Текст книги "Татуировка герцога"
Автор книги: Майя Родейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Так они все голые? – ахнул Бэзил.
Элиза съежилась.
– Там чертовски жарко, чтобы носить одежду, – пояснил Харлан.
– А что случилось с вашим глазом? И с рукой? – поинтересовался Бэзил.
– Пиратская атака, – мрачно ответил Харлан.
Но однажды Элиза подслушала, как он рассказывал лакею Томасу, что боролся с акулой. А еще раньше – что боги не приняли жертвы.
Берк продолжал читать:
– «Герцог даже не отрицал, что за одну ночь ублажил сотни женщин в гареме. Леди, берегитесь! Герцог, похоже, обладает экзотическим и неутолимым вкусом».
– Ну, это меня не особенно беспокоит, – заметил герцог. – Хотя обидно – здесь не упомянуты мои заслуги перед короной.
– Вроде увеличения населения по всему миру? – вставил Харлан.
– Яблоко от яблони недалеко падает, – отважился высказаться Берк под взглядом герцога.
– Популяризация Англии за границей. Содействие культурному обмену, – самодовольно ответил герцог.
Один из джентльменов фыркнул.
– Свет гудит, – заявил Бэзил. – К моей жене дамы приехали раньше полудня с единственной целью – обсудить статью. Одна из них даже потеряла сознание. Я слышал, как кричали, чтобы принесли нюхательную соль.
– Правда? – спросил Уиклифф.
– Да. Это все татуировка. И серьга. И пиратство, – добавил Бэзил. – И нагие женщины. Все эти мамаши с дочками на выданье вечно ведут охоту на женихов и сейчас решают, перевесит ли твой титул все твои недостатки.
Герцог молчал, а Элиза задумалась, собирается ли он жениться. Внутри у нее все затрепетало от этой мысли, которую она отбросила как нелепую.
– Если ты не склоняешься к браку, то у меня есть для тебя новости, – сказал Берк, и герцог переключил все внимание на него. – Французское правительство предложило десять тысяч фунтов тому, кто первый достигнет Тимбукту.
Элизу насмешила быстрая смена эмоций на лице герцога – от отвращения при слове «французское» до распахнутых глаз при «Тимбукту».
– И вернется, полагаю? – уточнил Уиклифф.
– Я сам подумываю подготовить экспедицию, – спокойно сказал Берк, но герцог смотрел на него так, будто тот брызнул ядом. Взгляды мужчин скрестились, напряженные, злые.
– Что такое Тимбукту? – спросил Бэзил, и Элиза обрадовалась, что этот болван задал вопрос, на который она тоже хотела знать ответ.
– Это город в Африке, где улицы вымощены золотом, дождь идет алмазами, а все женщины нагие и свободного нрава, – ответил Берк.
– Не слушай его, Бэзил, – возразил герцог. – Этот легендарный город в Африке всего лишь скопище грязных хижин. Но еще ни один европеец не смог до него добраться, и никто из пытавшихся не вернулся.
– До великого Монро Берка, – объявил Монро Берк.
– Или герцога Уиклиффа. Ты знаешь, я всегда намеревался принять этот вызов. И сообщил тебе об этом на обратном пути с Таити. Пространно и подробно, – напряженно сказал Уиклифф.
Элиза заметила, как по лицу Берка промелькнуло раздражение, быстро сменившееся улыбкой.
– Великое соперничество между нами продолжается! – торжественно объявил Берк, пытаясь игнорировать безмолвную ярость герцога. – От Итона до золотых грязных хижин Тимбукту.
Элиза собрала тарелки и отнесла их на кухню, где повариха и служанки шумно обсуждали номер «Лондон уикли». Они читали «Татуированного герцога». Она изо всех сил старалась сдержать лукавую улыбку, но ликование прорвалось наружу. Наконец-то она сделала карьеру.
Глава 9, в которой репутация герцога бежит впереди него
В тот же день вечером
Это название не покидало его весь день, вертясь на языке тремя мелодичными слогами. Тим... бук... ту. Как стихотворение, песня или молитва.
Уиклифф всегда хотел добраться туда, еще когда ребенком слышал о нем разные истории и горел желанием сбежать из заточения в Уиклифф-Хаусе или в школе. Он думал об этом на Таити, об этом он говорил всю дорогу на пути в Англию. Фактически он вернулся только затем, чтобы спланировать и снарядить экспедицию. А теперь французы сулят кое-что еще, кроме славы. Десять тысяч фунтов! Жаль, что нельзя получить их вперед.
Жаль, что и Берк гонится за этими деньгами. Друг называется! Но ведь их дружба всегда основывалась на соперничестве – вечно они соревновались: кто победит в драке, кто больше выпьет и кто сильнее распутничает. Весь мир был сценой, на которой они вели постоянную битву за превосходство. Берк на год оставил его на Таити. Уиклифф однажды на неделю высадил его в лепрозории.
Теперь оба обратили взор к Тимбукту.
Даже после десяти лет, проведенных за границей, тяга к странствиям опять овладела Уиклиффом, едва он ступил с палубы корабля Берка на лондонский причал. Было что-то душное в Англии: дождь, ее история, тень его отца и всех предшествующих герцогов Уиклиффов, которые пили, куролесили, проматывали состояния.
Он не хотел так жить. Как не хотел жить связанным по рукам долгами.
Тимбукту – его главная цель.
Но бальные залы, светские развлечения, оргия богатства, распущенности, сплетен – все эти круги ада он должен пройти по дороге к своему путешествию.
– Надеюсь, на этих сборищах еще подают бренди, – сказал Уиклифф. Целая вечность прошла с тех пор, как он бывал в свете.
– Конечно, – усмехнулся Берк, – иначе никто не ходил бы на них.
Они проталкивались сквозь толпу, сопровождаемые приветственными кивками (Берк) и любопытными взглядами (Уиклифф). Никто не приветствовал его, не сказал, как давно его не было, не спросил о путешествиях. Слишком уж он необычный даже для обыденного общения. Уиклифф хмуро сжал губы.
Уиклифф никогда не задумывался, как странно он, должно быть, выглядит с длинными волосами и серьгой в ухе. Ему пришло в голову, что сейчас, когда он слоняется по бальному залу, все гости, вероятно, пытаются представить его татуировки и, следовательно, воображают его раздетым.
Неудивительно, что все эти барышни и матроны вспыхивают и смущаются, когда он проходит мимо. С этим уже ничего не поделать, усмехнулся он.
Потягивая бренди, Уиклифф смаковал воспоминания о том, как объяснял женщинам Таити, что такое лондонский бал. Потом он учил их танцевать вальс на белом песке, прямо у кромки прибоя.
Но теперь бальный зал лорда и леди Каких-То-Там казался ему водами, кишащими акулами.
Они кружили медленно, строго выверенными кругами. Разглядывали его прищуренными глазами, вынюхивали слабые места. Время от времени кто-нибудь наталкивался на него, словно предупреждая.
Одна акула уже однажды попробовала его на зуб, и Уиклифф видел, как теперь она скользит к нему сквозь толпу. Гости расступались, расчищая дорогу пожирательнице мужчин к ее жертве.
В огнях свечей ее волосы сверкали золотом. Золотые, как Тимбукту. Он хорошо это помнил.
Пурпурные губки недовольно надуты, Уиклифф сразу это отметил. Когда-то этот рот то молил его о прикосновении, то изрыгал оскорбительные ругательства. Она была вспыльчива. Клубок энергии океанского шторма, затянутый в корсет и шелка.
– Леди Алтея Шакли, – протянул он, когда она остановилась перед ним. Ее зеленые глаза горели, щеки вспыхнули. – Сколько лет, сколько зим!
Она улыбнулась, сняла перчатку и голой рукой звучно хлестнула его по щеке.
В бальном зале мгновенно воцарилась тишина.
Леди Шакли круто повернулась и, вскинув голову, пошла прочь под шелест шелковых юбок.
Все сосредоточили внимание на нем. С насмешливой улыбкой Татуированный герцог поднял бокал.
– За Англию! – провозгласил он.
Многим пришлось заставить себя поднять бокалы – ведь Уиклифф по виду и поведению был чужаком, несмотря на титул. Но он герцог, поэтому те, кто хоть чуточку уважал ранги и титулы, не могли отказаться.
В этот миг Уиклифф понял, что не только отстал от моды, но его поведение граничит с предательством. Для человека его положения принять традиции другой культуры означало, что Англия для него не превыше всего. Он предал свою страну, и этого ему не простят.
– За короля! – объявил он, снова поднимая бокал.
Гости последовали его примеру. Самоуверенная улыбка тронула уголки его рта. Как им всем, должно быть, тяжко демонстрировать солидарность с этим изменником-герцогом, у которого длинные волосы, серьга в ухе, татуировка на загорелой груди и который своим присутствием доводит отвергнутых женщин до публичных приступов ярости. Да, он такой.
Их род не зря прозвали Буйными Уиклиффами.
Щеку еще покалывало. Леди Алтея не сдержалась. Это была заслуженная пощечина. Она напомнила ему о скандальных обстоятельствах, при которых он покинул страну.
Задержавшись у выхода, леди Алтея презрительно взглянула через плечо.
– И за королеву! – поднял бокал Уиклифф.
Леди Алтея повернулась и вышла.
Глава 10 Звездная ночь
После краткого набега в свет Уиклифф вернулся домой. Это тоже не улучшило его настроение. Он сменил одну золоченую клетку на другую, когда все в нем жаждало свободы.
Прихватив бутылку бренди, он поднялся на крышу, где мерцание звезд и порывы свежего ветра создавали иллюзию плавания в океане. Но под ним дом, а не мягко покачивающаяся палуба, и проклятый лондонский смог портит вид.
Он не мог уехать. Потому что...
Нужны средства, чтобы снарядить экспедицию. А он без гроша. Ему приходится перешагивать через кредиторов, спящих у парадного входа. Утром он говорил с Саддлером о том, что надо придать хотя бы видимость приличия его безалаберному хозяйству.
Будь он обычным герцогом, лениво размышлял Уиклифф, он женился бы на богатой невесте, и дело с концом. По здравом размышлении богатая жена – это решение всех его проблем, при этом в аккуратной упаковке с бантиком. Жена снабдит его деньгами на поездку и будет управлять владениями в его отсутствие.
Хотя после возмутительной колонки в «Лондон уикли» и публичной атаки леди Алтеи маловероятно, что какая-нибудь богатая невеста свяжется с таким, как он.
Он мог купить билет в один конец и слоняться из порта в порт, меняя одно развлечение на другое, без какого-то плана, полагаясь только на ум и обаяние, как делал все прошлые годы.
Завтра ночью в это время он может быть в море. Его сердце застучало быстрее.
Что его останавливает? Желание чего-то большего, чем просто оказаться на палубе, как ни любил он соленый морской воздух и плеск волн. Наступило время по-настоящему проверить себя. Добиться успеха, оставить свой собственный след в мире, а не быть просто одним «из этих Уиклиффов». Он хотел проложить собственную тропу в мире.
Он мог бы стать первым человеком, который побывал там и вернулся.
Уиклифф повернулся на звук: кто-то составил ему компанию на крыше. Дверные петли плохо смазаны. Очередное дополнение в перечень проблем: долги, упадок, скрипящая дверь...
– Ваша светлость? – раздался в темноте женский голос.
Он знал, что это Элиза, горничная, на которую он поглядывал при любой возможности. Как-то он видел, как она на четвереньках скребла пол в холле. Ему следует часок посидеть над расходными книгами, чтобы прийти в разум.
Увлекательное это дело – расходные книги.
Он припомнил другую ночь... Он тогда пил, но по– настоящему опьянел, только когда его губы коснулись ее рта. Это был безрассудный, импульсивный, идиотский порыв – поцеловать горничную среди ночи в холле. Но, честно сказать, через мгновение он сделал бы это снова.
Не следует ей быть здесь, на крыше, в темноте, с ним.
– Что вы здесь делаете? – спросил он, на его слух голос звучал хрипло.
– Я слышала шум. Наверное, это были вы. Вот я и подумала: нужно на всякий случай проверить, – объяснила она, подходя и становясь с ним рядом у балюстрады.
Бывает минута – моргни и можешь ее пропустить, – когда все вдруг смещается и весь курс меняется. Это был именно такой момент. Герцоги Уиклиффы и их горничные прославлены в веках.
Какая-то часть его души подсказывала, что фамильный обычай позволяет ему нагнуть ее и получить удовольствие.
Но он жаждал большего, ему не хотелось просто растрачивать себя с теплым и податливым женским телом. И он отчаянно не желал становиться типичным Уиклиффом, несмотря на свой порыв в тот вечер.
И все-таки эта хорошенькая дерзкая девушка поднялась на крышу выяснить, что за странный шум послышался ей в ночи. Даже здесь, наедине с таким отъявленным авантюристом, как он, она полна самообладания. Она или полная дурочка, или из тех женщин, в которых можно влюбиться.
Вот та минута, когда все меняется. Он – Уиклифф и бесшабашный искатель приключений, поэтому он вручил ей бутылку бренди.
– Спасибо, ваша светлость, – сказала горничная. Потом отхлебнула приличный глоток и вернула бутылку.
Ни кашля, ни одышки, ни слез. Замечательно.
– Я каждый день пью чай с миссис Баксби, – пояснила Элиза.
– Рад слышать, что некоторые вещи никогда не меняются.
– Что привело вас на крышу, позвольте узнать? – спросила она. Вопрос довольно смелый. Но с другой стороны, он только что предложил ей выпить с ним. Границы этикета уже размыты.
– Для служанки вы излишне любопытны, – ответил Уиклифф. – Точнее, нахальны. Вас действительно не касается, что я делаю или не делаю на крыше. Я могу уволить вас за такое нарушение субординации.
– Я знаю, ваша светлость. Я совершила ужасную дерзость, – тут же извинилась она, но он не мог отделаться от чувства, что это игра.
Он поймал себя на том, что ему нравится ее общество и не хочется портить этот момент. Чудесный ночной воздух, добрый бренди, хорошенькая девушка. Что еще надо мужчине?
– Тем не менее я вам отвечу, – сказал Уиклифф, – отвечу, потому что выпил и потому что вы, поработав здесь, больше нигде не найдете места, так что, наверное, придется вас оставить.
– Да, ваша светлость. – Улыбка заиграла на ее губах. – Это замечательно.
– Я пришел сюда полюбоваться звездами, они напоминают мне о времени, проведенном на море.
Элиза отвела от него глаза и взглянула в ночное небо.
– Их мало, – сказала она.
Проследив за ее взглядом, Уиклифф тоже посмотрел на луну.
– Да, но в океане можно увидеть миллион звезд. Вы когда-нибудь выезжали из Лондона, Элиза?
– Однажды. В Брайтон, – ровным тоном сказала она.
– Приятное было путешествие?
– Меня сразили великолепие павильона, морской воздух, романтичность праздника... Но вся эта затея была ошибкой.
– Признаюсь, я заинтригован, – пробормотал он, подавшись к ней. Женщины часто говорили, что он нависает, довлеет над ними. Некоторые находили это пугающим, другие – неотразимым. Элиза не отпрянула.
– Вы так и останетесь заинтригованным! – дерзко ответила горничная и торопливо добавила: – Ваша светлость.
Уиклифф широко улыбнулся и протянул ей бутылку.
– Еще?
– Пожалуй.
Когда она выпила, он забрал у нее бутылку и отхлебнул сам. Они погрузились в дружеское молчание и смотрели поверх городских крыш на редкие звезды. Здесь, на пустой крыше, Уиклифф остро ощущал ее присутствие.
Нарушив тишину, Элиза спросила, о чем он думает.
– Не имею привычки поверять свои мысли горничным, – отрезал Уиклифф, главным образом чтобы напомнить об этом себе.
– Конечно, – согласилась она. – Но вы выпили со мной.
Он не слишком придерживался герцогских манер, и теперь казалось нелепым вспоминать о церемониях и отказываться от приятной беседы с хорошенькой девушкой, которая могла пить бренди, как мужчина.
– Суть в том, что... Я знаю, мое место здесь, но я хочу быть в другом месте. – Он величаво указал на небо – широкий мир за пределами Лондона.
Элиза проследила взглядом за его жестом и поняла: он имеет в виду дальние уголки мира. Она знала, что он часами шагает по Уиклифф-Хаусу, словно зверь в клетке – как бы хороша эта клетка ни была, – в поисках выхода.
– Вы отлично знаете свои слабые и сильные стороны, – сказала она.
Неукротимый, немного испорченный, но он не глуп. А еще он красив, возмутительно красив. Поэтому Элиза изо всех сил старалась быть собранной и спокойной, словно потягивать бренди с герцогами на крыше для нее обычное дело.
Но она остро сознавала, как торопливо бьется ее сердце. Ее взгляд все время возвращался к его рту. Она постоянно представляла свои губы на его губах.
– Как мы выяснили, я выпил. И я не могу сбежать отсюда, потому что у меня нет средств.
– Это проблема, – согласилась Элиза. Проблема, о которой она надеялась узнать больше. В голове у нее зазвучал голос Найтли: «Раздобудьте историю!»
– Герцогство Уиклиффам не впрок, – продолжал он. – Посмотрите на меня: пью, обдумываю побег из страны, откровенничаю с горничной...
Элиза взяла у него бутылку и снова отхлебнула в надежде, что обжигающий напиток помешает ей сболтнуть, что она не просто горничная. Она литератор, ее работы публикуют! Она хорошая подруга других Великосветских корреспонденток, она умеет хранить секреты и справляться с проблемами, у нее есть собственные желания и мечты.
Она не просто женщина в фартуке и с веником. Но поскольку герцог считает, что она только и способна скрести полы и вытирать пыль, это несколько уменьшает сожаление, которое она могла бы испытывать из-за того, что написала о нем.
И все-таки напрашивался вопрос: почему ее волнует, что герцог думает о ней? Но это может подождать. Может подождать все, что не является материалом для колонки, – оно просто не стоит ее внимания.
Раздобыть историю!
– Вы хотите избежать своей судьбы, – подвела итог Элиза.
– Поразительно точное и краткое определение, – заметил герцог.
И снова ей захотелось сказать, что она писатель и умеет обращаться со словами.
– Но я хочу того... чего мне не полагается хотеть, – сказал он, отхлебнув из бутылки. – Сегодня на балу леди Алтея при всех дала мне пощечину.
– Какая наглость, – пробормотала Элиза, на самом деле мечтая узнать, чем он заслужил такое обхождение.
Джулиана наверняка наблюдала эту сцену с беззастенчивым ликованием и уже подробно описала происшествие в «Светских расследованиях» для тех, кто его пропустил, – для мира горничных, рабочих и всех тех, кто никогда не окажется среди приглашенных. Дружить с герцогиней и графиней, которые никогда не пропускают балы и у которых всегда есть новые платья, порой нелегко.
С другой стороны, они никогда не маскировались, не любовались ночью звездами, не пили бренди с самым интригующим, красивым и скандальным герцогом в городе. Элиза поймала себя на том, что подвинулась ближе и чувствует дыхание Уиклиффа.
– Я заслужил пощечину, конечно. Но из-за этого инцидента вкупе с едкой газетной статейкой... – если он и заметил, как она отпрянула, то не подал виду, – мне невозможно остаться и невозможно исчезнуть. У меня такое чувство, что мое место не здесь, хотя Англия и титул связывают меня и я не могу уехать.
– Тогда почему вы вернулись? – спросила Элиза.
– Честно? Мне наскучило на Таити, а тут подвернулась возможность изменить жизнь.
– Неудивительно, что леди Алтея дала вам пощечину.
– Берк высадил нас с Харланом на Таити год назад с благородной целью научить быть осторожными с желаниями. Я знал, что придет время и я вступлю в права наследования. Но не ожидал, что это произойдет так скоро, так внезапно. Помню, я лежал на берегу и вдруг увидел на горизонте корабль Берка... А потом Берк сообщил, что мой отец умер и я теперь Уиклифф. Я подумал, мне нужно вернуться.
– Значит, вы изменились в лучшую сторону. Слегка.
– Очень любезно с вашей стороны. Признаю, у меня есть чувство долга, – сказал герцог. Легкая улыбка появилась на его губах и коснулась глаз. Он протянул руку, чтобы отбросить с лица Элизы выбившуюся прядь, кончики его пальцев прошлись по ее щеке, и она, не в силах удержаться, прикрыла глаза, смакуя его прикосновение.
– Нам нужно уйти раньше, чем я изнасилую вас на крыше, – заявил герцог.
Глаза Элизы округлились, она почувствовала, как ее губы складываются в застенчивую улыбку. Когда это она была застенчивой? А когда флиртовала? Возможно, в ту единственную неделю в Брайтоне...
– Идите! – властно сказал Уиклифф.
Она отвергнута.
– И не открывайте дверь, если я постучу.
Глава 11, в которой Великосветские корреспондентки посещают Британский музей
Воскресенье
В воскресенье после полудня у Элизы был выходной, и она провела его в Британском музее вместе с подругами по перу и леди Шарлоттой, непоседливой юной золовкой Софи. Они остановились перед статуей мужчины – наверное, какого-то античного бога, – совершенно нагого, если не считать одного стратегически расположенного листика. Очень большого листика, кстати.
– Вот это да! – пробормотала Джулиана. На ее губах заиграла восхищенная озорная улыбка.
– Да уж, – в тон ей отозвалась Софи, потом повернулась к золовке: – Шарлотта, закрой глаза.
– Боже милостивый, – прошептала Аннабелл, лихорадочно обмахиваясь веером.
Сегодняшняя встреча даже отдаленно не напоминала их обычные посиделки по воскресеньям, когда Великосветские корреспондентки неторопливо попивали чай и листали модные журналы. Элиза знала, что Аннабелл досадно видеть все эти роскошные наряды, которые она не может себе позволить и которые, впрочем, ей некуда носить. Сама она испытывала те же чувства.
После недели тяжелой работы она была не прочь развалиться в кресле и посплетничать, пока ей подают чай и выпечку. Но, глядя на статуи обнаженных мужчин, она вспомнила Уиклиффа и должна была признать, что мир не так уж плох.
– Я думала, тут будет и керамика, – сказала Аннабелл, щеки которой порозовели.
– Она вот здесь, – указала Софи.
Все пересекли зал, чтобы полюбоваться керамикой. И конечно, они сразу наткнулись на небольшую статуэтку – изображение нагого мужчины, преследующего нагую женщину.
– Кто бы мог подумать, что керамика столь интересна? – задумчиво проговорила леди Шарлотта, разглядывая экспонаты. – И кто знал, что древние были такие... обнаженные?..
– Шарлотта! – прошипела Софи.
– Ох, и когда ты стала таким консерватором, Софи? – спросила Джулиана.
– С тех пор как на меня легла ответственность за добродетель юной леди, гораздой на всякие выходки.
– Вообразите, что было бы, если бы мы переняли эту склонность к наготе, – продолжала леди Шарлотта.
Аннабелл отчаянно покраснела. Лицо Элизы тоже порозовело. Всякое изображение неодетого мужчины вызывало воспоминание об Уиклиффе. Он куда более впечатляющий, чем вся эта коллекция мраморных изваяний. И это даже не говоря о его татуировке, которая делала его еще более невероятным и загадочным.
– Элиза, умоляю, расскажи, почему у тебя горят щеки? – подстрекала Джулиана.
Как досадно иметь такую наблюдательную подругу.
– Ты же знаешь, – беспечно отозвалась Элиза. Она просто не могла говорить об этом вслух, хотя все было очевидно.
– Герцог. Ты, должно быть, влюбилась, – усмехнулась Софи.
– Конечно, она влюбилась, если в нем осталось хоть немного от прежнего Уиклиффа, – добавила Джулиана. – Да еще его теперешняя репутация...
– А каким он был раньше? – спросили Элиза. Это был законный вопрос: любому репортеру нужно знать о прошлом объекта своих статей. И это чистая случайность, что для подобного интереса у нее есть и собственные причины.
Джулиана приглушенным, но взволнованным голосом объяснила:
– Все герцоги Уиклиффы – отчаянные повесы. Легенда гласит, что ни одного Уиклиффа не удалось переделать. В жены они, как ни странно, выбирали самых строгих и непреклонных женщин, производили на свет наследников, но никто не отказался от своих склонностей.
– Разве это не звучит как вызов? – спросила леди Шарлотта. – Роскошный, искушающий вызов?
– Нет, Шарлотта. По крайней мере, для тебя, – одернула ее Софи.
Элиза не думала переделывать его. Ее мысли устремлялись к занятиям куда менее благородным и куда более греховным.
Уиклифф не постучал в ее дверь прошлой ночью. А если бы постучал? Как бы она ответила? Элиза почувствовала легкую дрожь – скорее всего она открыла бы дверь... и не ради газетной статьи.
– Герцог упомянул стычку с леди Шакли, – начала Элиза, когда компания прогуливалась по залам, неспешно разглядывая обнаженные статуи. Герцога об этом не расспросишь, но поинтересоваться у Джулианы можно.
– Как интересно! – выпалила леди Шарлотта.
– Он говорил тебе об этом? – удивилась Джулиана. – Ты разговариваешь с герцогом? Он доверяет тебе?
Конечно, подругам любопытно. Это вполне понятно. Одно дело, когда герцоги забавляются с горничными, и совсем другое – когда доверяются им.
– Чепуха, – пожала плечами Элиза, поскольку и сама не могла бы ответить на этот вопрос. К тому же в этот момент ее больше интересовало, что общего у леди Шакли и Уиклиффа. – Признаюсь, мне любопытна эта дама. И он. Возможно, это будет полезная информация для моей колонки. Но не могу же я спросить у герцога, в чем там было дело.
– Полагаю, причина пощечины давняя и связана с тем, как Уиклифф расстался с леди Шакли много лет назад.
– Они были возлюбленными? – спросила Элиза.
– Любовниками, – уточнила Джулиана, и Элизу словно ударили кулаком в живот. – Муж леди Шакли застал ее в постели с Уиклиффом. Мне из достоверных источников известно, что лорд Шакли из холла слышал их сквозь закрытую дверь. На третьем этаже.
– Какое бесстыдство... – протянула Элиза. Но ее охватила дрожь... Дрожь в предчувствии опасности? Или от волнения? А может, это просто желание?
– Леди Шакли быстро отправили на Внешние Гебридские острова. Несколько лет назад, когда ее муж умер, она вернулась и с тех пор много раз отказывала многочисленным претендентам на ее руку и сердце. Все считали, что она бережет себя для возвращения Уиклиффа, – на ходу рассказывала Джулиана.
Крайне полезно иметь подругу, которая ведет колонку светских сплетен.
– Пощечина – странный способ приветствовать давно потерянного любовника, – заметила Элиза.
– А я могу ее понять, – возразила Джулиана. – Это ведь только часть истории. Ныне покойный лорд Шакли, обнаружив их, заплатил Уиклиффу тысячу фунтов, чтобы тот покинул страну. Его друг Берк предложил ему место на своем корабле. Остальное вам известно.
– Не уверена, что простила бы его, будь я леди Шакли, – задумчиво проговорила Аннабелл. – Но если его вынудили какие-то особые обстоятельства...
– Если бы Роксбери взял деньги за расставание со мной, я бы погналась за ним и заставила заплатить за это! – пылко отозвалась Джулиана.
– Ах, юная любовь, – вздохнула леди Шарлотта.
Все рассмеялись.
– Я вчера познакомилась с леди Шакли, – сказала Софи. – Мы встретились у леди Уолмсли. Она весьма хорошо знакома с твоей статьей, Элиза.
– Неудивительно. Ее давний возлюбленный вернулся, – сказала Аннабелл, – она теперь свободна... Должно быть, она ужасно взволнована.
– Видимо, ее воспламенила колонка Элизы, – добавила Джулиана. – Странно, что она ограничилась пощечиной.
– Ох, Элиза, твоя колонка просто великолепна, – улыбнулась Софи. – Не могу поверить, что ты отважилась на такую хитрость.
– Я радуюсь, что сменила рутинную жизнь на что-то другое, – сказала Элиза. – У меня такое чувство, будто я постигаю другую культуру.
– Именно поэтому мы и наслаждаемся вашей колонкой. Она такая познавательная, – чопорно произнесла леди Шарлотта с озорным блеском в глазах.
– Ну да. А вовсе не за подробное описание его...
– Джулиана, ты леди, – напомнила Аннабелл.
– Аннабелл, ты же знаешь, какая она, – рассмеялась Софи.
– Сплетница, – улыбнулась Элиза.
– Да, но теперь и ты такая же, – кивнула Джулиана, взяв ее за руки. – Что станет темой твоей следующей колонки?
– Герцог! – воскликнула Элиза сдавленным шепотом.
– Ну разумеется, герцог, – озадаченно посмотрела на нее Софи.
– Он здесь, – тихо сказала Элиза, поспешно отступая за ближайшую статую. Не дело горничных разгуливать по музеям с герцогинями и графинями.
– Что с тобой? – удивилась Софи.
– Он не должен меня здесь видеть, – прошептала Элиза. – Это все погубит.
Из своего укрытия она наблюдала, как Уиклифф разговаривает с пожилым седовласым мужчиной в очках. Собеседник герцога удивительно гармонировал с музеем, и Элиза задавалась вопросом, не работает ли он здесь. Мужчины крепко пожали друг другу руки и разошлись.
Спустя час, умышленно мешкая, подслушивая и расспрашивая, Элиза выяснила, что герцог приезжал к профессору Джеймсу Уорику. Но зачем? Что еще ей предстоит узнать?
Глава 12, в которой наша героиня узнает про Тимбукту
Понедельник
Это смешно, но она не знала, где находится Тимбукту, правда очень хотела бы узнать. Элиза кляла свое девичье образование, хотя по-прежнему благодарила отца, драматурга, что он научил ее читать и писать. А мать привила ей творческий подход к домашнему хозяйству. Географические познания Элизы простирались не слишком далеко за пределы театральных кулис и центра Лондона, который она знала очень хорошо.
В личном кабинете герцога на столе лежали десятки карт, на подставке вращался зелено-голубой глобус. Вооружившись на всякий случай щеткой для пыли, Элиза проскользнула в кабинет, когда герцог с Харланом вышли в сад покормить каких-то диковинных зверей, которых они привезли.
Пока Дженни, засыпая на ходу, пялилась в окно в одной части комнаты, Элиза поворачивала глобус в другой. Сначала быстро, потом медленнее, дюйм за дюймом. Вот она – Англия, а вот Франция, Австралия, Африка... Найти Таити оказалось куда труднее. А Тимбукту... где это, черт побери?
Она заметила герцога лишь тогда, когда он, неслышно подойдя, шепнул ей на ухо:
– Что вы ищете?
– О Господи! – ахнув, подскочила Элиза.
– Нет, всего лишь ваш хозяин, – с улыбкой отступил на шаг Уиклифф.
– Ради Бога... – Она повернулась, пряча улыбку. Элиза заметила, что Дженни все еще моет окна, мурлыча себе под нос, и мало интересуется появлением герцога. – Я вытираю пыль. И любопытствую. Где девушке найти Тимбукту?
– Если бы девушка могла найти его, он давно был бы открыт и колонизирован, – заметил Уиклифф.
– И не было бы приза в десять тысяч фунтов, – добавила Элиза.
– Может, сами хотите попытаться? – Уиклифф прислонился к полке, уставленной книгами в кожаных переплетах и диковинками из его путешествий.
Позже надо и там вытереть пыль.
– Вы сами упомянули об этом, ваша светлость. Осмелюсь сказать, такое путешествие было бы куда более волнующим, чем уборка.
– В этом можете не сомневаться. И гораздо, гораздо опаснее. – В его глазах блеснули искорки, заставившие Элизу подумать, что и тут, около глобуса, есть масса опасностей.
Его светлость подошел совсем близко и указал место на глобусе. Его руки были покрыты шрамами, что Элизу ни капли не удивило.
– Тимбукту здесь, на севере Африки. Во всяком случае, так говорят.
– На вид недалеко. Тогда в чем проблема?
– В том, чтобы пережить болезни, ужасающую жару, пересечь пустыню, населенную дикими воинственными племенами, которые хотят, чтобы европейцы держались от них подальше.
– И вы хотите отправиться туда и терпеть все это? Вы ведь можете жить здесь в комфорте, командовать слугами и принимать горячую ванну, когда вам вздумается.
– Искушение, – сказал герцог тихим голосом, который насторожил Элизу. – Тимбукту – это вызов. Проверка возможностей моего ума и таланта. Слава, если цель будет достигнута. И, не самое последнее, я буду чертовски гордиться сделанным.
