Текст книги "Колдун Нагаш"

Автор книги: Майк Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Стрелы зажужжали среди конников, вызывая в их рядах хаос, и колесницы ворвались в самую гущу сражения. На ступицах их колес стремительно вращались острые клинки длиной с меч, калеча ноги кхемрийским лошадям и нанося им смертельные раны. Воздух наполнился пронзительным, леденящим душу ржанием коней. Огромные бронзовые скимитары мелькали в руках воинов, стоявших сзади на своих тяжелых боевых машинах, и разрубали пополам и всадников, и ходячие трупы.

Мощь вражеской атаки ошеломила кавалерию Архана. Обитые бронзой тяжелые колесницы Ка-Сабара не походили на легкие и быстрые повозки армий других городов Неехары, и при их внезапном появлении Бронзовое Войско ликующе закричало. Дрогнувшие копейщики обрели утраченную было отвагу. Архан понял, что действовать нужно быстро, пока колесницы не нанесли слишком большой урон, иначе придется отступать обратно на холмы. Одна мысль о том, чтобы предстать перед хозяином и признаться в поражении, привела его в ужас. Он выкрикнул грубое проклятие и пришпорил свою раненую лошадь, заставив ее мчаться в самую гущу вражеских колесниц. Вокруг сердито жужжали стрелы, одна попала визирю в плечо, но он этого даже не заметил. Архан искал того, кто командует грохочущими колесницами. Если он его найдет и убьет, остальные утратят силу духа.

Визирь увидел его почти сразу: худощавый темнокожий гигант на передней колеснице. Покрытый запекшейся кровью, он держал двуручный хопеш с такой легкостью, словно это был стебель тростника. Позади осталось не меньше дюжины коней и всадников, изрубленных на куски.

Архан знал – это Сузеб Лев. Мастер Коня Ка-Сабара считался величайшим из ныне здравствующих воинов Неехары.

Визирь холодно улыбнулся. Он убивал людей, подобных Сузебу, за сто лет до того, как Лев появился на свет.

Могучий воин заметил темную фигуру визиря, и глаза Льва широко распахнулись при виде бледного бессмертного.

Архан с вызовом взмахнул окровавленным мечом и вонзил шпоры в бока лошади.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Переменчивый прилив

Оазис Зедри, 62 год Ку’афа Коварного

(—1750 год по имперскому летосчислению)

Акмен-хотеп услышал грохот копыт и в бессильной ярости стиснул зубы. Легкая кавалерия Пак-амна отступала под натиском внезапной атаки Узурпатора. Крики и вопли с дальнего конца поля боя слились в беспорядочный рев. Это было не скучное лязганье металла о металл, а настоящая бойня. Если левый фланг еще не рухнул, это вот-вот случится.

Мимо царской колесницы бесконечным потоком бежали люди с изможденными лицами, искаженными страхом. А за ними следом надвигалась неотвратимая волна смерти – новая армия мертвой плоти, оживленной злобной волей.

Царь-жрец кричал до тех пор, пока не охрип, пытаясь вернуть воинов в бой. Сначала у него даже получалось собирать беглецов тут и там и приказывать им вернуться в свои поредевшие полки, но едва появились мертвецы, его воины вновь потеряли самообладание.

И если не сделать ничего, чтобы отогнать нежить, Бронзовое Войско будет уничтожено. А если доблестные воины Ка-Сабара не смогут тягаться с армией Узурпатора Нагаша, Неехара будет обречена.

И ни единого следа жрецов! Акмен-хотеп смирился с тем, что у юного Декеру не было шансов противостоять прячущемуся во тьме ужасу. Все, что теперь оставалось, – достичь оазиса и оказать сопротивление там, надеясь, что омерзительная тьма не сможет распространяться дальше.

И вдруг всего в нескольких ярдах от колесницы возникло перламутровое свечение. Возничий в тревоге вскрикнул, но царь-жрец, подбадривая, положил руку на его плечо. Акмен-хотеп уже слышал голоса, сливающиеся в ровный уверенный речитатив.

– Жрецы! – закричал он, воспряв духом.

Акмен-хотеп и его ушебти направили свои колесницы вдоль шеренги жриц Неру в белых мантиях, бесстрашно стоявших на пути приближающей нежити и читавших Заклинание Бдительного Стража. От их кожи исходило сияние богини луны, оттесняя тьму и даруя перепуганным воинам чувство безопасности. Позади жриц Акмен-хотеп заметил их предводительницу Калифру, молившуюся богине, а еще дальше – Мемнета и жрецов Птра, поглощенных спором с Сухетом и жрецами Пхакта.

Перекрывая отдаленный шум битвы и крики отступающих воинов, раздался гулкий, громоподобный голос. Это Хашепра, верховный жрец Гехеба, человек с железными мускулами, обращался к солдатам Бронзового Войска.

– Тьма приходит и тьма уходит, а земля не сдвигается с места! – воскликнул он. – Стойте неколебимо, как горы, и Гехеб благословит вас мощью, дабы поразить врагов!

Сила голоса Хашепры и его суровая, устрашающая внешность оказали желаемый эффект. Люди вновь обрели мужество и прекратили безудержный бег. Медленно, но верно восстанавливалась дисциплина. Но не поздно ли?

Странные, жуткие стоны послышались из сумрака – первые ряды нежити подошли к преграде из лунного света, созданной жрицами Неру. Существа замерли, прикрывая лица своими окровавленными конечностями. Они шипели и вскрикивали, но не могли двинуться дальше. Акмен-хотеп вознес благодарственную молитву Небесному Совету и велел возничему подъехать к Мемнету.

Заметив приближающегося царя, жрецы солнца и неба прекратили спор, но Акмен-хотеп видел, как напряжены их лица. Он спрыгнул с колесницы, не дожидаясь, когда она остановится, и побежал к мрачным жрецам.

– Хвала всем богам, что вы получили мое сообщение… – начал он.

Мемнет нахмурился:

– Сообщение? Не было никакого сообщения.

– Когда мы увидели выпущенную на свободу тьму, то сразу поняли, что нас призовут, – вмешался Сухет. – Хотя никто из нас и представить не мог, какое нечестивое колдовство подвластно нынче Узурпатору.

– Понятно, – спокойно произнес Акмен-хотеп. – А что насчет этой омерзительной тьмы? Можете вы ее разогнать?

– Все, что мы можем, – это не дать ей растечься дальше, – отрезал Сухет и хмуро посмотрел на царя. – Это не туча пыли или пепла, а нечто живое, может быть, стая жуков или саранчи, призванных адской волей. Их поддерживает ветер, и разогнать это не так-то просто.

– А как насчет света Великого Отца? – спросил Акмен-хотеп верховного жреца. – Разве вы не можете упросить Птра выжечь с неба эту черноту?

– Думаешь, я не пытался, брат? – уныло отозвался Мемнет. Лицо верховного иерофанта побледнело, широко распахнутые глаза были полны страха. – Я умолял. Я приносил жертвы. Я скормил пламени своих доверенных слуг, но Птра не слышит меня!

Акмен-хотеп покачал головой и сказал:

– Ты говоришь бессмыслицу. Соглашение…

– Верховный иерофант пытается сказать, что нам мешают, – мрачно произнес Сухет. – Но я не знаю как. – Он кинул тревожный взгляд в сторону холмов. – Там действует колдовство, о котором я в жизни не слыхивал. Это отвратительная магия, работа владыки тьмы!

– Значит, вы должны ударить по нему всей силой, которая вам доступна! – воскликнул Акмен-хотеп. – Призовите молнию! Пронзите небо огнем Птра! Поразите Узурпатора гневом всех богов!

– Ты не понимаешь, о чем просишь, – ответил Сухет и задрожал. – Цена такой силы…

– Так заплатите ее! – приказал царь. – Не может быть слишком большой цены за то, чтобы избавить Благословенную Землю от этого чудовища! Наши города истекли кровью, он вселил страх в наш народ, опустошил наши сокровищницы, и если мы потерпим поражение здесь, вы думаете, что Нагаш удовлетворится выкупом в виде золотых монет или слитков бронзы? Вы забыли, что он сотворил с Зандри еще во времена наших отцов? Так это будет сущей ерундой по сравнению с местью, которую он обрушит на нас за наше сопротивление.

– Но знамения, – простонал Мемнет. – Я пытался тебя предостеречь. Пока светило солнце, мы могли добиться своего, а сейчас…

Акмен-хотеп угрожающе шагнул к старшему брату.

– Так заставь его снова светить, – прорычал он.

Верховный иерофант собрался возразить, но внезапно возник слабый, но резкий и ясный звук, раздавшийся со стороны западных барханов. Все головы повернулись в поисках его источника. Сухет, чей слух милостью его бога был острее, чем у других, наклонил голову.

– Рога, – произнес он, – но не бронзовые, а из кости.

– Еще одна хитрость Узурпатора? – спросил Мемнет.

– На этот раз нет, – ответил Акмен-хотеп, и лицо его осветилось торжествующей улыбкой. – Наконец-то прибыли князья Бхагара!

В трех четвертях мили от них, скрытые из виду противоестественной тьмой Узурпатора, из слепящих песков пустыни выехали четыре тысячи всадников. Князья-купцы Бхагара отправили каждого способного сражаться мужчину, чтобы помочь союзникам в битве против Нагаша, и во всей Благословенной Земле не было наездников лучше. В древние времена они промышляли разбоем и грабежами, нападая на неехарские караваны и снова исчезая в барханах, как призраки, но при Сеттре их приручили и приняли в империю. С тех пор они преуспевали в торговле, но не потеряли и боевые навыки.

Всадники Бхагара знали Великую пустыню, как мужчина знает свою первую жену. Они разбирались в ее переменчивых повадках и в ее свирепом характере, в ее скрытых дарах и потаенных секретах, и все же, пока они спешили на помощь Ка-Сабару, их снова и снова сбивали с пути лютые песчаные бури и ложные тропы, что стоило им драгоценных дней среди знойных песков. Когда они заметили на горизонте разливающуюся тьму, то заподозрили самое худшее и стали выжимать из своих горячих коней все силы.

Ведомые дерзким Шахидом бен Алказзаром, первым среди равных Бхагара, тем, кого родня именовала Рыжим Лисом, всадники пустыни бесстрашно ворвались в тьму, нависшую над великой равниной, и оказались позади кавалеристов, угрожавших левому флангу Бронзового Войска. Взывая к духам своих предков, они затрубили в костяные рога и ринулись в бой. Мчавшиеся впереди вытащили из колчанов, болтавшихся у коленей, короткие дротики с зазубринами и метнули их в плотную массу тяжелых кавалеристов. Те, что скакали сзади, натянули мощные сборные луки и наложили на них толстые стрелы с красным оперением. Могучие стрелы могли пробить деревянный щит с сорока шагов, и всадники хорошо знали, как ими пользоваться.

Внезапная атака посеяла во вражеских рядах смятение, и кавалерия Нагаша бросилась врассыпную, не дожидаясь резни. Быстрые, как стая волков, разбойники пустыни повернули и поскакали обратно, оставив на залитой кровью земле не меньше сотни мертвых врагов. Через сто ярдов они остановились, снова повернулись и налетели на врага еще раз, без малейших усилий лавируя между тяжелыми боевыми конями и вышибая седоков из седел. Взбешенные воины Кхемри попытались их догнать, но разбойники пустыни стали уводить их на запад, в сторону от строившихся в боевой порядок копейщиков.

Едва начав атаку, Архан услышал вой рогов всадников пустыни и понял, какая опасность угрожает его воинам. Они оказались между двумя вражескими силами, и если колесницы перегруппируются и еще раз нападут на его людей, те непременно дрогнут.

Шипя, как гадюка, визирь устремился к Сузебу Льву. Непобедимый боец Бронзового Войска тоже приказал возничему двигаться вперед и поднял свой могучий хопеш. Лучник сзади натянул тетиву, но Сузеб остановил его сердитым взглядом. Лев решил, что это будет поединок между двумя героями. Расстояние между ними сокращалось, и Архан начал читать заклинание. Он чувствовал, как темная сила бурлит в его жилах, и в последний миг вытянул левую руку и выпустил в колесницу целую тучу потрескивающих черных стрел. Визирь резко повернулся, уклонившись от надвигающейся колесницы и ее острых клинков, и услышал, как вслед ему несутся яростные вопли.

Проскакав с дюжину ярдов, он снова повернулся и увидел, что колесница остановилась. Возничий лежал у ног Сузеба, от него осталась лишь дымящаяся оболочка, а сам Лев пытался выпутать поводья из ссохшихся рук трупа. Лучник Сузеба спрыгнул с колесницы и оказался между Арханом и его врагом. Визирь расхохотался и пришпорил кобылу.

Лучник был человеком храбрым. Лицо его исказило бешенство, но двигался он хладнокровно и уверенно, натянул тетиву так, что оперение коснулось его щеки, и выпустил стрелу в надвигающегося бессмертного. Архан в последнее мгновение дернул поводья, пытаясь увернуться, и стрела попала ему не в сердце, а в левую руку.

Прежде чем лучник успел еще раз прицелиться, Архан двинулся на него, его скимитар, шипя, рассек воздух и обезглавил воина.

Однако лучник подарил Льву драгоценные мгновения. Сузеб с яростным криком дернул поводья, и колесница снова пришла в движение. Лев начал разворачивать ее, но не успел – Архан пронесся мимо, его скимитар снова описал в воздухе смертельную дугу, но клинок задрожал в руке. Похоже, бог земли высоко ценил Льва и был очень к нему благосклонен.

Несмотря на скорость, с которой скакал Архан, он ощутил ветерок от клинка Сузеба, рассекшего воздух в дюйме от него. Архан проскакал еще футов десять и только тогда натянул поводья. Его кобыла сердито тряхнула головой и ударила копытом, когда Архан заставил ее повернуть назад, на еще один заход.

Сузеб все еще пытался одной рукой удержать колесницу, оглядываясь на Архана. Ухмыляясь, как сам владыка тьмы, визирь опять устремился к Льву, на этот раз сзади, занес над головой меч и стал читать заклинание. Вокруг клинка закурились черные зловонные испарения.

В последний миг ликование Архана сменилось тревогой. Сузеб отпустил поводья и перехитрил бессмертного. Великий воин стремительно повернулся и взмахнул своим огромным мечом, нанося косой удар слева.

Бессмертного спасла только сверхъестественная быстрота реакции. Он резко натянул поводья, и лошадь замерла на месте. Клинок Сузеба описал сверкающую дугу и разрубил не Архана, а шею животного. Обезглавленное тело кобылы качнулось вправо, и оба они – и всадник, и лошадь – со всей силы рухнули на колесницу Льва. Послышался треск дерева и скрежет металла, Архан ударился о борт боевой машины так, что захрустели кости, и впал в забытье.

Когда окруженное Бронзовое Войско услышало пение боевых рогов Бхагара, раздались ликующие крики. Союзники прибыли как раз тогда, когда в них особенно нуждались. Акмен-хотеп ощутил прилив надежды.

Неужели они смогут вырвать победу?

Царь-жрец снова посмотрел на Мемнета и Сухета.

– Видите? Боги нас не покинули! – воскликнул он. – Теперь мы должны доказать, что достойны их помощи. Взывайте к их силе, и уничтожим Узурпатора раз и навсегда!

Сухет услышал просьбу Акмен-хотепа, и его лицо исказил страх, но он все же кивнул.

– Да будет так, – произнес он убитым голосом и повел своих жрецов в сторону, чтобы начать читать заклинания.

Царь-жрец повернулся к Мемнету и спросил:

– А как насчет тебя, верховный иерофант? Поддержит ли нас Великий Отец Птра в час нужды?

Мемнет шагнул к царю.

– Не смей разговаривать со мной таким тоном, младший брат, – негромко сказал он. – Ты что, не слышал Сухета? Боги не твои воины, чтобы им приказывать. Они потребуют слишком высокую цену за свою помощь, а платить придется нам, а не тебе!

Царь не дрогнул.

– Если боишься обратиться к своему богу, Мемнет, иди преклони колени перед Нагашем. Другого у нас не осталось.

Лицо Мемнета исказилось гневом настолько внезапным и сильным, что ушебти шагнул к царю и сжал свои огромные кулаки, чтобы защитить его. Верховный жрец сердито стиснул зубы, но когда он заговорил, из его уст не вырвалось ни единого слова брани в адрес царя, нет; он начал страстным голосом читать заклинание.

Акмен-хотеп увидел бисеринки пота, выступившие на круглом лице Мемнета, и ощутил дуновение горячего воздуха, быстро превратившееся в сильный ветер. Стрекотавшая тьма над головой забурлила, как штормовое море. Тонкие копья солнечного света пронзали бурлящую массу и успевали коснуться земли прежде, чем тьма поглощала их. Что-то черное, напоминающее град, падало вокруг Акмен-хотепа и его воинов. Царь увидел, что это хитиновые оболочки могильных скарабеев величиной с кулак взрослого мужчины.

Голос Мемнета сделался громче, перекрывая вой ветра и пронзительный речитатив Сухета. Казалось, что жрец Пхакта, бога солнца, страдает от невыносимой боли.

Акмен-хотеп боялся, что у него сейчас перепонки лопнут, и тут он услышал, как солдаты закричали в ужасе и благоговении, и в цепь холмов ударила раздвоенная молния.

Раскат грома прогрохотал так, словно настал конец света.

Архан резко распахнул глаза, услышав этот грохот, и на какой-то миг подумал, что кто-то ударил его.

Он лежал на спине в нескольких ярдах от искореженных остатков вражеской колесницы. Его лошадь разбила в щепки левое колесо боевой машины и опрокинула тяжелую колесницу. Четыре коня, впряженные в нее, в страхе унеслись прочь, волоча за собой оборванную упряжь. Вокруг в сумраке кричали люди и ржали кони, а кавалерия визиря, осаждаемая с двух сторон, пыталась спастись.

Проклиная все на свете, Архан попытался встать на ноги. С запозданием он понял, что из правого бедра торчит бронзовый обломок размером с кинжал. Он выдернул его левой рукой и заставил себя подняться. Бессмертный содрогнулся и ощутил знакомую боль в животе. Физическое напряжение и полученные раны поглотили почти весь эликсир жизни, данный хозяином, и смертельная усталость растекалась по телу визиря.

Дрожа от страха, Архан посмотрел на обломки колесницы Сузеба. Выжил ли воин? Он видел только куски дерева и металла. Тут искореженные бронзовые пластины зашевелились, и из-под них показались голова и плечи Льва.

Визирь поднял меч и прочитал Призывающее Заклинание. Переменчивая черная магия плохо слушалась, видимо, из-за его слабости, но все же трое мертвых кавалеристов Архана с трудом поднялись на ноги.

– Убейте его! – велел визирь, показав на Сузеба.

Воины-мертвецы ринулись вперед. Один вытащил из своей груди дротик и метнул его. Он попал Сузебу в левое плечо, пронзил доспехи, но не задел освященной плоти. Лев яростно взревел и удвоил усилия, пытаясь встать на колени. Правой рукой он выдернул из обломков зазубренный кусок бронзы и метнул его в ближайший ходячий труп. Удар разнес мертвецу череп, и воин визиря рухнул на землю.

Ругаясь, Архан пошел в наступление вместе с оставшейся нежитью, надеясь убить Сузеба прежде, чем тот сумеет высвободиться.

Один из мертвых кавалеристов прыгнул к Сузебу и ударил топором. Каменное лезвие скользнуло по бритой голове, оставив неглубокую рану. Второй тянулся к горлу полководца окровавленными руками. Сузеб схватил это безоружное существо и швырнул его в мертвеца с топором. Неуклюжие трупы переплелись и покатились по земле. Прежде чем они сумели снова подняться, Лев выхватил свой тяжелый хопеш и перерубил оба тела одним ударом.

Углядев возможность для атаки, Архан прыгнул вперед и полоснул Сузеба прямо по лицу. Воин попытался увернуться от удара, но скимитар все равно оставил глубокий разрез на его щеке. Визирь расхохотался при виде раны, но ликование было коротким. Хопеш Льва мелькнул в воздухе, и бессмертный едва успел отскочить назад, иначе остался бы без обеих ног. Громко взревев, Сузеб напрягся и освободился от обломков колесницы. Его огромный меч выводил в воздухе смертельный узор. Лев бесстрашно надвигался на визиря.

Архан быстро произнес заклинание и метнул в Льва колдовскую стрелу. Она ударила Сузеба прямо в грудь. Лев взревел от боли, но не остановился.

Еще одна вспышка молнии поразила землю, на этот раз попав в самую гущу кхемрийских воинов. Раскат грома заглушил крики изумления и смятения.

И тут, к ужасу Архана, луч солнечного света пронзил завесу тьмы, сотворенную его хозяином, и отразился от меча Льва. Холодная плоть визиря затрепетала, и он впервые испугался всерьез.

Сердитый ветер несся через поле боя, в его завывании слышалась ярость бога. Молнии хлестали землю, как бичи надсмотрщиков, впивались в гряду холмов под все усиливающимся градом из горящих оболочек скарабеев. Все больше и больше света проникало сквозь колышущуюся тучу, поражая ходячих мертвецов.

Позади черного шатра, перед саркофагом царя, в пыли, лежали ниц рабы, умоляя о спасении. В глубине шатра старый раб Узурпатора повернул свое слепое лицо к небу и расхохотался ужасным каркающим смехом.

Зашипел воздух, заскрипел камень, и крышка царского саркофага сдвинулась. Перепуганных рабов обдало порывом ледяного ветра и оглушило пронзительным хором воплей страдающих душ. Рабы в мольбе вскинули руки, обращаясь к своему господину и хозяину.

Нагаш Бессмертный, верховный жрец Кхемри, вышел из своего заколдованного гроба, окруженный кольцом вопящих душ. Укутанный в переливающийся туман, хозяин Живого Города не обращал никакого внимания на смиренные мольбы рабов. Из его ввалившихся глаз сверкнул зеленый огонь и затрещал на посохе темного металла, зажатом в левой руке. Четыре черепа, венчающие зловещий посох, засветились магической силой, и воздух вокруг них задрожал.

Красивое лицо царя и его мощные руки были цвета алебастра и светились, как отполированная кость. На его лысой голове была шапочка из чеканного золота, покрытая письменами на неизвестном языке.

Дрожащие рабы разбегались с дороги Вечного Царя. Нагаш повернулся ко второму, меньшему саркофагу, стоявшему рядом с его собственным. Фигура, вырезанная на нем, была безмятежной и прекрасной: богиня Благословенной Земли в самом расцвете своей юности.

Холодная улыбка тронула тонкие губы некроманта. Он вытянул правую руку, и окружавшие его духи спустились по ней на второй гроб и замелькали на его поверхности. Мраморная крышка задрожала и медленно сдвинулась в сторону.

Из саркофага послышался слабый страдальческий стон. Нагаш прислушался, наслаждаясь этим звуком, и улыбка его сделалась жестокой.

– Выходи! – приказал он.

Голос царя скрежетал, воздух со свистом вырывался из разрушенных легких.

Медленно, мучительно появилась фигура, облаченная в бесценную парчу, с золотым царским убором на голове. Она прижимала к иссохшей груди руки, похожие на когтистые лапы, а голова под тяжестью украшений низко опустилась. Из-под складок головного убора выбивались пряди потускневших ломких волос и вились вдоль впалых пожелтевших щек. Время уничтожило изящные черты лица, оставив острые скулы и безгубый рот. Суставы заскрипели, когда царица направилась к некроманту, словно притянутая невидимой нитью.

На ее высохшем лице, как изумруды, сияли яркие, красивые зеленые глаза, исполненные невыразимого страдания.

Рабы замолчали, когда царица проходила мимо них, уткнулись в землю и зажали руками уши, чтобы не слышать ее жалобных криков.

Нагаш еще раз взмахнул рукой, и тяжелое полотно, закрывавшее вход в палатку, откинулось в сторону. Он повел свою царицу наружу, не обращая внимания на гнев богов и людей. Некромант окинул взглядом поле боя, и его улыбка превратилась в презрительную ухмылку.

– А ну, покажи им, – велел он царице.

Она протянула иссохшие руки к небу и испустила долгий душераздирающий вопль.

В миле от них Акмен-хотеп почувствовал перемену. Ветер и молнии внезапно прекратились – настолько внезапно, что царь-жрец засомневался в собственных ощущениях. Шумящая тьма над головой словно разбухла, наполняя уши стрекотом, а жрецы пронзительно закричали.

Когда засверкали молнии, Акмен-хотеп повернулся к Сухету и Мемнету спиной – пусть жрецы читают свои заклинания, царь пытался разобраться, какой эффект оказывают они на сражение. Услышав вопли, он резко оглянулся и увидел, что Сухет и Мемнет упали на колени, а лица их искажены неподдельным ужасом. Царь задрожал.

– В чем дело? – спросил он. – Во имя всех богов, что происходит?

Какое-то время ему казалось, что они его не слышат, но тут Мемнет прошептал:

– Мы погибли.

– Погибли? – повторил царь-жрец. Усиливающийся страх сжал его сердце. – Что это значит? Говори!

– Дочь Солнца! – простонал Мемнет.

Лицо верховного иерофанта пылало, глаза лихорадочно горели. Акмен-хотеп буквально осязал исходивший от него волнами жар.

– Неферем? – удивленно спросил царь. – А что с ней такое? Разве она до сих пор жива?

– Он поработил ее! – прошипел верховный иерофант. – Нагаш подчинил ее себе – и тело, и душу!

Новость потрясла Акмен-хотепа.

– Это невозможно. Ведь она воплощает Соглашение! Ее дух связывает богов!

– Только не спрашивай как, – произнес верховный иерофант. Сейчас он больше походил на испуганного ребенка, чем на живое воплощение Птра. Мемнет протянул дрожащую руку на север. – Я чувствую ее, брат! Ты даже вообразить не можешь ее мучения! То, что он с ней сделал… это невыносимо!

– Значит, мы должны что-то предпринять, – заявил царь-жрец.

– Наши силы не могут затронуть ее, – вскричал Мемнет, – и нельзя обратить против нее благословения богов. Взгляни! Даже свет Неру тускнеет в ее присутствии!

Акмен-хотеп посмотрел на север. Мемнет был прав: послушницы богини с бледными от потрясения лицами столпились вокруг своей предводительницы. Калифра рыдала, прижав руки к животу, как будто его проткнули.

Царь похолодел, тело его словно налилось свинцом. Он понял, что даже подаренная Гехебом сила изменила ему.

Боги покинули людей Ка-Сабара.

Тяжелый меч Сузеба пробил защиту Архана с такой силой, что визирь упал на колени. Бессмертный больно ударился о землю и едва успел откатиться в сторону, увернувшись от следующего удара, в голову. В полном отчаянии Архан нанес удар по щиколоткам воина, но клинок неуклюже повернулся в его руке и отскочил от икры Сузеба. Архан в смятении заметил, что от удара его знаменитый клинок согнулся.

Архан откатился еще дальше, опять чудом избежав удара, нацеленного ему в плечо. Лев был силен и быстр, как зверь, в честь которого его назвали, а дарованное богами могущество могло посоперничать с мощью ушебти. Из пальцев визиря вылетела единственная колдовская стрела и ударила воина в грудь. Сузеб болезненно замычал, но не замедлил шаг. У Архана почти не осталось сил.

– Ты не уйдешь от правосудия! – прорычал Лев. – Час расплаты настал!

Сузеб подскочил к визирю одним быстрым движением и опустил свой ужасный меч. И снова Архан попытался отразить удар, но его погнутый скимитар, лязгнув, сломался.

Бессмертный отбросил бесполезный клинок и поднял руку.

– Сдаюсь! – прокричал он, скользнув левой рукой за спину, к кинжалу, спрятанному за поясом. – Милосердия! Лев Ка-Сабара, Нагаш заплатит тебе любой выкуп!

Лицо Сузеба исказилось от ярости.

– Ты смеешь просить о милосердии, слуга Узурпатора? Если боги считают нужным пощадить тебя, пусть остановят мою руку!

Лев занес меч – и вдруг пошатнулся, как будто оружие внезапно потяжелело. Архан воспользовался этим. Его левая рука взметнулась вверх, послышался глухой стук.

Сузеб замер, открыв рот, и медленно опустил взгляд на рукоятку кинжала, торчавшую из его груди. Брошенный с нечеловеческой силой, острый как игла клинок глубоко вошел в его тело. Непобедимый воин сделал неверный шаг вперед, лицо его заострилось в бесплодной попытке вдохнуть, но кинжал пронзил сердце. Огромный меч выпал из руки Сузеба, и воин медленно опустился на колени.

Архан обнажил свои острые зубы в ухмылке, нарочито неторопливо встал на ноги и поднял меч Сузеба. Потом наклонился и прошептал Льву на ухо:

– Похоже, боги сказали свое слово.

Визирь опустил тяжелый клинок на шею Льва, и люди Сузеба в ужасе закричали.

Архан был слишком слаб, и ему потребовалось ударить дважды, чтобы отделить голову от тела.

Акмен-хотеп услышал крики отчаяния с левого фланга и понял, что битва проиграна. Послушницы Неру бежали, унося с собой верховную жрицу, когда увидели, что жуткие мертвецы приближаются. Ушебти царя спешились, обнажили мечи и окружили его, дожидаясь команды. Хашепра, верховный жрец Гехеба, подошел к Акмен-хотепу. Щеки жреца были залиты слезами, но голос звучал так же уверенно, как и всегда.

– Я велел четырем полкам копейщиков построиться и ждать твоего приказа, о великий, – сообщил он. – Что мы должны делать?

Царь-жрец почувствовал, что его, как щепку, выбросило в непроглядную тьму, что одно-единственное утро полностью разрушило самые основы мира, обездолив его.

– Спасайтесь, – онемевшими губами произнес он. – Вели сигнальщикам играть отступление. Нагаш победил.

Хашепра отпрянул, как будто Акмен-хотеп ударил его, и собрался протестовать, но даже жрец не мог отрицать, что надвигается катастрофа. Помолчав, он кивнул и пошел к сигнальщику.

Ушебти помог царю-жрецу взобраться на колесницу и, хлестнув коней, помчался к оазису. Мемнет уже исчез; очевидно, его унесли жрецы.

Из колесницы Акмен-хотеп заметил труп Сухета. Жрец Пхакта лежал на спине с выражением отчаяния на лице. Он перерезал себе горло.

Час спустя Архан, хромая, поднялся по склону холма к хозяйскому шатру. Последние уцелевшие воины Бронзового Войска с боем вырвались из тьмы и упали на колени в залитом солнечным светом оазисе. Мертвецы Нагаша остановились на границе света и тени, не в силах идти дальше. Визирь подумал, что на всей равнине осталось не больше сотни живых воинов Кхемри.

Почти дюжина существ с белой, как алебастр, кожей стояли снаружи у палатки хозяина. Они посмотрели на Архана с неприкрытой ненавистью, когда он прошествовал мимо них и вошел в палатку без доклада. Нагаш ждал внутри, окруженный свитой призраков. Царица и рабы прислуживали ему. Трое бессмертных стояли на коленях у ног хозяина и шумно прихлебывали из золотых кубков, которые удерживали трясущимися руками.

Архан учуял пьянящий аромат эликсира жизни, тоже упал на колени и пополз в пыли к ногам Нагаша. Призраки окружили его, трогая ледяными пальцами и завывая.

– Я принес новости о твоей победе, хозяин, – прохрипел Архан.

– Говори, – холодно отозвался Нагаш.

Архан облизал холодные губы. Жажда была невыносимой. Каждая жилка в его теле ссохлась и болела. С большим трудом он продолжил:

– Бронзовое Войско бежало. Конников Бхагара вынудили покинуть поле боя.

– А твоя кавалерия преследует их даже сейчас, – заметил Нагаш.

– Именно так, хозяин, именно так, – ответил визирь, поднимая глаза на царя. Царица стояла справа и чуть позади Нагаша. Архан старался не смотреть в ее неморгающие, полные муки глаза. – Бронзовое Войско в полном смятении, они бегут, спасая свои жизни, по торговой дороге в Ка-Сабар. По меньшей мере половина из них лежит мертвыми на равнине внизу. Если мы пустимся за ними, то уничтожим их полностью…

Царь покачал головой.

– Никакого преследования не будет, – объявил Нагаш. – Армия должна немедленно вернуться в Кхемри. Цари Разетры и Ливары тоже восстали против нас, их войска идут сюда через Долину Царей.

Архан растерялся и на мгновение забыл даже о своей жажде.

– А что насчет наших союзников в Кватаре? – спросил он.

– Я послал гонца к царю-жрецу Немухаребу, – ответил Нагаш. – Он выступил в поход, чтобы перекрыть западный край долины, и убежден, что сумеет повернуть мятежников назад.

Визирь всмотрелся в лицо хозяина.

– Но ты не уверен, – заметил он.