Текст книги "На крючке (СИ)"
Автор книги: Майарана Мистеру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
Глава 11
Неделю спустя
– Проскурова, проходите! – позвал меня в кабинет довольно молодой парень.
Странно слышать чужую фамилию в свой адрес. Я посмотрела на хмурого Сашу и поднялась со скамейки. Уже в кабинете, когда приподнимала свитер, оголяя живот, Волк вдруг потемнел лицом, как-то очень внимательно разглядывая и врача, и кушетку, на которой мне следовало расположиться.
Узист, ничего не замечая, нанёс на мой живот холодный гель, отчего я скривилась.
– Какой срок у вас?
– Двадцать три недели, – ответила, сосредоточив всё внимание на экране, где пока ещё происходило что-то непонятное.
Парень поводил прибором по моему животу, внимательно присмотрелся, что-то записал в карточку и бодро отрапортовал:
– Всё хорошо. Вполне себе здоровый, хорошо развивающийся мальчик.
Я замерла на миг, ощутив странное волнение.
– Мальчик? – спросила хрипло. – Мне говорили, что это девочка.
Парень снова приложил прибор к моему животу, ткнул пальцем в монитор и сказал:
– Вот видите? Первичные половые признаки, – он снова сдвинул прибор и показал малыша полностью, после чего нажал кнопку на аппарате, остановив изображение.
Я взглянула на Волка, а тот… Тот неотрывно смотрел на зафиксированную картинку плода. Малыш, кажется, мирно посасывал пальчик, даже не собираясь пинаться и давать о себе знать.
Он у меня вообще спокойный, изредка мог пихнуть, да и то ночью, потому что мама любит спать на спине.
– Мальчик…
«Будь у меня сын, я бы ещё подумал», – вспомнила я ненавистные слова, отчего тут же поморщилась.
– Бывает, – пожал плечами доктор. – На сроке в двенадцать недель пол ребенка ставят предварительный. Вывод делают на основе размеров. У вас плод некрупный. Вероятно, ранее соответствовал размерам девочек.
Я сглотнула, стёрла гель с живота принесённой с собой салфеткой, опустила кофту и поднялась с кушетки.
– Я же… Я все вещи на девочку покупала, – призналась тихо. – И куда их?
Не то чтобы я обращалась конкретно к кому-то. Скорее, жаловалась, не рассчитывая на помощь зала, но доктор верил, что может помочь советом, он и ляпнул:
– Вы же молодые. Ещё родите.
Я застыла, уставившись на Сашу, а он… Он вдруг медленно так растянул губы в предвкушающей улыбке.
– Действительно. Не пропадать же вещам, в конце концов.
Из кабинета УЗИ я выходила пунцовая и в смятении.
Мальчик! Кажется, я себе даже в параллельной вселенной не представляла, что у меня будет не дочь. Это как обухом по голове получить от мироздания. И за что? Я не представляла, как растить сына. Это же машинки, пластиковые пистолеты и чисто мальчуковая одежда. Это войнушки, конструкторы, футбол и драки. Это…
– Катастрофа, – выдохнула я у гардеробной, увидев, как какой-то пацан лет восьми играл в стрелялку на планшете, пока его мама болтала по телефону.
– Цветочек, ну ты чего?
Я чего? Это я чего?
Я повернулась к Проскурову и брякнула, совсем не подумав:
– Ты мне сына заделал!
У Волка челюсть не отвисла, но взгляд был крайне интересным. Удивление напополам с возмущением ему скрыть не удалось, а вот самодовольную улыбку очень даже.
– Ну извини, Цветочек. Только вот, знаешь, оно тут как-то пятьдесят на пятьдесят. И по факту, это вообще не мой косяк.
Косяк. Да не косяк, конечно, но вот могло бы иначе случиться, если бы я наплевала на всё и дождалась ЭКО. Говорят, там шансы запланировать пол ребёнка намного выше, чем рассчитывать на авось.
Я поджала губы и отвернулась. Не то чтобы я была не рада. Просто с самого начала я хотела девочку. Девочку и только девочку. Да, я в курсе, что возможен был и другой результат, но лучше бы было сразу узнать.
– Ты передумала? – неожиданный вопрос ворвался в мысли хмурым голосом супруга.
Я резко развернулась и снова уставилась на него, пытаясь понять, как он себе это воображает. На лице ответа написано не было, а потому я прямо спросила:
– Саш, а ты сейчас о чём?
– О том, что не вижу радости во взгляде. Узнала, что не девчонка, и всё? Рожать передумала?
Удивлённо выгнув бровь, я искренне попыталась понять, как можно передумать рожать. Типа если в родильный дом не поехать, то схватки не начнутся и ребёнок сам собой рассосётся? Или как?
Лицо Саши начинало утрачивать цвет, становясь бледным, а взгляд усталым.
– Ты же не оставишь его в роддоме, Альбин?
Я открыла рот, чтобы ответить. В моём словарном запасе, кажется, была парочка ядрёных матерных слов, которые я почти никогда не использовала, предпочитая им неплохие, но печатные синонимы. Но как открыла, так и закрыла, поняв, что от шока и звука не могу произнести.
– Ты меня сейчас со своей бывшей сравнил? – выдохнула изумлённо. – Меня?
Как вообще можно подумать, что я на такое способна? Я не от удовольствия забеременела, а потому что хотела! Вынашивала, лелея и думая лишь о том, как возьму впервые на руки! И зная, что я ещё и рожать своё чудо буду в муках, он смеет мне такое говорить?!
– Слушай ты! – вызверилась я. – Это мой ребенок! Мой, понял?! Какая разница, какого он пола? Не смей мне даже вещей таких говорить, Волчара!
С последним словом меня бережно, но ощутимо стиснули в объятиях и тихо-тихо прошептали:
– Боюсь я твоих тараканов, Цветочек, когда дело сильной половины человечества касается.
А вот тут мне даже возразить было нечего. Тараканы у меня отборные – не поспоришь.
– Не смей мне говорить такое, Проскуров. Я даже матёрому волку за своего ребёнка голову откусить могу.
Тот самый волк потёрся носом о мою шею и глубоко вдохнул, подняв со дна рой бабочек, что немедля запорхали где-то в животе.
– Прости, больше не посмею, – сказал с улыбкой в голосе.
Одно я поняла наверняка. Тот факт, что у нас будет сын, порадовал его куда больше. Но он сам поймёт всё моё разочарование, когда я для начала объясню, что именно требуется заменить в гардеробе малыша, а затем начну таскать по торговым центрам. Ларина настрадалась уже, ей и самой теперь через это проходить. К моему счастью, Денис был согласен на любые отцовские подвиги. Идеальные отношения, в общем. Правда был в них один существенный минус по имени Эвелина Алексеевна, которая крепко вцепилась в хрупкие Катины… уши, да.
К слову, о родителях.
– Может, мы не поедем сегодня? – с надеждой протянула я, садясь в машину. – Два часа туда, два обратно, Саш, я не…
Муж с улыбкой застегнул на мне ремень безопасности и проверил крепление, после чего заглянул в глаза и заявил:
– Без вариантов, Цветочек. Мама мечтает познакомиться, а папа даже готовит шурпу из баранины. Будет подло не приехать.
Я вздохнула и закусила губу, чувствуя нервную дрожь. Мне было откровенно страшно. Может, я не понравлюсь. Скажет, что я специально забеременела, чтобы охомутать её любимого сына. Она ведь ничего не знала обо мне до этого времени, а я уже полгода как в положении.
Смирившись, я достала телефон из кармана и написала Лариной: «Матери меня. Еду знакомиться с его родителями».
В ответ пришло забавное: «Я бы посоветовала бежать, но, сама знаешь, в пределах России бегать бесполезно. Удачи».
Улыбнувшись, я поудобнее устроилась в кресле и приготовилась к двухчасовой поездке.
***
Приехали мы в заснеженный посёлок с красивыми ухоженными домами. Родители Саши жили на окраине, где открывался замечательный вид на реку и лес за ней.
Мы вышли из машины, я вертела головой во все стороны, пытаясь рассмотреть как можно больше, на что Проскуров рассмеялся, обнял за плечи и пообещал:
– В следующую поездку обязательно погуляем, Цветочек. Я тебе покажу, где проходило всё моё детство.
Мы прошли к высоким воротам из профиля, Саша открыл калитку и шикнул на бросившуюся к нам с рыком собаку. Та мгновенно залезла обратно в будку и больше не показывалась. Я только недоумённо взглянула на мужа, но тот не стал ничего объяснять, поторопившись к дому.
Дом, кстати, был большим и красивым. Краска приятного жёлтого оттенка приковывала внимание. Я даже представила, как замечательно он смотрится летом, утопая в листве деревьев, которые росли в палисаднике. И, наверное, особый кайф выйти ранним солнечным утром на балкончик на втором этаже с чашкой мятного чая, как я обычно делала дома.
– Идём, Аль, – протянул мне руку муж, помогая взобраться по ступенькам.
Видно, что их отбили ото льда перед нашим приездом, но Саша всё равно был настороже.
Когда мы вошли, я мгновенно ощутила витающие ароматы домашней еды. Есть хотелось зверски, учитывая, что утром мы только перекусили бутербродами с сыром и отправились на УЗИ.
– Здравствуйте, – застенчиво улыбнулась я, когда к нам вышла высокая красивая женщина в фартуке.
Она улыбнулась и протянула руку, оглядев цепким взглядом меня и Проскурова, который в этот момент помогал мне снять пальто.
– Здравствуй, Альбина. Как доехали?
Бывают в жизни случаи, когда человек нравится тебе с первого взгляда. Не знаю, что конкретно повлияло на моё восприятие, но Вероника Андреевна попала в число тех, о ком сложно будет исправить мнение.
Я по взгляду и улыбке поняла, что она хорошая женщина. Пожала ей руку и искренне улыбнулась в ответ.
– Хорошо.
– Приехали уже? – донёсся с кухни басовитый голос, после чего появился и сам его обладатель. – О, ну наконец-то!
Мужчина с изрядной сединой и аккуратными усами подошёл ко мне, взял за плечи и чуть отклонился, разглядывая мягкими карими глазами.
– Ну краса-а-авица!
Я мгновенно зарделась, смущённо отведя взгляд.
– На тебя чем-то в молодости, Вероничка, похожа.
– Пап, ты её смущаешь, – попытался отнять меня из отцовских рук Саша.
Но не тут-то было. Ринат Александрович показал ему кулак, после чего приобнял меня за плечи и под смех супруги повёл в зал.
– А я такую вкуснятину готовлю, Альбиночка. Ум отъешь! Мы с Вероничкой какие только блюда не перебирали, когда Сашка сказал, что жену знакомиться привезёт. Ну я и решил, что самое вкусное для дорогой гостьи и сготовим!
Меня усадили за накрытый стол, налили минеральную воду в высокий стакан и поставили рядышком тарелочку с фруктами, предлагая начать с аперитива, чтобы нагулять аппетит. Только вот я и так голодная была, поэтому к минералке не притронулась.
Проскуров-младший сел рядом, взяв в руку мою ладонь.
– На УЗИ-то сходили? – взволнованно спросила свекровь.
Я улыбнулась, но позволила мужу сообщить новость самому.
– Сходили. Сын у нас будет, – с усмешкой и как-то очень тепло ответил он.
Вероника Андреевна, прижала руки к груди, пребывая в радостном удивлении, а Ринат Александрович обнял её и усмехнулся в усы.
– Я ж говорил, что не может быть, чтоб у Проскуровых в первенцах дочь была. А ты заладила: «Сашка наполовину Варнава! Кровь разбавляется!» – смешно дразнил супругу свёкр.
И я поняла, что мне очень уютно среди этих людей. Просто комфортно, чего я никогда не испытывала при новых знакомствах.
– Я предупреждал, что они у меня мировые, – шепнул мне Саша.
Говорил, но я не поверила, а сейчас поняла, что мне вообще не о чем было волноваться.
– Так, давайте есть уже! – спохватилась Вероника Андреевна.
Я было тоже поднялась, чтобы помочь, но свёкр положил руку на моё плечо и мягко усадил обратно.
– Делать нечо, Альбиночка. Мать у нас и сама справится, – и уже громче в сторону кухни: – да, Вероник?
– Конечно, – отозвалась та единодушно, будто могла слышать первую часть фразы.
Я невольно улыбнулась.
– Хорошо, Ринат Александрович.
И как на меня посмотрели! Боже, я думала прям там под стол провалюсь, даже не понимая, за что получила суровым взглядом.
– Папа и мама, – вкрадчиво сказал он. – Придумала тоже.
Рядом совсем тихо рассмеялся Саша, слегка стиснувший мою ладонь, когда я испуганно кивнула.
***
Шурпа была изумительной. Горячей, насыщенной, очень вкусной. Пробовала я её впервые, но мне понравилось настолько, что за добавкой я готова была мчаться хоть на край посёлка. И это при том, что я баранину в принципе не очень люблю. Но то ли папа вкусно готовил, то ли беременность влияла… В общем, Саша дважды ходил с моей тарелкой на кухню, удивляясь, куда в меня столько влезает.
К концу трапезы и под приятный разговор я была довольна, как обожравшийся сметаны кот. Муж поглаживал моё колено, второй рукой обнимая за плечи, а мама рассказывала про соседа, который в последнее время всё чаще стал выпускать во двор своего волкодава.
– Мам, пап, нас очень скоро собираются в командировку отправить, – резко серьёзным тоном заговорил Проскуров. – Говорят, срок приличный, месяца три.
Я замерла от того, что сердце заколотилось как сумасшедшее. Повернулась и внимательно посмотрела в необычайно серые глаза, в которых и намёка на шутку не было.
– Но мне же рожать… – прошептала я, понимая, что изменить вообще ничего не смогу.
Муж виновато улыбнулся и договорил родителям:
– Я хочу, чтобы Аля у вас пожила, пока меня не будет.
И всё. В эту секунду я поняла, что меня никто из них спрашивать не будет. Сразу же начались разговоры о том, в какой комнате меня поселят, где ближайший роддом и как быстро приезжает скорая.
Я же сидела понуро и особо не вникала в суть разговора. Меня теперь остро волновал вопрос безопасности жизни бойца с позывным Волк. А если что-то случится, а я на сносях? Я же с ума сойду!
– Цветочек, – тихо позвал Саша. – Прости, но я не могу тебя одну оставить в твоей квартире. А так ты будешь под заботливым присмотром.
Я поняла, что не хочу выяснять отношения при свидетелях, и тихо попросилась домой, на что Саша согласно кивнул и виновато улыбнулся притихшим родителям.
Проскуров, пока я прощалась с мамой, заглянул в гости к соседям и, судя по суровому тону, сделал внушение по поводу волкодава.
– Альбин, ты приезжай, правда. Ну что тебе в городе одной?
Я не стала говорить про Ларину. Да она и сама забот сейчас полна. К тому же Каст тоже едет, как бы Кате не досталось проживание под строгим наблюдением свекрови, а туда я после знакомства вообще никаким боком быть приписана не хочу.
– Я обязательно подумаю… мама, – неуверенно сказала я.
Женщина ласково улыбнулась и поправила на мне шарф, отчего у меня в груди разлилось приятное тепло.
– Приезжай, Альбин. Мы с тобой хорошо время проведём. Комната Сашки будет в твоём полном распоряжении, как и кухня, если любишь готовить.2fe639
Я неуверенно улыбнулась, внутренне уже соглашаясь с щедрым предложением.
Вернувшись, Волк усадил меня в прогретую машину, пристегнул и, попрощавшись с родителями, сел за руль.
На улице уже начинало темнеть, но от предложения остаться мы отказались. Завтра мне нужно было идти на работу, а у Саши были какие-то дела. Поэтому я ожидала, что приедем мы, когда станет совсем темно, привычно посмотрим вместе фильм-катастрофу и ляжем спать.
– Я понимаю, что для тебя всё это странно, но я вынужден настаивать…
– Я понимаю, – повторила его слова и улыбнулась. – Меня это удивляет, Саш. Мы с тобой неделю всего женаты, но ты… Ты будто уже бесконечно долго со мной. И всё это так естественно, что даже твои родители показались мне родными людьми.
Проскуров усмехнулся, глядя на дорогу.
– Это любовь, – сказал уверенно.
А я замерла, не веря своим ушам. Потому что не ждала от него подобных слов. Потому что искренне считала, что мужики в такое не верят. Да и я не верила до момента, пока он не сказал это вслух. Но поняла, что да. Это всё-таки она, потому что больше мне не чем оправдать все свои сумасшедшие поступки и готовность идти с ним хоть на край света.
Проскуров с нескрываемым подозрением посмотрел на меня и спросил:
– Ты так не считаешь?
Я не торопилась с ответом, подбирая каждое слово, которое собиралась произнести.
– Считаю, что не я должна первой это признание делать.
Я отвернулась к окну со своей стороны, но замерла, когда Саша ответил без тени сомнения:
– Я и не скрываю, что люблю тебя. И даже признавался уже пару раз.
У меня сердце в груди застучало, как сумасшедшее, от его слов. Это странно, но приятно. И хочется парить над землёй, даря миру улыбку.
Но вместо этого я поджала губы и повернула голову, чтобы взглянуть на самого потрясающего в своей жизни мужчину.
– И когда это ты успел мне признаться? – не поверила я. – Я бы точно запомнила.
Саша насмешливо взглянул на меня и ответил:
– Просто ты спала, Цветочек. А спящей тебе я не только признаюсь в любви, но и во всех грехах смертных. И знаешь что?
– Что? – уже вовсю улыбалась я.
– Это удобно, – хмыкнул он. – Жена знает все мои секреты, но ни за что не расскажет. Даже самой себе.
Эпилог
Три месяца спустя
Песок был везде. Он забивался под одежду, в сапоги, нос, скрипел на зубах и неприятно сушил глаза. В пустыне от него нет никакого спасения, но человек – существо, которое привыкает ко всему. Вот и мы привыкли за последние семьдесят три дня. И теперь единственный дискомфорт, который вгрызался зубами в позвоночник, – это звериная тоска по тем, кто почти в полутора тысячах километров от нас.
Арестову за тяжёлое испытание я был благодарен. Если бы не он, не осознал бы пределов собственной нужды в женщине, что ждала меня дома. Вернее, отсутствие этих самых пределов. Потому что Цветочек была нужна мне бесконечно сильно.
Я взглянул на единственную совместную фотографию, сделанную в день отправки, и сдержал вздох, который с головой выдал братве моё состояние.
– Зубастый, брось воды, будь человеком! – попросил запыхавшийся Ярыч, войдя в палатку.
Я достал бутылку из-под раскладушки, там самое прохладное место, и передал блондину, отметив, что тот слишком взмыленный.
– Братва, я с хорошими новостями! Батя дал команду сворачивать учения, так что сегодня мы гуляем с пацанами, а завтра ждём «вертушки».
Слово «гуляем» из уст Ярыча в условиях пустыни звучало страшно. Женщин здесь не бывало, а выпивка местных торгашей опасна для здоровья, поскольку привозилась на верблюдах из Казахстана.
Мы, безусловно, обрадовались, но я предпочёл последний вечер провести, общаясь с женой по скайпу, нежели наблюдать, как кто-то надирается «тормозухой» до белой горячки. И я сейчас не про наших пацанов говорил, а про тех, кто по счастливому стечению обстоятельств так же попали на учения, правда, срок у них был куда больше, а тренировки – многим масштабнее.
Ярый, прекрасно видевший мою равнодушную реакцию, бросил насмешливое «предатель» и выпилился из палаточного кубрика.
– Никак простить не может, – рассмеялся Каст. – Впервые вижу, чтобы мужик мужика ревновал.
– Заткнись, – с улыбкой бросил я, прекрасно понимая, что Кайгаров ничего плохого не имел ввиду.
Просто братский стёб. Мне повезло ещё, что Сокол в другом кубрике живёт, так бы не избежали его шуточек.
– Ты Лариной собираешься говорить?
– Придётся. Мы съехаться хотим, нужно будет квартирный вопрос в центре решать. Причём как можно скорее. Потому что эти две, похоже, спелись там, пока мы тут задыхаемся.
О, если спелись, то я ему не завидую. Одна тиранша в семье ещё ничего, но две – это уже перебор даже для Каста.
День прошёл в радостных сборах, на вечер даже полевую баню себе устроили, благо запасов воды у нас хватало. Не Сахара всё же, хотя уверен, обеспечение бы не оставило нас ущемлёнными даже там.
Накинув на голые плечи полотенце, я вернулся в кубрик, утёр пот с лица и взял телефон, с улыбкой отметив, что Цветочек уже звонила. Сел поудобнее на раскладушке и набрал её, чтобы, не получив, ответа нахмуриться.
Набрал ещё раз, но снова никто вызов не принял. Тогда позвонил матери, а затем и отцу, поняв уже, что что-то не так. Но никто не отвечал.
Глубоко вдохнув, я взял себя в руки и предположил, что, возможно, началось. Других объяснений у меня не было, ведь Аля в самом безопасном месте. Сейчас вечер, а родители в это время всегда дома. Значит, есть вероятность, что она звонила, когда уже поняла, что наш сын хочет выбраться на свет.
И я просто принялся ждать, когда кто-то из родителей позвонит и сообщит, как идут дела. Ещё пару часов никто не перезванивал, и тогда уже даже Ярыч предложил выпить казахской сивухи.
– Брось, братан, у тебя сегодня сын родится, а ты…
Сам он при этом был совершенно трезвым, что говорило лишь о том, что моё состояние никому из ребят не нравилось. Но я пить не собирался, даже просто чтобы пружину расслабить.
Поднялся с постели, чувствуя, как внутри всё горит от переживаний. Усидеть на месте крайне сложно, когда такое. Я вышел из палатки и вдохнул прохладный воздух. Днём здесь жарко, но вот по ночам можно жить. Правда, во тьме выползали всякие гады, вроде скорпионов и змей, которых нужно опасаться.
– Да чего ж так долго-то?! – рыкнул я, ткнув ногой в песочную кочку, и сразу же из палатки донёсся сигнал смартфона.
Внутрь не вошёл – вбежал! На экране высветился номер отца. Я быстро принял вызов и услышал взволнованное:
– Ну всё, сын! Увезли Альку в роддом, мать решила с ней поехать, чтобы проконтролировать приём. Так что, как приедешь, уже сможешь посмотреть на мальца.
Я сглотнул и сел, не в силах и слова вымолвить. Всё ещё было страшно, но на губах против воли появилась улыбка.
– Завтра уже дома буду, бать. Телефон она с собой взяла?
– Не знаю, Сань, мама собирала. Ну ты давай там, держись. Мы позвоним, как только известно что-то станет.
Я положил трубку и выдохнул молчавшим братьям:
– Рожать поехала.
***
Три дня спустя
Я внимательно разглядывала сморщенную мордашку сына и понимала, что это любовь. Самая чистая, самая искренняя, самая невероятная любовь к своему ребёнку. И ей неважно, сын это или дочь. Ей неважно, как больно было рожать это чудо. Любовь не считает достойным внимания такие мелочи. Ей главное, что есть ты и есть твой малыш. И пусть мир хоть в огне горит, лишь бы только твой ребёнок всегда был рядом.
Такое вот тихое материнское счастье.
– Проскуровы, собирайтесь. За вами уже приехали, – бодро призвала нас нянечка.
Я любовно поправила на Сёме распашонку и передала его девушке, чтобы подготовили к выписке.
Семёном решили назвать в честь моего деда. Я его плохо помнила, но бабушка так много рассказывала о нём в те дни, когда я жила у неё. Он был хорошим человеком, а Саша спокойно и даже с пониманием отнёсся к этому имени, хотя я переживала, что он не согласится и станет предлагать другие варианты.
Одевшись, я осторожно спустилась вниз и замерла у дверей главного холла. Это был другой родильный дом. Не тот, где я изначально хотела рожать. Но здесь тоже приняли очень хорошо. Врачи и нянечки оказались просто замечательными. В эти три дня я чувствовала себя так, словно и не уезжала из дома свекрови. Последняя, к слову, постоянно со мной на связи. Сёмку я показывала ей по скайпу уже бесчисленное количество раз, а она каждый раз, как в первый, начинала плакать от счастья и умиления.
Саша приехал на следующий день после родов. Хотя малыша увидел, как и все, по видеосвязи, его реакция была бесценной. Сначала он долго разглядывал сына, замерев в немом изумлении, а после пустил скупую мужскую слезу прямо на глазах ребят из своего отделения, которые радостно завопили поздравления.
Я улыбнулась, вспомнив, с каким непередаваемым выражением лица смотрел на Проскурова Тимофей. Вроде и рад, но как-то не очень. Позже мы с Сашей решили предложить ему стать крёстным. Ему и Кате.
Вышла в холл и тут же попала в крепкие объятия мужа, который жадно дышал, пытаясь успокоиться. Я чувствовала ладонью, как грохотало в груди его сердце, и это было важнее тысячи признаний в чувствах.
– Я так скучала, – прошептала ему на ухо, а у самой слёзы счастья по щекам лились.
Муж отстранился на миг, заглянул в глаза и, улыбнувшись, принялся целовать на глазах у возмущённой толпы встречающих.
А нам было плевать. Мы друг друга три долгих месяца не видели. Они-то уж точно подождут. Пусть вообще весь мир подождёт!
Когда нянечки вынесли Сёму, Саша взял его на руки и покорил всех присутствующих фразой:
– Ну привет, сынок. Соскучился?
Я улыбнулась, вспомнив его тихие разговоры с моим животом по вечерам до отъезда и мягкие ответные толчки. Сёмке тоже нравился голос папы, о чём он частенько сообщал попытками заставить маму признаться в этом.
– Ой, ну всё, я щас расплачусь, – широко улыбнулась Ларина, стискивая в объятиях. – И в том, что у меня тушь будет как пятна у панды, виновата будешь ты, Уваро… Проскурова, что тебя! Вот как теперь отвыкнуть?
– А ты не отвыкай, – усмехнулся Саша. – Привыкай.
– Так я, конечно, рада, что ты муж моей подруги, но давай ты без вот этих приколов обойдёшься?
Проскуров насмешливо посмотрел на Катю, а затем перевёл взгляд на Каста, чтобы тот принял меры по устранению своей неуёмной девушки. И в этот раз я даже против не была, потому что Ларина от переживаний в период гормональной активности могла дел натворить, и никто ей даже слова против не скажет, потому что беременным вообще крайне редко что-то против говорят.
Родители подойти решились не сразу. Мама стояла в стороне и всё смотрела с нескрываемой надеждой на свёрток в руках сына. А когда Саша подозвал её с отцом и передал внука, она снова заплакала с широкой улыбкой на лице.
В этот момент я была счастлива и представить себе иную выписку без мужа, его друзей и родителей уже просто не могла. Это была бы самая грустная выписка в мире. Хотя, может, и нет, но мне узнавать точно не хотелось.
Когда мы вышли из роддома, Саша уложил Сёму в люльку и пристегнул на заднем сиденье, сложив рядом подаренные мне букеты. Я села на переднее сиденье, позволив так же заботливо себя пристегнуть, а затем и поцеловать. Да так, что голова мгновенно кругом пошла, а с губ сорвался стон. Когда муж отстранился, в его взгляде читался звериный голод, но он прекрасно понимал, что в ближайшие дни секс ему точно не светит.
Мы уехали самыми первыми, позволив ребятам проводить нашу машину громким улюлюканьем.
Я улыбалась, удерживаемая супругом за руку. Нам и слов не нужно было, чтобы наслаждаться обществом друг друга, и единственная фраза, прозвучавшая в салоне авто, заменила все другие:
– Я люблю тебя, Цветочек.
