Текст книги "Татуировка герцога"
Автор книги: Майя Родейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Не худшая идея, кстати. Но у Уиклиффа на уме было нечто получше.
– Можно жениться на деньгах, – предположил он.
– Я в мужья не гожусь, – решительно заявил Харлан.
– Зато я гожусь. Особенно если проведу медовый месяц по дороге к Тимбукту.
– И как ты с твоей репутацией собираешься найти богатую невесту? Если уж старые болтуны в Королевском обществе сплетничают о тебе, можно только представить, о чем говорят барышни этого города. Они небось себе языки стерли... – Харлан выдержал озорную паузу, – судача об этом.
Уиклифф усмехнулся. У него на столе лежит письмо Алтеи с требованием нанести ей визит.
– Ты со своей заботой о моей репутации просто вылитый кузен Бэзил. Но от титула должна быть какая-то польза. И кто-нибудь, уверен, закроет глаза на мои скандальные приключения ради перспективы стать герцогиней.
– Думаю, тут без помощи Бэзила не обойтись. Интересно, где он сейчас, когда он нам нужен?
– Должно быть, в клубе, проигрывает огромные деньги в карты. Но пока он нам не нужен, – сказал Уиклифф. Есть другая возможность. Рискованная, опасная, но прежде она сработала. Он взял письмо. Деньги Шакли.
Никогда еще в мировой истории так тщательно не полировали дверную ручку. Никогда со времен потопа не было на земле места, которое бы так тщательно чистили, доводили до блеска и всячески холили. Элиза стояла у двери библиотеки, весьма кстати оставленной чуть приоткрытой, начищала ручку и подслушивала. Бесстыдно.
Она видела перед собой несколько возможностей возместить в своей колонке причиненный ущерб. Расправиться с герцогом. Сорвать его планы женитьбы. Но почему услышанный разговор так на нее подействовал? У нее внутри все стянулось в тугой узел.
У Элизы сердце разрывалось от боли за Уиклиффа: сначала отказало Королевское научное общество, потом Берк похитил его мечту. Вечерами герцог засиживался допоздна за описанием культур и традиций, с которыми встречался, и все это время у нее не было возможности прокрасться в библиотеку, влезть в его дневники и прочитать их. Еще Уиклифф составлял каталог странных предметов, которые привез с собой. Не могла Элиза пробраться в библиотеку и солнечным днем: герцог сидел над расходными книгами, решая, что можно продать, чтобы покрыть долги, появившиеся не по его вине, но теперь ставшие тем крестом, который ему пришлось нести. Невозможно было забраться в библиотеку и тогда, когда он запирался в той комнате... Что он там делал?
Она пыталась открыть замок, но безуспешно. Как герцог ни доверял ей, он не приглашал ее за этот порог. Эта мысль не давала Элизе покоя. Она не смела больше бродить по ночам, после того как поцелуй герцога пробудил в ней желания и чувства, которые только осложняли дело.
Элиза знала, что Уиклифф часто выбирается на крышу – посмотреть на звезды и вдохнуть прохладный ночной воздух. Как ей поступить? Пойти к нему? Однажды она это уже сделала. Или держаться подальше? Безусловно... Все другое таит много опасностей.
А если вдруг Уиклифф постучит в ее дверь? Элиза надеялась, что нет, – она тоже часто засиживалась далеко за полночь. Статья сама собой не появится, а ее написание не входит в перечень обязанностей горничной.
Но, по правде говоря, Элиза хотела, чтобы он постучал в дверь ее спальни. Хотела с пылом, неподобающим леди. Она страшилась этого и желала.
Конечно, все сводилось к одному. Она хотела быть около него, с ним. Пока она дает в газету свой материал, она может оставаться здесь. Однако если ее маскарад откроется, она окажется на улице – и прощай ее колонка, на которой она, сделала карьеру в газете.
Смысл происходящего виделся ей странным и мучительным. Она жаждет его и поэтому должна его предавать. Хотя... возможно, она сумеет использовать свою колонку ему на пользу «Держитесь, Берк и Королевское общество», – сказала себе Элиза.
Особенно если герцог так долго и трудно размышляет о деньгах Шакли. О том, чтобы жениться на них. Но у Элизы желудок болел от такой перспективы и учащенно билось сердце.
Позже в тот вечер Элиза лихорадочно писала очередную часть «Татуированного герцога». Писала, руководствуясь желанием спасти его репутацию. Писала, обуреваемая ревностью к леди Алтее. Писала, отчаянно желая сохранить свое положение в «Лондон уикли» и с не меньшим отчаянием стремясь остаться в доме герцога. Писала так, будто могла заставить герцога простить ее предательство и, возможно, полюбить ее. Писала, горя желанием снова пережить сладостный триумф успеха и мечтая о новых лаврах. Писала так, словно слова «скандал хорошо продается» были вытатуированы на ее сердце.
Глава 20 Горько-сладкий успех
Редакция «Лондон уикли»
– Сначала дамы, – сказал Найтли, когда Элиза скользнула на последний свободный стул.
Сердце у нее колотилось, но не от безумной спешки. Она только что видела призрак. У паба на другой стороне улицы. Давно пропавший Лайам, которого она не встречала со времен Брайтона. Что он делает здесь после стольких лет?
– Дамы опаздывают, – пробурчал Гренвилл.
Старый брюзга. Элиза ответила бы ему, если бы не задыхалась. Теперь же она окинула его таким неодобрительным взглядом, каким Саддлер одарял лакеев.
– Элиза, весь Лондон как на иголках в ожидании следующей части «Татуированного герцога», – начал Найтли. – Включая меня.
– Это правда, – вставила Джулиана. – На всех приемах и вечеринках только об этом и говорят. Досадно, что я не могу похвалиться знакомством с тобой и «Лондон уикли».
– Но у нации есть проблемы поважнее! – воскликнул Гренвилл. – Или аристократию совсем не заботят другие дела?
– Только не на балах, милый старина Гренвилл, – сладким голосом ответила Джулиана. – Там лорды и леди сплетничают друг о друге и рыщут в поисках жен, мужей и возлюбленных. Там не ведут серьезных разговоров. Для этого есть парламент.
– Судя по всему, члены нашего парламента распутничают, болтаются по миру и делают себе татуировки, как язычники и дикари. Это позор, – ворчал Гренвилл.
– Зато это продается, – возразил ему Найтли.
– «Скандал хорошо продается», – хором процитировал шефа весь его штат. Это был главный принцип газеты, он принес Найтли состояние, да и всем сотрудникам тоже служил неплохо.
– Как вы знаете, по тиражу мы превосходим все лондонские газеты. Но последний выпуск... – Найтли замолчал. Переполняемый гордостью, он не мог подобрать нужных слов. – К понедельнику мы выпустили второй тираж. А к полудню вторника нельзя было найти ни одного экземпляра. Сегодня мы печатаем дополнительный тираж.
Все головы повернулись к Элизе. У нее в руках была третья, следующая часть «Татуированного герцога».
Элиза отдала Найтли свой экземпляр. В комнате стало тихо, слышалось только похрустывание бумаги в руках владельца газеты, когда он развернул листок. Потом он начал читать вслух:
– «Всем известно, что человек, нуждающийся в деньгах, должен искать жену. Его должники и кредиторы, несомненно, того же мнения. Вот почему новый герцог Уиклифф поглядывает на брачную ярмарку в поисках богатой супруги».
– Ох, Элиза! – пробормотала Джулиана.
– Что «ох, Элиза»? – спросила Аннабелл. – Она всего лишь написала, что он ищет жену. В этом нет ничего особенного, не так ли? Или есть?
– Это правда, многие аристократы бедны, а многие браки – всего лишь сделка, – начала Джулиана, и мужчины углубились в свои мысли. Найтли, однако, слушал внимательно. – И приданое – важный фактор брака. Просто никто не говорит об этом вслух.
– И не печатает на обозрение всему Лондону, – добавила Софи.
– А мы напечатаем. «Лондон уикли» это сделает.
– Тогда он никогда не найдет себе невесту, – уверенно заключила Джулиана. – Герцогу почти нечем опровергнуть изложенное в статье.
– Разве титула недостаточно? – с надеждой спросила Элиза.
Она не сомневалась: где-нибудь найдется девушка, которая закроет глаза на все, лишь бы стать герцогиней. Хоть Элиза и не намеревалась губить шансы Уиклиффа на брак, она знала – эта колонка продиктована ее мелочной ревностью. И желанием.
– Это его единственное достоинство перевешивает все недостатки, без всяких шуток, – согласилась Джулиана. – Титул и внешность. Но он выглядит непривычно и водит странную компанию. Нам дали понять, что он перенял обычаи туземцев. – Эксперт «Лондон уикли» в светских делах продолжала описывать ужасную ситуацию Уиклиффа в обществе. Великосветские корреспондентки оживились. Остальной штат лениво прислушивался. – Его костюм совершенно не модный, его вкусы... мягко говоря, своеобразные и странные. Разве это вытерпит какая-нибудь лондонская красавица? И кто отдаст девушку с приданым скандальному и, возможно, жестокому анахорету?
– Если это будет брак по любви, тогда ему все простится, – высказала свое мнение Софи.
– Но кто полюбит охотника за деньгами? – подвела итог Аннабелл.
– Так вы полагаете, эта колонка его погубит? – спросила Элиза, тщетно надеясь услышать в ответ «нет». Она всего лишь не хотела, чтобы Уиклифф женился на леди Шакли, но не желала еще больше усугублять его и без того сложное положение. Предполагалось, что колонка ему поможет.
– А что дальше? – спросила Джулиана.
– Немного о леди Шакли, – поморщилась Элиза. – И о миссии Монро Берка, доверенной ему Королевским обществом. И как герцог стремится найти средства на экспедицию в Тимбукту.
– Джулиана, давай сделаем его респектабельным? – предложила Софи. – Пригласим его на ближайший бал, повальсируем с ним. Наши мужья могут взять его в «Уайтс», где они вполне благопристойно выпьют, пожалуются на парламент и своих жен и не учинят никакого скандала.
– Твой муж может это сделать, – ответила Джулиана и уже тише продолжила: – А мой восхитительно не способен на благопристойное поведение.
– Разве респектабельность продается? – сказал Найтли.
И это был ответ.
Элиза сидела с непроницаемым лицом, хотя внутри у нее все клокотало... У ее подруг были чудесные любящие мужья, собственные популярные колонки в газете, куча модных платьев и даже способность сделать кого-то респектабельным. Она попыталась сделать это своей колонкой, но результат оказался противоположным. Какая она дура!
Собрание продолжалось. Гренвилл произнес пылкую речь о парламентских проблемах, вероятно, чтобы заставить всех помучиться и вытерпеть умные речи после легкомысленных разговоров о матримониальных перспективах герцога Уиклиффа. Другие отрапортовали о последних несчастных случаях и происшествиях: сумасшедший сбежал из Бедлама и терроризирует юных леди по всему Лондону, вор украл алмазное ожерелье из дома леди Моубри, в пекарне в Хай-Холберне возник пожар.
Все это время Элиза думала о том, как поскорее уйти. Она была совершенно уверена, что видела демона из своего прошлого, Лайама, слонявшегося у паба. А может, это разыгралось ее живое воображение, выпестованное жизнью в театре? Или все же стоит довериться своему здравому смыслу? Все это время она считала, что этот безжалостный вор и негодяй мертв. По крайней мере надеялась на это.
Но вот, пожалуйста, он появился у паба. Должно быть, какое-то случайное стечение обстоятельств.
Но он встретился с ней взглядом. Она его видела. Что все это значит?
Придется выяснить это позже, поскольку после собрания Найтли пригласил ее в свой кабинет для приватного разговора. Последний раз она была там... Вспомнив, Элиза передернула плечами. В тот день Найтли вселил в нее страх Божий, точнее, страх лишиться положения Великосветской корреспондентки и остаться без работы, которую она любила.
– Элиза, – оживленно сказал Найтли, – садитесь.
Она уселась в одно из больших мягких кресел у его стола. По пропорциям они больше подходили мужчине, и от этого она чувствовала себя совсем маленькой и незначительной. Вероятно, это неумышленно, подумала она, поскольку Найтли обставлял свой кабинет, явно не думая о том, что придется иметь дело с женщинами.
С другой стороны, он человек, который использовал в своих целях любой шанс.
– Я хочу обсудить вашу работу, – сказал он.
С замиранием сердца Элиза ждала продолжения.
– Хочу поставить вас в известность, что я решил сделать «Татуированного герцога» постоянной колонкой. «Брак в высшем свете», «Светские расследования», «Дорогая Аннабелл», «Татуированный герцог». И все авторы – Великосветские корреспондентки.
Новость лишила Элизу дара речи. Волна облегчения захлестнула ее... Значит, ее не уволят. Она не потеряет средства к существованию. Ее сердце на миг замерло. Такое ощущение, что оно вот-вот взорвется от гордости.
– Кстати, вам будет повышена плата, – продолжал Найтли.
Элиза улыбалась так искренне, так широко, что у нее щеки заболели. Она отошла от опасной черты. Своими статьями проложила путь к успеху. И для этого понадобилась лишь хорошая история – «Раздобыть историю!» – и хороший маскарад. И правильная тема.
При мысли об Уиклиффе улыбка Элизы слегка поблекла. За ее успех расплатился он.
И все-таки она гордилась собой. И положа руку на сердце испытывала облегчение.
А Найтли продолжал, словно речь шла об очередной деловой сделке, а не о надеждах и мечтах юной писательницы, сбывшихся, несмотря на все трудности.
– Я не очень понимаю, что делать с авторством, учитывая ваше положение. Вы назвали герцогу свое настоящее имя?
– Да.
Это единственное, что в ней настоящее – для герцога... если не считать ее влечения к нему.
– Мы что-нибудь придумаем. Регулярная колонка, авторство, прибавка. Я сегодня необычно благожелателен, но вы это заслужили, Элиза. От ваших статей бурлит весь Лондон.
– Спасибо, мистер Найтли.
Элиза поднялась, чтобы уйти, но вместо этого подошла к большому окну, выходящему на Флит-стрит.
Лайам, этот призрак, суливший проблемы, все еще был там. Что он здесь делает? Это случайное совпадение, или он высматривает ее?
Одно ясно – она не желает ничего знать.
– В чем дело? – спросил Найтли.
– Вы не проводите меня к дому герцога? – Слова сами собой слетели с ее языка, и она тут же почувствовала их нелепость.
– Герцог вас обижает? – Голос Найтли был твердым, и Элиза сделала для себя пометку: надо апеллировать к его лучшим качествам.
– Нет. Я не могу вам объяснить причину. – Ответ породит множество вопросов, на которые она не готова отвечать.
Найтли поднялся и снял с крючка на стене пальто и шляпу.
– Тогда идем?
Элиза утвердительно кивнула и с изумлением увидела, что Найтли вынимает из ящика письменного стола заряженный пистолет. Это уж слишком для работника пера и бумаги. Хотя не лишено смысла: газетным издателям частенько приходилось защищаться от рассерженных читателей. Даже Уиклифф побывал у Найтли, как она узнала.
По просьбе Найтли Мехитабл Лауд тоже присоединился к ним. Двухметровая башня мускулов и силы. Рядом с таким любой в безопасности.
Необычная троица вышла из конторы «Лондон уикли» в последние мгновения вечерней зари. Подумать только, это действительно он – Лайам, покуривая, слонялся у паба. Элиза почувствовала нечто сродни облегчению, – значит, это не игра ее воображения. Но видеть его здесь... Она была в замешательстве.
Взглянув на ее спутников, Лайам растворился в толпе.
Элиза была рада, что он видел ее в обществе Найтли и особенно Мехитабла. Возможно, это навсегда отпугнет его.
Найтли остановил карету, все трое забрались в нее и отправились к Уиклифф-Хаусу. Они высадили Элизу за квартал, чтобы ее не заметили в подозрительной компании, которую к тому же легко опознать.
Теперь нужно лишь проскользнуть в дом, надеясь, что ее отсутствие осталось незамеченным.
Глава 21, в которой ее отсутствие было замечено
В среду вечером
В тот день Элиза исчезла на несколько часов. Уиклиффа раздражало, что он почему-то заметил этот факт. Он не верил, что она метет чердак или занимается бельем потому что дом как-то странно изменился: то ли атмосферное давление упало, то ли в нем поселилось уныние.
Уиклифф не любил этот дом, но когда в доме не было ее, он любил его еще меньше.
К тому же снизу до него дошли сплетни: Элиза вернулась в компании не одного, а сразу двух мужчин. Ему стало любопытно, какие у нее могут быть дела за пределами дома. Что-то вроде ревности кольнуло его, и это тоже ему не нравилось.
Миссис Баксби, милая старая пьянчужка, не обращала ни малейшего внимания ни на Элизу, ни на другую служанку, вовсю крутившую любовь с лакеем. Она тридцать лет проработала в доме, и ей уже все было безразлично. Насколько он понимал, все его домашнее хозяйство, не считая Саддлера, – это логово порока.
Типично для дома Уиклиффов.
Но все это не объясняло, куда отправилась его горничная, с кем, зачем и, самое главное, почему его это волнует.
Во время обеда Харлан, по своему обыкновению, посмеивался и поддевал его. Уиклифф поужинал бы в одиночестве в своей комнате, если бы это не выглядело так, будто он избегает старого друга, а это только ухудшило бы дело.
– Я слышал, одна из горничных сегодня исчезла на несколько часов, – начал Харлан, жадно поглощая говядину с картофелем.
– Снова сплетничаешь с прислугой? – поинтересовался Уиклифф.
Он старался говорить тоном скучающего аристократа. Харлан не должен знать о его отношении к Элизе, каковым бы оно ни было. И все-таки ему хотелось знать все сплетни, особенно если они касались стройной и грациозной служанки с блестящими черными волосами и голубыми, как океан, глазами, которая не уходила из его мыслей и возбуждала желание.
– Как всегда, – усмехнулся Харлан. – Думаю, ее бы не поймали, если бы другая девица не спросила у миссис Баксби, где она. Тут все и открылось.
– Вы вдвоем пропьете нас вместе с домом, – проворчал Уиклифф.
– Невозможно удержаться. В такую погоду. И когда Тимбукту всего лишь призрачная мечта.
– Она сказала, где была? – спросил Уиклифф.
– Кто?
– Элиза.
– Исчезнувшая горничная? Ты знаешь ее имя? – Брови Харлана поползли вверх. Отхлебнув вина, он уставился на Уиклиффа здоровым глазом.
Это чертовски нервировало.
– Имя – это всего лишь способ отличить одну вещь или персону от другой. Это значительно облегчает жизнь, – высокомерно ответил Уиклифф.
– Я давненько не был в Англии, но не думаю, что герцоги обременяют себя запоминанием чьих-то имен, не говоря уж о горничных, – возразил Харлан.
– Я чужд условностям. Можешь прочитать об этом в газетах.
– Не стану утруждаться. Вся прислуга и так об этом говорит.
– В самом деле? – Уиклифф подстрекал Харлана сказать больше. Разумеется, вся прислуга обсуждала это: обычное дело – сплетничать о хозяине дома.
– Да, когда не читают «Памелу»[1] или какую-нибудь другую романтическую дребедень о том, как его милость изнасиловал весь женский персонал, – потягивая вино, объяснил Харлан.
Уиклифф отпил глоток. Разговор вдруг наскучил ему. Это так типично – герцог Уиклифф и горничная. Именно то, чего он старался избежать. Он не желал быть типичным. Он хотел, чтобы контроль и холодное самообладание матери победили в нем распутство отца.
И все-таки его мысли опять устремились к Элизе. Его чувства, казалось, замечательно созвучны всему в ней: его воспламенял ее голос, ее смех, само присутствие, когда она метет комнату. Не однажды он задумывался, что бы такое попросить ее принести, лишь бы только увидеть ее.
Потягивая вино, Уиклифф углубился в эти тревожные размышления. Потом заметил, что у Харлана, всегда слишком наблюдательного, такой вид, будто он читает его мысли.
– Харлан, ты помнишь те времена, когда каннибалы связали тебя и заткнули рот кляпом? – осведомился Уиклифф.
– Разумеется, помню. И прежде чем ты задашь следующий вопрос, скажу: да, я также помню, как ты в одиночку спас мне жизнь, вооруженный лишь карманным ножом и пальмовой ветвью.
– Будь любезен, не забудь об этом. Что до вас, Томас, – повернулся он к прислуживавшему за ужином лакею, – я знаю про вас и Дженни, поэтому ожидаю, что этот вечерний разговор останется между нами.
Глава 22, в которой горничная попадает в беду
Кабинет в Уиклифф-Хаусе
– Вы меня вызывали, ваша светлость? – смиренно спросила Элиза. Она стояла перед письменным столом, нервно разглаживая фартук.
Уиклифф думал только о том, чтобы поднять эти юбки и довести ее до экстаза...
«Сосредоточься, приятель!» – скомандовал он себе. Выбранить непутевую служанку следовало бы экономке, а не ему. Но миссис Баксби слишком пропиталась своим «чаем» и явно не годится для того, чтобы донести серьезность ситуации до Элизы.
Он делал это и потому, что был очарован девушкой и пользовался любой возможностью побыть в ее обществе.
Элиза выжидающе стояла перед ним. Он провел рукой по волосам и попытался воскресить в памяти своего отца, его герцогские манеры, но мог вспомнить только один случай: ему тогда, наверное, было лет десять, он влетел в кабинет и увидел хихикавшую горничную, взгромоздившуюся на колено отца. Вскоре она почувствовала тяжесть в животе и отправилась навестить своих родственников в Шропшире. У многих горничных случались подобные приключения.
Уиклифф прочистил горло. Он родился повелевать, как лорд и хозяин, многие внушали ему, что он прекрасно знает, как это делать. Если он хочет руководить экспедицией, то нужно относиться к нарушению субординации как положено.
Начиная с Элизы.
Которую он хотел взять.
Прямо тут, на письменном столе.
– Я заметил, что вчера днем вы оставили дом и пренебрегли своими обязанностями. Без разрешения. – Он выбрал тон, который обычно использовал для норовистых животных и потенциально враждебных племен. Интонации весьма действенны, когда нужно преодолеть языковый барьер.
Элиза ничего не сказала, будто была целиком поглощена разглядыванием невидимого пятна на ковре. Пока она молчала, Уиклифф задавался вопросом: он спрашивает ее, как лорд и хозяин, который ждет, что она всегда должна пребывать в его распоряжении, или как потенциальный возлюбленный и ревнивый соперник, которого волнуют ее привязанности?
– Значит, вы этого не отрицаете, – заключил он. Куда она ходила, черт подери? И к кому? Почему эти вопросы жгут ему нутро? Будь на ее месте Дженни, возможно, его это заботило бы меньше. Но Элиза...
– Я искренне сожалею, ваша светлость! – выпалила она. – Моя мама заболела, и я ходила навестить ее.
Вздор, подумал он. Заламывание рук. Он готов слона поставить, что ее мать совершенно здорова.
– Печально слышать, – сказал он, все больше заинтригованный. У Элизы есть любовник? Она в беде? Нужно спросить. – И что же беспокоит вашу матушку?
– Чахотка. Это трагедия. – Элиза захлопала ресницами.
Он едва не застонал. Она плела ложь, как опытная актриса. Ну и ладно. Но зачем при этом выглядеть столь прелестно?
– Вам нужно проводить с ней больше времени? – спросил Уиклифф. Ее, похоже, удивило это предложение, и он продолжил: – Я не людоед, Элиза. Может быть, я необычный, но я гуманный человек и забочусь о своих людях. – Тут он улыбнулся и нанес убийственный удар: – Именно поэтому мне было очень приятно узнать, что на обратном пути у вас были сопровождающие.
Элиза резко вскинула голову, ее глаза вспыхнули. Он улыбнулся, как кот, увидевший мышь. Она беззастенчиво улыбнулась в ответ.
– Братья? – вежливо спросил он.
– Кузены, – поправила она.
Наглость. Ложь. И у нее еще хватило характера снова улыбнуться.
Забавно все это. Поскольку сплетни утверждали, что один из ее спутников необыкновенный великан, мысли Уиклиффа перекинулись к гиганту, охранявшему дверь «Лондон уикли». Случайное совпадение? Он не верил в совпадения. Но не верил и сплетням, предпочитая факты и доказательства.
Сердце его бешено стучало, и это его раздражало.
Уиклифф барабанил пальцами по столу и смотрел на Элизу. Шелковистые черные волосы стянуты в тугой пучок старой девы, который вызывал желание выдернуть шпильки и посмотреть, как рассыплются ее волосы.
На Элизе было простое серое платье с белым передником, напоминавшее о ее месте в его мире. Горничная. Всего лишь горничная. Или?..
Ее сжатые перед собой руки были красноречивым тому свидетельством. Грубые и красные, это были руки работающей женщины. Еще красноречивее то, что они не покрыты чернильными пятнами. И она не умеет читать и писать. Он видел, как она покраснела от унижения, когда он попросил ее об этом. Он до сих пор чувствовал себя ослом из-за той просьбы.
Элиза сладко улыбнулась ему.
Но разве она не может быть информатором для автора «Лондон уикли»? Несколько монет вдобавок к тому, что он мог позволить себе платить ей... Вполне возможно.
Тут надо действовать деликатно. Понаблюдать. Проверить.
– Я сочувствую вашей больной матери, но все же вынужден наказать вас... в назидание остальному персоналу.
– Вы хотите уволить меня? – едва дыша, спросила Элиза, и это его чуть не прикончило. Ее глаза округлились от ужаса, лицо побледнело, сцепленные руки беспрестанно двигались. Она потрясла его искренностью реакции.
Желание утешить ее было столь же сильным, как и желание схватить ее и... Слава Богу, стол скрывал его. Следовательно, она не узнает, какую власть имеет над ним из-за этого его недозволенного влечения.
Кровь Уиклиффов берет свое. От нее не отречешься.
– Нет. Однако наказание будет, – мягко сказал Уиклифф, понизив голос, только для того чтобы посмотреть, как расширились ее глаза и приоткрылись губы. Она что, думает, что он собирается ее побить или совершить с ней какой-нибудь извращенный половой акт против ее воли? О Господи! У него на уме кое-что куда менее опасное и более экстравагантное.
– Мне потребуется помощь, чтобы составить каталог насекомых, которых я привез из моих путешествий. Вам придется заняться этим под моим руководством и надзором.
Он будет рядом с ней. Только чтобы помучить себя.
И снабдит ее подробностями, которые хотел сделать известными Лондону, на тот случай если она информатор.
Возможно, он сумеет предстать более мудрым, чем в тех газетных статьях. Да и систематизация коллекции насекомых закончится быстрее.
– Да, ваша светлость, – прошептала Элиза.
– Мы начнем сегодня, – сказал он и, чтобы закончить эту мучительную встречу, стал перебирать бумаги на столе.
Элиза присела в неглубоком реверансе и медленно пошла к двери. Уиклифф смотрел на ее покачивающиеся бедра, и его бриджи в ответ натянулись туже.
Когда она вышла, он переключил внимание на разбросанные по столу бумаги. Он откопал письмо леди Алтеи, которое пришло несколько дней назад и на которое он так пока и не ответил. Притягательность денег Шакли влекла его, как пение сирены. Алтея просила нанести ей визит. Есть важный вопрос, который нужно обсудить при личной встрече, чтобы он не попал в печать.
Глава 23, в которой систематизация насекомых оказывается романтическим занятием
В тот же день позже
Правду сказать, Уиклифф не мог дождаться момента, когда окажется рядом с Элизой. Казалось, в последнее время он живет только ради тех мгновений, когда она поблизости. Он дернул шнурок колокольчика, и, пока ждал, его мысли переключились на другую тревожившую его женщину... Леди Алтея. И ее письмо. Он не мог решить, как поступить: нанести ей визит или, наоборот, постараться не встречаться с ней?
Элиза наконец появилась.
– Насекомые, – угрюмо сказал он, потому что радость видеть Элизу превышала пределы респектабельности.
И леди Алтея... Сводящие с ума женщины. Он только взглянул на голубые глаза и розовый рот Элизы и снова пришел в раздражение. Но совершенно иного рода.
– Да, ваша светлость. – Она была кроткой: ведь он должен наказать ее или продемонстрировать хотя бы видимость этого.
– Чего вы ждете? – спросил Уиклифф.
Она стояла, оробевшая, словно ожидала, что он кинется насиловать ее. А может, он страдает избытком фантазии?
– Я жду руководства, ваша светлость. Я никогда прежде не составляла каталог насекомых. Обычно я их просто убиваю.
Говорит как городская девушка, подумал он.
– Эти уже мертвые. И пожалуйста, не раздавите их. Это будет огромная потеря для науки.
– Да, ваша светлость.
Уиклифф нахмурился. Ничто так не раздражает, как сверх меры покладистая женщина. Особенно когда он не в настроении.
– Нам понадобится бумага. Перья. Чернила. Коробки с этикетками «Насекомые» нужно принести на стол. Не уроните их, иначе будете уволены.
– Вы значительно преуспели в освоении герцогских манер, – сказала она, проявив наконец некоторую твердость характера.
– Вы хотите сказать, что я властный, деспотичный и что у меня тяжелый нрав?
– Да, ваша светлость, – ответила она с самодовольной ухмылкой.
– Так я и думал. – Похожая усмешка растянула его губы.
Он наблюдал, как Элиза решительно пересекла комнату и остановилась. Ящиков и коробок много. На одних есть этикетка «Насекомые», на других – нет.
Она колебалась. Он – тоже.
Два желания боролись в нем: прекратить эту нелепую сцену и указать ей ящики или подождать и убедиться, что она – шпион «Лондон уикли», поскольку сообразит, какие ящики нужны. Это просто глупо. Она чудесная, соблазнительная девушка, и какие у него основания подозревать эту безграмотную красавицу в таком вероломстве?
Вздохнув, он сказал:
– Вот те, наверху, слева.
Пока она передвигала ящики, он собирал бумагу и перья, и неловкий момент прошел. И все же Уиклифф в ней сомневался и потому неловко себя чувствовал, в глубине души подозревая ее в предательстве.
Властные герцогские манеры должны помочь ему скрыть этот неприятный осадок.
– Начинайте распаковывать ящики. Там много стеклянных емкостей. Не вздумайте что-нибудь разбить.
– У меня есть опыт уборки разбитого стекла, ваша светлость.
Просто восхитительно, как спокойно она говорит подобное. Тем не менее, он окинул ее изумленным взглядом, изобразив шок: как она смеет напоминать ему о встрече бутылки виски со стеной?
Если она шпионит за ним, тогда она держалась бы за свою работу, не отлучалась бы без всяких объяснений, рискуя быть уволенной, не разговаривала бы с хозяином так вольно и дерзко. Эта логика рассуждений удовлетворила его.
– Я могу передать вам кой-какой опыт обращения с некоторыми вещами, но не с этими, которые я вез через полмира.
Уиклифф стоял рядом с Элизой, надзирая за тем, как склянки из ящика перекочевывают на стол, словно его близость и властность могли обеспечить его сокровищам безопасность, хотя прекрасно сознавал, что делал это больше для того, чтобы вывести ее из себя. Она уверенная. Очень уверенная. Восхитительно.
– Вы действительно везли их с другого края света, почему? – спросила Элиза.
– Вопреки расхожему мнению я в путешествиях не распутничал. Мне нравится наблюдать чужую культуру в естественных условиях и погружаться в нее.
– Как с татуировкой?
– Да. Это наглядный и болезненный пример. Но тогда я даже не подозревал, что англичане самые высокомерные существа на свете. Однако не смейте это никому повторять, не то меня лишат титула и казнят за государственную измену.
– Да, ваша светлость.
Он был готов поставить свой дом в заклад, что увидит эти слова в субботнем выпуске «Лондон уйкли».
