Текст книги "Кровавая работа"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

После того как он забрал атлас из машины Бада и вернул тому ключи от машины, Маккалеб вернулся на свою лодку и занялся разборкой дела Корделла. Поначалу он просмотрел рапорты о кражах «чероки» и пистолетов марки «Хеклер-Кох П-7». Он пронумеровал все угоны, а затем пометил нужные места на соответствующих страницах атласа. Затем Терри взялся за список подозреваемых по теории Уинстон о трех преступлениях, таким же образом помечая места жительства и работы каждого человека. В конце он отметил на карте места нападений.

Эта работа заняла у Маккалеба почти час. Однако, когда все было сделано, внутри у него все закипело от волнения. Один персонаж сразу выделялся из списка «кандидатов», так как географически «совпадал» как со стрельбой в магазинчике китайца, так и с кражей пистолета.

Это был Михаил Болотов, тридцатилетний русский эмигрант, уже дважды побывавший в калифорнийских тюрьмах за вооруженные ограбления. Болотов жил и работал в Канога-Парке. Его дом находился рядом с Шер-ман-уэй – примерно в миле от магазина, где были убиты Глория Торрес и Чен Хо Кан. Работал Болотов на часовом заводе, расположенном на улице Виннетка всего в восьми кварталах к югу и двух кварталах к востоку от магазина. Наконец, что больше всего взволновало Маккале-ба, русский работал в четырех кварталах от своего дома в районе Канога-Парк, где в декабре был украден «Хек-лер-Кох П-7». Внимательно прочитав отчет о краже со взломом, Маккалеб отметил, что ворвавшийся забрал также несколько подарков под рождественской елкой, среди которых был и известный П-7 в подарочной упаковке – подарок мужа жене, исключительно в духе Лос-Анджелеса. Взломщик не оставил ни единого отпечатка пальца или других улик.

Маккалеб прочел все досье о его условно-досрочном освобождении и отчет следователя. У Болотова был длинный список серьезных правонарушений, но он никогда не подозревался в убийстве и после последнего освобождения из тюрьмы три года назад никаких столкновений с законом не имел. Он регулярно ходил отмечаться к своему надзиретелю и, в общем, внешне производил впечатление человека, вставшего на путь истинный.

Болотова дважды допрашивали по делу Корделла два следователя – Ритенбаух и Агиляр. Допрос проводился почти две недели спустя после убийства Корделла, но недели за три до убийства в магазине. Кроме того, допрос, очевидно, проводился до того, как Уинстон выяснила все о краже оружия. Вот поэтому, догадался Маккалеб, никто и не обратил внимания на географическую связь места жительства и работы Болотова с местами преступлений.

Во время допроса ответы Болотова не наводили ни на какие подозрения, а алиби ему обеспечил его работодатель, сообщив, что в ночь убийства Корделла тот отрабатывал свою обычную смену с двух до десяти. Он также показал следователям записи об отработанном времени и почасовых выплатах. Агиляру и Ритенбауху этого показалось достаточно. Корделл скончался примерно в 10:10 вечера. Болотов физически не мог добраться из Канога-Парка в Ланкастер за десять минут – даже если бы он летел на вертолете. Поэтому Ритенбаух и Агиляр перешли к следующему имени в списке.

– Чепуха! – вслух произнес Маккалеб.

Он был возбужден. Болотов был реальной зацепкой, которую было нужно проверить, несмотря на свидетельства его шефа или записей о выплатах. Болотов был вооруженным грабителем, а не каким-то там часовщиком. Его близость к местам преступления требовала нового расследования обстоятельств. Маккалеб чувствовал, что с этим он может смело отправляться к Уинстон.

Он быстро сделал пометки в своем блокноте и отложил его. Он был измотан и чувствововал, что у него начинает раскалываться голова. Взглянув на часы, Терри понял, что время за работой пролетело незаметно: было уже два часа дня. Он знал, что ему надо поесть, но не ощущал ни малейшего голода. Вместо этого он решил вздремнуть и спустился вниз в свою каюту.

11

Полный сил после крепкого часового сна, во время которого ему ничего не снилось, Маккалеб сделал себе сэндвич из белого хлеба с плавленым сыром. Он откупорил банку кока-колы, поставил все на поднос и отправился обратно, наверх, чтобы заняться делом Глории Торрес.

Терри начал с кассеты, взятой из камеры наблюдения магазинчика. Он уже смотрел ее дважды в компании Ар-ранго и Уолтерса, однако решил вернуться к ней снова. Вставив кассету в магнитофон, Маккалеб для начала просмотрел ее на нормальной скорости, потом выбросил остатки сэндвича. Он больше не мог съесть ни крошки: его желудок словно слипся.

Перемотав кассету, он начал смотреть заново, на этот раз на замедленной скорости. Все движения Глории были теперь плавными и неторопливыми. Маккалеб вдруг поймал себя на мысли, что, глядя на ее улыбающееся лицо, ему хочется улыбнуться в ответ. Интересно, о чем она думала в тот момент? Улыбка предназначалась мистеру Кану? Вряд ли. Глория улыбалась чему-то своему. Она улыбалась как-то загадочно. Скорее всего, решил Терри, женщина думала о своем сынишке, и теперь был уверен по крайней мере в одном: в последние осознанные мгновения своей жизни Глория была счастлива.

Просмотр кассеты не вызвал новых идей, разве что всколыхнул ненависть к стрелявшему. Затем Маккалеб вставил кассету с записью осмотра места преступления и просмотрел документы, касающиеся количественных измерений последствий этой бойни. Тела Глории на записи уже не было, и пятен крови там, где она упала, было совсем немного – спасибо Доброму Самаритянину. Но труп владельца магазина по-прежнему оставался на на полу за прилавком, в огромной луже крови. Маккалеб вдруг вспомнил пожилую женщину за прилавком в магазине. Жена Хо Кана стояла на том самом месте, куда упал ее муж. Это требовало совершенно особого мужества, которым лично он не обладал, подумал Маккалеб.

Выключив кассету, он взялся за кипу папок с документами. У Арранго и Уолтерса разных бумаг и папок было меньше, чем у Джей. Маккалеб постарался не придавать этому факту значения, но не смог. Из собственного опыта он хорошо знал, что размер отчета об убийстве отражал не только то, насколько глубоким было расследование, но также и степень неравнодушия следователя. Маккалеб свято верил, что между жертвой и следователем существует таинственная связь. Все полицейские из отдела убийств это понимали. Некоторые принимали все слишком близко к сердцу. Некоторые, наоборот, отстраненно – как факт психологического сопереживания. Но это было свойственно всем. Неважно, были ли вы религиозны и верили ли в то, что отделившаяся от тела душа наблюдает за вами. Даже если вы были убеждены, что жизнь оканчивается с последним вздохом, вы все равно чувствовали свою ответственность. Словно с этим последним вздохом погибший шептал ваше имя – но слышали это только вы. Только вы знали об этом. Это был своего рода священный завет, которому вы обязаны следовать.

Маккалеб отложил файлы о вскрытии Торрес и Кана, чтобы просмотреть их в последнюю очередь. О деле Корделла он знал, что вскрытие может добавить важные подробности к тому, что было очевидно. Терри быстро пролистал первые отчеты о расследовании, а затем взял в руки тоненькую папку со свидетельскими показаниями. Это были показания людей, каждый из которых видел частицу целого: парень с заправки, проезжавший мимо мотоциклист, сотрудник «Таймз», работавший вместе с Глорией. Кроме того, на очереди были предварительные выводы, дополнительные отчеты, своды данных, схемы места преступления, баллистические отчеты, а также поминутная запись всех поездок и звонков, сделанных следователями, ведущими дела. Последней в этой папке лежала расшифровка телефонного звонка в «911» так и не установленного Доброго Самаритянина после того, как он увидел кровавую сцену и попытался спасти жизнь Глории. Судя по записи, человек говорил по-английски с трудом, особенно в спешке. Но когда оператор предложила перевести его на испа-ноговорящего оператора, он отклонил это предложение.

НЕИЗВЕСТНЫЙ: Я идти. Я уходить. Девушка стреляли. Она плохо. Мужчина убежать. Ехать на машине. Черная машина, как грузовик.

ОПЕРАТОР: Сэр, пожалуйста, оставайтесь на линии.

Сэр? Сэр?

И всё. Человек сгинул. Он упомянул о машине, но не дал описания подозреваемого.

Далее шел баллистический отчет о пулях, найденных в магазине и при вскрытии Чан Хо Кана. Это были все те же патроны девятимиллиметрового калибра с цельнометаллической оболочкой федеральных подразделений. По анализу фотографии с видеозаписи из магазина, само оружие было опознано как пистолет «Хеклер-Кох П-7».

Закончив первичное чтение остальных отчетов, Макка-леб вдруг понял одну вещь: во деле отсутствовал временной график. В отличие от дела Корделла, где был всего один свидетель, в деле Торрес было несколько второстепенных свидетелей и, соответственно, упоминаний времени. А следователи, очевидно, не поработали с каждым из них по отдельности и не выстроили показания во временной график. Они не воссоздали хронологию событий в виде цельной картины.

Откинувшись на стуле, Маккалеб задумался об этом. Почему так получилось? Могла ли точная хронология событий принести какую-то пользу в этом деле? Изначально, наверное, никакой, подумалось Терри. Что касается поиска убийцы, время тут не играло роли. Но последовательный анализ преступления следовало осуществить позже, после того, как «улеглась пыль», так сказать. Мак-калеб часто советовал следователям, которые присылали ему «безнадежные» дела, восстановить временную шкалу событий. Иногда это помогало развенчать фальшивые алиби, иногда – обнаружить нестыковки в показаниях свидетелей. И вообще, это давало детективу возможность лучше представить и осознать, как все происходило.

Маккалеб догадывался, что был для Арранго и Уолтер-са «подарочком». Конечно, спустя два месяца после преступления они не имели роскошной возможности возвращаться к делу. Они могли спокойно забыть о временном графике: у них было полно новых дел.

Терри поднялся и прошел на камбуз включить кофеварку. Он снова чувствовал усталость, хотя поднялся с постели лишь полтора часа назад. После операции он не пил много кофе, поскольку доктор Фокс велела ему избегать кофеина в больших количествах. И действительно, иногда, когда он ослушивался и выпивал чашечку кофе, он вдруг начинал ощущать в груди странную дрожь. Однако сегодня ему хотелось сохранять работоспособность и закончить начатую работу. Терри решил рискнуть.

Когда кофе был готов, он налил себе кружку, щедро добавив молока и сахара. Затем откинулся на стуле и стал ругать себя за то, что пытался найти оправдание для Ар-ранго и Уолтерса. Им следовало вести расследование куда более тщательно. Маккалеб злился, что вдруг допустил иные мысли.

Он взял свой блокнот и начал читать показания свидетелей снова, записывая самые важные факты и резюме показаний каждого свидетеля. Затем он свел воедино упоминания о времени из разных отчетов о преступлении, в строгом порядке. У него ушел на это час, в течение которого Маккалеб еще трижды наполнял кружку, как-то не думая об этом. Когда он закончил работу, то получил временной график событий на двух страницах. Изучив график внимательно, Терри с удивлением увидел, что столкнулся с серьезной проблемой: все свидетельства совпадали лишь в двух пунктах и содержали серьезные противоречия, чтобы не сказать вопиющие.

22:01 – конец смены в печатном цехе «Лос-Анджелес Таймз», Четсворт. Глория ставит отметку о своем уходе.

Около 22:10 – Глория выходит вместе со своей коллегой Аннет Степлтон. Они болтают на парковке около пяти минут. Глория уезжает на своей голубой «Хонде-сивик».

22:29 – Глория на заправочной станции Шеврон на улице Виннетка в районе Роско-вилидж. Оплата по кредитной карточке: 14 долларов 40 центов. Помощник на заправочной станции Коннор Дэвис помнит Глорию как постоянного вечернего клиента, которая обычно интересовалась счетом спортивных состязаний, поскольу он всегда слушал их по радио. Время зарегистрировано одноворе-менно с оплатой по кредитке.

22:40 – 22:43 (примерно) – Эллен Тайфф, которая движется на восток по Шерман-роуд в машине с опущенными стеклами, проезжая мимо «Шерман-маркет», слышит звук хлопка, но не замечает ничего необычного. На парковке две машины. Рекламки распродаж, расклеенные по всей витрине магазина, мешают заглянуть внутрь. Тут она слышит еще один хлопок, но снова не видит ничего необычного. Время услышанных звуков Тайфф связывает с началом новостей по радио КБЛУБ в 10:40 вечера.

22:41:03 – не назвавший себя мужчина, говоривший с испанским акцентом, сообщает оператору «911», что в «Шерман-маркет» стреляли в женщину и ей нужна помощь. Однако приезда полиции он не дождался. Незаконный эмигрант?

22:41:37 – судя по времени видеозаписи, Глория Торрес смертельно ранена.

22:42:55 —Добрый Самаритянин входит в магазин и пытается помочь Глории, опять-таки судя по видеозаписи.

22:43:21 – Эллен Тайфф звонит по телефону в автомобиле в «911» и сообщает о стрельбе в магазине. Ей отвечают, что это уже известно. Ее имя и номер машины передают следователям.

22:47 – приезжает скорая помощь, Глорию везут в Медицинский центр Нортриджа. Констатируют смерть Чан Хо Кана.

22:49 – на место преступления прибывают полицейские.

Терри перечитал «хронологию». Естественно, он знал, что расследование убийства – не точная наука, однако временные несовпадения его по-настоящему беспокоили. В соответствии с предварительным отчетом следствия было установлено, что стрельба происходила в промежутке между 22:40 и 22:41. К такому выводу следователи пришли, ориентируясь на единственный абсолютно точный показатель времени – регистрацию звонка в службе спасения. Первый телефонный звонок оператору «911» с сообщением о стрельбе поступил от Доброго Самаритянина в 22:41:03. Сопоставив это время и сообщение от Эллен Тайфф, которая слышала стрельбу сразу после начала новостей, следователи пришли к выводу, что стрельба имела место после 22:40, но до 22:41:03, то есть до того, как позвонил Добрый Самаритянин.

Что явно противоречило времени, зафиксированному на видеозаписи как начало стрельбы, а именно 22:41:37.

Маккалеб снова просмотрел отчеты, надеясь, что он пропустил страницу, где объясняется этот разрыв во времени, – но тщетно. Он снова задумался, машинально постукивая пальцами по столу. Посмотрев на часы, он увидел, что уже пять часов. В это время следователей в отделе, как правило, уже не застанешь.

Терри вновь и вновь разглядывал составленный им временной график событий, отыскивая объяснение этому расхождению. Он снова проверил, когда был зафиксирован второй звонок в службе спасения. Эллен Тайфф, услышав выстрелы, позвонила со своего мобильного телефона в 22:43:21, но ей сказали, что об этом уже известно.

Маккалеб думал. Учитывая сообщение Тайфф о стрельбе в магазине, следователи зафиксировали время убийств сразу после 22:40 – начала программы новостей. Тем не менее, когда она позвонила по 911,там уже все было известно. Почему она ждала целых две минуты? И спрашивали ли Эллен, видела ли она Доброго Самаритянина?

Маккалеб быстро пролистал документы, пока не нашел свидетельские показания Эллен Тайфф. Это была одна страница с напечатанным текстом в один абзац и подписью внизу. В показаниях не упоминалось о том, сколько времени ждала свидетельница, прежде чем позвонить в «911». Зато там говорилось о двух машинах перед магазином, но ни марки, ни того, сидел ли кто-нибудь в машинах, свидетельница не запомнила.

Терри проверил сведения о самой Тайфф. Тридцать пять лет, замужем. Живет в Нортридже и работала исполнительным директором в фирме по «переманиванию» сотрудников. Она возвращалась домой из кино в «Топанга Плаза», когда услышала выстрелы. Ее домашний и рабочий телефоны были указаны в картотеке с информацией о свидетелях. Маккалеб набрал ее рабочий номер. Ответила секретарь, поправив произношение фамилии начальницы, и сообщила, что та уже уходила, он буквально «поймал» ее в дверях.

– Эллен Тейфф слушает, – произнес голос.

– Здравствуйте, миссис Тейфф. Вы меня не знаете. Моя фамилия Маккалеб. Я расследую убийство, которое произошло пару месяцев назад на Шерман-роуд. Помните выстрелы, о которых вы рассказывали полиции?

Терри услышал, как ее дыхание участилось, очевидно, звонок вывел ее из равновесия.

– Простите, я не понимаю. Я говорила со следователями. Вы из полиции?

– Нет, я… Я веду расследование по просьбе родных женщины, которую застрелили. Вам неудобно говорить?

– Да, я стою в дверях. Я не хотела бы попасть в пробку… И честно говоря, мне нечего добавить. Все, что мне было известно, я рассказала в полиции.

– Я отниму у вас ровно одну минуту. У меня несколько коротких вопросов. Понимаете, у той женщины остался маленький сын. И я хочу найти ту мразь, которая отняла у нее жизнь.

В трубке снова послышалось учащенное дыхание.

– Хорошо, я постараюсь помочь. Какие у вас вопросы?

– Спасибо. Вопрос первый: сколько вы ждали, прежде чем позвонить в «911» с вашего телефона в машине после того, как услышали выстрелы?

– Нисколько. Я позвонила сразу же. Я выросла среди оружия. Мой отец был полицейский, и я иногда ездила с ним на стрельбища. Я знаю звук выстрела. Поэтому позвонила немедленно.

– Понимаете, я просмотрел полицейские отчеты, и там говорится, что выстрелы вы услышали в десять сорок, а позвонили в диспетчерскую в десять сорок три. Я не понимаю…

Женщина не дала ему закончить.

– Жаль, что в этих отчетах не сказано, что я услышала автоответчик. Я набрала 911, но все линии были заняты, и мне предложили подождать. Не представляю, как долго. Я была вне себя от злости. И вот, когда я дозвонилась, мне сказали, что уже знают о стрельбе.

– И все-таки, сколько, по-вашему, вы прождали?

– Говорю же вам, я не знаю. Может, с минуту, а может, больше. Или меньше. Не знаю.

– Хорошо. В отчете сказано, что вы услышали выстрел и выглянули из окна машины, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Потом услышали еще один выстрел. Вы видели две машины на парковке. Отсюда второй вопрос: вы видели кого-нибудь возле магазина?

– Нет. На улице никого не было. Полиции я об этом говорила.

– Если магазин был освещен изнутри, вы могли увидеть, сидел ли кто-нибудь в машинах.

– Если там кто и сидел, я их не видела.

– Не была ли одна из машин внедорожником наподобие «чероки»?

– Я не в курсе. В полиции этим тоже интересовались. Но я смотрела на магазин, а не на автомобили и не обратила внимания.

– Вы не припомните, они были светлого или темного цвета?

– Я правда не помню. Повторяю, что обо всем этом меня подробно спрашивали в полиции. У них есть.

– А третий выстрел вы слышали?

– Третий? Нет, я слышала только два.

– Но было три выстрела. То есть вы не можете сказать, вы слышали два первых выстрела или два последних.

– Совершенно верно.

Подумав секунду, Маккалеб решил, что, скорее всего, невозможно было определить наверняка, какие выстрелы слышала женщина.

– Это все, миссис Тейфф. Я вам благодарен. Вы мне очень помогли, и прошу прощения за беспокойство.

Это короткое интервью помогло Терри выяснить лишь один вопрос, а именно почему свидетельница не дозвонилась в «911» сразу после выстрелов. Но оставалось непонятным противоречие во времени между звонком Доброго Самаритянина в службу спасения и тайм-кодом на видеозаписи камеры в магазине. Маккалеб снова взглянул на часы. Был уже шестой час. Все следователи наверняка разошлись, но он все-таки решил позвонить. К его удивлению, набрав номер отделения Вест-Вэли, он услышал, что и Арранго и Уолтерс были на месте, и был поставлен перед выбором. Терри решил поговорить с Уолтерсом, поскольку тот был более лоялен при их вчерашней встрече.

Уолтерс поднял трубку после третьего гудка.

– Это Терри Маккалеб. По делу Глории Торрес.

– Да, да.

– Наверное, вы в курсе, что все отчеты по делу я получил у Уинстон в Управлении шерифа.

– Да уж. Не могу сказать, что это нас осчастливило. Нам, кроме того, звонили из «Слаймз». Тоже по этому поводу. Журналистка. Это не очень умно с твоей стороны. Не знаю, с кем ты там разговаривал.

Маккалеб прервал Уолтерса.

– Слушай, твой партнер загнал меня в угол, и мне пришлось добывать информацию по своим каналам. А насчет «Таймз» не беспокойся. Они заинтересовались, а дела-то никакого нет. Пока мне им нечего сказать.

– Хорошо бы так все и осталось. Я вообще-то занят. Что у тебя ко мне?

– Что, новое дело? – поинтересовался Терри.

– Точно. Здесь, в Вест-вэли, они плодятся как мухи.

– Я тебя не задержу. У меня один-единственный вопрос, на который ты, вероятно, сможешь мне ответить.

Маккалеб замолчал. Уолтерс ничего не говорил, было впечатление, что сегодня он настроен иначе. Интересно, подумал Маккалеб, Арранго сейчас тоже слышит их разговор? И Маккалеб рискнул поднажать.

– Это про поводу времени, – начал он. – Дело в том, что видеозапись из магазина показывает время стрельбы. – он быстро проверил свой график, – .в десять часов сорок одну минуту тридцать семь секунд. Но имеется также регистрация звонка службы «911»: Добрый Самаритянин позвонил туда ровно в десять сорок одну и три секунды. Понимаешь, к чему я клоню? Как этот тип мог сообщать о совершившемся убийстве за тридцать четыре секунды до того, как оно произошло?

– Очень просто. Время на видео отключилось. Все произошло очень быстро, – ответил Уолтерс.

– Согласен, – сказал Маккалеб таким тоном, будто ему самому это в голову не приходило. – А вы это проверяли?

– Мой партнер проверял.

– В самом деле? Я что-то не нашел в отчете никакой информации об этом.

– Он звонил в эту охранную фирму, неофициально, понимаешь? Мастер установил камеру в магазине больше года назад, сразу после того, как Кана ограбили в первый раз. Эдди говорил с этим парнем. Тот установил время точно по своим часам и больше в магазине ни разу не был. Он объяснил мистеру Кану, как снова установить на ней время, если вдруг отрубается электричество или что-то в этом роде.

– Понятно, – сказал Терри, не понимая, к чему ведет Уолтерс.

– Ты обратил внимание на то же, что и мы. Вопрос вот в чем: камера показывала время, установленное с самого начала, или мистер Кан пару раз менял настройки сам? В любом случае это не играет роли. Мы не может верить показаниям тайм-кода, установленного с наручных часов. Часы могли спешить, могли набирать пару лишних секунд в неделю, кто знает? Точно проверить невозможно. А вот показаниям времени в диспетчерской «911» мы можем верить. Это время всегда абсолютно точное, от него мы и отталкиваемся, – закончил Уолтерс.

Маккалеб не произносил ни слова, и Уолтерс воспринял его молчание как знак согласия.

– Слушай, время на видеокамере – это мелкая, ничего не значащая деталь. Если бы мы возились с каждой такой мелочью, мы бы, наверное, до сих пор вели наше самое первое дело. Слушай, я действительно занят. У тебя есть еще вопросы?

– Пожалуй, нет. Вы не проверяли время на видеокамере, так? Не сверяли его со временем на часах в «911»?

– Нет. Через пару дней мы приезжали в магазин, но там как раз отрубали электричество – компания «Санта-Анас» вела работы на линии. Так что смотреть на время было бесполезно.

– Плохо, – произнес Терри.

– Да, плохо. Извини, но мне пора. Будь на связи. Если что раскопаешь, звони сначала нам, а не Уинстон, а то мы рассоримся. Договорились?

– Договорились.

Уолтерс положил трубку. Маккалеб несколько секунд пялился на телефон, размышляя, что же делать дальше. Он явно зашел в тупик. Но так он работал всегда: возвращался к самому началу, если ниточка обрывалась. Начало, как правило, означало место преступления. Этот случай был не такой. Он мог вернуться к самому преступлению.

И Маккалеб снова поставил видеокассету с записью убийства в магазине и снова просмотрел пленку в замедленном режиме. Он вглядывался в запись, с таким напряжением вцепившись пальцами в край стола, что скоро почувствовал в них сильную боль. И только во время третьего просмотра Терри заметил нечто, что раньше упускал из виду.

Это были часы на руке Чен Хо Кана. Те самые, которые теперь носила его жена. Когда Кан в агонии цеплялся за прилавок, часы были видны довольно четко.

Маккалеб повозился с пленкой несколько минут, прокручивая ее то вперед, то назад, пока не поймал кадр, где, как ему показалось, циферблат часов был виден лучше всего, и нажал кнопку паузы. Однако самое большее, что он смог рассмотреть, были сами часы, а цифры на циферблате камера с такой высоты не различала. Узнать время было невозможно.

Терри сидел, уставясь в застывший кадр, размышляя, стоит ли копать тут дальше. Если он рассмотрит время на часах, то сможет провести тройное сравнение, учитывая время видеокамеры магазина и часов службы спасения. Это кое-что прояснит. Но какой в этом смысл? Уолтерс был прав в одном. Всегда возникают детали, которые не вписываются. Всегда остаются неясности. А Маккалеб был далеко не уверен, что эта конкретная неувязка стоила того, чтобы ею заниматься.

Его уединение было неожиданно нарушено. Живя на катере, он привык улавливать малейшие колебания своего

«дома», угадывая, чем они вызваны – то ли тем, что лодку качнула волна от другого плывущего судна, то ли тем, что кто-то поднялся на борт. Уловив легкое движение, Маккалеб тут же обернулся и посмотрел на раздвижную дверь. Грасиэла Риверс ступила на палубу и протягивала руку мальчику, чтобы помочь ему подняться. Господи, ужин! Это напрочь вылетело у него из головы.

– Черт, – пробормотал он, быстро выключил запись и направился им навстречу.

12

– ВЫ ЗАБЫЛИ, НЕ ОТПИРАЙТЕСЬ!

На лице Грасиэлы играла улыбка.

– Нет. Просто я. Короче, последние пять часов я тут заработался. Совершенно забыл о времени со всеми этими бумагами. Я собирался пойти на рынок, но.

Грасиэла не дала ему договорить:

– Ничего страшного. В другой раз.

– Даже не думайте! Разумеется, мы поужинаем. Это и есть Реймонд?

– Да.

Грасиэла обернулась к мальчику, который застенчиво прятался за спиной своей тети. Для своего возраста он казался маленьким; загорелый, темноволосый, кареглазый. На нем были шорты и рубашка в полоску. В руке он держал свитер.

– Реймонд, это мистер Маккалеб. Тот самый человек, о котором я тебе рассказывала. А это его катер. Он здесь живет.

Маккалеб сделал шаг вперед и, наклонившись, протянул мальчику руку. В правой руке мальчик держал игрушечную полицейскую машину, и ему пришлось переложить ее в другую руку. Затем – «как взрослый» – он

пожал Маккалебу руку. При виде парнишки Терри внезапно охватило чувство глубокой грусти.

– Меня зовут Терри. Приятно познакомиться, Рей-монд. Я много о тебе слышал.

– А с вашей лодки можно рыбачить? – спросил мальчик.

– Конечно можно. Как-нибудь я возьму тебя с собой, если хочешь.

– Вот здорово!

Маккалеб выпрямился и улыбнулся Грасиэле. В легком летнем платье, похожем на то, в котором он увидел ее в первый раз, она выглядела очень привлекательно. Едва заметный бриз с моря овевал ее тонкую фигуру. Она тоже держала в руках свитер. Сам Маккалеб был в шортах, сандалиях и футболке с надписью «Пристань Робишо». Он почувствовал себя немного неловко.

– Вот что я вам скажу, – начал Терри. – Тут недалеко есть симпатичный ресторанчик на верхнем этаже супермаркета. Там вкусно готовят, а еще оттуда шикарный вид на закате.

– Звучит заманчиво, – сказала Грасиэла.

– Тогда, во-первых, мне нужно переодеться, это быстро. А во-вторых, у меня есть идея. Реймонд, хочешь забросить удочку прямо с кормы, может, кто-нибудь попадется? А я покажу Грасиэле кое-что из того, над чем я работал.

Лицо мальчика просияло.

– Ага, – сказал он.

– Отлично, сейчас я все устрою, – ответил Маккалеб.

Оставив гостей на палубе, Терри спустился вниз. В салоне он взял с верхнего стеллажа, где хранились рыболовные снасти, самую легкую удочку с катушкой, потом вытащил из коробки под столом небольшой стальной крючок с поплавком и грузило. Он прикрепил поплавок к леске, а потом прошел к холодильнику на камбузе, где в морозилке лежали замороженные кальмары. Взяв острый нож, он отрезал от кальмара кусочек и прицепил его на крючок.

Вернувшись на корму с удилищем с катушкой, он вручил его Реймонду. Устроившись за спиной малыша и почти обхватив его руками, Маккалеб показал ему, как забрасывать удочку с приманкой на крючке на самую глубину. Потом он объяснил, как держать леску и что делать, если она начнет подрагивать.

– Ну как, понял? – спросил Терри. Реймонд неуверенно кивнул головой, спросив:

– А здесь рыба водится? Рядом с лодками?

– Я уверен в этом. Собственными глазами видел, как тут проплывала стайка карпозубиков, прямо там, куда ты забросил удочку.

– Карпозубиков?

– Это такие рыбки с желтыми полосками на спинке. Иногда их видно под водой. Так что ты гляди внимательнее.

– Хорошо, – ответил маленький гость.

– Тогда я спущусь на минутку и принесу твоей маме что-нибудь попить.

– Она не моя мама.

– Да, конечно, извини, я хотел сказать, Грасиэле. Ну, все в порядке?

– Ага.

– Ну хорошо. Крикни мне, если вдруг подцепишь рыбку. И главное, крути изо всех сил катушку!

Неожиданно для самого себя Маккалеб протянул палец и пощекотал мальчика, проведя ему по ребрам. Отец Маккалеба всегда так делал, когда тот в детстве рыбачил, держа удочку в обеих руках, и бока его были открыты. Реймонд хихикнул и отстранился, не отрывая взгляда от лески с поплавком.

Грасиэла прошла в салон вслед за Маккалебом и задвинула дверь, чтобы ее племянник не мог слышать их. Из-за оговорки про «маму» хозяин катера покраснел как рак. Грасиэла заговорила первой, избавив его от необходимости извиняться.

– Все нормально, – сказала девушка. – Теперь к нам часто так обращаются.

Маккалеб кивнул.

– Мальчик будет жить с вами?

– Да. Кроме меня не с кем, но не в этом дело. Я была с ним рядом с самого рождения. Для него потерять мать, а потом расстаться со мной – это было бы слишком. Конечно, он останется у меня.

– А где его отец?

– Понятия не имею.

Покачав головой, Маккалеб решил оставить эту скользкую тему.

– С вами ему будет хорошо, – сказал он. – Хотите выпить вина?

– Не откажусь, – ответила Грасиэла.

– Красного или белого?

– Того же, что пьете вы.

– Мне сейчас нельзя вина. Возможно, через пару месяцев попробую.

– Тогда не стоит откупоривать бутылку из-за меня. Я могу.

– Пожалуйста, прошу вас, – сказал Терри. – Как насчет красного? У меня есть отличное вино. Если откроем его, я хотя бы смогу насладиться ароматом.

Широко улыбнувшись, Грасиэла сказала:

– Помню, Глори, когда была беременна, вела себя точно так же – садилась рядом со мной и говорила, что ей хочется чувствовать запах вина, которое было у меня в бокале.

Она погрустнела.

– Она была хорошей женщиной, – проговорил Мак-калеб. – Это видно по малышу. Вы ведь хотели, чтобы я увидел его собственными глазами, так?