Текст книги "На крючке (СИ)"

Автор книги: Майарана Мистеру

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 8

Даже, когда моя бурная фантазия работала во всю мощь, я и близко не могла себе представить, что в итоге окажусь в женской консультации, удерживаемая Сашей за руку.

Он смотрел на меня, не отрываясь, всё то время, пока мы стояли в очереди в регистратуру, и поглаживал запястье большим пальцем. Успокаивал? Вот только мне было не до спокойствия, потому что я мучительно пыталась найти выход из сложившейся ситуации и разойтись мировой. В конце концов, должно же быть хоть что-то, на что он согласится. Нет, безусловно, своего согласия на брак я не дам, а значит, нас никто не распишет. И не имеет значения, есть справка о беременности у нас на руках или нет.

– Цветочек, я по твоим мечущимся глазам вижу, что ты в своей хорошенькой головке строишь коварные планы по удалению меня из вашей жизни.

Я отвернулась, стараясь выглядеть ещё более отстранённой. Какая-то девушка в очереди хихикнула, услышав его реплику, а мужчина чуть дальше, тоже пришедший в качестве сопровождения беременной спутницы, понятливо хмыкнул.

– Ты же понимаешь, что без согласия будет хуже? – поинтересовался Волк.

Я резко обернулась и пристально посмотрела в его глаза, пытаясь понять, почудилась мне угроза или он действительно считает, что может себе позволять подобное в отношении меня?

– Что ты имеешь в виду? – тихо спросила, стараясь не привлекать внимания.

Волчара усмехнулся, склонился к уху и тихо произнёс:

– Если попытаешься оставить меня без права быть отцом малышки, я приму все меры, чтобы забирать её на выходные к себе. И поверь, мне не просто пойдут навстречу. После твоего поступка вообще велика вероятность, что я стану единоличным родителем.

Я напряглась, испуганно прикрыв ладонью живот. И верить не хотела, потому что любой суд всегда на стороне матери, но ведь он… он не последний человек. Военный, работающий в элитном подразделении. Льготы, выслуга, уважение… А я? А я даже врать не умею.

Закусила губу, отведя взгляд в сторону. Перед глазами уже начинало всё расплываться от слёз, когда парень неожиданно обнял меня и погладил по волосам, глубоко вдохнув.

– Я не вправе был тебе этого говорить. И я знаю, что ты и сама прекрасно осознаёшь, как вляпалась, Цветочек. А ты реально вляпалась, потому что я не из тех парней, кто позволит по этой планете ходить своему ребёнку, не зная отца.

Я промолчала, вспомнив, как сама тянула руки к мужчине, которого тысячи раз проклинала, снедаемая ненавистью и жуткой обидой. А Саша продолжил:

– Если бы… Я должен признать, что свалял дурака. Если бы я не желал самообмануться, то понял бы всё раньше. Но я не мог и не хотел верить, что ты пошла на обман, чтобы заполучить этого ребёнка.

– Зачем он тебе? – спросила я шепотом. – Зачем? Сотни тысяч детей никогда не видели своих отцов. Почему моя малышка не даёт тебе покоя?

– Так надо было идти в приют, Цветочек, и брать малыша оттуда, раз так не хотела связываться с мужиками! – уже грубее ответил он. – Вот только мы оба с тобой понимаем, что тебе бы отказали. Незамужняя, с небольшими доходами, которых на себя-то, наверное, едва хватает.

– Это не так! – прошипела я, попытавшись его оттолкнуть, но Саша держал крепко. – У меня есть деньги. Нам хватит!

– А я не хочу, чтобы хватало! Я хочу, чтобы у моих детей их было в достатке!

– Так рожай своих детей и обеспечивай! – уже не на шутку вызверилась я.

А Саша вдруг сжал крепче и фыркнул в мою макушку:

– Вот правильно Сокол говорит, что вы, девушки, с другой планеты, – он отстранился и заглянул в мои глаза, полные возмущения. – Аль, я не умею рожать. Моего ребёнка под сердцем ты носишь.

Вот и кто он после этого? Я тут только страх переборола, злиться начала, а он… А он улыбается так мягко и смотрит так ласково. Я и раньше неправильно его воспринимала, а теперь вообще.

– Следующий! – подала вдруг голос регистратор. – Не задерживайте очередь, молодые люди!

Саша повернулся к ней и, обворожительно улыбаясь, протянул удостоверение с гербом на корочке.

– Уважаемая, нам к врачу, который сможет быстренько справочку о беременности выписать моей невесте, – женщина, взбледнув, перевела взгляд с удостоверения на Сашу, а затем и на меня.

– К-конечно, одну минуту.

Я сглотнула.

Нет, если мы везде так будем проходить, то, наверное, мне даже «да» в ЗАГСе говорить не придётся.

– Саша, – тихо позвала я, следя за тем, как что-то набирает на клавиатуре женщина зрелых лет, – а может, мы как-то полюбовно разойдёмся? – я натянуто улыбнулась.

Парень же хмыкнул, поскрёб щетинистый подбородок и улыбнулся насмешливо:

– Нет, Цветочек, полюбовно мы сойдёмся.

Понятно. Уговорить не получится.

Я повернулась и внимательно огляделась, думая о запасном плане. Не то, чтобы он у меня был, но вот в фильмах, если даже его и нет, то его придумывают на месте. Называется такой приём «импровизация». Так вот, импровизировать мне пришлось весь путь от регистратуры до кабинета главного врача-гинеколога. А потом я увидела его! Туалет!

– Мне нужно туда, – скромно ткнула я пальцем на неприметную дверь.

Саша спокойно кивнул, сверил номер кабинета с листком и, когда я уже уходила, произнёс:

– Я здесь буду.

На его слова я уже не обращала внимания, поскольку была почти уверена, что как раз меня здесь не будет. Если, конечно, окна в туалетах на стали запирать.

Как выяснилось, не стали. Но я всё равно не полезла, потому что там было довольно высоко. Если бы не было живота… Хотя, если бы его не было, мне бы и думать о побеге не пришлось.

Несколько секунд мне хватило, чтобы обдумать другой план, и, когда я была готова просто прошмыгнуть в двери и уйти в противоположную от Волка сторону, до меня дошла вся неприглядность ситуации. Он ведь всё равно от меня не отделается. Суды, нервотрёпки, споры, скандалы. Оно мне надо?

«А ты реально вляпалась, потому что я не из тех парней, кто позволит по этой планете ходить своему ребёнку, не зная отца».

Я ополоснула руки и вышла из туалета, практически сразу наткнувшись на Сашу. Тот смотрел на меня с улыбкой, но потемневший взгляд выдавал тревогу.

– Я думал, попытаешься сбежать, – произнёс насмешливо.

Вскинув подбородок, я обошла его, направившись к нужному кабинету.

Одна справка ещё ничего не значит. После неё ещё месяц как минимум в очереди ЗАГСа находиться. Хочет услышать моё «да»? Ладно! Ни один нормальный мужик не может вытерпеть капризную беременную женщину, а уж если эта женщина рядом с собой мужика терпеть не может… Короче, он сам откажется. Иначе не быть мне Альбиной Уваровой!

У кабинета я повернулась к нему, заглянула в серые, всё ещё темные глаза и тихо сказала:

– Сам же сказал, что вляпалась. Не хочу усугублять. Хочешь брак? Получишь. Только у меня одно условие, Саш.

Он склонил голову набок и внимательно слушал.

– Вместе мы жить не будем.

Спустя миг, когда смысл слов до него дошёл, он скривил губы в усмешке.

– До того, как станем мужем и женой, или после?

Вот скажу ему сейчас, что и после тоже, он начнёт угрожать или ещё что-то неприятное говорить.

«Да сам сбежишь!» – в сердцах воскликнула я про себя.

В слух же, чтобы не накалять, ответила:

– До, естественно.

Волк задумчиво кивнул, затем обнял за плечи и притянул к себе.

И мне бы возмутиться, но, видимо, на нервной почве, я промолчала. Обнимашек в моей жизни было крайне мало. Ларина не любила телячьих нежностей, а больше мне и не с кем было обмениваться энергией.

А вот так стоять, слушая гулкий и быстрый стук чужого сердца, было приятно. А ещё Саша пах вкусно. Чем-то терпким и очень энергичным. Этот аромат ему очень шёл, и я даже позволила себе приобнять его.

– Ты у меня такая дурная, Аля, – вдруг усмехнулся он в мою макушку. – Моих поступков не видишь, намёков не понимаешь, а прямых слов не слышишь. Зато сама как раскрытая настежь книга, полная противоречий.

Я не поняла, к чему он, потому головы не поднимала и вопросов не задавала, надеясь, что сам пояснит сказанное.

– Ты влипла, Цветочек. Окончательно влипла.

Главврач пришла минут через пять. Всё это время я пыталась себе представить наши отношения в период ожидания дня регистрации. И если я знала, что и как буду делать, то в голове зрели совершенно иные образы, никак не относящиеся к действительности.

Я никогда не знала супружеской жизни. По книгам и фильмам вроде бы всё понятно. Обязанности супруги – чистая квартира, сытые дети и муж. Обязанности супруга – деньги в доме и крепко приколоченная к своему месту мебель. Ну или как там?

Но никак не получалось поставить меня и Сашу на их место. Что я вся такая идеальная жена, а он такой весь идеальный муж. Я же знаю, что нередко его просто рядом не будет, когда поступит очередной сигнал отбыть в командировку. Светка говорила, что они порой месяцами пропадают где-то, а потом приезжают исхудавшие и уставшие.

Да и где гарантии, что однажды он не поступит со мной так же? Я ведь его не знаю почти. Не хочу, чтобы дочь узнала вкус предательства. Если за себя я могу ответить, то за поступки Саши отвечает только он сам. И кто знает, что однажды может щёлкнуть в его голове?

Когда дородная женщина в возрасте пригласила нас в кабинет, я уже была окончательно настроена на то, чтобы довести будущего супруга до нервного срыва ещё до того, как мы попадём в ЗАГС. Уверена, с постоянной головомойкой он будет думать лишь о том, как избавиться от раздражающего фактора, а значит, максимум, на что он пойдёт в итоге, – это алименты, которые ни одному ребёнку ещё не вредили.

Из двух зол выбирают меньшее. А раз уж мы минули точку невозврата, то лучше я соглашусь на воскресного папу, чем на мужа.

Главврач, проверив удостоверение Волка и что-то найдя в компьютере, охотно выписала для нас справку о беременности. Я вела себя тихо и даже под внимательным взглядом Саши ничем не выказывала недовольства. Сейчас могла себе позволить несколько часов спокойствия, к тому же у меня начала болеть голова, да и есть уже хотелось.

Из женской поликлиники мы вышли уже минут через десять. Так называемый жених свернул кусок бумаги, который не представлял для меня ценности, в четверть и уверенно направился к своему железному коню.

Снова посадив меня в машину и пристегнув, Волк на этот раз не торопился в тепло автотранспорта. Ещё минут десять он звонил кому-то, став ко мне спиной, которой я и любовалась неосознанно всё это время через лобовое стекло.

– Проголодалась? – первым же вопросом прозвучало, когда он сел за руль, впустив внутрь морозный воздух. – Знаю одну отличную пиццерию.

И только я хотела ответить вредное «нет», как этот… этот… взял и, хитро взглянув на меня, добавил:

– У них есть такая вкусная пицца с хрустящей корочкой и зелёными огурчиками – пальчики оближешь. А уж какой они к ней соус подают, м-м-м.

И столько соблазнительного предвкушения в голосе, будто он мне минимум прогулку по райским кущам обещает. И ведь знает, чем заманить. Гад!

– Хочу, – ответила тихо, чувствуя уже, как все рецепторы требовательно вопят: «Вкусна-а-а-а!» – И горячий шоколад с мандаринами. И ёлочку, – угрюмо добавила я, проклиная так и не позвонившую мне Ларину.

Сглатывая слюну, я старалась не замечать насмешливый взгляд отца своего ребёнка.

Отомщу я тебе, Саша. Ох, отомщу. Это сейчас тебе нравится, а через неделю сам сбежишь, только пятки сверкать будут.

***

Два часа спустя

И как у него это получается?

Я удивлённо рассматривала маленькую ель в горшке, стоящую на моих коленях, и протянутый очищенный мандарин.

– Ещё один, Цветочек? Или хватит?

Мы сидели в коридоре ЗАГСа в ожидании своей очереди. Я знаю, что сейчас мы просто подадим заявление и он отвезёт меня домой. После самой вкусной в мире пиццы с горячим шоколадом я чувствовала некоторую утомлённость. Кажется, даже в машине умудрилась вздремнуть, пока не приехали.

Удивило то, что он ни разу не спровоцировал меня на скандал. Это я умею обходить острые углы в беседах, но Саша виртуозно обходит даже темы, где может случиться провокация. Мы разговаривали обо всём. Вообще. Но ни разу не коснулись вопросов о моей беременности, отношениях и его работе. И не то чтобы я пыталась вывести его на скользкую дорожку, чтобы поругаться, скорее, охотно поддавалась. Нервничать лишний раз не хотелось, ведь мне хватило потрясений.

Но вот сейчас, сидя в коридоре ЗАГСа и поглощая очищенные мандарины, я поймала себя на том, что не нервничаю. Вот вообще ни капли. А он всё подаёт мне чищенные мандарины и подаёт.

– Цветочек?

Я протянула руку и посмотрела в его удивительные глаза.

– Тебе не кажется странным, что мы так долго в очереди, только чтобы подать заявление?

Саша взглянул на наручные командирские часы и спокойно ответил:

– Нет. Мы тут всего двадцать минут.

Странно. Мне показалось, мы тут уже час торчали, если не больше, а очередь почти не двигалась. Я даже прогуляться один раз успела, когда он заходил с документами в первые.

Кстати…

– А где документы, Саш?

Я посмотрела на руки жениха и обнаружила пропажу.

И только тот хотел что-то ответить, не скрывая смешинок во взгляде, из кабинета выглянула женщина и позвала нас:

– Проскуров и Уварова. Входите.

Своё желание немедленно сбежать я бы не смогла объяснить даже себе. Вот просто сердце пропустило один удар, дыхание застряло, а ноги приросли к полу. И только сильные ладони Саши и тихий шепот на ухо заставили меня сделать несколько шагов.

– Ну чего ты? Мы ведь договорились уже.

Когда я вошла в кабинет, а следом за мной закрылась дверь, чётко ощутила, как захлопывается ловушка, отрезая любые пути к отступлению.

Я взглянула на улыбчивую женщину, раскрытую папочку на столе и блюдце с двумя кольцами. В голове мгновенно возникла картинка, как нас сейчас поженят. Развернулась, чтобы сбежать отсюда, но уткнулась носом в твёрдую грудь, а этот… этот Проскуров ещё и за плечи прихватил. Нежно, но сразу понятно – не выпустит!

– Что такое, Цветочек? Неужели испугалась? Мы же только заявление подать.

Когда я подняла голову, знала наверняка, что всем своим существом выражаю полное и абсолютное недоверие к происходящему.

– А кольца?

Саша смотрел насмешливо, но на губах играла очень нежная улыбка, будто перед ним не взрослая девушка стояла, а ребёнок, который ничего в этой жизни не понимает.

– А это не наши, Аль. Но если ты хочешь, мы сейчас же поедем и купим. Хочешь?

И взгляд такой… вопросительный.

– Нет, – ответила поспешно. – Отвези меня домой, а? Я устала.

– Конечно, Цветочек. Распишемся – и сразу домой.

И мне бы насторожиться. Мне бы только сообразить, что не так было в этой фразе!

Подойдя к женщине, мы чинно встали у стола, ожидая её слов. Она и спросила:

– Скажите, вы уверены в своём заявлении о регистрации брака?

Я даже без задней мысли ответила «Да», поскольку знала наверняка, что замуж за Сашу я не выйду. Это заявление даже отзывать не придётся. Просто через месяц оно утратит силу.

Саша тоже ответил «Да», после чего нам подвинули какую-то огромную книгу, в которой нужно было расписаться напротив своего имени.

– Вы указали, что будете брать фамилию мужа, так?

– Да, – кивнула я болванчиком, ставя красивый росчерк в графе подписи.

Жених с нескрываемой улыбкой Чеширского кота размашисто расписался, положил ручку, выпрямился и приобнял меня за талию.

– Поздравляю вас! – вдруг просияла женщина, внимательно проверив содержимое книги.

– В смысле? – спросила не без потрясения в голосе, уже понимая, что только что произошло нечто невообразимое.

– В смысле, паспорт сможете забрать через месяц, когда будет готов, – улыбнулась она. – Свидетельство о браке вот, кольца вот. Теперь они ваши, – протянула блюдце с золотыми ободками.

Я вот как стояла… так и осталась стоять, удерживаемая сильной рукой Саши. Повернулась и посмотрела на него, а тот невозмутимо взял колечко с тарелочки, второй рукой поднял мою безвольную руку и надел символ брака мне на безымянный палец. К слову, тот подошел идеально.

– Саш, – тихо позвала я.

Парень взглянул в мои глаза и усмехнулся.

– Знаешь, Цветочек, вот когда мы в коридоре сидели уже без документов, ругаться можно было, но рано.

– А сейчас? – спросила я, сглотнув вязкую слюну.

– А сейчас поздно, Аля.

Он взял второе кольцо, надел на свой палец, склонился ко мне и легонько прикоснулся к губам, вызвав табун мурашек, что промаршировали от поясницы до макушки.

Глава 9

Мало ли чего она себе там сейчас надумает. Расхлёбывать мне придётся.

– Я хочу клубничное молоко и печень трески, – выдала неожиданно. – Давай сходим в магазин?

Это действительно было не тем, что я планировал услышать. Нет, я был не против, просто… странно. Хотя Демон и не о таких вывертах своей супруги рассказывал. Неординарные вкусовые впечатления и острая их нехватка у беременных – дело обычное.

До ближайшего магазина доехали быстро, но парковка была плотно забита, а потому пришлось вставать у самого въезда.

– И часто на тебя находит сочетать несочетаемое? – спросил я, выбравшись из машины.

Альбина захлопнула дверь и встала на тротуар, поправив шарф. Я заметил, что мне очень нравится, когда она пытается изобразить улитку, которая изо всех сил старается спрятаться в ракушку.

– Пару месяцев назад Ларина была готова меня убить, когда я звонила ей по ночам и ныла в трубку.

Наверное, это было тяжело. Я, конечно, не представлял, каково это – хотеть чего-то необычного во время беременности, но, по слухам, – довольно невыносимо. Мама рассказывала, что, когда вынашивала меня, ей безумно хотелось мела. В те времена достать что-то было задачей непростой, и отцу приходилось договариваться со строителями. Но как итог беременность протекала в абсолютном спокойствии.

Говорят, женщинам в положении нервничать противопоказано, поэтому я сожалел, что не узнал о своём будущем ребёнке раньше.

– Сдаётся мне, что однажды Катя отомстит, – улыбнулся я.

На улице уже не было так холодно, как в начале февраля, но зима ещё не собиралась отступать, а потому скользкий лёд не оставлял нам шансов ступать по тротуару, не переживая о том, что кто-то из нас может отбить себе копчик.

Цветочек крепко вцепилась в мой локоть и внимательно следила за каждым своим шагом. Не стал убеждать, что удержу в случае опасности, да и наблюдать за ней было интересно.

– Аль, а ты умеешь кататься на коньках? – спросил я, стараясь не улыбаться.

– Ненавижу, – вдруг тихо ответила она. – Я вот и без того сейчас себя коровой на льду чувствую. Представляешь, каково мне на этих штуках с лезвиями вместо подошвы?

– Паршивая координация? – не удержался я от смешка.

– С координацией у меня порядок, – забавно поморщила носик Цветочек. – А паршиво на льду даже с ней.

Спорить с этим утверждением было бессмысленно, потому я только улыбнулся в ответ.

Клубничное молоко мы нашли в первом же магазине. И, честно признаться, я не был удивлён, когда она попросила ещё ананас и кокосовые пряники. Я даже не удивился, когда кто-то, забавная и хмурая, зависла в отделе детского питания в муках выбора между яблочным пюре и персиковым. Я с улыбкой помогал выбирать освежитель воздуха для дома и даже не упрекнул, когда на третьем круге по магазину она передумала и вместо клубничного взяла шоколадное молоко.

– Может, селёдочки? – посмеивался, когда взгляд Али заскользил по полкам холодильника с морепродуктами в поисках печени трески.

И да, я знал, что конкретно этот продукт находится в отделе консервации, но не мог сказать, потому что хотелось подольше побыть с ней.

– Креветки! – с нескрываемым предвкушением выдала она, а потом замерла и вопросительно протянула: – Или мидии?

А у кого-то вечер обещал быть интересным. Хотел бы я посмотреть, как всё это будет поедаться. Незабываемое выражение удовольствия на её лице во время употребления одной из самых вкусных пицц в этом городе до сих пор стоит у меня перед глазами.

– Лучше не надо, если не умеешь их готовить.

Цветочек повернулась и с интересом взглянула на меня.

– А ты умеешь?

– В винном соусе, – не стал скрывать я. – И честно скажу, на любителя. Креветки вкуснее.

Мидии действительно имеют очень своеобразный вкус. Я пробовал один раз, и мне не зашло. Возможно, оно как и с оливками: нужно постепенно приучаться. Но я повторять опыт не стал.

Альбина задумчиво отвернулась и снова заскользила взглядом по полкам, совершенно забыв про время. А оно, надо сказать, уже близилось к вечеру.

В итоге набрали мы целую тележку всякой всячины. На кассе я не дал расплатиться Цветочку, на что она искренне возмутилась. А мне теперь было всё равно.

Ещё недавно я берёг деньги для чего-то важного, хотя и сам не понимал зачем. Жильё своё есть, родители обеспечены и ни в чём не нуждаются, а я и вовсе тратил лишь на гулянки, когда был в городе.

Ещё до конца не осознал, что приоритеты резко изменились без моего желания. Однако отпустить свою дочь в свободное плавание ещё не родившейся я, пожалуй, никак не мог, прекрасно помня о том, какие бывают последствия. Я останусь тем, кто хочет и может нести ответственность, пусть и за чужой обман.

Кровь, как говорится, не водица.

– Саш, – тихо позвала Аля.

Я достал пакеты из тележки, чтобы загрузить в багажник, и повернулся к ней.

– Ты действительно считаешь, что я оставлю всё как есть?

В её глазах можно было разглядеть тучи сомнений, но отчётливее всего я видел вопрос, на который мог позволить себе честно ответить:

– Зависит от того, Аль, как ты будешь ко мне относиться. Я не собираюсь давить, – я поставил пакеты, закрыл багажник и повернулся к ней, чтобы протянуть руку и погладить покрасневшую на холоде щёчку. – Не собираюсь делать ничего, чего бы ты сама не захотела.

Она вздохнула и отвела взгляд в сторону.

– Мой главный и очевидный страх, Саша, это то, что ты в итоге бросишь. Меня ещё ладно, но вот ребёнка…

Я вспомнил её новогоднее пожелание отцу сдохнуть и понял, в чём проблема. Но доказать ей не смогу. Не я это доверие разрушил, но мне выстраивать.

– Цветочек, я тебя замуж взял несмотря на то, что ты обманула меня. Не удивляет? Многие бы просто рукой махнули. В особо тяжёлом случае предъявили за попытку содрать с них алименты. Мне от тебя нужна только ты, понимаешь?

Девушка закусила губу и снова на меня посмотрела. Хотела ещё что-то сказать, но парковка магазина, вообще, не самое подходящее место для подобных бесед.

– Идём в машину. Холодно.

Я понимал, что мы ещё вернемся к этой теме. Понимал и был готов решительно ответить на любой вопрос, но как-то даже не ожидал того, с чем столкнусь.

***

Трудно представить себе более дурацкой ситуации, когда стоишь у дверей квартиры и пытаешься намекнуть собственному внезапному мужу, что ему бы желательно уехать к себе. Но я знала, что нам нужно поговорить. Поговорить о том, чего я каждой клеткой мозга хотела избежать.

– Чаем угостишь? – насмешливо спросил Саша, когда поиски ключей в кармане затянулись.

– Конечно, – ответила хрипло, с неохотой вытащив искомое. – Только недолго, ладно? Я устала.

Да, сразу дала понять, что нечего ему оставаться в квартире с… только что вышедшей замуж девушкой.

Щелчок замка, толчок – и вход в мою обитель открылся с тихим скрипом. Саша внёс пакеты и поставил их на пол. Я же закрыла за нами дверь, разулась и стянула с себя верхнюю одежду.

Вспомнив, как последний раз мы с ним в этом коридоре… Мне стало крайне неловко, и я прошмыгнула мимо внезапно ставшего огромным муж… мужа.

– Неси пакеты сюда, – позвала я его. – Тебе какой?

– Чёрный. Желательно горячий.

За спиной зашуршал полиэтилен, пока я искала в шкафчиках заварной чёрный чай. Точно знала, что где-то есть, я его не так давно для Светы покупала. Сама я пью исключительно зелёный или цикорий, когда очень хочется кофе, который, по словам специалистов, выводит из организма кальций.

Я поставила на плиту чайник и принялась разбирать пакеты. Саша же сел на стул у окна и стал наблюдать за моими неспешными, но крайне нервными действиями.

Казалось, даже время загустело, понукая обратить взор на собственные чувства. И принять как данность тот факт, что я вся дрожу от одной только мысли, что Проскуров может проявить настойчивость в вопросе интимного характера. И это не дрожь страха, нет.

Но Саша молчал, внимательно следя за моими движениями. К моменту, когда я доставала чашки, уже успокоилась, но всё равно что-то было не так. У меня внутри.

– Мне нравится, – вдруг тихо сказал он, когда я засыпала чай в заварник.

– Что именно? – сердце в груди застучало быстрее.

– Всё, – улыбнулся он. – Беременная жена зимним вечером готовит для меня древний напиток, чтобы отогреться и спокойно поговорить. Что тут может не нравиться?

Накрыв ёмкость кухонным полотенцем, я села за стол, позволяя крепко настояться жидкости.

Если думать в том же ключе, то сейчас я завариваю чай для мужа и отца своего ребёнка. Приятна ли мне такая адаптация ситуации? Трудно ответить. Мне нравится, что он со мной. Нравится, что не отвернулся. Но мне страшно, что его интерес может быть временным. Как у всех тех, кто приходил к матери и пытался влиять не только на её, но и мою жизнь.

– Ты уже был женат? – спросила я, берясь за керамическую ручку заварника.

– Нет, Цветочек, – хмыкнул он. – Хотя однажды хотел жениться.

Я взглянула на него исподлобья, налила напиток и протянула ему дымящуюся чашку.

– И почему не женился?

Проскуров долго молчал, едва слышно постукивая пальцами по столу. Его взгляд утонул в пучине мыслей и сделал парня отсутствующим, что мешало продолжать разговор. Но я терпеливо ждала ответа, который Саша не смог проигнорировать.

– Это было девять лет назад. Мы вместе учились в институте, гуляли в одной компании. Не скажу, что голову от неё потерял, но она нравилась мне как человек, друг, девушка, – внезапный супруг сделал глоток горячего чая, поморщился и посмотрел на меня. – Предложение я хотел сделать после окончания стажировки.

– И что помешало? – не удержалась я.

Кривая улыбка, полная укора, стала очевидным ответом, но он всё равно произнёс это вслух:

– Измена, Цветочек. В день, когда узнал об этом, я потерял не только девушку, но и лучшего друга с его младшей сестрой. Последняя погибла.

У меня внутри всё сжалось от горечи, сквозившей в его голосе.

– Ты себя в этом винишь? – спросила хрипло, глядя в его необычайно серые глаза.

– Если бы я не позволил сесть или хотя бы проверил ремни безопасности, она бы выжила, Аленька, – усмехнулся он и откинулся на спинку стула. – Дерьмовая защита в тогда ещё дерьмовой машине.

– Но…

– Ей всего пятнадцать было, – перебил он. – Не представляешь, как больно было смотреть в глаза её родителям и понимать, что ты жив, а их чудесной девчонки больше нет.

Мы замолчали. Я не могла найти слов и боялась узнать подробности той страшной трагедии, Саша просто сидел, глядя в одну точку на полу.

Теперь я понимала, почему он постоянно сам меня пристёгивает и дёргает ремень безопасности. Сильно обжёгшись однажды, дуешь и на холодную воду.

– Ты… Ты это уже пережил? – нарушила я затянувшееся молчание и пытливо посмотрела на него.

Не только мои тараканы размером с Годзиллу.

Проскуров невесело усмехнулся, но кивнул, снова взяв в руки горячую чашку.

– Через несколько дней после аварии я узнал, что Вика была беременна. Но не от меня, поскольку я довольно длительное время проходил стажировку в соседней области. Была угроза выкидыша, но врачи сохранили малыша. Через год до меня дошел слух, что после родов она отказалась от ребёнка, потому что у того был изъян в виде заячьей губы.

Я сидела и потрясённо слушала, пытаясь понять, как девушка, уже мать, могла так поступить? Заячья губа – это же не так страшно. Это ведь оперируется, насколько мне известно. Отказаться от крохи, которая любила тебя все девять месяцев, пока находилась под сердцем?

– Это ужасно.

Саша устало улыбнулся, допил чай и поставил пустую чашку на стол с глухим стуком.

– От тебя ведь тоже отказались, насколько я помню, – и это не был вопрос, но он явно ждал объяснений.

– Лучше бы в детский дом сдали, – ответила я, разглядывая узор на скатерти. – Мать считала, что может меня содержать, а отец как-то сказал, что, не будь я девчонкой, он бы забрал меня к себе.

Внимательный взгляд внезапно случившегося мужа требовал и дальнейших пояснений, но я пожала плечами и добавила только:

– Среди мужиков есть много женоненавистников.

Сейчас я это понимала. Но ещё полгода назад казалось, что все они такие. Что женщина для них – лишь удобная мебель. Как массажное кресло, которое можно включить и получить удовольствие. Вот только Светкин муж Костя или Нюткин Стас, мой начальник или Саша – они иначе относятся.

– Почему ты хотела, чтобы он забрал тебя? – ворвался его вопрос в поток моих размышлений.

Я только на миг пустила воспоминания в мысли. Только на миг. Но этого хватило, чтобы словно наяву услышать отголоски прошлого и забыть, как дышать.

Поначалу требования уйти к себе в комнату, затем тихие стоны, едва слышные вскрики. Изо дня в день странные знакомые, которые сперва вели себя приветливо, но по мере моего взросления ухажёры женщины, что меня родила, начинали смотреть с нескрываемым интересом.

Моя мать была слишком красивой. Настолько красивой, что даже мои одноклассники, однажды увидевшие её, уже не могли забыть.

«Охренеть! Я и не знала, что твоя мать шлюха».

Я болезненно поморщилась и встала, чтобы убрать пустую чашку, но Саша перехватил руку, подтянул к себе и поймал мой взгляд.

– Расскажи, Цветочек. Я хочу познакомиться со всеми твоими тараканами.

Пожалуй, это был первый раз, когда упомянутые затаили дыхание вместе со мной. И только один, самый осторожный, робко напомнил, что в прошлый раз, когда выяснилась правда, нравившийся мне мальчишка из параллельного класса начал отпускать откровенно издевательские шуточки в мой адрес.

Где гарантии, что и сейчас это не отвернёт Сашу от меня?

– Я не хочу говорить об этом, – ответила, отведя взгляд от его серых, проницательных глаз. – Не хочу.

Волк погладил тыльную сторону моей ладони большим пальцем и выпустил её, позволив мне отстраниться. Вот только я сама не хотела.

И вообще я с тоской думала о том, как он уйдёт домой сегодня, но ещё хуже было, когда представляла, что он может остаться. Мне так хотелось понять его мотивы. Нет, он говорил, но…

– Зачем ты женился на мне, Саш? Можно ведь было по-другому всё. Совсем иначе. Мы оба знаем, что твоя настойчивость не оставила бы мне ни единого шанса.

Внезапный муж ласково улыбнулся мне, приобнял за талию и заставил сесть на свои колени, преодолев лишь лёгкое сопротивление с моей стороны. А после тихо, но уверенно шепнул на ухо:

– Я ведь уже сказал, Аля, что мне от тебя нужна только ты.

Осторожный поцелуй в шею заставил взметнуться сотню бабочек, откуда-то взявшихся в животе.

– Ребёнок – это замечательно. Но с любой другой женщиной я бы поступил совсем иначе. С полной ответственностью подошёл бы к вопросу отцовства…