Текст книги "Колдун Нагаш"

Автор книги: Майк Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

Рак-амн-хотеп полагал, что то же самое можно сказать и про Ливару. Весь последний месяц сюда прибывали воины города ученых, и ошибиться было невозможно – ряды копейщиков пополняли старики и неуклюжие юные писцы. Рак-амн-хотеп представил себе опустевшие, гулкие библиотеки, инженерные и философские школы. В Ливаре больше не было огромных боевых машин и чудесных небесных лодок, и возможно, уже никогда и не будет.

С гор на западе дул легкий ветерок, яркая Неру висела высоко в небе, а царь Разетры стоял на холме и смотрел, как прибывают последние отряды. Его ушебти, закутанные в накидки с капюшонами, стояли рядом. У подножия большого валуна сидели на корточках два писца, проверяя списки припасов и делая на восковых табличках пометки тупыми медными стилосами. Рядом с писцами остановился Экреб, внимательно изучил их записи, подошел к царю и кивнул Рак-амн-хотепу и высокому стройному человеку справа от царя.

– Все готово, – негромко произнес атлетического вида воин. – Полки взяли провиант для похода и готовы выступить с первыми лучами солнца.

Рак-амн-хотеп серьезно кивнул.

– Дозоры надежные? – спросил он.

– Последние несколько месяцев нумасийцы патрулируют не особенно активно. Редко отъезжают больше чем на несколько миль от лагеря, а то и вообще не высылают патрули. – Он вздохнул. – Надеюсь, это не означает, что Махрак капитулировал.

Они уже давно не имели никаких известий из Города Надежды. За эти годы небольшие отряды лазутчиков умудрялись подобраться довольно близко к Махраку и привезти новости о ходе осады, но Рак-амн-хотеп отозвал их всех, когда начал отправлять войска на север. Он не хотел рисковать – вдруг лазутчик попадет в плен и под пытками выдаст расположение армии!

Помолчав, отважный царь покачал головой:

– Если бы Махрак пал, войско Нагаша уже неслось бы на Ливару.

Однако интуиция подсказывала царю, что город близок к краху. То, что они столько продержались, уже было своего рода чудом. Он вспомнил о Небунефере. Интересно, жив ли еще старый жрец?

Ушебти зашевелились. Один из них показал на юг. Царь всмотрелся в сумрак.

– А вот и они, – произнес Рак-амн-хотеп.

Облако пыли, поднятое колонной, казалось грязным пятном на освещенном луной небе. Сначала Рак-амн-хотеп увидел несколько колесниц, очевидно, это были царские ушебти, а следом показалась раскрашенная в темные цвета повозка, которую тащила шестерка лошадей. За ливарской царской повозкой по пересеченной местности шагал полк копейщиков.

Пока царь смотрел, из тенистого узкого прохода выехали двое разетрийских лазутчиков и поскакали навстречу колонне. О чем-то коротко переговорили, и один из лазутчиков поскакал впереди повозки и телохранителей, указывая путь к холму, на котором стоял Рак-амн-хотеп. Второй лазутчик повернул коня и повел копейщиков к ближайшему оврагу, где они могли поесть и несколько часов поспать перед завтрашней атакой.

Рак-амн-хотеп сделал знак своим спутникам и начал спускаться с холма навстречу повозке. Первыми рядом с ним оказались ливарские ушебти. Выйдя из колесниц, они почтительно склонили головы перед царем Разетры.

Обшарпанная повозка – последнее, что осталось от блистательного передвижного двора Хекменукепа, – загрохотала колесами и остановилась несколько минут спустя. Рабы тут же подбежали к ней, распахнули деревянные дверцы и развернули лесенку. Появился царь Ливары.

После битвы у фонтанов Хекменукеп исцелился. В уголках его глаз залегли глубокие морщины, и двигался он гораздо осторожнее, чем прежде, но в остальном, казалось, пребывал в добром здравии. Он спустился на землю и подошел к Рак-амн-хотепу. Следом за ним шагал серьезный молодой человек в царских одеждах.

– Рад встрече, старый друг, – торжественно произнес Хекменукеп, повернулся и показал на своего спутника. – Позволь представить тебе моего сына и наследника, князя Кхепру.

Кхепра шагнул вперед и поклонился разетрийскому царю.

– Это большая честь, – сказал он низким голосом с юношеской серьезностью на лице.

Рак-амн-хотеп любезно кивнул молодому человеку.

– В ответ позволь представить тебе моего сына, – произнес он, указывая на изящного нарядного юношу, стоявшего чуть поодаль. – Это князь Шепрет.

Услышав свое имя, юноша в мантии шагнул вперед и поклонился, откинув с лица покрывало и обнажив резкие орлиные черты и выразительные зеленые глаза.

– Честь для меня, – сказал Шепрет.

Хотя внешне он был чуть ли не полной противоположностью своему плотному и коренастому отцу, стальной тон и резкие манеры очень походили на отцовские. Хекменукеп улыбнулся Рак-амн-хотепу.

– Похоже, мы с тобой мыслим одинаково, – сказал он.

– И в самом деле, – отозвался Рак-амн-хотеп. – Самое время молодому поколению проявить себя.

Но Хекменукеп правильно понял взгляд, сопровождавший слова разетрийца.

Оба царя прекрасно понимали, что это последний шанс спасти свои дома. Если им не удастся разгромить Нагаша, их города обречены. И пусть лучше сыновья сражаются и погибнут на поле боя, чем встанут на колени перед Узурпатором.

– Надеюсь, ты хорошо заботился о моем войске в эти последние месяцы, – сказал Хекменукеп, меняя тему.

Царь Разетры кивнул.

– Все готово, – ответил он. – И теперь, когда и ты прибыл, выступим завтра на рассвете. Нет смысла ждать дольше, нас в любой момент могут обнаружить лазутчики Нагаша.

Хекменукеп кивнул.

– Узурпатор ничего не подозревает? – уточнил он.

– Насколько нам известно, он понятия не имеет о том, что мы здесь, – сказал Рак-амн-хотеп. – Он занят Махраком, а его нумасийские союзники очень плохо охраняют фланги. Мы нападем на нумасийский лагерь завтра, промчимся сквозь него, как молния, и вылетим на позиции Нагаша раньше, чем он поймет, что происходит.

– А что армия Зандри? – спросил Хекменукеп. – Где она находится?

Рак-амн-хотеп покачал головой:

– Мы предполагаем, что она стоит дальше на севере, охраняет северный фланг Узурпатора, а это слишком далеко, чтобы как-то повлиять на нашу атаку. К тому времени как они смогут присоединиться к битве, все уже будет решено.

Хекменукеп обдумал план и кивнул. Оба царя знали, что их войско сильно уступает армии Нагаша в численности. Неожиданность – вот что жизненно важно, если они надеются победить.

– Будем молиться, чтобы нас не заметили еще несколько часов, – сказал он. – Будущее Неехары полностью зависит от нас.

В тридцати ярдах от них у большого камня лежали двое и внимательно слушали. Голоса обоих царей далеко разносились в холодном ночном воздухе. В конце концов все забрались в ливарскую повозку и направились в долину, где дожидался основной корпус армии.

Два нумасийских лазутчика подождали еще с полчаса, хотя эхо грохочущих колес давно растаяло. Медленно и осторожно они выползли из своих маскировочных ям и, как тени, скользнули к подножию холма, где стояли их кони. Не сказав ни слова, оба лазутчика запрыгнули в седла и помчались через пустыню с новостью к своему хозяину.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Конец всего

Махрак, Город Надежды, 63 год Джафа Ужасного

(—1740 год по имперскому летосчислению)

Ламийская армия добралась до Махрака поздним утром следующего дня. Пели фанфары, над войском развевались сотни желтых шелковых стягов. Первыми под яркими разноцветными вымпелами шли полки тяжелой кавалерии, объезжая осажденный город с северной стороны. Серебряные подвески, вплетенные в конскую упряжь, сверкали на солнце, составляя резкий контраст со странными угольно-черными кольчугами и поножами кавалеристов. Следом за тяжелой кавалерией ехали небольшие отряды конных лучников на лоснящихся тонконогих лошадях. Короткие мощные луки лежали поперек деревянных седел, напоминая страшное оружие бхагарцев.

После конных лучников вышагивали длинные колонны копейщиков под шелковыми знаменами, принадлежавшими разным аристократическим домам. На копейщиках были темные металлические доспехи, такие же, как и на кавалеристах. Мечи и наконечники копий тоже были сделаны из металла.

Последними шли пехотинцы. Издали могло показаться, что это тоже копейщики, только им не хватало щитов, а количество воинов в полках было меньше обычного. У каждого воина на плече лежал шест, но, приглядевшись, становилось понятно, что это вовсе не копье. Собственно, эти шесты вообще не походили ни на какое известное оружие. На треть они состояли из твердого дерева толщиной с мужское предплечье и заканчивались утолщением из темного металла, а остальные две трети были изготовлены из неотшлифованной бронзы, скрепленной с деревянной частью ободками из того же темного металла. Мастеровые сделали на них резьбу, так что они напоминали чешуйчатую шкуру ящеров, а бронзовый наконечник походил на клыкастую крокодилью пасть. Челюсти открыты, внутри видна темная полость.

Верховые Зандри, встречавшие ламийцев, смотрели на странных воинов с любопытством и опаской. Все знали, что Ламия – место далекое и экзотическое, а ее народ торгует с таинственными варварами из Шелковых Земель далеко на востоке, и то, что зандрийцы увидели, вполне соответствовало этим представлениям.

Армия остановилась в нескольких сотнях ярдов от позиций Зандри и быстро начала вбивать колышки по периметру, словно собиралась устраивать тут лагерь. Из центра войска двинулась процессия ярких повозок. Несомненно, в них ехали сам ламийский царь и его свита. Новоприбывшие, казалось, не обращали никакого внимания ни на мрачных, уставившихся на них зандрийцев, ни на усыпанную костями равнину перед Махраком, ни на клубящуюся тьму в небе.

Того же нельзя было сказать про жителей осажденного города. Когда показались первые желтые знамена, новость сразу же разлетелась по грязным, заваленным трупами улицам Махрака. К тому времени как ламийская армия остановилась перед лагерем Зандри, полдюжины ушебти поднялись на северную стену города. Они несли хрупкого человека в мантии, весившего не больше ребенка. Медленно и осторожно поставили они Небунефера на ноги, помогли ему положить сморщенные руки на зубцы стены и отошли на почтительное расстояние.

Небунефер смотрел, как появились повозки царя Ламии, а следом за ними катились тяжело груженные повозки обоза. Ум старого жреца оставался все таким же острым, что казалось почти противоестественным. На опыте он убедился, что длительное голодание помогает концентрировать мысли, по крайней мере на короткое время.

Судя по всему, ламийцы не собирались снимать осаду. Десять долгих лет они наблюдали за тем, как разворачивается война против Нагаша, но не поддерживали ни одну из сторон. Небунефер считал, что они хотят увидеть, кто берет верх, и только потом на что-то решаться. Похоже, сейчас они приняли решение.

К жрецу подошел ушебти, поклонился и протянул ему небольшую глиняную чашку с дымящимся напитком. Небунефер взял ее обеими руками, радуясь теплу, хотя солнце светило жарко. Сделал глоток чая – ламийского чая, с горечью подумал старый жрец, привезенного за большие деньги из Шелковых Земель и купленного храмом много лет назад. Когда этот чай заваривали на воде из Расколотого Камня, он приобретал деликатный цветочный вкус. Это все, что осталось у жрецов. Они по нескольку раз заливали кипятком крохотные листики, а потом съедали их.

Никто не знал, сколько обитателей Махрака осталось в живых. Сотни погибли во время бунтов, когда продовольственные запасы подошли к концу, многие сотни умерли позже, когда все настолько ослабли, что уже не могли бунтовать. Целые семьи запирались в домах и посылали самых крепких на поиски еды, а когда надежда таяла – в аптеки за быстродействующим ядом. В городе не осталось ни одной неразграбленной аптеки, и только благодаря усилиям жрецов Гехеба и Асаф в нем еще не разразилась чума.

Ходили слухи о каннибализме в самых бедных кварталах, где отчаявшиеся, умирающие с голоду семьи ели трупы с улиц. Жреческий совет объявил, что подобные деяния будут караться смертью, однако ни один из антропофагов не был найден. На самом деле никто просто не хотел знать, сколько правды в этих рассказах.

Небунефер пил свой чай медленно, морщась от колик в животе, и смотрел, как ламийцы организуют царскую процессию для встречи с Узурпатором. Мысли его то и дело возвращались назад, к последнему разговору с царем Разетры. Хотелось бы знать, что сталось с Рак-амн-хотепом и где он сейчас. Многое могло случиться с человеком за четыре года. Может быть, царь намерен сдержать свое обещание, но если так, Небунефер боялся, что разетрийцы опоздают.

– Я так и думал, что найду тебя здесь, – произнес замогильный голос прямо над ухом Небунефера.

Старый жрец заморгал, пытаясь сообразить, откуда исходит голос, повернул голову и увидел вытянутое, с ввалившимися щеками лицо Атеп-неру, верховного жреца Джафа. За время долгой осады иерофант стал походить на труп еще больше, чем раньше, но, видимо, он не так сильно страдал от лишений и голода, как Небунефер и прочие жрецы.

– Атеп-неру, рад тебя видеть, – произнес Небунефер. Он не говорил, а едва слышно шептал, несмотря на ламийский чай. – Прошло много времени с тех пор, как ты покидал свой храм. Я уже боялся худшего. – Он показал на север. – Полагаю, ты пришел, чтобы посмотреть на прибытие ламийцев.

Верховный жрец Джафа обеспокоенно нахмурился.

– Ничего подобного, – сказал он. – Я пришел, чтобы пригласить тебя во Дворец Богов. Нужно принять решение.

Небунефер отхлебнул чая и поморщился – желудок снова скрутил спазм.

– Мне нечего добавить, – проговорил он, устало покачав головой. – От имени нашего храма будет говорить Нек-амн-атеп, как всегда. Он все может решить сам.

– Нек-амн-атеп мертв, – напрямик сказал Атеп-неру. – Принял ночью яд. По праву старшинства теперь ты верховный иерофант Птра.

Небунефер долго не мог ничего ответить. Он смотрел на чашку в руках, пытаясь справиться с болью в сердце.

– Буду молиться, чтобы Усириан судил его по-доброму, – выговорил он наконец. Потом глубоко вздохнул и выпрямился. – Что нужно решить?

Атеп-неру скрестил на груди тонкие руки.

– Нек-амн-атеп настаивал на пассивном сопротивлении Нагашу, – сказал он. – Теперь, когда он ушел, Канзу высказывается за решительные действия.

Старый жрец понимающе кивнул. Верховный жрец Ксара становился все более несдержанным и сумасбродным по мере того, как тянулась осада.

– И что он предлагает?

– Нападение, разумеется, – отозвался Атеп-неру. – Причем с участием не одних ушебти. Он хочет привлечь к этому каждого оставшегося в живых горожанина. Бросить вызов, пока у нас еще есть силы сражаться.

Небунефер покачал головой и произнес:

– Это будет не сражение, а массовое самоубийство.

– Вот и я так думаю, – ответил Атеп-неру. – Канзу болван, но он сумел переманить на свою сторону многих членов Совета. Мне нужна твоя поддержка, чтобы предложить более разумное решение.

– Например? – осведомился старый жрец.

– Ну как же! Разумеется, сдаться! – воскликнул Атеп-неру. – То, что нам следовало сделать давным-давно, избавив народ от страданий. – Иерофант раскинул руки. – Нагаш наверняка и сам видит, что мы в безвыходном положении. С каждым проведенным здесь днем богатство городов Узурпатора и его союзников истощается. Я уверен, он и сам стремится к переговорам, чтобы покончить с осадой.

– Допустим, это так. Но как же наши союзники? Ведь мы их предаем, – вздохнул Небунефер.

Атеп-неру нахмурился сильнее.

– Наши союзники нас давно бросили! – отрезал он. – Прошло четыре года, Небунефер, а они так и не явились. Никто нас не спасет, кроме нас самих.

Небунефер внимательно посмотрел на Атеп-неру и увидел в его глазах абсолютную убежденность. Старый жрец вздохнул, чувствуя себя более изнуренным, чем когда-либо за свою долгую жизнь. Он повернулся, еще раз взглянул на ламийский лагерь и печально покачал головой.

– Ступай, – сказал Небунефер. – Собирай Совет во Дворце Богов. Я… – он взглянул на свою чашку, – я допью чай.

Иерофант коротко кивнул.

– Значит, увидимся во дворце. Но не заставляй нас слишком долго ждать. Раз сюда явился Ламашиззар, наше положение сделалось еще более опасным.

Атеп-неру круто развернулся и торопливо направился к лестнице.

Небунефер посмотрел вслед уходящему иерофанту и снова обратил взгляд к ламийской армии. Глядя, как развеваются на ветру их шелковые стяги, он сделал еще один глоток чая. Ощущение утраты пронзило его, как меч во время битвы.

Должно быть, это последний день Махрака. Отважное сопротивление города подошло к концу, и не важно, погибнут они в атаке или начнут торговаться, как хозяйка за дешевую ткань на рынке. Это все, что им осталось, других возможностей нет.

Старый жрец выпил горьковатые остатки чая и долгим взглядом уставился на пустую чашку. Затем вытянул руку и швырнул чашку за городскую стену.

Небунефера неожиданно озарило – существует и третья возможность.

Ламийцы не стали утруждать себя и посылать гонца в палатку Вечного Царя, чтобы потом дожидаться аудиенции. Спустя час после прибытия организованная процессия направилась в центр лагеря Нагаша. Ламийцы объявили о своем появлении ревом труб, звоном кимвалов и колокольчиков, оглашая окрестности праздничным шумом. Когда процессия зашагала по лагерю, воины Зандри отошли в сторону, дивясь на кавалеристов в темных доспехах, на черный лакированный паланкин, который несли во главе процессии, и на ярко одетых слуг с дюжинами свертков и деревянных шкатулок в руках.

Новость о прибытии армии разнеслась по лагерю. Уцелевшие бессмертные побросали все свои дела и явились прислуживать царю. Стража Гробниц расступилась и позволила бледнокожим аристократам войти в огромную, похожую на пещеру палатку своего хозяина.

Архан Черный проскользнул в палатку вместе с ними и быстро скрылся в тени в дальнем углу тускло освещенного помещения. Он осматривал толпу в поисках Амн-назира или царей-близнецов Нумаса, но нигде не видел смертных вассалов Нагаша.

Вечный Царь уже был здесь, сидел на троне Кхемри в глубине палатки. Рядом находился его слепой слуга Газид, а вот Неферем не было. Даже ее небольшой трон отсутствовал. Очень интересно. Архан прислушивался к свистящим шепоткам своих собратьев-бессмертных. Многие думали, что Ламашиззар достиг совершеннолетия и поэтому явился принести клятву верности Нагашу. Другие предполагали, что юный царь вознамерился бросить вызов их хозяину и потребовать возвращения в Ламию Неферем. А некоторые считали, что Ламашиззар решил вмешаться от имени жрецов Махрака. Архан скрестил на груди руки и стал внимательно наблюдать.

Пение рогов и звон кимвалов приближались. Двор Нагаша притих. Повинуясь тихому приказу Вечного Царя, Газид захромал по проходу между бессмертными и вышел из палатки.

Музыка смолкла, но через несколько мгновений снова заиграла, на этот раз мелодично и негромко. Полотнища, закрывающие вход, откинули, и внутрь вошли два десятка музыкантов в разноцветных нарядах, заполнив палатку хрустальными звуками серебряных флейт, кимвалов и колокольчиков. Ламийцы не обращали внимания на отвратительное сборище в полутемном помещении. Они быстро выстроились по обе стороны от входа и продолжали играть. Первые придворные Ламии потянулись к трону Нагаша.

Каждый одетый в шелк аристократ подходил к Вечному Царю с прекрасным подарком: рулонами тончайшего шелка, шкатулками с изящными нефритовыми и позолоченными ожерельями. Придворные кланялись перед троном и отходили вправо или влево, выстраиваясь в шеренги вдоль прохода.

Спустя несколько долгих минут, когда последний придворный поклонился и плавно отступил на свое место, снова громко затрубили рога, а музыканты у входа заиграли крещендо. Наконец наступила тишина, и Ламашиззар, юный царь-жрец Ламии, вошел в переполненную палатку.

Только в прошлом году до осаждающей армии долетел слух, что Ламашептра, царь Города Зари, все же скончался, не выдержав напряжений долгой жизни, полной праздности и излишеств. Уже на склоне лет он зачал с одной из своих жен сына, и его наследник, Ламашиззар, теперь достиг совершеннолетия. Юный царь, одетый в темные доспехи, такие же, какие носила вся его армия, только украшенные, шел, горделиво выпрямив спину, прямо к трону Нагаша. Шлема на ламийском царе не было, его длинные кудрявые черные волосы ниспадали на квадратные плечи. Большие карие глаза были проницательными и блестящими, как у ястреба. Юный царь благосклонно одаривал двор Нагаша ослепительной улыбкой. Необычная дубинка из дерева и металла лежала на сгибе левой руки, как скипетр. Как и шесты у его воинов, дубинка царя была сделана в виде крокодила с распахнутой пастью.

Ламийский царь подошел к Нагашу, не выказывая ни малейших признаков страха, и почтительно поклонился. Вечный Царь смотрел на Ламашиззара холодным недобрым взглядом. Губы его презрительно искривились. Призрачная свита Нагаша испуганно застонала.

– Ты забыл свое место, мальчишка, – бросил Нагаш. – На колени перед тем, кто выше тебя.

Полный ненависти голос некроманта прорезал тишину, словно ножом. И тут бессмертные беспокойно зашевелились – ламийский царь запрокинул голову и засмеялся.

– Годы неласково обошлись с тобой, кузен, – сказал Ламашиззар. – Неужели тебе изменяет зрение? Я больше не мальчик, но царь великого города, равный тебе, я тепло приветствую тебя и предлагаю дары, чтобы продемонстрировать почтение.

Среди бессмертных послышалось потрясенное шипение. Они смотрели на Ламашиззара с откровенным изумлением, решив, что молодой человек безумен. Архан подвинулся ближе, теперь ему стало особенно интересно. Нагаш выпрямился, вцепившись в подлокотники трона.

– И что это значит? – холодно осведомился он.

Ламашиззар выглядел удивленным.

– Значит? Да просто я хотел вновь подтвердить, что тесные узы связывают наши города. Я с большим интересом слежу за твоей кампанией, кузен. Мне стыдно, что ты так надолго застрял здесь, под Махраком, поэтому первое, что я решил сделать в качестве законного царя Ламии, – это собрать армию и прийти тебе на помощь.

Нагаш слегка подался вперед.

– Ты здесь, чтобы помочь мне? – медленно спросил он.

– О да, – ответил Ламашиззар, и когда продолжил, его поведение заметно изменилось. Лицо утратило веселость, в голосе появилась жесткость. – Ради любви к Кхемри и ради моей тетушки, твоей царицы, воины Ламии готовы отдать Махрак в твои руки. То, в чем боги отказывали тебе в течение четырех долгих лет, мы дадим за один день.

В палатке повисла тишина. Архан пристально всматривался в Нагаша, ожидая приступа ярости. Но губы некроманта неожиданно тронуло подобие улыбки.

– И какова твоя цена? – спросил Вечный Царь.

Ламашиззар снова поклонился.

– Мне бы и в голову не пришло искать выгоду в твоем тяжелом положении, – произнес юный царь. – Я всего лишь хочу, чтобы Кхемри и Ламия продолжали наслаждаться тесной дружбой, как это и было всегда со времен Великого Сеттры.

Лицо Нагаша посуровело.

– Хватит притворяться, – прорычал он. – Чего ты хочешь?

Юный царь развел руками.

– А чем ты можешь поделиться? – спросил он, повернувшись и с улыбкой посмотрев на бессмертных, и Архан заметил холодный расчетливый блеск его глаз. – Мы хотим власти, – объявил ламиец, вновь обернувшись к Нагашу. – Поделись с нами секретом вечной жизни, и Махрак твой.

Дерзость требования потрясла Нагаша.

– Ты забываешься! – воскликнул Вечный Царь.

Ламашиззар медленно покачал головой.

– О нет, – возразил он. – Заверяю тебя, кузен, я ничего не забыл. Это ты запутался и привел свое царство на край гибели.

Юный царь показал на восток, в сторону Махрака, и продолжил:

– Ты побеждал одну армию за другой, но город жрецов продолжает тебе сопротивляться. В конце концов все они вымрут от голода, может, через шесть месяцев, может, через два года, но даже тогда город не падет. Ты не сможешь пройти сквозь их ворота и ограбить их храмы, а твои враги воспрянут духом и будут и дальше сопротивляться тебе, в то время как твои собственные города превратятся в прах.

– И ты воображаешь, что сможешь восторжествовать там, где не смог я? – вскричал Нагаш.

Ламашиззар снова улыбнулся, но взгляд его оставался напряженным.

– Тогда наши кости усеют поле у Махрака, а ты ничего не потеряешь, – ответил он.

Бессмертные зачарованно следили за поединком двух царей. Вечный Царь пришел в бешенство, но Ламашиззар не дрогнул. Юный царь очень тщательно продумал свою позицию и не сомневался, что возьмет верх. Архан пристально наблюдал за выражением лица Нагаша и с удивлением отметил в нем напряжение, какого никогда не видел раньше. Возможно, Ламашиззар не ошибается.

Пока Нагаш обдумывал предложение юного царя, полотнище, закрывающее вход, отлетело в сторону, и внутрь вбежал бессмертный. Не обращая внимания на царившее в палатке напряжение, он низко поклонился царю и громко произнес:

– Жреческий совет прислал к тебе представителя на переговоры о перемирии!

Ламашиззар услышал новость, и глаза его удивленно распахнулись. Торжествующая улыбка исчезла. Нагаш на своем троне отпустил подлокотники и расслабился. Его глаза заблестели.

– Твое предложение о помощи выслушано, – заявил Вечный Царь Ламашиззару. – Но она не потребуется.

Ламийский царь опять повернулся к Нагашу и поклонился.

– В таком случае я ухожу, – спокойно произнес он. – Возможно, позже мы снова сможем поговорить.

Нагаш усмехнулся. Окружавшие его призраки в ужасе заметались.

– О, это безусловно, – сказал Нагаш. – Мы поговорим, и очень скоро.

Ламашиззар повернулся и величественно покинул палатку вместе со своей свитой. Богатые дары остались там, куда их положили, образуя кривую дорожку к выходу. Нагаш смотрел вслед ламийцам, наслаждаясь их смятением.

Когда вышел последний придворный, некромант сделал жест своей когтистой рукой.

– Давайте сюда этого посланца, – приказал он.

Спустя несколько минут полотнище, закрывающее вход, откинули, и двое бессмертных ввели в палатку сморщенного старика. Они шли по проходу к трону и поддерживали его под руки, так что ноги старика в сандалиях едва касались земли. Архану этот хрупкий иссохший смертный показался обыкновенным грязным попрошайкой, но Нагаш кинул на него всего один взгляд и быстро вскочил на ноги.

Бессмертные подошли к трону и заставили посланца опуститься перед Вечным Царем на колени. Нагаш посмотрел на старика, и лицо его зажглось торжеством.

– Какой неожиданный подарок, – произнес он. – А я-то думал, что найду тебя, забившегося в угол где-нибудь в городском храме. Или спрятавшегося за спинами этих болванов, что придумали так называемый Совет. Они послали тебя сюда с предложением мира, Небунефер? Чтобы уговорить меня сдержать гнев?

Небунефер уперся рукой в колено и медленно, с трудом поднялся на ноги. Бессмертные снова подались к нему, но на этот раз старый жрец метнул в них суровый взгляд. От старика исходили волны жара, он словно светился, как кусок металла, вытащенный из кузнечного горна. Оба мертвых полководца отпрянули и злобно зашипели.

Старый жрец повернулся к Нагашу.

– Я пришел на переговоры от имени жителей Махрака, – произнес он почти шепотом.

Нагаш задумчиво прищурился.

– Горожане убедили Совет сдаться? – уточнил он.

Небунефер презрительно усмехнулся, глядя на Вечного Царя.

– Ты напыщенное ничтожество, – проскрипел он. – Я здесь, чтобы обсудить условия твоей капитуляции.

Все головы повернулись одновременно. Бессмертные открыли рты, поражаясь наглости жреца, и один за другим начали смеяться. Вскоре в полумраке палатки хохотали все, однако Нагаш заставил их замолчать безмолвной командой.

– Твой драгоценный город находится на грани гибели, а ты явился сюда, чтобы насмехаться надо мной? – прошипел некромант.

– Думаешь, это шутка? – рявкнул в ответ старый жрец. – Твоя осада провалилась. За четыре года ты и на десять ярдов не приблизился к городу. Между твоим лагерем и стенами Махрака лежат сотни тысяч костей! Правду сказать, мы давно потеряли счет отраженным атакам. – Небунефер скрестил руки на груди. – Город никогда не сдастся такому, как ты, Нагаш. Боги этого не допустят.

– Боги! – пренебрежительно хмыкнул Нагаш. – Эти бестелесные шарлатаны. Их время закончилось. Грядущая империя – моя империя – будет вечной!

Небунефер хрипло засмеялся и сказал:

– Сеттра думал точно так же, но теперь жуки поедают его внутренности. И ты ничем от него не отличаешься, Нагаш. Ты просто еще один тиран, который возвысится и падет, как и все прочие, а когда ты умрешь, боги будут ждать тебя, чтобы судить. Наверняка они уже ждут не дождутся этого.

– Ни один бог не сможет меня судить! – взревел Нагаш. – Я сжег их храмы и убил их жрецов! Скоро их драгоценный город станет моим, а их имена навеки забудутся!

Небунефер покачал головой.

– Ты болван, – сказал он. – Заносчивый болван, считающий себя равным богам. Однако тебе не хватает ума, чтобы понять одну простую вещь: до тех пор, пока существует Соглашение, богов низвергнуть невозможно. Они связаны с нами точно так же, как мы связаны с ними, и ничто, сделанное тобой, этого не изменит. Неужели ты не понимаешь? Твой горестный поход против богов был обречен с самого начала!

Старый жрец откровенно провоцировал некроманта, Архан сразу это заметил, но не понимал, с какой целью. Однако Нагаш словно ослеп. Он так долго мечтал добраться до Небунефера после его предательства в царском дворце! А теперь старый жрец оказался в его руках.

Нагаш стиснул кулаки, сделал шаг к старому жрецу и вдруг застыл на месте. Глаза его расширились, на лице появилось торжествующее выражение.

– Ну конечно, – прошептал он. – Ответ все это время лежал прямо передо мной!

Вечный Царь испустил дикий вопль радости и метнулся вперед, схватив старого жреца за горло.

Глаза Небунефера широко распахнулись. Он вцепился в запястья Нагаша, пытаясь вырваться из хватки некроманта, но не мог соперничать со сверхъестественной силой царя. Нагаш оторвал старика от земли и встряхнул его, как тряпичную куклу.

– А я его не видел! – вскричал Нагаш, хохоча, как сам Владыка Тьмы. – Сила богов была у меня в руках, а я этого не понимал! Махрак обречен, Небунефер, и ты умрешь, зная, что именно ты виновен в его гибели!

Небунефер все еще пытался сопротивляться, цепляясь за запястья Нагаша, но силы его угасали. В глазах старого жреца пылала неприкрытая ненависть. Тут раздался слабый треск, словно отломился сгнивший сучок, и голова Небунефера неестественно запрокинулась.

Нагаш отшвырнул тело старика.

– Ведите сюда царицу! – прокричал царь. – Низвержение старых богов сейчас свершится!

В этот миг полотнище, закрывающее вход, снова отлетело в сторону. Внутрь, спотыкаясь, вошел гонец, весь в грязи и полумертвый от усталости.

– Идут армии Разетры и Ливары! – выдохнул он. – Будут здесь через час!

Бессмертные потрясенно зашипели, но Нагаш, Вечный Царь, только усмехнулся.

– Они опоздали, – произнес он.