Текст книги "Божье око (сборник)"

Автор книги: Майкл Суэнвик

Соавторы: Пол Дж. Макоули,Питер Ф. Гамильтон,Вернор (Вернон) Стефан Виндж,Джон Герберт (Херберт) Варли,Брюс Стерлинг,Гарднер Дозуа,Мэри Розенблюм,Стивен М. Бакстер,Роберт Рид,Дэвид Нордли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 41 страниц)

Абсолютно спокойный, Ферникс отключил энзимы корпуса и затемнил вселенную. Потом включил воздушный насос, и тихое шипение вдохов убедило его, что насос еще работает. Пока воздух выкачивался в бак высокого давления, Ферникс провел мысленную подготовку к Трансформации. Она, как и Императив, словами не описывалась. Психологи строили теории, священнослужители проповедовали, но, когда сходились воедино время и обстоятельства, это просто происходило. Процесс неощутимый, как мысль, о природе которой тоже шли споры. Мысль, потребность и воля формировали культуральное поведение, и Трансформация происходила.

Перед тем как сознание покинуло его, быть может, на-всегда^Ферникс отключил внутренний обогрев, который управлялся не с приборной панели.

Не об оживлении он думал. Это случится автоматически, если капсула когда-нибудь окажется возле солнца и корпус ее нагреется, но этого не будет, не должно быть. Создатель не играет со Своим созданием в один-шанс-на-миллион.

Сознание уходило. Последние клочки воздуха откачались из кабины. Температура медленно понижалась, еще несколько дней – и она сравняется с космическим холодом.

Трансформация овладела им, производя отвердение внешней кожи, медленно, медленно, пока все тело не покрылось сплошной корой. Энзимы скапливались под кожей, вызывая отвердение снаружи и под ними, пока оболочка и мышцы не стали непроницаемы, как железное дерево. Офицер Пятой Ветви Ферникс превратился в большую сложную спору, дрейфующую в пустоте галактики.

Но на самом деле он дрейфовал с удивительно большой скоростью. Полный бак, израсходованный на полное ускорение, разогнал капсулу почти до шестнадцати тысячных световой скорости.

Автоматический сигнал бедствия капсулы замолчал. Его не услышали за радиошумом флотов, ведущих битву. Внутренняя температура упала до нуля, и растительные компьютеры прекратили работу, когда остановился обмен ионами. Капсула заснула.

Почти восемь тысяч лет Терры миновали, пока была опровергнута старая пословица. Создатель играет со Своим созданием в один-шанс-на-миллион.

Растительные компьютеры куда эффективнее, чем способны поверить представители культуры, работающей с металлом, хотя и не могут ни в каком смысле конкурировать с мультиплексными машинами врага – ни в каком, кроме одного.

Компьютеры капсулы были живыми в том смысле, в каком любое растение – живое. Их выращивают в той же степени, в какой и проектируют, обучают, в какой и программируют; и есть еще один существенный механизм, который роднит их с тем существом в Трансформаци, что спит в своей броне: они могут перейти в режим спор и восстановиться в присутствии тепла.

Они не могут определить, что прошли тысячелетия, пока они спали, но их связи с кожей капсулы могли отреагировать на тепло приближающегося солнца класса «G», и отреагировали.

Внешняя температура нарастала, сначала микроскопическими шагами, потом все быстрее и быстрее, и корпус компьютера впитывал тепло корпуса и, все еще на криогенном уровне, возобновил минимальное функционирование.

Через полдня такого нагрева безмолвно включилось растение химического отопления, и внутренняя температура стала повышаться к норме. Компьютер жизнеобеспечения автоматически открыл емкость с воздухом, и ударила струя снега, тут же превращающегося в невидимые газы.

Чудо пробуждения пришло к Ферниксу. Внешняя оболочка преобразилась, клетка за клеткой, в растительную плоть, и отозвалось тепло его тела. Сначала поры, потом и все органы стали впитывать двуокись углерода из воздуха, и началось возвращение из Трансформации.

Возвращение полного сознания шло медленно, сначала вернулась пустота с проблесками снов, обрывочных и бессмысленных, потом, когда завершилась регенерация метаболизма, вернулись настоящие сны, и наконец вернулось сознание, ощущение небольшого давления от тесного кресла пилота, ощущение сока, текущего по жилам и капиллярам, ощущение тепла и резкого запаха слишком чистого воздуха. Первой сознательной мыслью было, что хороший специалист по жизнеобеспечению заложил бы в воздушный резервуар^ромат леса и нитратную мульчу.

Теперь он пробудился, полностью владея мышцами и разумом, куда быстрее, чем мог бы краснокровый. (Но у краснокровых нет Трансформации, насколько известно ученым, в холоде или без воздуха они умирают и быстро разлагаются. Омерзительно.)

Он знал, что пробудить его мог только подъем температуры.

Какое-то солнце?

Или сама Великая Двоица?

Это было невозможно.

Возблагодарив Создателя за то, что компьютеры управляются не с приборной панели, он велел им дать в корпус энзимы зрения и через секунду глядел на маленькое желтое солнце посреди переднего поля.

Значит, Создатель играет… Он не стал тратить время на пустые мысли, подумал только, что все когда-нибудь случается во вселенной, и с ним это может случиться не меньше, чем с другим.

Ферникс запросил у навигационного компьютера подробности: расстояние, размер, светимость. Медленно, потому что растительные процессы не поторопить, прибор произвел наблюдения и расчеты, послушно развернул звездную карту и альманах – и Ферникс узнал, где он.

И подумал, что толку ему с этого мало.

Эта звезда не была видна невооруженным глазом с Родного Мира, но астрономы давно обнаружили ее и ее невидимые планеты. До дома было сорок семь световых лет (разум это принял, не понимая, какая прошла бездна времени), и он шел курсом, вводящим в гравитационный колодец слишком уж настойчиво зовущей звезды со скоростью тридцать две мили в секунду. Компьютер сообщил, что на этом курсе это желтое солнце, карлик по сравнению с Великой Двоицей, может его захватить и втянуть в свою атмосферу из пламени.

Но не для того он так далеко ушел во времени и пространстве, чтобы тихо сидеть, пока его съест заживо эта звезда-пигмей.

Надо было выиграть время, чтобы подумать. От одного торможения пользы мало.

Есть, как сообщил атлас, сине-зеленая планета, на которой, возможно, существуют пригодные для жизни условия. Надежда была призрачной во вселенной, где неуловимые изменения температуры, орбиты или состава атмосферы делали планету пригодной или непригодной для жизни, но Создатель, приведший его столь далеко, наверняка может завершить это чудо еще большим чудом…

Если бы только можно было рулить…

Очень подмывало взломать крышку панели управления и открыть связи, но здравый смысл подсказывал, что так он только усилит повреждения. Он не сомневался в своем невежестве и отсутствии таланта механиками для него лабиринт связей будет именно лабиринтом, непроходимым.

Поскольку его этому не учили, Ферникс несколько часов потратил на поиск возможности, чтобы компьютер, запрограммированный действовать, а не информировать пилота, работал прямо со структурами двигателей, обходя связи. Развлекательные программы впечатали ему и всем, кто водит космические корабли, мысленный образ пилота, склонившегося над ручным управлением, хотя, быть может, надо всего-то сказать компьютеру, чего ты хочешь.

Но это оказалось очень не просто. Как офицер-артиллерист, Ферникс считал, что разбирается в компьютерах, но пришлось несколько раз поспать, пока он разобрался в символах, информационных потребностях й связях этой высокоспециализированной машины. Как многие младшие офицеры, он получил лишь недостаточные базовые знания на краткосрочных курсах и был выпущен в космос, понятия не имея о тех сложных вещах, которым офицеров учили в мирное время, а имея только опьгг визуальной навигации.

Но наконец рулевые сопла повернули капсулу, главный двигатель победно взревел, и суденышко стало тормозить с таким ускорением, какое только можно было выдержать, не теряя сознания. Крепко держась за привязь рукой твердой, как каменное дерево, он запросил у компьютера траектории и скорости убегания, и как подойти к третьей планете желтой звезды.

Компьютер учел запас горючего и расстояние и рассчитал орбиту вокруг центрального светила, которая экономично доставит капсулу к цели, к судьбе. Ферникс знал, что ему предоставлен единственный шанс.

Напарник Шахтера – это, если его правильно называть, Навигационный и масс-детекторный буй астероидных шахт. Один такой буй спокойно болтался над довольно приличного размера группой содержащих иридий «камней» в Поясе, подавая сигналы случайным приходящим или уходящим плашкоутам и оповещая о нежелательных бродягах – метеоритах или мелких астероидах с сильно вытянутыми орбитами. На буе стояло достаточное вооружение, в том числе две термоядерные бомбы, способные раздробить массу в десять миллионов тонн, но большие бродяги забредали редко, а орбиты столкновений встречались еще реже. Обычно при его предупреждениях шахтеры просто переходили на другую сторону своего камня, пока опасность не проходила.

Поскольку скорость космических осколков измеряется милями в секунду, радар и система визуального обнаружения у Напарника были по необходимости большими. Приближающуюся капсулу он засек за миллион километров. Полностью автоматизированный буй ничего не нашел странного в том, что увидел предмет раньше, чем масс-детекторы отметили его присутствие; он просто передал на шахты предупреждение и продолжал добросовестно вести объект.

Инженер вахты безопасности в своей рубке связи увидел крошечную блестящую точку на экране и подумал мельком, что это за судно может переть сюда с внешних орбит. Исследовательские зонды все время регистрировались, и сейчас в этой зоне Системы ни один из них не ожидался. Кто-то возвращается домой в аварийной ситуации? Монитор снова посмотрел на показания масс-детектора – ноль. Какого черта творит этот Напарник? Масса металла, дающая такую отметку, должна быть легко определима.

Имя инженера было Джон Такаматта, он был мурри из Западного Квинсленда. Эта группа шахт принадлежала муррийскому предприятию, а он сам был обученный шахтер и пилот для аварийных ситуаций, и сейчас была его очередь нести эту скучнейшую вахту безопасности. Как и все люди его народа, Такаматта редко действовал, не осмотревшись тщательно для начала. Сейчас он ждал, чтобы Напарник доложил о своих затруднениях или сам с ними справился.

А затруднения состояли в том, что Напарник не мог распознать древесину или вообще вещество, которое пропускало его лучи насквозь, только рассеивая при проходе. Присутствие металла отмечалось, но не в таких количествах, как требовали бы сопла двигателя подобной мощности, и керамика тоже была, возможно, как облицовка, но об аморфной массе, окружающей все это, можно было лишь догадываться. Догадки же выходили за область возможностей Напарника.

Однако он попытался и передал компьютеру Шахт серию цифр, говоривших о состоянии, которое можно было бы назвать полной неуверенностью. Они изображали что-то размытое, с неопределенными контурами, содержащее небольшие кусочки металла и керамическую оболочку труб.

Такаматта попытался увеличить изображение, но размеры световой точки не изменились. То ли она была мала, то ли далеко, а может быть, и то и другое.

Неуверенные цифры Напарника колебались около тонны, но столь малая масса никак не могла бы содержать что-нибудь настолько яркое. Однако это мог быть только корабль, а кораблей таких игрушечных размеров не существует. Такаматта позвонил в дормиторий спящему и свободному от вахты компьютерному технику. Альберт Тьикамати его обругает, но они в родстве, люди одного Сна, и потому ругательства будут дружелюбными.

Альберт пришел, обругал, посмотрел, послал Напарнику несколько проверочных команд и решил, что он исправен, но колеблющиеся и осторожные цифры были похожи на то, как если бы оператор-человек пытался разобраться .в том, чего не знает. Как только эта аналогия пришла ему в голову, Тьикамати понял, насколько она точна.

– Это что-то, чего он не может узнать, Джон. Его луч рассеивается от внутренних поверхностей – как свет в тумане. Рецепторы не могут понять. Слушай, Джон, он нашел в космосе что-то новое! Мы с тобой попадем в заголовки.

Он вызвал передовую поисково-спасательную базу Пояса.

Вахтенный офицер поисково-спасательной базы был знаком с Тьикамати. Если этот человек говорит о «странном» и

«необычном»; значит, предмет действительно странный и необычный.

– Ладно, Альберт, пошлю к нему зонд. Потом тебе перезвоню.

Он вывел из ангара торпеду-зонд, дал инструкцию ее компьютерам и послал курсом на перехват неизвестному объекту. Зонд представлял собой -блок аппаратуры для наблюдения и анализа в узком двенадцатиметровом корпусе, большую часть которого занимал бак с горючим. Торпеда рванула в небо с ускорением, от которого у человека сломались бы все кости.

Выбрав базовую точку в пять миллионов километров в направлении против движения Шахт Мурри по орбите, зонд, пользуясь передачей Напарника, построил триангуляцию и определил ускорение торможения объекта. Оно было столь велико, что зонду пришлось пересмотреть свои инструкции, чтобы держаться рядом. На самом деле ему надо было сбросить скорость, чтобы объект его догнал.

Вахтенный офицер попросил свой главный компьютер уточнить нечеткие оценки массы и размера, полученные от Напарника, но машина не смогла определить, из чего сделан корабль, и не смогла точно сказать, где его границы.

В этот момент, будто почуяв наблюдение, корабль исчез с экрана.

Вахтенный офицер был заинтригован, но не особенно встревожен: зонд шел по следу и не должен был отпустить объект. Он известил центр на Марсе, который оказался к нему ближайшим, об «искусственном объекте неизвестного происхождения», приложив полную копию данных Напарника и сообщив о запуске интеллектуального зонда. Потом сел поудобнее, представив себе, какой там на Марсе поднимут гвалт эти психи.

Это компьютер, а не Ферникс, отключил тягу капсулы, потому что ее скорость упала до нужного значения – орбитальной скорости вокруг солнца системы. Потом будут коррекции, когда при подходе будут уточнены данные о массе и тяготении звезды, но еще два миллиона километров корабль будет лететь по инерции.

Ферникс провалился в сон. В состоянии Трансформации сон не нес исцеления,, а состоял, в сущности, в снижении метаболизма до нулевого, консервирующего; в этой спячке ничего не приобреталось и не терялось. Поэтому Ферникс пробудился, все еще реагируя на стресс спасения со «Смертельного шипа», и сейчас нуждался в сне.

Проснулся он от резкого звука тревоги/Компьютер вспыхивал символами тревожно-оранжевого цвета, сообщая о присутствии массы, постоянно следующей за капсулой справа на расстоянии не более двух длин капсулы.

Ф›ерникс смутно сообразил, что такая масса должна быть кораблем: только корабль с демпфирующими экранами мог бы подойти так близко не обнаруженным.

От этой мысли он проснулся полностью. Открыв узкую щель для наблюдения, он сперва не заметил ничего, потом обнаружил узкий силуэт на фоне звезд. Предмет находился на темном фоне и был, очевидно, черного цвета, иначе солнце системы давало бы блики на его корпусе.

Если этот предмет изготовлен местными живыми существами, то надо узнать о нем все, что можно, даже рискуя быть обнаруженным – а это действительно риск. Экипаж корабля вполне может оказаться дружественным. Настроив камеру на минимальную экспозицию, Ферникс ей в помощь включил освещение капсулы полностью и открыл щель наблюдения на десятую долю секунды.

Этого хватило, чтобы камера успела сделать снимок. Хватило и на то, чтобы Другой корабль ударил в щель ярким светом, чтобы сделать собственный снимок, и ослепить ослабевшие глаза Ферникса. Он застонал от боли и закрыл лицо руками, пока глаза не стали снова видеть. Теперь он остался в темноте и щель не открывал. Ясно, что его фотографировала раса, у которой зрение сильнее смещено в коротковолновую часть спектра от мягкой инфракрасной.

Когда боль в глазах прошла, он посмотрел на свой собственный инфракрасный снимок. Узкая игла непонятного цвета, тусклая и матовая, без видимых отверстий. Небольшой диаметр судна наводил на мысль, что это – беспилотный рекогносцировочный зонд. Знания по теории эволюции говорили, что разумная жизнь должна по необходимости иметь кожух мозга и органы чувств приподнятыми над уровнем земли, а ни одно существо не могло бы стоять вертикально или даже сидеть в этом снаряде.

Ферникс подумал, каким образом он может действовать.

В игре в наблюдение его переиграли, и с этим он ничего поделать не мог. Безоружная капсула для боя не оборудована, и это даже хорошо: от противостояния этим неизвестным ничего не выиграешь. Попытка ускользнуть даже не рассматривается. Запас горючего минимален, и расчеты компьютера используют его до последней капли, не допуская вмешательства Ферникса. Для непредвиденных маневров ресурсов нет..

Он действовать не может. Следующий ход должны сделать те, снаружи.

Придя к такому заключению, Ферникс заснул.

В рубке запищал сигнал вызова с поисково-спасательной базы, экран посветлел и Такаматта поднял глаза от книжки. Офицер наблюдения возбужденно заговорил:

Джон, Джон, чего мы нашли! Такая штука дырку проколет в твоих Снах! . – Разумеется, – холодно ответил Джон. Он не был традиционалистом, но ему не нравилось такое легкомысленное отношение к его культуре со стороны белого.

Примерно пятнадцать секунд должно было пройти, пока его ответ дойдет до поисково-спасательной, и еще пятнадцать се* кунд на отклик офицера наблюдения. За это время он сумел переварить сообщение и заключил, что неправдоподобное стало правдой, входящий корабль – не из системы. Чужой корабль. А существование жизни среди звезд действительно может оказать влияние на достоверность Снов Мурри.

А потом решил, что не может. Вторжение белых и знание, что за океанами лежит огромный мир, изменило многое в жизни его народа, но не затронуло одного: Снов, вокруг которых строилась культура мурри. Наука и цивилизация потрясли камень фундамента, когда появилось известие «Мы не одни», но древние верования не покачнуть вибрацией мысли.

Голос Вилли Гранта сказал:

– Принимай тщательно, Джон. Записывай. Нам нужен самый большой ваш плашкоут, потому что ваша группа самая ближайшая к нам из всех шахтерских. Мы хотим снять этот корабль с неба, но не можем сделать это магнитным захватом, потому что тот мизер металла, что там есть, похоже, экранирован. Лучше всего будет взять его погрузочными захватами вашего плашкоута номер три, если он сейчас свободен. Эта штука длиной всего десять метров и шириной три, так что она легко войдет. Плашкоут можно послать в сторону солнца, и пусть чужой корабль его догоняет, пока не сравняются скорости. Сорок восемь часов полета с ускорением в половину g. Это Аварийное Распоряжение, Джон, так что время и горючее будут оплачены. Передай управляющему, и по-быстрому. Компьютер плашкоута может согласовать с моим курс и скорость, а если твой управляющий начнет возникать, мы ему яйца рифовым узлом завяжем. Все ясно?

– Ясно, Вилли. – Джон повторил сообщение для проверки. – Будь на связи, я сейчас это передам.

Кроме угрозы. Старший может не оценить такого юмора.

Управляющий Шахт Мурри изобразил неколебимое самообладание, которое никого не обмануло. Он отвел глаза от экрана, в течение шестидесяти секунд рассматривал собственные ногти, потом поднял белобородое лицо с выражением человека, принимающего ответственнейшее решение.

– Плашкоут номер три свободен и может быть предоставлен в распоряжение поисково-спасательной службы. Он немедленно будет выведен в космос. Компьютер поисково-спасательной может взять управление на себя.

У него не хватило бы дерзости дать иной ответ. В космосе никто не стал бы шутить с поисково-спасательной.

Грант на другом экране услышал ответ и подавил искушение подмигнуть Джону. Старина Джон был бы возмущен, и все его шахтеры тоже. Мурри – отличные ребята, но с ними надо обращаться аккуратно. Когда управляющий отключился, Грант сказал:

– Сейчас, Джон, эта штука качнет тебя отсюда и до Улуру. Гляди!.

Он показал картинку пришельца, освещенного прожектором зонда. Он был похож на яблочное семечко, симметричное и гладкое, и контур нарушал только на удивление узкий разрыв сопла реактивного двигателя. Корабль был темно-коричневого, почти эбенового цвета.

– А вот еще! – Грант поставил точку обзора в нескольких дюймах от корпуса., – Что ты об этом думаешь?

То, что увидел Джон, его несказанно удивило. Поверхность корпуса была зернистой, как дерево, даже было видно место, где какой-то снаряд (или космическая песчинка?) ударил в корпус, и там было светлое пятнышко и ясно различимый скол щепки.

Вилли продолжал говорить. При пятнадцатисекундной задержке человек не ждет ответа на каждое слово.

– Правда, похоже на дерево? Теперь посмотри на это. – Точка обзора задвигалась от носа к хвосту, и волнистый узор волокон шел по всей длине. – Можно подумать, эту штуку вырастили и срезали одним куском. А почему бы и нет? Корабль ведь не обязательно строить из стали? Деревянные корабли не могут выдержать напряжения взлета и посадки, но ведь их можно возить в металлическом трюме корабля-матки или строить на астероидах и запускать с малой скоростью? Или придумать способы закалки и усиления древесины – нам они неизвестны, потому что не нужны. Но раса, родившаяся в бедном металлами мире, могла разработать такие технологии. Джон, я ставлю месячную плату, что эта штука – из дерева.

По мнению Джона, это пари Грант бы выиграл.

Вилли не показал вторую картинку – ошеломляющую, где чужак пытается фотографировать зонд. Согласно инструкциям, он дал Такаматте достаточно информации, чтобы

удовлетворить первое любопытство, не давая при этом пищи для идиотских фантазий, которые всегда возникают, если дать профанам слишком много загадок и слишком мало ответов.

Отключившись, он смотрел на поразительную фотографию в натуральную величину, которую сделал для него компьютер.

Кажется, инопланетянин тоже сделал снимок зонда, когда автоматическая камера воспользовалась моментом появления щели в корпусе пришельца. Лицо – за неимением лучшего слова – этого создания смотрело явно поверх объектива камеры.

Это чужое – существо, создание, как хотите, так называйте, – было, в общем, построено по модели антропоида, с пятнистой серо-зеленой кожей. Голова и шея поднимались над плечами, из которых исходили странные руки или отростки – руки, решил Вилли, потому что эти скорее всего пальцы лежали на камере, хотя они больше были похожи на пучок воздушных корней ползучего растения, но только потолще, и судя по хватке, они были гибче пальцев.

В узкой голове невозможно было разглядеть явной костной структуры под массивным слоем – чего? Плоти? Лицо было отталкивающим, как ужас в кошмаре, который невозможно полностью разглядеть. Имелся рот, или нечто вроде рта – отверстие, небольшое и круглое, с приподнятыми краями на местах губ. Подумалось о трубке, которая вылетает вперед, хватая и высасывая. Носа не было. Глаза – а это должны были быть глаза – круглые черные диски с дырочками в центре.

Вилли предположил, что такие туманные глаза, полностью воспринимающие свет любой длины волны, должны быть очень мощным органом зрения, а для управления ими нужна развитая нервная система. А может быть, рецепторами являются центральные отверстия, как игольчатые камеры.

Уши? Ну… какие-то лоскуты болтались по сторонам головы, возможно, ими можно управлять, потому что на голограмме одно из них было поднято, другое лежало плашмя. Третий лоскут, частично открытый, на лбу, а под ним от-

крывался сложный узор внешнего уха, заставляющий предположить круговой слух с возможностью закрытия слухового канала и определения направления. Удобное устройство.

Волос не было видно, но на верхушке круглого черепа лежала плоская желтоватая лепешка, похожая на травяную шляпу, феска высотой дюймов шесть и ширины четыре. И казалось, что она не надета, а является частью головы. Что это может быть, неясно.

И еще слегка лиловатая пелерина вокруг плеч. Действительно ли это пелерина? Она свободно свисала с обоих плеч, и концы выходили за пределы кадра, но у горла она была раскрыта, и Гранту казалось, что под ней не белье, а тело. Приглядевшись, он решил, что эта «пелерина» – просто большая кожная складка, возможно, растущая из шеи. Как уши у слона, которые служат для охлаждения.

Мысль, ожидавшая выражения, вдруг нашла слово.

– Это растение! – вслух произнес Грант.

И он уже был уверен, как бы это ни было невероятно, что глядит на фотографию растения, имеющего форму карикатуры на человека. «Пелерина» – это был большой лист, не для охлаждения, а для испарения. Кажущийся бескостным череп и похожие на щупальца руки принадлежали растению, и они были бесконечно гибки, как и все его тело – оно при .необходимости приобретало твердость за счет гидростатического давления. На эволюционную проблему корней и подвижности у Гранта даже намека на ответ не было, но его впечатление не изменилось.

Тварь из далекого космоса была подвижным растением.

Располагать обогатительные фабрики на астероидах, где они за несколько лет срабатывались бы начисто, было недопустимо дорого^ и потому основные мощности располагались на Фобосе, и здесь обрабатывалась вся добыча компаний Пояса астероидов без необходимости посадки плашкоутов на планету. Экономия дорогого горючего – это и делало предприятия рентабельными. И лишней траты людских ресурсов тоже не было, плашкоуты ходили под управлением компьютеров от взлета и до посадки.

Пустой плашкоут, не замедленный сотнями тонн массы руды, мог развивать вполне приличное ускорение, Третий плашкоут компании мурри догнал свою цель точно вовремя, через сорок восемь часов после взлета. Сорок восемь часов безмолвного полета, в сопровождении зонда, который никакой активности не проявлял, сильно действовали на нервы. Ферникс спал, строил теории, зная очень мало, снова спал. На втором пробуждении он поел – экономно, не зная, насколько придется растянуть запасы. Он ввел в мульчу лишь минимум микроэлементов и минимум воды, который гарантировал всасывание, и поставил в нее ноги. Подошвы выставили трубочки тоненькими корешками, и система стала впитывать влагу. Вообще-то он предпочитал питаться ртом, но в капсуле выбирать не приходилось.

Краткая эйфория всасывания миновала, и настроение заметалось между страхом и надеждой. Зачем его сопровождает этот зонд: для неизвестной цели, или чтобы посмотреть, что он будет делать?

Он ничего делать не будет. Колебания настроения лишили его возможности принимать достаточно разумные решения. Он внутренне дергался, но сидел неподвижно и ничего не делал.

Его народ, медленно думающий, флегматичный, нелегко впадал в невроз, но сейчас он сидел, бормотал и дергался, пока не Произошло следующее событие. Тогда он переключился на спокойствие и наблюдение.

Сигнал тревоги указал на присутствие нового объекта впереди, объект сокращал дистанцию. Ферникс открыл просвет для глаза в направлении новой массы, но ничего не увидел. Что бы это ни было, но либо он к этому объекту шел, либо тот его ждал. Компьютер сообщил, что масса сбрасывает скорость, и Ферникс решил, что она ложится с ним на параллельный курс.

Приборы описали новый объект как длинный и широкий в диаметре, но масса не соответствует подобным размерам. Пустая оболочка? Грузовик с пустыми трюмами?

Вскоре он обнаружил, что зонд исчез, а позади у него плывет огромный корабль. Солнце этой системы блестело на его изрытом носу, окрашенном синей краской. Он явно летал уже давно и был размером с истребитель-рейдер, но никаких признаков вооружения не имел.

Корабль пристроился к нему с кормы и приближался, что тревожило. У Ферникса было искушение проверить, что будет, если он прибавит скорость или изменит курс, но он отказался от этой мысли из-за малого запаса горючего. Ничего, ничего не делать, и молиться, чтобы это были дружественные существа.

С дрожью растущего напряжения Ферникс заметил, что корабль быстро идет к нему.

Почти уже столкнувшись, корабль открыл отверстие в передней части корпуса, черную пасть и глотку, как морское чудище из детских сказок.

Чудище подалось вперед, глотая капсулу, проглотило целиком и сомкнуло на ней что-то (хватательные органы?), стукнувшие по корпусу и выровнявшие скорость хищника и добычи. Он был заключен в огромном и пустом пространстве, в темноте.

Подождав, он открыл весь корпус, превратив в прозрачное семечко, висящее в белой пустоте, освещенной его внутренними огнями. Белой, как он сообразил, с целью оптимизировать освещенность при внутренних работах.

Здесь было совершенно пусто. В дальнем конце, примерно на середине корабля, на белой краске виднелись продолговатые контуры – входные люки. Значит, эти существа – прямоходящие. Собственно, этого он и ожидал. Наблюдения над эволюцией и соответствующая теория (созданная очень давно и очень далеко) предполагали, что любое сухопутное разумное существо должно быть прямоходящим, что мозг и главные органы чувств должны находиться на максимальной высоте, что такое существо должно обладать сильными конечностями для передвижения и держания предметов, и их число должно быть ограничено согласно закону минимальной репликации, и…

…и еще десяток правил, которые он вскоре проверит на практике.

Он заметил, что капсула зажата сверху и снизу в тисках, достаточно мощных, чтобы удержать его неподвижно при резком маневре. В основном, как сообщили ему приборы, это было железо, как и корпус корабля.

Он не знал, надо ли завидовать расе, обладающей таким богатством металла. У них технологии будут совсем не те, что в Родном Мире.

Он ждал, но они не появлялись.

Может быть, корабль беспилотный, управляемый чисто дистанционно? У его народа несколько таких есть – то есть было когда-то, но техника радиоуправления была примитивна и ненадежна. Вот если бы был неограниченный запас железа и меди для экспериментов…

Он ждал.

Капсула неожиданно дернулась, когда корабль-захватчик стал тормозить с приемлемым ускорением: Ферникс мог бы вынести вдвое больше.

Направляется к ближайшей планете? Неизвестно. Приборы капсулы через металлический корпус не видели.

Он подумал, что придется научиться терпению.

Люди с корабля, подходящего к Фобосу, увидели бы по всей поверхности спутника строения, где размещалось Центральное Управление поисково-спасательной службы внешних планет, Колледж Перспективных Исследований Невесомости, Кооперативные Обогатительные Фабрики шахт Пояса Астероидов, несколько частных и очень секретных исследовательских учреждений и – самое большое по территории учреждение – лаборатории и административные здания Марсианского Терраформингового Проекта.

И все это располагалось внутри изрытого туннелями и выпотрошенного камня, который назывался Фобос.