Текст книги "Кот по имени Сабрина"

Автор книги: Майкл Коуни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава девятая

– О, Фрэнк, слава Богу!

Ханна взбежала на борт «ЗОЛОТОЙ ЛАНИ» и кинулась в объятия Фрэнка. Приятная неожиданность, и тот не оплошал и крепко обвил ее руками. Будь он дюйма на два повыше, то не уткнулся бы носом в ее колючий вязаный шарф.

– Все хорошо, – пробормотал он. И никакая она не крупнозадая лошадь. Мягче и нежнее, чем он мог предположить. – Теперь все пойдет как надо. Выбросьте это из головы.

Она резко отстранилась. Увы, мгновение было кратким, как и все прекрасное в жизни.

– О ЧЕМ перестать думать? Я ведь еще ничего вам не рассказала.

– Верю, что это было ужасно.

– Хуже и быть не могло.

– А как это перенесла Эймей? – Эймей как раз закидывала сумки на палубу, мрачно карабкаясь на борт. Что же все-таки произошло?

– Надеюсь, ты ему ВСЕ рассказала? – поджала губы Эймей.

– У меня времени еще не было.

Фрэнк вздохнул. Эти женщины, кажется, стали врагами. Какая муха их укусила? Но его-то уж точно не собираются приглашать на чашечку кофе. Воздух между Ханной и Эймей потрескивал, словно аккумулировал энергию молний, таких, какие мечутся между большими металлическими шарами в лабораториях сумасшедших ученых. Эймей с нетерпением ждала, когда же он отчалит.

– Знай я заранее о том, что меня ждет, поостереглась бы, – зло проговорила Эймей.

– Поостереглась? Другим надо остерегаться такой сумасшедшей! Надо же придумать палить по старому, безвредному охотнику на уток!

– Безвредному? Ханна, опомнись, он же охотился не на уток, а на нас!

– Слишком о себе возомнила. Лучше вспомни кота!

– А ты вспомни моего змея!

Фрэнк не выдержал:

– Заткнитесь обе! Ханна, вам лучше сойти на берег. Нед! Готовься отдать швартовы.

– Я еду с вами, Фрэнк, – решительно произнесла Ханна.

– Ого! Почему вдруг? – В другое время он был бы счастлив, но перспектива провести целый час между двумя ссорящимися женщинами его не привлекала. Он точно знал, что произойдет. По дороге к Виктории они помирятся, опять станут подружками не разлей вода, а все шишки достанутся ему.

– Я хотела бы поговорить с мистером Бигелоу об экскаваторе. Если он еще не раздумал.

– Она врет! Дело совсем не в этом! – злорадно выкрикнула Эймей. – Вы знаете, зачем она хочет попасть на судно? Бобры сожрали ее сортир, а она слишком щепетильна, чтобы делать все на открытом воздухе. Неэстетично, видите ли, возвращать природе то, что у нее берешь!

– Это было ужасно, Фрэнк! Я слышала скрежет бобриных зубов, и вдруг мой сарай рухнул! А потом в пламени пылающего трактора я увидела эти сверкающие глаза. И Лодочник… Никогда в жизни мне не было так стыдно!

Эймей повизгивала от злорадного смеха. Фрэнк пытался хоть что-то понять.

– А почему трактор пылал? – наконец нашелся он.

– Его подожгли еноты. Он изуродован, Фрэнк. Груда обгоревшего металла. Все пропало! И провода, и шины, и сиденья! Одни обломки, черные и обугленные. Чарльз любил этот трактор. И башни тоже нет. Лодочник расстрелял ее. А дом, Фрэнк! Везде зияют дыры благодаря Эймей и бобрам. Я скажу вам, что собираюсь делать. Возьму экскаватор Бигелоу и преподам проклятым бобрам урок, который они не скоро забудут. А если при этом осушу утиные болота Лодочника, то так ему и надо. Если бы Эймей получше умела управляться с ружьем, об этом убийце, этом сумасшедшем, мы бы сейчас и не вспоминали.

– Мгновение назад ты называла его безобидным старичком! – закричала Эймей.

Фрэнк с тревогой смотрел на Ханну.

– Будто и не вы говорите, Ханна! – Мстительность так на нее не похожа. Неужели там была настоящая ВОЙНА?

Через некоторое время кое-что стало проясняться. Он стоял у штурвала между двумя женщинами, верещавшими ему в оба уха, и перед его мысленным взором постепенно вырисовывалась вся картина. Да, им выпала бурная ночка. Доведенные до крайности, они набросились друг на друга, словно бешеные псы. Это объяснимо. Но все же картина казалась неполной, в ней было одно белое пятно.

– Эймей, а почему вы стали стрелять в Лодочника?

Она поколебалась:

– Я подумала, что это Тед. Да и выстрелил он первым. Любой бы решил, что это Тед.

– Я так не подумала, – энергично возразила Ханна.

– Но кто такой этот ваш Тед? – Оказывается, враги на острове просто роились.

– Забудьте о Теде. Это был не он. Но когда я поняла, было уже поздно. У нас завязался настоящий бой.

Ханна тут же поправила ее:

– Не у нас, а у ТЕБЯ!

– Лодочник брал убойной силой ружья, а мы – скоростью стрельбы. В общем, бились мы почти на равных. А потом у нас кончились патроны. Кажется, и у Лодочника порох был на исходе, иначе мы бы сейчас здесь не стояли. Затем все стихло, и мы отправились спать. Кстати, куда подевался кот?

– Я оставила ему немного еды.

– Енотам она придется по вкусу.

Они не успокоились и продолжали пикироваться, а Фрэнк тем временем продолжал собирать воедино разрозненные фрагменты воображаемой картины. Одно белое пятнышко так и не закрашивалось.

– Кто же, черт возьми, этот Тед?

– Мне это выяснить так и не удалось, – съязвила Ханна.

– Тед – мой бывший муж, если вас это так уж интересует. Врач посоветовал мне выкинуть его из головы, поскольку воспоминания о нем причиняют мне страдания. Думая о Теде, я так же мучаюсь, как при звуках нью-орлеанского джаза. Но моя щитовидка тут ни при чем. Просто любое упоминание о Теде возбуждает и пугает меня. Врачу легко говорить, к нему Тед с ружьем не приходит.

– Тед так и таскается с ружьем? – Фрэнк тревожно вгляделся в проплывающие острова. Этот сумасшедший парень мог спрятаться за любым мысом и внезапно пальнуть.

– Откуда я знаю? Но ко мне он точно придет с ружьем. Он пообещал это сразу после развода. Даже купил ружье. Просто безобразие, как легко у нас можно приобрести оружие. Правда, вскоре он выяснил, что с двух шагов ни во что попасть не может. Представляете, каким бы дураком выглядел передо мной Тед, попытайся он подстрелить меня. А в дураках оставаться он не любит. Поэтому тут же вступил в какой-то ружейный клуб и стал брать уроки стрельбы. Я слышала, что он относится к этому очень серьезно. А выучившись, он рано или поздно достанет меня. Да-да, обязательно. Это только вопрос времени.

– Прости, Эймей, – смягчилась Ханна. – Я этого не знала.

– Конечно, все может оказаться всего-навсего бурей в стакане. Тед всегда быстро загорался и так же быстро угасал. Хобби у него появлялись одно за другим. – Она широко улыбнулась. – Однажды это были бабочки. Он держал их в стеклянных ящиках пришпиленными, словно флаги какого-нибудь благотворительного общества. Но это скоро ему надоело, он купил кларнет и организовал джазовый квартет. И надо сказать, играли они совсем не плохо. А теперь вот – ружья… Ханна, но как же ты могла упустить моего воздушного змея?

Ханна тут же отпарировала:

– Если мы собираемся оставаться подругами, Эймей, тебе придется признать, что в потере змея одинаково виноваты обе.

Фрэнка поразил ее ядовитый тон.

– Послушайте, давайте обо всем забудем. Вы попали в ужасную передрягу. Эймей напугана своим бывшим супругом. Но сегодня такой прекрасный весенний день, вот-вот солнышко выглянет – и все окажется не так страшно, – сейчас Эймей скажет, будто он говорит, как ее врач, – а в буфете найдется бутылочка ржаной водки. Как говорится, завяжем все морским узлом.

Это предложение оказалось как нельзя кстати. Стаканы были наполнены, и в тесной капитанской рубке запахло праздником. Эймей радовалась, что уезжает с острова. Ханна была счастлива избавиться от Эймей. Фрэнк предвкушал тот миг, когда он окажется наедине с Ханной. Солнечные блики скользили по волнам, и в конце концов все действительно стало замечательно.

И надо же было Неду выбрать именно этот момент, чтобы появиться и объявить, что крысы слопали кота Уилбура.

Нед чуть ли не плакал.

– Фрэнк, от него ничего не осталось! Только клочок шерсти, которым и мышиный зад не прикроешь, да еще что-то похожее на угря в соусе карри. Какой ужасный конец! Пойди и посмотри.

– Я у штурвала, Нед.

– Так отдай штурвал одной из этих дамочек. Ты в ответе за все на судне и должен сказать последнее прости бедняге Оруэллу. Ведь это ты вчера в Виктории забыл погрузить на борт овсяное печенье!

– Да при чем тут овсяное печенье?

– Черт подери, Фрэнк! Ты же знаешь, как крысы любят овсяное печенье! Теперь расхлебывай. Идем на камбуз!

Дверь за ними с грохотом захлопнулась. Ханна взялась за штурвал. Эймей передернуло.

– Крысы! Фу! Это суденышко набито грызунами, как канализационная труба.

– Когда бобры подпиливают сортир, ты почему-то ничего против грызунов не имеешь.

– Тебе нравится Фрэнк, угадала?

– Какое это имеет отношение ко всему происходящему?

– Ханна блуждала взглядом по рубке, лишь бы не встретиться с выпученными глазами Эймей. Из капитанской рубки, отделанной красным деревом и сверкающей, начищенной медью, открывался отличный обзор. Уютное местечко. Под одним из окон прилажена маленькая полочка с книгами по навигации, парой детективных романов в мягких обложках и кучей книжек о морских путешествиях. Наверху на рейках лежат аккуратно свернутые рулоны карт. Все здесь говорит об умении и любви к делу.

Вести корабль было весело. Через дрожание штурвала передавалось биение волн о руль, и Ханне казалось, что она касается рукой струящейся воды. Почти полное слияние с природой.

К действительности ее вернул жалкий возглас Неда:

– Он это, Фрэнк, он! Его остатки.

– Останки, Нед. Но слишком мало осталось, чтобы говорить наверняка. Клочки шерсти и впрямь похожи на мех Уилбура. Но, может быть, их просто вырвали у него из бока? Он где-нибудь прячется, забился в угол – и молчок.

– А как же остальное? Как насчет этого, Фрэнк?

Фрэнк вернулся в рубку с застывшей на лице улыбкой.

– Могу я предложить вам кофе и печенье? – обратился он к своим пассажиркам.

– Мне показалось, что у вас нет печенья, – заметила Ханна.

– Ах да. Тогда только кофе?

– Да какой зверь может обойтись без внутренностей? Они выжрали самое важное для жизни.

– Кофе подойдет, – просто сказала Ханна.

– Нед, заткнись. Иди и поищи кота. Не расстраивай дам.

– Да я говорю тебе, что искать нечего. Это его остатки на камбузе! Оруэлл это, точно! Черт подери, Фрэнк, ты читал «1984»? Знаешь, что могут сделать крысы?

Ханна смущенно отвела глаза от Фрэнка, услышав неожиданный для него лепет:

– Тогда должен быть скелет.

Это, как ни странно, развеселило Неда.

– Верно, косточки где-то есть! Пойду пошарю. – Но перед тем как уйти, он вдруг посмотрел на них долгим и серьезным взглядом. – Держитесь вместе, – посоветовал он. – Пусть никто не бродит по судну в одиночку. Помните, что крысы так и не получили овсяного печенья. Мне-то ничего не будет – я знаю их повадки. На корабле без крыс не обойтись. Главное – держать их под прицелом. Оруэлл и я были слаженной командой. А теперь все изменилось. – Дверь за ним захлопнулась.

– Фрэнк, с ним ничего не случится? – Ханна смотрела сквозь стекло рубки на сбегавшего по трапу к палубе Неда. Лицо его было напряженным и решительным. Казалось, он спускается не на палубу, а в преисподнюю, населенную демонами.

– Не волнуйтесь. Он же сказал, что крыс понимает. – Фрэнк явно выглядел удрученным. Ханне стало его жалко. Он хотел доставить ей удовольствие плаванием на «ЗОЛОТОЙ ЛАНИ», а все получилось наоборот. – Пойду сварю кофе, – пробормотал он. – Держите судно по курсу.

– Я пойду с вами, Фрэнк.

– И оставишь меня одну?

– Попробуй порулить, Эймей. Это здорово. Штурвал как бечевка воздушного змея – чувствуешь пульс стихии.

– Все будет хорошо, Эймей, – успокоил Фрэнк. – Крысы никогда не наведываются в рубку. Тут нет ничего съедобного.

– Кроме меня!

Оказавшись на открытой палубе, он вдруг заколебался. Ханна решила, что Фрэнк боится наткнуться на скелет кота. Она видела, как на том конце корабля крадется Нед с тяжелым гаечным ключом.

– Пойдемте-ка в мою каюту. Там и сварим кофе, – предложил Фрэнк. – Вон та дверь. Я прихвачу котелок.

Ханна зашла в каюту. Она оказалась просторной и располагалась как раз под рубкой. Четыре больших иллюминатора открывали обзор на море и проплывавшие острова. Стены были обшиты тиком и сплошь увешаны морскими гравюрами. Кажется, старинными и довольно ценными. Были здесь длинный книжный шкаф, дубовый кофейный столик, кушетка и стул, двуспальная кровать с подголовником из красного дерева и плита в углу. Неожиданно респектабельная каюта для такого суденышка. Как она отличается от ее жалкой гостиной… Особенно теперь. Разбитые окна, хруст стекла под ногами. С потолка капает. Крепкие прежде стол и стулья превратились в обломки. Повсюду разбросаны вещи. ОНИ ГОВОРЯТ, ЧТО ЕЕ ДОМ ПОХОЖ НА ПОЛЕ БОЯ. КАЖЕТСЯ, У НЕЕ БЫЛ ПРИСТУП БЕШЕНСТВА, И ОНА ПРИНЯЛАСЬ КРУШИТЬ ВСЕ ВОКРУГ. БЕЗУМНАЯ, КАК КЭРРОЛЛОВСКИЙ ШЛЯПНИК. ВОТ ЧТО МОЖЕТ СОТВОРИТЬ С ЧЕЛОВЕКОМ ЖИЗНЬ В ПОЛНОМ ОДИНОЧЕСТВЕ…

– Нравится моя каюта?

– Прекрасная, Фрэнк. На самом деле прекрасная.

– Если не желаете портить впечатления, не заглядывайте к Неду. Посмотрите, это выдвигаем – и получается маленькая плита. За этой панелью телевизор. А вот тут, внизу, стерео. – Он вдруг умолк, прислушиваясь. До них донеслись глухие удары гаечного ключа о металл. – Нед, по правде сказать, терпеть не может морской жизни. Он приободряется, только когда мы швартуемся в Виктории. Прилипнет к своей девушке и замрет от счастья. После смерти моего брата я стараюсь опекать его, что ли. Но Нед ходит в море только ради денег. Это неплохо. Я думаю, он просто еще не нашел свое дело.

– А другие родственники у вас есть, Фрэнк?

– Нет. По крайней мере, я не знаю. На Неде кончается ветвь Дрейков.

– Почему вы не женились?

Тут повисла одна из характерных для Фрэнка пауз. Как мало она знала о нем. Неужели обидела?

– Боюсь, не очень-то я умею обращаться с женщинами.

– Мы не сильно отличаемся от мужчин, Фрэнк.

– Да, но… Предложить кому-то провести со мной остаток жизни, пообещав забыть о синем море? Не получится, а обманывать не хочу.

– Совсем не обязательно расставаться с морем. Можно попытаться увлечь вашим синим морем. Каждый делает это по-своему. Чарльз сначала подарил мне золотую рыбку. Символично, правда? Потом привез мне из поездки в Италию Пизанскую падающую башню, вырезанную из слоновой кости. Тут уж я точно поняла, чего он добивается.

Ханна глянула на Фрэнка. Он казался совсем несчастным.

– Я ничего такого не умею. Правильных книг не читал да и боюсь делать подарки. Вдруг не понравится? Нет ничего хуже, чем получить подарок, которого не хочешь. – Он стал уныло наливать кофе.

– Вы угадали, Фрэнк. Золотая рыбка мне не доставила никакой радости. Она, бедняжка, мучилась, плавая кругами в тесной банке. А потом мы завели кота, который слопал золотую рыбку. Не думаю, что Сабрина тоже был каким-то символом. Но к тому времени мы поженились, и это уже не имело значения.

Фрэнк задумчиво кивнул:

– Мне, наверное, уже слишком поздно. Пойдемте. Отнесем кофе в рубку, не то ваша подруга посадит нас на мель.

Но их встретила оживленная и раскрасневшаяся Эймей.

– Кажется, это как раз для меня. Боже, какое отдохновение просто смотреть на струящуюся воду и ощущать, как пульсирует в твоей руке штурвал. Я почувствовала себя обновленной. Столько пришлось пережить на острове, что мне просто необходима эта терапия. Кофе? Нет, спасибо. Не хочу развеивать чары.

Они уже входили в гавань Виктории, когда Фрэнку удалось наконец отобрать у нее штурвал. Лодки проскальзывали перед самым носом судна, низко над головой жужжал гидросамолет, но Фрэнк уверенно вел свой корабль к пристани.

– Ханна, пойдите растормошите Неда, – попросил он. – Пора готовить причальный канат.

Она обнаружила Неда на люке пригорюнившимся над обглоданным скелетом.

– Я любил этого кота, – проговорил он.

– Мне жаль, Нед. Э-ээ… Фрэнк велел готовить причальный канат.

– Да не могу я сейчас думать о каком-то канате! Ненавижу эту проклятую посудину! После смерти Оруэлла она перестала мне быть домом.

– Если вам на самом деле все это не по душе, вы сумеете найти в Виктории подходящую работу. Должно быть, нелегко проводить столько времени вдалеке от своей подружки.

– Чем дальше от Дирдрейд, тем лучше. Она только и знает, что насмехается надо мной. Нет, все дело во Фрэнке. Что он будет делать без меня? Немногие из людей любят корабельную работу, да и кто их упрекнет в этом? Фрэнку будет нелегко, если я его оставлю. А я не хочу его огорчать. Он заменил мне отца.

– Фрэнк считает, что вы работаете из-за денег.

– Послушайте, миссис Пигго, мне предложили работу в Виктории. Шоферить на грузовом фургоне. Денег в два раза больше, чем я зарабатываю, вкалывая на этом суденышке. Но я отказался. В ловушке я, вот что!

Ханна смотрела на тоскливо ссутулившегося парня. Никогда нельзя быть уверенным, что по-настоящему знаешь человека.

– Мне кажется, он сможет набрать команду. Многим бы понравилось жить на таком корабле, как этот.

– Кто, например? Вы согласитесь?

– Канат! Канат! – донесся из рубки раздраженный голос. Они шли вдоль пристани. Ханна неожиданно для себя спрыгнула на берег и понеслась к швартовой тумбе. Нед вяло наблюдал за ней с палубы.

На следующее утро Ханна и Фрэнк сидели в вестибюле Отеля императрицы, окруженные непривычной роскошью. Ханне было приятно, что приносят еду и выпивку и не приходится суетиться самой. Да, отель – это не жалкий домик на заброшенном острове. К тому же не маячит перед носом Эймей с ее выпученными глазищами. Впрочем, она живет неподалеку.

– Кажется, вам понравилась Эймей? – спросила она.

– Она просто влюбилась в мой корабль. – Ясно, именно это его и очаровало.

– Надеюсь, она не пропадет, будет появляться время от времени. – Эта мысль ее и расстроила. ПРИВЕТ, ФРЭНК! ПРИЯТНО ВАС ВИДЕТЬ. ЕСТЬ НОВОСТИ ОТ ДОРОГОЙ ХАННЫ? ВАШ КОРАБЛЬ ВЫГЛЯДИТ СЕГОДНЯ ПРОСТО ОТЛИЧНО! А Я, КСТАТИ, НИКОГДА НЕ ВИДЕЛА ВАШЕЙ КАЮТЫ. В конце концов, какое дело Ханне до них? Чего ей про это думать?

Как же это здорово! Какая сила собралась в кончиках пальцев! Просто дергаешь маленький рычажок – и вся эта махина послушно поворачивается то вправо, то влево. Переведешь другой – и гигантские гусеницы начинают двигаться, неся тебя вперед. Черт, эта штука катится сама собой! Восхищенные прохожие толпятся на тротуарах. ТОЛЬКО ВЗГЛЯНИТЕ НА НЕДА ДРЕЙКА И ЕГО ЭКСКАВАТОР! КАЖЕТСЯ, ОН ЧАСТЬ ЭТОЙ МАШИНЫ.

Если бы Дирдрейд Дринкуотер могла его видеть сейчас, когда он мастерски управляет этим чудовищем с качающимся на стреле тяжелым ковшом. Она еще пожалеет о том, как глупо себя вела прошлой ночью на заднем сиденье папашиной машины, как издевалась и насмешничала над ним. СМОТРИТЕ, ДЕВОЧКИ, НЕД ДРЕЙК В ГОРОДЕ! Парень в такой машине неподражаем. Эх, жаль уличный фонарь! Ладно, не все сразу получается. Да и что для Виктории какой-то фонарь? Одним больше, одним меньше. Их даже ночью в избытке. Только мешают хорошим людям. Не позабавишься. Черт, он уже начинает думать как Эймей Личфилд!

Фрэнк и Ханна стояли на палубе. Будь они немного ближе к экскаватору, то наверняка услышали бы торжествующий смех, гулко раздававшийся в кабине. Но когда Нед у рычагов, лучше держаться на безопасном расстоянии.

– Подай чуть влево, Нед! – закричал Фрэнк, помогая себе жестом.

Гигантская желтая машина загромыхала по палубе, победно воздев к небу стрелу. Гусеницы замерли. Стрела вдруг тяжело упала на крышу рубки. Послышался треск.

– Нед! – завопил Фрэнк. Стрела поднялась вновь. Гусеницы, скрипя, пришли в движение, откатились назад. Оторвавшись от крыши рубки, стрела рухнула на палубу. Двигатель жутко взревел, потом закашлялся и умолк. – Ему надо немного потренироваться, – заметил Фрэнк. – На открытом пространстве он развернется, только держись. Но не сроет же он весь остров Гарсия.

– Мне хотелось бы, чтобы машину пели вы, Фрэнк.

– Я не могу так огорчить Неда.

– Да, конечно, так для него будет лучше. Он совершенно счастлив, когда сидит за рычагами. Взгляните на его лицо.

– Он просто сосредоточен. Не умеет еще как следует собраться. Успокойтесь, Нед отличный парень. Но нам лучше уйти.

Забормотала лебедка, трап поднялся. «ЗОЛОТАЯ ЛАНЬ» была готова к отплытию.

Глава десятая

Сабрина сидел на самой верхушке высоченной сосны на вершине мыса Пабло, глядя на мир отрешенным взором. Он покидает их всех. Он покидает все сущее. Он проклинает богов, которые могут так унизить кота, протащив его по мокрым лугам, сквозь кусты, подняв в поднебесье, а потом швырнув с высоты на это идиотское дерево. Другой кот, менее мужественный, отдал бы этим богам душу. Но день, проведенный на ветке, немного примирил Сабрину с жизнью. Может, все происшедшее с ним было просто несчастным случаем? Может, не стоит так сурово судить этот мир? Может, даже простить всех? Конечно, не сразу.

Но сначала предстояло слезть с дерева. Ничто на свете не выводило из себя Сабрину так, как это опасное и весьма неприятное занятие. Одна мысль о предстоящем спуске заставляла вставать дыбом шерсть на загривке. Ни один кот на свете не стал бы добровольно совершать то, что сейчас предстояло Сабрине. Когти для этого не приспособлены – загибаются в обратную сторону. И вообще, такой подвиг требует невероятного мужества, выдержки и воли к победе. К счастью, у него есть и то, и другое, и третье. Кот с жалкой душонкой так и умер бы здесь, наверху, и достался бы на обед воронам, этим черным разбойницам.

Прошла целая вечность, прежде чем он, со вздыбленной шерстью, очутился на твердой земле. А что теперь? Ладно, теперь он может, пожалуй, навестить свою родную ферму.

Его хозяйка, эта глупая, сентиментальная человеческая особь, наверняка будет в восторге. Наказав ее своим долгим отсутствием, он может даже принять миску «Вискаса», хотя эта еда и отвратительна. А затем, так уж и быть, он залезет под печь.

В приподнятом настроении он затрусил к дому. Почему-то вокруг было невероятно много воды. А что случилось с трактором? Весь черный от сажи, он неуклюже завалился набок. Шины еще дымились. Опять эти еноты! Они сломали его! Привычная дневная лежанка превратилась в обгорелые обломки. Ни один уважающий себя кот не станет спать на капоте изуродованного трактора. Ого, и сортир повалили. Нет, придется с ними поговорить покруче. Ох и полетят головы!

Вся долина выглядела разоренной и запущенной. Ни единой человеческой мысли уловить не удавалось. Он навострил свой мозг, распушил усы, но так и не учуял присутствия живого человеческого существа. Ни хозяйки, ни Подруги. Пустота. Поверить невозможно! А навстречу ему выскочили разбойники. Он всегда знал, что этим кончится.

– Они все смылись. На корабле. – Старый енот Тэпин выглядел необыкновенно бодрым и оживленным, – Они бросили тебя, Сабрина. – Ты подкидыш. Надеюсь, у тебя хватит ил перенести это. – Сабрину бесил его самодовольный тон.

– Это и твоя беда, Тэпин. Нет людей – нет отбросов. Но скажи, что ты сотворил с моим трактором?

– Это все Пистоль. – В голосе Тэпина послышалось злорадство. – И он заплатил за это сполна, безмозглый молодой идиот. Когда суешь нос в дела людей, ничего хорошего не жди. Пистоль уже в прошлом.

– Что же случилось?

Тэпин захихикал.

– Он, как всегда, устраивал молнию, и вдруг раздалось УУУ-УХ! Из-под капота вылетел огромный огненный шар и целиком поглотил кретина. Он завизжал, скатился вниз и стал крутиться на месте. Но это ему нисколечко не помогло. А они-то думали, что Пистоль повелитель молнии!

– Он умер?

– Не совсем, но сущности своей лишился. К тому моменту, как он догадался кинуться в воду, на нем выгорела вся шерсть. А без меха он оказался не больше крысы. Ему пришлось убраться в болота, и, я думаю, он теперь живет с бобрами. Паршивые грызуны для него нынче самая подходящая компания.

– Опаленный зверь – это ужасно! Я мог бы ему об этом порассказать.

– Да он и слушать бы не стал. А я, между прочим, теперь снова вожак енотов. И Ания – моя, хи-хи! Опыт, Сабрина, ничто не заменит. Мудрые всегда в конце концов оказываются на вершине. А ты уже добрался до своей вершины? И что собираешься делать теперь? Будешь рыскать по мусорным бакам, облезлый, костлявый, подыхающий, как все брошенные, бездомные коты?

Какой же он наглец, этот воспрянувший старик Тэпин!

– У меня есть друзья на другом конце острова, и я собираюсь навестить их. Пока, Тэпин!

– Остерегайся бобров. Они в последнее время разбушевались. И сортир они разрушили. Имей все это в виду.

Сабрина поплелся со двора. Дрожащее, раскаленное солнце подсушивало влажный гравий дорожки, и он брел по ней, надеясь пробраться через затопленные луга. Коварно поблескивающее море было слева от него. Он добрался до пристани и несколько мгновений стоял неподвижно, размышляя о превратностях морской жизни, о будущей необыкновенной судьбе корабельного кота с новым чудесным именем Себастьян. Солнышко пригревало. Тягучие думы клонили в сон.

Он встряхнулся, отгоняя дремоту. Нет, нельзя кидаться в безумную одиссею! У него своя дорога. И по ней надо красться, будучи все время начеку. Он могучий охотник! Но что же с ним произошло? Все кости ломило, спина потеряла гибкость, лапы не гнулись.

Держась у края гравийной дороги, он направился к мосту через маленькую речку, которая вытекала из болота. На самом деле она не текла. Вместо речных струй из дренажной трубы торчали обломки дерева, все было запружено стволами и переплетениями веток. Река превратилась в широкое озеро, сливалась с затопленными лугами. Отсюда надо бы поскорее убираться. Его родной старый дом разрушен к тому же. За ним наблюдает лебедь. Раскинув крылья, чтобы казаться крупнее, эта глупая птица пытается напугать его.

СЕБАСТЬЯН ВЫШЕЛ НА ТРОПУ ОХОТЫ! ПО ДЖУНГЛЯМ ПРОКАТИЛАСЬ ВОЛНА УЖАСА!

Да, пришло время кого-нибудь убить. Аппетитная мышка проскочит в желудок легко и мгновенно. Он и в самом деле похож на безжизненный скелет. Но этот Тэпин еще не знает, на что способен удалой кот!

Шелест в траве. Быстрый прыжок и… Эх! Ладно, следующий раз будет успешнее. Может, удача подстерегает в этих кустах? Нет… Минуточку. Что это? Осторожный, лакомый всплеск там у ивы? ПРЯЧАСЬ В ТЕНИ, ОГРОМНЫЙ КОТ КРАЛСЯ БЕСШУМНО И… КЛАЦ!..

Ой! Что это такое? Левая передняя лапа Сабрины оказалась зажатой в мощных челюстях. Он с воплем дернулся, но невидимое мерзкое болотное чудовище не отпускало. В голове быстрой чередой промелькнули жуткие истории, рассказанные корабельными котами во время их редких визитов на остров. О морских чудищах и мрачных хищниках, которые населяют Не-кошачьи Земли между болотом и морем. О зверях, которые с хриплым ревом поднимаются с илистого дна и, напружив свои короткие, сильные ноги, разинув гигантские зубастые пасти, кидаются на котов. Да, Сабрина понял, в чьи зубы он попал. От сознания гибельной безнадежности кровь застыла у него в жилах и мозги, казалось, окаменели.

Его схватил нильский крокодил, чешуйчатый и беспощадный!

Лодочник, задумавшись, медленно плыл по болотам. То и дело между деревьями мелькал домик миссис Пигго, и один только вид этого строения вызывал у него приступ ярости. Будь проклята эта женщина! У нее стальные нервы, если ей ничего не стоит открыть по нему пальбу. А он-то еще оказывал ей бескорыстную помощь, отгоняя бобров. Нет, в наши дни уже не отыщешь такой диковинной штуки, как благодарность. Люди грызутся, будто злобные псы.

Прошедший день не охладил его, хотя он и пытался обрести душевное равновесие. Но как она стреляла, эта женщина Пигго! Передохнуть не давала. Какой мужчина может справиться с такой дамой? Разве что ночью. Но и в темноте вспышка выстрела выдавала его и превращала в отличную мишень.

В этой печальной истории был только один светлый момент. Тот миг, когда миссис Пигго в свете полыхающего трактора с воплями выскакивала из рушащегося сортира, мелькая своим мощным крупом. Небо, словно в награду за все страдания, подарило ему эту мимолетную радость. Но этого было слишком мало, чтобы привести в порядок расстроенные нервы. Убитый морально и чуть не уничтоженный физически, он ретировался и провел весь вчерашний день в постели.

А сейчас над его головой в ветвях деревьев что-то происходило. Он уловил еле слышный шелест. В густой листве земляничного дерева затаилась опасность. За ним наблюдали. Злодейка Пигго не успокоилась. Она выслала вперед свою похожую на лягушку подругу. Ничего, сейчас он с ней разделается!

Он наклонил ружье, всыпал в ствол меру черного пороха, с громким стуком забил пыж и снова сел, держа грозное оружие наготове. Все будет выглядеть чистой случайностью. Пигго наверняка наставила на него свой поганый телескоп.

Он позволил лодке свободно плыть по течению. Корма мягко ударилась о бобровую плотину. Течение медленно, медленно поворачивало нос… Крона земляничного дерева сама собой выплывала на линию огня.

Я ДУМАЛ, ЧТО ТАМ ЕНОТЫ, ВАША ЧЕСТЬ, БОГ СВИДЕТЕЛЬ. ОНИ СТАНОВЯТСЯ НАСТОЯЩИМ БЕДСТВИЕМ ДЛЯ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ. ОСОБЕННО ВЕСНОЙ, КОГДА СОВЕРШАЮТ НАБЕГИ НА УТИНЫЕ ГНЕЗДА…

ДА, МЫ ОБЕРЕГАЕМ ОКРУЖАЮЩУЮ СРЕДУ НА ОСТРОВЕ ГАРСИЯ.

Пли!

БАМ!

– Что за дьявольщина! – Отдача ружья была так сильна, что корма лодки буквально въехала на бобровую плотину. Лодка накренилась, клюнула носом, и Лодочник вылетел за борт. О, вода просто ледяная! Лодка быстро заполнялась водой и тонула вместе с оставшимся в ней ружьем. Несколько мгновений Лодочник беспомощно барахтался в холодной жиже, пока не нащупал ногами дно. Он ухватил плавающий в воде носовой линь и поплелся к берегу, волоча за собой лодку.

В единый миг торжество сменилось горьким чувством поражения. Но самое отвратительное – если вообще могло быть что-то отвратнее его положения – шебуршение и попискивание в ветвях земляничного дерева продолжалось. Там ДЕЙСТВИТЕЛЬНО были еноты! Пигго вела сильную игру. Лодочник понуро тянул линь. Наконец лодка оказалась на берегу, а черный порох был пересыпан в пластиковую сумку.

Уже выплескивая последнюю плошку воды, он вдруг услышал давно забытый, ласкающий ухо звук. Это был звук тех благословенных дней, когда он мог высоко держать голову и называть себя достойным и полезным гражданином этой великой земли. Это был звук, который связывал его с первопроходцами прошлых веков. Это был звук, который стальным стержнем выпрямил его позвоночник и вселил забытую дрожь нетерпения в его пальцы.

Это был звонкий щелк весеннего капкана.

Сердце затрепетало, и Лодочник помчался напрямик, сквозь кусты.

Фрэнк, не подозревая того, имел самое непосредственное отношение к этому событию. Во время последнего визита он разбудил в Лодочнике сладостные воспоминания. После их разговора тот провел бессонную ночь, размышляя о славе прошлых лет, о том, как упала крыша сарая, отяжеленная шкурками, и о тех корыстных чинушах, которые своими запретами просто обокрали его. Тягостное уныние охватило его.