Текст книги "Бронтомех!"

Автор книги: Майкл Коуни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

3

После вчерашних возлияний я спал крепко, но, проснувшись, вздрогнул, как от прикосновения холодной руки. Я вспомнил, что сегодня мне предстоит торговаться от имени Риверсайда.

Сквозь занавески проникал солнечный свет; я выбрался из постели и обнаружил, что аркадийский скотч наказал меня за безмятежный сон пульсирующей головной болью.

Я сразу принял дозу «Иммунола» из своего нелегального запаса, после чего по телу и под черепной коробкой быстро распространилось эйфорическое тепло от действия этого аркадийского чудо-наркотика. Теперь я почувствовал, что в силах отдернуть занавески.

Было прекрасное утро. Я жил не в стандартном домике, из которых состоял поселок, а на верхнем этаже бывшего рыбного склада-морозильника у северного конца причала. Дело в том, что после успеха рыбных загонов Марка Суиндона имел место некоторый бум, и ниже по течению построили заготовительный цех. При этом со старого склада вывезли морозильное оборудование, а я очень удобно разместил здесь свою мастерскую, из которой выкатываю готовую продукцию прямо на причал. Ну и вообще, в то время когда я приехал в Риверсайд, жилья не хватало.

Теперь, правда, половина домиков в поселке стоят пустыми…

Я снова услышал стук, который меня разбудил. Рабочие разбирали платформу и прочие временные сооружения, построенные для регаты; снимали флагштоки, вытаскивали из воды понтоны.

Позже, одевшись и почти проснувшись, я осмотрел мастерскую. В моем маленьком бизнесе – три наемных работника, и за год мы делаем до тридцати скиттеров, которые я продаю по всей Аркадии. Вернее, пытаюсь продать. Последние шесть месяцев торговля шла неважно.

– Привет, Кевин!

Во дворе меня дожидался Пол Блейк. Он совершенно оправился после несчастного случая и рвался в бой. Я открыл капот почти готового скиттера и начал объяснять принцип работы двигателя, стараясь говорить доступно.

– Понимаешь, Пол, в основе всей лодки – микрореактор. Это старая модель, с тех времен, когда энергию превращали в пар, а пар вращал турбины. Неэкономичная система. Когда разработали двигатель на потоке электронов, эти маленькие реакторы стали распродавать по дешевке. Я купил целую партию.

По правде говоря, все было не так просто. Я практически разорился, закупив две сотни микрореакторов и доставив их на Аркадию. Я долго не мог выбраться из долгов и рассчитывал снова получить заем в банке в этом месяце, чтобы развязаться с некоторыми временными трудностями…

Блейк, конечно, ничего этого не знал.

– И вы сами изобрели скиттер, – произнес он благоговейно.

– Вообще-то это примерно тот же принцип, что у вездехода на воздушной подушке, только проще. – Я поднял капот. – Я выбросил турбинный блок и установил прямоточную систему охлаждения с расширительной камерой – это более или менее стандартная схема прямоточного воздушно-реактивного двигателя. И еще я добавил насос для поддержания тока воды на холостом ходу. Итак, происходит следующее. Вода под давлением поступает через заборник на носу, проходит вот по этой трубе, затем попадает в расширительную камеру, там соприкасается с горячими лопатками микрореактора и превращается в пар, резко расширяясь. Большая часть пара выбрасывается через трубу на корме, а остаток проходит через этот коллектор вниз и образует паровую подушку, на которой жучок скользит.

– Непонятно, – сказал Пол, – почему пар не конденсируется, соприкоснувшись с холодной водой Дельты, и вообще…

– Почему же, конденсируется – какая-то его часть. Но пар выбрасывается из сопел так быстро, что это ничего не меняет. В общем-то, для поддержания жучка на весу хватило бы, наверно, одной лишь реактивной тяги. Как-никак микрореактор разрабатывали для грузовиков и самолетов, так что удержать мелочь вроде скиттера ему вполне по силам, хотя КПД и снижается.

И я перешел к описанию маленьких хитростей, позволяющих выжать максимум скорости из стандартной модели без перегрева реактора. За несколько минут я рассказал о регулировке угла водозаборника, о положении сопла тяги относительно вертикальных сопел и о положении направляющих лопаток – все эти мелочи влияют на характеристики скиттера.

Пол любезно поблагодарил меня и собрался уходить, но неожиданно заинтересовался необычной конструкцией в эллинге.

– Это яхта… – объяснил я нехотя. Мое новое творение протянулось почти что от стены до стены. – Я проверяю на ней несколько новых идей.

Пол провел пальцем по корпусу, гладкую поверхность которого испещрили крошечные отверстия.

– Никогда не видел, чтобы в яхте было полно дыр, – произнес он недоверчиво и бросил взгляд на ярко-желтое название на черном корпусе: «ЛЕГКАЯ ЛЕДИ».

– Я спущу ее через две недели, – сказал я.

Пол отошел, нагнулся и посмотрел на мачту, лежавшую на подмостках. Со стены свешивался парус.

– Вам лучше знать, – бросил он неуверенно.

Время от времени со мной происходит одна и та же история – печальная и безнадежная. Это может случиться где угодно, на улице, в ресторане, но чаще всего – во время поездок, когда у меня появляется возможность предаться праздным мыслям и строить карточные домики, которые не рушатся, а просто постепенно тают после поездки. По-моему, такое случается со многими мужчинами. Эти переживания, возможно, поняла бы Джейн Суиндон, но большинство женщин о таком вообще не подозревают, а если подозревают или даже знают, то не показывают вида, как и я.

Итак, иногда в поездках передо мной вдруг появляется Самая Красивая Девушка На Свете.

Эти истории коротки, а потому печальны. Вот она сидит в нескольких рядах впереди меня. Лицо ее мелькнуло еще при посадке, и время от времени я вновь вижу его, когда она поворачивается к своему спутнику – весьма интересному мужчине. Она меня не видит и, скорее всего, не увидит никогда.

А я наблюдаю за ней с безнадежным восхищением, без всякого вожделения. Только изумляюсь, что она существует, и грущу, что мы никогда не встретимся – ведь я не какой-нибудь донжуан, способный завязать роман с любой. В общем, не свожу с нее глаз. Она ничего не замечает и в конце концов уходит. И тут выясняется, что она вовсе не спутница того парня. Она ехала одна. Какого черта я сразу не подошел к ней?..

В результате я остаюсь с горько-сладкими воспоминаниями и с образом, который постепенно бледнеет, но снова и снова возвращается ко мне – и так до новой поездки на монорельсе и новой встречи с другой Самой Красивой Девушкой На Свете…

Я гнал всю дорогу до Инчтауна, в последний момент вскочил в утренний поезд на Премьер-сити, и немилосердное ускорение, развиваемое линейным двигателем, вдавило меня в спинку кресла.

В этих вагончиках, при всей их скорости, надо признать, практически нет шума, если не считать негромкого свиста направляющего монорельса и тихого рокота компрессора, который на начальном этапе создает воздушную пленку.

А вскоре стих и этот шум, потому что при движении воздух сам всасывается через передние воздухозаборники.

Ускорение уменьшилось, и я смог наконец оторвать голову от спинки сиденья, чтобы осмотреться по сторонам. Я глянул в окно, но быстро отвел глаза: от созерцания ландшафта, проносящегося мимо со скоростью четыреста километров в час, мне стало дурно. Слышался приглушенный шум ветра, из громкоговорителей лилась тихая музыка; потом они внезапно затрещали и раздался металлический голос машиниста. Он пробормотал что-то неразборчивое и тут же вырубился. Вагон стал покачиваться несколько иначе.

Я вообразил, что машинист сказал: «Дамы и господа, нет повода для тревоги», – и сердце у меня забилось. Если машинист сообщает, что нет повода для тревоги, то в моих глазах он автоматически становится лжецом.

Но по проходу с улыбкой шла проводница с кофе, и все вроде было в порядке. Меня снова подвело воображение. Он просто объявлял расчетное время прибытия в Премьер-сити.

Потом какая-то девушка протянула руку за кофе, и мое сердце снова дало сбой.

Она, уж точно, была Самой Красивой Девушкой На Свете.

Лишь на мгновение мелькнул передо мной ее профиль, потом она снова откинулась на спинку сиденья, скрывшись за подголовником, но этого оказалось достаточно. Я разглядел светлые волосы до плеч, твердый круглый подбородок и большой рот. У нее были синие глаза и изящный носик. Наверно, это описание подходит к миллиону девушек. Невозможно передать словами ее красоту и впечатление, которое она на меня произвела.

Я откинулся в кресле, разглядывая ее прекрасный затылок и правую руку, покоившуюся на подлокотнике, и решил, что рука тоже дьявольски красива. Я начал фантазировать, кто она такая и почему оказалась в этом вагоне. В основном в поезде ехали представители поселков – невзрачные мужчины и женщины в строгих костюмах, делегированные на предстоящую конференцию.

Но мне было уже наплевать на конференцию. Если бы эта девушка встала, повернулась ко мне и спросила: «Не смогли бы вы на сегодня стать моим гидом?», я бы ответил: «С удовольствием». И черт с ним, с Риверсайдом…

Конечно, она тоже могла оказаться жительницей какого-нибудь поселка, но я почему-то так не думал.

Так я промечтал почти всю дорогу, пока меня не осенило посетить туалет в голове вагона, чтобы на обратном пути оказаться лицом к лицу с моей богиней. Но она даже не взглянула на меня, беседуя с каким-то прилизанным мерзавцем, сидевшим рядом с ней.

Мы приехали в Премьер-сити, и девушка затерялась в вокзальной толпе. Я еще несколько секунд следил за одним затылком, надеясь, что это ее; затем он тоже скрылся.

– Я обрисую сложившуюся на настоящий момент ситуацию, – начала высокая женщина, которую представили нам как Алтею Гант, вице-президента, и заведующую аркадийскими операциями «Хедерингтон Организейшн».

Мы сидели в большом конференц-зале парламента. Присутствовало десять министров и премьер, человек сорок представителей поселков и – за главным столом – сотрудники «Хедерингтон Организейшн». Комната была узкая и длинная; кто-то задернул занавески, и сквозь них иногда проникали солнечные лучи, в которых танцевали пылинки.

– Аркадия была колонизована немногим более ста тридцати лет назад, продолжила Алтея Гант. – Спонсором выступила… э… ныне покойная Всемирная эмиграционная комиссия.

При этих словах на лицах хедерингтоновцев появились снисходительные улыбки, и они с жалостью посмотрели на нас, как на обманутых дурачков.

– Как обычно, с правительственным проектом возникли непредвиденные проблемы. Аркадия имеет шесть лун, которые движутся по блуждающим орбитам, причем приблизительно равномерно распределяются на небе. Однако оказалось, что раз в пятьдесят два года на несколько недель луны группируются. Затем они снова расходятся по своим орбитам, но в течение этих недель имеют место высокие приливы и другие явления. Различные формы жизни на планете подчиняются общему циклу; в частности, так ведет себя планктон, у которого смена поколений происходит раз в пятьдесят два года. Планктон собирается в дельтах, а в качестве защитного механизма он использует необычное средство. – Здесь Алтея Гант заколебалась. – Подробности не вполне ясны, но, по-видимому, сгустки планктона, известные как Разумы, могут развивать в людях телепатические способности.

В этот момент со своего места поднялся худощавый человек.

– Строго говоря, это не так, – сказал он, осторожно подбирая слова.

– Не сочтите за труд объяснить, – произнесла Алтея Гант с суровой ноткой.

– Разумеется. Э-э… Я – Фрэнсис Лег, из Старой Гавани. Да… Разумы, как мы их назвали, могли передавать эмоции одного человека другому. Собственно, мы назвали это Передающим Эффектом. Этот Эффект чрезвычайно опасен. – Лег все время слегка улыбался, хотя в том, что он говорил, не было ничего смешного. Я решил, что он юрист. – Допустим, вы повстречали кого-то, кого недолюбливаете. Разум передаст ваши эмоции этому человеку, и он отреагирует, ответно возненавидев вас. После того как эмоция возвратится к вам, вы вернете ее вдвойне. Вскоре дело дойдет до драки. На поздних стадиях были отмечены случаи передачи зрительных образов и словесной информации, но наибольшая опасность заключалась в эмоциях – в Передающем Эффекте. Поразительно, как много заряженных ненавистью эмоций гуляет среди нас. Разумы усиливали их, если были в зоне досягаемости.

– Благодарю вас, мистер Лег. Итак, насколько я понимаю, это задело все прибрежные поселки – большую часть населения Аркадии. И, в конце концов, Разумы обрели такую власть над людьми, что многих заставили совершить самоубийство, войдя в кишащую чернугами воду…

Алтея Гант продолжала, напомнив о панике, охватившей правительство, когда отовсюду прибывали беженцы с рассказами о массах утонувших. Побережье оградили военными кордонами – прибрежные поселки, наверное, никогда не простят правительству, что оно бросило их на произвол судьбы, хотя непонятно, что можно было сделать еще…

– Однако, – добавила она, – нашлось средство против власти Разумов. Хотя предотвратить трагедию не удалось, оно все же прошло опробование. Это лекарство, известное как «Иммунол», получаемое из корня, растущего в некоторых юго-восточных районах. Оно вызывает состояние эйфории, эффективно заглушая Передающий Эффект и, как позже выяснилось, роковые приказы Разумов.

Вскочил наш премьер – невысокий человечек с испуганным лицом.

– Мне бы хотелось кое-что добавить по данному вопросу, – начал он.

– Конечно.

Алтея Гант села.

– «Иммунол», очевидно, полностью решает проблему Передающего Эффекта, которого в любом случае не будет еще пятьдесят лет. Я, к примеру, до этого не доживу.

– А что будет с нашими детьми? – выкрикнул кто-то. – Как с ними?

Премьер в замешательстве прикусил губу – вопрос задал житель побережья.

– Как вы все знаете, правительство собирается предоставить людям «Иммунол» при первых же признаках опасности.

– Тогда почему сейчас запрещено пользоваться «Иммунолом»?

Вопрос внес оживление. Было установлено, что лекарство не вызывало привыкания и вредных последствий – и вообще аркоровы и другие местные животные ели его всю жизнь. Однако, как только исчезла угроза со стороны Разумов, применение «Иммунола» запретили.

– Это лекарство не прошло испытания… Долг вашего правительства обезопасить здоровье людей от непродуманного употребления потенциально опасных неопробованных веществ… Могу вас заверить, что как только наши лаборатории тщательно проверят…

– Да хватит вам! – злобно выкрикнул тот же человек. – «Иммунол» запретили, потому что он доставляет удовольствие!

– Так называемые приятные эффекты этого малоизученного…

– И потому что он ослабляет контроль над поселками. Вы боитесь, что мы рассердимся и пошлем вас ко всем чертям! Вот почему правительство запретило «Иммунол»!

– Имеются отчетливые признаки корреляции между нелимитированным применением «Иммунола» и уровнем…

Это вскочил министр здравоохранения, но голос его потонул в возбужденном хоре вопросов и обвинений. Ему пришлось сесть.

Тем временем представители «Хедерингтон Организейшн» с легкой улыбкой наблюдали, как мы облегчаем их задачу.

– Местное самоуправление! – выкрикивал кто-то вновь и вновь.

Встреча, таким образом, превратилась в сражение между Всеаркадийским Советом и представителями поселков. Премьер выступил – и замолчал. Раздались более зычные голоса от правительства, но их тоже перекричали.

Наши основные опасения облек в слова представитель Инчтауна.

– Откуда, черт побери, нам знать, выдаст ли правительство лекарство через пятьдесят лет? – запальчиво спросил он. – Откуда нам знать, что это будет за правительство? Откуда нам знать, запасут ли они «Иммунол» на всех? В прошлый раз этого не сделали. Да, Господи, будто мы не знаем, что такое правительство! Они все оставят на последний момент, а потом свалят неурожай на плохую погоду!

Наконец Алтея Гант снова встала, и установилась относительная тишина.

– Я думаю. Организация знает о проблемах, с которыми столкнулась планета, – сказала она. – В свете продемонстрированного вами недоверия к правительству вовсе не удивительно, что за последние два года более тридцати процентов аркадян эмигрировали на другие планеты.

Тут поднялся настоящий ор…

Мой сосед повернулся ко мне и прокричал, чтобы я услышал его в этом шуме:

– Говорил же я им в Морском Поселке: проклятая планета умирает, а правительство ничего не делает! Тридцать процентов! А пишут, что нет причин для тревоги. И как, черт возьми, винить людей, если они не хотят оставаться, потому что их дети не смогут дожить здесь до старости? Я бы и сам к черту эмигрировал, если бы мог себе это позволить. В этом Секторе полно безопасных планет.

В том же духе высказывалось и все собрание – громко и долго, не давая министрам оспорить статистику Алтеи Гант.

Наконец все охрипли, и премьеру позволили говорить.

– Хорошо, – промямлил бледный и жалкий премьер, – вы высказали свои взгляды. Похоже, ни мои коллеги, ни я ничего не можем добавить, поэтому предлагаю перейти к голосованию. Правительство и «Хедерингтон Организейшн» выдвинули определенные предложения относительно будущего планеты. Если вы склонны рассмотреть их сейчас, поднимите руку…

Он торопливо сел и с этого момента фактически вышел в отставку.

– Я хочу сразу объяснить вам, – начала Алтея Гант, – что «Хедерингтон Организейшн» – концерн. Он управляет своими планетами как предприятиями и ожидает от них прибыли. Мы заинтересованы в Аркадии из-за тех выгод, которые можем от нее получить, и если мы добьемся успеха, вы разделите его с нами. В настоящее время вы прогораете; к концу года будет потеряна половина населения. А быстрее всех разоряются планеты с сокращающимся населением, можете мне поверить. Мы предлагаем поставить вас на ноги. Для начала мы привезем иммигрантов и начнем большую рекламную кампанию, чтобы привлечь их еще больше. У нас в Организации счет идет на миллиарды. Аркадия обладает таким потенциалом, что может стать крупнейшей планетой Сектора. Во-вторых, мы поднимем сельское хозяйство и рыбную индустрию. Я говорю «поднимем» не для красного словца. Мы привезем столько оборудования, сколько здесь будет работников, и превратим Аркадию в житницу Сектора. Мы разовьем также легкую промышленность, а тяжелую индустрию с ее вонью и загрязнением среды оставим другим планетам. Аркадия – прекрасный мир. Мы не хотим его испортить. В-третьих, чтобы рассеять ваши страхи, мы снимем запрет на «Иммунол». Он станет доступен всем желающим. Конечно, будут и централизованные заготовки для использования в будущем, когда снова обрушится Передающий Эффект. Они послужат гарантией защиты.

Она улыбнулась.

– Такова суть наших предложений. Я не люблю тратить время зря и хочу знать: желаете вы выслушать подробности или всем лучше разойтись по домам?

Последовал одобрительный гул. Очевидно, собравшиеся желали выслушать подробности.

Пока Организация раздавала нечто вроде проспектов, я успел поговорить с соседом. Его звали, если не ошибаюсь, Эриксон; он рыбачил в Морском Поселке, на северном побережье. Мы увлеклись спором о скиттерах как дополнении к рыболовному флоту, а тем временем вокруг продолжались какие-то споры. К тому времени, когда мы закончили, оказалось, что избран комитет из шести человек для изучения предложений Организации и что мы обещали дать ответ через семь дней.

У нас обоих была пара свободных часов до отъезда, и мы с Эриксоном прогулялись по городу. Если раньше я не замечал признаков массовой эмиграции, то теперь они попадались на каждом шагу. Универмаги стояли пустые, объявления в окнах сообщали о сдаче жилья на выгодных условиях. Автобусы на воздушной подушке выглядели сильно изношенными, реклама на них – обшарпанной и ободранной.

– Какого черта парод так быстро линяет из Премьер-сити? – спросил я Эриксона. – Здесь-то они как раз в безопасности. Передающий Эффект не действует так далеко в глубь материка.

Рыбак мрачно усмехнулся, остановившись возле одной из немногих заново оформленных витрин на Мэйн-стрит.

– Видать, вы в Риверсайде легко отделались. Морской Поселок потерял из-за Передающего Эффекта двести человек, и сбежало с тех пор больше трехсот. Их нельзя осуждать. Я сам все еще хорошо помню; иногда даже вижу во сне. Как они идут в воду, вроде зомби… И их хватают чернуги. Эриксон содрогнулся. – Бог знает, почему я остался жив. Я очнулся, когда вода дошла до колен. В десяти метрах впереди шла маленькая девочка. Ее утащили под воду у меня на глазах. Я видел красную воронку, но даже не попытался спасти… Такие катастрофы действуют на всю планету – а не только на тех, кто в них угодил.

– Я тогда только что прибыл на Аркадию, – сказал я. – Маленькая девочка погибла у меня на глазах в Старой Гавани…

Мы стояли и молча смотрели на витрину. Постепенно до меня дошло, что магазин ломится от привозных товаров: ковры, керамика, столовое серебро, мебель. Похоже, по крайней мере, одна торговая фирма верила в будущее Аркадии. Из любопытства я отступил на шаг и посмотрел вверх на вывеску:

ХЕДЕРИНГТОНОВСКИЕ ТОВАРЫ ДЛЯ ДОМА

– Они вселяются, – заметил я, смутно забеспокоившись.

Эриксон смерил меня взглядом.

– Если Хедерингтон прибирает планету к рукам, он захватывает все землю, бизнес и вас самих.

Когда кто-нибудь говорит мне неприятные вещи, я сразу начинаю испытывать к нему неприязнь. Я уже жалел, что связался сегодня с этим дураком.

– Меня никто не купит, – заявил я.

– В таком случае, советую улететь на ближайшем челноке, – ответил Эриксон.