Текст книги "Божье око (сборник)"
Автор книги: Майкл Суэнвик
Соавторы: Пол Дж. Макоули,Питер Ф. Гамильтон,Вернор (Вернон) Стефан Виндж,Джон Герберт (Херберт) Варли,Брюс Стерлинг,Гарднер Дозуа,Мэри Розенблюм,Стивен М. Бакстер,Роберт Рид,Дэвид Нордли
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 41 страниц)
Над ним горой возвышалась посол !юрк, в соответствии с протоколом сложившая на груди четыре руки; на плечах лежал шарф с узлами, подарок воплощения. Джигме, стоя рядом с прямой, как бамбук, хмурой О'Нейл, смотрел и слушал. Утешением ему служила безмятежная улыбка мисс Тайсуке, которая сидела на траве возле противоположной стенки шатра.
– Посол-полковник, я счастлив, что на этом празднике вы вместе с нами.
– Всеведущий, у меня на родине тоже любят праздники, – отозвалась !юрк.
– Не правда ли, прекрасные весенние цветы? Стоят того, чтобы целую неделю ими любоваться. За этим занятием мы вспоминаем слова Шакьямуни, а он учил наслаждаться цветами просветления, когда пора их наступит, и пожинать плоды истинного пути.
– Всеведущий, а не пришла ли пора обсудить проблему Жианцзе?
«Вот так, без околичностей, – подумал Джигме. – Никогда !юрк не усвоит, что в высших эшелонах власти принято к важным делам подходить исподволь».
Но воплощение осталось невозмутимым.
– Безусловно, любое время года подходит для обсуждения важных проблем. -
– Всеведущий, нам нужна эта планета. Ваши поселенцы нарушили нашу границу. Мое правительство требует их немедленной эвакуации.
При слове «требует» доктор О'Нейл со свистом выпустила воздух через сжатые зубы. Джигме заметил, как у нее: покраснели от гнева уши.
– Первые люди добрались до этой планеты еще до первых территориальных сделок между нашими державами, – ровным тоном возразил Ринпоче. – Они и не подозревали о том, что нарушают какие-то границы.
– Но мы с вами заключили договор!
– Согласен, посол, но ведь будет несправедливо, если мы заставим этих людей, проливших столько трудового пота, сняться с насиженных мест.
!юрк вежливо качнула усиком:
– Разве ваше святейшество не признает, что жизнь со стоит из страдания? Разве Будда не осуждал демона суетных желаний? Что же может быть суетнее, чем желание обладать миром?
Джигме эти слова проняли. «А ведь она растет в своем ремесле», – подумал он и заговорил:
– В том же тексте Шакьямуни учит нас воздерживаться от споров и не отталкивать друг друга, как масло и вода, смешиваться, как вода и молоко. – Он раскрыл ладони жесте предлагающего. – Не примет ли ваше правительство взамен новую планету? Или еще лучше: давайте вместе откажемся от границы и откроем свободную торговлю между нашими расами.
– Какую планету вы имеете в виду? – сложились руки !юр в вопросительном жесте.
– Мы постоянно изучаем миры и обеспечиваем Библиотеку новыми данными, выполняя тем самым ее наказ. В сами можете обратиться в картографические фонды. Выбирайте любую планету, на которой еще не поселились люди.
– Любая такая планета окажется вне сферы влияния сангов, далеко от наших границ. Ее будет легко отрезать.
– Посол, с какой стати мы должны ее отрезать?
– Жианцзе имеет стратегическое значение. Налицо факт проникновения на нашу территорию.
– Так давайте же избавимся от всех границ.
Усик на голове !юрк встал торчком, руки изобразили обвиняющий жест:
– Человеческая сфера больше нашей, гуще населена. Вы элементарно одолеете нас численным превосходством. Граница нужна, и она должна быть нерушимой.
– Давайте тогда увеличим торговые потоки. Чем лучше узнаем друг друга, тем меньше будет взаимных подозрений.
– Да, вы пришлете миссионеров. Я знаю, среди вас есть иезуиты и гелюгепа, они годами учатся своему ремеслу, спят и видят, как бы навербовать во владениях сангов религиозных фанатиков и мучеников.
– Было бы жаль их разочаровать. – На лице воплощения появилась улыбочка.
!юрк приняла позу упрямства:
– Они возмутят маскеров! Они найдут доверчивых и в моей расе. Правительство должно защищать свой народ)
– Посол, учение Шакьямуни – это не политическая декларация.
– Смотря как интерпретировать, всеведущий.
– Вы передадите своему правительству мое предложение? !юрк несколько напряженных секунд сохраняла позу. Джигме
чувствовал, как возмущена вызывающим поведением инопланетянки доктор О'Нейл.
– Да, всеведущий, я это сделаю, – пообещала посол. – Но у меня нет уверенности в том, что ваше предложение будет принято.
– Думаю, оно будет принято. – Мисс Тайсуке сидела на траве в шатре Джигме. Она приняла позу бабочки: босые подошвы прижаты друг к другу, колени на земле. Джигме сидел рядом. Один из его учеников, стройный юноша по
имени Рабйомс, изящно подал чай и печенье, после чего удалился.
– Санги – закоснелые создания, – сказал Джигме. – Что позволяет тебе надеяться?
– Рано или поздно санги сообразят, что можно выбрать любой из сотен незанятых миров. Например, планету на противоположной стороне нашей сферы, что позволит их шпионским кораблям на вполне законном основании пронизывать все занятое людьми пространство и собирать любую информацию.
– Ах вот оно что!
– И все эти выгоды – в обмен на пустяковую пограничную уступку.
Джигме поразмыслил над этим:
– Мы держимся за Жианцзы, чтобы узнать степень рационализма сангов, выяснить, велико ли у них желание воевать. И вот – двенадцать лет без войны. Это означает, что логика сангам не чужда. А где есть логика, туда может прийти и просветление.
– Аминь, – кивнула мисс Тайсуке. Допив чай, она опустила чашку на траву.
– Еще чаю? Позвать Рабйомса?
– Нет, спасибо. – Она посмотрела на выход из палатки. – А у твоего Рабйомса красивые глаза. Карие.
– Да.
Мисс Тайсуке поглядела на Джигме:
– Это твой наложник? Джигме поставил чашку:
– Нет. Я стараюсь избегать мирских страстей.
– Ты из ордена Красной Шапки. Не давал обета безбрачия.
Джигме занервничал, в желудке засосало.
– Махапаринирвана-сутра говорит, что похоть – это почва, на которой расцветают иные страсти. Это не для меня.
– Ну да, конечно. А между прочим, все замечают, что твои помощники, кого ни возьми, – красавчики.
Джигме постарался успокоиться:
– Мисс Тайсуке, уверяю вас: я выбираю себе помощников за другие качества.
Она рассмеялась:
– Ну конечно, я просто спросила. – Она вышла из позы бабочки, потянулась к нему и дотронулась до щеки. – Такое подозрение, что нынешняя моя инкарнация получилась маленько похотливой. Джигме, а к красивым девочкам ты ничего не испытываешь?
Джигме не шевельнулся:
– Министр, я ничем не могу вам помочь.
– Бедняжка Джигме! – Она убрала руку. – Я помолюсь за тебя.
– Мисс Тайсуке, молитвы приемлются всегда.
– Цо не всегда исполняются. Ну что ж…– Она встала, и Джигме поднялся вместе с ней. – Мне пора идти на вечеринку к Кагьюпа. А ты там будешь?
– Ближайший час я проведу в медитации. Может, потом.
– Потом так потом. – Она поцеловала его в щеку, пожала ему руку, после чего выскользнула из палатки. Джигме сел в позу лотоса и позвал Рабйомса, чтобы убрал посуду. Следя за изящными движениями юноши, не сдержал грустный вздох. Значит, его слабость заметили. Й, что куда хуже, запомнили.
Следующий ученик будет некрасив. Не просто некрасив – урод из уродов.
Джигме снова вздохнул.
Снаружи раздался пронзительный крик. Джигме вскинул голову, сердце бешено заколотилось; он увидел демона у противоположной стены палатки. Плоть его была ярко-красной, глаза норовили выскочить из орбит. Рабйомс завопил и швырнул в него чайным сервизом; чашка отлетела от головы стеклянным крошевом. Демон ринулся вперед, Рабйомс рухнул под его когтистые ноги. Шатер заполнился тошнотворным запахом гнили. Демон ударился в полог, прорвался наружу; тотчас там раздались вопли ужаса. Демон то ревел, как бык, то смеялся, как безумец. Джигме подполз к Рабйомсу и, держа в объятиях трясущегося от страха юношу,
размеренно заговорил. Так и успокаивал, его и себя молитвой «Воздушный конь», пока не услышал пронзительное шипение тысячи змей, а затем был порыв ветра – значит, пришелец развеялся. Джигме утешал мальчика и думал о том, каков истинный смысл столь нежданного прорыва психической энергии.
И тут загудел его радиофон. Через несколько секунд после того, как шатер на воздушной подушке привез Гьялпо Ринпоче обратно в Библиотеку, тот у всех на глазах упал замертво.
– Кровоизлияние в мозг, – констатировала доктор О'Нейл. Министр науки собственноручно проводила вскрытие.
Длинные волосы ее были стянуты на затылке в «конский хвост» и уложены под докторский колпак. Сейчас на ней не было положенного по чину бирюзового кольца, и рука То и дело невольно поднималась к уху – О'Нейл не успела привыкнуть к отсутствию украшения.
– Всевидящий был старым, – сказала она. – Пустяковая эрозия артерии – и все. Он умер в считанные секунды.
Потрясенные члены кабинета выслушали эту новость в молчании. На своем веку никто из них не знал другого драгоценного короля. Й теперь вдруг почва ушла у всех из-под ног.
– Зато поразительно быстро произошла реинкарнация, – сообщила доктор О'Нейл. – Я ее почти всю наблюдала на мониторах в реальном времени. Энергия оставалась в плотном сгустке, не разлетелась дождем искр, как бывало с другими инкарнациями. Признаюсь, я потрясена. А тот демон, что явился на Пикник, – всего лишь один из многочисленных побочных эффектов столь масштабной турбуленции в хрустальной архитектуре Алмазной горы.
– Вы уже определили ребенка? – подняла взгляд мисс Тайсуке.
– Разумеется. – Доктор О'Нейл улыбнулась краешком рта. – Дитя во втором триместре беременности; родится в семье сборщика налогов в провинции Дулан, это возле Белого океана. Плод еще не успел развиться до той степени, когда возможна полная инкарнация, поэтому энергия будет держаться за мать, пока не сможет перебраться к ребенку. Будущая роженица, должно быть, сейчас испытывает душевный подъем. Надо бы мне ее обследовать, прежде чем она узнает, что вынашивает Нового бодисатву. – О'Нейл снова дотронулась до мочки уха.
– Придется назначить регента, – произнес Отец Гарбаджал.
– Да, – согласилась О'Нейл. – Это тем более необходимо, что человеческой сфере угрожают непросветленные.
Джигме переводил взгляд с одного министра на другого. Он был до того потрясен кончиной Гьялпо Ринпоче, что с трудом мог сосредоточить мысли на политических проблемах. Зато доктор О'Нейл и министр магии, вероятно, обладали железными нервами.
Нельзя позволить, чтобы на этом собрании взяли верх реакционеры.
– Я считаю, назначить регентом следует мисс Тайсуке, – заявил он. И этими словами изумил даже самого себя.
Доктор О'Нейл и Отец Гарбаджал вели упорные арьергардные бои, но в конце концов избрание мисс Тайсуке состоялось. У Джигме родилось подозрение, что некоторые министры согласились с кандидатурой мисс Тайсуке лишь по одной Причине: она достаточно молода, чтобы ею манипулировать. Они слишком плохо ее знали, и тем сыграли на руку ей и Джигме.
– Мы должны сформулировать политику в отношении Жианцзе и сангов. – Доктор О'Нейл поджала губы в привычной упрямой мине.
– У всеведущего всегда была одна политика в этом отношении: откладывать, – заметила мисс Тайсуке. – И своей смертью он дал нам повод отодвинуть принятие окончательного решения.
– Необходимо привести войска в боевую готовность. Что, если санги решат, что сейчас самый подходящий момент для нападения?
Регент кивнула:
– Давайте так. и, сделаем.
– Следующий вопрос: новая инкарнация, – произнесла доктор О'Нейл. – Следует ли объявить о ее появлении заранее? И каким образом информировать родителей?
– На этот счет проконсультируемся у государственного оракула, – решила мисс Тайсуке.
Оракул стоял столбом, разинув беззубый рот, – от страха он был еле жив. Его уже много лет никто ни о чем не спрашивал.
В Библиотеке, в зале оракула, звучала дивная мистическая музыка, эхом отлетала от потолка и стен, покрытых гротесковой резьбой: боги, демоны, черепа. Черепа ухмылялись напряженно ждущим внизу людям. Молящиеся монахи сидели рядами, маги сопровождали их речитатив звуками барабанов и труб; все инструменты были сработаны из человеческих костей. От крепких благовоний у Джигме слезились глаза.
В центре зала сидел государственный оракул, и сейчас его морщинистое лицо ничего не выражало. На помосте перед ним восседала мисс Тайсуке в форменном облачении регента.
– В давние, еще тибетские времена к оракулу часто обращались за советом, – рассказывал Джигме послу. – Но с тех пор, как на Ваджре инкарнировался Гьялпо Ринпоче и возникла тесная связь между ним и аналогом вселенной – Библиотекой, необходимость в гадании практически отпала. Обычно мы пользуемся услугами государственного оракула в межинкарнационные периоды.
– Ринпоче, мне будет нелегко сформулировать доклад для начальства, – хмуро проговорила !юр.к. – Сейчас ваше правительство возглавляет пятнадцатилетняя девчонка, а советы ей дает дряхлый предсказатель судьбы. Боюсь, мое руководство не захочет воспринять это всерьез.
– Оракул – предсказатель солидный, – возразил Джигме. – Он прошел конкурсный экзамен и доказал, что степень его эмпатической близости с Библиотекой весьма велика. Можно смело сказать: в своем ремесле он лучший.
– М-да… Уверена, моему правительству будет от этого намного легче.
Речитатив и музыка звучали уже несколько часов, и !юрк давно проявляла нетерпение. И вдруг оракул ожил: раскрылись глаза и рот, с лица сошли все морщины.
На нем появились другие черты – черты существа из иного мира. Оракул вскочил на ноги, неистово закружился; несколько помощников устремились вперед, неся его шапку, а другие схватили сведенное страшным напряжением тело предсказателя, вынудили его остановиться. Головной убор был огромен, шит золотыми черепами и богами, увенчан пышным букетом из перьев. Весил он 90 фунтов с лишним.
– Погрузившись д глубокий медитативный транс, оракул исторг собственную душу из тела, -г– объяснял Джигме. Сейчас он одержим Библиотекой, принявшей форму бога Ямантаки, покорителя смерти.
– Интересно, – небрежно отозвалась !юрк.
– Без определенной психической поддержки старику ни за что бы не удержать шапку на голове, -~ продолжал Джигме. Уж с этим-то вы спорить не будете? – Вечный скепсис посла действовал ему на нервы.
Помощникам удалось наконец закрепить головной убор на лысой голове оракула. Они отошли назад, а старик возобновил танец. Мышцы на его шее под весом чудовищной шапки превратились, казалось, в стальные тросы. Оракул перебегал из конца зала в конец, кружился, разбрызгивал пот со лба и наконец подскочил к помосту и бросился мисс Тайсуке в ноги. И зазвучал неестественный, с металлическим тембром голос:
– К Новому Году инкарнация должна состояться! – выкрикнул он и повалился на бок.
Монахи г– помощники – сняли головной убор. Старик поднялся, недоуменно озираясь и массируя шею, посмотрел на мисс Тайсуке и жалобно заморгал:
– Ухожу в отставку.
– Отставку принимаю, – кивнула регент и добавила: – С великим сожалением.
– Стар я уже, а эта работа для молодого. Я чуть шею не сломал… Проклятие!
Усик посла !юрк встал торчком:
– До чего же правдивый оракул.
– Лучший в своем ремесле, – повторил Джигме.
Новым оракулом стал юноша, истовый адепт Желтой Шапки; самые изощренные тесты подтвердили его отменные предсказательные способности. А праздники сменяли друг друга в. полном соответствии с календарем: Приход паломников, Неделя пьес и опер, Фестиваль воздушных змеев, конец Рамадана, Сошествие Будды с Тйшитских небес, Рождество, чествование Кали Великодушной, годовщина смерти Тзонкха-пы… Новый Год предстояло отмечать на шестидесятый день после Тождествами уже за неделю до праздника искусники Ваджры начали строить платформы на колесах. Огромные скульптурные изображения знаменитых зданий, икон, популярные сцены из опер с громадными анимированными фигурами, десятки, тысяч человекочасов труда – все это двинется по улицам Алмазного града в новогодней процессии, взберется на Горящий холм под окнами Библиотечного дворца, на балконе которого будет стоять, любуясь зрелищем, новая инкарнация.
Проходили недели, и воплощение росло. Росло настолько быстро, насколько это позволяла, без вреда для организма, технология. Доктор О'Нейл осторожно изъяла плод из живота матери и переместила в громадную автоутробу; там он получал питательные вещества и гормоны, которые должны были в краткие сроки сделать его взрослым. К развивающемуся мозгу были подведены микроскопической толщины провода, и по ним в центры памяти шла информация по скульптуре, философии, науке, искусству, менеджменту и так далее. Пока новый Гьялпо Ринпоче рос, специальные электроды держали в тонусе его мышцы, и из автоутробы ему предстояло выйти физически зрелым.
Нередко, когда новая инкарнация, отдыхала в позе лотоса, Джигме приходил к научному министру – понаблюдать через прозрачную стенку утробы, как медитирует в бурлящем питательном растворе удивительное существо. Кожа была идеально гладка – стараниями доктора О'Нейл рост остановлен. Грядущий бодисатва переживал краткое отрочество; скоро он станет юношей – стройным, с мускулами, как у кошки.
И новому воплощению понадобится вся сила, которую он приобретет. Ухудшается политическая ситуация, проблема границ не решена. Санги хотят получить не только планету, но еще и изрядный объем космического пространства, чтобы расширить свою милитаризованную сферу до предела человеческого космоса. Движение сангийских боевых флотов, замеченное с человеческой стороны границы, смахивает на репетицию вторжения, и люди вынуждены накапливать свои вооруженные силы для отражения удара. И эти мероприятия не укрылись от глаз сангов, и посол то и дело протестует против человеческой агрессии. И на заседаниях кабинета министров доктор О'Нейл и Отец Гарбаджал ведут себя все воинственнее. В их противниках же согласия нет, к тому же они немногочисленны. Неужели реакционеры хотят развязать войну? Неужели не понимают, что этим лишь упрощают задачу сангов?
К счастью, уже через неделю инкарнация покинет автоутробу, прекратит разброд и раздрай в правительстве и даст советникам четкие политические директивы. Джигме закрыл глаза и прочел долгую молитву, чтобы благотворное присутствие Гьялпо Ринпоче поскорее подействовало на министров.
Он разомкнул веки. Перед ним висел в золотистом питательном растворе гладкокожий подросток. Там и сям проскакивали пузырьки, задевали его. Тело обладало завораживающей, неземной красотой, и Джигме подумал, что мог бы смотреть на него бесконечно. И тут он с удивление ем заметил у подростка эрекцию.
А затем инкарнация открыла глаза. Они были зелеными. У Джигме по телу мурашки побежали – это был понимающий, узнающий взгляд. Рот воплощения изогнулся в улыбочке. Джигме, обмерев, смотрел во все глаза. Улыбка казалась жестокой.
У Джигме пересохло в горле, он поспешил наклониться вперед, стукнуть лбом о пол. Боль от удара стрельнула в затылок. Джигме долго пребывал в позе смирения, торопливо, сбивчиво читал молитву за молитвой.
Когда наконец выпрямился, оказалось, что у инкарнации закрыты глаза, а тело полностью расслаблено.
Четки последнего воплощения, висевшие на шее Джигме, показались ему вдруг горячими. Быть может, они чувствовали 'предстоящее воссоединение со своим владельцем.
– Инкарнация одевается, – сообщила доктор О'Нейл, войдя в большой кабинет. Два послушника, исполнявших роль швейцаров, высунули языки и поклонились ей, а потом затворили дверь. О'Нейл пришла в официальном наряде – платье с таким количеством парчи, что оно хрустело при движениях хозяйки. Пока доктор шагала по кабинету, желтый свет приглушенных ламп играл на ее золотой шнуровке. Волосы прятались под расшитой шапочкой; поблескивала узорная серебряная оправа продолговатой бирюзовой сережки.
– Через несколько минут он встретится с кабинетом и совершит ритуал узнавания.
Сегодня утром из автоутробы был слит раствор, и инкарнация вышла, как только получила разрешение. Похоже, примененная доктором О'Нейл технология ускоренного роста оказалась на высоте.
Ее глаза сияли торжеством, щеки горели румянцем.
С трудом сгибаясь в своем парчовом облачении, она заняла кресло среди членов кабинета.
Министры сидели вокруг столика, а на нем лежали кое-какие пожитки последней инкарнации вперемешку с вещами, никогда ей не принадлежавшими. Четки Гьялпо Ринпоче висели на шее у Джигме; предполагалось, что на обряде узнавания новое воплощение выберет свои вещи, тем самым доказав, что унаследовал личность предшественника. Церемония эта была лишь данью тибетским традициям; библиотечные данные совершенно недвусмысленно доказывали, что родился тот самый, кого ждали.
За дверью в коридоре раздался крик, а потом громкий голос затянул песню. Министры вздрогнули, затем возмущенно переглянулись: кто смеет нарушать порядок?
Регент, чтобы вызвать охрану, склонилась к коммуникатору, спрятанному в статуе Кали.
Но тут распахнулись дверные створки (за каждую держался согбенный послушник с высунутым языком), и между ними появилась инкарнация. Новый Гьялпо Ринпоче был молод, даже юн. Он явился в официальном наряде: желтой шелковой рясе с парчовыми вытачками и высокой шапке с. гребнем. Блестя в тусклом свете, зеленые глаза осмотрели собравшихся.
Министры дружно выразили покорность, молитвенно коснувшись сложенными ладонями рта, лба и груди, и простершись ниц. Джигме, склоняясь к полу, услышал разудалую песню:
Будем пить и петь сегодня.
Завтра будет поздно.
Юность мимо пронесется -
Старость – это слезы.
Пой, пляши, поспеши -
Юность не вернется.
Джигме не поверил собственным ушам: неужели это поет инкарнация? Осторожно поднявшись на ноги, увидел в руке Гьялпо Ринпоче бутылку. Он что, пьян? И разве можно в Библиотеке раздобыть пиво, или что это там у него? Неужто материализовал?
– Сюда, парень, – сказал Гьялпо Ринпоче.
Его рука лежала на плече одного из швейцаров. Он завел юношу в кабинет, надолго присосался к бутылке. Снова медленно оглядел министров, задерживая на каждом взгляд.
– Всеведущий… – заговорила мисс Тайсуке.
– Не будем спешить,– перебило воплощение. – Я без малого десять месяцев проторчал в стеклянном шаре. Пришло время развлечься. – Он заставил послушника опуститься на четвереньки, а потом сам упал на колени позади него. Задрал на юноше рясу, схватил его за ягодицы. Послушник метал по сторонам полные ужаса взгляды. Новый государственный оракул, похоже, был близок к апоплексическому удару.
– Эге, да вы, гляжу, мои вещички принесли, – проговорил инкарнация.
Джигме почувствовал шевеление у себя на шее – это ожили четки, вырезанные из человеческого черепа. Ему стало нехорошо.
В мертвой тишине, парализованные страхом й Изумлением, министры смотрели, как инкарнация предается земному греху с послушником. На лице мальчишки читалась только безумная, паническая растерянность.
А ведь это нам урок, подумал Джигме в отчаянии. В том, чем живой бодисатва занимается в этом зале, содержится какое-то послание всем нам. Мы должны понять.
Четки дернулись, медленно взмыли над головой Джигме, и поплыли в воздухе, и упали рядом с воплощением.
Затем со стола взлетел скромный, без прикрас, посох из слоновой кости, закувыркался в воздухе. Гьялпо Ринпоче, чтобы его поймать, материализовал себе третью руку. Тут же наступил черед узорной фарфоровой чаши, затем – барабана, затем – золотой статуэтки смеющегося Будды – она выскочила из кармана нового госоракула. Для каждого предмета у инкарнации вмиг отрастала новая рука. И все эти вещи принадлежали прежнему воплощению – выбор каждый раз делался безошибочно.
В кульминационный момент многорукое существо взвыло по-звериному, а затем встало и оправило свой наряд. Инкарнация наклонился, подобрал посох из слоновой кости. Разбил им фарфоровую чашу, потом сломал посох о голову Будды. Протаранил статуэткой барабан, запустил обеими вещами в стену. Все шесть рук приподняли четки Над головой, рванули: шнурок лопнул, белые костяные диски разлетелись по комнате. Лишние руки исчезли.
– Короткий путь! – Инкарнация резко развернулся и вышел, чеканя шаг.
В кабинете надолго воцарилась тишина. Джигме следил за доктором О'Нейл. Казалось, ее бледное лицо плывет в полумраке, оставаясь отчетливым среди смятения и безумия; на этом лице застыла мина мучительной душевной боли. Эта женщина переживала личную катастрофу; ее торжество обернулось мучительным провалом.
Возможно, все и вся пошло прахом.
Джигме поднялся на ноги и пошел успокаивать послушника.
– Еще ни одно воплощение не ступало на краткий путь, – сказала мисс Тайсуке.
– Отец Гарбаджал небось на седьмом небе от счастья, – вздохнул Джигме. – Он сам дубтоба.
– Вряд ли он так уж счастлив, – произнесла регент. – Я за ним наблюдала. Да, это тантрический йог, причем из лучших. Но сцена, которую устроил инкарнация, его изрядно напугала.
Разговор велся с глазу на глаз в городском доме мисс Тайсуке, в лха кханге, комнате, отведенной для религиозных обрядов. Слегка пахло благовониями. Снаружи доносились отзвуки праздника – народу сообщили, что инкарнация снова с ним.
Ожила статуя Громомечущая свинья, посмотрела на регента:
– Регент, для вас сообщение из Библиотечного дворца. Инкарнация проводит вечер в своих покоях, в обществе молодого монаха. Всеведущий только что протрезвел
– Спасибо, – кивнула Тайсуке.
Громомечущая свинья снова замерла. Тайсуке повернулась к Джигме:
– Может быть, всеведущий – самый могущественный дубтоба в истории. Доктор О'Нейл показывала сделанный Библиотекой снимок его психической энергии. Это что-то невероятное! И эта энергия полностью контролируется!
– Может, в процессе взросления инкарнации произошел какой-то сбой?
– Но этот процесс проверялся веками. Ему и раньше подвергались инкарнации… Одно время он был в большой моде, и несколько воплощений, с восемнадцатого по двадцать третье, только так и растили. Она нахмурилась, наклонилась вперед: – Но все равно уже ничего не исправить. Библиотекарь Боб Миллер или святой Авалокитешвара, если тебе это ближе, только что реинкарнировалея как сорок первый Гьялпо Ринпоче. И от нас с тобой уже ничего не зависит.
– Ничего не зависит, – согласился Джигме.
Краткий путь, подумал он. Этим путем идут к просветлению маги и безумцы, не оглядываясь на этические нормы и прочие условности. Краткий путь рискован, зачастую еретичен и чудовищно труден. Многие, ступившие на него, плохо кончили. И себя погубили, и других…
– У нас и раньше бывали суетные инкарнации, проговорила Тайсуке. – Восьмой оставил нам в наследство чудесную любовную лирику. И гомосексуалисты тоже были…
– Регент, я буду молиться, чтобы не случилось никакой беды. – Тут Джигме показалось, что на улыбчивое лицо Тайсуке набежала тень.
– Да, конечно, это самое лучшее решение. Я тоже буду молиться;
Джигме возвратился в монастырь Ньингмапа. Там, поблизости от посольства сангов, ему были отведены покои. Сейчас самое время посидеть, помедитировать. Он отправил послушников за медитативным ларем. Чтобы обрести мир и покой, необходимо дисциплинировать и тело, и разум.
Он устроился в позе лотоса в ларе и опустил крышку. В темноте, отгороженный от мира, он не позволит себе расслабиться, даже опереться о стенку. Он взял в руки четки.
– Аум ваджра сатва
Но в разуме его всплыл не образ Шакьямуни, а обнаженный красавец инкарнация. Гьялпо Ринпоче смотрел из автоутробы зелеными, леденящими душу глазами.
* * *
– Мы ведь могли и иезуита заодно казнить. Клянусь, только из вежливости мы продолжаем обращаться к вашему правительству.
Джигме подумалось, что души погибших маскеров, наверное, уже в Библиотеке. Частицы их энергии кружатся в кристаллической структуре, как эти снежинки, что мягко ложатся под ноги идущим по улице Джигме и !юрк. Души возродятся в телах человеческих, и будет у них шанс на просветление.
– Если хотите, мы позаботимся о телах, – предложил Джигме.
– Они опозорили хозяев, – заявила !юрк. – Можете делать с трупами все, что захотите.
Когда Джигме с послом шли по заснеженным улицам к площади Наказания, встречные ухмылялись им и махали руками. Народ готовился встречать Новый Год. На приветствия !юрк отвечала грациозными кивками усика. Когда население узнает о случившемся, отношение к сангам изменится в мгновение ока, подумал Джигме.
– Я пришлю монахов за телами. Мы их разрежем на куски, а куски разбросаем по холмам для стервятников. Впоследствии кости будут собраны и пойдут на разные поделки.
– А мой народ воспринял бы это как оскорбление, – проворчала !юрк.
– Тела станут пищей для воздуха и земли, – объяснил Джигме. – Разве это не честь для мертвого?
– Честь для мертвого – когда жизнь отдана борьбе за дело государства.
Двое маскеров'несколько раз встретились с иезуитом, очевидно, не сообщив об этом своим господам. А потом заявили, что хотят обратиться в буддистскую веру. !юрк поспешила обвинить своих подчиненных в шпионаже и расстреляла «на месте преступления». Миссионера его начальство решило выпороть. !юрк захотела присутствовать при экзекуции. Джигме предвидел реакцию публики на инцидент: Шакьямуни строжайше запретил отнимать жизнь. Народ будет возмущен, когда узнаеТ о гибели несчастных маскеров. Сангам лучше бы несколько дней не показываться местным жителям на глаза, особенно во время празднования Нового Года, – очень уж много пьяных будет на улицах в эти дни.
Джигме и посол проходили между рядами преступников в колодках. Сострадательные горожане нагромоздили перед ними груды цветов вперемешку с едой и деньгами. Вот какой-то злодей, наверное, душегуб, пожизненно закованный в ножные кандалы, приблизился с чашей для милостыни. Джигме бросил монетку и пошел дальше.
– С таким отношением к преступникам вы никогда не убедите в своей просветленности мой народ, – сказала !юрк. – Порка, клейма, кандалы… По-нашему, это первобытное варварство.
– Мы наказываем только тело, – возразил Джигме. Для духа всегда остается возможность воскреснуть. Непросветленная душа обречена лишь на бесчисленные реинкарнации.
– Честная смерть всегда предпочтительнее телесного унижения. Между прочим, я слышала, у вас далеко не все после порки выживают.
– Но никто не гибнет во время наказания.
– Выпоротые умирают после в мучениях, потому что спина изодрана в клочья кнутом.
– Но можно подняться над болью, – заметил Джигме. !юрк дернула усиком:
– Иногда вы, люди, бываете совершенно невыносимы. Я это заявляю со всей прямотой!
Преступников на площади было больше обычного – власти перед Новым Годом решили «разгрузить» тюремные камеры. Среди наказуемых маячил иезуит – спокойный чернокожий бородач, обнаженный до пояса. Он ждал бичевания, пребывая, как заметил Джигме, в глубоком медитативном трансе.
Серое небо вдруг потемнело; люди задирали головы, показывали друг другу вверх. Некоторые пали ниц, другие согнулись в поклоне и высунули языки.
Над толпой в катере на воздушной подушке пролетал инкарнация. Катер был покрыт алой краской и листовым золотом. Он имел маленькую платформу с троном. На троне и восседал в позе лотоса Гьялпо Ринпоче; изящное, как у эльфа, тело было облачено только в бледно-желтую мантию. На плечах и щеках таял снег.
