что не могут с чистой совестью использовать средства короля, чтобы послать скандального и безрассудного аристократа развратничать по миру.
– Развратничать?
– Именно. Один из них обвинил меня в том, что я распутством и воровством обеспечивал себе дорогу по континентам. Явно неподходящее использование ресурсов.
– А как насчет ваших поисков Тимбукту? Ваши коллекции и бумаги? Вы не сказали им про все это?
На лице герцога появилась горькая улыбка, глаза потемнели. У Элизы сердце разрывалось от боли, – ему отказывали в осуществлении его сокровенной мечты.
– Им неинтересно все это слушать, поскольку они уже нашли человека для Тимбукту. Ему дадут корабль, команду – настоящую армию, – деньги и доброе напутствие короля. Черт бы его побрал!
– Кто он?
– Мой старый друг Монро Берк. И не потому что он более деловит и активен, чем я, все знают, что это не так. Может быть, он и морской капитан, но у меня есть знания и опыт, они сделали бы экспедицию полезной, а не очередным кровавым завоеванием, которое принесет Англии лишь врагов. Знаете, Элиза, что заставило их остановить свой выбор именно на нем?
– Не рискну предположить.
– Его репутация. Или, скорее, проблема в моей репутации. В том, что от нее осталось благодаря этой паршивой газетенке. Это заноза у меня в пальце! – кипел герцог.
Элизе показалось, что она услышала тихое рычание.
– Газета? – легким эхом повторила она. Все осколки уже были аккуратно собраны в кучку и поблескивали, словно острые кинжалы. Тем не менее, Элиза продолжала мести, не отрывая глаз от пола.
– Эти ученые мужи, члены Королевского общества, пользуются весьма сомнительными сведениями обо мне. Они не видят моей работы, не учитывают мой десятилетний опыт. И все из-за того, что «Лондон уикли» описывает пикантные подробности моих путешествий. Видимо, они решили, что я потрачу деньги короля на проституток и ром, беспечно разгуливая по миру. Вот что наделала эта проклятая колонка в «Лондон уикли»!
– Какая именно? – спросила Элиза и ужаснулась пустому звуку собственного голоса. Воспитанная актрисой, она должна бы лучше играть в подобных сценах.
– «Татуированный герцог». Меня уверили, что все в Англии читают эту газетенку' – от короля до последней судомойки.
– Ах да, эта, – справилась с собой Элиза. – Где упоминалось про гарем.
– Этот идиот Бэзил разнес сплетни по всему городу, – проворчал Уиклифф. – Чего он только не наболтал!
– И все неправда? – спросила Элиза.
– Ну уж не сотни за одну ночь. Нельзя по-настоящему заниматься любовью всего лишь несколько минут, которые выпадут каждой, если ублажать весь гарем.
– А сколько времени нужно, чтобы по-настоящему заниматься любовью с женщиной? – спросила Элиза. Простое любопытство, конечно. Научный разговор.
Это рассмешило угрюмого герцога.
– По меньшей мере, нужна целая ночь, от заката до рассвета, – сказал он и бровью не повел.
Он поймал ее взгляд и смотрел на нее с такой настойчивостью, что Элиза не могла отвести глаза. Ей хотелось отбросить осторожность и слиться с ним в безумном страстном порыве. Но ее положение – и в его доме, и в «Лондон уикли» – зависит от ее сдержанности.
– Вы можете изложить свои возражения редактору газеты, – проговорила она, овладев собой. – Я слышала, так делают.
Уиклифф ответил ей скептическим взглядом и горьким смешком.
– Вы действительно думаете, что можно исправить вопиющую неправду, всего лишь написав в газету?
– Скорее всего это ничего не решит, но, возможно, успокоит ваш гнев, – сказала Элиза и снова принялась мести пол.
Удивительные вещи творят письма редактору – она сама оказалась среди корреспондентов «Лондон уикли» благодаря письму. Но не рассказывать же об этом герцогу.
– Дорогая! – промурлыкал Уиклифф, как опытный заклинатель. – Моя дорогая Элиза. Мой нрав успокаивает стрельба. Особенно по живой мишени. Швыряние мебели или бутылок о стену также обладает успокаивающим действием. Писать письмо какому-то гнусному редактору – это... Меня успокоило бы, если бы я мог пронзить его пером, как кинжалом, а письмо использовать вместо кляпа.
Элиза в ужасе взглянула на Уиклиффа. Он только пожал плечами.
– Я всего лишь горничная, ваша светлость, – сказала она, придя в себя.
– Искушающая, интригующая и дерзкая горничная, – уточнил он.
С горящими щеками и скачущим сердцем Элиза присела в реверансе:
– К вашим услугам.
– Мне нужно что-то сделать с этой газетой, – вслух размышлял Уиклифф. – Особенно с этой проклятой колонкой. Она разжигает скандалы и губит мои планы. Она спугнула Королевское общество, возмутила и ошарашила свет. Если этому не положить конец, будет еще хуже.
Никогда еще пол не мели так тщательно. Элиза не могла отвести от него глаз. Она, будто наяву, увидела все, что написала о нем. Каждое оскорбительное и дискредитирующее его слово.
– Если уж они не в силах переключиться на другую тему, то по крайней мере этот злобный и подлый автор мог бы написать хоть что-то приличное... Ведь если говорить всерьез, я совершил грандиозное дело. А не болтался со шлюхами по континентам.
– Мне было бы любопытно узнать о ваших приключениях, ваша светлость, – перестала махать веником Элиза.
– Я освободил судно с рабами в Индийском океане, – начал Уиклифф.
В тщетной надежде Элиза тайком огляделась: хорошо бы кто еще услышал его сейчас. Если она единственная узнает о подвигах герцога, она не сможет это опубликовать.
Но поблизости, конечно, никого не было. И она одна слушала о его благородных подвигах, с горечью сознавая, что не сможет написать ни одного слова, не разоблачив себя.
– Я пережил кораблекрушения и провел захваченный пиратский корабль вокруг мыса Горн. Я собрал растения, которые высоко оценены королем и высаживаются теперь в садах Кью по всей Англии. Я спас нескольких женщин от неудачного брака, потопил военный французский корабль, договорился с каннибалами об освобождении команды Берка, спас Харлана от акулы... по крайней мере, большую его часть, – иронически добавил герцог. – Я действительно провел ночь в гареме, прежде чем освободить похищенную английскую барышню, пока она не потеряла невинность. И самое главное, я делал все это дипломатично, с честью и достоинством куда большими, чем это можно сказать о королевском флоте.
Выражение «благоговейный трепет» даже отдаленно не могло описать то, что испытывала Элиза. Как и «крайняя досада». Как и «восхищение» и «обожание», хотя все эти слова вертелись у нее в голове. Сердце ее тяжело стучало, совесть колоколом била тревогу.
Герцог – поразительный искатель приключений. Он ходячий скандал и не рад своему титулу, но это человек, который живет настоящей жизнью. Элиза вспомнила о своих собственных злоключениях в этом маленьком, хоть и шумном уголке мира. В ее жизни было больше волнующего, чем у большинства женщин. Но это не идет ни в какое сравнение с тем, о чем сейчас рассказывал герцог. Как замечательно было бы присоединиться к нему!..
– Далеко за пределами лондонского горизонта лежит целый мир, я видел его, плыл по его морям, изучал его. Представить не могу, как человек вроде Бэзила выходит из дома только в клуб и на какие-то вечеринки, не чувствуя, что попусту растрачивает драгоценные мгновения своей жизни.
– Сначала я не совсем понимала, почему вы не хотите спокойно жить в Англии, – сказала она. – Быть герцогом. Но теперь начинаю понимать.
– Вы никогда не путешествовали?
– Однажды. В Брайтон.
Проклятая поездка в Брайтон! Если и было что-то, о чем она сожалела...
– Ах да, – припомнил он. – И эта поездка не привила вам вкуса к приключениям и путешествиям?
– Она едва не погубила меня, – сказала Элиза, но герцог, похоже, не заметил горькой нотки в ее голосе. И слава Богу! Ей даже думать не хотелось об этом так называемом путешествии.
– Все дело в красоте. Когда знаешь, как широк и прекрасен мир, Лондон кажется сырой темницей. Оставаться здесь невозможно. Погибельно. Как будто я могу довольствоваться жизнью, порхая с одного бала на другой...
Она понимала: светская суета может наскучить... Но сейчас, когда герцог вещал об этих оковах своей жизни, Элиза не испытывала вины за то, что написала. Она смело перебила его:
– Некоторые из нас, ваша светлость, были бы счастливы поскучать в модных нарядах на роскошных балах с вальсами и шампанским.
– Я осел, – решительно проговорил Уиклифф, вдруг сообразив, кому он жалуется на свои привилегии – скромной служанке. – Примите мои искренние извинения.
– Вам не за что извиняться, – сказала Элиза, ей хотелось быть приятной, к тому же ее цель была достигнута.
– Я бы взял вас на бал, да вы едва ли захотите пойти со мной, – шутливо проговорил он и, забрав у нее метлу, поставил ее к стене. – Вместо этого... Элиза, вы любите вальс? – спросил он, склонившись перед ней в великолепном поклоне.
У нее вырвался короткий смешок. Подумать только, герцог приглашает на танец ее, простую служанку.
– Сейчас? – Она снова нервно засмеялась.
– У вас есть неотложные дела? – спросил Уиклифф, явно ожидая ответа «нет». Она – его служанка, и ей положено весь день быть всецело в его распоряжении. Какие у нее еще могут быть заботы, кроме его дел?
Конечно, нужно быть сумасшедшей, чтобы отказаться от такого предложения.
Уиклифф притянул ее к себе, положил теплую ладонь ей на талию и взял ее руку в свою. Он наклонил голову, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза. Его карие глаза, темные, с искоркой тайны и озорства, были теперь совсем близко.
– Вы готовы? – спросил он бархатистым голосом опытного повесы.
Прежде чем Элиза успела ответить «да» или «нет», он повел ее в вальсе по галерее. Музыки не было, но она им была не нужна. Раз, два, три...
Герцог вел ее вокруг дивана, накрытого белым чехлом, вокруг стола и стульев, тоже накрытых. А потом Элиза уже ничего не замечала. Раз, два, три...
Ворот его рубашки был распахнут, Элиза видела его загорелую кожу и боролась с желанием прижаться к ней губами, попробовать его на вкус. Боясь собственного порыва, она закусила нижнюю губу.
А потом совершила ошибку, прикрыв глаза.
Так она чувствовала его прикосновение более остро – жар его кожи, властность хватки. Она вдыхала его запах: простое мыло, виски, еще что-то, не поддающееся описанию, но присущее только ему. От этого запаха ее охватывало радостное легкомыслие. Можно вообразить, что она не служанка или предающая его корреспондентка, а просто женщина, достойная быть любимой.
Открыв глаза, Элиза увидела жадный взгляд герцога. Почувствовала его по своему затрепетавшему сердцу и зачастившему пульсу.
Она тут же подумала: нужно быть безумной, чтобы принять предложение Уиклиффа повальсировать, потому что... так можно, например, подумать, что он хочет ее.
Они продолжали танцевать, единственными звуками были их шаги и стук ее сердца. Потом Элиза почувствовала, что у герцога перехватило дыхание, и они внезапно остановились. Она ткнулась в его сильный татуированный торс, и Уиклифф покровительственно придержал ее.
– Ваша светлость, – произнес Саддлер.
Элиза отважилась взглянуть на него и увидела на его лице откровенное неодобрение. Разве дворецкому не полагается постоянно сохранять невозмутимый вид?
– Вам срочное послание, ваша светлость. От леди Шакли.
Глава 19 Визит Монро Берка
Позже в библиотеке
Уиклифф, заложив руки за спину, смотрел в окно. Харлан развалился в кресле и попыхивал сигарой. Карты были оставлены, поскольку явился визитер.
– Мистер Берк, – объявил Саддлер и исчез так же бесшумно, как и появился.
Уиклифф подумал было отказать гостю, но любопытство пересилило.
– Ты не собираешься меня поздравить? – спросил Берк, неторопливо входя в комнату. Он явился без приглашения. Скорее всего, чтобы позлорадствовать.
– Возможно, джентльмен так и поступил бы. – Уиклифф повернулся к своему другу-предателю. – Но газеты напомнили мне, что я не джентльмен. Так что нет, поздравлений не будет.
– Брось, Уиклифф! Умей проигрывать достойно. Берк попытался рассмеяться, но смех получился натянутый. Харлан выпустил сизое облачко дыма. Шагнув вперед, Уиклифф горько сказал:
– Я считал тебя другом.
– Ты думаешь, ты единственный, чей взгляд обращен к Тимбукту? Когда на кону десять тысяч, все, кому не лень, готовы броситься в Африку.
– Я не сообразил, что твои взоры обращены туда же. Но с другой стороны, разве мы не обсуждали планы моего путешествия? Пространно и подробно. Месяцами.
Они именно так и делали. Харлан, сидевший в кресле, согласно кивнул.
Путь от Таити до Лондона долгий, и они втроем вместе ели, выпивали, играли в карты, курили под яркими звездными небесами. И разговаривали. Намерение Уиклиффа первым достичь Тимбукту и вернуться было едва ли не постоянной темой их разговоров. Во всех подробностях – маршрут, необходимые запасы, языки, стратегия, традиции, племена, с которыми придется столкнуться. Берк отнял у него эти знания и эту мечту.
Вор.
– Да, мы говорили о Тимбукту. На моем корабле! – добавил Берк. Он стоял, прислонившись к каминной полке, и многозначительно поглядывал на графин бренди, который Уиклифф умышленно не предложил гостю.
– Твои аргументы? – вызывающе спросил Уиклифф.
– У меня корабль. Команда. Опыт. – Уиклифф открыл было рот, чтобы возразить, но Берк продолжил: – Опыт руководства. Ты прыгал с места на место, резвясь и развлекаясь, без всякого определенного курса и не отвечал ни за кого, кроме себя.
– Ты тоже читал газеты. – Уиклифф подошел к буфету и налил себе бренди. Берку он выпить не предложил.
– Я был там, Уиклифф. Я видел и слышал больше, чем хотел.
– Забавно, не правда ли? Подробности о том, как ты распутничал вместе со мной, почему-то не попали в газету. – Вероятно, он смог бы изменить ситуацию, направив в нужное русло внимание Найтли. При этой мысли Уиклифф горько улыбнулся.
– Да, но кто в это поверит, глядя на меня? – уверенно вопросил Берк, безупречный джентльмен до кончиков ногтей – он не опаздывает в церковь, любезен с дамами и никогда не предается порокам.
– Ты просто надутый индюк, – вмешался в разговор Харлан.
– Болтай, что тебе угодно, – бросил в ответ Берк.
– И к тому же двуличный. Во многих отношениях, – поддержал Харлана Уиклифф, отхлебывая бренди и демонстративно смакуя его.
Берк насупился.
– В любом случае денег ты не получишь, и я в этом нисколько не виноват, – проговорил он.
Вероятно, Берк сказал это, только чтобы причинить ему боль, решил Уиклифф. Иного смысла в его словах он не видел.
– Меня это не утешает. Однако надеюсь, что это смягчит твое чувство вины, которое, надеюсь, пожирает тебя заживо.
– Именно такого разговора я и ожидал, – спокойно сказал Берк, но краска выступила у него на щеках.
– Ведь дело в деньгах? За десять тысяч ты мог бы старого друга швырнуть под колеса кареты. Зачем тебе так понадобились деньги? Разве твой отец больше не оплачивает твои счета? Или у тебя карточные долги, покрыть которые не хватает капитанского жалованья?
– Я бы хотел жениться. – Берк сказал это спокойно и с таким достоинством, что Уиклифф разозлился еще сильнее.
– Понятно, благородный рыцарь отправляется на поиски приключений, дабы завоевать руку дамы, – сухо подытожил Уиклифф. Нет ничего хуже вероломного друга, за исключением того, кто предает по такой благородной причине, как любовь.
– Да, – пожал плечами Берк, – сейчас я не в состоянии позволить себе женитьбу на этой даме.
– И кто она? – не мог не спросить Уиклифф.
– Она – моя путеводная звезда. Моя тайна, – ответил Берк.
Уиклифф закатил глаза. Почему-то он подумал об Элизе и осушил стакан.
– Вижу, ты не в настроении говорить на эту тему... – отрывисто проговорил Берк.
– А ты предполагал обратное? – сухо осведомился Уиклифф.
– Моя экспедиция отправляется через две недели. – Берк многозначительно повел глазами на Харлана, потом перевел взгляд на Уиклиффа.
– Ты пришел не по адресу, если ищешь у меня одобрения, – ответил Уиклифф.
– Тогда я лучше пойду, – ровным тоном сказал Берк.
Он раскланялся, и, когда покидал библиотеку, Уиклифф громко пожелал ему счастливого пути.
– Значит, с экспедицией покончено? – спросил Харлан, все еще попыхивая сигарой.
– Нет. Я найду другой способ, – нахмурился Уиклифф. – Всегда есть другой путь.
Его взгляд упал на письменный стол. На письмо, лежавшее среди карт, дорожных расчетов, бухгалтерских книг. Письмо от леди Шакли. Прелестной и злой леди Алтеи Шакли. Искушение манило его, как песня сирены.
– Надеюсь, ты что-нибудь придумаешь, потому что мне в голову приходит только одна мысль: грабежи на большой дороге, – сказал Харлан.
