Текст книги "Тропик ночи"

Автор книги: Майкл Грубер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

– Знаю. Истинная, добрая христианка.

– Вот именно, хоть и христианства не твоего толка. Неужели ты воображаешь, будто она стала бы тратить время на такое дер… коровьи лепешки? Она считает, что на Кубе испанский язык и еда испанская и так далее. Так она и меня воспитывала. Я знаю о сантерии не больше, чем ты о европейском сатанизме.

– Успокойся. Кто-то дал испанское название этой кучке знахарей, как их там?

– Сантерос.

– Вот видишь? Ты просто эксперт.

– Ой, да прекрати ты! – взмолился Паз. – Лучше расскажи, что тебе сообщил токсиколог.

– Они там перерыли уйму книг, болтали, словно стая обезьян. Очень трудно было получить от них прямой ответ, во всяком случае, понятный мне. Правда, я вырос в деревне и понял хотя бы то, что речь идет о ядах растительного происхождения. Твоя этно-как-ее-там леди должна бы это знать. Один яд, с названием, от которого челюсть вывихнешь, является галлюциногеном и другие, вероятно, тоже. Плюс наркотик. Он ее полосовал, а ей чудилось, будто она танцует на школьном выпускном балу.

– А причина смерти? Один из ядов?

– Они не могут определить, – ответил Барлоу. – Но утверждают, что обнаружили не известное до сих пор вещество. От него ли остановилась сердце или от шока, неясно. В сердце было полно крови, когда оно отключилось.

– Ладно, я съезжу к Эррере еще раз и покажу ей это, – доблестно заявил Джимми, размахивая листком с заключением токсиколога и стараясь преодолеть антипатию к женщине, которая допекла его весьма основательно. – Посмотрим, сумеет ли она связать эти токсины с определенными растениями. А теперь не пора ли потолковать с Югансом? Может, это имеет к нему отношение.

Барлоу ответил ему долгим выразительным взглядом, потом сказал:

– По-твоему, водитель грузовика может иметь отношение к куче ядов, о которых никто и слыхом не слыхал? Но в этом деле может иметь большое значение даже какая-нибудь мелочь. – Барлоу встал и направился к двери. – Давай съездим к нему и спросим, как он это сделал.

Юганс жил на одной из лучших улиц Овертауна в каркасном доме. На улице росли деревья, с которых еще капала вода после недавнего дождя. Подстриженные лужайки тоже были влажными, а возле домов стояли дорогие машины, «кадиллаки» и «крайслеры», стало быть, у хозяев была работа и они могли бы позволить себе и более удобные и красивые жилища, если бы не были чернокожими и не обитали в районе самой жесткой сегрегации в Соединенных Штатах. В большинстве домов на окнах стояли решетки. Мистер Юганс их не установил. Когда оба копа вышли из машины, где-то на задах дома залаяла собака, и лаяла она все время, пока они тут оставались. Злой пес дешевле и лучше, чем решетки на окнах.

Они позвонили у входной двери и услышали, как в доме прозвенел звонок. На подъездной дорожке стоял красный «додж»-пикап последней модели, усеянный каплями дождевой воды, которая испарялась теперь под лучами вновь засиявшего солнца. Полицейские обменялись взглядами. Барлоу еще раз нажал на звонок, а Джимми пошел по дорожке вдоль дома и повернул за угол. Пес оказался белым питбулем с большим черным пятном на морде. Он подпрыгивал, как игрушка в ночном кошмаре, и кидался на забор, отгораживающий задний двор, скаля внушительные клыки. Паз, не обращая на собаку внимания, приподнялся на цыпочки и заглянул в окно. Кухня. Груда тарелок в раковине, на столе бутылка солодового напитка. Паз вернулся к входной двери.

– Проверил заднюю дверь? – спросил Барлоу.

– Нет, решил, что ты сам захочешь это сделать, Клетис. У тебя насчет животных особый дар.

– Испугался маленькой старой собачонки?

– Да, испугался. А у Джулиуса, как видно, очень крепкий сон.

– Или с ним беда приключилась, – заметил Барлоу, доставая из нагрудного кармана связку отмычек, завернутых в мягкую кожу. – Упал с кровати и сломал бедро. Наш христианский долг оказать ему помощь.

Дверь открывалась в гостиную, обставленную тяжелой мебелью, дешевой в изготовлении, но дорогой при продаже на местных ярмарках. Джулиус явно имел пристрастие к красному бархату, оно выразилось и в том, что картины на стенах тоже были размещены на фоне бархата. Обнаженные африканские красавицы, зулус с копьем и щитом и проповедующий Иисус – таковы были сюжеты. Хозяин не пожалел денег на убранство, но комната имела запущенный вид: пыль по углам, паутина на потолке. На кофейном столике стояли пустая бутылка из-под дорогого коньяка и два грязных стакана. Создавалось впечатление, что хозяин дома – человек не без средств, достаточно гордый, правда, с некоторых пор опустившийся. Они вошли в холл, на стенах которого были развешаны точно такие же африканские маски, какие они видели в квартире убитой, только качеством получше, из настоящего черного дерева. Направо кухня, слева еще две двери: в ванную и в маленькую спальню, которую явно использовали как кабинет. В конце холла тоже дверь, из-за которой доносились весьма своеобразные звуки: звон пружин кровати, выкрики высоким голосом и стоны низким.

Барлоу произнес громко и даже театрально:

– У них, я думаю, здесь церковь, Джимми, одна из прихожанок взывает к Господу. Как ты считаешь?

– Я не склонен с тобой согласиться, – ответил Джимми с той же наигранной интонацией. – Я полагаю, мы слышим звуки совершаемого прелюбодеяния.

Звуки прекратились.

– Трудно в это поверить, – возразил Барлоу и продолжал, словно бы пародируя те проповеди, которые имел обыкновение произносить по воскресеньям: – Низким, отвратительным и мерзким псом был бы тот, кто предавался бы прелюбодеянию в то время, как мать его ребенка, вся изрезанная, лежит в морге. И ни одна уважающая себя женщина не позволила бы себе подобную низость.

Стоны и сердитые выкрики за дверью разгорелись с новой силой. Наконец дверь распахнулась, и из нее выскочила совсем юная пухленькая смуглая девушка, пылающая негодованием. Она была закутана в простыню и держала в руках охапку одежды. Она пронеслась мимо полицейских, ворвалась в ванную и захлопнула за собой дверь. Барлоу и Джимми остановились в дверях спальни.

– Кто вы такие, дьявол вас побери, и какого черта делаете в моем доме? – проревел мужчина, лежавший в кровати.

Юганс был крепко сложенным мужчиной чуть за сорок, с пышными усами и редеющими волосами. На шее и запястьях золотые цепи, физиономия тупая и чувственная, в данный момент до крайности разъяренная. Юганс сел на край постели, прикрыв чресла скудным лоскутом синей махровой ткани.

Копы предъявили свои значки, предложили Югансу одеться и вышли в гостиную. Дожидаясь, пока тот выйдет, осматривали комнату – не попадется ли на глаза предмет, свидетельствующий о нарушении закона.

– Погляди-ка, Клетис, вот на это.

«Это» находилось на виду, прислоненное к пачке эротических и автомобильных журналов на столике у стены. Барлоу выпятил губы, но ничего не сказал. Джимми достал из кармана пакет для улик, положил в него обнаруженный предмет и усмехнулся.

Они записали имя девушки, прежде чем она ушла. Юганс пробрался в кухню, одетый в засаленные бермуды и красную майку. Взял со стола бутылку солодовой настойки, встряхнул, отпил почти половину, рыгнул и заговорил:

– Ну, парни, нашли вы время ворваться в мой дом! Эта маленькая шлюшка полировала мой кол, твердый, как трехдолларовый башмак, м-м-м! Черт, я уже был совсем готов облегчить яйца… – Он уныло потер промежность. – Вы насчет Диндры, верно? Я слышал, что ее убили. Чего ради она жила в этом вонючем доме? Сколько раз я ее просил переехать ко мне, но она была самой упрямой сукой на свете и насчет этого, и насчет всего вообще.

– Когда вы ее видели в последний раз? – спросил Барлоу.

Юганс поскреб голову.

– Что у нас нынче, понедельник? Значит, в субботу вечером.

– С ней было все в порядке, когда вы уходили?

– В порядке, тараторила не умолкая, как всегда. Рта не закрывала. Я вам расскажу, потому что вы, ясное дело, уже слышали от соседей, что мы поссорились и здорово орали друг на друга.

– Из-за чего вышла ссора?

– Из-за этого несчастного засранца, с которым она связалась. Хей, у меня самого никаких проблем с мамашей Африкой, да-да-де-да, у меня много разных штучек, вы же видели на стенах, маски и все такое, но она позволила этому типу с его амулетом против зла вертеться возле себя… – Тремя большими глотками он допил содержимое бутылки. – Ладно, я первым делом не хотел, чтобы он ее обхаживал. Мужчина я или нет? Второе: этот ниггер задурил ей голову, вы понимаете, что я имею в виду? Не смей есть это, не смей пить то, брось курить, принимай эту траву и эту траву. Он даже говорил ей, когда она может трахаться. Засранец! Я ей сказал: знаешь, детка, смотри на вещи прямо. Я ей сказал, что не желаю, чтобы она с ним встречалась, а она плевала на это. Заявила, что он великий человек, да-де-да-да. Потому что он назвал ей номер, который выиграл, и она скупила чуть не целый магазин. Как будто я ей никогда ничего не давал. Она говорила, будто он может помочь ее ребенку стать сильным, наболтала кучу африканских слов… Короче, я бросил это дело, понятно? Глупая сучка!

– Вы, случайно, не наподдали ей? – спросил Паз.

– Шлепнул пару раз, перед тем как слинять оттуда. Не сильно. И еще выкинул к чертям за окно какой-то хлам ее засранца.

Копы переглянулись, и Паз спросил:

– Вот как? И что именно?

– Какую-то вонючую статую, маленькую корзинку с травой и еще цепь, к которой подвешены большие орехи. По правде говоря, я был пьяный, и мне больше всего хотелось ухватить за задницу этого великого Уандинго.

– Это имя того парня? – спросил Барлоу.

– Нет, оно какое-то другое, вроде Мепетене, я не старался запомнить, мне его имя ни к чему.

– Вы его когда-нибудь видели?

– Если бы я его увидел, ему потом понадобилось бы другое лицо. Нет, не видел, но пытался увидеть. Она как-то сказала, что он зайдет к ней вечером, это было пару недель назад. Я его подкарауливал на улице часов пять или шесть, но он не появился. Дня через два после этого она уверяла меня, будто он приходил. Неужели этот козел влетел в окно? В эту берлогу ведут всего две лестницы, и я следил за обеими. Она начинает вешать мне лапшу на уши, брешет, будто он может проходить сквозь стены. Мне очень жаль, что эта сучка умерла, но если вы лезете быку под ноги, вы попадаете ему на рога.

– Сэр, таким образом, вы пытаетесь довести до нашего сведения, что, по вашему мнению, мисс Уоллес убил этот человек? – спросил Барлоу.

– Черт побери, а кто же еще мог бы совершить такое?!

– Какое именно, мистер Юганс? – спросил Паз.

– Но вы же знаете, ее располосовали сверху донизу!

– А откуда вам это известно, сэр?

– Да ее братец позвонил мне и рассказал. Еще и обзывал меня по-всякому, еще один козел! Обвинял меня в этом. Меня! Дерьмо!

– Итак, скажите, где вы были, скажем, между одиннадцатью часами вечера в субботу и двумя часами ночи в воскресенье? – задал вопрос Барлоу.

– В постели, – последовал ответ, – но, вопреки обыкновению, один.

После этого они все вместе отправились в даунтаун, и сердце у Паза пело «тра-ля-ля», потому что для того были вполне серьезные основания.

И вот Юганс перед ним в маленькой комнатке; Барлоу молча взирал на происходящее, и Паз разошелся вовсю. Ты кусок дерьма, Юганс, ты был пьян. Ты вышел из себя. Ты дрался. Ты сам признал это. А потом дело зашло слишком далеко – ты убил ее и здорово испугался. И начал думать, как спасти свою шкуру. Ты ее располосовал, чтобы это выглядело так, будто ее убил маньяк. Не ты, а тот самый тип с амулетами и прочим. А как насчет вот этого?

Паз сунул Югансу под нос то, что нашел у него в доме. Фотографию в рамке под стеклом, на ней Юганс и еще не беременная Диндра Уоллес в их счастливые времена. Стекло сплошь покрыто мелкими коричневыми пятнышками.

– Ты взял это из квартиры после того, как убил ее. Ты не хотел, чтобы кто-нибудь вспомнил о тебе, верно? Это кровь, Юганс. Ее кровь. Она брызнула на снимок, когда ты полосовал женщину. Ублюдок!

Перегнувшись через стол, он выкрикивал все это Югансу в лицо, забрав в кулак перед его рубашки и тряся мужика изо всех сил. Потом он позволил Барлоу оттащить себя от Юганса и выпроводить, как положено по уставу, из комнаты для допросов – с соответствующими комментариями.

Паз выпил чашку кофе и вернулся к тому месту, где находилось узкое окошко, позволяющее незаметно заглядывать в комнату для допросов. Подцепив ногой стул, Джимми уселся и стал наблюдать за работой Барлоу. Клетис был бесспорно лучшим копом в управлении и особенно эффективно работал с испанцами и чернокожими. Видимо, они были благодарны судьбе за то, что мужчина с наружностью и голосом столь внушительными держится с ними спокойно и доброжелательно, как социальный работник. Паз просто наблюдал за движениями, не включая прослушивание. Это было менее напряженно и позволяло сосредоточиться на языке жестов. Он не видел лица Барлоу, а только его согнутую над столом спину. Зато он видел, как менялось лицо Юганса. Сначала разгневанное, со сдвинутыми бровями и широко раскрытым в крике ртом, потом смущенное, с широко открытыми глазами и опущенными уголками вялых губ, потом наступил коллапс – слезы на глазах, печальная усмешка, руки подняты жестом отчаяния и стыда, голова опущена. Паз взглянул на свои часы: чуть меньше сорока минут, неплохое время.

Паз достал из своего письменного стола блокнот и ручку и вошел в комнату для допросов. Барлоу встретил его на пороге.

– Он, кажется, готов написать показания.

– Давай оставим его одного на некоторое время.

– Ты не хочешь получить признание, пока он в настроении?

– Никакого признания. Ты же знаешь, что он не убивал эту девушку.

– Что?! Ради бога, Клетис… ох, прости. Тогда что же… что вы тут делали все это время?

– Я помогал ему обрести свою душу. Человек не может жить так, как он жил прежде, не переварив происшедшего. Он действительно заботился о девушке, понимаешь. Я всего лишь помогал ему разобраться в себе, понять, что его поступки, блуд, пьянство и так далее были только способом забыть, что случилось с Диндрой и что в этом частично, быть может, его вина. Под его влиянием она отошла от церкви, но в результате попала на крючок к этому дьяволу.

– Господи помилуй! Что ты говоришь? Ведь у него фотография, испачканная ее кровью.

Светлые глаза Барлоу сделались холодными как лед.

– Джимми, я был бы тебе признателен, если бы ты не употреблял имя нашего Господа всуе.

– Прошу прощения… я подумал… Я решил, что мы уличили его.

– Знаю, и мне жаль тебя разочаровывать, но это не так. И в глубине души ты это понимаешь, верно?

Паз быстро отступил на шаг, изо всей силы пнул плинтус и выругался себе под нос по-испански. Само собой, он понимал это и понимал, ради чего сочинил то, что выглядело сейчас полной чепухой, абсурдом. Он глубоко втянул в себя воздух и, опустив голову, несколько секунд смотрел на стену. Потом повернулся и произнес:

– Да, верно. Все верно.

Барлоу в сопровождении Паза прошел к своему письменному столу, уселся в кресло и заговорил как ни в чем не бывало:

– Но мы знаем о парне, которого ищем, еще пару вещей. Первое: он считает себя очень умным. Он вернулся к дому Диндры и забрал свои африканские штучки, ведь мы там ничего такого не нашли, когда осматривали квартиру. Он вошел в гостиную с полной пригоршней крови и брызнул ею на стену, а потом снял со стены фотографию Юганса и девушки и отнес в дом к Югансу, уверенный, что мы там ее обнаружим.

– Предположим. А что второе?

– Второе будет посложнее. Юганс сказал, что малышка, с которой он был, когда мы явились к нему в дом, пришла к нему в полдень. Он утверждает, что все утро просидел дома, дверь была заперта, а собака привязана во дворе. Далее, он утверждает, что, когда ложился спать накануне вечером, фотографии в доме не было. Не было ее и тогда, когда он впускал девчонку в дом. И что между этим моментом и нашим приходом собака ни разу не гавкнула.

– Как же фотография туда попала?

Барлоу посмотрел на Джимми долгим, вдумчивым взглядом.

– Угу, вопрос совершенно правильный. Как она туда попала?

– Собака знала человека и не залаяла на него, – предположил Паз.

– Возможно, однако не похоже. Юганс говорит, что пес лает даже на листья, опадающие с деревьев. Лает даже на его мать. И лаял, когда пришла девушка.

Барлоу оскалился, показав полный рот кривых, пожелтевших, плохо ухоженных зубов, крепко потер лицо. Пазу он в эту минуту показался похожим на большого желтого пса.

– Ну, так что дальше, Клетис? Расскажи мне.

– Если ты привержен церкви, если ты ходишь в храм, если ты верующий, то веришь в такие вещи, каких не можешь видеть. «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его», как написано в Первом послании к коринфянам, в главе второй.[28]28
  Цитируется по изданию Нового Завета, СПб, 1911. – с. 310.


[Закрыть]

Паз подавил желание сказать что-нибудь колкое. Такое и раньше бывало: Клетис не упускал возможности прокомментировать дело цитатой из Евангелия или Библии.

– Я видел чудеса, – продолжал Барлоу. – Я знаю, что ты мне не веришь, но это не имеет значения. Это было… дважды в жизни дано мне было узнать блаженство, хвала Иисусу. Ну а дьявол, может ли он творить чудеса?

Барлоу смотрел на Джимми выжидательно. Это был не риторический вопрос. Паз серьезно задумался над ним.

– А почему бы и нет? Если верить кинофильмам, дьявол может совершать противоестественные штуки любого рода. Я имею в виду, он не был бы дьяволом, если бы не мог, к примеру, дать тебе деньги или превратить тебя во что угодно.

– И ты этому веришь?

– Нет, я не верю, – ответил Паз, теперь уже разозленный. – Я просто считаю, если ты заговорил о дьяволе, из этого следует, что он, по логике вещей, наделен колдовской силой.

Барлоу почесал себя за ухом.

– Значит, по логике? Так вот, в главе седьмой Книги Исход[29]29
  Барлоу ссылается на одну из книг Ветхого Завета.


[Закрыть] Аарон бросает на землю свой посох, и посох превращается в змею. А фараон велит призвать к себе предсказателей и колдунов египетских, они делают то же самое, и их посохи тоже превращаются в змей. Как ты думаешь, это были такие же змеи?

– Не знаю. Я не вел такого дела.

Барлоу пропустил шпильку мимо ушей.

– Это были совсем не такие змеи, нет, сэр! Господь повелел посоху Аарона стать настоящей змеей, а посохи колдунов так и остались обыкновенными палками. Колдуны внушили всем, кто на них смотрел, что это змеи. Усек разницу?

– Да. Господь творит истинные чудеса, а дьявол только обманывает нас.

Паз произнес это как скучающий ученик на уроке катехизиса. Награда, однако, не замедлила последовать.

– Совершенно верно. Дьявол не может творить чудеса, ибо не наделен силой творения, ею обладает только наш Создатель. Господь может провести ангела через стену, через крышу, как ему будет угодно, а дьявол может воспользоваться только дверью. Единственная сила, какую он может задействовать, – предоставляемая ему нами самими, обыкновенными людьми, как ты и я и многие, многие грешники. Если душа человека хоть на малое время утратила единение с Царством Божиим, дьявол может завладеть этим человеком и отуманить его разум. Вот кого должны мы искать.

– Кого? Дьявола?! Ну, это легко, ведь он не далее чем в восьми футах от нас, такой румяный, с маленькой остренькой бородкой, отличительные приметы – рога, хвост и небольшие копыта. Я быстро выведу его на экран, дело самое простое.

Барлоу погрозил Джимми пальцем.

– Не ерничай, Джимми, – проговорил он спокойно. – Я знаю, что ты это любишь, но не надо паясничать по поводу такого дела. Это вредно для твоего здоровья.

– О чем ты?

– Я предлагаю тебе обратиться к фактам. Девушка убита и располосована, и не просто девушка, а такая, которая должна была вот-вот родить. Ребенок тоже располосован, и не в слепой ярости, нет, он располосован в соответствии с каким-то ритуалом. Далее, она позволила ему, кем бы он ни был, проделать это с ней без всякого сопротивления, как мы установили.

– Она была одурманена.

– У нее в теле обнаружены химические вещества, но она не принимала их через рот. Они просто попали в тело, но мы не знаем, каким образом, и не знаем, как они действуют. Знаем только, что они могли привести ее в полное сознание, и она просто сказала ему, чтобы он действовал.

– С ума сойти.

– Угу. Но ты достаточно долго служишь в полиции и знаешь, что люди причиняют порой ужасные вещи себе и другим, потому что в тот момент они кажутся им прекрасными. Им что-то вводят, а позже они только это и в состоянии сообщить. Ты сам это слышал сотни раз. «Я не знаю, что мне ввели».

– Это всего лишь вранье.

– Не всегда. В библейские времена оно не было враньем. Может, и сейчас не вранье, если хорошенько подумать. У нас есть и еще один факт: этот парень, кажется, умеет входить куда хочет, и никто его не видит, даже собаки. А мимо собаки пройти нелегко. – Барлоу посмотрел Джимми прямо в глаза и добавил: – Я полагаю, если сопоставить все факты, мы придем к выводу, что нам надо искать человека, наделенного демонической властью над людьми, помоги нам Боже.

Паз на мгновение выпучил глаза, а потом ощутил вспышку яростного гнева. Награда, однако, не слишком блестящая, в конце концов. Он заговорил возбужденно:

– Остается одно: горько заплакать в голос! Послушай, у нас всего один информант, да и тому можно верить только наполовину. Я тебе скажу, какие реальные факты мы имеем. У нас есть особо опасный преступник, совершивший убийство, и он замаскировал это дело всякими африканскими штучками. Он маньяк? Я бы поручился за это. Или он невидимка, привидение, наделенное магической силой? Нет, ни в коем случае. Сейчас такое нереально. Ты ссылаешься на библейские времена, веришь в это, что ж, я уважаю твою веру, но дело происходит в наше время, и мы ищем обычного парня, реального маньяка-убийцу, а не отродье Сатаны. Ты толкуешь о том, что вводят людям, – скажи, что в тебя ввели? Может, ты меня разыгрываешь…

Барлоу только молча кивал во время пламенной речи Паза и, дослушав, сказал:

– Нет, я был серьезен, как никогда в жизни. – Он тяжело вздохнул и встал. – Поживем – увидим, идет? «Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом, как написано: уловляет мудрых в лукавстве их». Это из Первого послания коринфянам, глава третья. – Он с отсутствующим видом похлопал Паза по руке. – Тебе хочется написать отчет. Давай, только придерживайся фактов.